112. К епископу Кириаку, находящемуся также в изгнании ¹.

Дай я опять облегчу рану твоей глубокой скорби и рассею помыслы, составляющие это мрачное облако. Что значит, что ты скорбишь и грустишь? То ли, что жестокая буря и страшное [725] кораблекрушение объяли церковь? Это знаю и я, и никто против этого не говорит. Мало того, если хочешь, я представлю тебе картину настоящего хода дел. Взгляни на море: вот оно взмутилось до самого дна бездны; мореплаватели, бросив кормила и весла, сложили руки на колени, растерялись от непосильности борьбы с бурей, не смотрят ни на небо, ни на воду, ни на сушу, и валяются на подстилках, рыдая и плача. Так бывает на море. А на нашем море теперь смятение еще хуже, волны еще хуже. Но призывай Христа, Владыку нашего, который не искусством укрощает бурю, но одним мановением смиряет волны. Если же ты призывал уже много раз, но не был услышан, не отчаивайся: так обыкновенно поступает человеколюбивый Бог. Разве не мог Он освободить тех трех отроков еще прежде, чем они были брошены в разженную печь? Однако они были взяты в плен, отведены в неприятельскую землю, лишены отцовского наследия, наконец — все отчаялись за них и все было для них кончено, и тогда уже Христос, истинный Бог наш, соделал чудо и отстранил огонь. Не вынося добродетели праведных, огонь устремился вон и попалил бывших у печи халдеев. После того печь сделалась для них церковью; они призвали всю тварь, все видимое и невидимое, ангелов и силы и, таким образом соединивши все в одно собрание, сказали: благословите вся дела Господня Господа (Дан. III, 57). Видишь ли, как терпение праведных и огонь превратило в росу, и мучителя посрамило, — и он рассылает по всей вселенной грамоту, говоря: велик Бог Седраха, Мисаха и Авденаго (Дан. III, 95)? И смотри еще, какое строгое наказание назначил он всякому, кто сказал бы слово против них: дом его в казну и имущество его на разграбление (Дан. III, 96)! Не падай же духом и не отчаивайся ². Вот я ³, когда изгоняли меня [726] из города, не заботился ни о чем этом и говорил самому себе: если императрица хочет отправить меня в ссылку, пусть ссылает, — Господня земля и исполнение ея (Псал. XXIII, 1). Если она хочет перепилить меня пилой, пусть перепилит, — у меня есть образец — Исаия. Если желает повергнуть меня в море, я припомню Иону. Если желает бросить меня в печь, — есть три отрока, которые претерпели то же самое. Если желает отдать меня зверям, — я припомню Даниила, брошенного львам в яме. Если желает побить меня камеями, пусть побивает, — у меня есть первомученик Стефан. Если желает взять мою голову, пусть возьмет, — у меня есть Иоанн Креститель. Если желает взять мое имущество, пусть возьмет его, — наг изыдох от чрева матери моея, наг отыду (Иов. I, 21). Но апостол увещевает меня: лица Бог человеча не приемлет (Гал. II, 6), и в другом месте: аще бо бых еще человеком угождал, Христов раб не бых убо был (Гал. I, 10). И Давид вооружает меня, говоря: глаголах о свидениих твоих пред цари, и не стыдяхся (Пс. CXVIII, 46). Многое выставили против меня. Говорят ⁴, будто я приобщил несколько человек после того, как они ели. Если я это сделал, то пусть изгладится мое имя из списка епископов и пусть не напишется в книге православной веры. Если я сделал что-нибудь такое, то пусть изгонит меня Христос из Своего царства. Впрочем если уже они говорят это против меня и обвиняют меня за это, то пусть осудят и Павла, который после вечери крестил целый дом (Деян. XVI, 33); пусть осудят и самого Господа, который после вечери преподал причащение апостолам. Говорят ⁵, что я преспал с женщиною. Но обнажите тело мое, и вы увидите мертвенность моих членов. Все это они сделали из зависти. Может быть, брат Кириак, огорчает тебя то, что изгнавшие нас свободно ходят по площади в сопровождении множества телохранителей? Но ты [727] опять вспомни о богатом и Лазаре, — как один из них страдал в настоящем веке и как другой наслаждался счастием. Чем повредила тому его бедность? Не борцом ли и победителен отнесен он на лоно Авраамово? Напротив, что пользы принесло богатство тому, который облачался в порфиру и виссон? Где ликторы, где телохранители? Где златоуздные кони? Где прихлебники и царственная трапеза? Не отведен ли он в гроб, как связанный разбойник, вынося из мира обнаженную душу, и не взывает ли напрасно: отче Аврааме, посли Лазаря, да омочит конец перста своего, и устудит язык мой, яко люте стражду во пламени сем (Лук. XVI, 24)? Зачем называешь ты отцом Авраама, жизни которого не подражал? Он всякого человека принимал в дом свой, а ты не позаботился и об этом бедняке. Нет места скорби и сожалению ⁶ о том, кто, имея столько богатств, не сделал себя достойным капли воды. Он не подавал бедному даже крошек; потому