ПОВЕСТЬ О ПРОЩЕНИИ ИМПЕРАТОРА ФЕОФИЛА

ТЕКСТ, ПЕРЕВОД, КОММЕНТАРИИ

Издание осуществлено по бумажному кодексу Atheniensis Metochii 48 (М), XV в., наиболее древнему и исправному из известных мне списков семейства а. Разночтения с изданием Комбефиса (С) указаны в аппарате, за исключением орфографических ошибок и очевидных погрешностей издателя. В прямых скобках [] — столбцы издания Комбефиса, в фигурных {} — листы афинской рукописи. [88]

рассказывающая о святых и честных иконах, и как и по какой причине святая Великая и соборная Церковь ¹ Божия приняла ежегодно справлять [праздник] Православия в первое воскресенье святого Поста.

Когда император Феофил в ту пору попущением Божиим обладал самодержавной властью, он перенял беззаконную и злую, тяжкую и душегубительную ересь богомерзкого Копронима ² и звероименитых и зверонравных [царей] ³. Восприняв же ее, он оказался ничуть не уступающим им в злонравии и тирании. Ибо этот суетный человек еще и зломысленно и безумно обновил ее и, подражая сумасшествию тех суемудрых иконоборцев, возникшему из манихейской порчи и тиранического беснования, также воздвиг непримиримое гонение на Церковь Божию, имея советником и поверенным, и сопричастником душегубительной ереси и наставником погибели фатриарха ⁴ Иоанна ⁵ — а вернее будет сказать, гадателеначальника и бесоначальника, поистине нового Аполлония ⁶ или Валаама ⁷, явившегося в наши времена, в том, что касается нечестивых дел и гаданий. Ибо этот несчастный, недостойно заполучив кормило патриаршего престола, старался потопить церковное судно. Ведь он был искусный знаток и изобретатель всякого богомерзкого деяния и обмана. И легковесный и злополучный Феофил, которого тот научил грамоте и испортил, злоумышленно и коварно пленив его разум, стал верным слугой и удобным орудием диавола. Что за извращение и слабоумие, и что еще другое за этим следует! Ведь во вздорных баснях правителей и злочестивых и преступных иконоборцев не было никакого смысла, но писания их и ответы были полны глупостей, и лживого пустословия, и болтовни. Ибо эти жалкие люди, словно на крючке забрасывая приманку, ловили простаков и невежд. Поистине гортань их — открытый гроб (Пс. 5:10), и дым, полный мрака: речи их рассеивают и отвлекают взор неразумных. Ибо услаждаясь небытием лжи, они стали чужды истине.

Пока же это совершалось врагами истины, честной и священный сонм православных, видя, что это происходит, и на что [93] осмеливаются люди, считающиеся христианами, негодовал и весьма досадовал, и они говорили друг другу: что за нечестивый, порочный и дошедший до предела наглости и дерзости человек осмелится поколебать и извратить законы, установленные велегласнейшими и от Бога наученными святыми апостолами и семью святыми и вселенскими Соборами, [хотя бы] одну-единственную их черточку (ср. Лк. 16:17), как эти скверные иконоборцы — вместо того, чтобы принять их и радостно успокоиться? Ведь осмеливающийся делать такое или учить других должен быть извергнут из Церкви и сделаться чуждым Царствию Небесному. Об этом пока достаточно. Несчастный же и жалкий Феофил, оставаясь неисправимым, подвергая немало православных многим горьким наказаниям, мучениям и пыткам, осуждал их к ссылке. Видя это, жившие право и благочестиво и ведшие почтенную и боголюбивую жизнь и украшенные добродетелью и Православием люди сносили благодарно и доблестно, и просили Бога скорее дать освобождение от бедствий. Ибо первая добродетель есть православный образ мыслей.

А в те времена просияли мужи дивные и благоговейные, исполненные ревности и премудрости Божией, а именно удивительнейший Исайя ⁸, отшельник в Никомидии ⁹, и Иоанникий ¹⁰, великий творец знамений, сподобившийся получить от Бога озарением пресвятого и животворящего Духа великий и предивный дар прозорливости и предвидения и предсказывавший вопрошающим многое из будущего; Никифор, богопочтенный и освященный патриарх ¹¹; прославленный Феодор, игумен Студийский ¹²; Мефодий ¹³, триблаженный и боговещанный исповедник и горячий ревнитель православной веры; Михаил ¹⁴, синкелл и великий исповедник; и достойный удивления и освященный исповедник Феофан, [игумен] Великого Поля ¹⁵; Феодор и Феофан ¹⁶, родные братья, которым заклеймили лица, и множество других подвижников добродетели и православной веры. Все они ратоборствовали за прадедовскую истину и веру, и отражали приступы противников, и обращали в бегство стрелявших издалека, и ополчались против всякого еретического строя. Ибо Правитель всяческих Христос, истинный Бог наш, дал кормчих и стражей, [95] соответствовавших силе бури, и ярости врагов противопоставил доблесть полководцев, и даровал целительные лекарства, подходящие для трудного времени.

Феодора же, честная и благочестивейшая августа ¹⁷, боголюбивая ветвь, произросшая от благочестивого и православного корня, православных тайно чтила и радушно принимала, а суемудрых и богоненавистных иконоборцев гнушалась и избегала — но горевала, томилась и была в унынии, [думая], что ей делать. Ведь она боялась гневливости, раздражительности и угрюмости своего мужа, и его безжалостности в наказаниях, и ярости в гневе, и резкости голоса, и свирепости лица, постепенно мрачневшего (В оригинале sustrejomenon rata mikron, что не может быть адекватно передано по-русски. Поскольку причастие относится к качеству (букв. «дикость», здесь переведено как «свирепость»), не исключено, автор намекает на напряженную позу зверя перед прыжком.), — и, страшась его, молчала, но искала удобного времени, чтобы обнаружить и вынести на свет свой боголюбивый нрав и искреннюю и православную веру. Но человеколюбивый и милостивый Бог, всегда пекущийся о спасении человеков и все устрояющий и промыслительно ведущий к пользе, не презрел ее благое намерение, но вскоре явил через нее непорочное и душеспасительное Православие и восстановление святых и честных икон, как будет яснее показано в дальнейшем.

И вот, в пятый год того же самого императора Феофила премерзкие и нечистые агаряне с великой и мощной силой пришли к его родному городу, то есть Аморию, и, найдя его хорошо укрепленным и весьма защищенным, и охраняемым восемью стратигами вместе с их отборными воинами и полками, разрушили его и взяли с боем за пятнадцать дней августа месяца, и совершенно пленили ¹⁸. И было убито несчетное множество христиан, а другое большое множество ¹⁹ вместе со святыми и славными сорока двумя новоявленными мучениками Христовыми ²⁰ было уведено в Сирию. Также и многочисленные их корабли вышли и опустошили Кикладские острова и захватили Крит и Сицилию ²¹. И Константинополь был сожжен холодом и суровейшей и великой зимой — а [97] еще была долгая и свирепая, и тяжелейшая зима, и сильный голод; зной и воспламенение воздуха, и ненастье и непостоянство погоды, а к тому же и страшные и частые землетрясения, обличавшие безмерную порочность и злочестие правителя. Ибо названный император дошел до такой нелюбви к Богу и безумия, что превзошел даже богомерзкое злодейство трижды проклятого Копронима и звероименитых, и зверонравных, и богомерзких [царей].

