ТЕПЛОВ В.

Обзор внешних событий.

Македония.

I.

В начале декабря прошлого 1905 года в Софии собралась болгарская конференция по македонским делам, в которой принимало участие 296 делегатов, избранных от всей Болгарии. В программу конференции входило обсуждение дальнейшей деятельности в Македонии и изыскание способов для удовлетворения культурных нужд страны. Заключительная резолюция конференции гласила: «Ввиду того, что автономия Македонии и Адрианопольского вилайета является единственным практическим разрешением вопроса, которое может привести к успокоению балканских государств, конференция заявляет, что болгарская нация готова принести все жертвы для достижения этой цели. Являясь выразительницею глубокого негодования болгарского народа по поводу зверств, совершаемых греческими и сербскими четами, под охраной турецких властей, над болгарами, борющимися за автономию Македонии, конференция приглашает болгарское правительство принять соответствующие обстоятельствам меры. Конференция выражает благодарность всем лицам и корпорациям всех наций, работающим с целью добиться человеческих прав для своих братьев в Македонии и Адрианополе. Порицая междоусобную борьбу между вождями македонского движения, конференция советует им сплотиться на благо угнетенной страны».

Среди делегатов обнаружилось сильное желание, чтобы все партии принимали участие в контроле македонских организаций; для осуществления этого желания была создана [783] новая всемакедонская организация, под названием «Благодетельный союз», в состав центрального комитета которой вошли 15 человек — по 2 от семи существующих организаций и один социалист. Комитет будет собирать в Болгарии денежные суммы и обращать их в пользу македонцев с тем, однако, условием, чтобы революционеры действовали солидарно и отказались от денежных вымогательств и формирования чет.

Сосредоточение освободительного дела в одних руках давало повод предполагать, что болгары развернут отныне в Македонии более широкую деятельность, на самом же деле, на первый план выступили совсем другие элементы, тогда как Болгария приняла скорее сдержанное положение, быть может, в сознании опасности предпринять что-либо решительное в настоящий момент, когда естественная ее покровительница — Россия волею судеб временно лишена свободы действий.

В 1903 году выдвинулось вперед афинское общество «Эллинизмос», во главе которого стоит профессор Казазис. Он неутомимо читал ряд лекций о Фракии и Македонии и, опираясь на исторические моменты, а также на услужливую статистику национальности их жителей, изображал их, как преимущественно греческие, на которые греки имеют законное притязание, как на греческую долю наследства от разлагающейся будто бы Оттоманской империи. Цикл своих лекций о правах греков на Балканском полуострове и в Македонии в частности Казазис заключил речью, полною раздражения и презрительных выражений по адресу болгар: «этих коварных убийц, поджигателей, потомков татар и монголов». Он энергично выступил против идеи автономной Македонии; Македония, по его уверениям, принадлежит не македонцам, а преобладающему там, как и везде на востоке, греческому элементу.

Пропаганда общества «Эллинизмос» не замедлила принести плоды. Македонский капитан Аркудас, пробывший в Афинах несколько месяцев, мало-помалу собрал вокруг себя значительный отряд добровольцев, которые к весне должны были быть готовы, чтобы вооруженной силой противодействовать «болгарским насилиям и ужасам» в Македонии. В тех же видах был затем сформирован специальный критский отряд.

Захиревшие было под влиянием плачевного исхода греко-турецкой войны вожделения греческих политиканов стали [784] постепенно передаваться и в более широкие массы. Последний толчок к возбужденному настроению греческого народа дала опубликованная тогда французская Желтая книга. Греки находили, что полное пренебрежение эллинских стремлений со стороны французской дипломатии и ее заботливость о болгарских и сербских интересах заключали в себе предостережение греческому народу и указывали, что близка опасность окончательной утраты Македонии.

В начале 1904 года в Афинах образовался тайный македонский комитет: огромный приток в него пожертвований позволил ему организовать свои отделения во всех городах восточной и южной Македонии, развившие среди местного греческого населения лихорадочную деятельность. С наступлением весны в Македонию стали прибывать из Греции одна за другою вооруженные шайки, начавшие свои неистовства над местным христианским населением славянского происхождения. Еще, вероятно, свежо в памяти у всех воспоминание о резне в деревне Загоричанах, где консульским следствием обнаружено было 60 трупов — иные зверски изуродованных — беззащитных стариков, женщин и детей. В 1905 году вышла Красная книга, названная «Fin d’annee rouge» и заключающая в себе болгаро-македонский мартиролог за 1904-5 гг. На стр. 20-78 перечислено 1.039 болгар, убитых за этот период времени. Относительно каждой жертвы указано совершенно точно имя, место и день убийства; поэтому заподозрить Красную книгу в преувеличении невозможно. Увеличение числа болгарских жертв ставится в ней в прямую связь с усилением греческой пропаганды огнем и мечом, в подтверждение чего Красная книга приводит некоторые документы. Так она воспроизводит найденный на одном из убитых, около Водены, крестьян циркуляр за №160 так называемой «Эллино-македонской защиты». Этот документ гласил: «Если вы, крестьяне села Пожарска, не отправитесь к епископу Воденскому в течение 48 часов и не заявите ему письменно, что вы отказываетесь от болгарской схизмы и возвращаетесь в лоно православно-греческой церкви, то я немедленно казню тех десятерых заложников, которых я захватил в вашем селе, а затем приду в ваше село, в сопровождении сотни товарищей, только что прибывших из Греции, и не оставлю в нем живым не только что человека, а кошки».

Другой документ аналогичного характера подписан начальником банды Костой Акритасом (псевдоним [785] известного поручика греческой жандармской службы Спиро Милио) и обращен уже не к болгарам, а к главе румынской общины в Верии, Апостолу Хаджи-Гогу, и предписывает этому последнему, в пятидневный срок, под страхом смертной казни: 1) закрыть немедленно все румынские школы в Верии, Каливе и Доляне, 2) присоединиться к греческой церкви и 3) публично сжечь все богослужебные и школьные книги на румынском языке.

Эти данные подтверждались равным образом и из таких греческих источников, которые уже никак нельзя заподозрить в намерении очернить греков. Так, например, афинская газета «Пройя» от 23 февраля в статье «Борьба в Македонии» писала: «Борьба против болгар должна быть проведена наступающей весной вплоть до окончательного истребления всех македонских болгар; это для нас вопрос национальной чести; иначе болгары назовут нас трусами и прогонят из Македонии». Другая афинская газета, описывая гнусное убийство одного престарелого болгарского священника в Кастории, изображала это злодеяние в таких выражениях: «...Тогда к нему пришел один храбрец-грек и собственноручно казнил его в собственном доме».

