АВРЕЛИЙ АВГУСТИН

ИСПОВЕДЬ

Бог и человек в жизни Аврелия Августина.

Эта книга для тех, кто ищет опоры, кто запутался в себе, кто хочет правды и света, осознав, что слишком долго все было погружено в сумрак и ложь.

Сейчас, как и полторы тысячи лет назад, на закате Римской империи, человек чувствует себя лишенным устойчивых духовных ориентиров и мечется, обращаясь к таинственным сверхъестественным силам, оккультным и мистическим учениям, парапсихологии и дзену, йоге и астрологии; одни ждут спасения от инопланетян, другие, наоборот, видят в них страшную опасность, третьи по сотне раз в день твердят «Хари Кришна», надеясь таким способом обрести истину в этом мире.

Также искал истину и Августин, язычник, ставший христианином. Долгой дорогой, длиною в двадцать лет, шел он к Христу, собственной жизнью проверяя и испытывая популярные в то время мистические доктрины и религиозно-философские учения, предлагавшие свои пути к достижению счастья.

История обращения в христианство знаменитого римского оратора, в зените славы оставившего блестящую столичную жизнь, чтобы стать монахом маленькой монастырской общины в далекой провинции, и составляет содержание «Исповеди». Взявший в руки эту книгу имеет реальную возможность попытаться разобраться в себе, сравнив свое видение мира с видением другого человека, жившего в похожий период истории. Шаг за шагом вместе с Августином пройдет читатель весь тяжкий путь его духовных поисков.

Августину суждено было родиться на рубеже двух эпох, в то время, когда в недрах античности зарождалось средневековье. Переходные периоды в истории всегда считались наиболее трудными. Не был исключением такой период и для Рима. В течение IV - V веков в жизни Римской империи осуществлялись фундаментальные перемены: во-первых, государство теряло политическую независимость, не выдержав натиска варваров, и во-вторых, происходило полное обновление религиозной идеологии, вызванное повсеместным распространением христианства. Рушился привычный уклад жизни, и люди оказывались перед необходимостью выбора: остаться верным старым традициям или отважиться принять новые идеалы. Поразительны энтузиазм и бесстрашие тех, кто осваивал новые пути. Все они встречали яростное сопротивление своих [8] современников, живущих надеждой на возврат былого величия Рима. Древние нередко говорили о таких временах: «Читай и плачь!»

Страсти, кипевшие в жизни, запечатлелись и в литературе. Писатели, принявшие христианство, обличали «неисцелимые» пороки язычества. Язычники, не принимавшие всерьез набиравшую силу религию Христа, воспевали легендарные деяния своих предков. Время рассудило спорящих. Слава писателей-язычников меркнет с рождением новой эпохи. Имя христианского писателя Аврелия Августина становится ее символом.

Кризис, охвативший уходящую античность, носил всеобщий характер: он затрагивал и политику, и культуру, и духовную сферу. Если в III веке только в Риме поклонялись тридцати тысячам разных богов, то в начале IV века вера в Единого Бога утверждается как истинная. Миланским эдиктом императора Константина Великого в 313 году христианство провозглашается государственной религией.

К концу IV века почти каждый римский гражданин был христианином. Язычество держалось лишь в крестьянстве и среди сенатской знати. Тем не менее оно оказывало значительное воздействие на общественную жизнь еще в течение почти двухсот лет. Этому способствовала давняя тенденция к слиянию языческих верований с восточными культами, взаимопроникновение идей различных религиозно-философских течений и школ, а также веротерпимость императоров-христиан, которые не были сторонниками насильственного искоренения старой веры.

И хотя события, ключевым образом меняющие жизнь, нарастали стремительно, утверждение нового шло мучительно и трудно. Приверженцы старины не сдавались. Только на государственном уровне - императорами Юлианом и Евгением - дважды предпринимались попытки реставрации религии многобожия. Да и сам процесс становления христианства сопровождался серьезными трудностями. Одна за другой вспыхивали ереси, грозящие расколом в церкви, что немало смущало души новообращенных. Ситуацию осложняло и то, что вне церковных стен жизнь прихожан протекала среди прочно укоренившихся обычаев и традиций: по-прежнему сильна была привычка верить в приметы, бояться оборотней, дурных снов, внимать гадателям и ясновидящим.