Вот так поступая и делая, нечестивый и преступный Феофил, владея царством в течении двенадцати лет и трех месяцев, заболел дизентерией и окончил здешнюю жизнь следующим образом. Когда он умирал, его рот открылся до самой гортани, и пока он испускал дух в мучениях, августа Феодора причитала. Затем из-за охватившей ее безмерной скорби и уныния она ненадолго уснула и увидела во сне пресвятую Богородицу, держащую на руках крестоносного Младенца, и устрашающий круг ангелов прекрасного облика, которые были вместе с ней и сильно бранили императора Феофила за святые и честные иконы и часто с гневом его бичевали. И после того, как это продолжалось так изрядное время, она проснулась. И император Феофил заговорил, часто наклоняя голову то туда, то сюда: «Увы мне, жалкому: за иконы меня бичуют». И стоящим рядом и оплакивающим его было страшно и странно видеть это и слышать. И пока император всю ночь так вопил и кричал, разум и мысль царицы, бодрственно устремленной к пресвятой Богородице, не переставали со слезами заступаться за него перед ней. Феоктист же Каниклий ²² тогда подбежал, из-за страха перед императором скрывая энколпий ²³, который он надел на себя раньше. Когда же император уже давно был охвачен отчаянием, потому что его невидимо нещадно били, и озирался по сторонам, смотря на плачущих, он увидел шнурок от энколпия на его шее, выдававший присутствие святой и непреложной иконы Всевышнего, и император, часто показывая на него пальцем, судорожно силился кивками подозвать его к себе. А так как тот скорее уклонялся из-за страха за святую икону, его схватили другие, и он с большим страхом приблизился к императору, не сумев скрыть святыню. И когда те, решив, что император хочет вырвать ему волосы, вложили их ему в руки, а Феоктист подумал, что его [99] накажут смертью, палец императора коснулся шнурка, потянув его к губам. И как только шнурок, на котором, как сказано, была святая и почитаемая икона нашего Спасителя и Бога, приложили к его губам и устам, сразу же — о необычайное чудо! — губы его отверстого рта, губы, исказившие учение Церкви и много пустословившие против святых и честных икон, сомкнулись и соединились. Когда же это невероятное и поразительное чудо таким образом произошло, тут же прекратилось свирепое терзание его гортани, и царский облик и вид обновились. Утихли и крики императора, и невыносимые кары и мучения боли, так что он сразу уснул, доподлинно уверившись, что весьма хорошо и душеполезно уважать, и чтить, и поклоняться святой и почитаемой иконе Господа и Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа, и Его пресвятой Матери, и всех святых, открывающей путь Божества, таинственно совершаемый.

Так это произошло, а когда он через несколько дней скончался, Феодора, честная и приснопамятная его супруга ²⁴, как только увидела его испускающим дух и при последнем издыхании, открыв свой ларец, явила на обозрение тайну своей правой веры и благочестия. Ибо, вынув святую и неоскверненную икону Господа и Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа в плотском облике, и святой и пренепорочной Его Матери, она заставила властителя Феофила даже против воли поклониться им и облобызать их. А после того, как тот вскоре скончался, воцарился сын его Михаил, которому было пять с половиной лет ²⁵, вместе со своей матерью Феодорой. Итак, немедля по царскому распоряжению императрицы Феодоры были возвращены и освобождены от уз все отцы, бывшие в ссылке и горьких темницах, вместе и с множеством монашествующих, но и немало благочестивых мирян, которых злочестивый Феофил сослал, тиранически отняв у них имущество и изувечив их — а иных, не повиновавшихся его издевательским и обманным речам, он наказал и повелел держать в горьком заточении. Все они, будучи отпущены, с тех пор пребывали на воле и в радости, хваля и славя Бога.

Тогда-то и вышеупомянутый зачинатель и учитель злоименной и душевредной ереси, Иоанн, злосчастный и преступный [101] гадателеначальник, справедливо и по Божьему суду с позором извергается с патриаршего престола и предается анафеме вместе со своими единомышленниками, гонителями и ругателями, терзавшими паству подобно диким и вредоносным зверям; а на его место Божественной благодатью и промыслом Христа истинного Бога нашего и общим приговором всех православных возводится Мефодий, прославленный исповедник и поборник православной веры — а тот, наилучшим и нагляднейшим образом опровергнув и обличив всякое губительное ухищрение ²⁶ диавола и скверное суесловие ересиархов и последователей их зломыслия и умопомешательства против святых икон, утвердил и провозгласил нашу православную и непорочную веру, и за это прежде претерпел много и прочих гонений и опасностей, и много горестных обстояний и карательных мучений от скверных иконоборцев и от императора Феофила — и их он переносил доблестно и стойко с терпением, благодаря человеколюбивого Бога. Ибо кто исчислит многие и разнообразные, и следовавшие одно за другим гонения и искушения, которые он вынес; и глубочайшие ямы, и непотребные и мрачные тесные склепы, и удушающие и тартароподобные узилища, лишение необходимого, разлуку с друзьями, единоверцами и родственниками — что блаженный перенес доблестно и с готовностью, явственно сделавшись для страстотерпцев как бы молчаливым увещанием к терпению.

И вот в ту пору по божественному озарению явился преподобному и великому Иоанникию, подвизавшемуся в горах Олимпа, святой Арсакий ²⁷, истинный слуга Божий и великий подвижник, говоря ему: «Пославший Илию к Израилю с высот Кармила в силе пришествия Своего, чтобы обличить беззаконствующих в скверных жертвоприношениях, повелевает тебе через меня прибыть в башню святого Диомида в Никомидии к избранному Своему слуге Исайе, чтобы вы оба вместе со мной совершили любезное Богу и подобающее Церкви. Итак, уразумей, и сделаем все, что он нам скажет, и возвестим императрице Феодоре вместе с патриархом Мефодием, чему должно быть. И после того как они поговорили так друг с другом, оба спустились с горы и посреди ночи пришли к никомидийской башне к рабу Божьему Исайе, и [103] трижды получив от него благословение, пребывали с преподобным Исайей три дня. По прошествии же третьего дня, когда все они снабдили друг друга на дорогу своими святыми молитвами, Святой Дух заговорил устами преподобнейшего Исайи к отцам пустынникам, говоря: «Так говорит Господь: вот, наступил день, и врагам Моих изображений пришел конец. И когда вы придете к царице Феодоре, услышан будет вопль гласа, говорящий: Иоанникий и Арсакий, скажите Мефодию патриарху: отреши всех несвященных, и тогда с ангелами принеси Мне жертву хваления, почитая образ Моего облика вместе с крестом». Когда это пророчество было произнесено Исайей для отцов, те удалились, попрощавшись с ним. И после того как они немедля достигли столицы и возвестили о том, что сказал им преподобнейший Исайя, патриарху Мефодию и прочим православным иереям, было принято прекрасное и угодное Богу решение, чтобы им вместе со всеми этими архиереями, и благоговейнейшими иноками и исповедниками и прочей полнотой Церкви сотворить единогласное моление и прошение к Феодоре, честной и благочестивейшей августе, о восстановлении святых и честных икон и поклонении им. И придя во дворец, они вошли к императрице Феодоре — как я думаю, потому что Бог устроил так ради двух вещей, как показал исход дела: чтобы она и царя Феофила спасла и сделала явной свою божественную и православную ревность, дотоле скрываемую.

