IX.

месяца Октября 21-го.

МУЧЕНИЧЕСТВО СВЯТЫХ СЛАВНЫХ МУЧЕНИКОВ ХРИСТОВЫХ

ШЕСТИДЕСЯТИ ТРЕХ,

во святом граде Иерусалиме схваченных Агарянами и пострадавших во времена царя Льва Исаврянина, написанное Симеоном монахом пресвитером и молчальником святой пещеры Четыредесятницы.

1. Жития блаженных мужей, аскетические труды и мученические подвиги, предлагаемые к слушанию боголюбивым ушам, согревают соревнованием к подобному при подобных обстоятельствах и делаются как бы путеводною рукою имеющим душу благородную, мужественную и не устрашаемую трудностями пути. Ибо ничто не может так окрылить душу, убедить ее пойти посреди затруднений и выказать непоколебимую твердость в опасностях, как существование многих предшественников и подражание примерам, чтобы не оказаться в чем-нибудь ниже их твердости и устойчивости. Это могут испытывать и настоящие иконописцы пред подлинными картинами; ибо соревнование в прекрасном есть признак честного характера, благородного ума и свободной и высокой мысли. От сего прославился как весь прочий лик святых, так и предлежащие нам ныне к прославлению мужи, благочестивою жизнью и чистым житием уподобившиеся Богу, неустанными трудами и подвигами усилившиеся взбежать на твердыню благ и [154] запечатлевшие свой бег прекрасною мученическою кончиною; что в суровой жизни самое трудное, малодоступное и для изнеженных никоим образом не достижимое. Но надо рассказать посильно, кто они были, из какого отечества происходили, какую цель жизни себе поставили и как ее достигали, в какие времена воссияли и совершили мученический подвиг. Мы не будем украшать сказания художественными и изящными речениями (ибо мученикам вместо всякой раскраски и украшения достаточны их страдания и подвиги), но представим изложение простое и краткое.

2. Во времена Льва Исаврянина, царствовавшего нечестиво и с чрезмерным нечестием боровшегося против божественных икон, породившего Копронима Константина, жили знатные воины, число которых вообще доходило до семи десятков, но в каждом десятке был один отступник, последовавший мыслям и решению Иуды, так что выяснилось семь отступивших, которые были ранены в душе еще до мучений и почувствовали телесную боль от одних только звуков угроз, как потом будет показано в подлежащих местах. Остальные же 63 сохранили непоколебимость исповедания неуязвимою и чистою до креста и смерти. Сии, ведшие свой род из восточного города Икония, происходившие от славных родителей, бывшие на верху почестей, весьма обремененные изобилием богатства и бывшие в юном возрасте, по мере возможности пеклись о добродетелях Христовых. И избрав жизнь по Богу — так как они происходили от родителей, почитавших Христа, — удостоившись многих и величайших государственных почестей, они всегда имели в мыслях пламенную любовь ко Христу: возвышенное пламя Его жгло огнем их сердце, [155] окрыляло их ум, ослабляло побуждения любви к себе, земную и укоризненную славу и наслаждение текущим показывало им ненавистными и смертоносными и побуждало считать ее как бы презренным прахом. Было же у них желание воочию узреть и облобызать святые и досточтимые места Иерусалима, в которых волею претерпел честные и спасительные страсти обнищавший ради нас Бог, дабы мы обогатились божественностью (Ср. Кор. 2, VIII, 9) Того, Который ежедневно ищет обращения грешников. Но их намерение не переходило в дело вследствие величайшей любви к родителям и боязни, чтобы с их стороны не было препятствия; кроме того, они думали, что у властей и народа вследствие зависти может возникнуть клевета и подозрение, что они отправились туда не ради облобызания божественной земли гроба Господня, а для того, чтобы помочь племени Измаильскому пройти эти страны против Римлян, и наконец опасались, в случае возникновения такого нового слуха, царского гнева, недовольства и негодования на них.

3. Сей вышереченный нечестивейший царь восточных стран, двинув немалое войско и собрав всех своих подданных, поднимает войну против христолюбивого царя Феодосия. Последний, не пожелав завязывать войны и еще более — сражаться с единоплеменниками, спокойно сложил бремя власти, предоставил нечестивому удовлетворить свое желание и передал ему царскую власть. И что сказать мне больше? Тотчас тиран вторгся в царский дворец, звероименный пес на святыни и вепрь на жемчуги (Ср. Матф. VII, 6). Приняв на себя вид лисицы и надев личину лицедеев, он из стыда пред досточтимым отцом нашим [156] Германом притворился благочестивым, но не преобразил зверя. По прошествии десяти лет властвования, сей новый Валтазар, которого можно назвать и Моамефом, посягнул быть ересеначальником и, безумно вторгнувшись, повоевал Церковь; собрав единомышленный с ним народ, бесстыдно вскочив в средину всех и зверски заскрежетав зубами, он возвысил свой жалкий голос и сказал: «Поелику изображение икон есть искусство идольское, не должно вовсе поклоняться им и чтить их». Весьма много наставляемый на ум увещаниями воспеваемого отца нашего Германа, звероименный Лев не изменил своего неправильного мнения и не склонил неукротимого и жестокого сердца к богопознанию; но, еще более распалившись гневом, показав глаза налитые кровью, заскрежетав зубами как лев и послав вооруженных мечами сатрапов, свёл с патриаршего престола блестящее светило веры и осудил (о, беззаконное деяние!) невинного на изгнание, а нечестивого и равномыслящего Анастасия поставил начальствовать, неприлично и недостойно сей священной степени.

