99. К епископу Феодору ¹.

Если бы можно было нам пойти, обняться с твоим благоговением и насладиться личным свиданием с твоей любовью, то мы сделали бы это с живым усердием и со всевозможною скоростью. Но так как это теперь не в нашей власти, то мы исполняем то же самое посредством письма. Хотя бы нас заточили на самые крайние пределы вселенной, никогда мы не можем забыть твоей любви, искренней, горячей, неподдельной и бесхитростной, которую ты оказывал и нам исстари и изначала, как оказал ее и теперь. Нам не безызвестно, как твердо, и словом и делом, стоял ты, честнейший и боголюбезнейший мой владыко. Если же из этого и ничего не вышло, во всяком случае сам Бог заплатит тебе за твое старание и усердие полнейшею наградою. С своей стороны мы никогда не перестанем питать благодарность к твоему святительству и прославлять пред всеми твое благоговение, усердно прося тебя вместе с тем неослабно сохранить ту же любовь к нам навсегда. Не смотря на свое заточение в пустыне, мы чувствуем необыкновенное утешение при мысли, что в сердце ² хранится у нас [712] такое великое сокровище и богатство — любовь твоей неусыпно бодрствующей и благородной души.

Комментарии

1. Вероятно, к Феодору Мопсуестскому, с молодых лет близкому другу, согражданину по месту родины и сотоварищу св. Иоанна Златоуста по антиохийскому училищу св. писания.

2. В сердце (εν καρδια). Монфокон и др. находят более правильным другое чтение, — в Киликии (εν Κιλικια). Из четырех греческих кодексов, которыми пользовался Монфокон для проверки в настоящем случае текста прежних изданий, только два, именно: один из ватиканских кодексов и кодекс королевской парижской библиотеки, имеют чтение εν καρδια, тогда как другие два, из которых один древнее всех прочих, не подтверждают этого чтения. Сверх того в одном кодексе сен-жерменской библиотеки под № 326, которого древность возводится к девятому столетию, сохранился между прочим древний латинский перевод настоящего письма, замечательный тем, что не только в тексте его соблюдено чтение: в Киликии, но и в самом заглавии поставлено имя Феодора Мопсуестского: «incipit Johannis Constantinopolitani ad Theodorum Mopsuestenum Episcopum». Наконец так же точно читал это место, относя самое письмо к лицу Феодора Мопсуестского, Факунд, епископ гермианский, знаменитый защитник Феодора Мопсуесткого, как это видно из его сочинения pro defensione trium capitulorum, написанного около 542-го года, — см. кн. 7, гл. 7, стр. 633 по изданию Сирмонда. В самом деле, если принять это чтение, то не остается сомнений, что письмо действительно было писано к Феодору Мопсуестскому. Впрочем, замечает Тильемон, если и не принимать его, оставаясь при другом чтении, то надобно держатся опять того же мнения. Из всех епископов, носивших имя Феодора, известны только двое, к. кому могло быть обращено настоящее письмо, именно: Тианский в Каппадокии и Мопсуестский в Киликии. Но с Тианским Феодором св. Иоанн Златоуст никогда не был в таких дружественных отношениях, тем менее — исстари и изначала, какие высказывает он к лицу, которому пишет настоящее письмо, и в каких действительно был с Феодором Мопсуестским. — Должно однако прибавить, что это мнение было отвергнуто на пятом вселенском соборе, — к сожалению, без указания какого бы то ни было основания, см. Labbaei, Consilior. coll. tom. 5, pag. 490.