Когда иже во святых патриарх Мефодий с большим смирением и слезами просительно сказал императрице: «Прикажи, о боговенчанная владычица, чтобы Церковь Божия обновилась, и воспряла, и объединилась, и вновь обрела честное и спасительное убранство святых и честных икон, которое она давно утратила, чтобы рог христиан вознесся ввысь при боговенчанной державе вашего царства, и имя и память твоя вместе с облаченными в злато возлюбленными твоими чадами восхвалялись и прославлялись, и ублажались в роды и роды», эта благочестивейшая и боголюбивая царица, уступив его честным и увещательным речам, ответила ему: «Мне доподлинно известны, о святой отец, жар и горячность и православие вашего благоговения и веры. Но да будет и вам ведомо относительно меня, что и я, смиренная и самомалейшая, [105] пребываю в сем Православии и поклонении святым и всечестным иконам, имея такую святыню от предков, и поклоняясь им, и почитая их, и величаясь ими. А чтобы вы не подумали, будто я хочу убедить вас на словах, я удостоверю их делом». И сразу же с этими словами она извлекла из-за пазухи святую и неоскверненную икону Господа и Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа и пресвятой и пречистой Его Матери и, на виду у всех поклонившись им и поцеловав их, сказала: «Не поклоняющийся и не чтущий образ Господа нашего Иисуса Христа, и Богородицы, и всех святых, да будет анафема». Тогда все воздали хвалу и славу человеколюбивому Богу нашему.

Так это случилось, и императрица говорит патриарху: «Если ты хочешь, пресвятой владыка, чтобы я исполнила все, что вам по душе, не погнушайтесь и вы моей просьбы к вам, и не отвернитесь от нее». Когда же они сказали: «И что за просьба и прошение вашего царства к нам, смиренным?», императрица ответила им: «Просьба моя и прошение к вашему благоговению и святости такова: чтобы вы помолились и упросили милостивого и человеколюбивого Бога о Феофиле, моем супруге, чтобы Господь Бог простил ему все его согрешения, и особенно то, что он беззаконно сотворил против святых и честных икон. Ибо я доподлинно знаю из святых Евангелий, что вам дана власть от Бога вязать и разрешать людские прегрешения». Говорит ей великий архиерей Божий Мефодий: «твоя просьба, владычица, выше наших сил, но так как ты просишь с верой (ибо написано: все возможно верующему (Мк. 9:23)), то мы все сотворим пост, прошение и молитву к человеколюбивому Богу — но и ты [сделай это] вместе со всеми, кто есть в твоем дворце, от ребенка и младенца до юноши и старика, со слезами и милостыней — и Он непременно явит Свою милость и человеколюбие и на нас, смиренных, как присно и всегда». Сказав это царице и попрощавшись с ней, архиерей Божий Мефодий вышел из дворца.

Придя же в Великую Церковь Божию, он призвал весь честной и православный народ, от мала до велика, с женами и детьми, и прежде всего митрополитов и епископов, пресвитеров и диаконов, монашествующих и пустынников, столпников и [107] затворников, среди которых были вышеупомянутый иже во святых отец наш и великий чудотворец Иоанникий Олимпийский с преподобнейшим Арсакием, и Феодор, исповедник и игумен Студийский, и Феофан, также исповедник и игумен Великого Поля, и Михаил, святейший исповедник и синкелл из Святого Града, Феодор, монах и исповедник Начертанный, и Феофан Начертанный, митрополит Никейский и песнописец, и многие другие, державшиеся добродетели и православной веры даже до смерти ²⁸. Все они, сотворив общую молитву и бдение с постом и пролив много слез в первую неделю святой Четыредесятницы, панихидами и псалмопением постоянно умоляли Бога дать прощение и оставление грехов императору Феофилу. И вот с тех пор и доселе установлены панихиды в Великой Церкви Божией в первую неделю святой Четыредесятницы. И это что касается иже во святых священноначальника Мефодия — а честная и благочестивейшая августа Феодора тоже таким же образом вместе с синклитом с постом и милостыней, со слезами и возлежанием на земле, в рубище и пепле не переставала молить Бога дать прощение и оставление грехов своему супругу.

И к концу первой недели, когда святая пятница подошла к рассвету, царица от многой скорби и говорения заснула. И оказавшись в исступлении, видит она во сне себя стоящей на форуме около колонны великого Константина ²⁹ — а некие люди с шумом и криками проходят по большой улице, держа в руках разные виды пыточных инструментов, как то: розги, клинья, воловьи жилы, палки, и какое есть еще орудия мучений, и шествуют по дороге вверх ³⁰, а посреди них тащат, избивая, императора Феофила, обнаженного, с руками, связанными за спиной. Итак, когда августа Феодора увидела, как его столь позорно тащат и нещадно бьют, она, узнав его, последовала за уводящими его, плача и сетуя. И когда они достигли Медных ворот ³¹, она увидела некоего великого и страшного мужа, сидящего на престоле перед страшной и святой иконой Господа нашего Иисуса Христа ³². Туда-то и привели императора Феофила державшие его, и поставили напротив него связанным, как был. Честная же и боголюбивая жена его, обняв ноги восседавшего впереди страшного и славного царя, пала перед ним [109] ниц, рыдая со многими слезами и умоляя за собственного мужа. И после того как она долго молила и била себя в грудь, страшный этот муж, открыв свои пресвятые уста, отвечал ей: «О женщина, велика вера твоя — итак, знай, что ради твоих слез и твоей веры, а также и просьбы и моления моих иереев, я даю прощение твоему мужу». И сразу с этими словами он повелел стоявшим рядом и державшим его, сказав так: «Развяжите ему руки и оденьте его, и отдайте его жене». И когда это было сделано, она, взяв его с судилища, которое видела, вышла, радуясь и ликуя, — и сразу проснулась.