теперь не получает и капли воды. В зиму он не сеял милости; пришло лето, — он и не пожал ее. По устроению Владыки наказание нечестивым и упокоение праведным поставлены друг против друга, так чтобы те и другие могли видеть друг друга и друг друга узнавать. Тогда каждый мученик узнает своего мучителя и каждый мучитель своего мученика, которого казнил. И это — не мое слово. Послушай, что говорить Премудрость: тогда станет в дерзновении мнозе праведник пред лицем оскорбивших его (Прем. V, 1). Как путешественник, совершающий путь в знойное время и сжигаемый жаждою, найдя чистый источник, — или как человек, мучимый сильным голодом, сидя за столом, наполненным разнообразными яствами, но будучи не допускаем высшею силою ни прикоснуться к столу, ни отведать тех яств, чувствует скорбь и мучение тем сильнее, что сидит за столом, и не может отведать кушаний, сидит подле источника, и не может напиться воды, так и в день суда нечестивые видят святых радующимися, и не могут насладиться царской трапезы. Вот почему и Бог, желая наказать Адама, заставил его возделывать землю против рая, чтобы, ежедневно и ежечасно взирая на то вожделенное место, из которого вышел, он всегда имел скорбь в душе. Если здесь мы не находимся вместе друг с другом, за то там никто не воспрепятствует нам жить вместе, и мы увидим тогда изгнавших нас, как Лазарь видит богатого и как мученики — своих [728] мучителей. Не отчаивайся же и помни, что говорит пророк: не бойтеся укорения человеча, и похулению их не покаряйтеся. Якоже бо шерсть молию, тако снедены будут, и яко одежда обветшают (Ис. LI, 7-8). Помысли ⁷ о Владыке, как Он, держащий своею дланью мир, преследуем был с самых пелен и принужден был потерпеть изгнание в варварскую землю, подавая нам пример не падать духом во время искушений. Вспомни о страданиях Спасителя, — сколько поношений претерпел Он за нас! То называли Его самарянином, то бесноватым, сластолюбцем и лжепророком. Так говорили: се человек ядца и винопийца (Лук. VII, 34), или: о кнезе бесовстем изгонит бесы (Матф. XI, 34). Что претерпел Он, когда хотели низринуть Его со скалы, или плевали Ему в лицо, — когда облекли Его в хламиду, увенчали тернием и падали пред Ним на колени, издеваясь и употребляя всевозможные виды ругательств? Что претерпел Он, когда били Его по ланитам, или поили уксусом и желчью, — когда били тростью по голове и когда окружали Его те кровожадные псы? Что претерпел Он, когда вели Его обнаженным на страдание и все ученики оставили Его, — один из них предал Его, другой отрекся, прочие же разбежались, и Он один стоял нагим среди многочисленной толпы? Тогда был праздник, на который собирались все. Что претерпел Он, когда распяли Его, как злодея, на кресте между разбойниками, — когда Он висел не погребенным, и не снимали Его с креста до тех пор, пока кто-то не выпросил позволения похоронить Его? Вспомни, что Он не был удостоен погребения, что распустили против Него злую молву, будто ученики Его украли Его и Он не воскрес. Припомни и об апостолах, как они были преследуемы повсюду и скрывались, не имея возможности открыто являться в городах, — как Петр скрывался у Симона кожевника, а Павел у женщины, торговавшей пурпуром, — как вообще они не могли смело положиться на богатых. Но после все обратилось им во благо. Так не унывай теперь и ты. Слышал и я об этом шуте Арсакие, которого императрица посадила на кафедру ⁸, что он подверг [729] бедствиям всю братию, не пожелавшую иметь с ним общение; многие таким образом даже умерли из-за меня в темнице. Этот волк в овечьей шкуре, хотя по наружности епископ, но на деле — прелюбодей, потому что как женщина, при живом муже живя с другим, становится прелюбодейцею, так равно прелюбодей и он, не по плоти, но по духу, еще при моей жизни восхитил мою церковную кафедру. Я пишу тебе это письмо из Кукуза, куда велела сослать нас императрица. Много горя испытали мы в дороге, но не сокрушаемся ни о чем. Когда мы проходили по Каппадокии и Таврокиликии ⁹, то целые сонмы отцов, мужей святых, и многочисленные толпы монахов и девственниц выходили нам на встречу, проливая бессмертные источники слез ¹⁰. Смотря на наше шествие в ссылку, они рыдали и говорили друг ко другу: лучше было бы солнцу скрыть лучи свои, чем умолкнуть устам Иоанна. Это меня возмутило и опечалило, так как я видел, что все обо мне плакали. Обо всем же другом, что случилось со мной, я не заботился. Епископ этого города принял нас очень хорошо и показал к нам большую любовь, так что, если бы можно было, уступил бы нам и свою кафедру, когда бы мы не остались в должных границах. Итак, прошу тебя, умоляю и припадаю к ногам твоим, — сбрось с себя бремя уныния, вспоминай о нас пред Богом и, пожалуйста, отвечай нам на наше письмо.