4. Мужественные и благородные душою, воспользовавшись удобным временем, отправились в путь к Иерусалиму, путешествуя богато и в сопровождении немалого числа копьеносцев; восседая на конях, они вели и вьючных животных, нагруженных богатствами в золоте, серебре и разнообразных вещах, частью предназначенных для украшения божественных храмов, а частью для необходимого употребления наших братьев во Христе и подвизавшихся там монахов. Итак, блаженные и воспеваемые мужи, прибыв к тем желанным и многолюбимым местам и узрев животворящий и всечестный гроб [157] Господень, падают на землю и омывают ее слезами; души их преисполнились великою сладостью и духовною радостью; по любви их казалось им, что они видят самого Христа лежащего, и Ему исповедывали они добровольную за нас бедность, дивясь и кресту, и смерти, и погребению. Едва насытившись сим ненасытимым зрелищем и духовною, как сказано, благодатью, они поклоняются и всепресветлому Краниеву месту, на котором Господь наш распростер на кресте пречистые Свои руки и животочивый и божественный бок Его излиял кровь и воду. Тотчас приходят они и на Сион, матерь всех Церквей, обиталище Божие, и видят святое и досточтимое место, где Пресвятая Дева, Матерь Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, переселилась из настоящей жизни и блаженную и всесвятую душу Ее принял Сын Ее и Творец всех. Восходят они и в горницу устланную, где Господь омыл ноги учеников и совершил с ними Тайную вечерю.

5. Оттуда уходят они и в Вифлеем и, открыв святую и небопространную пещеру, поклоняются месту, в котором Царь царствующих и Господь господствующих (Тим. I. VI, 15), желая освободить природу человеческую от власти врага, как Младенец возлег в ясли, был повит, держал в устах грудь содержащий во длани всякое дыхание и всякую тварь, и радуясь созерцанию и наслаждаясь зрелищем, не могли насытить своего благомыслия. Затем они отправляются и к достолюбимому, достосозерцаемому и всякого царского чертога славнейшему мирожеланному гробу Богоматери и, как по вышесказанному на животворящем и богоначальном гробе Сына Ее воздали благоговение, [158] поклонение, приличествующее благодарение и молитвы со слезами, так и на гробе Матери, ибо ничего нет среднего между Материю и Сыном. Равным образом идут они и к купели Силоамской с Овчею, где есть и святое и досточтимое место, в котором родилась Матерь Господа нашего. Затем восходят и на святую гору Елеонскую и осматривают Вифанию с гробом Лазаря. Потом сходят и в остальные Иерусалимские монастыри до реки Иордана и, став у священных струй его и зачерпнув своими руками воды из него, с верою освящают ею всякий член и всякую часть. Переходят они, облетая, и к разумным цветам Богонасажденного рая, к монахам, подвизающимся в пустыне и возделывающим прекрасный мед добродетели, и причащаются их благоухания; и у кого жизнь была нестяжательна и нуждалась в ежедневной пище, тем они творили достаточное утешение, уделяя щедрую милостыню своей руки и своею ревностною помощью устраивая им неотвлекаемое занятие божественным и духовным.

6. Так боголюбиво расточив свое богатство, со всеми простившись и будучи напутствованы их восходящими к небу молитвами, боголюбивые обратили свои взоры и ноги к странам греческим, сиречь Нового Рима, и условились между собою, что, если перестало действовать гнусное повеление богоненавистного и беззаконного царя и православная церковь получила право поклоняться и чтить лики святых икон, они также возвратятся на родину, а в противном случае уйдут к старейшему Риму. Но они не знали, что идут другим путем, гораздо полезнейшим приведшего их сюда и ведущим к разнообразным и победоносным подвигам; ибо славные подвиги соделали сих [159] крепких воинов мучениками и венценосцами и увенчали великолепными венцами и диадемами.

7. Когда они, направившись, как сказано, к странам греческим и прибыв в некое место, расположились на отдых, Арабы, бывшие во Святом Граде и сторожившие дороги, люди жестокие и звероподобные, неразумнейшие душою и безумнейшие в своих стремлениях, подстерегши их по внушению диавола, всею толпою пустились вслед за святыми и, застигнув их в вышереченном убежище, захватили их и стали допрашивать, откуда они, из какой страны и по какой причине пришли в Иерусалим. Боговидные же, благородные душей, языком и мыслями и воспитанники нелживой добродетели, не сумели солгать, но со всею истиною назвали свою родину и не скрывали, по каким причинам путешествовали. Арабы, услышавши это, отвели их в узах к начальнику Кесарии Палестинской, рассказав ему все, что от них услышали. Он представляет мучеников к следствию и, узнав от них, что они уроженцы Римской земли и прибыли во святые и досточтимые места ради поклонения, имея с собою и не малое имущество, отнял у них золото, деньги, коней и мулов со слугами, а святых, жестоко истязав, заключил в Кесарийскую общественную темницу; затем написал и послал к правителю Египтян следующее письмо: «Арабское войско в Кесарии Палестинской захватило мужей христиан, уроженцев Римской земли, числом семьдесят, и привело их ко мне. И, со всею точностью собрав о них сведения, я узнал, как они говорят, что прибыли в Иерусалим на поклонение и возвращаются на родину. Однако, как я думаю, они, попав в наши руки, изобличены в том, что шли [160] в другое место и притворялись иными, хотя и кажутся разумнейшими из числа Римлян: явившись соглядатаями нашей земли, они из осторожности, как сказано выше, притворились, что ходили в Иерусалим. Они имели с собою коней, мулов, не малый кошель золота и много другого имущества. Золото со всем другим я отобрал и храню у себя, а людей, образумив телесным наказанием, заключил в Кесарийскую общественную темницу, пока не будет прислано распоряжение твоей вельможной и самодержавной власти, повелевающее мне, что следует сделать со всем захваченным».

8. Когда это письмо дошло до Египетского правителя, его больше приводят в неистовство деньги, чем содержание письма (ибо всякий варварский глаз корыстолюбив и скорее расстанется с своею собственною душою, чем упустит явившееся богатство), и он тотчас со скорыми посланцами отправляет начальнику Арабов следующее извещение: «Вернейший и преданнейший из мужей, мы с удовольствием выслушали о твоей добыче и оценили остроту и проницательность твоего ума и быстроту и деятельность твоей руки, что не укрылись от вас эти негодяи для того, чтобы, возвратившись к пославшему их исследовать наши земли, посмеяться над нами и чтобы Египтяне сделались предметом презрения для Римлян. А другая твоя похвала и блестящий почет, — что ты захватил и все их богатство и хранишь его, как сообщил, пока не будет прислано от нашей державы повеление, как мы распорядимся насчет его. Далее и за то, что ты показал их чуждыми родной стране и никогда не видавшими ее, будет тебе лежать [161] бессмертная благодарность, никогда не вытекающая из нашей памяти. А если ты достигнешь и того, чтобы увещаниями и опытом дел и слов убедить сказанных мужей отступить от их отеческого умовредительного служения и, отрекшись от суровой и тяжелой веры, пристать к нашей приятной и человеколюбивой жизни и служить, молиться и поклоняться одинаково с нами, то одержишь победу из числа наиболее блестящих от века и стяжаешь общую славу в нашей святой вере. Если же они будут бороться до тягчайших побоев и не отрекутся от веры в Назорея, то примени к ним суровые наказания и предай горчайшей смерти».