А иже во святых патриарх Мефодий, после того как в начале моления своего к Богу о Феофиле собрал всех православных, митрополитов, иноков и мирян, и дал им поручение, совершил и еще кое-что, проделав это как бы на пробу: взяв новый свиток, он написал на нем имена всех еретиков, правивших до Феофила, вставив туда и Феофилово имя, и после этого запечатав со всяческой надежностью, положил на святой престол Великой Церкви Божией под святую индитию ³³. И после этого, пока он пребывал в молитве и прошении вместе со всеми, он тоже увидел во сне световидного и божественного ангела, пришедшего к нему и сказавшего так: «Се, услышано, о епископ, моление твое, и император Феофил сподобился прощения — поэтому больше не докучай о нем Божеству». Патриарх же, встав ото сна с трепетом и желая узнать, истинно ли видение, сразу же пошел в церковь и, взяв свиток и открыв его, нашел имена остальных еретиков начертанными на пергамене, как они и были раньше; имени же Феофила вовсе не обнаружилось, но место его было совершенно не заполнено. Итак, когда молва об этом необычайном и невероятном чуде разошлась по всему городу, все слышавшие возрадовались и возликовали, и прославили и возвеличили человеколюбивого Бога, творящего великие и необыкновенные чудеса, славные и невероятные, которым несть числа.

Узнав же и об этом необычайном чуде, благочестивейшая августа Феодора еще больше уверилась в прощении своего мужа и сильно обрадовалась, и прославила и возвеличила человеколюбивого Бога, как и положено. Поэтому она немедля объявила [111] святейшему патриарху Мефодию, чтобы он оповестил и собрал всякого православного человека, чтобы они прибыли в Великую Церковь Божию с честными крестами и святыми иконами в первое воскресенье святого Поста. И когда так все и было сделано, и в Великой Церкви Божией собралось неисчислимое множество, прибыл и сам император Михаил вместе со святой и православной своей матерью и всем синклитом, причем каждый из них взял по царской свече. И соединившись со святейшим патриархом и вместе с литией отправившись от святого жертвенника с честным Крестом и святым Евангелием, они дошли в литании до царских врат ³⁴, называемых Ктенарийскими, и после усердной молитвы, сказав с сокрушением и многими слезами и стенаниями «Господи, помилуй», они вернулись в святой храм с большой радостью и торжественностью, совершив божественную и таинственную литургию. И так были восстановлены святые и честные иконы в храме Божием, чтобы их уважали, почитали и поклонялись им все верные. И вот, благочестивые правители вместе с достопочтенным и святейшим патриархом Мефодием и иже с ним митрополитами и преподобными подвижниками тогда же постановили торжественно праздновать этот святой и честной праздник ежегодно в Великой Церкви Божией в первое воскресенье святого Поста — и он до сих пор празднуется благоволением и благодатью благого Бога нашего во славу и хвалу Бога всяческих и Господа нашего Иисуса Христа.

Посему никто, возлюбленные, пусть не возражает в сомнении, и не сочтет вообще невероятным прощение, полученное Феофилом от благого и человеколюбивого Бога нашего, Который никого из людей не хочет погубить. Ведь если бы у него раньше не было неких преимуществ благодеяния, которые могли присоединиться и содействовать молитве и прошению архиереев и преподобных подвижников, и прочих православных, то просьба их не была бы так легко принята, и он не получил бы прощения — но ради благих поступков, которые у него были, человеколюбивый Бог и не вменил ни во что даже его злые беззакония. Так вот, как мы слышим и как нас уверили старожилы, он, во-первых, укрепил все городские стены ради безопасности жителей ³⁵, [113] и всечестной храм пресвятой Богородицы во Влахернах, находившийся за стенами и разграбляемый при набегах варваров, он заключил внутрь ³⁶ — но и немало монастырей он учредил и отстроил заново. Во-вторых, он так любил справедливость и был таким горячим любителем истины, что не щадил совершенно никого из несправедливых или стяжателей. Приведя этому два или три примера, которые, думаю, и любви вашей небезызвестны, положу конец повествованию.

Вы, конечно, слышали о препозите ³⁷, которого он любил от всей души, — ибо муж тот был знаменит и среди первых в синклите. Однажды он, полагаясь на императора, отобрал судно у вдовой женщины вместе с обычным его грузом. Та же, много раз умоляя вернуть ей ее собственность, поскольку он отказался ее слушать, пришла к императору Феофилу, рассказав, что претерпела. А тот, дотошно исследовав и разузнав об этом и обнаружив, что вдова пострадала от несправедливости, не желая огорчать препозита, разными способами призывал его вернуть потерпевшей беспричинно отобранное. Он же соглашался, но обманывал. Итак, женщина во второй раз пришла к императору и, сообщив ему об обмане и лжи, подвигла на справедливый гнев и негодование. А он, придя в бешенство, ни во что не поставив любовь и дружбу, сделал того, как презирающего его приказы, добычей огня на ипподроме! пример всем, любящим поступать несправедливо ³⁸. Также и того кому он поручил должность квестора ³⁹, обнаружив, что тот приветствует несправедливость, а справедливость отвергает, он сильно бичевал, и, спалив ему волосы и бороду и обмазав смолой, отправил в пожизненную ссылку. Кроме того, когда два его славных магистра ⁴⁰ захотели насильственно отобрать имение у одного очень бедного женского монастыря, находившегося в феме Опсикий ⁴¹, из-за того, что оно было расположено между их имениями, монахини вместе со своим экономом подошли к императору Феофилу с жалобой при выходе, который тот обычно устраивал во Влахернах по пятницам ⁴². Император же передал их друнгарию виглы ⁴³, чтобы тот назавтра привел их к нему вместе с их противниками, и он сам услышал бы доводы обеих сторон, причем поклялся им, что если те будут побеждены ими в тяжбе, то не только [115] монахини получат обратно все свое имущество, но и магистров он предаст смерти. И если бы упомянутые магистры немедленно просьбами и мольбами не убедили их отказаться от обвинения и взять двойную цену имения, как и произошло, то и они бы равно с препозитом претерпели такую же смерть. На следующий же день, когда император стал искать монахинь и не нашел, он, решив, что их прогнали, сильно бичевал вышеназванного друнгария и велел отыскать их и привести к нему. И когда тот после длительного розыска отыскал их и обнаружил и против их воли и желания представил перед императором, то, что произошло между ними, открылось, и они, поблагодарив императора, были отпущены как получившие удовлетворение, а те были освобождены от ответственности. Говорят еще и то, что во дни его царствования никто не совершал и не терпел несправедливости, так что семнадцать дней по всему городу искали, чтобы найти человека, который должен был судиться с другим в присутствии императора, и совсем никого не нашли. Ибо он многих погубил из приверженцев несправедливости.

Потому-то и не пренебрег слезами и стенаниями Своих священников и преподобных, просивших за него, любящий благо Бог, Который сказал через пророка Исайю: Защищайте сироту и вступайтесь за вдову; тогда придите, и рассудим (Ис. 1:17); но и тех молитвам внял, и ему простил беззакония превыше человеческих, и Церкви уделил собственную ее красу и благолепие святых и честных икон, и нам, искренне поклоняющимся и лобызающим их и соблюдающим Его божественные веления, ежедневно дарует прочный мир и прощение прегрешений, ибо Ему слава, и держава, и честь, и поклонение во веки веков.

