ПАНЕГИРИК МАКСИМИАНУ И КОНСТАНТИНУ

(Pan. lat. VI) ¹

(Продолжение. Начало см. ВДИ. 1996. № 3. С. 210-221; № 4. С. 255-263.)

I. Очень многие уже говорили и многие еще собираются говорить о том, что составляет славу всех ваших подвигов и заслуг величайших добродетелей, святейшие принцепсы Максимиан, хочешь ты того или нет, – навеки Август, и Константин, молодой император ². Я же твердо решил описать в этой речи главным образом ту радость, с какою празднуются присвоение тебе, Цезарь, звания императора и торжества этой божественной свадьбы. 2. Ведь другие ваши благодеяния по отношению к государству можно воспевать по многим поводам и при различных обстоятельствах; сейчас же речь должна быть посвящена исключительно этому браку, который, будучи заключен однажды, сохранится навеки. 3. Ибо – я уверен в [245] этом – сейчас восторг радующихся этому событию настолько распространился по всему свету повсюду, где бы ни разлилась Слава, превосходящая все то, что доступно нашему воображению, Слава, перенявшая быстрый полет птиц и более громкая, чем звук тысяч голосов, – что эта свадьба освящается в торжественных изъявлениях радости всех народов. 4. (Могло ли увеличить славу или упрочить благоденствие человеческого рода нечто большее, нежели то, что к вашему давнему согласию и неизменной любви присоединился и этот залог, освященный самым тесным союзом людей, носящих высочайшие имена, а именно: что император выдал дочь замуж за императора?) 5. И все же превзойти в своем ликовании всех людей следует именно нам, кто своими глазами видит столь великое для государства счастье и, вглядываясь в ваши лица, чувствует, что вы так подходите друг другу, так соединяете не только ваши длани, но и ваши чувства и мысли, словно (если только это возможно) хотите проникнуть в сердца друг другу.

II. Ибо что более дорогое ты смог дать, а ты – принять, когда благодаря вашему родственному союзу и тебе, Максимиан, зятем возвращена молодость, и тебе, Константин, тестем присвоено звание императора? 2. Таким образом, вечные принцепсы, мы приносим вам величайшую благодарность от имени народа: ведь ради детей, которые еще только должны родиться, и ради будущих внуков вы, продлевая свой род во всех последующих веках, заранее заботитесь о том, чтобы Римское государство, которое некогда нравы и судьбы правителей тянули в разные стороны ³, наконец укрепилось благодаря вечным отпрыскам вашего дома и чтобы его власть была столь же бессмертна, сколь вечно потомство императоров. 3. Вот это и есть истинная любовь и стремление сохранить человеческий род – подать народам пример более ревностно заключать браки и рожать детей, дабы (ввиду того, что место каждого из нас займет потомок) никто не боялся смерти, поскольку благодаря потомству всех (своих подданных) государство будет жить вечно. 4. А потому, если справедливо считаются основой государства те законы, которые строго порицают холостяков и чествуют наградами отцов семейств ⁴ (ведь они всегда служили для римских армий источником молодых людей и как бы поставщиком человеческого мяса ⁵), как мы можем по достоинству назвать это ваше благодеяние по отношению к государству? 5. Ведь вы, Геркулии ⁶. императоры навеки, продлеваете существование государства не простонародным, а дважды императорским потомством, дабы на протяжении всех веков длилось то, что, к нашей радости, наконец-то произошло в тысячный год от основания Рима, когда бразды правления общественным благом не были отданы членам другого рода ⁷.

III. Итак, в каком же порядке следует мне прославлять и воспевать каждого из вас? Ведь до сих пор я одновременно говорил о ваших желаниях, совпадающих в стремлении к этому союзу. 2. При этом, я считаю, ты, старший Август, занимаешь более высокое положение, а ты, младший император, следуешь за ним. Однако совершенно ясно, что (поскольку твой, Константин, тесть был наделен божественностью ⁸ прежде, [246] чем ты попросил у него в залог то, что ему самому всего дороже), и сейчас в этой поздравительной речи следует сказать прежде всего о том, почему, глядя на тебя, радуется твоей просьбе устроитель власти и твоего отца, и твоей собственной 3. О, твое божественное решение, Максимиан: ты захотел, чтобы этот сын божественного (я повторяю это!) Констанция, являющийся для тебя внуком по праву усыновления ⁹ и сыном по порядку величия, стал тебе еще и зятем. Сын, который вобрал в себя юношескую силу отца, в лице которого природа запечатлела отцовские божественные черты; сын, который для нас, до сих пор тоскующих при воспоминании об облике причисленного к сонму богов (Констанция), занимает место обоих. 4. Ибо в тебе, Константин, народы с удовольствием видят не только внешность твоего отца но и его сдержанность, храбрость, справедливость и благоразумие.

