ГЕОРГИЙ ГЕМИСТ ПЛИФОН

Речь к императору Мануилу о положении Пелопоннеса

1. Божественный самодержец! Война, которая велась твоими могущественными сыновьями против господствовавших в Пелопоннесе франков [в тексте: италийцев], успешно, с решающим успехом завершена. Большинство их наиболее удобно расположенных владений, долгое время оторванных от нас, теперь возвращены нам. И в отношении всех остальных владений они должны были полностью признать наше господство. Все это увеличивает Вашу славу и укрепляет Вашу власть, а для общей безопасности и пользы, если даст бог, создаст в будущем еще более благоприятные обстоятельства. Теперь мне следует высказаться и предложить то, что, на мой взгляд, может принести большую пользу, если мои советы будут приняты. Если же они не будут проведены в жизнь, то это немало повредит общему спасению.

2. Прежде всего, государь, я хочу кратко сказать, что главным образом надлежит Вам сделать для этой страны. И не потому, что я считаю Вас мало заботящимся о стране, а для того, чтобы в моем слове не было пропущено .то, что следует делать. Мы, которыми Вы руководите и правите, являемся народом греков, как об этом свидетельствует наш язык и отцовское воспитание. А для греков никакая другая область не является более родной и близкой, чем Пелопоннес и та часть Европы, которая примыкает к нему, вместе с соседними островами. Ибо с того времени, как помнят люди, эту страну населяли только греки, и никакие другие народы здесь не жили до них. И чуждые пришельцы, сменявшие друг друга, не завладели (Пелопоннесом), тогда как греки постоянно владели этой страной и никогда ее не покидали.

3. Всеми признается, что Пелопоннес изо всех этих областей является первой и самой выдающейся областью греков. Общеизвестно, что происходившие отсюда греки совершили самые великие и славные дела. [398] Даже для того великого города на Босфоре, который теперь является Вашей столицей, эта область справедливо может быт названа матерью и родиной, так как Византии прежде населяли греки-дорийцы, дорийцы же, конечно, [происходили] из Пелопоннеса. Когда же из италийского Рима туда была послана блестящая колония, и в результате этого Византии значительно вырос, новые пришельцы не были чужды пелопоннесцам, ибо потомки Энея и сабиняне равными частями населяли Рим. Сабиняне же происходили из Пелопоннеса и были спартанцами.

4. Вот из-за чего страна эта не должна быть пренебрегаема ни Вами, царствующими, ни нами, подданными, и о ней нам следует заботиться, как о самой родной и близкой. Я уже не буду говорить, что эта страна не уступает никакой другой ни достоинствами своего климата, ни плодородием, ни обилием всего необходимого для жизни-но разве есть какая-нибудь область более удобная для обороны? Будучи одновременно и островом и материком, она предоставляет населяющим ее возможности, не имея больших вооружений, отражать всякие вторжения и, со своей стороны, когда они хотят, вторжением в соседние страны быстро ими завладевать. Через всю страну тянутся сплошные горные цепи, подобные естественным крепостям, вследствие чего враги даже если бы им удалось захватить [находящиеся внутри] равнины, не могли бы овладеть всей страной.

5. Вот почему об этой стране нужно заботиться не только потому что она так близка нам, но также из-за ее достоинств: ведь лучшее имущество, конечно, заслуживает ревностной заботы. Если же эта забота падает на всех, кто относится к народу греков, то в первую очередь на Вас, царствующих, которым вручена забота обо всех. К Вам же это относится больше, чем ко всем прежде царствовавшим. Ибо когда латиняне [в тексте: италийцы] захватили страну и владели ею в течение долгого времени, никто другой, как императоры Вашего дома, вернули ее обратно. Ты сам, император, наряду со многими другими твоими прекрасными деяниями, предпринял такое великое и блестящее дело, как постройка стены вдоль Истмийского перешейка, которая будет и теперь и в будущем иметь большое значение для усиления безопасности страны. Поэтому Вам подобает к прежним Вашим благодеяниям присоединить последующие, чтобы показать, как Вы всегда стремитесь к прекрасным делам для того, чтобы уже совершенные благие дела могли быть как можно лучше продолжены и перенесены на будущее время.

