ТЕПЛОВ В.

Нынешний фазис македонского вопроса.

I.

Послушная советам некоторых великих держав, неустанно приглашавших султана выказать как можно более энергии в деле подавления волнений в Македонии, Турция сосредоточила в этой стране такое количество войск, что поднявшееся измученное население ее было раздавлено. Достигнутые турецкими войсками результаты были для них тем более успешны, что под конец лета турки изменили первоначальную тактику и, избегая боя даже с случайно попадавшимися им четами, накинулись исключительно на мирное и безоружное население, еще остававшееся по деревням. Впрочем, воюя с женщинами и детьми, турки лишь повторяли урок, данный другою, считаемою всеми высококультурною нациею, додумавшеюся до концентрационных лагерей; точно так же, как и она, не будучи в состоянии справиться с мужчинами, они разбивали сердца бойцов, как людей, страданиями им близких.

И надо отдать справедливость турецким войскам и башибузукам, что возложенное на них дело беспощадного разорения славянских земель было исполнено ими чисто, и цветущий доселе край был обращен ими в пустыню. По сравнительно менее пострадавшему кырк-килисскому (лозенградскому) санджаку, наиболее еще близкому к турецкой столице и к находящимся там европейским представителям, можно судить, что происходило в более захолустных уголках европейской Турции.

В конце августа месяца посольство наше в Константинополе передало великому визирю меморандум, в котором [845] на двадцати листах были перечислены зверства, произведенные над христианами кырк-килисского санджака албанскими войсками. При этом посольство заявило, что все действия албанцев имеют очевидною целью систематическое истребление христианского населения.

Полковник Масси, который был послан британским посольством в тот же санджак, должен был возвратиться в Константинополь ранее, чем он предполагал, так как, не желающие неудобных свидетелей, турецкие власти воспротивились его дальнейшему пребыванию на театре восстания. Он представил послу подробное донесение, описывающее ужасы и зверства, учиненные албанскими войсками, и подтверждающее, что при зареве пылающих городов и сел непрерывная, ужасающая резня ведет к уничтожению болгарского населения.

Корреспондент «Times», побывавший там же, по возвращении в Адрианополь слег в постель от пережитых им нервных потрясений при виде диких сцен резни, не уступающей так в свое время нашумевшей батакской резне.

По всей Македонии стерты следы двадцатишестилетней просветительной деятельности экзарха среди местного славянского населения, так как, воспользовавшись солунскими взрывами, турки частью перебили учителей и священников, частью сослали в Малую Азию или посадили в тюремное заключение. Следствием такого положения явилось, что из свыше трехсот школ в крае осталось их около двадцати.

Материальные убытки, понесенные жителями Македонии и Старой Сербии, неисчислимы: множество селений было разграблено, многие из христиан лишились всего своего имущества при поисках местными властями оружия, динамита и скрывающихся четников, не говоря уже о том, что было взято с населения обеих названных областей на прокормление громадной турецкой армии, наводнившей европейскую Турцию. Наконец, вследствие царившей там смуты, население этих областей в большинстве случаев не могло сделать никаких посевов, а если и сделало, то всходы были уничтожены турецкими войсками, преследовавшими четы, так что, в настоящее время, бледные объятия голода начинают простираться над тем благословенным краем, который мог бы служить житницей Европы.

Применение самых беспощадных мер по отношению к мирному населению одобрялось даже и самыми интеллигентными офицерами турецкой армии, подыскивавшими для себя [846] и оправдание на исторической подкладке. Так, один офицер, получивший образование в Германии, заявлял: «Мы понимаем, что македонские революционеры подражают тактике бурских вождей, но и мы тоже будем подражать англичанам, т. е. предавать огню христианские села, чтобы восстанцам негде было приютиться».

В меморандуме, поданном уполномоченными внутренней македонской организации представителям великих держав в Софии, перечисляются села, сожженные, в период времени от 20 июля до 20 сентября, по одному лишь Монастырскому вилайету.

