ПАНЕГИРИК МАМЕРТИНА, ПРОИЗНЕСЕННЫЙ В ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ АВГУСТА МАКСИМИАНА

(Pan. Lat. III) ¹

I. Святейший император! Хотя все лица, которые воздают хвалу и приносят благодарность вам обоим ², пытаются хоть в какой-то мере выполнить свой долг перед вами (да и найдется ли такой человек, который смог бы исполнить его до конца?), все же я полагаю, что произнесение этой благодарственной речи, с помощью которой я уплачиваю проценты по некоему священному для меня долгу, требуется в особенности от меня: ведь этим прославлением двойного дня рождения ³ я смог бы восполнить свое несостоявшееся выступление, подготовленное к празднованию твоих Квинквенналий ⁴, и [215] обязанность, которую тогда я взял на себя во исполнение обета, я собираюсь выполнить сейчас ввиду святости моего долга. 2. Однако, святейший император, я желал, совсем не надеясь на ту честь, какую ты мне оказал (ибо откуда у меня взялась бы такая самоуверенность или такая дерзость, чтобы осмелиться желать для себя столько, сколько я получил по вашему приказу?), повторяю, больше всего (на свете) я желал быть выслушанным тобою вновь с той же благосклонностью, что и прежде ⁵, поскольку мне казалось, что лучшая награда за речь – говорить в присутствии твоей божественности. 3. Итак, я радуюсь, если в этом можно признаться, что исполнение того моего желания было отложено. Ведь я не отказываюсь от сочиненной мною речи, но сохраняю ее, чтобы по завершении следующего Пятилетия твоего правления произнести ее по случаю Десятилетия твоей власти, поскольку она может служить прославлению всех Пятилетий.

II. И в самом деле, хотя мои чувства не остыли еще от великолепия недавних посвященных вам обоим празднований ⁶, все же этот день, который первым вывел тебя на свет, представляется мне гораздо более достойным прославления. 2. Ибо хотя священны и благочестивы те дни, в которые вы взяли на себя управление государством (ведь они провозгласили столь великих императоров), все же именно дни рождения вас обоих породили добродетели, которыми вы украшаете само государство! 3. Святейший император! Эти дни вашего рождения мы в течение стольких лет чтим с благоговением к вам и вашим богам. 4. Ведь вы доказываете свое божественное происхождение как своими именами, так в особенности и своими доблестными делами, неутомимое поступательное движение которых подталкивает сама божественная сила, разными путями ведущая вас по миру, которым вы управляете. Именно поэтому, постоянно тревожась из-за любви к вам, мы осмелились почтительно посетовать в то время, когда (и ведь это было совсем недавно!), охваченные тоскою и любовью к вам, (мысленно) следовали за вами в дни зимнего солнцестояния ⁷ сквозь доходящие до самого неба вершины Альп, которыми природа, словно валом, защищает Италию, и сквозь скалы и толщу снегов, которая тверже скал, полагая, что вы страдаете от непогоды, которой благодаря своему мужеству вы попросту не замечали.

III. Однако, обдумав причины своей тревоги и глубоко вникнув в истину, мы поняли, почему вы никогда не ищете покоя. 2. Ведь этого не терпит знаменитый божественный основатель вашего рода. Ибо, во-первых, все, что является бессмертным, не знает покоя, и вечность сохраняется благодаря непрерывному движению ⁸. 3. Затем, и это главное, ваши знаменитые родители, давшие вам и имена, и власть, постоянно совершают величайшие подвиги. 4. В самом деле, великий бог – прародитель Диоклетиана, отстранив некогда от власти на небе титанов и покончив с двуобразными чудовищами ⁹, с постоянной заботой правит своим государством, хотя в нем уже наведен порядок, и неутомимой дланью вращает эту безмерную громаду, неусыпно охраняя порядок и последовательность явлений. 5. Все находится в движении не только когда он издает громовые удары и посылает молнии: даже успокоив разгул стихий, он и судьбы определяет, и с нежной любовью изливает сам безмолвно колеблющийся воздух, и вращением неба увлекает солнце, стремящееся в противоположную сторону ¹⁰. 6. Точно так же, Максимиан, поступает и твой Геркулес. Я не говорю о том, как, находясь среди людей, он сделал безопасными земли и леса, а города освободил от жестоких правителей ¹¹; как он стрелами прогнал с неба зловещих птиц, эти летающие [216] чудища ¹², и даже страхи душ умерших успокоил, уведя их стража ¹³: как затем, после усыновления на небе и свадьбы с Ювентой ¹⁴, он тем не менее неизменно является защитником мужества и покровителем всех подвигов отважных мужей, в любом сражении оказывая поддержку правой стороне. 7. Во всяком случае, именно в эти дни, когда празднуется начало (вашего) бессмертия, он, как мы видим, побуждает участников священных состязаний с непреклонным мужеством совершать множество подвигов, подобных подвигам самого Победителя. 8. До такой степени, святейший император, оба ваших бога непрерывно что-то делают или готовятся что-либо совершить, что мы должны отбросить ту тревогу, которую испытывали за вас: ведь мы видим, что вы не напрягаетесь сверх сил, а подражаете вашим божественным родителям. Кроме того, ваша божественная душа, пылкая по природе, разгорается еще больше благодаря ликованию тех стран, которые первыми увидели вас ¹⁵. 9. Ведь вы были рождены и воспитаны не в какой-нибудь праздной и развращенной удовольствиями части света, а в провинциях, в которых близость границы (постоянно укрепленной войсками, хотя она и противостоит ослабленному врагу) непрерывно заставляет переносить трудности и приучает к выносливости; в которых вся жизнь – это военная служба, в которых даже женщины храбрее мужчин иных народов.