6. По моему мнению, принятие мер по благоустройству страны [Пелопоннеса] будет иметь не малое значение для безопасности и благополучия великого города [т. е. Константинополя], о чем в настоящее время я считаю излишним говорить подробно. О том, насколько эта страна заслуживает величайшего внимания, достаточно, мне думается, было сказать в немногих словах. А теперь я хочу говорить о тех мерах, какие Вам следует предпринять в дополнение к уже совершенным благодеяниям, какие улучшения являются наиболее неотложными и какие принесут наибольшую пользу. Однако до этого я хочу обратить внимание на то, что нехорошо устроено в делах [этой страны].

7. Прежде всего можно заметить, что львиная доля пелопоннесцев занимается земледелием, а некоторые—скотоводством, добывая себе этими занятиями средства к существованию. Одни и те же люди должны платить налоги государству и выполнять военную службу. Налоги взыскиваются [399] небольшими долями, но часто и многими [сборщиками], причем большинство их взыскивается деньгами, а не произведениями природы. И вот когда этих людей призывают в войско, из многих являются лишь немногие, а из являющихся большинство приходит невооруженными. Но и у тех, кто остается в войске, нет желания быть в нем долго, так как их влечет домой их хозяйство, которое обложено налогами и тем не менее должно кормить их и дома, и в войсках. Невелика же польза от войска, которое не является постоянным или не вооружено.

8. Что это именно так и, действительно, чрезвычайно шатко, всякий кто пожелает, может понять уже из рассмотрения самой этой организации. К тому же ход последней войны является лучшим доказательством что дела обстоят именно так. Ибо как может человек в одно Я то же время нести военную службу и питать и себя, и других? И ведь не всегда войско имеет добычу, достаточную для всех воинов, вследствие чего им приходится тратить многое взятое из дому, а это могло бы быть использовано государством. При таком [военном] устройстве и Истмийский перешеек не может быть в достаточной мере укреплен да и если вспыхнет другая опасность, нет уверенности, что она будет отражена. Прежде чем мы окажемся перед лицом такой [беды], покуда еще мы находимся в безопасности, нужно исправить то, что гнило и непрочно и, насколько возможно, приготовиться к тому, чтобы легко устоять, если даже это и случится. Ибо весьма трудно проводить какие бы то ни было преобразования, когда находишься уже в опасности.

9. Некоторые предлагают установить взимаемый с каждого хозяйства налог, чтобы на эти средства содержать наемников для истмийских крепостей, и считают, что придумали этим нечто великое и замечательное. Они считают, что только это может поправить дело, и уже подсчитывают, какие средства даст этот налог. Мне же кажется смешным, если мы, вредя нашим согражданам, надеемся спастись путем найма чужеземных воинов. Ибо разве мы не вредим им, если, оставляя за ними охрану укреплений, еще сильнее облагаем их налогами? Ибо если и теперешние налоги губительны, и многие их не выдерживают, то что же получится, если они будут еще увеличены?

10. Если возникает какая-нибудь опасность, эти наемники, конечно, не будут в состоянии ее отразить. Нам придется тогда снова прибегнуть к нашим воинам, совершенно разоренным, безоружным, которые будут не в состоянии ни устоять на поле боя, ни помочь нам чем-нибудь. А ведь находящиеся у Истма под руководством божественного вождя постоянные отборные отряды не в состоянии будут отразить нападение, если не будут поддержаны достаточным по численности и боеспособности войском. В этом отношении мы похожи на людей, которые заболели от невоздержанного образа жизни, но не желают перейти на диету, а думают вылечиться какими-нибудь лекарствами и амулетами, которые им кто-нибудь посоветует. Поэтому при таких обстоятельствах не будем ожидать помощи от таких советчиков. Ничто не поможет, если не произойдет большая и основательная перемена во всей обстановке и преобразование всего того, о чем я говорил.

