Деяние шестое в Константинополе (читанное в Ефесе и снова прочитанное в Халкидоне).

«В субботний день, именно двадцатого числа месяца ноября, когда святый и великий собор заседал в судебной палате епископии, боголюбезнейший епископ Евсевий сказал: так как я письменно обвинил пресвитера и архимандрита Евтихия, то прошу вашу святость приказать, чтобы во второй день следующей недели, в который обещал он явиться, пришли на ваш святый собор и (люди), необходимые мне для поднятого мною против него дела. Требуемые же мною суть: пресвитер и синкелл его Нарсес, архимандрит и друг его Максим, диакон и апокрисиарий его, Евтихия, Константин и диакон того же монастыря Елевсиний; дабы, сделав дознание в их присутствии, яснее открыть истину. — Святейший архиепископ (Флавиан) сказал: пусть пригласят требуемых почтеннейшим епископом Евсевием явиться в назначенный день. — Боголюбезнейший епископ Евсевий сказал: я узнал кое от кого, что, когда ваш святый собор делал второй вызов, посланные вами почтеннейшие пресвитеры Мама и Феофил [117] слышали от пресвитера и архимандрита Евтихия нечто такое, чего не изложили в памятниках веры. Если и это уяснится, то будет очевидное доказательство его мудрствования. Поэтому я прошу, чтобы пресвитеры Мама и Феофил были призваны и пред святым Евангелием сказали, что они слышали от пресвитера и архимандрита Евтихия. — Святейший архиепископ (Флавиан) сказал: пусть скажут нотарии, здесь ли упомянутые почтеннейшие пресвитеры. — Нотарии сказали: почтеннейший пресвитер Феофил здесь, а почтеннейшего пресвитера Мамы здесь нет. — Святейший архиепископ сказал: слышал ты, что сказано боголюбезнейшим епископом Евсевием? Посему, имея пред очами страх Божий, расскажи все по истине, что ты слышал от пресвитера Евтихия, когда был послан нами и святым собором звать его. — Пресвитер Феофил сказал: по повелению вашей святости, я и благочестивейший пресвитер Мама ходили в монастырь почтеннейшего пресвитера и архимандрита Евтихия и вручили ему повестку о его вызове, посланную к нему вашим святым собором. Он начал было рассуждать с нами. Когда же почтеннейший пресвитер Мама сказал ему: «мы пришли не рассуждать с твоим преподобием, а вызывать тебя на святый собор», то этот почтеннейший пресвитер и архимандрит в присутствии пресвитера Нарсеса, архимандрита Максима и некоторых других монахов, начал говорить: «в каком Писании говорится о двух естествах? Потом, кто из святых отцев учил, что Бог Слово имеет два естества»? На это мы отвечали ему: «и ты сам скажи нам, где находится (слово) единосущного, или какое Писание говорит это»? Почтеннейший (пресвитер) Евтихий отвечал: «в Писании не находится, а в изложении отцев находится». В ответ на это почтеннейший пресвитер Мама сказал: «как о единосущии не говорится в Писании, а изложено (учение) о нем отцами, так и о двух естествах изложили (учение) те же святые отцы». И я сказал на это: «Слово совершенный ли Бог, или нет»? Пресвитер сказал: «совершенный». Я сказал: «воплотившийся совершенный ли человек, или нет»? Пресвитер сказал: «совершенный». (Он сказал): «итак, если совершенный Бог и совершенный человек, два совершенные составляют единого Сына: то что препятствует нам говорить, что единый Сын (состоит) из двух естеств»? На это почтеннейший пресвитер и архимандрит Евтихий отвечал: «да не будет того, чтобы я говорил, что Христос состоит из двух естеств, или рассуждал о естестве Бога моего. Если же хотят низложить меня, если хотят (что-нибудь) сделать со мною: пусть делают, если Бог попустит. Ибо я в той вере, которую принял, стою и желаю скончаться». Вот что я слышал от него. — Святейший архиепископ (Флавиан) сказал: скажи нам, почему ты, слышав такие (слова) о вере от почтеннейшего Евтихия, пришедши в первый раз, умолчал о них? — Почтеннейший пресвитер Феофил сказал: ваше благочестие знает, что мы были посланы не для этой цели, а только вызывать пресвитера Евтихия. Поэтому, не быв спрашиваемы, мы считали излишним говорить о том, о чем не имели приказания. — Нотарии сказали: пришел и пресвитер Мама, о котором упомянул боголюбезнейший епископ Евсевий. — Святейший архиепископ сказал: пусть прочтут почтеннейшему пресвитеру Маме изложенное почтеннейшим [118] пресвитером Феофилом. — По прочтении, почтеннейший пресвитер Мама сказал если бы дело шло о человеке, и то я не солгал бы, ибо ношу имя клирика, а говоря о вере, я никак не могу запираться и не солгу; да не будет сего. Так как мы, быв посланы, не подучили от святого собора никакого другого приказания, кроме только того, чтобы отдать вызов и получить ответ придет он, или нет: то поэтому в первом донесении я счел за лишнее распространяться о том, о чем он говорил. Но так как почтеннейший епископ Евсевий спросил и о том, что было говорено: то и я заявляю тоже самое, что пересказал почтеннейший пресвитер Феофил. Когда мы молчали и не хотели ни о чем с ним говорить, он сам начал спор, говоря о догмате так, как мудрствует. Мы легко опровергали его. Он говорил, что «Бог Слово, воплотившись, пришел восстановить падшее человеческое естество». Я тотчас возразил на это: «какое»? Он опять сказал: «человеческое естество». Я сказал: «ты обозначаешь человеческое естество, а от какого естества оно взято»? Он сказал: «Писание не учит меня о двух естествах». Я сказал: «и о единосущии учит нас не Писание, а святые отцы, благочестиво понявшие и верно изъяснившие Писание. Так узнали мы и о единосущии, и о том, что Христос Сын Божий состоит из двух естеств». Он сказал на это: «я не рассуждаю о естестве Божества, я не признаю двух естеств; да не будет сего. И остаюсь здесь. Если буду осужден, монастырь будет мне гробом. Если Бог попустит мне претерпеть что-нибудь, я охотно пострадаю. Но двух естеств я не исповедую». Мы не пересказали этого в первый раз по той причине, о которой я сказал, что мы посланы были не для исследования: а для того, чтобы отдать вызов и получить ответ. — Святейший архиепископ (Флавиан) сказал: оба почтеннейшие пресвитера пересказали ясно. Пусть занесут это в памятники веры».