ЛАТИНСКИЕ ПАНЕГИРИКИ

Сборник XII Panegyrici Latini (Двенадцать латинских панегириков) представляет собой собрание хвалебных речей, обращенных к римским императорам от Траяна до Феодосия Великого. Рукопись этого корпуса речей была найдена среди других манускриптов Майнцского кафедрального собора летом 1433 г. епископом г. Феррары Джованни Тавелли де Туссильяно, известным среди итальянских гуманистов под именем Ауриспы. С этой рукописи Maguntinus (т. е. Майнцской), являвшейся, вероятно, копией античного манускрипта ¹, в XV в. были сняты еще три копии: Upsaliensis (названа по месту своего хранения в библиотеке университета г. Упсала), Harleianus (по имени собирателя древних рукописей К. Harley) и экземпляр Ауриспы. Всего в различных странах Европы имеется двадцать семь копий сборника XII Panegyrici Latini разного качества.

Сразу же после своего опубликования (в Милане, вероятно, в 1476 или, по уточненным данным, в 1482 г.) ² сборник вызвал большой интерес. Европейскую известность он получил после издания 1513 г., предпринятого ректором Венского университета Иоганном Куспинианом (Шписсхаммером). С тех пор сборник выдержал около двадцати изданий, самым полным из которых стало трехтомное издание Panegyriques Latins, осуществленное профессором Сорбонны Эд. Галлетье, где скрупулезно учтены результаты предшествующих исследований ³. Именно это издание положено в основу перевода панегириков на русский язык.

Сборник XII Panegyrici Latini делится на две части. Первую из них составляет «Панегирик» Плиния Младшего императору Траяну, вторую – одиннадцать так называемых «галльских» (т. е. написанных ораторами – жителями или уроженцами римской провинции Галлия) панегириков. Хотя произведения, составляющие эти части сборника, относятся к совершенно различным эпохам римской истории (галльские панегирики охватывают [211] период с 289 по 389 г.), мысль составителя сборника, поставившего в его начале произведение Плиния, предельно ясна: уже в античности «Панегирик» Траяну считался одним из лучших образцов панегирического жанра. Кроме того, открывая сборник произведением Плиния, составитель прокламировал приверженность галльских ораторов традициям римской культуры и неразрывную связь галльских провинций с Римской империей в целом.

Первым издателем и редактором сборника был, по всей вероятности, автор последней речи – Латин Пакат Дрепаний ⁴; таким образом, составление сборника последовало вскоре после 389 г., когда была произнесена речь этого оратора. Оставляя в стороне Панегирик Плиния Младшего, который уместнее рассматривать в ряду других его произведений, обратимся к галльским панегирикам, которые, в отличие от Плиниевой речи, на русский язык ранее переводились лишь в небольших отрывках ⁵.

Чтобы дать самое общее представление об этих речах, перечислю их в хронологическом порядке с указанием главной темы каждого панегирика:

I (I) ⁶ С. Plinii Caecilii Secundi panegyricus Traiano imperaiori dictus.

II (X) Mamertini panegyricus Maximiano Augusto dictus (21 апреля 289 г.) ⁷.

Основная тема: оправдание введения системы диархии.

III (XI) Mamertini panegyricus genethliacus Maximiano Augusto dictus (21 июля 291 г.).

Основная тема: восхваление единодушного правления Диоклетиана и Максимиана.

IV (VIII) Incerti panegyricus Constantio Caesari dictus (1 марта 297 г.).

Основная тема: прославление введения системы тетрархии и победы Констанция в Британии над узурпатором Аллектом.

V (IX) Eumenii pro instaurandis scholis oratio (весна 298 г.).

Основная тема: прославление щедрости Констанция и благодарность оратора за назначение руководителем риторской школы в Августодуне.

VI (VII) Incerti panegyricus Maximiano et Constantino dictus (31 марта 307 г.).

Основная тема: обоснование законности власти Константина как представителя династии Иовиев-Геркулиев.

VII (VI) Incerti panegyricus Constantino Augusto dictus (конец июля - начало августа 310 г.).

Основная тема: обоснование законности власти и политики Константина.

VIII (V) Incertj gratiarum actio Constantino Augusto (вероятно, 31 марта 312 г.).

Основная тема: благодарность Константину жителей Августодуна за возрождение экономики края.

IX (XII) Incerti panegyricus Constantino Augusto dictus (конец лета - начало осени 313 г.).

Основная тема: прославление победы Константина над Максенцием и франкскими племенами.

X (IV) Nasarii panegyricus Constantino Augusto dictus (1 марта 321 г.).

Основная тема: прославление победы Константина над Максенцием.

XI (III) Claudii Mamertini gratiarum actio de consulatu suo Juliano imperatori (1 января 362 г.).

