ДЕЯНИЕ V.

В лето правления государей наших, августейших — Флавия Феодосия тринадцатое и Флавия Валентиниана третье, в 16 календы августа, на святейшем соборе боголюбезнейших и благочестивейших епископов, заседавших в церкви, называемой Мария, Кирилл епископ александрийский, сказал: вчерашний день, когда ваша святость заседали в этом же самом месте, в присутствии легатов, присланных из Рима, то есть занимающих место святейшего и благочестивейшего епископа Келестина, я и Мемнон, честнейший епископ сего города Ефеса, принесли жалобу, требуя [312] призвать на сей святой и вселенский собор Иоанна, честнейшего епископа антиохийской церкви, и тех, которые вместе с ним нанесли нам обиду, дерзнув произнести на нас мнимое отлучение, чтобы они отвечали за свои дела, или прекратили бы беззаконные замыслы. Ваше благочестие, поступая во всем законно и правильно, первым и вторым зовом призывало их чрез честнейших и благочестивейших епископов, как удостоверяют акты (собора); но те (Иоанн и пр.), не в состоянии будучи прикрыть свои дерзкие поступки благовидными доводами и не находя средств к извинению, (в противном случае они, конечно, без всякого замедления пришли бы на святой и великой собор), совершили дело постыдное, приличное людям, бродящим на площади. Ибо, если бы они хотели объявить что-нибудь сему великому собору, то им следовало бы придти благочинно и, с подобающею христианам благопристойностью, высказать и выслушать что должно. Ничто не препятствовало им поступить таким образом, потому что пред святым собором не стояли воины, как пред их домами. Но вместо того, они составили грамоту, исполненную хвастовства и невежества, и обнародовав ее, произвели во всем городе не столько мятеж, сколько презрение к их собственному безрассудству. Если они это сделали с тем намерением, чтобы мы, видя, как честь наших братий подвергается посрамлению и всеобщему осмеянию, сожалели об этом, то мы довольно пожалели. Ибо они за эти поступки часто были осмеяны. Но если, как означено в изданной ими грамоте, они могут доказать, что мы виновны в ереси Аполлинария, или держимся каких-либо его мнений, то пусть придут и обличат нас в еретичестве, если могут, а не наносят бесславия одними лишь пустыми словами, или пусть помыслят о гневе Божием. Ибо судия всех Бог сказал: свидетель ложный погибнет (Притч. 21, 28), и устами блаженного Давида: седя на брата твоего клеветал еси (Псал. 49, 20). Мы никогда не держались мнений ни Аполлинария, ни Ария, ни Евномия, но с детства изучали священное Писание и воспитаны под руководством православных и святых отцев, а Аполлинария, Ария, Евномия, Македония, Савеллия, Фотина, Павла и Манихеев и всякую другую ересь, а также новоизобретенные хулы Нестория и его сообщников и соумышленников, равно и последующих Целестию и Пелагию, учения которых мы никогда не держались, анафематствуем. И не теперь только мы принимаем намерение держаться правого учения, — переменив свои мысли на лучшее; но, как я сказал выше, мы воспитаны в правых и апостольских догматах Церкви. А так как вчиненным в иерейское служение следует являться ревнителями истины и высказать то, в чем они убеждены, как в истине, то мы теперь и просим святой и великий собор ваш — канонически пригласить [313] самого Иоанна, честнейшего епископа антиохийской церкви, и прочих, составивших вместе с ним клевету на нас. Ибо благоразумие требует, да это и необходимо, чтобы они лично или доказали, что мы еретики и, по их словам, держимся мнений Аполлинария, или, если они откажутся придти и подтвердить доказательствами (свое обвинение против нас), сами подверглись бы этому обвинению (т. е. в ереси), — в особенности, когда из составленной ими грамоты известно, что они ложные и пустые свои клеветы довели до слуха благочестивейших императоров. Вашей святости преимущественно должно заботиться о том, чтобы ничья ложь не доходила до благочестивого слуха государей, — потому что не безызвестно сказанное в священном Писании: ничтоже ложно от языка царева да глаголется, и ни едина ложь от языка его да изыдет (Притч. 24, 22).

Святой собор сказал: требование благочестивейших и святейших епископов Кирилла александрийского и Мемнона ефесского и теперь совершенно благоразумно. Итак, пусть благочестивейшие епископы: Даниил, Коммод и Тимофей, и сегодня пойдут с нотарием и убедят честнейшего епископа антиохийской церкви Иоанна придти с прочими обвиняемыми и отвечать в том, в чем на них ищут.

И отправились честнейшие епископы: Даниил колонийский, Коммод трипольский (в Лидии) и Тимофей термский (на Геллеспонте) с нотарием Мусонием, с приглашением такого содержания:

“Так как святый собор, желая мирно определить все, касающееся канонов, двукратным зовом приглашал твою честь, но ты не повиновался и не пришел, чтобы или доказать свои обвинения или оправдаться, то святой собор определением своим не дозволяет никакого епископского действия ни тебе, ни кому либо из твоих соучастников. Если ты не послушаешь этого третьего зова и не придешь, то с вами поступлено будет по канонам".