9. Прошло немного времени, и письмо было доставлено тирану Кесарийскому, именем Соломону, а прозванием Милхину. Он был по характеру дерзок и хвастлив, умом коварен и на руку жесток. Присланные приказы Египтянина он принял как бы некий рожон, подстрекающий к злодейству, как огонь на сено, пес на кровь и волк на снедь. Ибо, получив похвалу и от Египтянина, безумный честолюбец, чрезмерно возгордившись, на следующий день устроил себе высокое седалище, и вокруг его стали вооруженные мечами люди. Араб воссел на возвышенном седалище, а подвижники были приведены палачами в узах из темницы, где они были подвергнуты многим страданиям и продолжительному голоду; ноги их под дрожащими коленами двигались медленно, скользя и шатаясь; ибо мудрый и человеколюбивый Подвигоположник оставил их на испытание меньшими скорбями, упражняя их твердость и напряжение для предстоящих больших подвигов. Когда мученики предстали, как сказано, тиран [162] притворился занятым другими заботами; сей многообразный змей, более пестрый, чем хамелеон, и более изворотливый, чем Египтянин, заранее готовил святым разные меры для устрашения и был горек гневом и голосом и страшен взорами.

10. Когда же мученики простояли многие часы, тиран, с притворною улыбкою обратившись к ним, сказал с ирониею: «Каких мужей воспитывает греческая земля, благородных и весьма разумных; и затем придя и в нашу страну, как ловкие соглядатаи, вы счастливо совершили ваше дело и возвратились на родину с величайшею выгодою. Несчастнейшие, на что уповая дерзнули вы на такую службу? Или какую вы надеялись получить выгоду? Выгоды я не знаю, но знаю, что эта служба приготовила вам в наказание смерть. Ибо, если вы не позаботитесь о себе, не уступите во всем властителю и не будете служить, жить и чтить то же, чему и мы с ним служим, почитаем и поклоняемся, то погибнете горькою смертью. Не надейтесь, что вам поможет в чем-нибудь греческий начальник, или освободит из наших рук тот, кто хитрейшими обещаниями убедил вас принять на себя это соглядатайство чужого, некрасивое и несчастливое для вас. Но ваши планы и обещания распались, и ожидаемые вами от него многоценные и щедрые награды навлекли на вас смертную опасность; ибо мы не столь трусливы и слабодушны, как род греческий, чтобы бояться движения листьев и теней призраков; но вашу дерзость и бесстыдство мы оставляем в стороне, так как и в донесении великому царю Египетскому о ваших дерзновениях мы решили описать их, как ничтожные и недостойные его слуха. И когда, говорит, боялись Египтяне [163] мужей из земли греческой, или соглядатаев, или неприятелей, или иначе как-нибудь, или войск их, каковы бы они ни были? Напротив, мы совершаем набеги на пределы, когда захотим, и режем их или уводим пленниками в Египет с женами и детьми и всякое достойное внимания имущество и прочее уносим и уводим в полной безопасности, без всякого решительно препятствия. Ибо где и ныне вынесет римское око египетского оплита? И часто, если увидит, подражает трусливым прыжкам робких оленей и зайцев. Но, как сказано, нашему величайшему царю показалось вздором написанное нами о вашем соглядатайстве, низком деле и упоминание о злоумышлении; ибо у него не только есть великая и непреоборимая сила и рука, захватившая державу земли и моря, но и нрав добролюбивый, человеколюбивый и источающий подданным сладость меда. Любя единомысленных и единодушных в богопочитании и отечески наставляя их, он затем награждает их и дарами, и величайшими почестями. И если вы желаете отречься от вашего отцами переданного заблуждения и веры в Назорея, то не будете раскаиваться в душе; ибо я всячески советую вам это, как, думаю, даже отцы не могут советовать детям. Ибо быть при таком высоком царе, наслаждаться благами жизни в непоколебимом счастии, роскошествовать во всяких наслаждениях, жить счастливою и блаженною жизнью и иметь беспрепятственное пользование, — что лучше этого? Ибо ваша жизнь христиан есть смерть, а не жизнь. Как же не смерть? Вы мучитесь голодом, имея желудок узкий, тощий и облегаемый тончайшею плотью, от наличных благ воздерживаетесь как от смертоносных, не считая приятным ничего [164] приятного и сладким ничего услаждающего, не собираете и не пользуетесь ничем из того, в чем природа дала общее и изобильное наслаждение благоразумным. Вы поставили себя недостойными приходящегося на вашу долю участия в благах, считая голод роскошью, боль — наслаждением, бедствие — счастьем, несчастье — блаженством и жизнь — смертью. Но учение Назорея так обманывает всех жалких и неразумных христиан, осуждая блага и возвещая другой мир, гораздо лучше сего дивного и зримого. Но как может кто-нибудь дивиться ему, не видевши? Ибо дивное может быть понятно только зрящим, которые часто объяснениями верных даровали достоверность слуху. Ибо это свойственно завидующему, просто присвояющему себе божественность и учащему, что его учение гораздо лучше сих дивных, неба, земли и того, что посреди их; мы же научились от великого пророка ничего не считать предпочтительнее всего этого. Но оставьте чудотворные выдумки и эти глупые и невежественные надежды, ради которых вы напрасно себя мучите, безумнейшие, и изберите жизнь веселую, приятную и обильную наслаждениями. Если же не захотите послушаться меня, то после многих мучений я погублю вас насильственною, горькою и многострадальною смертью».