IV. Итак, именно ваше происхождение и верность отцовским установлениям лежат в основе того, чему мы столь часто удивляемся. Порой (ведь наша любовь так нетерпелива!), мы боялись, что не сможем перечислить все ваши походы, поскольку вы не желаете пребывать на месте в течение долгого времени; ведь в непрерывном потоке совершаемых вами подвигов вас не останавливает ни красота местностей, ни слава городов, ни сам блеск ваших побед. 2. Его только что видела Сирия, и уже ожидала Паннония. Ты только что обозревал города Галлии, и уже проходил сквозь высочайшие вершины Геркулесова Монойка ¹⁶. Оба вы (в то время, как все думали, будто вы пребываете на востоке и западе) неожиданно явились в самом сердце Италии ¹⁷. 3. Вы пожинаете плоды величайших деяний, но, откладывая из-за постоянных ваших побед празднование самих триумфов, чувствуете себя триумфаторами при мысли о своих заслугах. Вследствие этого, даже совершив прекраснейшие поступки, вы тотчас же идете дальше и спешите к большему, так что пока мы дивимся на ваши следы и думаем, будто вы все еще находитесь перед (нашими) глазами, до нас уже доходят слухи о чудесах, творимых вами в отдаленных землях. 4. Таким образом, все ваши провинции, которые вы объезжаете с божественной быстротой, не знают, где вы находитесь в данный момент, но они знают, что вы везде победили ¹⁸.

V. Однако, святейший император, о ваших воинских подвигах и ваших победах говорили многие, наделенные даром прекраснейшего красноречия, да и я по мере сил прославил их ранее, когда твое величие соизволило дать мне возможность быть выслушанным ¹⁹. 2. Сегодня же, если бы с позволения обоих ваших величий мне было предоставлено право говорить о двух вещах, которые, если я не ошибаюсь, были выбраны мною как самые подходящие для этого случая, я попросил бы разрешения умолчать об остальных. 3. Я не буду рассказывать о государстве, освобожденном от свирепейшего владычества благодаря доблести вас обоих ²⁰. Я не говорю о том, что провинции, озлобленные прежними беззакониями, вновь возвращены к послушанию благодаря вашей доброте: я также опускаю [217] праздничные дни, возвеличенные победами и триумфами; я умалчиваю о памятниках в честь победы над германцами, установленных в самом центре вражеской территории. 4. Я не упоминаю о границах Ретии, выдвинутых вперед вследствие поражения врагов, столь для них внезапного ²¹. Я опускаю в своей речи опустошение Сарматии и закованный в плен Сарацен ²². Я также обхожу молчанием как то, что было сделано из страха перед вашими армиями, так и то, что совершено вашими войсками, а именно: франки со своим царем приходят с просьбой о мире и парфянин ластится к вам, поднося чудеса ²³. 5. Я обязуюсь в своей речи показать в похвалах еще большие ваши добродетели, не умалчивая, однако, о других величайших ваших заслугах.

