Об Арабо-католиках или униатах.

Скажем и об Арабо-католиках или как здешние францисканцы называют их Греко-католиках, так как они происходят, может быть, от нас Греков. Турки называют их во множественном числе Арабо-католиками, в единственном же числе католук, т. е. католиками. Происхождение их и размножение следующее.

В начале прошлого 18 го века, именно в 1717 г., когда европейские государи имели большую силу у Оттоманской порты, тогдашний папа римский захватил страну, какую хотел, и послал в Сирию и Палестину множество миссионеров, принадлежавших к Иезуитскому ордену; одни из них представлялись купцами, другие ремесленниками, они знали арабский язык и имели немало золота, ценных одежд и тому подобных вещей, представляющих достаточную приманку для низменных Арабов. Эти миссионеры, т. е. посланные (ибо таково значение этого термина), которые имели защитников в лице живших по побережью Сирии консулов европейских держав, Австрии, Галлии, Генуи и особенно Венеции, тайно обходили всю Сирию и Палестину, подавали милостыню бедным, помогая [172] нуждающимся, и между прочим учили папизму; они жили большею частью у Маронитов, последователей западной церкви со времени, так называемой, священной войны. Им удалось привлечь к своему вероучению не мало развратных Арабов, отлученных от церкви по большей части за то, что вступили в четвертый брак. Услышав и увидев это, местные православные архиереи старались отогнать волков, но не могли этого сделать, потому что, как сказано, их защищали консулы, особенно же золото, которое они раздавали властям. А в 1737 г. случилось следующее выгодное для них происшествие.

Митрополит Веррийский или Алепский, подчиненный тогда антиохийскому патриарху, местный уроженец и имевший очень богатых родственников, с самого начала вел развратный образ жизни и был много раз изобличен в блуде. Поэтому тогдашний патриарх Афанасий низложил его, рукоположил другого и того назначил митрополитом Веррийским или Алепским. Вследствие этого произошел раскол среди веррийских или алепских христиан. Богатые родственники низложенного, принадлежавшие к первым лицам в городе, рассердившись на унижение своего родственника, не приняли нового митрополита и не шли в общую церковь. Присвоив себе один храм, они поместили туда своего низложенного родственника, и он служил им литургию, имея и священников из своей партии, рукополагая и других по своему желанию. Так в Алепе образовались две партии, из которых одна держалась низложенного, другая же нового митрополита, и те и другие не сообщались друг с другом; каждая партия считала еретиками другую партию. Помянутый патриарх [173] старался привести в порядок все это дело, но не мог. Поэтому он написал Великой церкви, а та написала низложенному, советуя ему успокоиться и думать только о своем спасении, говоря, что он низложен по каноническим правилам за обнаружившееся перед всеми прегрешение и многое другое. Но он, получив это письмо, не только не прекратил своих действий, но стал еще хуже и продолжал рукополагать священников и т. п. А потому Великая церковь доложила об этом Высокой Порте; последняя приказала алепскому паше схватить его и сослать. Но паша был его другом, вследствие богатства его родственников и его самого, и сообщил ему о случившемся, чтобы он мог поскорее бежать, куда пожелает. Узнав это, странствовавшие там Иезуиты отправились к нему и убеждали его пойти к папе, получить от него и прощение прегрешений и уничтожение низложения, и тогда он не будет бояться своих врагов. Видя, что ему некуда более бежать, он отправился в Рим и поклонившись папе получил не только прощение грехов и уничтожение низложения, но и титул патриарха с тем, чтобы он согласился на следующие статьи: во 1. признавал папу единственною главою церкви, во 2. считал его непогрешимым, в 3. поминал его одного, в 4. прибавил в Символ: и от Сына, в 5. принял учение о чистилище. За то он получил от монарха римского разрешение сохранять ненарушимо все обычаи восточной церкви, именно служить литургию на квасном хлебе, соблюдать древние праздники и календарь, облачаться в те же иерейские и архиерейские одеяния, одним словом следовать во всем [174] древней греческой церкви по отношению к семи таинствам, сохранять тот же церковный порядок чтения, посты и т. п. Он дал ему право рукополагать впавших в блуд и другие смертные грехи, и венчать родственников вплоть до четвертой степени и т. п. Он обещал ему и материальную помощь и защиту, если он в состоянии будет устроить собственную церковь.