После банд, находившихся под командою запасных офицеров греческой армии, вскоре образовались организованные и прекрасно вооруженные шайки под предводительством греческих офицеров, состоящих на действительной службе. Столкновение минувшей весною одной из таких шаек с турецкими регулярными войсками произвело огромную сенсацию, так как убитый в стычке предводитель четников оказался Павлом Меласом, двоюродным братом греческого министра-президента, братом депутата парламента и видным лицом афинского общества. Правительство при таких обстоятельствах могло лишь платонически отрицать свое участие в революционном движении в Македонии.

Положение болгар в Македонии было незавидно: всевозможные притеснения со стороны властей, грабеж со стороны войск, аресты учителей, закрытие школ, принуждение при народной переписи записываться греками, запрещение перехода под духовную власть экзархата — все это подавляло их национальное чувство, лишало свободы вероисповедания и образования. Затем, постоянная опасность от греческих банд препятствовала свободе труда и передвижений и подрывала в конец благосостояние. Загоричане, Зеленичево, Луковец, [786] и множество отдельных убийств окутали в траур и сделали нищими сотни болгарских семейств.

Под влиянием представлений держав, Порта несколько изменила свою политику и турецкие войска стали преследовать греческие банды более настойчиво, в результате явилось несколько стычек: несколько десятков «героев» было убито, остальные решили изменить тактику.

Признавая опасным и бесполезным бороться с турецкими войсками, они нашли более удобным оставить действия бандами и перейти к системе отдельных убийств — «скрыть греческий героизм (как выразился один из греческих журналистов) под маской тайного убийцы и без шума терроризировать и подавлять оболгарившиеся нации и принудить их оставаться спокойными». В тоже время высшее греческое духовенство и греческие консула в Македонии открыто поддерживали действующие в крае греческие четы и хранили для них в своих помещениях оружие и воинские припасы.

__________________________

II.

Взаимно противоположные интересы болгар, турок, греков и сербов создавали в Македонии на редкость подобранный фон, на котором резкими чертами была набросана картина яростного соперничества между всеми этими национальностями. Судьбе было угодно усилить еще более сложность местного положения, введя в него один лишний повод к раздору в виде куцо-влахского элемента в Македонии и Эпире, слабого численно — куцо-влахов не более 60,000 чел., — но за спиною которого стоит Румыния, поддерживаемая империею Гогенцоллернов.

Усилия некоторых энергичных агитаторов — вроде известного Апостола Маргарити — содействовали пробуждению у куцо-влахов национального самосознания, первым последствием чего явилось желание пользоваться в своих церквах румынским языком и на том же языке вести преподавание в своих школах. Вселенская патриархия, вместо разумной уступчивости такому желанию, вполне естественному для всякой народности, признала нужным отлучать от Церкви тех священников, которые, уступая просьбам своих прихожан, начали служить литургию на румынском языке. Когда же Мюрцштегская программа реформ признала [787] куцо-влахский элемент в качестве четвертой христианской народности Македонии, румыны выработали проект церковного обособления куцо-влахов.

В одной из моих предыдущих статей — «Международная морская демонстрация против Турции» — я подробно говорил, каким образом румынское правительство добилось обнародования султанского ираде, признававшего за живущими в Оттоманской империи куцо-влахами их собственную национальность и предоставившего им гражданские права, какими пользуются прочие немусульманские народности, а именно: употреблять свой язык в школах, совершать на том же языке богослужение, иметь мухтаров в своих общинах и представителей в административных советах вилайетов.

Велико было возбуждение греков, когда состоялось это султанское распоряжение, а вселенский патриарх прямо протестовал против ираде, заявив, что куцо-влахской общины или румынского вопроса в Македонии никогда не существовало.

В деле получения султанского ираде Россия оказала свою поддержку румынскому правительству.

В былые времена, когда для нас были ясны задачи наши на Ближнем Востоке и когда русская дипломатия не отягощала себя соглашениями с державами, преследующими там цели, диаметрально противоположные русским, Россия вела ряда войн и на костях своих солдат утверждала самостоятельность Молдавии и Валахии, — во времена последующие она значительно удалилась от первоначального пути.

Обращаясь к истории наших дипломатических сношений с Румынией, мы, оставаясь беспристрастными, не можем не видеть, что сами виноваты в том, что румынские политические деятели в большинстве проявляли мало склонности искать тесного сближения с Россиею. Причиною тому были не одни дипломатические интриги и старания Европы, или личные симпатии ныне царствующей в Румынии прусской династии, а мы сами, потому что многократно и настойчиво проявляли явное нежелание оказывать нашу поддержку национальным стремлениям румын.

Всякий раз, когда интересы Румынии и Австрии приходили в столкновение, как напр. в вопросе о судоходстве по Дунаю, мы поддерживали Австрию. Мы не желали пользоваться тем естественным антагонизмом, который [788] вызывается положением этих государств, и толкали Румынию в объятия Австрии.

В Трансильвании и Банате проживает свыше трех миллионов румын, громко и решительно протестующих против захватов мадьяризма и твердо отстаивающих свою народность. Но мы очень мало обращали внимания на вспышки национальных стремлений румын в этом направлении и вообще мало интересовались положением дел в Румынии.

Известный меморандум 14 мая 1881 года, подписанный 153 румынскими депутатами Трансильвании и Венгрии, вызвал ожесточенную полемику между мадьярскою и румынскою печатью. В Вене были сильно встревожены тем горячим сочувствием, с которым независимые румыны отнеслись к этому меморандуму.

Национальная борьба и антагонизм между румынами и мадьярами удостоверяются всеми беспристрастными наблюдателями и даже такими сочувствующими Австрии публицистами, как Лавелэ.

Действительно, чего может ожидать Румыния от Австрии, теснящей ее на Дунае и навязывающей ей свою экономическую эксплуатацию. Румыны не могут этого не понимать и, несмотря на все желание румынского правительства жить в ладу с Австриею, это течение официальной политики далеко не сочувственно народу, который живо интересуется судьбою своих соплеменников в Трансильвании и Банате.

В апреле 1884 года, когда австрийский наследник престола посетил Бухарест, официальные любезности приема не могли скрыть холодного отношения к гостю самого населения.

По случаю этого посещения, один из румынских публицистов («Quinze mois de regime liberale en Roumanie»): «Король Карл обменивается дружескими тостами и обнимается с австрийским принцем, но эти официальные поцелуи не изгладят в румынских сердцах тяжелого чувства, вызываемого в них австрийскою политикой в отношении Румынии».