I. Уничтожено:

Казы. Христианск В % по отношению

сел. к общему числу сел всей казы.

Битолийская………...48 20,9

Охридская………….. 40 43

Флоринская…………14 24

Касторийская……….25 21,7

Всего…………..127 26,6

II. Уничтожено дворов

Число христиан- Уничтожено

Казы ских дворов христ.дворов В%

Битолийская………………15638…………………...4192………………26,8

Охридская…………………5653…………………….2477………………40,8

Флоринская………………..6578……………………1847……………….28,1

Касторийская…………….10523……………………3390………………..32,2

Всего……………………...38392……………………11906………………31

III. Количество христианского населения, лишенного крова

Казы Общее число Осталось без В%

христиан крова всего

Битолийская…………112456…………………23209………………20,6

Охридская……………42468………………….18845……………….44,6

Флоринская…………..43549…………………10775……………….24,7

Касторийская………...61394…………………71942………………..28

Следовательно, только по одному Монастырскому округу более четверти его населения оказалось совсем без крова. С того времени число местностей, совершенно разоренных, где христианское население или избито, или разогнано, еще увеличилось. До наступления зимы несчастные могли еще скрываться в горах, но затем мороз довершит дело [847] истребления македонских христиан, начатое турками. Пока европейская дипломатия будет вести с Портой нескончаемые переговоры, погибнет масса народа, для которого предназначаются реформы, и Македония, откуда во времена седой древности принесено было солунскими братьями в Россию Евангелие, обратится из славянской в такую же почти сплошь албанскую страну, в какую постепенно и на наших глазах обращается Старая Сербия к вящей радости не одних только турок.

В областях, пограничных с Болгарией или расположенных неподалеку от нее, преследуемые христиане еще имеют возможность спасти свою жизнь, переселившись в братскую землю, где уже скопилось более тридцати тысяч беженцев, но не всем удается счастливо добраться до границы, — в лесах Мокрени, к востоку от Кастории, 1,200 беженцев, застигнутых турками, были все перебиты, а 60 молодых женщин и девушек были отведены в гаремы. В деревне Эриклер 45 македонцев, прикованных предварительно друг к другу, были изрублены на глазах их собственных семей. В других селах сплошь и рядом сжигали дома с запершимися в них христианами. По официальным сведениям, число убитых в европейской Турции с апреля по октябрь славян достигает 15,000. Зверства же, совершенные за это время турецкими войсками, превосходят всякое описание. Нечего и говорить, что женщины повсюду насилуются, дети от 6 до 8 лет подвергаются той же участи. Но туркам мало и этих гнусностей; в Прилепе трое турецких солдат изнасиловали на улице Димо Цака, 65-летнего старика; такому же насилию со стороны курдов, кавалерийского полка хамидие, подвергся на пути из Константинополя в Адрианополь девяностолетний старик Георгий за то, что пытался защитить честь своей дочери. Насколько турки желали хозяйничать внутри страны по-своему, ясно видно хотя бы из того, что доступ в Македонию был закрыт для европейских корреспондентов.

Когда турецкие зверства касались греков или румын, как это было при взятии Крушева, немедленно повсюду поднимались крики негодования. Греческое правительство энергически потребовало тогда наказания Бахтиара-паши и материального вознаграждения потерпевшим жителям. Россия и Австро-Венгрия поддержали это требование, и султан вынужден был послать в Крушево следственную комиссию и пожертвовать значительную сумму на восстановление [848] разрушенной церкви и на первоначальные пособия пострадавшим, а военным и гражданским властям дано было строгое приказание принять энергические меры для предупреждения насилия над мирным населением «в особенности греческой национальности». Эта льгота для греков не показывает ли, что истребление мирных болгар и сербов еще не большая беда?

Итак, голод и смерть грозят славянскому сельскому населению и на наших глазах происходят события, казавшиеся еще недавно немыслимыми, начинают осуществляться заветные мечты об очищении европейской Турции от славян, и было бы излишне разбирать, насколько подобное положение дел отвечает задачам и традициям России на ближнем Востоке.