Вслед за этим возвратился в Алеп папистский патриарх, снабженный письмами от папы к тамошним консулам и достаточным количеством денег. Кто в состоянии описать раздоры и тяжкие скандалы возмутительных Алепцев? Служитель папы патриарх, всячески защищаемый консулами вследствие папских булл, производил уже все без страха и открыто, крестил детей из своей партии, освящал браки и противозаконные сожительства и совершал незаконные рукоположения, не в каком-нибудь храме, а в домах; он привлекал к себе ежедневно бедных и низких людей, потому что имел, как сказано, богатых родственников. Так как раскол с каждым днем увеличивался, тогдашний патриарх антиохийский довел обо всем случившемся до сведения Великой церкви и рассказал опять об ужасах, происходящих в Алепе и его округе; она же вновь сообщила это в реляции Высокой Порте. В Алеп был послан строгий указ, чтобы поклонник папы патриарх был изгнан далеко и никогда не видел более Алепа, чтобы у рукоположенных им лиц была сбрита борода и снята обычная священническая одежда, и они были впредь мирянами, чтобы незаконно совершенные браки почитались недействительными, и чтобы если [175] обнаружится, что они в каком-нибудь доме служат литургию, тот дом разрушали до основания. Это было приведено в исполнение, тот был изгнан, а схваченным священникам и обритым, согласно приказанию, строго приказано не совершать никаких священнодействий. Беззаконные браки были расторгнуты, но только не надолго; ибо по прошествии некоторого времени, власти, именно паша и мулла, взяв деньги, разрешили им брачное сожительство.

Но пламя раскола разгоралось все больше и больше, потому что поклонник папы патриарх, убежав на Ливанскую гору, производил там тайно, что мог. А его родственники и единомышленники, приняв имя католиков, совсем не ходили в общую христианскую церковь. Они привели своих обритых и переодетых священников в свои дома и тайно служили литургию и совершали другие таинства, но были изданы второе и третье суровые повеления Высокой порты, чтобы все изначала принадлежащие к греческому вероисповеданию следовали ему одному и никакому другому и чтобы все называемые Греками (т. е. принадлежащие к греческой церкви) ходили только в свою прародительскую церковь и ни в какую другую; они для виду стали ходить туда по Воскресеньям и праздникам, присутствовали при литургии, и причащались и крестили там своих детей через ту же церковь приобщались таинствам. По большей части все это было обманом, потому что они тайно перекрещивали своих детей у католических священников, совершали вторично браки и т. п. Ибо иезуиты и их патриарх учили их притворяться таким образом, убеждая их не соблюдать постов, переданных нам отцами, но есть рыбу по [176] Средам и Пятницам и даже великим постом, как они делают и теперь. Видя это тогдашние архиереи той епархии и митрополит антиохийский были опечалены, но рассчитывали, что может быть обращение их произойдет после смерти поклонника папы, бывшего алепского архиепископа. Однако они обманулись в своих надеждах. Тот, живший с разрешения папы на Ливанской горе в одном монастыре Маронитов, рукоположил своего племянника в епископы и митрополиты алепские, а затем на основании папской буллы назначил его преемником патриарха своей партии или раскола, который тогда ничем не отличался от православия, исключая того, что они постом допускали рыбу и поминали папу.

С тех пор словно какая-то гангрена раскол этот стал распространяться не только в Алепе, но и на Ливанской горе, где проживал католико-патриарх и пламя раскола передавалось и увеличивалось, находя материал во-первых в браках, во-вторых в непосвященных иереях и в-третьих в послаблении постам; ибо Арабы предаются чревоугодию, а следовательно и остальным страстям. По прошествии некоторого времени, католики увеличились в числе вследствие своего богатства и единения и единомыслия между собою; они стали строить храмы на Ливанской горе, причем ими руководили иезуиты, помогали консулы и сами власти, получавшие за это золото. Тогда неотложным делом у католиков было спорить с православными, доказывая, что постом можно допустить рыбу и четвертый брак и что даже пятый брак может быть законным и тому подобные вещи, которые очень нравились населению Сирии. [177]