Распоряжение бухарестской полиции, требовавшей по случаю приезда высокого гостя, чтобы двери и окна домов города были украшены австрийскими флагами, вызвало уличные демонстрации и беспорядки среди студентов, протестовавших против выставки австрийских флагов.

Официальная политика стушевывала и всячески замазывала такие проявления национального чувства. Но уничтожить, [789] вытравить его она не могла, как усердно над этой задачей ни работали европейские дипломаты.

Особенно, и не без успеха, агитировала против России в Бухаресте Англия, представители которой пугали румынских политиков призраком панславизма.

При царе Алексее Михайловиче Молдавия искала спасения и подданства России; в Тильзите Наполеон предлагал нам Дунайские княжества. Россия не желала их присоединения и создала постепенно из Молдавии и Валахии Румынию. Они соединились в 1859 году, несмотря на протесты Англии. Благодаря же нашей последней войне с Турцией, Румыния, сражавшаяся рядом с нами под Плевной, обратилась в независимое королевство.

Чувство благодарности в политике, конечно, играет весьма скромную роль — взаимные интересы прочнее всякого рода иных побуждений соединяют народы. Такие именно реальные интересы и связывают нас с румынами. Если же эти последние несколько и отшатывались затем от нас, то это отчасти происходило от готовности нашей всем жертвовать ради соглашения с Австрией. Пора нам понять, что всякое такое соглашение только подрывает наше влияние и положение на Балканском полуострове и что, ради сомнительной дружбы с Австрией, мы не должны отказывать в поддержке национальным стремлениям всех балканских народов, сумев найти те рамки, в которых они могли бы, не мешая друг другу, развивать свою национальную деятельность.

Если бы наша дипломатия была проникнута не космополитическим, а русским народным духом, она, вероятно, так и поступала бы. К сожалению, действительность показывает иное. Дипломатическое наше ведомство и при новом руководителе обнаруживает общую, увы, русским теоретикам склонность стремиться к осуществлению, прежде всего, не более близких, непосредственных идеалов, а наиболее отдаленных. Так, судя по зловещим слухам, уже появившимся в печати, оно носится теперь с идеею соглашения с Англией, этим, в сущности, нашим непримиримым врагом, причинившим нам столько горя, стоявшим нам повсюду поперек дороги, искусно завлекшим нас в им же подготовленную японскую западню, раздувавшим у нас пламя внутренней революции и почти в конец нас разорившим. Неуклонно преследуя свои собственные интересы, не останавливаясь ни перед какими [790] этическими соображениями, Англии всегда удавалось находить иностранных дипломатов, которые поддавались ее гипнозу, что лишний раз доказывает, что, как человек, умеющий хотеть, подчиняет себе человека с расплывчатым характером, так и держава с ясно определенной политической программой и твердой волей осуществить ее во что бы то ни стало, всегда заставит плясать под свою дудку иностранных деятелей, постоянно колеблющихся и увлекающихся туманными целями всемирного блага и несуществующего братства народов. Достигнув неслыханного умаления своего политического соперника, оказавшегося не по временам благодушным, Великобритания, без сомнения, добивается теперь соглашения с ним, но по ей свойственному фасону, — как плющ, который обвивается вокруг могучего некогда дуба, чтобы высосать последние остающиеся в нем соки. Едва ли, потому, скажет русский народ спасибо тому русскому дипломату, который, поддаваясь личным своим симпатиям, скрепит своею подписью акт, подтверждающий такое соглашение и сулящий России новые узы, вдобавок к тем, какие и без того опутывают тело, хотя и поверженного, но все еще внушающего страх богатыря.

__________________________

III.

Счастливое отступление от обычной политики по отношению к румынам было сделано еще при предшественнике г. Извольского, графе Ламздорфе и выразилось в давлении, оказанном русским представителем в Константинополе с целью сделать Порту более сговорчивою по отношению к румынским домогательствам в Македонии. Затем оно проявилось и в русском посредничестве по долго тянувшемуся греко-румынскому конфликту.

Из документов, опубликованных в греческой Белой книге, видно, что для разрешения конфликта с Румыниею греческое правительство последовательно обращалось к посредничеству Австро-Венгрии, Франции и России. Посредничество гр. Голуховского оказалось, однако, безрезультатным. Франция, ввиду того, что со стороны Румынии не поступило заявления о желательности посредничества третьей державы, совершенно отказалась исполнить просьбу Греции, русское же посредничество постигла участь австрийского.

Греческий министр иностранных дел, Скузес, в письме [791] греческому посланнику в Париже, Делианису, писал: «В октябре месяце русский посланник посетил моего предшественника Ралли и сообщил ему, что он уполномочен графом Ламздорфом предложить ему, на основании ст. 3-й гаагской конференции о международных пререканиях, чтобы греческое правительство уполномочило своего посланника в Петербурге Аргиропуло принять участие в совещаниях, под председательством гр. Ламздорфа и с участием румынского посланника в Петербурге, для обмена мыслей об окончательном улажении греко-румынского спора».

Далее, в этом письме говорится, что Ралли заявил русскому посланнику, что прежде, чем ответить на его предложение, он желал бы знать, насколько Румыния склонна придерживаться более или менее примирительного образа действий и даст ли она Греции удовлетворение за случившиеся в Румынии происшествия. Вопрос оставался открытым до возвращения в Афины уехавшего в отпуск русского посланника, сообщившего по своем возвращении греческому министру иностранных дел, что из полученного ответа румынского министерства иностранных дел видно, что не настал еще благоприятный момент для разрешения спора, так как Румыния продолжает придерживаться прежнего образа действий. Не находя возможным входить в оценку политики румынского правительства по этому вопросу и, с другой стороны, считаясь с фактом, что Румыния отклонила предложение дружеского посредничества, русское правительство — заявил посланник — считает свою миссию оконченной.

Так закончилась первая попытка посредничества России в греко-румынском конфликте, позднее была сделана вторая: министр Лаговари уведомил русское правительство, что Румыния готова примириться с Грецией на следующих двух условиях: во-первых, чтобы Греция приняла серьезные меры против разбойничьих шаек, которые формируются на ее территории, потом переходят границу, появляясь в Македонии, а во-вторых, чтобы Греция повлияла на вселенского патриарха в смысле признания им султанского ираде относительно живущих в Македонии куцо-влахов. Вне этих двух условий примирение абсолютно невозможно.

Греция не приняла румынских условий, и дипломатические сношения были прерваны: греческие подданные, проживающие в Румынии, были поставлены под покровительство русской миссии в Бухаресте, румынские подданные, проживающие в Греции — под защиту итальянской миссии в Афинах. [792]

В начале текущего года румынская миссия в Константинополе, поддерживаемая в своих настояниях посольствами некоторых великих держав, добилась от Порты отправления в Эпир специальной комиссии, чтобы на месте исследовать основательность румынских жалоб на эпирских греков.