Аминь.

Комментарии

1. Здесь и далее под Великой Церковью подразумевается храм Св. Софии в Константинополе. См. гл. III.

2. Император Константин V (741-775), сын и наследник Льва III Исавра, родившийся в 718 г., считался в Византии главным поборником иконоборчества. В отличие от отца, он был воспитан во вражде к священным изображениям, а кроме того, и сам имел ярко выраженные богословские интересы. Хотя с точки зрения позднейших критиков императора его упражнения в богословии выглядели дилетантскими, не следует забывать, что в условиях глубокого упадка науки и образования в Византии VIII в. Константин был, пожалуй, самой выдающейся фигурой своего времени в том числе и с точки зрения религиозной мысли (не считая, разумеется Иоанна Дамаскина, который жил за пределами Империи). В полемических сочинениях иконопочитателей, созданных после его смерти, императору приписываются разного рода экстравагантные высказывания о почитании Богородицы и святых, на основании чего некоторые современные исследователи пытались восстанавливать теологическую доктрину иконоборчества. При ближайшем рассмотрении, однако, обнаруживается, что такого рода известия — не более чем сплетни. В своих официальных речах и произведениях Константин, насколько можно судить, строго придерживался Православия шести Вселенских соборов, которые, как известно никаких постановлений об иконах не принимали. Отношения Константина с оппозицией, использовавшей вопрос об иконах в пропагандистских целях, крайне обострились после заговора 762 г. Император прибег к жестоким репрессиям против иконопочитателеи среди гражданской администрации, в армии и в Церкви, что и послужило впоследствии основой для изображения его как свирепого тирана, врага Богородицы и монахов и т. п. Тем не менее еще для первой четверти IX в. имеются свидетельства того, что престиж Константина среди некоторых слоев населения и в армии был весьма высок. Для определенной части византийского общества он долго оставался прежде всего победителем арабов и болгар, а не ересиархом или тираном.

3. Имеются в виду императоры Лев III Исавр (717-741) и Лев V Армянин (813-820). Первый из них считается зачинателем движения против икон. По всей видимости, цели Льва Исавра были в основном внутриполитическими — как выходцу из незнатного рода, ему нужно было сломить могущество группы знатных и древних константинопольских родов, интересы которых выражал и патриархат во главе с Германом I. Именно поэтому действовать император начал лишь в 726 г., когда его власть окончательно укрепилась. Тем не менее, Герман был отправлен в отставку лишь четыре года спустя, в 730 г., будучи уже почти столетним старцем. Вообще, имеющийся материал источников не позволяет думать, что при Льве III имело место какое-либо насильственное насаждение иконоборчества, не говоря уж о преследованиях иконопочитателей.

Лев V, несмотря на свое высокое происхождение, при своем воцарении столкнулся с довольно похожей ситуацией, причем ему, в отличие от Исавра, в конечном счете не удалось найти из нее удовлетворительного выхода. К 813 г. патриарх Никифор (см. гл. I) сосредоточил в своих руках не только церковную, но и немалую долю светской власти, и за ним также стояла чрезвычайно влиятельная группировка византийской аристократии, враждебная тем семействам, которые представлял Лев. Возобновление иконоборчества, позволявшее нейтрализовать или устранить Никифора и взять Церковь под свой контроль, показалось императору удобным решением (тем более что ностальгия по временам Константина V была еще жива в народе и армии), но сила и упорство православной оппозиции, в рамках которой сплотились представители враждующих аристократических кланов, оказались слишком велики. В конце концов своей политикой репрессий император восстановил против себя даже прежних лояльных приверженцев и был убит в результате заговора в алтаре дворцовой церкви на Рождество 820 г.

4. Игра слов jatria — в византийском греческом означает «заговор», «шайка». Соответственно, слова manteiarchV и daimoniarchV, переведенные здесь «гадателеначальник» и «бесоначальник», имеют тот же конечный элемент, что и «патриарх».

5. Иоанн VII Грамматик, патриарх Константинопольский (837?-843). Его фамильное имя было Морохарзамий или Морокарданий (вероятно, он происходил из армян). Некоторые источники упоминают также прозвище Илила (IlilaV). В 811-813 г. он служил чтецом в константинопольском монастыре Одигон, причем, по словам св. патриарха Фотия (Photii Homiliae, p. 140,25-27), занимался и иконописью. В 814 г. он согласился войти в состав комиссии, созванной императором Львом V для того, чтобы найти в писаниях святых отцов свидетельства против почитания икон. С тех пор Иоанн приобрел репутацию наиболее убежденного и неистового иконоборца. При Льве он получил лишь должность игумена монастыря свв. Сергия и Вакха, но неофициально считался heir apparent патриаршего престола (его кандидатура была отвергнута после низложения Никифора в 815 г. исключительно в силу юного возраста). Эти планы рухнули после убийства Льва в 820 г., поскольку Михаилу II требовалась менее одиозная фигура. Тем не менее Иоанну было поручено воспитание молодого наследника Феофила — поэтому большинство наших источников считает именно Грамматика ответственным за то, что будущий император вырос непримиримым противником священных изображений. При Феофиле Иоанн стал синкеллом (келейником, должность, часто занимаемая будущим преемником) тогдашнего иконоборческого патриарха Антония Кассиматы (821-837?), а после смерти последнего взошел на патриарший престол. В марте 843 г., видя, что низложение неминуемо, Иоанн поранил сам себя и обвинил иконопочитателей в покушении на свою жизнь. Обман, впрочем, был легко раскрыт (беллетризованную версию см. в ThC, р. 150, 21-151, 17; Genesios, p. 57-85; однако факт подтверждается весьма достоверным источником: Theophanis Presbyteri Narratio, p. 123). Лишившись кафедры, он жил в заточении в монастыре, где, согласно одному не слишком надежному рассказу, входившему в состав *ОИ, однажды вырезал глаза у иконы Спасителя, за что подвергся бичеванию (см., например, Genesios, p. 58,37-59,39). По-видимому, он оказался одним из очень немногих иконоборцев, которые так и не отреклись от своих убеждений. Иоанн, несомненно, был одним из образованнейших людей своего времени, о чем свидетельствует не только прозвище «Грамматик», но и обвинения в занятиях предсказаниями и колдовством — обычный в Византии топос, использовавшийся против людей, чья ученость была общепризнанной (нечто подобное говорили и о свт. Фотии).

6. Аполлоний Тианский, легендарный мудрец I в. от Р.Х., герой книги Филострата «Жизнь Аполлония Тианского» (III в. от Р.Х.). Аполлоний славился как чудотворец и прорицатель, и некоторыми языческими писателями противопоставлялся Христу. С одним из таких авторов полемизирует Евсевий Кесарийский в трактате «Против Иерокла» (русский перевод А. В. Вдовиченко: Раннехристианские апологеты II-IV в. М., 2000, с. 150-187). В Византии его имя было синонимом колдуна (в ученом языке).