11. Прежде всего должно быть изменено такое устройство, при котором одни и те же люди одновременно являются обязанными и военной службой, и уплатой налогов. Все пелопоннесцы должны быть разделены на две части — с одной стороны — на подлежащих военной службе, а с другой — на облагаемых налогами, причем каждого нужно [400] относить к той группе, к которой он кажется наиболее подходящим Обязанные военной службой полностью должны быть освобождены от налогов; а налоги, малые или большие, не должны взыскиваться многими сборщиками и взиматься в деньгах. Ибо при теперешнем способе взимания это является большой тяжестью как для платящих, так и для собирающих налоги. Должен быть установлен единый налог вносимый натурой и взимаемый одним постоянным сборщиком. Налог должен быть таким по виду сдаваемого продукта и по величине, чтобы он соответствовал возможностям [плательщиков] и был бы наиболее легким для вносящих налог.

12. Каким должен быть налог, чтобы он мог быть наиболее подходящим, я объясню подробнейшим образом. Плоды трудов всех по справедливости разделяются на три части: первую часть—тем, кто производит работу, вторую — тем, кто доставляет работающим средства производства и третью — тем, кто обеспечивает безопасность. К производящим работу принадлежат земледельцы, виноградари и пастухи; средствами для этих работ являются быки, виноградники, стада скота и другое в этом роде; обеспечивающие же всем безопасность — это воины, которые за всех подвергаются опасности. Правители же и государственные чиновники охраняют государственные дела, малые и большие. Император осуществляет надзор над всем, общее руководство и следит за общим благосостоянием. Если из этих частей какой-нибудь части недостает, то не может получиться ничего полезного. В первую очередь должны быть налицо производящие работу, также обязательно иметь средства для их работы, и охраняющих, если желать пользы от всей работы.

13. В соответствии с этим плоды трудов, будь то вино, масло, хлопчатобумажные ткани или же приплод от стад, молоко, шерсть или что-нибудь в этом роде, должны быть разделены на три части. Когда плоды будут подсчитаны и земледельцам будут возвращены затраты на семена, а пастухам на восполнение поголовья, то одна часть должна быть отдана работающим, другая — доставляющим средства производства, а третья — государству. Кто работает с собственными средствами производства, получает две части, третью же отдает государству. Тот, кто получает средства для производства от государства, должен ограничиться третьей частью плодов своей работы, если только они не оставляют себе больше законной части, иначе договорившись с казной. Если же производство идет на общие средства, то производители получают половину. Ничего другого, что заслуживало бы упоминания, они не должны вносить. Людей же, которые таким образом вносят налоги, можно назвать илотами, так как они свободны от военной службы и подлежат обложению налогами. Их можно назвать всеобщими кормильцами, с них нельзя взыскивать налога больше, чем установлено, и притом только один раз; нельзя привлекать их к другим повинностям, а обращаться с ними [следует] как можно лучше и справедливее.

14. Когда будет так устроено, каждому пешему воину нужно дать одного илота, всаднику же — двух. Каждый воин будет иметь возможность пользоваться плодами своего хозяйства и получать долю от илота, будет ли последний работать на собственные или на государственные средства. Таким образом, это не будет мешать воину нести военную службу, и он сможет оставаться на своем посту. Во всех областях граждане должны быть по этому способу разделены на воинов и илотов, ибо не все способны нести военную службу. Там же, где большинство окажется способным к военной службе, следует разделить [401] очереди, а затем заставить людей одной очереди работать на общие средства. И так по очереди одна часть будет работать, а другая нести военную службу. Сколько илотов нужно будет дать полководцам и командирам отрядов, это Вам следует определить; я хочу хяшь дать некоторый совет. Из трех илотов, которые будут даны каждому из них, один должен быть всадником, одновременно исполняющим обязанности слуги своего начальника и воина, прячем за эту двойную службу его следует вознаграждать так, как он договорится казной. Нужно также установить, какое количество илотов должно быть определено и божественному вождю войска. Наконец, и священнослужители высших разрядов должны пользоваться услугами илотов наравне с военачальниками, так как вследствие холостой жизни они не могут пользоваться услугами ни жены, ни детей.