Румынское правительство заявляло: 1) что греческие банды угрозами и насилиями терроризировали румынское местное население и 2) что одна греческая банда сожгла румынскую школу в Вовузи и разрушила другую в Палеосильоне. Судя по удивительному результату расследования, добытому комиссиею по первому пункту, причем комиссия заверяет, что нигде в Эпире не нашла куцо-влахских поселений, а встретила лишь нескольких румын, переселившихся из Бухареста, можно отнестись с некоторым недоверием к заключению столь правдивой комиссии и по второму пункту. Заключение это гласило, что школы в обеих деревнях были уничтожены самими румынами, одна потому, что грозила рухнуть, а другая сожжена нарочно, чтобы произвести во что бы то ни стало скандал и иметь законный предлог не производить в ней занятий, так как с начала нынешнего учебного года в школе будто бы был только один ученик и учитель принужден был бросить занятия и уехать в Янину.

Греция сделала попытку непосредственно столковаться с Румынией. Греческий генеральный консул в Филиппополе был уполномочен своим правительством начать переговоры с правительством румынским о мирном разрешении давнего конфликта между обоими королевствами, уже приведшего, как сказано выше, к разрыву между ними дипломатических сношений. Для этой цели генеральный консул прибыл в Бухарест. На первые его шаги румынское правительство ответило ему следующими условиями, заявив, что если они будут приняты греческим правительством, то Румыния готова возобновить прерванные дипломатические отношения с Грецией:

1) Удаление всех греческих чет из Македонии и формальное обязательство греческого правительства ни под каким видом не допускать впредь перехода таких чет из Греции в Македонию.

2) Признание со стороны константинопольского патриарха султанского ираде, официально признавшего румынскую народность в Македонии, а также признание со стороны [793] греческой церкви румынских священников в Македонии, служащих в церквах румынских общин на румынском языке.

3) Предоставление румынам полной свободы для открытия румынских школ в Македонии.

Эти условия бухарестский кабинет сообщил всем европейским великим державам.

Дипломатические переговоры не повели, однако, ни к чему: Афинский кабинет уклонился от прямого ответа за византийским объяснением, что вселенский патриарх лицо независимое и повлиять на него кабинет не в силах. По первому же пункту условий греческое правительство ссылалось на то, что Македония — турецкая территория, а не греческая, и, следовательно, за четами должно наблюдать турецкое правительство, которое и ответственно за порядок в своей стране, а отнюдь не греческое, которое не имеет никакой физической возможности брать на себя ответственность за порядки в Македонии.

В тоже время греческая печать разразилась угрозами не только по адресу болгар и македонских куцовлахов, но предостерегала даже «бухарестские романизованные международные отбросы», что и Румыния не гарантирует им безопасности и что за оскорбления, наносимые грекам, их всюду может найти кинжал или пуля.

Ответом на такие планы лиц, присвоивших себе наименование «македонских мстителей», был королевский декрет в Румынии от 8-го июля: декретом предписывалось прекратить торговые сношения с Грецией; кроме того, греческие подданные в пределах королевства облагаются двойным налогом на имущество, а торговые и ремесленные патенты увеличиваются для них в три раза.

Вообще, можно сказать, что на наших глазах совершилась на Балканском полуострове полная перемена декораций.

Исконный враг мусульман, Греция, до своей последней войны с Турциею лишь теоретически претендовала на Македонию, былую составную часть царства Александра Македонского; после же войны она решила направить государственную ладью совсем в другое русло, дабы дружбою с своим прежним заклятым врагом развязать себе руки на Балканском полуострове.

Султан очень охотно сблизился с Грецией, видя в ней полезный противовес, ослабляющий для Турции славянскую опасность. В 1904 году их отношения были настолько близки [794] и интимны, что в константинопольских дипломатических кругах были убеждены в существовании союзного договора между двумя государствами.

Отвращение султана к писаным конвенциям делало слух этот маловероятным, но факты ясно доказывали, что обе стороны были тесно связаны. Официальные и официозные представители греков пользовались свободным доступом в Ильдиз-киоск, где они всегда были желанными гостями.

Члены королевской греческой семьи, до тех пор постоянно воздерживавшиеся от посещения турецкой столицы, прибыли в Константинополь, и султан устроил им горячий прием.

Возросло также влияние вселенского патриарха и, если верить корреспонденту агентства «Information», из патриархии, с молчаливого согласия султана и великого визиря, шла организация греческого движения в Македонии и от нее митрополиты этой страны получали точные инструкции по поводу оказания помощи — материальной и нравственной — греческим шайкам, которые находили в греческих монастырях приют и убежище в случае нужды. Так была, по словам корреспондента, организована истребительная война против куцо-влахов и болгар. Турецкие же власти и солдаты не только равнодушно смотрели на все, что проделывали греческие четы, но весьма часто открыто принимали их сторону.

Не довольствуясь содействием своего бывшего врага, Греция, по-видимому, приобрела себе еще новую союзницу. По крайней мере, из римских источников сообщали в конце мая нынешнего года, что между императором Францем-Иосифом и королем эллинов состоялось тайное соглашение, в силу которого Австрия согласна признать будто бы весь Битольский вилайет входящим в сферу влияния Греции; Греция же признает такие же права за Австрией на Скутарийский вилайет и на Македонию до Салоник. Быть может, известие это в некоторых своих частях и грешит против точности; остается несомненным факт постепенного движения Австрии на юго-восток и с каждым днем становится все более очевидным то, что с самого начала было ясно всем сколько-нибудь знакомым с восточным вопросом, что Мюрцштегским соглашением, равно как и предыдущим соглашением 1897 года о соблюдении status quo были связаны руки только нам, Австрия же широко развила свою наступательную политику, и не то важно, что Австрия наступала [795] (она наступала бы и без Мюрцштегского соглашения), а важно то, что она наступала с нашего молчаливого благословения; южные славяне никогда не простят нам соглашения к исконным врагом славянства.

В этом отношении заслуживает внимания появившаяся в софийском дворцовом органе «Вечерна Пошта» статья главного редактора Радева, посвященная резкой критике австрийской политики на Балканском полуострове. На заявление графа Голуховского, что Австрия будто бы «чужда всякого эгоизма и не имеет намерения расширять свою территорию», Радев возражает:

«Есть ли эгоизм более суровый, более тиранический, более недостойный великой культурной державы, чем тот, который Австрия проявила по отношению к братскому нам сербскому народу, стремясь навязать ему убийственную вассальность, посредством шантажа своих тайных агентов и таможенного террора? Не была ли в последнее время возмущена вся Европа циничной алчностью австрийской дипломатии, которая хочет заставить сербов купить никуда не годные пушки завода Шкода, которому само австрийское военное министерство не решается давать своих заказов?