7. Библейский прорицатель, призванный Валаком, царем Моава, чтобы проклясть народ Израильский (Чис. 22).

8. Несколько загадочная фигура, которую можно было бы даже счесть легендарной, если бы не текст под условным названием Visio de missarum stipendio (BHG 2208), возможно, заимствованный из несохранившегося Жития Исайи (опубликован Стьерноном: Stiernon, La vision d'Isaie). Проблематика этого фрагмента, посвященного проблеме т. н. «сорокоуста» (молитвенного поминовения усопшего на сороковой день после кончины), перекликается с сочинениями патриарха Мефодия (Vita Euthymii, cap. 30), что, наряду с данными «Повести», позволяет причислить Исайю к его близкому окружению. Скорее всего, почитание Исайи, как и некоторых других подвижников середины IX в., не утвердилось из-за утраты большинства агиографических памятников круга Мефодия (подробнее см. в Приложении II).

9. Город в Вифинии, ныне Измит.

10. Прп. Иоанникий Великий (ок. 753-846, память 4 ноября) — один из самых прославленных святых своего времени, Иоанникий был в юности свинопасом, поступил в армию, но затем покинул ее и стал отшельником на Олимпе Вифинском. До нас чудом дошло Житие Иоанникия, написанное монахом Петром, — один из очень немногих сохранившихся агиографических текстов, созданных под покровительством Мефодия (Petri Vita Ioannicii). Из этого произведения мы узнаем, что святой находился в довольно остром противостоянии со студитами, в частности, потому, что те скептически относились к его пророческому дару, которым преподобный был особенно знаменит. Неудивительно, что патриарх Мефодий рассматривал Иоанникия как одну из своих надежнейших опор и ссылался на его авторитет в таких важных вопросах, как низложение иконоборческих священников. Корни противостояния Иоанникия и студитов были, вероятно, еще глубже — последним, как поборникам организованного киновиального монашества, не мог особенно импонировать нерегламентированный образ жизни отшельников Олимпа, ярчайшим представителем которых и был Иоанникий.

11. Св. патриарх Константинопольский Никифор I (806-815, ум. в 829 г., память 14 июня) сыграл выдающуюся роль в борьбе за укрепление позиций патриаршего престола и против второго иконоборчества. С самого начала своего патриаршества Никифор проводил политику централизации Церкви, с тем чтобы создать реальный противовес вмешательству государства в церковные дела. Его попытки ликвидировать внутрицерковную оппозицию не были вполне успешны, однако они заложили основание для возвышения патриаршей власти в будущем. Крупнейшим успехом патриарха можно считать то, что при возобновлении иконоборчества в 814-815 г. императору Льву V и его сторонникам не удалось внести раскол в православную оппозицию, а это в конечном счете и обрекло на неудачу все предприятие. До самого избрания Мефодия в 843 г. православные никогда не признавали иного законного патриарха, кроме Никифора, и после воцарения Михаила II в конце 820 г. возвращение Никифора на престол было одним из непременных условий церковного примирения, выдвинутых иконопочитателями. Такое же условие поставил перед Михаилом и папа Пасхалий. С политической точки зрения Никифор принадлежал к той же группировке, что и патриархи Тарасий (784-806), Мефодий и Фотий. В 847 г. Мефодий организовал торжественное перенесение мощей Никифора из места его ссылки в столицу, сознательно подчеркивая параллель между ним и свт. Иоанном Златоустом — также Константинопольским патриархом, пострадавшим от неправедных действий императоров.

12. Прп. Феодор Студит (759-826, память 11 ноября) происходил из знатного константинопольского рода. В 780 г. он принял монашество в семейном монастыре Саккудион, игуменом которого был его дядя Платон. В 794 г. он сменил Платона на посту игумена, а в 799 г. монахи под предводительством Феодора восстановили древний Студийский монастырь в Константинополе, который вскоре превратился в один из крупнейших центров византийского монашества. Феодор и его семейство были сторонниками императрицы Ирины (780-803), которую они поддерживали против ее сына Константина VI (правил самостоятельно в 790-797 г.), однако только игумен зашел настолько далеко, что разорвал общение с патриархом Тарасием под тем предлогом, что последний разрешил Константину развестись с женой Марией и обвенчаться с Феодотой (двоюродной сестрой Феодора и фрейлиной Ирины). Тогда и впоследствии Феодор отстаивал право авторитетных людей Церкви обличать любые действия вышестоящего священноначалия, которые они сочтут неправомерными, из-за чего вступил в острый конфликт с патриархом Никифором (т. н. михианская схизма 808-811 г.). Однако перед лицом решительных действий Льва V, направленных на подчинение Церкви императорской власти, Феодор без колебаний встал на сторону Никифора, не дав иконоборцам возможности использовать в своих целях разногласия между ним и патриархом. Феодор был величайшим реформатором монашеской жизни в Византии. Именно к его уставам восходит практика киновиального монашества. Кроме того, при нем Студийский монастырь с его школами и скрипторием стал средоточием книжности. Не исключено, что хорошо документированные для последующего времени связи этой обители со славянскими землями восходят еще ко времени жизни Феодора (см. Гюзелев В. Студийският манастир и българите през средновековието (VIII-XIV в. // Зборник радова Византолошког института, 39, 2001/2002, с. 51-67).

13. О патриархе Мефодии см. выше в гл. II.

14. Преп. Михаил (ок. 761-846, память 4 января) был по рождению арабом («персом» по выражению его Жития). Он принял монашество в Лавре Саввы Освященного ок. 786 г., был рукоположен в священники, а в 811 г. стал синкеллом патриарха Иерусалимского. В 813 г. патриарх Фома послал его в Рим просить финансовой поддержки. Михаил должен был также способствовать улаживанию доктринального спора, возникшего в Палестине из-за того, что некоторые западные монахи добавляли к символу веры filioque. По пути Михаил остановился в Константинополе, где подвергся преследованиям за иконопочитание со стороны Льва V, который как раз в это время начал свои мероприятия против священных изображений. Новые гонения ожидали его при императоре Феофиле. После восстановления иконопочитания Михаил стал синкеллом патриарха Мефодия и игуменом монастыря Хора.

15. Преп. Феофан Исповедник (ок. 760-817, память 12 марта) происходил из высокопоставленной семьи и сам начал придворную карьеру при Льве IV (775-780), однако затем вместе с женой принял монашество и основал монастырь Мегас Агрос (букв. «Великое Поле»; так же и в церковнославянских переводах) на горе Сигриани на южном побережье Пропонтиды. Феофан известен главным образом своей «Хронографией», которая, будучи продолжением труда его друга Георгия Синкелла, охватывает период от Диоклетиана до воцарения Льва V (813 г.). Феофан поддерживал Тарасия и Никифора против Феодора Студита, а затем отказался повиноваться Льву V, за что был сослан на о. Самофракия, где и умер. Продолжатель Феофана даже приписывает ему некие ямбы против еретиков (см. Главу I). Впоследствии император Константин VII Багрянородный считал себя родственником Феофана по материнской линии. Перу патриарха Мефодия принадлежит одно из Житий Феофана Исповедника (Methodii Vita Theophanis), а Феодор Студит написал Похвалу в его честь (Theodori Studitae Laudatio Theophanis).