Напряженность в духовной сфере сопровождалась неустойчивостью внутреннего положения. Лишь в III веке сменилось двадцать императоров, и почти все они погибли насильственной смертью. Относительная стабильность наступила в начале IV века, но вскоре за ней последовали еще более неспокойные времена. [9]

Во внешней политике дела обстояли еще хуже. Громадная империя, распростертая между Рейном и Сахарой, Евфратом и Атлантикой, оказалась под угрозой внешнего порабощения. На Евфрате силу набирали персы, на Рейне - германцы, на Дунае - готы. Начиная с 406 года готы, вандалы и франки захватывают римские провинции: Галлию, Испанию и Африку. В 410 году войска готов, выступившие под предводительством Алариха, опустошают Рим. Во всех бедах, постигших Вечный город, язычники винят христиан: ведь прежде римляне не знали военных поражений; это христиане изгнали древних божеств, покровителей римского народа, и поруганные божества мстят теперь за ужасное святотатство.

В то же время античная цивилизация, давшая миру величайших философов и ученых, постепенно раскрывала свое сердце евангельским словам, учившим о едином сверхприродном Творце Мира, перед волей Которого, по примеру Его Сына, в смирении и любви должно склониться человеку.

Аврелий Августин родился 13 ноября 354 года в Тагасте, на севере римской провинции Африка (ныне Сук-Ахрас в Алжире), в семье язычника и христианки. Его отец, Патриций, человек вспыльчивый, но не злой, превыше всего ценил блага мирской жизни. Мать, Моника, отличавшаяся сильным, волевым характером, была человеком глубоко религиозным. Семья жила небогато, но родители смогли дать сыну хорошее образование. По существовавшей тогда традиции оно было гуманитарным. Высшей ценностью считалось слово, высшим умением - красноречие. Полный курс обучения включал в Себя три ступени: начальную - «у литератора» (от лат. littera - буква), среднюю - «у грамматика» и высшую - «у ритора», мастера составления речей. «У литератора» осваивали азбуку и счет, в грамматической школе знакомились с большой литературой, изучали и толковали языческих поэтов, «у ритора» постигали тайны ораторского мастерства.

Говоря современным языком, «специализации» у древних не было. Государство не задавалось целью подготовить историков или юристов. Основное внимание уделялось словесности, и риторская школа играла роль университета. Умение убедительно говорить было необходимо и сенатору, и военачальнику, и жрецу.

Учился Августин не слишком прилежно, однако уже в эти годы расцвел и засверкал яркими красками его литературный дар. Учителя хвалили его и прочили большое будущее. [10]

Начав свое образование в Тагасте, Августин продолжил его в Мадавре и завершил в Карфагене - столице провинции. Волею судеб в начале жизни Августин совершил восхождение к высотам языческой культуры, чтобы впоследствии, став христианином, сделаться непримиримым ее разоблачителем.

По окончании риторской школы Августин становится преподавателем ораторского искусства в Карфагене. Его занятия проходили с неизменным успехом; ученики по достоинству оценили талант молодого педагога, на лекциях которого серьезность тона перемежалась шуткой, скучное правило расцвечивалось ярким примером или живым личным воспоминанием.

Вскоре Августин направляется в Рим, а затем в Медиолан (ныне Милан). К этому времени туда переехал императорский двор, и получить место ритора в государственной школе Медиолана считалось весьма почетным. По существующим правилам Августину предстояло состязание с другими мастерами красноречия, претендовавшими на это место. Победителем был признан тридцатилетний Августин, которого довольно быстро приняли в круг лиц, приближенных ко двору.

Помимо занятий с учениками, его обязанностью становится составление хвалебных речей, прославляющих императора и его политику. Каждое публичное выступление Августина сопровождается шумным успехом. Слово выходца из провинции, говорящего с заметным африканским акцентом, постепенно обретает значимость и вес. Его речи начинают оказывать все большее влияние на формирование общественного мнения. Молодой ритор не только поддерживает интересы языческой партии, но и активно борется с христианством.

О чем бы ни говорил Августин, он говорил как враг христиан. Его неприязнь к христианству продолжала печально известную традицию отрицания этой религии из-за незнания ее. В I - II веках многие считали христиан святотатцами, атеистами, чуть ли не каннибалами; во всех слоях римского общества об их жизни ходили самые нелепые слухи, и даже могилы христиан нередко осквернялись ослепленными яростью язычниками. Никто из древних писателей того времени, за исключением Эпиктета, не обмолвился о них добрым словом. Случались голод, землетрясение, эпидемия - во всем обвиняли христиан, требуя бросить их на съедение диким зверям. И несмотря на то, что Августин родился спустя триста лет после казни Христа, его отношение к последователям распятого Бога имело немало сходства: долгое время он решительно отвергал христианство, поносил его и если не ненавидел, то презирал. [11]

При этом было известно, что процветающий учитель красноречия не был законопослушным приверженцем политеизма. Еще будучи в Карфагене, он познакомился с манихейством - религией, притязавшей на мировое господство. Идеи манихейства настолько возымели власть над душой Августина, что он пошел на разрыв с семьей. Его мать, страстная приверженка христианства, выгнала сына-еретика из дома. Своего мужа, далекого в мыслях от Бога, она сумела убедить в необходимости крещения. Сломить же сопротивление сына, независимого и своенравного, ей удалось не сразу.