Что касается бескорыстия Австрии в деле введения реформ в Македонии, столь торжественно провозглашенного графом Голуховским, то мы не можем не отнестись к нему с полным недоверием. Это недоверие к Австрии — не только стихийное чувство, общее всем южным славянам, которые инстинктивно пришли к верному заключению, отвечающему многочисленным историческим фактам прошлого, это недоверие есть еще и результат нынешнего образа ее действий в Македонии.

И действительно, если Австрия не преследует корыстных целей в Македонии, если она не имеет завоевательных планов, то чем объяснить, что она настояла на том, чтобы Македонии были даны лишь ничтожные февральские реформы, что она противится всем предложениям о расширении этих реформ, разжигает пламя вражды между народностями, что она поощряет турок к совершению насилий, что, наконец, она — источник всех клевет на македонское население и всех ложных сведений об истинном положении дел в областях, где вводятся реформы?

Австрийские дипломаты постоянно обижаются на нас за то, что мы с подозрением относимся к их действиям. Да, мы считаем их врагами, самыми жестокими, самыми [796] опасными, самыми коварными врагами! Но, если наши опасения неверны, почему Австрия не опровергнет их своими поступками? Разве с тех пор, как Австрия впилась в Македонию и добилась могущественнейшего влияния на турецкие власти, ей все еще не представлялось возможности доказать нам, что она нас не преследует, не вредит нам, что она не интригует против нас? Да мало ли было случаев за три года, когда Австрия могла бы убедить нас, что мы несправедливо и неосновательно подозреваем ее? Таких случаев было много, но Австрия не захотела воспользоваться ими. Напротив, ее образ действий с каждым днем усиливает и делает непоколебимее и страстнее наши подозрения по отношению к ней. Перед нами — неоспоримый факт; с того дня как Австрия сделалась всесильною в Македонии, т.е. с самого начала введения реформ, болгарскому населению в Македонии наносятся самые тяжкие удары. Дело реформ — грозная, убийственная машина, направленная против болгарского культурного дела, против болгарского духа, даже против нашего физического существования в Македонии. Это достигается при помощи турок и греков, но Австрия — их вдохновительница, руководительница и покровительница, Австрия — интеллектуальный убийца болгарского народа в Македонии... И если мы не в силах сказать Австрии «Руки прочь!», то мы громко, перед Европой, — перед всем культурным человечеством восклицаем, что народная совесть болгар обвиняет ее во всех несчастиях Македонии!».

__________________________

IV.

Борьба, начатая греками с болгарским и куцо-влахским населением Македонии ознаменовалась самыми возмутительными убийствами и разбоями, достойными столь препрославленных в свое время башибузуков. Приведу лишь два примера. Десять куцо-влахских семей, отправлявшихся под защитою сорока турецких солдат на ярмарку, подверглись около Гревены нападению греческой шайки, состоящей из 200 человек и бывшей под командою двух офицеров эллинской армии Геннадия и Кокиноса. 60 куцо-влахов с женщинами и детьми были расстреляны, остальные подвергнуты разным истязаниям; оставшиеся в живых женщины были обесчещены, трупы осквернены. Из защищавшей куцо-влахов турецкой полуроты убиты 7 солдат и тяжело ранены офицер и 8 солдат. [797]

Через несколько дней после этого злодеяния греческая чета из 40 человек, в сопровождении трех турок, вторглась в болгарское село Крепешино, Флоринской казы, и схватила местного болгарского священника о. Янчо и его сына Христо. Греки вырвали священнику бороду, затем отрезали руки, нос, язык и только после этого отрубили ему голову; покончив с отцом, греки принялись за сына, которому нанесли кинжалами девять глубоких и смертельных ран.

Такие приемы эллинской пропаганды были заклеймены даже сочувствующим грекам английским парламентом. Характерно, что один из ораторов уклонился от сообщения подробностей о греческих подвигах в Македонии, «так как для этого потребовалось бы закрытое заседание».

Легко себе представить, какое впечатление производили в Болгарии известия о греческих неистовствах в Македонии в связи с общим положением дела в этой стране, с которою Болгарию соединяет столько интересов. Негодующее возбуждение болгар, постепенно разгораясь, разразилось сначала антигреческими демонстрациями, а потом кровавыми столкновениями между греками и болгарами.

Антигреческие демонстрации приняли наиболее крупные размеры в Филиппополе; с утра до вечера по городу ходили толпы под предводительством агитаторов из македонских патриотов, взывавших к мести за истребление болгар в Македонии греческими четами. Все пять греческих церквей, находящиеся в городе, были насильственным образом заняты болгарами, в домах греческого квартала перебиты стекла. Более 60 лавок, принадлежавших грекам, были разгромлены, а товары уничтожены. Толпа захватила две школы и разграбила клуб и некоторые другие греческие учреждения. Греческое генеральное консульство уцелело лишь потому, что охранялось войсками. Подобные же беспорядки происходили в Бургасе и Станимахе и сопровождались точно также разгромом греческих церквей, клубов, школ, причем дело не обошлось без человеческих жертв.

23-го июля в Софии состоялся грандиозный антигреческий митинг, в котором участвовали до 20,000 человек. В принятой собравшимися резолюции было постановлено требовать, чтобы правительство: 1) прервало дипломатические сношения с Грецией, 2) уволило всех греков, состоящих на службе в правительственных учреждениях, а также в войсках, 3) изгнало греческих епископов и преподавателей, сеющих смуту и вражду к болгарам, 4) послало великим [798] державам ноту, в которой показало бы им, что вандализм греков переходит всякие границы и что болгарский народ слагает с себя всякую ответственность за роковые последствия.

Собрание постановило также предложить болгарскому народу бойкотировать греческую торговлю.

После митинга, толпа произвела внушительную манифестацию. Небольшая кучка манифестантов направилась к зданию греческого дипломатического агентства. Ведущие к последнему улицы было заняты отрядами кавалерии и жандармов. Войска, после предложения остановиться, сделали залп на воздух. В последовавшем затем столкновении толпы с патрулями, три манифестанта были легко ранены сабельными ударами, один жандарм — камнем. После сочувственных манифестаций пред помещением представителей России, Англии, Франции, Румынии, толпа мирно разошлась. Греческое дипломатическое агентство и. греческая церковь охранялись сильными отрядами войска.