Когда посланные возвратились, Даниил, епископ колонийский, сказал: “мы ходили, куда повелевало ваше благочестие, именно в дом благочестивейшего Иоанна, епископа антиохийского. Еще издали, сошедши с лошаков, мы объявили клирикам (антиохийским), что посланы святым собором, и усердно просили (их помощи и защиты). Тут встретили мы Асфалия, пресвитера антиохийской церкви, который занимается ходатайством по делам этой церкви в Константинополе. Он подвел нас ближе к дому, в котором живет благочестивейший епископ Иоанн, и соединившись с нами удерживал наступавших. Мы благодарим и воинов, которые, узнав благочестивейшего епископа Коммода, так как они помещены в его городе, отгоняли всех [314] клириков, нападавших на нас. Потом, когда Асфалий и другие клирики известили Иоанна о нашем прибытии, к нам вышел его архидиакон, (имени мы его не знаем, у него редкие волосы на бороде, бледноват и невысокого роста), неся с собою хартию, которую и подал нам, сказав: “святый собор посылает ее к вам, чтобы вы приняли ее". Мы отвечали ему: “мы посланы не затем, чтобы принимать от вас грамоты, а объявить повеление святого собора. Мы сами не принесли никакой хартии и от вас не берем: мы принесли только мирное предложение. Святой собор просит господина Иоанна, чтобы он соучаствовал в заседаниях и пришел на собор". “Подождите же, отвечал архидиакон, пока я извещу епископа". Он пошел к нему и возвратился с тою же самою хартиею, говоря: “и вы не посылайте к нам ничего, и мы не будем посылать вам, а подождем пока сам император, которому мы донесли о наших определениях, предпишет нам, что нужно делать". А когда мы сказали: “так вы слушайте слова святого собора", то он ушел, сказав: “вы отказались от хартии, а я не слушаю собора". Так сказал он, а мы пресвитерам Асфалию, провожавшему нас, и Александру сказали: “святой собор являет всю полноту мира, любви и благоволения в отношении к господину Иоанну; но за то в особенности, что он не хотел придти по второму зову, он определил запретить ему всякое священное служение. Он убеждает его явиться по третьему зову, чтобы не заставить произнести против него что-нибудь каноническое".

Коммод, епископ трипольский (в Лидии), сказал: и мы видели и предъявляем тоже самое, что сказано благочестивейшим и святейшим епископом Даниилом.

Тимофей, епископ Термы (на Геллеспонте), сказал: и мы видели и предъявляем тоже самое, что сказано благочестивейшим и святейшим епископом Даниилом.

Святой собор сказал: и теперь сделано надлежащее приглашение благочестивейшими епископами Даниилом, Коммодом и Тимофеем, которые открыли и причину, по которой были посланы, и довели ее до сведения священников, так что честнейшему епископу Иоанну ничто не остается безызвестным, о чем было объявлено, и он не может воспользоваться никаким предлогом к оправданию, отговариваясь неведением.

Кирилл, архиепископ александрийский, сказал: я и теперь здесь и вместе с честнейшим епископом Мемноном прошу произвести исследование о том, в чем, вопреки законам Церкви и всякому смыслу, преступил против нас честнейший Иоанн, епископ антиохийский. — Святой собор видит и никто не может сомневаться, что если бы мы боялись его обвинений, то не поступили бы с такою смелостью, прося об увещании [315] вышеупомянутого Иоанна явиться по этому третьему зову и предложить против нас какие угодно обвинения. Но так как он вымышляет различные отлагательства, изыскивая различные к тому поводы (человек же инако обилует словесы, Иов. 11, 12) то святому и вселенскому собору следует произнести суд по церковным законам.

Святый собор сказал: за оскорбления, нанесенные честнейшим Иоанном, епископом антиохийским, и его сообщниками, святейшему и благочестивейшему Кириллу, епископу, и благочестивейшему и блаженнейшему епископу Мемнону, святой собор, после этого третьего нашего зова, которому Иоанн (с сообщниками) никак не хотели повиноваться, — не пришли в собрание святого собора и не изложили причин, по которым они, вопреки законам и канонам Церкви, выдумали такое нововведение, — должен был произнести суд, достойный такого безумия, и против него и против его сообщников. И хотя мы считаем долгом епископского благодушия кротко и терпеливо переносить случившееся, но теперь, после того, что определено, да будут уже отлучены от церковного общения Иоанн и участвовавшие в его поступках, — Иоанн дамасский, Александр апамейский, Доксиан селевкийский, Александр иерапольский, Имерий никомидийский, Фритила ираклейский, Елладий тарский, Максимин аназарвский, Дорофей маркианопольский, Петр траянопольский, Павел емесский, Полихроний из города ираклийского, Евфирий тианский, Мелетий неокесарийский, Феодорит кирский, Априггий халкидский, Макарий из великой Лаодикии, Зосис есвунтийский, Салустий корикский (в Киликии), Исихий каставальский (в Киликии), Валентин мутлувлакский, Евстафий парнасский, Филипп феодосипольский, Даниил, Иульян, Кирилл, Олимпий, Диоген, Феофан филадельфийский, Палладий, Траян авгубстский, Аврилиан иринопольский, Мусей арадский и Елладий птолемаидский; — да не имеют они никакой власти, принадлежащей священническому чину, посредством которой они могли бы или вредить кому либо, или приносить пользу, до тех пор, пока, раскаявшись, не исповедуют своего заблуждения; притом, пусть они знают, что если тотчас же не сделают этого, то навлекут на себя окончательный суд по канонам. Да будет известно еще и то, что их умыслы, постыдные и противозаконные, против благочестивейших и святейших епископов и вождей Церкви, Кирилла и Мемнона, не имеют совершенно никакой силы, как об этом было уже объявлено и теперь и во вчерашний день. О всем этом да будет доведено до сведения боголюбивейших и христолюбивейших императоров, чтобы и священный слух (их) знал о последовавшем.

Подписал Иувеналий, епископ иерусалимский.

Подписал Аркадий, епископ и апостольского престола легат.

Подписал Проэкт, епископ и апостольского престола легат. [316]

Подписал Филипп, пресвитер и апостольского престола легат.

Подписали и все прочие.