11. Святые поручили выдающимся над другими словом и делом, именно Феодулу, Евсевию и Давиду, дать ответы Арабу. Они, укрепив себя знамением Христа, призвав Его помощником и получив время говорить свободно, возразили арабскому волку: «Мы, дерзновеннейший обвинитель наших, не ожидали, что приведены сюда говорить речь в защиту нашей веры, которую слово истины показывает единою чистою и [165] искреннею. Ваша же вера — великое заблуждение, глубокая тьма, неприкрываемый стыд чтущим ее и страждущим, и недостойна даже того, чтобы оглашать ею уши здравомыслящих. Ибо ваш величайший пророк, богоненавистный и скверный, дающий противные законы, восстающий против Бога, сотворившего все, вводящий странное пустословие, вздорные басни безумия и величайшие оскорбления, оскорбил и Бога и природу открытием всех входов для наслаждений. Его дерзости и детские измышления заключают в себе многие книги на позор и посрамление ему, так как он притворялся, что говорит многие пророчества и видит откровения. Ибо и свою эпилепсию сей богоповрежденный эпилептик назвал лучшим и величайшим видением. И в уставе о женщинах узаконивши, что всякому желающему можно четырех женщин соединять с собою законным браком, а наложниц, если может, брать даже больше тысячи и двух тысяч, как он не постыдился ввести в жизнь человеческую такую скверну и нечистоту и войну жестокую и непримиримую не только с иноплеменниками и инородными, но и с соплеменниками и сородичами? А главизна всего в его прекраснейшем учении — что Бог чтится не в чем ином, как только в разврате и мужерастлении. Ведь такие узаконения, можно сказать, не приличествуют даже лошадям, козлам, баранам и другим похотливейшим животным. Людям же, имеющим ум, управляемым разумом и знающим скромность и стыд, как не стыдно и не позорно выслушивать такие слова, всецело предаваться сладострастию и уподобляться низшим из неразумных животных? Но зачем говорить много и еще более осквернять язык постыдными [166] и сладострастными рассказами? Итак знай, что мы исповедуем Бога Творца неба и земли и всех видимых и невидимых тварей и не отрекаемся от Него. Ибо ради нас Он стал человеком, воплотился ради нашего спасения, родился от Святой и Чистой Приснодевы Богородицы Марии, был распят и погребен, воскрес, как восхотел, прославился, снизшел до темниц Ада, поразил и связал неразрешимыми узами тирана диавола, воскресил спящих там от века, раздрал рукописание Адама и снова восстановил человека господином и царем рая; затем, вознесшись во славе к безначальному Своему Отцу, ниспослал Всесвятого Духа на святых Своих учеников и апостолов, дабы они возвестили во всем мире Его божественное вочеловечение, погребение, воскресение, восшествие на небеса, сошествие Святого Духа и будущее грозное и страшное второе Его пришествие, когда мы все нагие и дрожащие предстанем пред престолом Его, и крестили всех во имя Живоначальной Троицы и (учили) веровать в единого Бога в трех ипостасях, как вот и мы, уверовавшие и крестившиеся во Единосущную Троицу, презираем твое гнилое баснословие. Мы — христиане, и ничто не отлучит нас от любви Христовой (Ср. Римл. VIII, 35), ни жестокость палачей, ни острота меча, ни истязания бичей, ни какое-либо другое из орудий казни, ибо ничто из настоящего для нас не равноценно будущей жизни».

12. После этих слов святых тиран долгое время пребывал немым и безгласным, волнуемый множеством страстей: он стыдился изобличений и гневался, лая внутренне и бесясь, и глаза его смотрели горько, налитые кровью, чело казалось омраченным, [167] ноздри испускали частое дыхание и по лицу пробегал сильный гнев. Долго спустя, придав суровость своему голосу, он заговорил гневными словами и сказал мученикам: «Обманщики и неразумные, на что вы уповаете при ваших дерзких речах?» Мученики сказали: «На истину и нашего Христа, Который, как мы знаем, всегда предстоит и дает слово рабам Своим, питает в нас бесстрашие и возбуждает рвение». И тиран: «Но если вы, образумившись, не подчинитесь нашим повелениям и не последуете желаниям царя, то познаете на опыте, какую помощь может оказать Назорей всуе надеющимся на Него. Ибо пришло повеление властителя, в случае вашего неповиновения, сначала подвергнуть вас тьме мучений и затем предать горькой и многострадальной смерти. Я готов все это выказать на вас, истерзаю вашу плоть до самых внутренностей и переломаю кости, если вы будете упорствовать в том же безумии».

13. На эти угрозы, высказанные тираном мученикам, семь мужей из них, потрясенные душами и сломленные в мыслях надменностью врага, отделяются от мученического строя и, унаследовав помыслы Иуды, стали предателями веры и присоединились к гнусному и беззаконному служению Агарян. Мученики предались невыносимой печали вследствие трусости и отречения этих несчастных и настолько пришли в уныние, смятение и явные слезы, насколько сердце гонителя получило радости и лицо преисполнилось смеха. Он не отчаивался и в остальных и думал, что и они готовы принять служение Агарян. Ибо он говорил, что «если одна притворная суровость лица и словесные угрозы устрашили пойманных и привели к исполнению нашего желания, то как же остальных, [168] еще упорствующих и борющихся, не переубедит испытание мучений и не сделает нам более мягкими; спустя немного мы и увидим их».

14. Но обманула его надежда и, как говорит пословица, он нашел вместо клада уголья. Мученики, узнав его размышления, умертвили его ожидания, сказав ему: «Не надейся ни на что подобное, о тиран, — что ты или устрашишь нас угрозами, или смягчишь ударами, или похитишь лестью, или украдешь дарами; ибо мы давно уже единодушно и единомысленно вооружены против сих разнообразных твоих ухищрений. Какую имеют твои угрозы столь великую силу, чтобы увлечь наши души и отклонить от любви к Богу нашему, сказавшему: Не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; но более бойтесь могущего и душу и тело погубить в геенне (Ср. Матф. X, 28). Да претерпит плоть наша все, что угодно твоему тираническому гневу: мы облечены ею не нетленною, дабы щадить ее. Ибо, если она не будет совлечена бичами и наказаниями, не будет уничтожена сими великими подвигами, то во всяком случае она исполнит долг природы и возвратится к родной персти. И всячески она окажется тогда бесчестною и бесславною; если же ныне будет украшена страстями Христовыми, она будет многоценна как царская порфира, вся прекрасная, вся блестящая, вся благовидная, украшенная ранами как звездами, выставляющая опухоли как перлы, остающаяся благоцветною во век и течению времени не подвластная. Дары, которые ты обещаешь нам, предоставь тем, кто к ним стремится и любит их; мы же единое почитаем богатство, которое непоколебимым и неисхитимым сохраняют вышние [169] сени, и к единым стремимся дарам, которые простирает бессмертная десница, которые светлее и изобильнее прольются нам пред лицом Отца светов. Мы имеем единую душу во многих телах и единым укреплены решением; делай с нами, что хочешь, по твоему решению и по приказам твоего господина».