В Станимахе антигреческий митинг сопровождался беспорядками, в продолжение которых несколько человек было ранено.

День ото дня движение против греков принимало все более тревожный характер. В Рущуке и Карнабате состоялись многочисленные митинги, во время которых отдельные группы болгар бросали камни в греческие дома.

Погромы греков произошли также в Варне, Филиппополе, Бургасе, Пещере, Татар-Базарджике, Каварне, Бальчике и в других местах.

Болгарское правительство принимало энергичные меры к подавлению беспорядков, но положение его становилось все более и более затруднительным, так как болгары повсюду заявляли, что будут продолжать устраивать манифестации, пока Европа не прекратит бесчинства греческих четников в Македонии.

Апогеем беспорядков было то, что произошло в Анхиале, городке, расположенном на берегу Черного моря.

За последнее время жители приморских городов Анхиаля, Созополя и Мессембрии, большинство населения которых составляют греки, постановили действовать против болгар оружием, в случае каких-либо враждебных демонстраций с их стороны. Неизвестно, каким путем и откуда греки добыли большое количество оружия и боевых припасов; полагают, что все это было доставлено греческими парусными [799] судами. Близ Анхиаля находится монастырь Св. Георгия, по поводу которого между греками и болгарами идет спор; в недавнее время греки обратили его в громадный склад оружия и военных припасов. Правительство узнало о том и небольшой отряд, заняв монастырь, конфисковал склад. Вместе с тем, болгарским духовным властям было поручено временное управление монастырем, впредь до окончательного разрешения принципиального спора. Крестьяне из окрестных болгарских деревень, которым греки до тех пор запрещали паломничество в названный монастырь, пожелали воспользоваться настоящим положением дел, чтобы поклониться монастырским святыням. Греки из Анхиаля стали тогда устраивать на дороге засады, чтобы не допустить крестьян в монастырь, причем стреляли в них из ружей, что возмутило крестьян и подготовило последующий взрыв болгарского недовольства.

30 июля был созван в Анхиале митинг, к участию в котором были приглашены болгары из окрестных селений; между тем, вооруженные греки заняли городские окрестности с целью воспрепятствовать болгарам проникнуть в город. И вот, когда на рассвете болгары нескольких деревень направлялись на митинг, греки открыли по ним стрельбу, ранив двух человек. Болгары вынуждены были удалиться, но вскоре возвратились уже с оружием, и у входа в Анхиаль началось настоящее сражение, окончившееся отступлением греков в город, где они и скрылись в нескольких зданиях, особенно в церкви, в которой у них было сложено в большом количестве оружие и военные припасы, и где они забаррикадировались. Скоро на улицах Анхиаля началась страшная перестрелка. Небольшому жандармскому отряду удалось рассеять лишь часть нападавших, так как пальба несколько раз заставляла его отступать. Бой длился до 8 часов вечера. Губернатор тщетно приглашал греков прекратить стрельбу с церковной колокольни и с крыш других зданий и сдаться. На каждое обращение губернатора греки отвечали залпами. Тем временем в одном из домов возник пожар. Дул сильный ветер и, благодаря тому, что большинство анхиальских домов построено из дерева, пожар распространился с страшной быстротой и охватил почти весь город. Губернатор снова стал просить укрывшихся в церкви греков прекратить стрельбу и дать возможность приступить к тушению пожара и спасанию имущества, но греки отвечали лишь [800] выстрелами, — сдались же они только тогда, когда израсходовали свои патроны и когда прибыл из Карнабата значительный отряд бургасского гарнизона. Пожар удалось затушить лишь на следующий день. Жертвами огня стали дом губернатора, телеграфная станция, три правительственных здания, с архивами греческая школа, греческая и болгарская церкви и мечеть. Из 3147 домов, составлявших Анхиаль, сгорело 816: около 6000 жителей лишились всего имущества. Греческий епископ Василий, которого греки открыто обвиняли в подстрекательстве к беспорядкам, был извлечен еще живым из-под обломков одного из сгоревших зданий, убитых всего насчитывалось 12 человек.

Болгарский совет министров решил немедленно принять строжайшие меры для наказания виновных и предупреждения дальнейших антигреческих беспорядков.

Австрийские газеты воспользовались анхиальскими беспорядками, чтобы завопить против болгарского правительства и обвинить его и военные власти в том, что они оказывают активную и пассивную поддержку погромщикам. «Wiener Allgemeine Zeitung» требовала коллективного шага всех держав в Болгарии с целью напомнить правительству последней, что дальнейшие неистовства подобного рода долее не будут терпимы. Газета не смущалась тем, что молчала, когда неистовства в Македонии учиняли милые ее сердцу греки, и заговорила, когда греки сделались жертвою беспорядков, вызванных, как то неопровержимо доказало следствие, ими самими. Другая газета, стоящая близко к австрийскому министерству иностранных дел, «Fremdennblatt», вопияла в том же тоне, прибавив лишь ядовитое, хотя и совершенно необоснованное и несправедливое замечание о том, что греческие погромы показывают, чего можно ожидать будущем, если Македония будет отдана Болгарии.

Под впечатлением анхиальских событий в Филиппополе состоялся 6 августа колоссальный митинг, на котором присутствовало 1900 представителей македонских и других ассоциаций от различных местностей Болгарии и 20.000 граждан города Филиппополя и его окрестностей. На нем была принята следующая резолюция:

1) Предложить болгарскому правительству использовать все средства, коими располагает нация, для неуклонного применения ст. XXIII Берлинского трактата, прервать дипломатические сношения с Грецией и применить по отношению к [801] греческим подданным те репрессалии, какие допускаются международным правом.

2) Признать недействительность Мюрцштегской программы.

3) Выразить сожаление по поводу актов насилия, допущенных некоторыми болгарами по отношению к грекам и вызванных греческою провокацией, не смотря на всю терпимость, отличающую болгар со времени самостоятельного политического существования Болгарии.

4) Пригласить болгарский народ принести все материальные жертвы, чтобы добиться исполнения ст. XXIII Берлинского договора.

Копии резолюции были отнесены выбранным комитетом, за которым следовала внушительная процессия из присутствовавших на митинге, в консульства русское, французское и английское. В консульства же греческое и соседнее с ним итальянское комитет доставил копии резолюции один, без сопровождения присутствовавших на митинге, так как власти, боясь действий толпы по отношению к греческому консульству, предупредили, что войска будут стрелять, если толпа приблизится к зданию консульства. Как бы то ни было, порядок нарушен не был.