Английские благотворительные общества не замедлили придти на помощь христианскому населению Македонии после того, как «Daily News» рассказало, что оно терпит страшную нужду, голод и холод, и начали раздавать одежду и одеяла; благодарные же македонцы служат теперь молебны за англичан и возлагают всю свою надежду на Англию.

Под покровом христианской помощи усиливается в Македонии и Фракии деятельность различных конгрегаций, возрождается католическая и протестантская пропаганды. Французские конгрегации избрали центром своей деятельности Бургас; в связи с оказываемою ими беженцам помощью держатся упорно слухи о переходе в унию болгар адрианопольского вилайета. «Београдске Новине» сообщают, что католицизм сделал за последнее время большие успехи в салоникском вилайете. Под влиянием турецких преследований и желая иметь себе заступников и покровителей, крестьянское население целыми массами переходит в католичество. Уже 16 сел признали над собою власть Рима. Пропаганду ведут католические священники и сестры милосердия, приехавшие из Боснии.

По сведениям «Independance Belge» султан даже собирается будто бы пригласить в Македонию и адрианопольский вилайет изгнанные из Франции духовные ордена и намерен предложить им значительные льготы и крупные земельные участки. В Ильдиз-киоске рассчитывают, что духовные конгрегации, благодаря школам и благотворительным учреждениям, которые они оснуют, приобретут значительное влияние в стране и парализуют таким образом влияние болгарского экзарха и греческого патриарха. Кроме того, [849] султан надеется, что водворение католических конгрегаций нарушит согласие, установившееся между православною Россиею и католическою Францией.

Болгарское княжество затратило огромные суммы на содержание в течение более года македонских беженцев и еще в последнее время ассигновало на это 500,000 франков. Румынское же правительство, из видов по преимуществу политических, с целью закрепить признание в Македонии жителей румынской национальности, ассигновало 600,000 франков на сооружение школ и церквей для румынских общин в Македонии.

Турецкие газеты трубят о щедрых пожертвованиях султана и об отпуске необходимых сумм из казны на возобновление разрушенных церквей, школ, домов. В действительности, за разрушенный крестьянский двор и за целое разоренное хозяйство турецкие власти выдают от 2 до 4 лир (17-34 рубл.), и притом зачастую деньги эти на другой же день после раздачи отбираются обратно при помощи солдат и жандармов. В множестве же случаев, жителей просто принуждают подписывать расписки в получении никогда не виданных ими денег на восстановление сел.

Если на помощь цынцарам (куцо-влахам), общее число которых в Македонии достигает 50,000 чел., румынское правительство признало нужным дать 600,000 фр., то сколько понадобилось бы, чтоб восстановить церкви и школы славянские при общем числе пострадавшего от турецких жестокостей славянского населения, определяемом в двести тысяч человек?

Пущенные по миру македонские славяне сделались в последнее время предметом эксплуатации со стороны даже солунских евреев, совершаемой под покровительством турецких властей. Агенты солунских богачей-евреев пропагандируют переселение в Америку и пользуются безвыходным положением македонцев, чтобы скупать за бесценок их разрушенные дома, поля и скот. В виде платы они выдают лишь пароходный билет в Америку и необходимую сумму денег для переезда, В Солуни, говорят, приготовлены два парохода для переселенцев.

Как видно, все антиславянские пропаганды теперь смело подняли голову и не пренебрегают ничем, чтобы только разредить ненавистный им славянский элемент в Македонии. [850]

По жгучему вопросу о помощи пострадавшим македонцам высказалось и славянское общество в своем последнем воззвании: (Известия С.-Петербургского славянского благотворительного общества Ноябрь, 1903 г.) «Европейское общественное мнение (не исключая даже Германии) участливо откликнулось на события, совершающиеся на Балканском полуострове, глубоко и искренно возмутилось небывалым издевательством над христианами в Македонии. В Англии организована широкая общественная помощь македонским славянам, Франция тоже дала на это средства; Рим от имени главы католического мира оказал помощь несчастным; братья и сестры разных католических орденов наводнили уже македонские села и города: не боясь опасности и даже смерти, они всюду щедро раздают разоренным и измученным христианам одежду, пищу, лекарства, устраивают временные пристанища, кров. И страдальцы благословляют своих избавителей, благословляют и римского папу, пославшего им своих слуг и средства.