Комментарии

1. Это письмо, по всей вероятности, не подлинно, так как и по характеру мыслей, и по свойству языка в тех местах, которые не представляют собою компиляции, или даже буквальной выписки из подлинных творений Златоуста, резко отличается от всех других произведений великого святителя.

2. Доселе письмо представляет собою сперва почти буквальную выписку, а потом переделку, из первых двух отделов 1-го письма и небольшого места из 9-го отдела 3-го письма Златоуста к Олимпиаде.

3. Во всех своих письмах к лицам, терпевшим гонение, Златоуст утешает страдальцев похвалою их твердости, или указанием на ожидающие их небесные награды, — вообще говорит об их нравственных заслугах; но никогда, как здесь, не выставляет себя самого, забывая лицо, к которому пишет. Он нередко упоминал о врагах своих, называя их нарушителями церковного мира, но никогда не приписывал своих бедствий собственно императрице. Впрочем, все это место заимствовано из 2-й беседы его пред отправлением в первую ссылку (см. стр. 453), которое, равно как и первое его слово по тому же случаю, не было написано им самим, а записано с его слов кем-либо из его слушателей, и притом с такою неточностью, что оба слова пред отправлением в ссылку, по всей вероятности, представляют собою две разных редакции одного и того же в действительности произнесенного слова. Понятно, как мало можно иметь доверия к настоящему тону этого места.

4. Сравнение этого обвинения с изложением обвинений в 1-й и 2-й беседах пред отправлением в ссылку (см. стр. 447, 458) показывает, что там, или здесь, допущена весьма значительная неточность.

5. Ни откуда, кроме этого места, не видно, чтобы на св. Иоанна Златоуста кто-либо взносил подобную клевету. Можно думать поэтому, что враждебная рука приводит здесь эту нелепую выдумку для того, чтобы навлечь новую тень на жизнь святителя.

6. Напротив, везде Златоуст пишет, что о таких-то людях и надобно жалеть. См. его письма; 82-е к Пеанию, 84-е к Ипатию и др.

7. Все, что ниже говорится о Спасителе и об апостолах, составляет сокращение 3-го, 4-го и 5-го отделов первого письма к Олимпиаде.

8. Знаменитый патриарх константинопольский Фотий обратил внимание в своей Библиотеке на настоящее место о преемнике Златоуста Арсакие. Правда, он старался объяснить неприличную его резкость переменою, происшедшею в положении приверженцев св. Иоанна Златоуста, не отвергая подлинности письма; однако заметил, что подобные выражения противоречат тому, что по другим указаниям внушал св. Иоанн Златоуст константинопольскому народу и клиру. См. Photii Biblioth. cod. 277 odit. Hoecshel. col. 1565.

9. Златоуст обыкновенно называет место своей ссылки неопределенно Армениею. Автор настоящего письма объясняет, что это — та Армения, которая называлась Таврокиликиею.

10. То есть слезы, которые должны сделаться для них источником бессмертия.