Не лишены интереса заявления, сделанные по поводу всех этих событий румынским министром Александром Лаговари одному немецкому журналисту: «Греки, открыто бравируя своим панэллинизмом, оскорбляющим чувства других народов, создают себе врагов в Румынии и Болгарии. В их интересах было бы дорожить Румынией и Болгарией, так как многие греки, — большинство которых уроженцы Македонии и Турции — поселились в этих государствах и нажили там себе большие богатства или достигли высокого общественного положения. Но греки, подстрекаемые афинскими агентами, проявляют столь вызывающий задор эллинизма, что становится понятным, почему румыны и болгары так сильно возмущаются против них. Самым опасным и самым отвратительным агентом панэллинской пропаганды является греческое духовенство, которое зависит от Константинопольской патриархии. Я не намерен петь дифирамбы болгарам, но, сравнив образ действий Вселенского патриарха с образом действий болгарского экзарха, нельзя не признать, до какой степени безрассудны греки и как умеренны болгары... Ныне болгары, пожалуй, взяли несколько через край в своих демонстрациях — болгарское правительство, впрочем, уже распорядилось о наказании виновных — но надо [802] иметь в виду, что в Болгарии существует общая ненависть к грекам и их духовенству, которое совершенно открыто поощряет греческие четы в Македонии. Болгарские четы формируются из болгар — македонских уроженцев и проживающих в этой стране; греческие же четы составляются из наемников, пришедших из Греции, и они, под покровительством греческого духовенства, разоряют Македонию.

Болгарское правительство сдержало слово: с 1904 года болгарская граница закрыта для македонских чет. Образ действий афинского правительства совсем иной; в Афинах командуют уличные толпы и их непомерные требования совершенно не по силам и не по средствам, имеющимся в распоряжении Греческого королевства, у которого нет организованной армии и финансы которого в самом плачевном состоянии.

С тех пор как греки, несмотря на понесенное ими поражение, вступили на остров Крит, кажется, что Европа решила относиться к ним, как к невменяемым детям, которых надо ласкать, чтобы утешить в постигшем их горе. Между тем, Европа должна заставить их почувствовать, что их безрассудство и легкомыслие не могут оставаться безнаказанными. Австрия и Россия связали по рукам Турцию; теперь очередь за Европой связать руки Вселенскому патриарху и запретить ему вмешиваться в нецерковные дела. Над епископами и агентами панэллинизма необходимо учредить международный контроль — этот своего рода европейский надзор. Во всех тех городах Македонии, где существуют греческие епископские кафедры, охранение порядка надо поручить европейским консулам, чтобы воспрепятствовать духовенству вмешиваться в политику. Порядок в Македонии может быть водворен лишь тогда, когда будет парализована деятельность эллинизма, который, пользуясь покровительством Турции, наносит вред другим македонским народностям».

Действительно, в то время как болгарское правительство обратилось ко всем местным властям с циркуляром, в котором, подтверждая полную свободу собраний, предписывает вместе с тем принять самые строгие меры против могущих произойти беспорядков, ответственность за которые падет на руководителей митингов, греко-македонский комитет не выказал ни малейшего намерения прекратить или хотя бы ослабить свою деятельность. В надежде, [803] что народ достаточно уже устрашен практикуемыми над ним в продолжение двух лет жестокостями, комитет нашел, наоборот, своевременным обратиться с циркулярным воззванием к признающим духовную власть болгарского экзарха жителям сел южной Македонии, приглашая их вернуться в лоно Вселенской патриархии. Содержание этого воззвания следующее:

«Братья! Именем Божием повелеваем вам возвратиться на путь истины. Мы не желаем вам зла. Болгарский комитет уничтожен. Поднимитесь, жители всех сел, и окажите помощь греческому комитету, который основался здесь, чтобы окончательно истребить болгарский комитет и тем принести вам счастье и спокойствие. Даем вам десять дней срока. Раздумайте хорошенько. Книги всего света показывают, что вы греки. Чего же добиваются в Македонии болгары? И зачем вы им помогаете? Теперь опасность миновала. Во имя Бога и святой Троицы приказываем вам вернуться в старую веру и народность, потому что наступило время освобождения от бесчестных убийц. Если вы не повинуетесь, то ваше село постигнет большое несчастие. Да просветит вас Бог. Аминь».

К воззванию приложена печать «Греко-Македонского комитета в Македонии».

__________________________

V.

Турция и Болгария обменялись довольно резкими нотами по поводу греко-болгарского столкновения в Анхиале. В то же время Порта разослала своим представителям при иностранных дворах циркуляр, в котором напоминала державам, что Восточная Румелия (где расположен Анхиаль) все еще находится в зависимости от Турции, и просила их сделать представления в Софии, чтобы никаких притеснений грекам в Восточной Румелии чинимо не было.

Софийское правительство ответило Турции, что прежде чем заботиться о порядке в Восточной Румелии, ей следовало бы подумать о Македонии.

Циркуляр Порты был, по-видимому, вызван протестом, с которым обратился к ней по случаю событий в Филиппополе, Анхиале и других местах вселенский патриарх Иоаким, сообщивший одновременно свой меморандум представителям великих держав в Константинополе. [804]

В самом начале меморандума его святейшество сообщает иностранным послам о необходимости, в которую он был поставлен гонениями на греков и их духовенство в Болгарии и Восточной Румелии, обратиться «с новым протестом к Блистательной Порте и просить ее законного и властного вмешательства для получения полного удовлетворения за вред, нанесенный вселенской Церкви и православным грекам».

Людям, следившим, как развертывались события на Ближнем Востоке ясно, как фальшиво звучат все эти обвинения, направленные не по тому адресу, куда следовало бы, ясно, что и Анхиаль, и другие местности, ознаменованные дикими сценами погромов, — все это грустные последствия греко-славянского ненавистничества и даже активного содействия разбойничеству со стороны афинского правительства и Константинопольской патриархии.

Патриарх посылал протестующую телеграмму и непосредственно князю Фердинанду, ответ которого был передан святейшему Иоакиму III болгарской миссией в Константинополе и был, как оттуда сообщают, составлен в следующих выражениях: «Ввиду того, что телеграмма патриарха полна лжи и клевет, она не заслуживает ответа».