16. Братья преп. Феодор (ок. 775-841 или 842, день памяти 27 или 28 декабря) и Феофан (ок. 778-845, память 11 октября) Начертанные (Graptoi) — палестинские монахи, ученики Михаила Синкелла. Прибыли в Константинополь вместе с ним в 813 г., также подверглись репрессиям при Льве V и впоследствии при Феофиле. Последний приказал вытатуировать на лбу у обоих братьев обличительное стихотворение, отчего они и получили свое прозвище. Довольно малоинформативное Житие Феодора, составленное Симеоном Метафрастом, сохранило, тем не менее, уникальный документ — письмо самого Феодора, в котором тот подробно описывает суд над ним и его братом Феофаном под личным председательством Феофила. Феофан Начертанный, рукоположенный в 843 г. митрополитом Никейским, прославился также как плодовитый поэт-гимнограф.

17. Титул августы носили в Византии жены правящих императоров, однако он давался не автоматически, а через особую церемонию коронования.

18. Халиф аль-Мутасим взял Аморий, столицу крупнейшей азиатской фемы Анатолик, 15 августа 838 г., то есть не на пятый, как здесь сказано, а на девятый год правления Феофила. Поход аль-Мутасима был предпринят в отместку за то, что Феофил годом раньше разорил родной город халифа Запетру (Созопетру), истребив там все мусульманское население. После поражения императора при Дазимоне в Аморий сконцентрировались войска нескольких фем Малой Азии, однако арабам удалось проникнуть в город благодаря предательству. Хотя падение Амория явилось для Византии настоящей военной катастрофой, слабеющий Халифат не смог воспользоваться ее последствиями.

19. Интерполированная версия Повести делает здесь вставку: «примерно четырнадцать тысяч». Как Продолжатель Феофана, так и арабские источники не подтверждают того, что такое множество пленников достигло Сирии. С другой стороны, последние говорят о том, как арабы обезглавили несколько тысяч пленных христиан на обратном пути, поскольку из-за недостатка воды не могли вести их дальше.

20. Военачальники византийской армии, попавшие в плен после взятия г. Амория. Они были доставлены в тогдашнюю столицу халифата Самарру и брошены в темницу, где содержались в очень тяжелых условиях в течение почти семи лет, стойко перенося все тяготы. Между тем, все предложения византийцев о выкупе или обмене отвергались. В ту же темницу был позже заточен и св. Каллист, которого захватили в плен и передали арабам павликиане. Преемник аль-Мутасима аль-Ватик (842-847) решил принудить пленников к переходу в ислам, но те решительно отказались, не поддавшись ни на какие соблазны. Мученики были казнены 6 марта 845 г. Кроме вышеназванного Каллиста Мелиссина, спафария и правителя области Колония, известны имена следующих Аморийских мучеников: патрикий Константин, нотарий Константин, Феофил, Васой, особо отличившийся в прениях с мусульманами, и евнух-протоспафарий Феодор Кратер. См. Сказания о 42 Аморийских мучениках и церковная служба им / изд. В. Г. Васильевский и П. В. Никитин // Записки Имп. Академии наук по историко-филологическому отделению, т. VII, ч. 2. СПб, 1905.

21. Весь этот пассаж заимствован из хроники Георгия Амартола, где в целях риторической аккумуляции допущен очевидный анахронизм. На самом деле Крит был скорее всего захвачен арабами около 827-828 г. (хотя Генесий (р. 32,81-33,27) и Продолжатель Феофана (р. 73,13-76,7) говорят, что это произошло во время восстания Фомы Славянина, т. е. между 821 и 823 г.), а в Сицилию они вторглись в 826 г., то есть эти события в любом случае произошли в правление отца Феофила, Михаила II. Кикладские острова были разорены арабами после поражения стратига фемы Кивирреотов Кратера в конце 828 г., но еще до смерти Михаила II (ThC, p. 81,6-12).

22. Автор Повести, по-видимому, рассматривал KanikleioV как прозвище, но в действительности это была должность Феоктиста — o epi tou kanikleiou, то есть канцлер. Патрикий Феоктист, занимавший высшие должности в империи еще при Михаиле II, являлся фактическим регентом в правительстве Феодоры до 20 ноября 855 г., когда он был убит по приказу молодого императора Михаила III (настоящим организатором и непосредственным исполнителем убийства был брат Феодоры кесарь Варда).

23. Энколпием в искусствоведении принято называть открывающуюся икону, внутри которой помещались частицы мощей. Однако по происхождению слово egkolpion означает предмет, который носят за пазухой, т. е. нательный крест или икону. В Житии Никиты Мидикийского (30-е гг. IX в.) упоминается istorismenon egkolpion, что может в данном контексте означать лишь «крест с изображениями».

24. Эпитет aeimnhstoV применительно к Феодоре, указывающий на то, что в момент написания Повести она была уже покойной, служит твердым terminus post quem для нашего текста.

25. Наиболее авторитетные современные исследования показывают, что самом деле Михаилу было 2 года, когда он воцарился и, соответственно, три, когда было восстановлено почитание икон (см. Mango, When was Michael III born?). Как можно видеть, ошибки в хронологии вообще характерны для этого сочинения.

26. В оригинале игра слов MeqodioV — meqodeian.

27. Весьма вероятно, что это в действительности отшельник Арсакий, живший в IV в. Он жил в Никомидии в башне, а память его празднуется в один день со св. Диомидом (16 августа — см. Acta Sanctorum Augusti, sub die 16).

28. Присутствие в данном списке не только Арсакия, но и Феодора Студита (ум. 826), Феофана Исповедника (ум. 818) и Феодора Начертанного (ум. до 843 г.) делает его откровенно анахронистичным. Вместе с тем, выражение «до смерти» наводит на некоторые размышления. Если автор Повести перерабатывал какой-то несохранившийся источник (письменный или устный), есть вероятность, что там описывалось, как покойные православные исповедники присоединились к молитве живых, а в нашем тексте, создававшемся несколько десятилетий спустя, те и другие перемешались. Нельзя исключать и влияние подобного же списка, помещенного выше. Здесь из него по вполне понятной причине оказался исключенным лишь патриарх Ннкифор. Примечательно также то, что Арсакия в первом списке нет.

29. Эта колонна до сих пор стоит на своем месте в Константинополе.

30. То есть по улице Меса («Средняя») от форума Константина к Большому императорскому дворцу.

31. Медные ворота или ворота Халки — парадный вход в Большой императорский дворец, располагавшийся недалеко от храма св. Софии на площади Августион. Ворота эти, получившие название или из-за своей бронзовой крыши, или из-за бронзовых порталов, представляли собой в действительности целое здание с куполом, использовавшееся в разные периоды для различных целей — как тюрьма, судебное присутствие и т. п. Классическая монография по Халки: Mango, The Brazen House.