Основная тема: благодарность оратора за получение им консульского звания и за возрождение Галльских провинций. [212]

XII (II) Latini Pacati Drcpanii panegyricus Theodosio Augusto dictus (июнь - сентябрь 389 г.).

Основная тема: прославление победы Феодосия над Магном Максимом и благодарность за прекращение гражданских войн.

Pan. Lat. XI был произнесен в Константинополе, Pan. Lat. X и XII – в Риме, остальные речи – в Галлии: Pan. Lat. II, III, IV. VII, VIII, IX – в Августе Треверов. Pan. Lat. V – в Августодуне.

Простое перечисление тем панегириков показывает, сколь большой интерес представляют они для исследователей истории поздней Римской империи. Перед нами открывается драматическая история Галльских провинций в течение столетия, охватывающего перипетии борьбы императоров за власть, сражения с варварами, попытки центральной власти стабилизировать экономическую и политическую жизнь империи. Но прежде чем говорить о том, насколько можно доверять многочисленным фактам и свидетельствам, которые содержатся в тексте галльских панегириков, следует сказать о самих авторах. Пятерых панегиристов мы знаем по имени – это Мамертин (автор Pan. Lat. II и III), Евмений (Pan. Lat. V), Назарий (Pan. Lat. X), Клавдий Мамертин (Pan. Lat. XI) ⁸ и Латин Пакат Дрепаний (Pan. Lat. XII); авторы остальных речей анонимны. Попытки установить авторство безымянных речей предпринимались неоднократно, и разброс мнений исследователей необычайно широк: от гипотезы о принадлежности всех анонимных панегириков Евмению ⁹ до утверждения, что каждая из речей принадлежит отдельному автору (что, между прочим, согласуется с данными рукописной традиции, объединяющей Pan. Lat. II-VIII под общим заголовком Panegyrici diversorum VII) ¹⁰.

Традиционные методы анализа (сопоставление биографических данных, наличие или отсутствие определенных исторических и мифологических примеров, авторский стиль, лексика, ориентация на определенные литературные образцы, анализ излюбленных автором риторических приемов, совпадение ряда мест в панегириках и т. д.) позволили с определенностью установить лишь то, что Евмений не был автором анонимных панегириков. Для решения вопроса о том, принадлежат ли безымянные речи одному или нескольким авторам, потребовалась новая методика, основанная на количественном анализе текстов на уровне грамматических классов слов: осуществить такой анализ можно лишь с помощью ЭВМ. Примененная автором этих строк методика позволила установить, что каждый из панегириков (IV, VI, VII, VIII и IX) принадлежит отдельному автору ¹¹.

Кем же были галльские панегиристы? Как отмечалось выше, все они – жители или уроженцы Галлии, галло-римляне, впитавшие римскую культуру и образование. Многие из них были преподавателями в известных риторских школах Августодуна, Августы Треверов и Бурдигалы; некоторые (авторы речей ІІ-ІІІ, IV, V, VII) в течение ряда лет служили чиновниками в императорской канцелярии; крупным чиновником был автор Pan. Lat. XI.

По своим религиозным взглядам авторы речей II-IX – несомненные язычники, воспитанные в традициях греко-римской религии; Назарий был христианином; Клавдий Мамертин исповедовал принципы неоплатонизма. О взглядах Паката с определенностью можно сказать лишь то, что он не был христианином; возможно, он так же, как и Клавдий Мамертин, был неоплатоником, но последовательнее всего панегирист придерживался культа императора. В философском плане все речи в большей или меньшей степени выдержаны в духе стоицизма.

Все авторы панегириков занимали довольно высокое социальное положение, а Клавдий Мамертин и Пакат принадлежали к верхушке галло-римского общества; ораторы имели прочные связи с высшим чиновничеством провинции, а некоторые были лично знакомы с императором (авторы Pan. Lat. II-IIL IV. V, XI, XII). Все ораторы были высокообразованными людьми, знакомыми с римской историей и перипетиями текущих событий, что [213] позволяло им с блеском выполнять социальный заказ – произносить речи на заданную тему под определенным углом зрения.