VI. Итак, каковы же они? Это ваше благочестие, священный император, и ваше счастье ²⁴. Ибо, прежде всего, как велико ваше благочестие по отношению к богам! Ведь вы щедро одаряете их алтарями и статуями, храмами и приношениями, наконец, самими своими именами; вы украшаете их своими изображениями и делаете еще более священными примером своего почитания. 2. Именно теперь люди понимают, что значит могущество богов: ведь столь ревностно их почитаете вы. 3. Далее. С каким благочестивым почтением относитесь вы ко всему, что связано с поклонением бессмертным богам! В самом деле, какие времена видели когда-либо такое единодушие в верховной власти? Пользуются ли какие-нибудь кровные братья-близнецы неделимым наследством столь равноправно, как вы управляете государством? 4. Из этого следует, что души других людей низки и ничтожны, а ваши – божественны и вечны. 5. Клевещут друг на друга творцы грязных дел; есть среди других и злоба, скрытая сладкой речью; наконец, ни один человек, погрязший в самых ничтожных и низменных делах, не свободен от гибельных приступов зависти: ваша же бессмертная душа выше всех деяний, всей судьбы и самой власти. 6. Для вас и Рен, и Гистр ²⁵, и Нил, и Тигр со своим братом-близнецом Евфратом, и оба океана – тот, который поглощает, и тот, который возвращает солнце, – и все, что находится между этими землями, реками и берегами благодаря вашему взаимному расположению является столь общим, сколь общим является для глаз радующий их свет дня. 7. Таким образом, ваше благочестие дарует вам двойные плоды божественной мощи: каждый из вас радуется и своей власти, и власти сотоварища.

VII. Тот лавровый венок, приобретенный победой над живущими вблизи Сирии народами, и лавры, полученные за победы в Ретии и Сарматии, заставляют тебя, Максимиан, справлять торжества с благочестивой радостью. 2. Равным образом это разбитое племя хайбонов и герулов, а также прекращенные благодаря покорению франков пиратские войны ²⁶ исполнили желания Диоклетиана. 3. Делить между вами свои милости не в состоянии бессмертные боги: все, что предоставляется одному из вас, принадлежит вам обоим. 4. Действительно, все люди пришли бы от вас в восхищение, даже если бы такому единодушию вас научили, следуя законам природы, одни и те же мать и отец. 5. Но ведь насколько более удивительным и прекрасным является то, что равными братьями делают вас военные походы, сражения и победы!? До тех пор, пока вы радуетесь взаимным подвигам, пока вы прославляете прекрасные деяния друг друга, пока вы рука об руку идете к вершинам счастья, вы составляете единое целое, хотя и не являетесь кровными родственниками ²⁷. 6. Ваше братство не случайно, а ваше согласие простирается вплоть до совместного обладания верховной властью; согласие, которое и разницу ваших лет побеждает, и, благодаря взаимной любви, делает ровесниками и старшего, и младшего ²⁸, так что неправильно говорят, будто деловой союз доставляет удовольствие лишь равным по возрасту. 7. Ведь мы понимаем, святейшие императоры, что несмотря на разницу в возрасте, между вами существует обоюдное согласие, и ни ты не кажешься ему более деятельным, [218] ни он тебе – менее решительным, но вы оба подражаете друг другу, оба стремитесь достичь возраста друг друга. Таким образом, вы ведете себя так, словно вы оба моложе, и оба старше. Никто из вас не отдает предпочтения своему собственному характеру, но каждый хочет быть таким, как его брат.

VIII. Вот почему недавно эта ваша преданность вырвалась наружу: никакая удаленность стран, никакая пересеченность местностей, никакая суровость непогоды не смогли задержать и помешать вам устремиться к месту своей встречи. 2. В самом деле, (никогда) не было ни такого (быстрого) продвижения вперед, ни такого перехода, ни столь стремительной поездки с использованием обычных средств передвижения. 3. К чему уподоблять это быстрому коню или летящему на всех парусах судну? Это было какое-то божественное побуждение, при котором вы неожиданно прибыли в одно и то же место из двух противоположных точек, ограничивающих путь солнца: ибо вы оставили позади себя тех самых вестников, которых выслали вперед; вы обогнали саму славу, которая пыталась опередить вас, так что за исключением очень немногих людей, которые смогли быть подле вас, все остальные, вероятно, думали (и это достойно вашего величия), будто вам услужили два светила Вселенной – дневное и ночное, – одолжив вам свои колесницы. 4. Но давайте уберем отсюда сказки несведущих людей и будем говорить одну правду; это ваша взаимная любовь, святейший император, дала вам крылатые повозки. 5. Ибо, поскольку нет ничего быстрее мысли, вы, чьи пламенные и бессмертные души менее всего чувствуют обузу своих тел, прибыли друг к другу благодаря остроте обоюдного желания ²⁹.