Манихейство, так привлекшее Августина, представляло собой глобальный религиозно-философский синтез основных идей, характерных для духовных исканий поздней античности. Основатель религии, Мани, утверждал, что учения Будды, Заратустры и Христа не обладали полнотой того знания, которое открылось ему. Он также считал, что миссия прежних учителей была ограничена географическими рамками: Будда проповедовал на Востоке, Заратустра -в Иране, Христос - на Западе. Себя Мани отождествлял со вселенским апостолом, обращающимся ко всем нациям и несущим свет истины всему заблудшему человечеству. По Мани, во вселенной извечно существует борьба Света и Мрака. Эта борьба пронизывает все проявления жизни, включая и человека. Царь Тьмы нападает на царство Света и одерживает победу над частью его. Освобождение обретает тот, кто сможет осознать в себе силу Света и путем строгой аскезы избавиться от плена Тьмы.

Чем же завоевывало сердца и души людей это учение? Многим оно оказалось понятным, ибо манихеи в своем объяснении мира апеллировали к разуму человека. Кроме того, Мани учил, что всякий уверовавший в его идеи, может обрести подлинное блаженство уже на земле, правда, при условии, что он лишится собственности, откажется от семьи и отвернется от общества. Особенно притягательным в учении было то, что все греховные поступки объяснялись действием частиц зла, присутствующих в человеке: «...мне лестно было извинять себя и обвинять что-то другое, что было со мной и в то же время мною не было» (V, 18), - писал в «Исповеди» Августин.

Для римского государства теория Мани представляла, видимо, не меньшую угрозу, нежели христианство. Император Диоклетиан в 297 году приказал сжечь его сочинения, а сам Мани был казнен персидскими властями, обвиненный в разрушении официальной религии персов. Согласно преданию, с него заживо содрали кожу, набили ее соломой и повесили на царских вратах. [12]

В течение девяти лет Августин находился среди манихеев. Однако в основе его характера лежало постоянное стремление к духовному развитию: необыкновенная живость и впечатлительность его ума сочетались с трезвой критичностью. Лишенный всякого догматизма, Августин был способен отказаться от ценностей, утверждаемых признанными авторитетами, если убеждался в их несостоятельности.

Познакомившись с философией скептиков, полагавших, что совершенное знание недоступно человеку, Августин на некоторое время попал под обаяние ее острой, едкой мысли. Размышляя над основными положениями скептицизма, отрицавшего объективное существование добра и зла, он стал иными глазами смотреть на манихейство. В самом деле, рассуждал он, почему манихеи не могут вразумительно ответить на такой вопрос: если силы мрака могли нанести ущерб божеству, то, следовательно, оно не обладает полнотой совершенства, а если не могли, то зачем ему было вступать с ними в борьбу?

Скептицизм вдохновил Августина и на раздумья о природе человеческого ума, его проницательности и силе. Он также сосредоточивает свое внимание на роли авторитета, который ему представляется тождественным истине: «Как найти этот авторитет, когда его предлагало столько учителей, спорящих между собой... однако, мой ум непрестанно подгоняло желание открыть истину», - пишет он об этом периоде много лет спустя. В результате долгих размышлений Августин приходит к выводу, что от человека скрыта не истина, а метод, с помощью которого ее можно найти.

Будущий епископ Гиппонский принадлежал к типу людей, которые не могут довольствоваться отрицанием: философия скептицизма не была глубоко созвучна его внутреннему миру. Мысль Августина оживала и обретала масштабность, если она могла опереться на положительную систему знаний. Таковой он долго не находил и, пребывая в мучавших его сомнениях, продолжал оставаться в среде манихеев.

В то время Медиолан являлся одним из духовных центров империи. В нем уживались представители различных религиозно-философских течений, сект и групп, соперничавших в стремлении «завербовать» новых сторонников. Город был буквально наводнен разного рода личностями, нередко прибывшими издалека и претендовавшими на роль пророков, проповедников и религиозных учителей. Увидеть и услышать их стекалось немало желающих.