Созданное событиями последнего времени запутанное положение «Schlesische Zeitung» связывала с английскою интригою, причем утверждала, что лондонский кабинет будто бы предложил державам предоставить Македонии самоуправление, подобное автономии Крита. Точно также и по словам «Deutsches Volksblatt», английский король при свидании в Фридрихсгофе, ввиду несомненной неудачи Мюрцштегской программы, пытался, с ведома Италии, заручиться согласием германского императора на следующую комбинацию: Македония и Старая Сербия получают автономное управление, во главе которого будет находиться губернатор из христиан. Губернатором намечен черногорский княжич Мирко. Германия будто бы заявила по этому поводу, что она поддержит все мероприятия, которыми можно будет восстановить спокойствие на Балканском полуострове. Судя же по известиям, идущим из Македонии, приписываемая Англии программа, в действительности, значительно умереннее и сводится к проекту расширения предпринятых в стране этой реформ, а именно – предполагает подчинить европейскому контролю суд, уменьшить количество пребывающих в Македонии [805] турецких войск и расширить права иностранных офицеров, преобразовывающих жандармерию.

Против проекта автономии для Македонии с княжичем Мирко во главе, счел нужным возвысить свой голос доктор Иероянис, президент центральной македонской ассоциации и помощник Казазиса, о котором сказано выше. Этот эллин возвещает Европе, что «македонцы ни в каком случае не согласятся, чтобы нога иностранного принца ступила на священную землю эллинской родины" и что "горячее и непреклонное желание их, македонцев в единении с матерью — Грецией».

Нужно, конечно, обладать большим мужеством так храбро говорить от имени всей Македонии, в населении которой грекам принадлежит лишь незначительный процент. Для доказательства достаточно ознакомиться с данными, приводимыми «Post», официозным греческим органом, который вряд ли может быть заподозрен в пристрастии к славянам.

По его подсчету, на Балканском полуострове 4.650.005 болгар, из которых 2.350.000 приходится на Болгарию, 50.000 на Добруджу, 250.000 на Сербию и 2.000.000 на европейскую Турцию.

На 4.330.00 сербов — 1.370.000 приходится на Сербию, 2.430.000 живут в австро-венгерских областях 150.000 в Черногории и 170.000 в Турции.

Из 2.800.000 греков — 1.910.000 приходится на Грецию, 60.000 на Болгарию и 830.000 на Турцию. Если из последней цифры вычесть число греков, живущих в Константинополе, в адрианопольском вилайете, в восточной Румелии, на Афоне и в Эпире, то на долю Македонии останется не более трехсот пятидесяти тысяч греков против подавляющего большинства населения славянского происхождения.

В составленной мною этнографической Салоникского и Битольского вилайетов, число населяющих их греков я определял в 343.845 чел.(Турецкие реформы в связи с вопросом о Македонии и Старой Сербии. Русский вестник, февраль и март 1903 г.).

Несмотря на красноречивый язык цифр, греки продолжают упорно отстаивать свои мнимые права на Македонию и четы их стараются, поскольку это от них зависит, уменьшить число живущих там славян.

Резня, произведенная греческою шайкой в деревне [806] Смилеве, где, по официальным сообщениям, было убито 40 женщин и детей, вызвала новый взрыв негодования в Болгарии и болгарское правительство решило, между прочим, уступить требованию общественного мнения и закрыть греческие народные школы. Решение это будет осуществлено путем строгого применения закона 1892 года о школах, требующего, чтобы дети болгарских подданных получали школьное образование на болгарском языке. Несмотря на существование этого закона, болгарское правительство терпело до сих пор греческие народные училища. Как только будет приступлено к применению закона в полной мере, соответственно решению совета министров 14-го сентября нынешнего года, школы эти совершенно исчезнут. Тем же решением Совета министров предписано ввести более строгий государственный контроль над учебной системой и учебниками в греческих гимназиях. Затем, как кажется, имеется в виду передать греческие церковные имущества в ведение болгарского правительства.

Так как возбужденное всем происходящим болгарское общественное мнение винило турецкое правительство в открытой или тайной поддержке греческих посягательств, то Турция стала приготовляться ко всяким случайностям и принимать меры, чтобы предупредить всякую неожиданность со стороны болгар. По словам «Local Anzeiger», турки воздвигают вдоль болгарской границы целую цепь блокгаузов, соединенных между собою телеграфом, а все передовые посты — гелиографом. 120 блокгаузов должны быть окончены в течение этого года, а остальные – в будущем году. Кроме того, приняты меры по исправлению и сооружению новых военных дорог, а также сосредоточению войск, орудий и боевых припасов, в Адрианополе и Салониках. В Адрианополь отправляются целые военные поезда с лошадьми; туда же экстренно доставлено 800 орудий.

Ввиду того, что Болгария и Турция принимают одинаковые меры на случай войны, возникновение последней стало казаться вероятным, в особенности после циркуляра, разосланного Портою своим представителям при великих державах. Цель этого циркуляра — подготовить державы к серьезным военным мерам, предпринимаемым ныне Портой. Турецкое правительство заявило при этом, что не намерено долее терпеть приготовлений к войне со стороны Болгарии и решило, поэтому, ответить такими же мерами.

Судя по телеграмме из Софии, напечатанной в «Neue [807] Freie Presse», греческий посланник в Константинополе предложил султану заключить наступательный союз против Болгарии.

Турция должна будет занять Восточную Румелию, в то время как греческий флот нападет на Варну и Бургас. Обе союзницы потребуют от Болгарии, при заключении мира, пятьсот миллионов военного вознаграждения, которое и поделят между собой.

Восточная Румелия снова станет турецкою областью, Греция получит Крит, а болгарский экзарх будет выслан из Константинополя.

Все великие державы, к которым Порта обратилась с циркулярной нотой по поводу положения, занятого Болгарией, ответили в успокоительном духе, и в самом деле надо думать, что война пока не разразится — султану воевать нет расчета, а Болгария еще не готова, но если опасность эта устранена на сегодня, можно ли с уверенностью сказать, что она не настанет завтра, если не будут устранены обстоятельства, под влиянием которых беспрерывно накопляется электричество в политической атмосфере Ближнего Востока? Оставим в стороне вопрос, насколько пристало культурной Европе присутствовать с спокойным сердцем при зрелище братоубийственной борьбы и самых варварских проявлений взаимной вражды, обагряющих Балканский полуостров кровью христианских народов, но может ли Европа в своих собственных интересах смотреть хладнокровно на догорающий фитиль, который должен передать огонь в пороховой склад, организованный отчасти взаимным же соперничеством держав между собою?

Довольно закрывать глаза на основную вину Европы, взявшейся за дело Ближнего Востока, требовавшей доверия к своей деятельности и не оправдавшей его; ныне настала пора положить предел дряблости доселе бывшего воздействия и начать созидательную работу, плоды которой дадут вздохнуть христианскому миру и которая, как я неоднократно повторял, рано или поздно должна привести к насаждению в Македонии автономии с христианским генерал губернатором во главе.

В. Теплов.