Галльские панегирики – это прежде всего литературные произведения, имевшие давние традиции в античном мире и следующие строгим канонам жанра, предполагающего прежде всего восхваление адресата речи. Поэтому может возникнуть ложное впечатление, будто панегирики не содержат ничего, кроме разнообразной и изощренной лести, в угоду которой подтасовываются те или иные факты ¹². В ряде случаев это действительно так, однако при более пристальном анализе речей выясняется, что в подавляющем большинстве случае панегирики содержат вполне достоверную информацию. Иное дело, что в силу особенностей литературного жанра достоверность фактического материала затуманена, и достоверный факт подается, в подавляющем большинстве случаев, в таком контексте, что его истинный смысл не очевиден, поскольку истина часто оказывается неприемлемой для императора – адресата речи (это хорошо видно в речах, посвященных императору Константину – Pan. Lat. VI-Х). Помимо достоверной информации речи галльских ораторов содержат много неточных и спорных свидетельств, которые столь же важны, как и достоверные факты: ведь любая неточность, искажение или умолчание являются нарочитыми и потому носят программный характер. При этом прямые программные заявления крайне редки (Pan. Lat. II. 3.3-4; VI. 14.1; XI. 13.3), поскольку литературная форма изначально предполагает не изложение благих советов, а прославление деяний адресата панегирика. Гораздо чаще желательность проведения определенной политики внушается императору исподволь, с помощью умелой компоновки и освещения фактов.

Задачи панегириков определялись императором прямо или косвенно: оратор учитывал возможные пожелания императора или получал указания от представителя императорской администрации. Тем не менее конкретная разработка способов воплощения целей императора в жизнь либо полностью, либо в большей мере принадлежала самим панегиристам. При этом ораторы находили возможность высказать (конечно, в осторожной форме) и свое отношение по тому или иному поводу, если их взгляды не совпадали с пропагандируемой ими точкой зрения (например, Pan. Lat. II.14.1; III.12.2, 14.3 etc.). Как показывает анализ содержащейся в панегириках информации, речи галльских ораторов отражали интересы той части крупной земельной аристократии Галльских провинций, которая выступала против сепаратизма и гражданских войн, требуя от центральной власти проведения эффективной внутренней и внешней политики. Предполагалось, что император должен быть наделен такими качествами, как справедливость, щедрость, умеренность, доблесть и милосердие.

Очень занимательна беллетристическая сторона галльских панегириков. Так, например, они позволяют внести определенные коррективы в жизнеописание императора Максимиана Геркулия и вскрыть характер его отношений с Константином I (Pan. Lat. II-IX). Интересна сюжетная линия Максенций – Константин, где прослежены перипетии их борьбы за власть, которая завершилась схваткой на Мульвиевом мосту (Pan. Lat. ІХ-Х). Третья пара политических соперников – Феодосии и Магн Максим: их взаимоотношения подробно описываются в последней речи сборника. Кроме того, в соответствии с требованиями жанра панегиристы насыщают свои речи многочисленными мифологическими сюжетами и рассказами о знаменитых исторических деятелях древности (Ксерксе, Ганнибале, Александре Македонском, Юлии Цезаре, Сулле и др.). Запоминается яркое описание процедуры выборов в республиканском Риме и связанный с этим анекдот о выборах Красса (Pan. Lat. XI), а также рассказ о божественном явлении Константину, не совпадающий с общепринятой церковной версией (Pan. Lat. X). Галльские панегирики представляют интерес для исследователя не только благодаря содержащемуся в них богатому фактическому материалу, но и благодаря своеобразному истолкованию излагаемых фактов.

Вниманию читателей предлагаются четыре речи сборника XII Panegyrici Latini, посвященные императорам Максимиану (III), Констанцию (IV), Максимиану и Константину (VI) и Константину (IX). Почему выбраны именно эти панегирики? Прежде всего, они изобилуют интереснейшими фактами из истории позднего Рима. Определенную трудность для исследователя (и читателя) составляет то обстоятельство, что панегирики содержат большое число намеков и иносказаний, живо воспринимавшихся современниками, но не всегда понятных нам. Отобранные речи, кроме того, дают представление о двух основных типах [214] построения хвалебных речей: согласно одному, материал располагается в строго хронологическом порядке, согласно другому – оратор группирует материал по темам, объединенным общей оценкой. Первому типу соответствуют речи IV и IX (а также Pan. Lat. II, VII, X, XII); второму – речи III и VI (а также Pan. Lat. V, VIII, XI). В Pan. Lat. III, например, материал расположен таким образом, что все подвиги и добродетели императоров включены в две рубрики: Счастье (Felicitas) и Благочестие (Pietas); в Pan. Lat. VI сначала воздаются хвалы основным добродетелям Константина, затем прославляются подвиги Максимиана, а в заключительной части речи подробно описываются совместные деяния обоих императоров.

Что касается Pan. Lat. IX, то, как и Pan. Lat. XII, он служит примером произведений панегирического жанра, совмещающих в себе хвалебную и порицательную речи: прекрасные душевные качества и славные деяния прославляемого лица (в данном случае – Константина) противопоставляются гнусным порокам и преступлениям его политического противника (Максенция). Кроме того, ряд мест в Pan. Lat. IX (что характерно для всех поздних панегириков) напрямую перекликается с текстом Pan. Lat. IV (ср., например, ІХ.25.2. - ІV.8, 9.5, 17-20; 1Х.19.6. – ІV.19.3; ІХ.22.6. - ІV.5.І).