Особенно молва выделяла христианского епископа Амвросия, авторитет которого неуклонно возрастал благодаря его успехам в [13] борьбе с язычниками и еретиками. Знаменитого епископа пришел послушать и Августин. Воспитанный на логике и ясности речей Цицерона, он еще в школе не принял необычный язык Библии, далекий от привычных образцов античной риторики. То, о чем говорилось в Ветхом Завете, казалось ему безнравственным и даже вульгарным. Однако слова Амвросия о Священном Писании поразили его. И вовсе не красотой слога. Многие манихеи были более искусными ораторами, нежели епископ Медиоланский, но их критика Библии, прежде казавшаяся Августину неоспоримой, после проповедей Амвросия была поколеблена. Вспоминая об этом, автор «Исповеди» пишет: «Я радовался также, что мне предлагалось читать книги Ветхого Завета другими глазами, чем раньше... Когда, снимая таинственный покров, он [Амвросий] объяснял в духовном смысле те места, которые, будучи поняты буквально, казались мне проповедью извращенности...» (VI, 6).

Помимо Библии, было немало и языческих книг, пользовавшихся популярностью в Медиолане. Среди них выделялся ряд текстов, знакомство с которыми считалось естественным для каждого мыслящего человека. К ним в первую очередь относились сочинения неоплатоников, имевших среди римлян большое число последователей.

Значительным событием в интеллектуальной жизни эпохи стал перевод с греческого на латынь «Эннеад» Плотина, сделанный Марием Викторином. «Эннеады» сильнейшим образом повлияли как на язычников, так и на христиан. Ценность плотиновской мысли казалась универсальной: язычники опирались на символику Плотина в своей критике христианства, христиане, в свою очередь, использовали спиритуалистическую образность трактатов для толкования Библии.

Суть учения сводится к следующему. Первоначалом мира выступает Единое, или Благо, которое существует вне мира и пребывает в вечном покое. Благу противоположно Зло, средоточием которого выступает лишенная определенного вида материя. Единое проявляется в космосе как мировой ум и как мировая душа. Мировой ум содержит в себе совокупность идей и идеальные образы всего сущего. Мировая душа получает от мирового ума образы и, воплощая их, создает порядок и красоту мира явлений и тел.

Материя, хотя и происходит от божественного источника, по мере удаления от него превращается в отрицание Блага, то есть во Зло, и провоцирует некоторые души пасть ниже своего космического статуса, воплотившись в тело. Скорбна судьба этих падших душ, ибо суетная земная жизнь недостойна их высокого [14] происхождения. Однако в каждой из них живет смутное воспоминание о своей небесной родине и неосознанное стремление вернуться туда. Путь к освобождению лежит в системе аскетических упражнений, с помощью которых душа может очиститься от земных желаний и вновь обрести свое истинное предназначение.

Трактаты Плотина показались Августину подлинным откровением: «Нет никого, кто бы к нам, христианам, был ближе платоников», - подчеркнет епископ Гиппонский уже на закате своих дней. Мысль Плотина о том, что «начало зла в душах - своеволие», Августин воспринял как прямо соответствующую словам Амвросия: «...воля, свободная в своем решении, является причиной того, что мы творим зло...» (VII, 5).

В то же время в руки Августина все чаще попадают книги, в которых рассказывается о жизни христианских подвижников. Сила веры, преобразившей их волю, производит на Августина неизгладимое впечатление. Он все более погружается в чтение христианской литературы.

Тогда же в Медиолан приезжает его мать. Продолжительные беседы с ней, сближение с христианскими монахами и духовными лицами постепенно пробуждают в Августине желание глубже познать учение Христа, хотя многое в христианстве все еще кажется ему невероятным и непостижимым. Если Плотин указал на существование пути, ведущего к Богу, но оставил человека на этом пути наедине с самим собой, то христианство учило, что сверхсущий, недосягаемый в своем величии Бог - Творец Мира, сам возжелал через своего Сына приблизиться к отпавшему от него человеку. Августин долго колеблется и размышляет. Он знает, сколь слаба природа человека и ненадежны его силы. Измученный поисками и сомнениями он взывает к Богу о помощи. Происходит чудо. Таинственный голос наставляет его обратиться к Евангелию.

24 апреля 387 года в Медиолане Августин принимает крещение - таинство, после которого верующий умирает для жизни в грехе и возрождается к духовной жизни. Вскоре ему исполняется тридцать три года.