IX. Но в какое же время года, в какую погоду это произошло? Это случилось суровейшей и необычной для этих мест зимой, когда поля покрывали льды, а льды – снега, когда нельзя было различить неба и земли и когда дыхание людей, застывая, становилось серебристо-белым. 2. В самом деле, от суровости мест и времени года вас всемерно защищала сила вашей божественности и, в то время как другие люди и другие края были скованы и подавлены зимней стужей, вас одних сопровождали нежные весенние ветерки и лучи солнца, которые, раздвигая мрачные тучи, освещали только те дороги, по которым проезжали вы. 3. С необыкновенной легкостью преодолели вы то, что в это время года было недоступно для других, и столь легко перешли – он Юлиевы, ты Коттиевы Альпы, – словно пронеслись по широким песчаным взморьям. 4. И пусть теперь славословят древние деяния, пусть удивляются, что знаменитый Ганнибал перешел через Альпы, затратив огромные усилия и потеряв значительную часть своего войска! 5. Вы, непобедимейшие императоры, чуть ли не в одиночку проложили своими божественными стопами путь сквозь занесенные зимними снегами Альпы точно так же, как некогда Геркулес без всякого сопровождения пронес с собой сквозь эти же вершины гиберскую добычу ³⁰.

X. Далее. Если сравнивать цели походов ваших и Ганнибала, то насколько приятнее богам и людям ваши! Насколько достойнее они похвалы и вечной славы! 2. В то время Италия, увидев спускающегося с Альпийских вершин пунийца, затрепетала от страха: тотчас же был брошен домашний скот и оставлены поля, и все сельские семьи устремились в леса и логовища диких зверей. 3. Услышав об этом, италийские матери во всех городах побросали пряжу и, схватив на руки маленьких детей, понесли их в храмы, где, подметая священные покои своими распущенными волосами, с воплями и рыданиями предвещали будущие несчастия и в предчувствии беды предсказывали Тразименское озеро и Канны ³¹. 4. Сейчас же, как только с вершины того и другого альпийского кряжа засияла ваша божественность, по всей Италии разлился яркий свет, и все взирающие на вас люди объяты были одновременно удивлением и сомнением: какие же боги появились на этих горных вершинах, неужели по этим ступеням они спустились с небес на землю? 5. Но когда вас начали узнавать все лучше и лучше, все поля наполнились не только людьми, спешащими увидеть вас, но и стадами домашних животных, покинувших далекие пастбища и рощи: земледельцы в суматохе наталкивались друг на друга, сообщали всем селениям о виденном; были возжены жертвенники, воскурялись благовония, делались возлияния, вином, закалывались жертвенные животные; все светились от радости, все рукоплескали и плясали, [219] воспевали хвалы и приносили благодарность бессмертным богам, призывали не известного из молвы, а всеми видимого Юпитера, и поклонялись Геркулесу не чужеземцу, а императору.

XI. Да что же это, благие боги? Каким зрелищем одарила ваша доброта, когда вы одновременно предстали перед людьми, допущенными в Медиоланский дворец, чтобы поклониться вашим божественным ликам ³², и когда двойной божественностью вы привели в замешательство обычную процедуру почитания! 2. Никто не соблюдал порядок, по которому обычно воздавались почести божественным (императорам): все останавливались, чтобы поклониться вам, не желая уходить до тех пор, пока ими не будет исполнен долг двойного почтения. 3. А ведь это как бы укрытое во внутренних священных покоях поклонение поразило души лишь тех, кому их положение давало право доступа к вам! Однако как только, выйдя за порог дворца, вы поехали через центр города, сами дома, как я слышал, словно бы двинулись с места, поскольку все мужчины и женщины, дети и старики устремлялись через распахнутые настежь двери на улицы, или высовывались из окон верхних этажей. 4. Все радостно кричали, уже без страха перед вами, и открыто показывали на вас рукой: «Видишь Диоклетиана? А Максимиана видишь? Они вдвоем, они вместе! Как они сидят бок о бок! Как сердечно разговаривают! Как быстро проезжают мимо!». 5. Все готовы были съесть вас глазами и, с огромной любовью взирая то на одного, то на другого, не могли наглядеться на вас вдоволь.