IV. Ведь каким образом ты мог более сравниться со сдержанностью своего отца как не тем, что, выйдя из отроческого возраста, сразу подчинился законам о браке так что на заре своей юности сформировал душу, готовую к супружеству и не допустил в свое святое сердце никаких изменчивых влечений, никаких наслаждений присущих этому возрасту, уже тогда явив собой новое чудо – юношу, всецело предан ного жене? ¹⁰ Воистину, благодаря своему вещему уму ты впитывал в себя все правила стыдливости, намереваясь впоследствии взять себе в жены столь же (целомудренную женщину). 2. В храбрости же ты сравнялся с ним уже с самого начала. Он уничтожил отогнал, захватил и обратил в плен многие тысячи франков, вторгшихся в Батавию и другие земли по сю сторону Рена ¹¹: ты же начал с самих их царей, причем и отомстил за их прежние преступления, и сковал страхом не внушающую доверия покорность всего народа ¹². 3. Он освободил Британнии от рабства ¹³, ты еще и прославил их тем что там занялась заря твоей власти. 4. Он покорил и победил многочисленные варварские племена и укротил их милосердием, а у тебя (поскольку все враги усмирены страхом перед твоей активной деятельностью) нет даже повода одерживать победы.

V. Что же касается твоей справедливости и доброты, то ты настолько подражаешь в этом своему отцу, что всем, обращающимся к тебе с различными просьбами молящим ли о защите от несправедливости других или просящим о помощи в защите своих интересов – кажется, будто ты исполняешь наказы отца; ты же радуешься лишь когда тебя хвалят за то, что во всех своих справедливых и благородных поступках ты проявил себя истинным сыном Констанция. 2. А что мне сказать благоразумии, которым (в это трудно поверить!) ты превзойдешь самого своего отца? Так рано придя к власти, ты превосходишь в этом знаменитых древних военачальников римского государства – Сципиона Африканского Старшего и Помпея Великого уже в молодом возрасте покрывших себя воинской славой, и поддерживаешь своим мужеством, хотя оно только начинает крепнуть, бремя столь важных дел. 3. Впрочем хотя ты совершил многое храбро, многое мудро, когда проходил свою первую службу в армии на важнейших трибунских должностях ¹⁴, необходимо, молодой император [247] чтобы ты понял, что это – лишь начало великой судьбы. 4. Но почему я предпочитаю говорить о твоем возрасте, а не о твоем достоинстве? Тебе присуща такая зрелость, что когда твой отец оставил тебе власть, ты, довольствуясь званием Цезаря ¹⁵, предпочел ждать, чтобы Августом тебя провозгласил именно тот, кто дал этот титул и твоему отцу. Ибо ты полагал, что сама власть будет тем более прекрасной, если ты получишь ее не по наследству, а заслужишь у старшего императора благодаря своим достоинствам.

VI. Ведь нет никакого сомнения в том, что своевременно присвоил тебе это высшее достоинство божественной власти ¹⁶ тот, кто по собственной воле выбрал тебя себе в зятья даже прежде, чем ты мог бы об этом попросить. 2. В самом деле, именно это, как я слышал, изображает та знаменитая картина в Аквилейском дворце ¹⁷, помещенная перед самыми взорами пирующих, на которой девочка ¹⁸, уже внушающая благоговение божественной красотой, но еще слабая для своей ноши, держит в руках и вручает тебе, Константин, в то время еще ребенку ¹⁹, шлем, блистающий золотом и драгоценными камнями и увенчанный перьями прекрасной птицы, чтобы (поскольку едва ли какие-нибудь украшения могут добавить тебе красоты) еще прекраснее сделал тебя этот подарок по случаю помолвки. 3. Счастлив художник, кто бы он ни был, и хотя он превзошел искусством Апеллеса и самого Паррасия ²⁰, все же своим успехом он более обязан предмету изображения, нежели своему мастерству. 4. Ведь хотя сами художники говорят, что труднее всего изображение любой замечательной модели, поскольку уродство воспроизводится быстро из-за присущих ему характерных черт, а сходства с красотой добиться настолько же трудно, насколько редка сама красота, (5) этот художник все-таки не столько трудился изо всех сил, перенося на полотно божественную прелесть ваших лиц, сколько наслаждался, созерцая вас вблизи, внимательно вас рассматривая, тщательно выхватывая из жизнерадостности, присущей вашему возрасту, спокойное и серьезное выражение лиц и, наконец, изображая молчаливые знаки вашей любви, чтобы вы свободно видели на картине то, чему в жизни мешала ваша обоюдная застенчивость.