Значение последующих событий в жизни Августина трудно переоценить. Знаменитый ритор уходит со службы и покидает Медиолан, где он преуспевал и был прославлен. Ему пришлось смириться и с тем, что он никогда больше не увидит ту, с которой в течение пятнадцати лет его связывало большое чувство, хотя они так и не стали мужем и женой. Обрывается и единственная нить соединявшая двух любящих: их сын, принявший крещение в один [15] день со своим отцом, вскоре умирает. Уходит из жизни и мать Августина, для которой на краткий миг он стал другом и единомышленником, - уходит с тихой радостью за сына, обретшего истинный путь.

Августин возвращается в Африку, в свой родной город. Много лет назад он стремился вырваться из Тагасты, чтобы обрести положение в обществе, заставить восхищаться своим талантом. И вот, достигнув подлинного успеха, он вновь оказывается здесь: вновь видит перед собой знакомые живописные окрестности, благоухающие сады и тенистые рощи, по которым он любил гулять еще ребенком. Он входит в осиротевший дом, чтобы в последний раз окинуть взором милые его сердцу вещи. Вновь он должен со всем этим расстаться, но на этот раз - навсегда.

Приняв христианство, Августин не просто еще раз переменил убеждения, он безоговорочно принял тот образ жизни, который был завещан евангельским словом: «Если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя и возьми крест свой и следуй за Мною» (Лука, 9, 23). Распродав оставшееся по наследству имущество, Августин вместе с пятью близкими друзьями основывает маленькую монастырскую общину.

В течение трех лет его жизнь лишена каких-либо внешних событий: долгие часы молитвы, беседы с друзьями, размышления о Боге, - и вновь краткие минуты сна сменяют долгие часы молитвы. Оставив Медиолан и Рим, высший свет с его роскошью и праздным досугом, отказавшись от шума славы и лавровых венков, Августин погружается в уединение монастырской жизни и полностью подчиняет себя одной цели: научиться смирению.

Согласно христианскому вероучению, для того, чтобы принять в сердце живого Христа, родиться «свыше», нужно отречься от собственной воли. «Да будет воля Твоя» - ежедневно молится верующий, стремясь освободить свое сердце от потока изменчивых и прихотливых чувств, ведущих к греховным и злым поступкам. Сердце - духовный центр для христианина. Чистое сердце не мыслит, но «зрит духовно», становится вместилищем животворного Духа. Поэтому первый шаг на пути новообращенного - очищение сердца. Ни манихейство с его ритуальной чистотой телесной аскезы, ни неоплатоническая свобода от пут материи не сравнимы с духовной аскезой последователя Христа. Пройдя школу смирения, он обретает истинную чистоту сердца, сияющую светом бескорыстной любви к Богу. Сами по себе жертвы человека цены не имеют, они только отмечают путь к высшей цели христианина – Любви. [16]

Особенно чтимый Августином апостол Павел говорил: «И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, - нет мне в том никакой пользы» (I Кор. 13, 3).

Лишь величайшая любовь к Христу способна облегчить тяготы монашеской жизни. И вряд ли судьба автора «Исповеди» могла сложиться иначе. Трудно представить себе Августина, обретшего на старости лет покой и тихое пристанище в христианской семье среди детей и внуков. Не таков был Августин. В его чувствах и поступках не было места сдержанности и мере. Как и многим уроженцам Африки, ему была свойственна напряженная жизнь души и самозабвенная целеустремленность, - черты, унаследованные от древних предков - берберов. Даже латынь, родной язык жителей этой провинции, несла на себе отпечаток их огненного темперамента: проза выходцев из тех мест отличается пышной цветистостью и риторическими излишествами.

История христианства знает немало примеров, когда африканцы, уверовавшие во Христа, с поразительной стойкостью шли на муки и смерть во время гонений. Люди проявляли чудеса героизма, одерживая победы над собой с помощью Евангелия и Креста.

Под влиянием Евангелия вчерашние язычники становились действительно новыми людьми. Среди первых христианских святых -бывшие гонители христиан, разбойники, блудницы и даже убийцы, прошедшие через огонь божественного очищения. Бог все может простить раскаявшемуся и очистить душу его от скверны греха слепящей чистотой своего света.

Прошедший через горнило покаяния, Августин становится для многих воплощением христианского образа жизни. Его напряженная духовная работа не осталась незамеченной. И вскоре в жизни Августина наступают значительные перемены. Он сближается с епископом Валерием, резиденция которого находилась в Гиппоне, -городе, соседнем с Тагастой. По благословению Валерия Августин был рукоположен в священники, а спустя несколько лет, уже после смерти Валерия, посвящен в сан епископа, в котором и пребывал до самой смерти.