XII. Даже сам владыка народов Рим, будучи вне себя от безмерной радости из-за того, что вы находились невдалеке от него, и пытаясь разглядеть вас с вершин своих семи холмов, чтобы больше насладиться видом ваших лиц, приблизился к вам, насколько смог. 2. Ибо он послал цвет своего сената, чтобы передать счастливейшему в те дни городу Медиолану часть своего величия, так что казалось, будто в то время столица государства находилась там, куда прибыли оба императора. 3. Однако в то время как перед моим мысленным взором проходят ваши ежедневные беседы, соединенные при всяком разговоре руки, обмен шутками и серьезными вещами, пиры, проходящие в обоюдном согласии, – мною овладевает мысль о том, благодаря какому же величию души вы расстаетесь друг с другом, чтобы возвратиться к своим армиям, и побеждаете обоюдную привязанность ради интересов государства! 4. Каковы были тогда ваши чувства? Какими лица? Как не могли скрыть душевного волнения ваши глаза? Ведь вы постоянно смотрели друг на друга, и все это – не пустые слухи. 5. Вы пообещали друг другу встретиться вновь в ближайшее время.

XIII. Святейший император! Для меня легок переход от этой похвалы вашему благочестию к прославлению вашего счастья. Ибо счастьем является само то, что в вашей власти увидеть и обнять друг друга. 2. Мы знаем, что само солнце и луна, исполняющие обязанности для всего мира, лишь по прошествии многих столетий встречаются друг с другом по определенному закону времени ³³: ваше же величие настолько могущественно и счастливо, что в величайших делах человеческого рода вам необходимо лишь повиноваться своей любви. 3. Впрочем, если кто-нибудь бросит взгляд на человеческие дела, насколько огромнее раскроется безмерность вашего счастья! Люди, занятые собственными делами, большей частью настолько поглощены своими заботами, что в течение всей своей жизни лишены возможности навестить близких. 4. Вы же, кого ввиду взятого на себя руководства столь большим государством призывает повсюду столько городов, столько военных лагерей, столько окруженных римскими пределами рек, гор и берегов, вы оба обладаете такой душевной силой и таким счастием, что можете сойтись в одном месте, а Вселенная будет спокойна. 5. Ибо ваше величие распространяется на все части земли, даже если сами вы (где-то) отсутствуете.

XIV. При этом варварские племена и не пытаются воспрянуть духом при мысли о том, что вы отправились в самое сердце империи: более того, вследствие вашей уверенности они испытывают тем больший страх, что понимают: их презирают, оставляя в тылу. 2. Таким [220] образом, то, что пел о вашем Юпитере римский поэт: «Все полно Юпитером» ³⁴, - разумеется, глубоко им продумано, ибо хотя сам Юпитер пребывает в недосягаемой небесной вышине, сидя в вечном сиянии выше облаков и ветров, его величие и разум разлиты по всей Вселенной. Сейчас то же самое я осмеливаюсь утверждать относительно вас обоих. 3. Где бы вы ни находились, пусть даже пришли в один дворец, ваша божественность пребывает повсюду, и все земли и моря полны вами. 4. Ибо что удивительного, если в то время как наш мир может быть полон Юпитером, он может быть полон и Геркулесом?

XV. Соображения места и времени, а также уважение к твоему величию побуждают меня окончить свою речь, хотя так мало сказано мною о твоем счастьи и так много осталось несказанного. 2. Но вот мне советуют: «Ты еще можешь сказать о благотворности времени и плодородии земель». 3. Действительно, святейший император, все мы знаем, что пока вы не возвратили процветание государству, так не хватало плодов, так много было смертей, так повсюду свирепствовали голод и болезни! Но как только вы засияли для народов, так тотчас же стали дуть целительные ветры. 4. Ни одно поле не обмануло земледельца, разве только превзошло его надежды своим плодородием. Увеличилась продолжительность жизни и численность людей. От обильной жатвы ломятся амбары и, однако, земледелие увеличивается вдвое. Там, где были леса, сейчас раскинулись пашни: нам не хватает сил жать хлеба и собирать виноград.