VII. Но, без сомнения, ты, Максимиан, уже тогда предвидел своим божественным умом эту (свадьбу); того, чтобы со временем тебя попросили о ней, ты страстно желал уже тогда, когда в этом прекраснейшем жилище радости получал удовольствие при мысли о предстоящем бракосочетании, наслаждаясь в течение долгого времени видом, своей маленькой дочери и растущего вместе с ней молодого человека и ожидая исполнения обета, скрепленного этим браком. 2. Ибо что более разумное, что более достойное твоего предвидения ты смог совершить, как не то, чтобы от всей души вручить залог высшей власти ²¹ сыну того, кого ты ранее и привязал к себе родственными узами, и приобщил к своему величию? 3. Вот она – твоя, Максимиан, среди всех принцепсов особенная щедрость. 4. Другие дарили богатства или почести, или даже саму власть, но не более: ты же, обладая душой более великой, нежели остальные, в чтобы ты понял, что это – лишь начало великой судьбы. 4. Но почему я предпочитаю говорить о [248] равной степени предоставляешь и то самое дорогое, что есть у твоей любви, и исключительное, что присуще твоей судьбе. 5. И все же, Максимиан, не следует удивляться этому величию твоей души, ибо бессмертные боги наделили тебя таки природными дарованиями и дарами судьбы, что ты, даже раздавая весьма многое, до такой степени обладаешь всем, словно один всем владеешь. 6. Действительно, кате сам Океан, который предоставляет небу и землям все свои воды и тем не менее всегда полон в своем движении, так и ты, Максимиан, можешь дарить власть, но не можешь не обладать ею. 7. Об этом, дойдя до соответствующего места, я скажу так что, может быть, покажусь кое-кому слишком дерзким, хотя моя искренняя преданность тебе будет очевидна.

VIII. Итак, теперь следует (поскольку я уже достаточно сказал твоему тестю о твоих, Август Константин, достоинствах), чтобы и ты, хотя ты прекрасно знаешь это сам, послушал все-таки, как возвеличивает тебя родство с этим принцепсом.

2. Ведь он – тот человек, который вручил вам ²² имя, полученное им от бога; основателя его рода ²³, и доказал, что является потомком Геркулеса не из-за того, что распускал о себе невероятно лестные слухи, а ввиду равной Геркулесу храбрости.

3. Это он – тот человек, который на самой заре своего божественного могущества вернул Галлии, озлобленные несправедливостями предшествующих времен, к послушанию по отношению к государству и во спасение их самих ²⁴. 4. Это он первым (что неверно приписывалось военачальникам древности) двинул римские войска за Рен ²⁵, против варварских племен. 5. Покоренная в результате ряда экспедиций, проведенных им вместе с братом ²⁶, Германия или почитает за благо оставаться спокойной или изображает радость, будто подчиняется добровольно ²⁷. 6. Ты победил, покорил и переселил в другие местности самые воинственные народы Мавритании ²⁸, полагавшиеся на неприступные горные кряжи и укрепления, созданные самой природой. 7. При первом твоем вступлении в город ²⁹ римский народ принял тебя столь радостно, столь единодушно, что, охваченный горячим желанием хотя бы взглядом проводить тебя до самих внутренних покоев храма Юпитера Капитолийского, устроил такую давку, что ты едва смог добраться до городских ворот. 8. И вновь в Двадцатилетие твоего правления, когда ты в восьмой раз стал консулом ³⁰, сам Рим до такой степени захотел удержать тебя как бы своим объятием, что, казалось, уже предчувствовал и боялся того, что произошло (позже). 9. А произошло то, вечный император, чем единственным ты чуть было не вызвал жалобу со стороны государства.