15. После этих смелых слов святых тиран, совлекши с себя зверовидную жестокость и дерзость, облекается нравом лисицы и испытывает непобедимых мягкими речами, говоря: «К чему это суровое упрямство ваше, честнейшие и разумнейшие мужи, и зачем вы спешите к бесчестнейшей смерти? Зачем вы хотите испортить и иссушить прекрасный цвет юности? Послушайтесь меня и пощадите приятнейшую жизнь! Ибо я, враг, чужой, иноплеменник, страдаю душою, взирая на вашу юность, а вы (о Земля и Солнце!), имея возможность спастись, вызываете себе смерть». И мученики сказали: «То, что ты называешь спасением, есть душегубительная смерть; а что ты называешь смертью, есть жизнь бесконечная и пребывание со святыми ангелами в царстве небесном. Итак, исполняй приказы властителя и к ним придумывай и изыскивай что тебе угодно: возжигай огонь, раздражай зверей, готовь меч; все делай и изобретай, так как не отнимешь нашей лучшей пищи, благочестия, не убедишь пристать к твоему нечестию и переменить свет на тьму, истину на ложь и жизнь на смерть».

16. Еще во время этой речи семь предателей веры, отрекшиеся от Христа, присоединившиеся к гнусному служению Арабов и ставшие вне борьбы и состязания, представили зрелище жалкое и достойное плача пророка: ибо с растерзанными божественным ударом [170] внутренностями (о, праведный суд Твой, Христе!) мертвыми, — увы, сколь жалка их участь, — мертвыми лежали на глазах всех отрекшиеся от жизни ради любви к жизни, служа и тем очевиднейшими примерами ниспосланного Богом бича, и сильно потрясают слишком слабую душу. Не укрылось это дивное дело и от святых, будучи столь велико и выше всякого забвения, имея свидетелями столько глаз, хотя и варварских, и находясь на стольких устах, хотя тиран принимал всевозможные меры, чтобы скрыть сверхъестественную неожиданность этого факта, дабы она не дошла до ушей святых. Но Божественный Промысл свыше не допустил этому скрыться от божественных мучеников за истину, а напротив, соделал их еще более твердыми в христианской православной вере, удалив из них всякую робость.

17. Но нечестивый тиран остался невразумленным в своем злодейском намерении, эфиоп злобою более чем чернотою, эфиоп телом, эфиоп душою, эфиоп мыслию, ничем не убеляемый, ни словом, ни разумом, ни помышлением, ни тем, в чем он познал, в чем уверился, в чем был поражен всемогуществом Спасителя и Бога нашего. Он снова пытался переубедить мучеников, скрывая, как сказано, совершившееся над отступниками чудо и скоро постигшее их ниспосланное Богом наказание. Снова предлагая то же и тем же, он напомнил о дарах повинующимся и наказаниях не повинующимся; когда же он не был удостоен даже ответа со стороны святых, тотчас приказывает прочитать во всеуслышание письмо Египтянина. Когда же это гнусное письмо было прочитано и святые сочли вздором написанные в нем слова, варвар, вскипев обычным и [170] варварским гневом и разъярившись за то, что оказался презренным, снимает овечью шкуру притворства и кротости, обнаруживает внутреннего волка и повелевает предстоявшим палачам бросать каменьями в святых; и они тотчас, согласно приказу, стали бить их камнями, пока не разбили даже связи мозгов и не сокрушили кости.

18. Претерпевавшие сию страшную казнь пели про себя следующий псалом: «Терпя потерпех Господа, и услыша молитву мою, и возведе мя от рова страстей и от брения тины, и постави на камени нозе мои, и исправи стопы моя» (Псал. XXXIX, 1-2). И исполнив псалом, творили молитву, говоря: «Господи, Господи Вседержителю, Творец всякой твари, удостоивший нас недостойных лицезреть и поклониться честным и славным местам, в которых Ты волею претерпел чистые и божественные страсти ради нашего спасения, затем благоволивший причастить нас столь славным и великим дарам, укрепи нас, рабов Твоих, совершить добрый подвиг (Ср. Тим. 1, VI, 12. Тим. 2, IV, 7), и не отступи от нас, ибо скорбь близка, и нет помогающего (Псал. XXI, 12) без Твоего могущества и благости. Сотри рожны лукавого, да не посмеется над нами, и соделай суетными надежды его. Ибо ради имени Твоего мы оставили все и последовали за Тобою и, возненавидевши тленную и текущую славу, избрали жизнь вечную и наслаждение на небесах. И ныне, Владыко, хотящий всем человекам спастись а к познанию истины придти (Ср. Тим. I, II, 4), удиви и на нас милости Твои (Ср. Псал. XVI, 7), да познают враги истины, что Ты еси Бог и нет иного кроме Тебя (Ср. Сир. XXXIII, 5). И тебе [172] славу и благодарение воссылаем со безначальным Твоим Отцом и со всесвятым и благим и животворящим Духом во веки веков. Аминь».

19. По окончании молитвы се ангел, сошедши с неба, укрепил их и сделал здравыми, как прежде. Араб же, узрев дивное чудо, назвал мучеников обманщиками и кудесниками и повелел отвести их в узилище и содержать под крепчайшей стражей, пока он снова не представит их к своему седалищу для иных испытаний. Святые же, вошедши в темницу, непрестанно молили Бога, чтобы враг не получил над ними перевеса, но чтобы они поразили его божескою крепостью и умертвили все его замыслы и силы. Через пять дней ненавистнейший Араб повелел выбросить их из темницы и привести в узах к своему седалищу; будучи приведены, они предстали нечестивому неустрашимыми, имея здравыми и тела, и дух. Безумнейший, увидев их и сочтя волшебством непреоборимую силу Божию, продолжал употреблять всяческую лесть и разнообразные коварства, еще большие прежних.