XVI. Однако, прежде чем закончить свою речь я, хотя к этому меня никто не побуждает, скажу во всяком случае следующее: счастье вашей империи таково, что все варварские племена повсюду взаимно терзают и уничтожают друг друга, удваивая и возобновляя свои несчастия взаимными сражениями и изменами, и, охваченные яростью, воспроизводят у себя ваши сарматские, ретийские и зарейнские походы. 2. Священный Юпитер и благородный Геркулес! Наконец-то вы перебросили к заслуживающим этого безумия: племенам гражданские войны и изгнали в земли варваров за пределы нашей империи все это безумие. 3. Ведь сейчас то, о чем говорил знаменитый зачинатель римского стихосложения: «От восходящего солнца вплоть до болот Меотийских...» ³⁵ – можно распространить все дальше и дальше, если принять во внимание, что по всей земле враги безумствуют в сражениях друг с другом. 4. В самом деле, от самого восхода солнца не только вокруг Меотиды и в самой отдаленной северной стране, где берет начало клокочущий Данувий в разделяет Германию бурная Альба ³⁶, но и у самого захода солнца, где лежащий напротив Тингитанского побережья склон Кальпетанской горы ³⁷ пропускает воды океана в средиземноморский залив, нападают на своих соплеменников народы, которым никогда не приходилось принадлежать римлянам, добровольно неся наказание за упорствующую свирепость.

XVII. В самое сердце империи направляет свою ярость неукротимое племя мавров; готы целиком уничтожают бургундов и, в свою очередь, в защиту побежденных вооружаются аламанны; то же делают тервинги: другая часть готов, усиленная отрядом тайфалов, вступает в сражение с вандалами и гипидами ³⁸. 2. При помощи саков, руфиев и гелов на самих персов и их знаменитого царя нападает царский брат Ормиез, не считаясь ни с [221] уважением, которое положено царю, ни с любовью, которую следует питать к брату ³⁹. 3. Бургунды захватили поля аламаннов, но это стоило им больших потерь. Аламанны потеряли земли, но снова стремятся приобрести их. 4. О, огромная сила вашего величия! Не только эти и другие племена, внушающие ужас своей численностью и оружием, пользуются присущей самоуверенности свирепостью, но, как я слышал, и знаменитые блемии ⁴⁰, привыкшие лишь к легким стрелам, ищут против эфиопов оружия, которого не имеют, и начинают убийственные сражения почти одной только ненавистью.

XVIII. Уже не оружием и не войсками мстите вы врагам, как делали это до сих пор: я утверждаю, счастливейшие императоры, что вы побеждаете уже одним своим счастьем. 2. Слышали ли когда-нибудь римские принцепсы, чтобы их счастье воспевалось более радостно, чем тогда, когда говорили, что враги сохраняют спокойствие, что они пребывают в бездействии, что они блюдут мир? 3. Но ведь насколько радостнее и лучше то, что возвещается голосами всех людей о счастьи нашего времени: «Варвары берутся за оружие, но сражаются они друг с другом! Варвары побеждают, но побеждают они своих кровных родственников». 4. Столько неисчислимых, столько новых успехов над всевозможными врагами дает нам судьба, что, исследуя причину таких блестящих успехов, мне необходимо вновь присоединить здесь к общей хвале то, что я уже выделил в начале своей речи: это счастье, добрейшие императоры, вы заслужили благочестием!

XIX. Итак, святейший император, я совершенно правильно, как мне кажется, избрал в качестве самых важных добродетелей при прославлении твоего двойного дня рождения именно эти. 2. Ибо остальные добродетели и остальные блага возникают в течение жизни: храбрость усиливается приходящими годами, сдержанность прививается правилами поведения, справедливость познается все глубже благодаря знакомству с законами; наконец, сама мудрость, которая, видимо, является госпожой всего, увеличивается от того, что постигает нравы людей и исследует результаты событий: одни только благочестие и счастье рождаются одновременно с появлением человека на свет, ибо дарования души и благосклонность судьбы являются врожденными. 3. Следовательно, ваши двойные дни рождения наделили вас благочестивыми душами и императорскими судьбами, и отсюда же проистекает начало вашего благочестия и всех ваших успехов, так как вас, рожденных на благо человеческого рода, увидели добрые и расположенные к вам светила, (4) дающие вам вечное согласие и любовь к вашим родам, и рвение в защите государства. Кроме того, помимо побед, одержанных по всей вселенной, они обещают и морские триумфы ⁴¹, (5) чтобы после Пунийских войн, после побед над царями Азии и Сирии вы украсили Ростры римского форума новыми трофеями и восстановили в памяти уже забывших об этом квиритов ⁴², почему это священное по причине проводившихся там собраний место называется Рострами ⁴³. 6. Ибо я говорю с большой и обоснованной уверенностью: ваше благочестие достойно и этой славы, а ваше счастье может превзойти ее.