IX. Выслушай свободное изъявление нашего горя, ибо даже сами боги, по большей части оставляющие без внимания человеческие дела, прощают нас, когда мы жалуемся на то, что покуда они заняты, вероятно, чем-то другим, на нас обрушиваются ливни с градом, разверзаются земли, опустошаются города. Это наверняка [249] происходит не по их желанию, но или потому, что их взоры обращены в какую-то другую сторону, или потому, что нас мучает роковой ход событий. 2. Вот что, император, ты захотел причинить всем нам, кто горевал, сдерживая рыдания. И ведь не небрежение по отношению к государству, не стремление избегнуть трудов, не желание жить в праздности, но нерушимая твердость принятого некогда между вами решения (и это воистину так!) и братская любовь побудили тебя при любом повороте событий не покидать того, кто всегда был спутником всей твоей жизни и участником важнейших решений, и не уступать ему в этом славном поступке, доселе неслыханном (а каков он – пусть решает (Диоклетиан)) ³¹. 3. Однако мотивы, лежащие в основе того, отказаться или взвалить на свои плечи труды по управлению государством, были у вас совершенно различны. Впрочем, даже если бы ты также стал приводить в оправдание свой возраст ³², тебе все равно нельзя было уклоняться от руководства государством. 4. Неужели, если какой-нибудь кормчий очень почтенных лет является вернейшим залогом спасения для мореплавателей, не является наилучшим императором тот, кто наиболее сведущ благодаря своему опыту? С другой стороны, допустят ли когда-нибудь наши дети и внуки, чтобы ты, Константин, даже достигнув глубокой старости, убрал паруса государственного корабля, которые наполнял попутным ветром еще тогда, когда был совсем юным? 5. Но какой бы законной ни была причина, по которой ушел от власти тот принцепс: принудили ли его к этому годы или отсутствие здоровья ³³, – мы удивляемся, что и ты, в ком до сих пор так много жизненных сил, так крепко все тело, такое властное сияние во взоре, стремился к преждевременному отдыху. 6. Действительно, что иное могло извинить уход на покой твоего товарища по власти, как не то, что ты взвалил бы на себя обязанности двоих?

X. Но, конечно же, именно переменчивая по самой своей сути судьба, которой ничего не было позволено менять во время вашего пребывания у власти, сделала так, чтобы это непрерывное в течение двадцати лет счастье обозначилось каким-нибудь перерывом. А может, бессмертные боги захотели доказать, что государство устояло лишь опираясь на тебя, потому что без тебя оно существовать не может. 2. И хотя по крайней мере здесь, в этих областях ³⁴, удалось сохранить прочное положение, там, откуда ты, Максимиан, ушел, почти все рухнуло: насколько надежно все было там, где ты стоял на страже, настолько же непрочно все стало в тех местностях, которые ты покинул. 3. Ибо как обычно колеблется земля, ветрами или дошедшими до самых глубин водами оторванная от своей основы, точно так же вся Италия и сам Рим сотряслись и почти обрушились, как только ты убрал десницу, которая прежде их поддерживала. 4. Но я поспешно опускаю это. И в самом деле, к чему нам вспоминать неприятное, когда мы видим, что благодаря твоему возвращению все восстановлено? ³⁵ 5. Ибо Рим (что достойно величия его имени) своим поступком показал, что может приказывать даже императорам: он увел свои войска и возвратил их тебе ³⁶. Когда же, дабы успокоить души (солдат), ты прибег к своему [250] авторитету принцепса (пусть и ведущего жизнь частного лица) ³⁷, он, с мольбой протягивая к тебе руки или, скорее, изливая жалобы, воззвал:

XI. «До каких пор, Максимиан, буду я переносить эту тревогу? Долго ли терпеть мне, как ты бездействуешь, как у меня отнимают свободу, как ты наслаждаешься не подобающей тебе праздностью? 2. Неужели то, что не было позволено божественному Августу после семидесяти лет жизни и пятидесяти лет правления государством, столь рано позволено тебе? ³⁸ 3. Неужели знаменитый Геркулес, стольким алтарям, храмам и именам которого я поклоняюсь, дал мне тебя для того, чтобы ты, предаваясь покою загородной жизни, пренебрегал опытом посвященной мне доблести? 4. Возвратись к браздам правления мною и, поспешив достичь гавани в спокойную погоду, отправляйся сквозь бурные волны, пусть и волнуемый любовью ко мне, но спокойный благодаря своему величию! И все же, если ты потерпишь ущерб при моем восстановлении, пеняй на самого себя. Прежде ты правил, призванный братом, теперь же правь по приказу отца!» ³⁹ 5. О твоя, вечный император, божественная любовь, которая одна лишь побеждает твою вечно непобедимую душу! 6. Ты не смог противиться приказу своего знаменитого родителя и, пусть и против воли, подчинился ему, возвратясь к тем неусыпным заботам и хлопотам, которые изведал на протяжении двадцати лет. 7. Какими же благодеяниями можешь ты, властелин народов, вознаградить такое послушание своего императора? Ведь он, зная по своему огромному опыту, сколь тяжело бремя власти, из-за любви к тебе не пользуется изведанным наслаждением и после отдыха вновь взваливает на свои плечи столь огромную ношу государственных дел. 8. Легче было править непрерывно (ибо какой бы тяжелой ни была работа, из-за привычки она не чувствуется): прерванный же труд требует новых сил.

XII. Какая проницательность, какая воля потребовались тебе, вечный император, чтобы поднять опоры государства, восстановить разрушенное, соединить распавшееся!? 2. Мы удивлялись, что ты стал частным человеком после того, как стоял у власти, но намного удивительнее – вновь нести бремя власти после отхода от дел. 3. Лишь знаменитый бог, который даровал нам жизнь и свет, смог, как говорят, совершить это, а именно: перехватить поводья, вверенные неловким рукам, и вновь выпрямить путь колесницы, перевернутой сбившимся с пути возницей ⁴⁰. Подобное ему, император (причем без труда) совершил и ты: и это не удивительно. 4. Ибо власть не ушла от тебя и, хотя ты хотел считаться частным лицом, ты не смог отторгнуть от себя врожденное величие. 5. Все ваши войска и все провинции кое-как примирились с тем, что ты отдыхаешь после столь многочисленных и великих трудов; в то же, что ты перестал править, они не верили никогда. 6. И в самом деле, как ты думаешь, Максимиан, что ответил тебе сам Юпитер, когда ты великодушно говорил: «Юпитер, возьми назад то, что ссудил мне?» Несомненно, он ответил следующее: «Я передал тебе это не взаймы, а навечно; я не беру назад, но сохраняю». 7. Итак, лишь только ты удержал государство от разрушения и взял в свои руки ослабевшие бразды правления, для всех засветила надежда на спасение. 8. Успокоились ветры, [251] умчались тучи, утихли волны. И если где-нибудь в каких-либо отдаленных странах все же сохраняется тьма или кое-где еще колеблются волны, то все равно по твоему мановению тьма неизбежно прояснится, а водная гладь успокоится.

XIII. Сообразуясь с обстоятельствами, святейшие императоры, я сказал о том, чем вам следует взаимно восхищаться и что любить друг в друге, как вы и делаете. Но чтобы моя речь более соответствовала заключаемому брачному союзу, мне остается в конце ее соединить воедино все то, что было сказано о доблести каждого из вас в отдельности. 2. Бессмертные боги! Сколько омолодили вы для Римского государства того, что, по правде говоря, уже клонилось к старости! 3. Для Максимиана, вечного императора, Константин, император юный, стал больше, чем сыном. Один покровительствует тому, кто только набирается сил, другой помогает старшему по возрасту. Пусть же благодаря несомненно вечным отпрыскам вашей любви крепнет то родство, которое всегда связывало дружбой и согласием наиболее могущественных людей государства! 4. Ведь если супружество примирило находившиеся в такой глубокой вражде роды Гракхов и Корнелиев ⁴¹; если для божественного Августа победу при Акции одержал Агриппа, который был ему лишь зятем ⁴², чего же следует ожидать, когда вечную дружбу отца и сына укрепляет и брачный союз? 5. Ибо если Публий Сципион начал Пунийскую войну, будучи молодым человеком, намереваясь впоследствии победить самого Ганнибала; если Марий, будучи уже пожилым, освободил Рим от сулланской партии ⁴³ (причем заслуживает упоминания тот факт, что эти события были отделены друг от друга большим промежутком времени), то как легко теперь может отбросить всякий страх Римское государство, которое охраняется союзом двух принцепсов разного возраста и в равной степени пользуется доблестью молодого и зрелостью старшего?