А русские люди, которым ближе всего должны быть эти македонские славяне-братья, что делают они? — Малодушно закрывают глаза на те ужасы, что творятся в Македонии, боясь, к стыду своему, высказать свои симпатии и участие к угнетаемым... Обидно и горько видеть такое равнодушие... Сотни тысяч бездомных продолжают голодать, ждут медленной, но верной смерти... и рядом печальное знамение времени: гроши, собранные в течение девяти месяцев в пользу истинно бедствующих македонских славян, а кругом холодное, намеренно презрительное или искренно легкомысленное отношение к «братушкам»... Обидно и стыдно становится, господа русские люди!..

Великодушный порыв русского сердца спасет славянское дело, а будем медлить, — мы проиграем: Европа сделает все, чтобы уронить нас в глазах славянства».

И вот, среди этой мрачной ночи русской холодности, равнодушия, яркий луч света прорезал тьму, и на верхних ступенях Престола нашлось благородное русское сердце, исполненное истинно христианской любви.

Императрица Мария Феодоровна, в неисчерпаемой благости Своей, соизволила, по собственному почину, исходатайствовать разрешение повсеместного в России сбора пожертвований в пользу нуждающихся жителей Македонии, пострадавших во время последних смут. Сбор этот будет производиться [851] чрез учреждения, состоящего под Августейшим покровительством Ея Величества, российского общества Красного Креста, причем Ея Величеству благоугодно было просить принцессу Клементину, мать князя болгарского, Фердинанда, принять на себя раздачу части собранных средств.

Затем, последовало распоряжение Св. Синода о сборе по всем церквам Империи пожертвований в пользу страдающих македонских славян.

Теперь можно быть уверенным, что, благодаря инициативе Императрицы, Царственной носительницы заветов правды и милосердия, приток пожертвований из русской земли будет настолько значителен, что спасет от голодной смерти многих и многих македонцев, безропотно несущих свой тяжелый крест, возложенный на их рамена едва ли не исключительно из-за того, что они родились славянами.

________________________________

II.

Помимо борьбы с мусульманскими полчищами, македонцам приходилось и приходится выдерживать натиск со стороны своих соседей и единоверцев-греков, которые, пользуясь случаем, спешат обнажить свои истинные чувства по отношению к славянам с такою откровенностью, к которой не были подготовлены даже и недруги того народа, который мнит себя достойным преемником древних эллинов.

Враждебные отношения между греками и славянами, обусловленные стародавним политическим соперничеством и, в наше время, борьбою на почве церковного греко-болгарского вопроса, — не были ни для кого секретом, но полное снятие маски произошло в течение минувшего лета, когда греки открыто выступили в роли друзей турок и врагов славян, находя себе поощрение в образе действий и греческого правительства, не успевшего еще износить башмаков, в которых они так стремительно ретировались в 1897 году пред победоносными султанскими войсками.

Хотя греческое правительство официально и отказало греко-македонскому обществу в Афинах в разрешении, с оружием в руках, отправиться в Македонию и сражаться в рядах турок против восстанцев, но под рукою содействовало отправлению около двухсот молодых греков, прибывших в Константинополь для вступления в. турецкие войска, а качестве добровольцев. [852]

По-видимому, турки приняли их без энтузиазма, и вообще встретились затруднения относительно применения их к делу; существовало было предположение образовать из них самостоятельный отряд добровольцев, под начальством турецких офицеров, но, как кажется, из этого ничего не вышло, по крайней мере, в течение последнего времени не было ничего слышно о подвигах греческих добровольцев на бранном поле, очевидно, турки из чувства черной зависти помешали ново-эллинам увенчаться лаврами, которые они намеревались приобрести по сходной цене.