15. Что касается тех, кто, как они говорят, ведут духовный образ жизни и требуют себе много благ от государства, то они не должны пользоваться ничем из общественных запасов. Они могут неограниченно пользоваться плодами своих трудов, не должны вносить налоги, но ни в какой мере не [должны] пользоваться государственными богатствами, что как я думаю, справедливо и соответствует их образу жизни. Непристойно и несправедливо [будут поступать] и они сами, если будут брать что-либо от казны, и те, кто им станет давать. Те люди, к которым поступают государственные налоги, получают это вознаграждение как стражи общества за свои труды, ибо они трудятся ради общей безопасности. Эти же люди, занятые духовным, не имеют никаких обязанностей перед обществом, ибо общественное богослужение выполняют другие, — они же, отказавшись, как говорят, от всего, поклоняются богу лишь ради самих себя, заботясь лишь о собственном спасении. И если они требуют себе под предлогом собственной добродетели плату, которая должна быть дана защитникам государства, а другие дают им это, отнимая у тех, кто действительно заслужил, — то только тот сочтет это справедливым, я думаю, кто сам охвачен суеверием, третьей формой безбожия, и считает, что богу нужны эти чрезмерные дары.

16. Мне кажется, что такие [действия] не совпадают с учением тех, кто первоначально установил этот [монашеский.—Б. Г.] образ жизни; ведь они учили, что каждый должен работать сколько может, чтобы поддержать по возможности свое существование, ни в коем случае не пользуясь принуждением. Нет сомнения, что государство испытывает ущерб от такой готовности к неуместным расходам, когда принимаются требования на выдачи из государственного имущества людьми, которые не несут никаких обязанностей, лишь вредят государству и ведут образ жизни бездельников, подобных трутням, не испытывая от этого никакого стыда. Лучшим доказательством несправедливости этих людей является то, что они идут навстречу желаниям наших врагов, без стыда губя и растрачивая наши материалы, необходимые для охраны общей безопасности. Точно так же и те, которые требуют платы в вознаграждение за большие и важные, как они говорят, услуги, оказанные некогда ими или их предками, в настоящее время работают на всеобщую погибель, не только требуя незаконного вознаграждения, но действуя совершенно неразумно, не понимая, что если государство погибнет, то оно и им не сможет принести никакой пользы.

17. Если некоторые из этих людей за большие оказанные ими услуги или принесенные государству жертвы сохраняют нетронутыми свои имущества или получают известную скидку, то я считаю вполне [402] справедливым, чтобы они со своей стороны несли соответствующие обязанности, довольствуясь почетом вместо вознаграждения. Ведь в этом случае большие доходы, которыми они пользуются, или большие обязанности, которые они выполняют, приносят государству большую пользу, и они не уподоблялись бы в этом случае корове, которая по пословице, топча ногами, разбрызгивает то молоко, которое дает или тем, про которых говорится у Гесиода, что они “возлюбят, что гибель несет им". (1 Гесиод. Труды и дни, стк. 58 (перевод В. Вересаева).)

Если и так всех доходов государства едва хватает на издержки по общей безопасности, что же тогда останется на государственные нужды если нужно будет кормить такой рой трутней, из которых одни, как они говорят, рассматривают себя как духовных лиц, в то время как другие вообще остаются праздными, требуя для себя гораздо больше чем те, которые заняты на государственной службе? Вы должны поэтому все устроить правильно: как то, что касается отдельных лиц так и прежде всего прочего то, что содействует улучшению положения государства.