20. Когда же он ничем не достиг своей цели и был изобличен в бесполезности своих измышлений, снова мучитель стряхивает с себя лисью хитрость и, еще более ожесточившись, говорит мученикам: «Служители Распятого, оставьте свои глупые и невежественные надежды, повинуйтесь повелениям властителя и моим словам и увещаниям и приложитесь к нашей человеколюбивой жизни; иначе, о несчастнейшие, я предам вас скорой и горькой смерти». Святые же ответили судье: «О тиран, делай с нами что хочешь. Ибо мы не боимся всех твоих истязаний и видов мучений, внушенных тебе помыслами отца твоего [173] сатаны. Мы более стремимся к тому, чтобы ты скорее представил нас нашему Владыке Христу, которому одному служим мы, как Богу живому и Творцу ангелов и всего этого (мира). Твои же нечестивые сии глаголы, жестокие угрозы и казни считаем за стрелы младенцев» (Ср. Псал. LXIII, 8). На это нечестивейший тиран, исполнившись гнева и ярости, повелевает предстоящим палачам распять их нагими стоймя на столпах, связать руки и ноги и расстрелять стрелами из луков.

21. Копьеносцы, схвативши святых, исполнили приказание. Святые же единым голосом пели так: «Господь просвещение мое и Спаситель мой, кого убоюся? Господь защититель живота моего, от кого устрашуся? Внегда приближатися на мя злобующим, еже снести плоти моя, оскорбляющии мя и врази мои, тии изнемогоша и падоша» (Псал. XXVI, 1-2). И окончив слова псалма, призывая помощь свыше, в виде молитвы говорили: «Свете истинный, Христе Боже наш, источник врачеваний, сокровище благих, податель милости, отец всех, призри на смирение нас недостойных и искупи нас от врагов наших; ибо Ты еси Бог наш и мы творение рук Твоих. Ибо се враги истины напрягли луки свои и изготовили стрелы в тулах, стреляя нас во мраке, верующих в Тебя; и что Ты совершил, они разрушили (Ср. Псал. X, 2-3). Итак да не постыдимся молитвенники Твои от врагов неправедных. Сотри козни и соблазны их, и да снизойдет на главу их неправда их, и да падут в ров, который ископали, и который изготовили против нас, да изведают сами» (Ср. Псал. VII, 16-17).

22. Еще не были окончены таковые слова, как палачи стали поражать стрелами друг друга, страшное [174] заступничество ангелов явилось мученикам, вокруг их стало огненное облако, и тотчас, освободившись от уз, они сделались здравы, не имея ни одной опухоли. Тиран, посмотрев на них и изменившись в лице, стал как бы мертвым. Предстоявшие же, пораженные ужасом, молили о милосердии рабов Божиих, которые, сотворив молитву, восстановили его здравым. И придя в себя, мучитель не переставал снова изрыгать хулы на Бога и Господа нашего и на рабов Его и славных мучеников. И тотчас повелел палачам, когда святые предстояли нагими пред седалищем его, связать им руки и ноги и вместо бичей мечами резать и терзать их плоть. И повеление тотчас стало делом, и было чудо видеть человеческую плоть одушевленного тела, увы, раздробляемую, как в мясных лавках, и рассеиваемую по земле разрезыванием на мелкие части и терзанием. Они же, подвергаемые столь горьким мучениям, имели тела терзаемые руками палачей, а души возносимые к подвигоположнику Христу и любовью Его возвышаемые над страстями. При этом они припевали, один: «Изми мя, Господи от человека лукава, от мужа неправедна и льстива избави мя». Другой: «От человек неправедных изми мя, иже измыслиша запяти стопы моя». Иной: «Помыслиша на мя злая, не остави меня, да не когда вознесутся». Иной: «Внуши, Господи, глас моления моего, Господи. Господи, сила спасения моего». Тот: «Познах, яко сотворит Господь суд нищим и месть убогим» (Псал. CXXXIX. 1-13). И так они разделили между собою весь псалом, и после псалма начали молитву: «Ради нашей нищеты, многомилостивый Господи, сошедши с неба и принявши плоть от Приснодевы Богородицы, Ты [175] родился как человек, дабы освободить природу человеческую от власти врага; засим, освободивши жизнь, Ты даровал ей нетление и возвел к первоначальному достоинству, И ныне, Владыко, утверди нас во святом имени Твоем и укрепи смиренных рабов Твоих мужественно терпеть мучения тирана, дабы чрез них мы были узрены чистыми пред неподкупным престолом Твоим, восхваляя и благословляя страшное и многохвальное и святое имя Твое ныне и присно и во веки веков. Аминь».

23. По окончании молитвы жалчайший тиран, как бы насытившись своим кровожадным безумием, повелевает отвязать мучеников и, отведя их в узилище, держать под крепчайшей стражей, пока не захочет снова представить их для иных истязаний; и, громко засмеявшись, сказал предстоявшим единомышленникам своим: «Я нашел их волшебства; скоро узнаю, подаст ли им помощь Назорей и уврачует ли их от предстоящих неизлечимых мук». И сказав это, встал с седалища; воины же Христовы были отведены в темницу, поддерживаемые и переносимые руками палачей, с истерзанными членами, с изрубленною плотью, с кожею покрытою кровью, и согласно повелению были преданы в тюрьму с тем, чтобы снова по приказу подвергнуться мукам. Лежа на земле почти как мертвые тела, мученики пели про себя так: «Блажени непорочнии в пути, ходящии в законе Господни; блажени испытающии свидения Его, всем сердцем взыщут Его; не делающии бо беззакония в путех Его ходиша» (Псал. CXVIII, 1-3). И исполнив псалом, заснули немного и волею Божиею стали видом светлы, не нося на телах никакого следа истязаний; и пробудившись, [176] веселились и начали беседовать, и говорили друг другу: «Предстоит скорый на защиту Владыка, подающий руку и не допускающий упасть страждущих Его ради; видите, как Он нежданно соделал здравыми члены, изрубленные и раздробленные мечами, так что не оказывается даже малого излома или царапины». И снова начавши, пели: «Ко Господу, внегда скорбети ми, воззвах, и услыша мя: Господи, избави душу мою от устен неправедных и от языка льстива» (Псал. CXIX, 1-2) и так далее. Один же из стерегущих, услышав, что они с дерзновением и многим веселием воссылают песнь Царю всех Богу, скоро уйдя, все возвестил тирану.