XIV. Тебе, отец, надлежит с самой вершины власти заботиться об общей для вас вселенной, своим божественным кивком вершить судьбы человеческих дел, объявлять о начале военных действий, диктовать условия заключения мирных договоров. Ты же, молодой (император), должен без устали объезжать границы, где Римское государство теснит варварские племена, часто посылать тестю победные лавровые венки, просить наставлений, самому докладывать об исполненном ⁴⁴. 2. Таким образом получится, что и вы оба будете единодушно принимать решения, и каждый из вас будет пользоваться силой обоих. 3. О, как счастлив ты был во время своего правления и насколько счастливее после него, божественный Констанций (ибо ты, конечно, слышишь и видишь это); ты, кого на почти зримой колеснице забрало само солнце, устремившееся на небо, чтобы поскорее пройти путь от заката до своего нового восхода! ⁴⁵ 4. Какой радостью ты сейчас объят, как ты наслаждаешься, когда твоего столь прекрасного сына, твоего первенца ⁴⁶, ввел во владение твоею властью тот, кто и ему стал и отцом, и тестем, и императором! 5. Вот оно – твое собственное, отличное от всех обожествленных (императоров) бессмертие, которое мы видим своими глазами: сын, [252] похожий на тебя внешностью, характером и равный тебе по власти. 6. И хотя судьба завистлива к нам, она ничего не смогла отнять у твоего рода. И у Максимиана есть сын, каким был ты, и у Константина – отец. 7. Более того, чтобы всеми способами укрепить родственный союз с тобой, снова налицо и зять, и тесть ⁴⁷, с тем чтобы счастливейший император всегда приумножал потомство благодаря внукам из твоего рода!

Комментарии

1. Произнесен 31 марта 307 г. в г. Августа Треверов.

2. Maximiane semper Auguste (ср. VI. 8. 9; 11. 5; 12. 1: imperator aeterne; 13. 3: Maximiano aeterno imperatori). Эпитет является грубой лестью, так как двумя годами ранее (1 мая 305 г.) Максимиан под давлением Диоклетиана был вынужден отказаться от власти. Константин назван здесь oriens imperator (ср. VI. 3. 2: iunior imperator; 5. 3: imperator adulescens; 13. 3: imperator nouus; здесь и далее в примечаниях римская цифра отсылает к номеру панегирика в сборнике, а арабские – к главе и параграфу).

3. Вероятно, намек на почти полный распад Римского государства во время правления императора Галлиена в 260-268 гг. См. также IV. 10.1-3.

4. Имеются в виду законы Августа lex Iulia de maritandis ordinibus и lex Papia Poppaea, направленные на всемерное укрепление семьи. В частности, эти законы поощряли римских граждан иметь не менее троих детей, а вдовцов, вдов и разведенных вступать в повторный брак. Для законопослушных граждан устанавливались различные имущественные льготы и преимущества при занятии должностей (ius trium liberorum); на остальных налагались различные ограничения в сфере наследственного права.

5. quasi fontcm humani corporis.

6. Максимиан носил прозвище Геркулий по имени своего «божественного родителя» Геркулеса. Соответственно, Геркулиями были Констанций и Константин.

7. Намек на празднование Тысячелетия основания Рима 21 апреля 247 г., когда император Филипп Араб присвоил своему десятилетнему сыну титул Августа, тем самым как бы предвосхитив, по мысли панегириста, присвоение титула Августа Константину.

8. Намек на принятие Максимианом имени Геркулия в 287 г.

9. Константин назван внуком Максимиана вследствие того, что его отец Констанций, в 293 г. назначенный цезарем Максимиана, был последним, по обычаю, усыновлен.

10. nouum iam turn miraculum iuuenis uxorius. Ср. IX. 4. 4. – До свадьбы с Фаустой Константин был женат (не установлено, официально ли) на Минервине, от которой имел сына Криспа. Большинство источников на зывают Минервину наложницей (concubina или pallakh [Aur. Vict.] Epit. 41. 4; Zos. II. 20. 2; Zonar. XIII. 2. 27).