18. Теперь я снова обращусь к тому, от чего я отступил. Следствием всего сказанного является то, что вся земля, как это дано природой, должна быть общей для всех на ней живущих, и никто не должен превращать ее в личную собственность. Каждый может где он пожелает, на ней выращивать плоды, строить жилища и возделывать почву. Каждый должен считаться хозяином возделываемого им участка до тех пор, пока он не оставляет работы на нем; он никому не должен ничего платить, и никто не может вредить ему или препятствовать, кроме того только, кто раньше его получил [этот] участок для обработки, — как устанавливается законом в отношении общей а не частной собственности. Если кто-нибудь облагается налогами в числе илотов, тот должен, как было сказано, вносить третью часть доходов государству, но не более, и никто не может его более обременять, если он выполнит то, что с него следует. Тот же, кто служит в армии или на государственной службе, должен быть свободен от всяких повинностей, за исключением службы, которая на него возложена.

19. Если кому-нибудь покажется, что я излагаю невиданные и невероятные предложения, пусть он тогда возьмет надо мною верх, когда докажет, что предлагаемое мною не является наилучшим и выгоднейшим государству и вместе с тем отдельным гражданам. Ведь тем, которым будет казаться, что они лишились участка, можно в виде утешения указать, что у них отнята не их собственная земля, но что земля будет взята в общественное пользование, если они не хотят ее обрабатывать. Все будет обрабатываться и приносить плоды, а не будет лежать бесплодным, если всем будут предоставлены равные права на обработку земли, в любом месте, так что и обществу и отдельным лицам это принесет лишь пользу. Если дела будут устроены по предлагаемому образцу, это будет иметь самые лучшие последствия для Пелопоннеса. Будет достаточно людей для охраны Истма и для охраны находящихся повсюду крепостей, для отражения возможных вторжений, для походов за пределы нашей страны, если понадобится; будет всего достаточно и для домашнего обихода божественного правителя. Так что трудно сказать, в чем будет недостаток, если все произойдет таким образом и такое устройство будет создано. [403]

20. Не лишним будет к уже сказанному прибавить следующее. Всегда и всюду, о император, имеются преступники, которые по законам должны быть лишены жизни. Теперь применение этого наказания против преступников вышло из употребления. Некоторые из них вместо того подвергаются членовредительству, а некоторые совсем ускользают от всякого наказания. И то и другое кажется мне неблагоразумным. Членовредительство является варварским, ни в коем случае не греческим обычаем, оно не свойственно нашему народу и представляет, кроме того, отвратительное зрелище. Но и отпускать преступников безнаказанными вредно или опасно для государства. Мне кажется наиболее благоразумным наказанием, полезным как общинам, так и государству, если преступников заставить работать и использовать их на строительстве, например на постройке истмийских укреплений или на каких-нибудь других работах. Тогда и воины не должны будут выполнять эти работы, разве только в случае особой необходимости, да и не надо будет дополнительно обременять тех, чья обязанность состоит, как мы говорили, в уплате налогов.

21. Не следует пренебрегать средствами для устранения недостатков [нашей] монеты. Чрезвычайно неразумно пользоваться плохими сортами чужеземных монет, — ведь это приносит выгоду иностранцам, а нам — обидные насмешки. Также и в этом отношении предлагаемый мною совет может сильно улучшить положение. Ибо если облагаемые налогами вместо денег будут вносить продукты, и, с другой стороны, те, кто получает доходы от государства, также будут получать натурой, это уже во многом пойдет на пользу делу. Тогда понадобится значительно меньше денег в монетах, а для каждодневного обмена подойдет любая имеющаяся монета. К тому же Пелопоннес, как кажется, не нуждается настоятельно в монете, которая имеет обращение в других странах. Наша страна, кроме того, не нуждается в привозных товарах, за которые нужно расплачиваться деньгами, за исключением железа и оружия. Эти же предметы можно легко обменивать на хлопчатобумажные ткани. Таким образом, мы могли бы без вреда избавиться от плохой чужеземной монеты.