24. И тотчас мученики по его повелению были взяты для других истязаний, не поддерживаемые и подпираемые руками других, как надеялся варвар, но бодро шедшие на своих ногах и отправлявшиеся пред лицо богомерзкого Араба с веселыми телами. Ненавистнейший, увидев их и исполнившись гнева, сказал: «Я узнал, обманщики, что ваши волшебства снова воздействовали; но я не прекращу, пока не сотру с земли вашу боговенавистную и проклятую память». И немедля повелевает густо усыпать землю железными трезубцами и безжалостно влечь по нам святых, связанных за ноги, причем и руки их не были оставлены свободными, а вместе с тем ударять их дубинами сверху, дабы под ударами дерева эти гвозди глубже вонзались в их тела. Придумав в то же время еще третье мучение святым, превзошедший жестокостью даже зверей приказывает лить уксус в открытые раны, дабы чрез это они получили еще большую казнь; они же, претерпев и сию казнь, пели: «Что хвалишися во злобе, сильне? беззаконие весь [177] день. Неправду умысли язык твой; яко бритву изощрену сотворил еси лесть. Возлюбил еси злобу паче блогостыни» (Псал. LI, 3-5) и прочую часть псалма.

25. Затем, молясь Богу, говорили: «Человеколюбче Господи, Царь веков, на высоких живущий и на наше смирение призирающий (Псал. CXII, 5), ради нас уподобившийся нам и облекшийся в нашу ничтожную плоть, дабы показать в нас величество славы Твоей, что Ты еси Бог и кроме Тебя нет иного, — покори под ноги наши гордого и хвастливого диавола и унизь чело его, как имеющий державу непобедимую и силу неизмеримую и творящий гнилое могущественным, слабое сильным, непроходимое проходимым и неисполнимое благоисполнимым; и укрепи нас, рабов Твоих, чистосердечно Тебе служащих, показать крепость адамантовую, совершить подвиг ради славы Твоей, до крови и убиения противостать греху, увенчаться неувядаемыми венцами нетления Твоего и предстать победоносными к престолу Твоему. Укрепи нас в силе Твоей, Крепкий! Закали мысли, утверди намерения, укрепи помышления, всели все помыслы наши в любовь Твою, ибо отверзлись на нас уста грешника и уста льстивого (Псал. CVIII, 2), и злоначальник поставил злорадного тирана тяжким мучителем нашим. Сказали ненавидящие Тебя, Господи, Господи: Придите, и поглотим их и сотрем с земли память их, и да не будут более. Ибо где Бог их? Да защитит их, если хочет их, возгордился злобою сильный. Но Ты, всевышний, долготерпеливый и многомилостивый, не отступи от нас. К Тебе устремились мы от утробы матери и кроме Тебя иного Бога не знаем, ибо единое Твое благословенно имя ныне и присно и во веки веков. Аминь». [178]

26. Когда уже оканчивалась молитва святых, послышался гром и за ним последовало страшное землетрясение, которое потрясло все то место и заставило боговредного тирана вскочить с седалища и устрашиться шума. И пронесся глас с неба, утверждавший мучеников в бесстрастии и говоривший: «Не бойтесь, ибо с вами есмь». Когда же прекратился голос, тотчас святые, освободившись от уз и сохранившись нетронутыми от жесточайших мучений, стояли пред лицом тирана здравыми и невредимыми, как прежде. Увидев их, гнусный и проклятый тиран обратил свой страх не в робость, а в ярость, будучи ослеплен и не будучи в состоянии смотреть правильно, и, полный всякого волшебства и злодейства, называл мучеников волшебниками и кудесниками. Узнавши же, что и многие из случайных свидетелей совершившегося тогда изумлялись дивным чудесам и воздавали благодарность всецарю и человеколюбцу Богу нашему и его многострадальным и непобедимым мученикам, исполнившись гнева на это и разодрав одежду свою, он повелел подвергнуть непобедимых мучеников последнему и тягчайшему мучению крестному. И арабские волки, прибежав, стали терзать богоизбранных овец Христовых, и тотчас блаженные были распяты на столпах. Они изображали страсть Создателя, радовались страстям Его, молились умереть смертью Христовою; гвозди Его считали приятными, хотя они причиняют жесточайшую боль; бесславие они считали славою, бесчестие честью, труды наслаждением; ублажали себя за страдание, что временными трудами приобретут вечное наслаждение и, как бы страдая в чужих телах, пели: «Блажени, ихже оставишася беззакония, и ихже прикрышася греси. [179] Блажен муж, ему же не вменит Господь греха, ниже есть во устех его лесть» (Псал. XXXI, 1-2).