(Продолжение следует)

Комментарии

1. Произнесен 21 июля 291 года в г. Августа Треверов.

2. Диоклетиану и Максимиану.

3. hac gemini natalis praedicatione (см. также Pan. Lat. III.2.2, 19.1, 3). Толкования этих слов различны, однако наиболее убедительной представляется точка зрения, выдвинутая У. Сестоном (Seston W. Diocletien et la tetrarchie. Т. 1. Guerres et reformes (284-300). P., 1946. P. 223-225), полагающим, что речь была произнесена в годовщину принятия в 287 г. Диоклетианом титула Иовия, а Максимианом – Геркулия. Подтверждением этой гипотезы может служить постоянное обращение к Юпитеру и Геркулесу как к «божественным родителям» императоров (Pan. Lat. III.2.3-4; 3.2-4, 7, 8 bis; 9.2; 10.5; 14.2-4; 18.5; 19.3.

4. Празднование Пятилетия прихода Максимиана к власти происходило 1 марта 291 г.

5. В 289 г., когда была произнесена первая речь Мамертина императору Максимиану. О принадлежности этих речей одному автору см.: Шабага И. Ю. Опыт исследования галльских панегириков количественными методами // ВДИ, 1993. № 3. С. 147-161.

6. Имеется в виду день прихода императоров к власти в 287 г.

7. То есть зимой 290-291 гг., вероятно, в январе 291 г., когда Диоклетиан переходил Юлиевы, а Максимиан – Коттиевы Альпы для встречи в Милане (см. далее Pan. Lat. III.9.3).

8. Одно из основных положений метафизики. Ср. Cic. Tusc. 1.66; De rep. VI.27; Senec. Cons. ad Helv. 6.

9. biformium bella monstrorum – гиганты, которых Мамертин упоминает в предыдущем панегирике: illud malum simile monstrorum biformium (Pan. Lat. II.4.3).

10. in adversa nitentem... solem. – Пифагорейцы и Платон учили, что в центре вселенной вокруг неподвижной земли солнце, луна и планеты вращаются в течение суток в направлении восток-запад, находясь в то же время в собственном годичном вращении с запада на восток.

11. Имеется в виду Бусирис, сын Посейдона, царь Египта, который убивал у алтаря Зевса всех приезжающих в его страну чужеземцев. Когда Бусирис вел на алтарь Геркулеса, то был им убит.

12. Шестой подвиг Геракла – изгнание птиц с железными перьями, которые водились на лесном болоте около г. Стимфала и пожирали людей.

13. Двенадцатый подвиг Геракла – путешествие в царство Аида за стражем преисподней – гигантским трехголовым псом Кербером.

14. Ювента (Геба), дочь Юноны (Геры), была отдана в жены Геркулесу после того, как он был принят в сонм олимпийских богов. В народных верованиях Геркулес представал победителем зла.

15. Иллирийские провинции – родина Диоклетиана и, по некоторым источникам (Avr. Vict. Caes. 39.26), Максимиана (ср. Pan. Lat. II.2.2-4).

16. Совр. Княжество Монако. Ср. Verg. Aen. VI.830.

17. Медиолан (совр. Милан). См. также Pan. Lat. III.8.1: 14.1.

18. Панегирист использует риторическую фигуру – хиазм, и игру слов: ubi sitis vicissim nesciunt: sciunt tamen vos ubique vicisse).

19. Намек на Pan. Lat. II.

20. rem publicam dominatu saevissimo liberatam. Намек на победу Диоклетиана над Карином в 285 г. (ср. Pan. Lat. II.2.6). Затем говорится о покорении Максимианом багаудов в 286 г. (ср. Pan. Lat. II.4.3; VI.8.3) и его переходе через Рейн в 287 г. для контратаки тех племен, которые годом ранее вторглись в Галлию и были связаны с Караузием (см. далее Pan. Lat. III.16.1).

21. Намек на победу Диоклетиана над аламаннами в Ретии в 288 г. Ср. Pan. Lat. II.9.1; III.7.1; 16.2.