11. Совр. река Рейн. Ср. IV. 7. 3-4, 8; V. 18. 3; IX. 25. 2. Заключив союз с франками и саксами для нападения на Галлию. Караузий обещал им в качестве награды остров Батавов и Галльское побережье вплоть до устья Шельды.

12. Ср. VII. 10. 2; 11. 5; X. 16. 5.

13. Намек на поход Констанция в Британнию в 293-296 гг., в котором принимал участие и Константин. Подробнее см. IV. 14-19.

14. Константин начал свою военную карьеру при Диоклетиане, который произвел его в должность tribunus primi ordinis (Lact. De mort. pers. 19. 19; Anonym. Vales. 2. 3: iuuenis equestris militans). – Здесь может содержаться намек на участие Константина или в египетском походе Диоклетиана в 295-296 гг. или в кампании Галерия против сарматов (ср.: Anonym. Vales. 2; Pan. lat. VII. 3).

15. После смерти Констанция Константин официально был провозглашен Цезарем (h. 1.; Anonym. Vales. 2. 4; 4. 9; Zos. II. 9. 1). В то же время более поздние источники говорят, что он был сразу объявлен Августом (Lact. De mort. pers. 25; Euseb. VC. I. 21).

16. sacrum istud fastigium diuinae potestatis adstrueret. Ср. VI. 7. 2: summi pignus imperii.

17. В IV в. Аквилея часто служила императорской резиденцией.

18. Фауста, с которой в 307 г. Константин по политическим соображениям вступил в брак, отказавшись от любимой Минервины (Lact. De mort. pers. 27. 1; [Aur. Vict.] Epit. 40. 12; Eutrop. X. 3; Zos. II. 10. 6; Iul. Or. I. 7).

19. tibi etiam turn puero, Constantine.

20. Знаменитые греческие живописцы Апеллес (VI в. до н.э.) и ГІаррасий (V в. до н.э.), которые славились реалистичностью своих картин.

21. Оратор специально подчеркивает законность прав Константина на титул Августа как представителя династии Геркулиев ввиду того, что после убийства Флавия Севера в апреле 307 г. август Галерий вручил власть в восточной части империи цезарю Лицинию, а Константин и Максимин Даза получили в 308 г. специально изобретенный для них титул «сын Августа» (filius Augusti).

22. Констанцию и Константину.

23. См. прим. 6.

24. Намек на кампании Максимиана против багаудов в 285-286 гг. Ср. II. 4; III. 5. 3.

25. Намек на походы Максимиана против аламаннов в 287-288 гг. Ср. II. 6; III. 16. I.

26. cum fratre rursus ас saepius expeditionibus domita Germania. – Намек на экспедиции Максимиана против германских племен и его «брата» Диоклетиана против сарматов и готов. Ср. III. 5. 4; 7. 1; IV. 10. 4.

27. Germania aut boni consulit ut quiescat aut laetatur quasi arnica si pareat. Ср. XII. 22. 4: (quaecumque natio barbarorum) aut boni consulit ut quiescat aut laetatur quasi arnica si serviat.

28. Намек на кампанию Максимиана против мавров в 297 г. Ср. IV. 5. 2.

29. Точно установить время первого визита Максимиана в Рим затруднительно. Вероятно, он состоялся в сентябре 286 г. во время перехода императора через Альпы (Jullian С. Histoire de la Gaule. Т. VII. Les empereurs de Treves. I: Les chefs. P., 1926. P. 54, not. 6; 58, not. 5).

30. He ясно, какой год имеет в виду панегирист: 303 или 304. Дело в том, что в ноябре 303 г. Диоклетиан и Максимиан впервые встретились в Риме по случаю Двадцатилетия правления Диоклетиана (Lact. De mort. pers. 17. 2; Eutrop. IX. 27. 2; Zonar. XII. 32), и тогда же Диоклетиан вступил в свое восьмое консульство. Максимиан стал консулом в восьмой раз в следующем году также в Риме (Zos. II. 7. 1), а Двадцатилетие своего правления отпраздновал в Милане в апреле 305 г.

31. Намек на то, что во время пребывания в Риме Диоклетиан взял с Максимиана клятвенное обещание отречься от власти одновременно с ним самим, что тот обещал очень неохотно (Aur. Vict. Caes. 39. 48; Lact. De mort. pers. 26. 7: Eutrop. IX. 27. I: X. 2. 3; Oros. VII. 25. 14).