27. Затем, исполнив псалом, вознесли Богу чистую и последнюю молитву, говоря: «Благодарим Тебя, Господи Боже наш, благодарим Тебя, что Ты удостоил нас недостойных столь великих благ, столь великой славы, столь великого сияния; ибо причастием святых Твоих страстей и подобием присужденного распятия мы, рабы, почтены честью превыше всякой чести, сострадая Владыке и земное терпя одинаковое поношение с небесным, временные с вечным, смертные с бессмертным, твари с Творцом, создания с Зиждителем. Мы не смотрим, что бесчестно распинаемся, но что сопрославляемся Тебе, нашему Создателю и Творцу. Посему утверди, Владыко, помышления наши, укрепи мысли, дай нам силы до последнего издыхания; уврачуй раны прегрешений, сотворенных нами в ведении и неведении, язвы очисти, следы ран сотри, благий Господи. Да не возгордится над нами змий лукавый, всегда стерегущий конец жизни, падающим разверзающий пасть, падениям радующийся и выставляющий их на стыд и позор некогда содеявших. Да постыдится тот дерзкий, бесстыдный и позорный язык; да не возьмет над нами силу слов, силу поношений. Будь милостив умоляющим Тебя и даруй нам преодолеть сей горький и страшный грешникам эфир в беспечальном пути и избежать горьких судей и тяжких исследователей человеческих прегрешений, расследующих и собирающих даже мелкие деяния, дабы воспрепятствовать и повредить нашему восшествию. Да не будет узрен, Владыко, при нашем восхождении к Тебе [180] предводитель вражеской рати, жестокий обвинитель душ, разлучающихся от тела и по велению Твоему призываемых к начальным обителям. Но порази его божественною Твоею силою, отрази стремление на нас и милостью Твоею и сею пролитою за Тебя кровью очисти в нас всякую скверну души и тела, дабы постыдился враг, не найдя в нас ничего мрачного и темного и никакого знака своей тьмы и злобы. Даруй и всякой душе, исходящей из тела и призывающей нас и выставляющей предстателями и посредниками пред Тобою, беспрепятственно пройти восхождение и иметь в помощь благих ангелов, дабы поразить и прогнать скорбных и душегубительных мытарей, стремящихся препятствовать и изобличать. Подобным образом даруй и всем призывающим и совершающим память нашу, чтобы ничто скверное и нечистое не вошло в дом их; но благослови и исполни на них милости Твои и неизреченное богатство славы Твоей; и не оставь их без предстательства, Господи, Господи, но да защитит их рука Твоя и да облегчит от обстоящих скорбей, дабы подвизались они подвигом добрым (Ср. Тим. 1, VI, 12) и жили достойно заповедей Твоих и. наступив на главу мысленного змия и раздавив ее, предстали престолу Твоему в неосужденном сознании и были сопричтены к лику от века угодивших Тебе, с ними воспевая ту трисвятую песнь; которую поют ангельские лики и весь сонм праведных ныне и присно и во веки веков. Аминь».

28. Когда мученики уже оканчивали молитву, Господь со святыми Своими ангелами явился им в облаках, говоря: «Радуйтесь, истинные слуги и други Мои! Се уготовано вам царство небесное; сонмы ангелов [181] Моих веселятся ради вас; лик апостолов и пророков приемлет вас; мученики со святителями, преподобными и всеми от века угодившими Мне праведными радуются радостью несказанною, также ожидая вашего восшествия. И все, чего вы просили у Меня, дам вам; но не только сие, но и больше сего, ибо славящих Меня прославлю и уничижающие Меня посрамятся» (Ср. Цар. 1, II, 30). И сказав сие, Господь восшел со святыми своими ангелами на небеса. Когда же святые склонили головы пред Господом, ослепленный тиран спросил предстоящих: «Зачем все эти несчастнейшие и трикраты жалкие склонили свои головы? Не делают ли они снова против нас волшебства, большие прежних»? И вскипев гневом, повелел варварскими копьями пронзить бока их, и тотчас множество рук диких служителей Арабов стали пронзать святых, и немедля все природное и сдерживающее расположение тела истекло, уничтожилось и распалось. Затем святые, сказавши «Господи, Господи, приими дух наш в мире» и прибавив «Аминь», предали освященные и блаженные души всецарю Богу нашему, показавши и в этом силу над смертью и то, что они скорее волею переселились из здешнего мира.

29. После таких подвигов, после таких состязаний оканчивают жизнь трижды величайшие мученики в двадцать первый день Октября. Имена их суть следующие: Евсевий, Феодул, Давид, Пигасий, Неофит, Акакий, Дорофей, Стефан, Дометий, Герман, Дионисий, Епифаний, Стратоник, Леонтий, Мануил, Феофил, Илия, Иоанн, Самуил, Евлампий, Алексий, Фотий, Евтропий, Мефодий, Харитон, Феофилакт, Анастасий, Андроник, Симеон, Феоктист, Ролан, Павел, [182] Агафоник, Мина, Афанасий, Иаков, Никифор, Порфирий, Тимофей, Иринарх, Авксентий, Иосиф, Григорий, Каллиник, Аарон, Кириак, Феодосий, Евстафий, Исаакий, Александр, Елевферий, Адриан, Христофор, Антиох, Исидор, Парфений, Сергий, Евпл, Игнатий, Феофан, Кирилл, Захария и Анфим.

30. Жестокие Арабы, даже после смерти не сжалившись над солнцевидными, подвижническими и богочтимыми телами непобедимых божественных мучеников, но все еще побуждаемые гневом, яростно сбросили с дерев святые и честнейшие тела, как проклятые, на бесчестную и полную грязи землю. И вот они сохранились на месте довольное время невредимыми и непричастными телесной природе. Все видящее и все сохраняющее неусыпное око Божие спасало и охраняло их от уст плотоядных зверей и птиц неприкосновенными и нетронутыми; они не были также увлечены временем к тлению и разложению, которые служат признаками человеческой слабости и бренности, но издавали мимоидущим некое величайшее и сверхъестественное благоухание и благодать. Спустя немного времени они являются во сне предстоятелю святой церкви Божией в Кесарии Палестинской Иоанну, мужу боголюбивому по благочестию, сохранившему чрез скорописцев и памяти об их подвижничестве; ему повелевают они взять оттуда божественные тела их и положить в том указанном месте, на котором воздвигнут храм во имя божественного первомученика Стефана, вне славного града Иерусалима.

31. Иоанн, пробудившись, исполнил согласно явлению во сне, и святые погребаются этим святейшим архиепископом в том месте, которое они возжелали. Они лежат ныне в том досточтимом месте, в [183] котором соблаговолили, святые свято, славные славно, образуя божественное сокровище и неисхитимое богатство христианам, прогоняя бесов, просвещая очи слепых, отверзая слух глухих, укрепляя стопы ног хромых, скорым посещением и благодатью уничтожая многообразные болезни, сильно нападающие на тела, и легко разрешая всякий род страстей и болезней во славу Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, Ему же подобает всякая слава, сила, честь, поклонение и великолепие со безначальным Его Отцом и всесвятым и благим и животворящим Духом ныне и присно и во веки веков. Аминь.

(пер. В. В. Латышева)
Текст воспроизведен по изданию: Сборник палестинской и сирийской агиологии // Православный палестинский сборник. Вып. 57. СПб. 1907