Уже в первые годы своего епископства Августин выделяется среди духовенства латинского Запада. Немалую роль в этом сыграла его бескомпромиссная борьба с еретическими учениями: пелагианством, донатизмом, и, частично, с арианством, которые представляли собой реальную угрозу целостности молодой церкви.

В Александрии смуту сеяли ариане. Споры касались самого средоточия новой веры - догмата о единосущности Бога Отца и [17] Бога Сына. Арий, идеолог ереси, утверждал, что Христос - лишь «прекраснейшее творение» Бога Отца и вовсе не является истинным Богом. В Карфагене раскол вносили донатисты. Они выступили против новых иерархов церкви, не поощрявших в изменившихся условиях нищенства и мученичества. Серьезную опасность для церкви представляло и пелагианство, отрицавшее наследственную силу греха. Зачинатель ереси, монах Пелагий, заявлял, что человек сам, без помощи свыше, способен стяжать благодать Божию. Августин доказал несостоятельность тезиса Пелагия, и в 431 году на Вселенском соборе в Эфесе это учение было предано анафеме.

В то же время манихейство все еще сохраняло свою власть над умами, претендуя на роль основной религии эпохи. Развенчивая это учение, епископ Гиппонский вступил в открытую полемику с его защитниками. Когда его однажды спросили: нельзя ли притвориться еретиком, чтобы выведать все тайны секты, он ответил сочинением «Против лжецов», в котором указал на недопустимость притворства.

Немало душевных сил отдает Августин проповеди - важнейшей обязанности епископа. Он одинаково блестяще владел тремя видами проповеди, которые оформились в IV веке. Это проповедь огласительная, содержанием которой было нравственно-аскетическое поучение; проповедь догматико-полемическая, сообщавшая о путях познания Божией истины, и проповедь научающая, требующая гармонии между верой и поступком, руководящая практикой претворения учения Христа в жизнь. Огромная роль в проповедях отводилась увещаниям, духовным наставлениям, практическим советам, перемежающимся с непременными разъяснениями книг Священного Писания.

В Гиппонский период Августином создается ряд сочинений, трактующих трудные места Библии. Августин помнил, как непросто было когда-то ему самому найти ключ к боговдохновенному слову Писания, вероятно потому столь разнообразны и глубоки его толкования и комментарии.

Сохранилась и обширная переписка Августина, из которой видно, что всякий обращенный к нему голос был услышан. Особенно трогательны его письма детям, а среди корреспондентов знаменитого епископа их было немало, и Августин терпеливо отвечал им на все многочисленные вопросы.

Его прихожане постоянно нуждались в совете и утешении. Бывали дни, когда к нему шли с раннего утра до поздней ночи. Приходили со своими горестями и болезнями, жаждой [18] нравственного наставления, поиском слов ободрения, просьбой оказать материальную помощь. «Епископ не должен отталкивать протянутую руку», - сказал Августин в одной из своих проповедей. Почти все церковные средства шли на помощь страждущим, поскольку члены монашеской общины своей собственности не имели. Когда этих средств было недостаточно, он приказывал разбивать серебряные церковные сосуды и вырученные от продажи деньги раздавал беднякам.

По закону Константина епископ должен был выступать в роли судьи, если за разбирательством обратятся к нему, а не к светским властям. Порой слушание тяжб настолько затягивалось, что Августин даже не находил времени для обеда.

О жизни Августина в этот период много сообщает его биограф Поссидий, близко знавший епископа в течение сорока лет. Поссидий рассказывает, насколько неприхотлив был Августин ко внешней стороне жизни: одежду носил скромную, ел мало. В общине в основном питались овощами, но если приезжали гости или, случалось, кто заболевал, для них готовили мясо. К столу подавали немного вина, что считалось у южан естественной частью трапезы. Требовательный к себе, Августин всегда внимательно и чутко относился к пастве: «Я не думаю о кратковременном блеске церковных почестей; передо мной всегда мысль, что я должен буду дать отчет Христу, верховному вождю всех духовных пастырей, за вверенное мне стадо», - писал он в одном из своих писем.

Августин прожил долгую жизнь. Он умер в Гиппоне в 430 году, в возрасте 76 лет. Случилось так, что в год его смерти город был сдан врагу, не выдержав жесточайшей осады варваров. Августин умер как воин Христов, разделив последнюю участь своих прихожан. Старый епископ молил Бога пощадить город, но если Ему это не будет угодно, то даровать людям силу перенести тяжкое земное бедствие.