Язва этого разврата распространилась от Алепа до Дамаска и Сирийского побережья, и ежедневно творилось страшное кровосмешение, так как браки разрешались родственникам не только шестой, но и пятой и четвертой степени, и они совершались иереями, ведшими распутный образ жизни и равнодушными к священным законам. По Средам, Пятницам и во все дни постов ело рыбу большинство во всех городах Сирии и особенно в Алепе и Дамаске, где большую часть года живет Антиохийский патриарх. В 1747 г. явилась еще другая причина распространения арабокатолицизма в Сирии и по ее побережью, именно следующая. Тогдашний патриарх Антиохийский Сильвестр, муж не только образованный, но и добродетельный и ревностный поборник православной веры, видя, что жители его епархии преступают закон по отношению к бракам и постам, пожелал исправит их и сделал некоторое снисхождение по отношению к этим вопросам. Созвав в одно Воскресенье в патриархию духовенство и властей Дамаска, он говорил им о переданном отцами православии и о необходимости блюсти божественные законы. Затем он сказал им следующее: Вижу, любезные дети мои, что вы хромаете по отношению к священной вере отцов наших. Я вижу, что многие из вас, мужчины и женщины, едите рыбу по Средам и Пятницам; говорят, что некоторые делают это и великим постом, а это отвратительное подражание латиномыслящим. Любезные дети, если вы дети восточной церкви, вы должны блюсти переданные нам отцами посты; ибо вера познается из дел, а не только из слов. Я много раз в церкви учил вас и приводил много [178] доказательств в пользу необходимости поста, но вы не послушались меня. О я несчастный, который в такое неподходящее время оказываюсь вашим архиереем и пастырем. Желая ввести порядок среди вас, я делаю снисхождение относительно браков и допускаю до причастия нарушивших постановления о посте. Но теперь по непременнейшему моему долгу заклинаю всех соблюдать и Среду и Пятницу и великий пост и не есть рыбу, как латиняне, а только елей. Но и я отдаю дань вашей жадности и вашему чревоугодию, я преступаю закон и делаю вам следующее снисхождение. Когда на Среду или Пятницу падет память какого-нибудь Святого и будет совершаться славословие, вы можете есть рыбу, если же нет великого славословия, никто да не дерзает есть рыбу, потому что отступившего от этого правила мне нельзя будет простить и я не дам ему причастия. Если же какой иерей даст причастие, я запрещу ему всякое священнодействие.

Это сказал священнейший патриарх Сильвестр и тяжело вздохнув заплакал; а иереи и начальствующие лица обещали исполнять это приказание и, разойдясь, исполняли его много дней. Но общий враг мира не оставил дела в таком виде. Когда помянутый патриарх отправился для посещения своей епархии, эконом церкви Дамаскинцев, по имени Моисей, согласившись с некоторыми недобросовестными властями, каждую Среду и Пятницу пели великое славословие и ели рыбу, говоря: Наш патриарх приказал нам не есть рыбы, когда нет славословия; мы поем славословие и, значит, не погрешаем, когда едим рыбу. Узнал это патриарх и был очень огорчен нехорошим проступком и [179] испорченностью эконома, но ничего не мог сделать. Вернувшись чрез день в патриархию, он сидел очень огорченный. В одну Пятницу в обеденное время, когда он ел вареные бобы с хлебом без елея и с небольшим количеством маслин, ибо он был очень воздержен, приходит к нему по делу вышеупомянутый эконом. Поклонившись по обычаю в землю, он сел, а патриарх сказал ему: Давай вместе обедать, священный эконом. Тот ответил: Мы уже пообедали, владыка. А что вы ели, дитя? спросил патриарх. Рыбу, владыка, ответил эконом. Патриарх сказал со вздохом: По какому случаю ели вы рыбу, дитя? сегодня Пятница, а славословия не полагается. Но мы, ответил эконом, пели славословие и ели с такими-то и такими начальствующими лицами. Побранив его и доказав, что он вводит соблазн, он начал учить его постам и много говорил. Но тот возражал, говоря: Христос сказал, не входящее, а исходящее марает человека. Рассердившись на дерзость и упрямство эконома, патриарх прогнал его. В ближайшее Воскресенье став на кафедру он, по прочтении священного Евангелия, учил народ посту. После того он сказал следующее: Видя вашу не воздержанность в еде, я из снисхождения разрешил вам то, что не полагается по священным канонам, именно есть рыбу по Средам и Пятницам, в те дни когда положено славословие Святого. Но некоторые из вас, позволяя себе шутки над святыней, совершают великое славословие каждую Среду и Пятницу и так бессовестным образом преступают каноны Святых отцов, и едят рыбу, не отличая праздников Господских от [180] Богородичных и от обыкновенных дней. Любезные дети, много лет управляя вами, я сделал вам большое снисхождение, допустив нарушение священных канонов; но вот я вижу к большому огорчению в сердце своем, что вы становитесь хуже. Поэтому я говорю вам, возвещая в Духе Святом, что кто хранит заветы Святых отцов, повинуясь и следуя нашей общей священной матери, восточной церкви, да будет благословен Господом Вседержителем; кто же, нарушая переданные нам отцами каноны и обычаи, не соблюдает Среды и Пятницы, когда нет Господских и Богородичных праздников и нет у него серьезной болезни, тот не может быть прощен и недостоин приобщаться Св. Таин; а кто из иереев приобщит его, тот будет отрешен от всякого священнодействия. Мы лишили священства и эконома Мусу (т. е. Моисея), произведшего этот соблазн, много раз благословлявшего беззаконные браки и неповиновавшегося мне.