22. Кампания Диоклетиана, в результате которой он получил титул Sarmaticus Maximus, проходила летом-осенью 289 г. Ср. Pan. Lat. IIІ.7.1; 16.2. Кампания против сарацин в Сирии датируется весной 290 г.

23. Parthumque... blandientem. Речь идет о персидском царе Варахране (Бахроме) II и о франкском вожде Геннободе. Ср. Pan. Lat. 11.7.5; 10.3, 6-7.

24. pietas vestra... atque felicitas.

25. Совр. реки Рейн и Дунай в нижнем течении.

26. Вероятно, намек на операции Максимиана в 286 / 287 гг.. когда он боролся на море против германских союзников Караузия (ср. Pan. Lat. 11.11.4-7).

27. diversum sanguinem affectibus miscuistis.

28. Максимиан был на несколько лет моложе Диоклетиана.

29. Традиционный мотив о божественной быстроте императоров (ср. Pan. Lat. VII.7.5; XI.6.2; IV.6.1; XII.39.4).

30. Ср. Pan. Lat. II.2.1.

31. Ср. Liv. Ab Urbe cond. XXVI. 9. В битвах у Тразименского озера в 217 г. до н.э. и при Каннах в следующем году Ганнибал нанес тяжелые поражения римской армии.

32. qui... adoraturi erant. В этой главе описывается так называемая церемония адорации – строго регламентированного поклонения обожествленной особе императора. Церемония была заимствована Диоклетианом из придворного этикета персидских царей и введена во всяком случае до времени написания панегирика (291 г.). Ср. CTh VI. 8.23; I. 24.3; X. 22.3; Cass. Var. XI. 18.20. 31; Oros. VII. 39.37; 40.38, 41.41, 42.45; Prosp. Tiro Epit. Chron. 948 (a. 293).

33. Видимо, оратор говорит о так называемом «великом годе» (mundanus annus), когда в одно место должны сойтись небо, Солнце, Луна и планеты после пятнадцати тысяч лет своего существования (Macr. Somn. Scip. 12; Cic. De nat. deor. II. 51).

34. Слова Дамета (Verg. Buc. III. 60): «Первый Юпитеру стих – все полно Юпитером, Музы!» (пер. С. Шервинского).

35. Квинт Энний (239-169 гг. до н.э.). Ср. Cic. Tusc. V. 17.49.

36. Меотийские болота (совр. Азовское море), а также реки Дунай и Эльба (древняя Альба) обозначали для римлян север. Ср. Verg. Geo. III. 349-350.

37. Кальпетанская гора на юге Испании считалась одним из Геркулесовых столпов.

38. Бургунды – восточногерманское племя, в течение III в. продвигавшееся к Дунаю и Рейну и осевшее в прирейнских областях, граничащих с территорией аламаннов. Далее преувеличение: расселенным на Декуматских полях (области к востоку от верховий Рейна) аламаннам было трудно вступать в сражение с живущими в областях между Дакией и Доном готами; по мнению Эд. Галлетье. вместо alamanni следует читать alani (Panegyriques Lalins. Т. I. P. 65-66. № 3), которые были отделены от готов только Доном. Тервинги, гипиды и тайфалы – готские племена; о борьбе тайфалов и тервингов против вандалов и гипидов говорится только здесь. Все события относятся к 291 г.

39. Саки (восточноиранские кочевые племена) жили к северу от Каспия, гелы – к югу от него, руфии – на территории совр. Ирана. Они объединились в союз с Ормиесом против его брата, персидского царя Бахрама II. Восстание Ормиеса (Хормизда) произошло, видимо, в 291 г. (Луконин В. Г. Иран в III веке. М, 1971. С. 61). Мамертин – единственный источник, сообщающий о союзниках Хормизда и позволяющий приблизительно датировать это восстание.

40. Блемии – кочевники, обитавшие в области верхнего Нила. Об их столкновениях с эфиопами упоминается только в панегирике Мамертина.

41. Осторожный намек на Караузия, для борьбы с которым Максимиан еще летом 288 г. начал строительство флота. Ср. Pan. Lat. II. 12.2-8.

42. Квириты – почетно-торжественное наименование римского народа.

43. Ростры – ораторская трибуна на римском форуме, украшенная носами взятых в качестве победных трофеев кораблей.

(пер. А. Ю. Шабага)
Текст воспроизведен по изданию: Panegyrici latini. Латинские панегирики // Вестник древней истории, № 3 (218). 1996