Каждый человек в течение всей жизни осуществляет свое призвание на земле. Таким призванием стало для Августина его служение Богу. Знал ли Августин-ритор, покидая благосклонный к нему Медиолан, что слава христианского писателя затмит его громкое имя в языческом мире?

После смерти епископа Гиппонского осталось огромное наследие, бережно сохраняемое учениками и последователями, оно почти полностью дошло до нас. В собрании латинских церковных писателей сочинения Августина - речи, проповеди, диалоги, послания, [19] комментарии, трактаты - занимают 16 томов. Сюда же вошли и 220 его писем, не утративших читательского интереса по сей день.

Прошло более полутора тысяч лет, но жизнь его слова не прекращалась ни на одно десятилетие. Сочинения Августина издаются во всех христианских странах мира. Его читают по-латыни и в переводах, читают в монастырях и университетских библиотеках, читают для себя и изучают в специально созданных институтах и богословских центрах. О его творчестве написано необозримое количество книг, статей и заметок. Со временем число их только растет.

В течение средних веков сочинения Августина имели значение непререкаемого авторитета. Под влиянием его идей возникло целое направление в религиозной философии. Средневековая схоластика и мистика черпали свои силы прежде всего из сочинений Августина. То, над чем он думал - тайна истории, роль божественного провидения в земной жизни, динамика развития человеческой личности - становилось темами для раздумий новых и новых поколений.

Вскоре после смерти епископ Гиппонский был причислен к лику святых, и о нем стали говорить как о Блаженном Августине. С его именем связано создание в Европе одного из крупнейших монашеских орденов. В память о нем воздвигались храмы и монастыри, окруженные ореолом особого почитания. Личность Августина вдохновляла многих художников и в средние века и в эпоху Возрождения. Известны его портреты работы Боттичелли, Карпаччо, Беноццо Гоццоли. В течение многих столетий автор «Исповеди» оставался властителем сердец, ищущих успокоения в Боге.

Едва появившись, «Исповедь» Августина становится популярнейшим произведением. Спустя тысячу лет, знаменитый Петрарка, плача над ее страницами, говорил: «Мне кажется, что я читаю историю собственных заблуждений». В позднейшие эпохи «Исповедь» также не теряла своей действенной силы. Прямо или косвенно ее автору подражали и Данте, и Петрарка, и Паскаль. И даже у Руссо и Толстого, отделенных от Августина почти полуторатысячелетием, мы находим отзвуки все той же «Исповеди».

«Исповедь» была написана в 400 году, спустя четырнадцать лет со дня обращения. Все эти годы Августин жил жизнью христианского монаха, и его рассказ о себе несет отпечаток этого образа жизни и отражает строй мысли епископа церкви. Естественно, он хотел подчеркнуть, что всякий человек, становящийся на путь [20] духовных исканий, может прийти к христианству. Это видно из его слов: пусть «...эта исповедь будит тех, кто ее читает и слушает, она не дает сердцу застыть в отчаянии и сказать: "Я не могу"; заставляет бодрствовать, полагаясь на милосердие Твое и благодать Твою...» (X, 3). Христос в Евангелии говорит: «Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только чрез Меня». История жизни, рассказанная Августином, становится своего рода ответом человека на слова Бога.

Когда-то в юности, став на путь познания мира, Августин желал охватить мыслью всю Вселенную. Сразу после крещения в одном из своих сочинений он спрашивает себя, что же он действительно хочет познать, и сам себе отвечает: «Бога и душу. — И больше ничего? — Решительно ничего».

Ступив на трудный, «узкий путь» христианина, Августин познал то главное, без чего нет христианства: Бог - есть Любовь. Неизмерима любовь Бога к человеку, и у осознавшего это человека возникает преображающая его любовь к Богу. Без этой взаимной любви исчезает ощущение жизни, остается лишь пустота, мука и смерть. Конечно, к любви никого нельзя принудить, но любовь можно зажечь. Бог делает навстречу человеку первый шаг - в своей милосердной любви он посылает на землю собственного Сына. Бог сам принимает смерть, чтобы дать человеку жизнь вечную. Человек же по-прежнему свободен в своем выборе: принять или отвергнуть это высшее проявление божественной любви — остается за ним.

Всей своей жизнью Августин свидетельствует: любовь к Богу не бывает безответна. Человек вопрошает - Бог отвечает, человек скорбит — Бог утешает, человек заблуждается — Бог указывает путь.