В заключение хотелось бы сказать несколько слов о принципах перевода галльских панегириков на русский язык. Для этих речей как произведений определенного литературного жанра характерна ритмизованная периодическая речь, представляющая собой нескончаемую цепь сложных предложений, в которых придаточное либо ставится впереди главного (управляющего), либо одно или несколько придаточных вводятся в состав главного предложения. Самый большой период, состоящий из 121(!) слова, удалось создать автору Pan. Lat. II: видимо, лишь в такой фразе можно было, по мнению оратора, описать многочисленные заслуги Максимиана в качестве соправителя Диоклетиана. Любопытно, что практически во всех галльских панегириках содержание максимального по объему предложения совпадает или напрямую связано с основной темой речи в целом. Например, если Pan. Lat. Ill посвящен прославлению соправителей Диоклетиана и Максимиана, то в наибольшем предложении (92 слова) описывается божественная поддержка, оказываемая этим императорам. В Pan. Lat. IV прославляются победы Констанция над британским узурпатором Аллектом, а в наибольшем предложении (74 слова) описываются мятеж предшественника Аллекта Караузия и его многочисленные союзники; одна из основных тем Pan. Lat. IX – прославление победы Константина над Максенцием, а тема наибольшего предложения речи (71 слово) – описание страха Максенция перед Константином ¹³. Хотя при переводе я стремилась по возможности сохранить особенности авторского стиля того или иного панегириста, тем не менее, в ряде случаев представлялось необходимым делить латинскую фразу на несколько более коротких русских предложений.

Комментарии

1. С него была снята еще одна утраченная копия Bertinensis, хранившаяся в библиотеке бенедиктинского аббатства Сан-Бертен.

2. Титульный лист этого издания с указанием выходных данных не сохранился. Издание было осуществлено Франциском Путеоланом.

3. Panegyriques Latins. 3 vol. Texte etabli et trad. par. Ed. Galletier. P., 1949-1955.

4. Pichon R. Derniers ecrivains profanes. P., 1886. P. 289-290.

5. Pan. Lat. II. 4 – пер. H. A. Машкина в кн.: Машкин Н. А. История древнего Рима. М., 1949. С. 593; Pan. Lat. IV. 1.4; 8.4; 9.1; 21.1; VIII.4.4-12 (с пропусками) – в кн.: Хрестоматия по истории древнего Рима / Под ред. С. Л. Утченко. М. 1962. С. 567 сл.; Pan. Lat. V.l-5; 9-21 – пер. М.Е. Грабарь-Пассек в кн.: Памятники античного и эпистолярного искусства II-V вв. М., 1964. С. 116-124; Pan. Lat. III.18; XI.4; 19; XII.20.4 – пер. М. Е. Грабарь-Пассек в кн.: История римской литературы / Под ред. С. И. Соболевского, М. Е. Грабарь-Пассек. Ф. А. Петровского. Т. 2. М., 1962. С. 403 слл.

6. В скобках указан порядковый номер, под которым данная речь идет в списке панегириков в рукописной традиции. В ряде изданий традиционная нумерация панегириков сохраняется.

7. Датировка речей в подавляющем большинстве случаев легко устанавливается из текста самих панегириков, содержащих много твердо установленных исторических фактов; в ряде случаев проводится сопоставление данных панегириков со свидетельствами других источников.

8. Некоторые исследователи (Allard P. Julien l'Apostat. Т. 3. Р., 1903. Р. 375; Panegyriques Latins. Т. 3. Р. 3; The Prosopography of the Later Roman empire. V. I / By A. H. M. Jones. J. R. Martindale. J. Morris. Cambr., 1971. P. 540) полагают, что он был сыном или внуком автора первых двух панегириков, однако надежных подтверждений этой гипотезы нет.

9. Seeck О. Studien zur Geschichte Diocletians und Constantins // JPh. 1888. Jg. 34. S. 713-725.

10. В некоторых рукописях встречается заглавие Panegyrici diversorum VIII.

11. Шабага И. Ю. Опыт исследования галльских панегириков количественными методами // ВДИ. 1993. № 3. С. 147-161.

12. Приемы льстивого восхваления императоров галльскими панегиристами рассматриваются в статье: Шабага И. Ю. Галльские панегирики: искусство лести // ВДИ, 1995. № 4. С. 51-57.

13. При этом средняя длина предложений также довольно велика: в Pan. Lat. III она составляет 20, 7 слова, в Pan. Lat. IV – 22,8 слова, в Pan. Lat. VI – 20,9 слова, а в Pan. Lat. IX – 19 слов.

Текст воспроизведен по изданию: Panegyrici latini. Латинские панегирики // Вестник древней истории, № 3 (218). 1996