57. К АФАНАСИЮ, АРХИЕПИСКОПУ АЛЕКСАНДРИЙСКОМУ (61).

На письма Афанасия, в которых извещал он об отлучении от Церкви военачальника ливийского, родом из Каппадокии, ответствует, что письма сии сообщены им всей кесарийской Церкви, и что в Кесарии все не хотят с сим военачальником иметь общения ни в воде, ни в огне, ни в крове. (Писано около 371 года).

Читал я письма твоей святости, в которых изъявлял ты скорбь свою о военачальнике Ливии, человеке ненавистного имени. Сетуем и мы о своей родине, что она – матерь и воспитательница таких худых людей, и о соседственной с нашей родиною – Ливии, которая терпит от нас вышедшее зло, и предана зверскому нраву человека, живущего жестокостью и вместе распутством. В сем, конечно, исполняется премудрое изречение Екклесиаста: горе тебе, граде, в немже царь твой юн (а здесь есть нечто и этого худшее), и князи твои не с ночи ядят (Екклез. 10, 16), но среди дня предаются распутству, несмысленнее скотов посягая с неистовством на чужие брачные ложа.

Но как от праведного Судии ожидают его казни, [138] которые возмерятся ему тою же мерою, в какой сам он прежде мучил святых Божиих, так по письмам твоего богочестия стал он и нашей Церкви известен, и все признают его достойным омерзения, и не хотят иметь с ним общения ни в воде, ни в огне, ни в крове, если людям, до такой степени преобладаемым злом, полезно сколько-нибудь такое общение и единодушное осуждение. Достаточным же для него позором служат и самые письма, читаемые повсюду; потому что не премину обнаружить его пред всеми, и родными, и друзьями, и чужими. Но, без сомнения, если и не тотчас тронут его эти вразумления, как Фараона, то впоследствии будут для него служить тяжким и мучительным воздаянием.