32. В год отречения от власти (1 мая 305 г.) Максимиану было около пятидесяти шести лет (он родился, вероятно, в 249 / 250 г. (Aur. Vict. Caes. 39. 26), а Диоклетиану – на несколько лет больше.

33. Различные источники по-разному объясняют решение Диоклетиана отречься от власти: большинство говорит о том, что император поступил так из-за тяжелой болезни и преклонного возраста (h. 1.; [Aur. Vict.] Epit. 39. 5) или из-за понимания того, что он неспособен удержать далее государство под своей властью (Aur. Vict. Caes. 39. 48; Eutrop. IX. 27). Лактанций же (De mort. pers. 18) приводит версию о том, что Диоклетиана принудил отказаться от власти Галерий.

34. В Галльских провинциях.

35. Максимиана вторично провозгласил императором его сын Максенций в Риме в 306 г.

36. Ср. IX. 3. 4.

37. После отречения от власти Максимиан жил на своей вилле в Лукании, не занимаясь никакой общественной деятельностью (Eutrop. IX. 27; X. 2; Oros. VII. 28. 5; Zos. II. 10. 2; Zonar. XII. 32; Lact. De mort. pers. 26. 7: Campania).

38. Светоний (Aug. 100) сообщает, что Август умер в возрасте семидесяти шести лет без тридцати пяти дней и правил единолично сорок четыре года; если же считать его совместное правление с М. Антонием и Лепидом, то получается пятьдесят шесть лет, вследствие чего цифра «пятьдесят», данная панегиристом, приблизительна.

39. «Брат» Максимиана – Диоклетиан, «отец» – Рим. Следует помнить, что в латинском языке «Рим» – существительное женского рода (Roma), и потому на языке оригинала эта слезная мольба звучит как бы от имени матери.

40. Намек на миф о Фаэтоне, сыне Гелиоса, который захотел править колесницей своего отца, но сгорел из-за своей неосторожности.

41. Намек на серьезные политические разногласия, которые разделяли Сципиона Африканского Старшего и Тиберия Семпрония Гракха, отца знаменитых братьев. После примирения Сципион отдал свою дочь Корнелию в жены своему прежнему противнику.

42. В битве при Акции в 31 г. до н.э. флот под командованием М. Випсания Агриппы, друга и соратника Августа, нанес решающее поражение М. Антонию. На дочери Августа Юлии Агриппа женился только в 21 г. до н.э. и, таким образом, во время Актийской войны зятем Августа не был.

43. В 218 г. до н.э., когда началась Вторая Пуническая война, Сципиону было всего семнадцать лет. Марию в 87 г. до н.э., когда он вместе с Цинной захватил Рим во время гражданской войны с Суллой, было шестьдесят девять лет. Воспоминание об этих полководцах нужно оратору для того, чтобы подчеркнуть полное единодушие Константина и Максимиана, имевших большую разницу в возрасте: Константину в 307 г. было около двадцати пяти лет (точный год его рождения неизвестен), а Максимиану – около пятидесяти семи лет.

44. Программа действия для обоих императоров. Ср. II. 3. 4; XI. 13. 3.

45. Констанций умер в Эбораке (совр. Йорк) в Британнии 25 июля 306 г. (Cons. Const, а. 306; Socr. I. 2).

46. Константин был первенцем Констанция от его жены Флавии Юлии Елены.

47. ut omnibus modis tua necessitudo renovetur, rursus hic socer, rursus hic gener est. Эта фраза приводила в смущение всех издателей. В частности, издатель и переводчик панегириков на французский язык Эд. Галлетье полагает, что слова hic... hic... являются эквивалентом слов hic... ille..., и переводит это место следующим образом: «Чтобы всемерно усилить твои связи с Максимианом, сейчас во второй раз он (hic) стал твоим тестем, а ты (hic) – также во второй раз – его зятем» (Panegyriques latins / ed. par Ed. Galletier. T. 2. P., 1952. P. 11, n. 3). На мой взгляд, предпочтительнее понимать hic не как указательное местоимение, а как наречие «тут, здесь», и потому лучше сохранить в переводе более обтекаемую (что вообще характерно для стиля галльских панегиристов) конструкцию оратора.

(пер. А. Ю. Шабага)
Текст воспроизведен по изданию: Panegyrici latini. Латинские панегирики // Вестник древней истории, № 1 (220). 1997