Этот путь не сводим ни к безупречному поведению, соответствующему общечеловеческим нормам, ни к правилам церковной жизни, исполняемым из страха воздаяния за гробом. Награда вступившему на этот путь — блаженство, без которого нет чувства любви. Святые ощущали это блаженство уже в своей земной жизни. Все, чего они лишали себя, становясь на христианский путь, возвращалось к ним в преображенном виде и многократно умноженным.

Согласно христианскому миропониманию, человек не в состоянии самостоятельно победить свою греховность. Бог через Иисуса Христа простирает человеку свою спасительную руку. Получая божественную помощь, человек обретает способность продвигаться по духовному пути. [21]

Это представление может показаться современному человеку фантастичным, ибо он привык доверять лишь логике и разуму. Слово «чудо» он употребляет, имея в виду только крайне положительную оценку какого-либо явления. Не замечая чудес в своей жизни, он отрицает их существование вообще — в истории и в мире.

Для верующего же религия христианства — вся чудо: и воплощение Бога в человека, и девство Его матери, и воскресение Христа из мертвых, и многое другое. Однако жизнь и верующих и неверующих устроена так, что она не может протекать без чудес. Отрицая Бога, большинство верит, тем не менее, в таинственное влияние на его жизнь снов, примет, гаданий и даже в случайное происхождение жизни из мертвой материи, и эта вера называется научной гипотезой. Может быть это и не чудо, но нельзя не удивляться, что человек, не чувствуя своего высокого происхождения, ищет предков среди обезьян или микробов.

Подлинная вера начинается с доверия человеческого ума божественной истине. Вера — это путь, отмечающий этапы раскрытия человеческого духа от простого доверия и инстинктивного стремления к добру до уверенности в существовании Бога и Его личном участии в жизни человека.

Неверие, как правило, проистекает от недостаточного внимания к жизни души. Но подобное познается подобным, и религия является прежде всего феноменом внутренней жизни. Поэтому многие люди искали и находили в религии оправдание своего существования.

Человек действительно свободен, и ему самому решать, как строить свою жизнь. Но чтобы осуществить выбор, он нуждается в примерах для подражания. И здесь на помощь ему могут прийти и сочинения величайших религиозных деятелей, и труды атеистов. Жаль, что до недавних пор предпочтение отдавалось последним.

Сегодня мы отчетливо осознаем разрушительную силу атеизма. Мы отсекли от себя высшее человеческое измерение, цена этому — наши опустошенные души и отсутствие смысла в нашей жизни. Нередко старики умирают, не зная, зачем они жили. Идеалы их молодости ныне — пепел и прах.

Однако именно сейчас у нас появляется надежда заново сотворить себя, свободно экспериментируя на пути духовных исканий. Перед нами огромное поле возможностей для духовного становления: знакомясь с разного рода учениями, мы можем сравнивать то или иное наше состояние и остановиться на том образе себя, который окажется для нас наиболее желанным. [22]

Сегодня мы заново открываем для себя христианство, как некогда его открывали первохристиане, жившие в эпоху гонений и преследований; узнавая христианство как исторический и культурный феномен, мы лучше понимаем и собственную историю и духовный мир наших предков.

Принятие христианства на Руси связано с великокняжеской волей: Владимир и Ольга, наряду с монахами, были первыми проповедниками новой религии. После них центры всех российских городов, больших и малых, стали украшать соборы, увенчанные крестом. С помощью Евангелия и креста в течение тысячи лет многие люди побеждали хаос в своих душах и обретали гармонию и мир. Пытаясь возвратиться к общечеловеческим ценностям, влиться в русло мировой цивилизации, ведя речь о создании единого общеевропейского дома, мы должны вернуть религии подобающее место в нашей жизни, чтобы человек мог свободно выбирать между верой и неверием.

Проблема веры-неверия во все времена была важнейшей проблемой жизни. Вера верующего и неверие неверующего являются своего рода корнем, из которого постепенно вырастает ветвистое дерево чувств и поступков человека.

В наши дни, как и в IV веке, в эпоху Августина, рушатся привычные устои жизни и создаются новые. О том, каковы они будут, ведутся жаркие споры. Переходные периоды в истории сходны в одном отношении — это необычайно творческие периоды. Когда отсутствует стабильность и надежность в социальной и духовной жизни, каждый из нас получает уникальный шанс решить проблему своей духовной ориентации. Сейчас, как и в древние времена, выбор чрезвычайно велик.

Пусть не всех убедит Августин, но даже тот, кто, выслушав голос святого, не поверит ему, все равно закроет эту книгу уже другим человеком.

Текст воспроизведен по изданию: Аврелий Августин. Исповедь. М. Гендальф. 1992