В то же время греческое правительство разослало своим консулам в Македонии циркуляр, рекомендующий местным грекам не только воздерживаться от всякого участия в восстании, но и оказывать помощь турецким властям к скорейшему усмирению его, указывая им притом местопребывание скрывающихся славян-восстанцев. В начале же августа афинский кабинет обратился к великим державам с нотою, в которой просит предоставить Турции полную свободу действий при укрощении революционеров-болгар, так как, в противном случае, Греция в интересах ограждения своих единоверцев, подвергаемых тяжким преследованиям, и в интересах восстановления мира в Македонии, открыто присоединится к Турции для искоренения чет.

Греческий министр-президент г. Ралли не устыдился заявить представителям великих держав в Афинах, что его удивляет, почему Европа мешает Турции принять энергичные меры для подавления восстания в Македонии.

Как изумительно коротка бывает память у иных народов! Греки забыли, как 80 лет тому назад поступила по отношению к ним эта самая Европа, с Россиею во главе, не допустившая Турцию залить потоками крови долины и горы современной Греции. Напротив, когда греки подняли восстание, было решено заставить Турцию дать свободу потомкам великого народа, что и было достигнуто. Ныне, в награду за тогдашний великодушный порыв Европы, за те жертвы, ценою которых была куплена независимость Греции, приходится слышать сожаления ее первого министра о том, что туркам не предоставлена свобода вырезать единоверных грекам славян!

Забыв, что они сами едва вышли из четырехсотлетнего турецкого ярма и что так естественны попытки добиться свободы у тех, кто такое ярмо еще не сбросил, греки и их представители — общество и газеты — единогласно упрекают [853] турок за их «великодушие» и сокрушаются о недостатке энергии у турецких властей.

По этому поводу «Temps» высказал несколько горьких истин: «Не надо быть ни греком, ни болгарином, чтобы придти в негодование от той поддержки, которую оказывает варварству нация, бывшая сама его жертвою. Байрон постыдился бы за греков, друзей турок, и не стал бы жертвовать жизнью за них. Действительно, греки, возбуждая турецких палачей против болгар, становятся гнусными в глазах всего человечества. Несколько лет тому назад они призывали Европу к себе на помощь, но Европа не помогла им. Теперь они обращаются к своим традиционным угнетателям и умоляют их затопить все в болгарской крови потому только, что освобождение Македонии не соответствует греческому честолюбию».

«Times» тоже подверг строгой критике образ действий г. Ралли, который ответил следующим заявлением, переданным in extenso корреспондентом этой газеты. «Перед нами стая волков, производящих набеги на Македонию. Чтобы уничтожить их, мы готовы стать не только на сторону Турции, но на сторону кого бы то ни было, если этого требуют наши собственные интересы. Наша обязанность ограждать греческое население от нападения болгар и с этою целью нам необходимо укрепить всеми зависящими от нас средствами турецкую власть, имеющую с нами одного общего врага. Мы не будем обращать никакого внимания на критику тех, которые порицают наше содействие Турции, и последуем политике, какую мы сами себе начертали».

В Париже состоялся недавно конгресс «друзей Македонии и Армении»; на него прибыло несколько десятков делегатов из Англии, Германии, Италии и Швеции. Конгресс решил обратиться ко всем европейским правительствам с ходатайством о даровании автономии названным двум турецким странам.

Решение это вызвало в Греции тревогу и было по поводу его постановлено, пока есть время, действовать на общественное мнение Европы и не дать ему проникнуться превратными идеями о пригодности свободы и для славян. С этою целью отправлена была в главные европейские столицы особая миссия, в главе которой стоит ректор афинского университета Казанис, который будет устраивать митинги и лекции в Париже, Лондоне, Берлине и Вене, в то время, [854] как его сотрудники будут вести пропаганду при помощи брошюр и газетных статей.

