Донесение, посланное святым собором благочестивейшим императорам о восточных (епископах).

Благочестивейшим и боголюбивейшим императорам Феодосию и Валентиниану, победителям, торжествующим, августейшим, святой собор, благодатью Божиею и по приглашению вашего величества сошедшийся в митрополии ефесской.

Предписанное вашим величеством святому собору уже достигло надлежащего конца и мы известили об этом ваше благочестие. Мы ясно предложили вашему благочестью апостольскую веру, изложенную тремя стами осьмнадцатью отцами, сошедшимися в Никее, а Нестория, противно ей мыслившего, лишили епископского сана и возможности проповедовать свое нечестие. Но некоторые еще прежде зараженные мнениями (Нестория) и последователи его учения привлекли на свою сторону виновных в различных преступлениях; а с ними соединился и досточтимейший Иоанн, епископ антиохийский, частью из любви к противоречию, частью по дружбе человеческой (всех их только тридцать). Не оправдавшись предварительно в преступлениях, в которых каждый из них был обвиняем, они провозгласили себя собором: как будто бы ваше величество приказали быть двум, а не одному собору для утверждения евангельской веры и отлучения неправомыслящих от церковного служения. Но, как мы сказали, немногие вышеупомянутые, не оправдавшись наперед в возводимых на них обвинениях, сошлись вместе, приняв в помощники своему безумию досточтимейшего Иоанна, епископа антиохийского, (который, как мы слышали, и сам боится обвинения за свое промедление), и, вопреки всякому церковному порядку и канонам, дерзнули произнести хулу, имеющую, по их мнению, значение бесславного отлучения, на церковный и святый собор, на главу собравшихся святейших епископов, святейшего архиепископа Кирилла и боголюбивейшего епископа Мемнона, тогда как ни от кого не слышали обвинения, и не дождались обвинителя, и не призывали их на суд. Напротив, без всякого суда и исследования они изложили эту хулу письменно и дерзнули представить свои безумные обвинения вашему величеству, как будто ваше величество не знает, что вселенский собор только один, и что сборище немногих людей, в чем-либо виновных и по страху наказания отделившихся от святого собора, не может быть названо собором. Не сознавая себя виновными, они конечно не решились бы на такой дерзкий поступок. Они поступили безумно [317] потому, что не имели, может быть, чем оправдаться в своих преступлениях, и, видя свою малочисленность, решились как бы предупредить грозившее им наказание. Поступая таким образом, они надеялись твердо устоять против обвинений. Но такой образ действий кажется нам делом неразумным и достойным презрения. А так как они дерзнули донести о своих крайне безумных действиях вашему величеству и объявили вашему благочестью о всем, что они совершили вопреки законам, канонам и всякому церковному порядку: то мы не могли более оставлять без внимания их дерзкие и безумные замыслы. Следуя определениям канонов, мы позвали досточтимейшего епископа Иоанна, покусившегося вместе с прочими на такой поступок против вышеупомянутых (епископов). Ибо прочие, по своей малочисленности и по виновности в различных преступлениях, не отважились бы на такое безумие, если бы не полагались на смелость досточтимейшего епископа антиохийской церкви Иоанна. Итак, когда мы собрались и когда нам представлены были жалобы святейшим и боголюбивейшим Кириллом, архиепископом, и соепископом благочестивейшим Мемноном, то мы призывали упомянутого Иоанна, чтобы он по крайней мере теперь высказал неудовольствие, по которому он нанес такое оскорбление председателям святого собора. Но не смотря на то, что он призываем был и в первый, и в другой, и в третий раз для высказания обвинения, он не хотел явиться на собор, (потому что не имел благовидного извинения своих дерзких поступков). Он, окруживши свой дом воинами и оружием, не принимал святейших епископов, посылаемых (к нему) святым собором, и не удостаивал святый собор достаточным ответом. Увидев из этого, что он не надеется защитить свое дело, мы осудили, как ничего незначащее и пустое, все, что они суесловили и писали, вопреки всему чину канонов, против святейшего архиепископа Кирилла и святейшего соепископа нашего Мемнона. Ибо суд, не имеющий в основании ничего канонического или справедливого, есть не что иное, как ругательство. Итак, принимая во внимание, что и он сам и его сообщники поступали вопреки канонам и всем порядкам, и вне всякого чина церковного, мы, для удержания их неразумного бесчиния, справедливо определили подвергнуть их отлучению, пока они, сознавшись в том, что позволили себе по гордости и безрассудству, не оправдают себя пред святым собором.

Итак, мы по необходимости доносим вашему благочестью о том, что постановлено, и просим не считать собором сборище людей, виновных в преступлениях. И прежде на святом и великом соборе трех сот осьмнадцати отцев, собравшихся в Никее, нашлись некоторые таким же образом отделившиеся от того великого собора, из опасения угрожавшего им наказания. [318] Но великий и святый император Константин не признал их собором, а повелел подвергнуть заслуженному наказанию за то, что, отделившись, не хотели быть в согласии с теми святыми епископами, побуждаемые к тому, как и эти, нечистою совестью. Нелепо было бы противополагать собору двух сот десяти святых епископов, с которыми притом согласны и все святые западные епископы, а чрез них и все прочие страны, — тридцать только (епископов), из которых, притом, иные были низложены еще прежде, другие держатся нечестивого учения Целестия, а некоторые подвержены анафеме за единомыслие с Несторием. Да повелит же ваше величество, чтобы постановленное вселенским и святым собором в утверждение благочестия, против Нестория и его нечестивого учения, возымело свою силу, быв подтверждено согласием и одобрением вашего благочестия.

Подписал Иувеналий, епископ иерусалимский.

Подписали епископы Аркадий и Проэкт и пресвитер Филипп, апостольского престола легаты.

Подписали и все прочие епископы.