32. Весьма интересная сцена. Судя по контексту, «великий и страшный муж» не может быть никем иным, кроме Самого Христа. Получается, что Христос творит суд перед Своей собственной иконой. Икона Христа над воротами Халки — один из самых знаменитых образов Спасителя. В 726 или 730 г. император Лев III приказал убрать или уничтожить эту икону, что послужило символическим началом иконоборчества. Поскольку истории, связанные с этим эпизодом (напр., Деяния десяти мучеников Константинопольских (Acta Martyrum Constantinopolitanorum) или Житие прп. Феодосии (см. Afinogenov, A mysterious saint)) в основном относятся к более позднему времени и содержат много легендарных элементов, некоторые ученые сомневаются в его реальности и даже вообще в наличии на воротах изображения Христа ко времени Льва III (см. Auzepy M.-F., La destruction de 1'icone du Christ de la Chalce par Leon III: propagande ou realite? // Byzantion, 60, 1990, p. 445-492.). Наши исследования, однако, показали, что источник, в котором впервые появилась информация о снятии иконы по приказу Льва, был создан не позднее 787 г., а скорее всего, даже несколькими годами раньше, то есть максимум через 60 лет после событий, когда в Константинополе наверняка еще оставались очевидцы (см. Afinogenov, A Lost 8th Century Pamphlet). Таким образом, маловероятно, чтобы эта история могла быть чистым вымыслом. Как бы то ни было, сами византийцы в 80-х гг. VIII в. были убеждены, что до Льва III икона на воротах наличествовала, потому что помещение ее туда императрицей Ириной описывалось именно как восстановление. В 814 г. император Лев V вновь приказал снять образ, что опять-таки было расценено всеми как символ возобновления иконоборчества. Наконец, вскоре после 843 г. изображение было восстановлено в мозаике, по легенде — иконописцем Лазарем. Икона Христа Халкита прочно связывалась в сознании византийцев с идеей суда — именно поэтому она и фигурирует в этом эпизоде Повести, хотя по сюжету как раз в тот момент ее на воротах быть не могло.

33. Индития — алтарный покров, обычно расшитый изображениями.

34. В Византии — двери, ведущие из притвора (нартекса) в основное помещение храма (наос).

35. Феофил действительно капитально отремонтировал приморские стены Константинополя, на которых в некоторых местах до сих пор сохранились соответствующие надписи. См. также Приложение I.

36. От храма Богородицы во Влахернах в настоящее время сохранилась лишь одна стена. В более позднее время (начиная с Х в.) именно там начиналось празднование Торжества Православия. Влахерны были единственным участком на суше, который не прикрывала стена Феодосия. Поэтому различные императоры, в том числе и Феофил, в разное время проводили работы по укреплению этого района.

37. Изначально praepositus sacri cubiculi, т. е. главный императорский камердинер. В описываемое время препозит был начальником дворцовых евнухов — весьма высокий пост в придворной иерархии.

38. Вот как передает этот эпизод сборник рассказов о достопримечательностях Константинополя, т. н. Patria:

Церковь Богородицы Каравицы («Кораблик») построил Михаил. А названа она была так потому, что была одна женщина, вдова, во времена его отца Феофила, и Никифор, его препозит, захватил у нее очень большое судно. И эта женщина, много жалуясь Феофилу, оставалась без удовлетворения, потому что Никифор ей препятствовал. Она же, будучи в затруднительном положении, попросила кое-кого из комедиантов Ипподрома, и те обещали решить ее дело посредством некоей уловки. Комедианты сделали маленький кораблик с парусом и, поставив его на колесную тележку, во время игр (ippikou lacanikou) на Ипподроме поместили его перед императорской ложей, и один другому кричит: «Давай, проглоти его!». А когда тот возразил, что, мол, «не могу этого сделать», первый снова сказал: «Никифор препозит у вдовы корабль груженым проглотил, а тебе не под силу этот слопать?» Они это делали и говорили друг другу, чтобы открыть императору о корабле вдовы. Поняв это, император спросил: «Женщина еще не получила удовлетворения иска?»; и когда женщина пала к его ногам (ибо она стояла на ступеньках), он, сильно разгневавшись, приказал протоспафарию и епарху Феодору по прозвищу Мигиарис навалить поленья и хворост в сфендоне, схватить препозита и тут же его сжечь вместе с его облачением; что и было немедленно сделано. А женщина получила назад свое и многое из его имущества. И из-за того, что женщина жила там в мраморном доме в квартале Мавриана, то место назвали Каравици (Scriptores originum, III, 28; p. 223, 7-225, 2).

Овощными играми в Византии назывались представления на Ипподроме во время празднования Дня основания Константинополя 11 мая, когда народу раздавали овощи и рыбу, причем последнюю — с корабля, поставленного на повозку (см. Berger A. Untersuchungen zu den Patria Konstantinupoleos. Bonn, 1988, S. 451; Dagron G. Constantinople imaginaire: Etudes sur le recuel des Patria. P., 1984, p. 167). Епарх Феодор Мигиарис по другим источникам неизвестен. Сфендона — закругление беговой дорожки на дальней оконечности Ипподрома.

39. Квестор в VIII-IX в. — одна из высших судебных должностей. В его компетенцию входил, в частности, надзор над приезжими и нищими в Константинополе, разбор споров между съемщиками и сдатчиками помещений и т. п. Таким образом речь здесь идет, вероятно, не о собственных беззакониях этого чиновника, а о ненадлежащем исполнении служебных обязанностей.

40. Магистр — одна из высших должностей империи, по происхождению связанная скорее с позднеримским magister militum, нежели с magister officiorum. Роль, которую могли играть магистры в управлении государством, наглядно видна из описания Феофаном Исповедником ситуации, сложившейся после гибели императора Никифора и тяжелого ранения его сына Ставракия в 811 г. (Theophanis Chronographia, p. 492, 29). Тогда именно магистр Феоктист и доместик Стефан приняли решение о возведении на престол Михаила I Рангаве.

41. В IX в. фема Опсикий со столицей в Никее включала в себя почти весь северо-запад Малой Азии.

42. Согласно Продолжателю Феофана (ThC, р. 87,9-88,3), эти процессии устраивались специально для того, чтобы любой человек, имеющий судебный иск, мог просить правосудия непосредственно у императора. Наряду с этим Феофил также проверял цены на товары в лавках (они располагались в общественном портике вдоль ул. Месы, по которой и проходил маршрут императора из Большого дворца во Влахерны и обратно).

43. Командир одного из гвардейских подразделений (тагм), расквартированных в столице (вигла от лат. vigilia, т. е. «стража»). В обязанности этой тагмы входила личная охрана императора.

(пер. Д. Е. Афиногенова)
Текст воспроизведен по изданию: "Повесть о прощении императора Феофила" и Торжество Православия. М. Индрик. 2004