В настоящее время г. Казанис находится в Париже; при свиданиях с редакторами газет он, не стесняясь, заявил, что желает убедить европейское общественное мнение в необходимости воздержаться от дарования Македонии автономии, так как изменение status quo может вызвать к самостоятельной жизни македонских болгар и сербов, чего не могут допустить греки. При этом, г. Казанис обыкновенно распространяется об исторических задачах греческого народа и эллинской цивилизации в Турции и жалуется на «хищнические» планы болгар, которые мешают этим задачам. Он берется даже доказать, что болгары — отребье человечества и решительно не заслуживают тех симпатий, которые они встречают в Европе.

Пользуясь разгромом болгарских церквей в Македонии и задумав уничтожить установленную в некоторых епархиях в силу фирмана 1870 г. власть болгарского экзарха, греческие митрополиты путешествуют по славянским селам и, с помощью турецких властей, заставляют болгарских священников признавать главенство вселенской патриархии. Вообще, обращение болгар в патриархистов происходит при содействии турецких властей, которые, напр., не выдают отправляющимся на заработки болгарским крестьянам паспортов (тескере), пока они не представят свидетельств о принадлежности своей к патриархии. Равным образом, во многих местах у болгар отбирают церкви.

Точно также вызывающе держат себя греки и по отношению к сербам. Сербский официоз «Самоуправа» сообщает, что в одно из недавних воскресений, во время богослужения, в сербской церкви св. Спаса, в. Ускюбе, произошла драка между сербами и греками. Драка была вызвана греками, которые стали бить сербских гимназистов. Присутствовавшие в церкви сербы вынуждены были оборонять их и обороняться сами, вследствие чего завязалась ожесточенная свалка, прекратившаяся лишь по прибытии в храм турецких жандармов и солдат. Несмотря на то, что зачинщиками драки были греки, турки обвинили во всем сербов и арестовали многих из них, преимущественно учеников, во главе с учителем Косовичем.

Подобный наступательный образ действий македонских греков имеет за собою самую горячую поддержку греческого правительства, желающего всеми способами отстоять свои [855] права на Македонию: смелость, с которою оно действует, быть может, объясняется отчасти надеждою на каких-либо сильных покровителей: в таком порядке идей представляет известный интерес опубликованный разговор греческого министра-президента с редактором афинской газеты «Кагроi». Г. Ралли сказал ему, между прочим, что английская, французская и русская печать с крайнею ненавистью осуждает его политику по отношению к македонскому восстанию и что лишь в Германии и в Австрии справедливо оценивают его стремления к совместным с Портою действиям против македонских восстанцев. «Туда (в Германию и в Австрию) именно и должна устремить свои взоры Турция», — заметил греческий министр-президент, — «тем более что между германскими и греческими интересами нет непреодолимого антагонизма ни в европейских, ни в азиатских провинциях Турции».

И действительно, в венских политических сферах все более и более проникаются основною мыслью политики Голуховского, стремящегося к тому, чтобы на Балканском полуострове парализовать развитие славянских государств союзом неславянских народностей: албанцев, греков и румын.

По случаю приезда короля Георга в Вену, австрийская печать выражала следующие мысли: «Греция нуждается в благосклонности Европы, но и Европа в свою очередь нуждается как в Греции, так и в греческом народе. Балканский полуостров. не может оставаться турецким, но отсюда не вытекает необходимости, чтобы он сделался исключительно славянским. Очень хорошо, что на Востоке существует два неславянских государства — Румыния и Греция, что они растут и развиваются, и что они представляют парализующий элемент для одностороннего славизма. Благодаря этому, устраняются односторонности, и образуется более прочный фундамент для сохранения мира. Греции назначено играть первую роль при решении восточного вопроса. Нигде так беспристрастно не признается ее культурная и историческая роль, как у нас, в Австрии».

Мудрено ли, что после стольких комплиментов у Греции закружилась голова и чаще и чаще бросает она в сторону Вены беспокойно-ласковые взоры и с яростью говорит о Франции, Англии и Италии, ставших будто бы на сторону славянских интересов против эллинизма.