Когда патриарх сказал это, поднялся большой шум в церкви, ибо эконом услышав, что он лишен сана, бросился на патриарха, и если бы ему не помешали православные, он сделал бы что-нибудь ужасное. В то же время его родственники, бросившись на средину церкви, стали поносить патриарха и говорили, что они не признают его патриархом, а признают папу и тому подобное. После священной литургии патриарх призвал начальствующие лица, чтобы судить эконома и примириться с ним в их присутствии. Эконом не пришел, но облачившись на зло патриарху отправился в дом своих родственников и отслужил там литургию, поминая папу. Поэтому находившиеся в Дамаске Алепские купцы [181] католики отправились к нему и советовали не подчиняться более патриарху, обещая ему всякую помощь и защиту и т. п. По сказанной причине началось в Дамаске и его окрестностях разногласие или лучше распутство и раскол, который все увеличивался. Все, кто вследствие четвертого брака или брака в запрещенной степени родства не принадлежали к Христовой Церкви, отправлялись к эконому, и он благословлял такие незаконные браки и совершал литургию, не смотря на запрещение патриарха, который не мог устранить его, потому что он сам и его родственники были богаты и принадлежали к первым лицам в городе и находились в союзе с отвратительными Алепскими купцами. Чрез семь месяцев этот богопротивный эконом умер волею Божиею, а родственники его и нарушившие браки и посты и ставшие еретиками оставались таковыми и увеличивались в числе.

Когда патриарх Сильвестр написал об этом и довел это до сведения Великой Церкви, был вновь прислан указ Высокой Порты, подобный вышеприведенному, но гораздо более строгий. Смута несколько приостановилась, но по прибрежным городам Сирии и на Ливанской горе иеромонахи, ведшие распутную жизнь и лишенные сана за блуд, делались католиками и совершали священнодействия, причем живший там католический патриарх накладывал на них ничтожную эпитимию. Они носили те же рясы и камилавки, что православные, и странствуя по деревням, обманывали простой люд. Ибо они не видели никакой разницы в вероисповедании и обрядах, кроме того, что они ели рыбу постом и поминали папу, при чем последнее происходило редко. [182]