22. Нуждаться в чужеземных платьях — также большая глупость. Немалым вредом для государства является, если мы в стране, которая имеет в достаточном количестве шерсть и где нет недостатка в льне, виссоне и хлопке, не выделываем из них, как сами умеем, платья и поступаем так, как будто мы не можем обойтись без привезенной из-за Атлантического моря и даже обработанной там ткани. Для нас будет действительно более достойно, если мы обойдемся местными тканями, чем если мы будем чужеземные ткани считать лучшими, чем отечественные.

23. Поскольку я упомянул о ввозимых товарах, следует вообще высказаться о ввозе и вывозе товаров. Что касается ввозимых товаров, то ввоз некоторых является выгодным, а других невыгодным, тогда как среди товаров, предназначенных для вывоза, одни вывозить выгодно, что же касается других, то безразлично, вывозить их или нет. Однако и эти нельзя оставлять без внимания и допускать, чтобы сделки совершались в зависимости от случая. Неплохо для государства, если и здесь будет устанавливаться, что полезно и что вредно. На предметы, которые полезно ввозить, не должны накладываться и взиматься пошлины ни со своих граждан, ни с чужеземцев, чтобы этим облегчить ввоз. С другой стороны, товары, которые выгоднее оставить в стране, должны Допускаться к вывозу лишь при высоких вывозных пошлинах, чтобы, [404] из-за невозможности выгодного вывоза, они оставались в стране для пользования своим гражданам. Если же, несмотря ни на что, эти товары все-таки будут вывезены, то государство, по крайней мере, извлечет выгоду и из вырученных средств сможет оплатить расходы на посольства или на какие-нибудь другие цели.

24. Однако эти меры могут быть введены и позднее. Но для того чтобы уже сейчас обеспечить безопасность, в первую очередь нужно предпринять то, что относится к укреплению войска, к облагаемым налогами, которые должны взиматься справедливым, удобным и не обременительным способом. Если кто-нибудь сможет посоветовать что-нибудь лучшее и более удобное, пусть это будет принято. Но ни в коем случае дела не могут быть оставлены без улучшения и без внимания, в том виде, как они есть, так как это чрезвычайно вредно и опасно. Я думаю, что трудно придумать что-нибудь лучшее и более полезное, чем то, что я предлагаю, да еще такое, чтобы это не трудно было осуществить. Очень плохо, если дела останутся в их теперешнем состоянии, которое чревато большой опасностью. Здесь потребуется лишь, о император, твое высочайшее решение. Для тебя, повелевающего нами во всех делах, не составит никакого труда решиться на то, что, будучи лучшим и справедливейшим, принесет наибольшую пользу как всему обществу, так и отдельным гражданам.

25. Если ты в силу твоей верховной власти поручишь мне привести все эти дела в порядок, то я возьму на себя эту должность, и если даже никто другой не возьмется за это, я обязуюсь устроить дела в Пелопоннесе по тому плану, который я теперь изложил в своей речи. При этом, о император, я хочу настоятельно просить, чтобы это дело не поручалось тем, кто постоянно осаждает тебя просьбами вовсе не из хороших побуждений. Если только руководить настойчиво и без склонности к плохому, то тогда будет не трудно устроить все так, как я предлагаю в своей речи. Теперь я сказал, что я считаю нужным исполнить, и но каким причинам. Твоим божественным сыновьям я также изложил свои планы в форме речи. Теперь все зависит от твоего высочайшего решения. Если ты примешь это мудрое решение, то оно также хорошо будет проведено в жизнь. Пусть бог направит тебя на это прекрасное для всех решение.

(пер. Б. Т. Горянова)
Текст воспроизведен по изданию: Георгий Гемист Плифон. Речи о реформах // Византийский временник, Том 6 (31). 1953