В 1759 г. странствующие по Палестине и Сирии иезуиты, соединившись с Иерусалимскими францисканцами, учили арабо-католиков, что если они не следуют обрядам римской церкви, они не католики, а только полукатолики и следовательно ни в чем не отличаются от Греков, не согласуясь с католиками относительно календаря, поста в Субботу, коленопреклонений и пр. Между ними произошло разделение и раскол и обе стороны написали папе, а тогдашний папа написал сообща всем католикам следующее: С самого начала наша сестра восточная церковь отличалась от западной обрядами; но бывшие вплоть до нас высшие архиереи принимали их, обращая внимание только на догматы; поэтому и мы можем принимать их, нисколько не повреждая католической веры. Ибо безразлично, будет ли католический иерей совершат литургию на опресноках или на квасном хлебе, и празднуют ли Пасху и другие праздники по старому или новому календарю; и пост по Субботам издревле соблюдаемый западными католиками, не догмат, а обычай. По этому так как ваше христианское благочестие желает сохранить переданные отцами обычаи восточной церкви, к этому нет препятствия. Мы разрешаем вам и впредь следовать древним обычаям вашим. Мы же не требуем от вас ничего другого, как только подчиняться католической римской церкви и признавать ее непогрешимою, признавать преемника Апостола Петра викарием Христа и главою церкви и т. п. Получив эти письма арабо-католики успокоились и вновь воссоединились с остальными. Папа написал и иезуитам и находившимся в Сирии и Палестине францисканцам не требовать от них [183] ничего другого, кроме вышеприведенных статей 3-й и 5-й. В короткое время увеличившись в числе, арабо-католики распространились по городам Тиру и Сидону и их окрестностям. Единственной причиной их размножения было беззаконие относительно браков; ибо всякий желавший жениться в четвертый раз прибегал к католикам и получал это разрешение; точно также желавший жениться на своей двоюродной сестре, чего не допускает православная церковь.

В 1771 г. они начали поселяться и в Иерусалимской епархии, и прежде всего в качестве купцов и секретарей сатрапа они поселились в Птолемаиде, под покровительством тамошних консулов; увеличившись там в числе, они построили и собственный храм в 1779 г. Они поселились и в городе Назарете и оттуда перешли и в Тивериаду, распространились по деревням от Птолемаиды до Тивериадского моря в длину, и от Дженина до Сафета в ширину, и тогдашние и после бывшие патриархи тщетно пытались остановить язву. Ибо желая соблюдать в точности законы о браках, они сделали, что католики сильно увеличились в числе. Вот напр. такой-то желает жениться в четвертый раз, так как закон запрещает это, он отправляется к католикам и делается сам католиком и не только он один, но и дети его, может быть и часть его родственников или все. Тоже самое происходит и с теми, кому препятствует седьмая и шестая степень родства, даже пятая, как это случалось и случается в наше время. По этой причине целые деревни переходили в католичество, а Тивериадцы, т. е. жители города Тивериады, из-за одного [184] чревоугодия первые в той местности сделались католиками все поголовно и католическим стал и тамошний храм апостола Петра, как это остается и до сего дня.

В 1818 г. по просьбе Константинопольских Армян издан был указ Высокой Порты против католиков из Армян, а также против христиан из Арабов, Сирийцев и Коптов; им запрещалось иметь собственные церкви и иереев, и приказано было ходить в церковь своих предков, Армянам в армянскую, Арабам из православных в греческую. Это приказание было очень строго и энергично; не повинующимся угрожали ссылкой и конфискацией имущества. Это повеление пришло и к Антиохийскому патриарху и к Алепскому митрополиту Герасиму, который показал его тамошнему судье и паше. А паша, питавший непримиримую ненависть к католикам, на следующий день созвал их начальствующих лиц и духовенство и прочел им указ; но они нисколько не изменились и не придавали этому никакого значения. Поэтому чрез два дня паша, схватив внезапно священников, отправил их в ссылку. Рассердившись на это, католики бросились в митрополию с намерением убить митрополита, говоря, что он виновник этого. Узнав об их движении, он тотчас же вышел в боковую дверь и убежал в дом тамошнего муллы. Узнав это, католики направились и туда с сильными криками, понося и ругая архиерея и патриарха. Испугавшись толпы, мулла убежал с митрополитом и пошел к паше, крича: гяуры пришли, чтобы убить нас. В то время как паша расспрашивал, каким это образом и по какой причине, [185] католики уже пришли с криками. Тогда паша, рассердившись, приказал солдатам схватить их вожаков, и тут же их обезглавили, а числом их было 13. Остальные, испугавшись, разбрелись по домам. На следующий день, собравшись. они имели совещание и поклялись, во-первых, подыскав удобный случай, убить митрополита, во-вторых, никому не входить в православную церковь, хотя бы за это грозили смертною казнью. Поклявшись соблюдать это, они не выходили из своих домов и учили своих детей, говоря им следующее: Дитя, с Греком знатным или не знатным не здоровайся; если проходя мимо их церкви какой-нибудь ребенок схватит твою шапку и бросит ее в церковь, не входи за ней в церковь, чтобы тебе от этого не оскверниться. Лучше тебе ходить с непокрытою головою, чем входить в греческую церковь. Ни в какую дружбу с ними не вступайте, ибо они лукавы и наши враги. Этому и тому подобному учили они своих сыновей и дочерей, и никто не входил в православную церковь, даже в праздник Пасхи.

Узнав об их клятве, митрополит Герасим, которого два раза собирались убить, уйдя из Алепа, отказался от кафедры. Другой, присланный Великою церковью, стал управлять делами и вступил в дружбу с католиками. Тоже самое сделал и Антиохийский патриарх Серафим. Когда в 1821 г. произошло греческое восстание и все православные подданные Оттоманской империи впали в немилость, для католиков наступило вновь удобное время, они опять привели священников и стали тайно совершать литургию. А патриарх узнал это, но не смел и слова сказать, так как он был в немилости. [187] Католики в Дамаске из политических видов крестили своих детей у православных священников, совершали у них браки и похороны, но в церковь ходили очень немногие. По смерти Серафима патриархом избран был Мефодий, уроженец острова Пароса, который очень хорошо делал, что отказывался крестить, венчать и хоронить католиков. Ибо, как разумный человек, он рассуждал сам с собой следующим образом: мы дурно делаем, если даем Святыню псам и мечем бисер перед свиньями. Ибо когда мы крестим и венчаем католиков, а также хороним их, мы делаем их детьми православной церкви. Но ясно, что они матерью своей почитают только Рим, а православную церковь гонят. Следовательно, они не дети, а враги и заговорщики, как непримиримые отступники, и по истине, по моему мнению, восточная церковь делала дурно приобщая их таинствам, крещению, миропомазанию, браку и часто елеосвящению, если только мы не скажем, что она делала это домостроительно, надеясь на их обращение, которого однако до сих пор не произошло и не произойдет. Дай Бог, чтобы я ошибался в этом.

Однако настало время и когда просевали зерно, отделены были от него мякина и плевелы. Ибо в 1829 г. издан был указ Порты, предоставлявший свободу вероисповедания католикам, как из Армян, так и перешедших из православия, и таким образом их священники начали свободно проповедывать. В 1829 г. с разрешения Ибрагима, паши египетского, они построили большой храм в Дамаске, а также в Алепе и других местах, и таким образом эти паршивые овцы оказались [187] выделенными в отдельное стадо, составленное по их выбору. В 1834 г. чиновники в Яффе и католические купцы, которых хотя и было мало, но которые были богаты, построили там храм и украсили его иконостасом и иконами. В 1839 г. в Иерусалиме секретарь паши со своим братом, богачи, которым покровительствовал тамошний французский консул, купили сад, по близости от монастыря Св. Димитрия и собрались построить там храм и монастырь. Но так как Палестина и вся Сирия отошла от Египта, это помешало осуществлению их плана. В 1844 г. они собирались вновь сделать это, но им помешали тамошние францисканцы, не желавшие, чтобы в Иерусалиме была другая католическая церковь. Но теперешний французский консул в Иерусалиме, покровительствуя им всеми силами. написал папе, написали и католики. Папа в желательном для них смысле ответил им и консулу; он написал и францисканцам не препятствовать этим католикам, но дозволить им иметь собственный храм, где по желают, и петь песнопения на своем языке, т. е. по-арабски, праздновать вместе с греками Пасху и остальные праздники, Господские и Богородичные, как это издревле совершается и т. п. Когда францисканцы дали согласие, они начали строить по царски монастырь в прошлом Мае текущего 1844 г., и он строится и теперь, но по плану и по внешнему виду не монастыря, а дома.

(пер. П. В. Безобразова)
Текст воспроизведен по изданию: Материалы для истории Иерусалимской патриархии XVI-XIX века // Православный палестинский сборник, Вып. 55. Часть 1. СПб. 1901