Несмотря на все, что делается турецкими греками и греческим правительством, чтобы отстоять Македонию от [856] натиска славян, в сердца политиков и даже самого греческого народа закрадывается мысль, что Македония может быть для них потеряна, и они начали, потому, напрягать теперь все свои силы, чтобы вознаградить себя за возможную потерю. Выдающиеся политики всех партий вступили в ряды членов местных греко-албанских обществ, которые, получая с разных сторон значительные денежные пожертвования, ведут самые оживленные сношения с выдающимися албанцами, как христианами, так и мусульманами в Эпире.

Цель стремлений этих обществ — автономия Албании и Эпира и затем совместная работа греков и албанцев, направленная, в окончательном результате, к присоединению Эпира к Греции и соединению собственно Албании с Грецией в личной унии, по подобию Австро-Венгрии, причем греческий король должен также быть королем Албании. Над осуществлением этой программы греки работают самым энергичным образом и не отказываются ни от каких средств, чтобы подорвать влияние албанских агитаторов-националистов, стремящихся, при заметном равнодушии собственно народной массы, создать независимую Албанию. В этом отношении греческое правительство проявляет усиленную деятельность. Все греческие консулы в южной Албании самым усердным образом преследуют малейшее движение в пользу албанского национального языка и всякую попытку к освобождению от греческого влияния. Благодаря поддержке турецких властей, им удалось добиться закрытия албанской школы в Горче и ареста шести албанских патриотов, — трех христиан и трех мусульман, — отправленных в солунскую тюрьму.

В конце сентября, в Дьякове состоялось собрание поборников албанской автономии, на которое съехались албанцы христиане и мусульмане со всех концов Албании и Эпира. Представителями Греции были два делегата, избранные греко-албанским союзом в Афинах. Один из них полковник на действительной службе греческой армии, а другой — депутат от Фессалии.

На собрании выяснилось, что между албанцами и христианами царит будто бы полное единодушие и все религиозные и иные распри между отдельными племенами принесены, как уверяют, в жертву национальной идее. Выяснилось также, что организация революционного движения в Албании подвинулась настолько вперед, что в короткий срок албанцы могут выставить до 50.000 хорошо вооруженных человек. [857] Греческие делегаты заявили, что считают возможным сформирование в Греции добровольческого отряда. В заключение, был избран исполнительный комитет, от которого будет зависеть начало действий.

Кандидатом на пост губернатора автономных Эпира и Албании греки выставляют королевича Георгия, нынешнего критского генерал-губернатора. Если верить телеграмме из Афин в «Rappel», он принимал на днях в особой аудиенции Хакки-бея, уполномоченного центрального албанского комитета. Разговор, продолжавшийся почти час, велся на албанском языке, которым королевич владеет прекрасно.

Королевич сказал Хакки-бею; что в настоящий момент революционное движение в Албании несвоевременно. Надо, прежде всего, выждать дальнейшего развития македонского вопроса. Королевич также заявил, что его кандидатура на пост албанского губернатора поддерживается Россией и Англией.

_____________________________

III.

В конце августа, когда война между Турцией и Болгарией висела, казалось, на волоске и когда Порта представляла княжескому правительству жалобу за жалобой на образ его действий по македонскому вопросу, Болгария сочла нужным ответить двумя нотами: одна была вручена Порте. а другая передана державам. В первой из них объясняется, что восстание вызвано существующими порядками, вынуждающими молодежь бежать за границу и устраивать внутреннюю революцию с целью добиться применения ХХIII ст. берлинского договора.

Тот факт, что восстание вспыхнуло сначала в Битолии, на расстоянии 250 километров от княжества, доказывает, что начали его не четы, пришедшие из Болгарии. А потому, правительство княжества снимает с себя всякую ответственность за. события, происходящие как в адрианопольском, так и в монастырском вилайетах, вызванные систематическим преследованием болгарского населения.

Нота, адресованная державам, говорила вкратце, что «догадки, высказанные болгарским правительством в ноте от 29 июня, вполне оправдались. Турецкое правительство, очевидно, стремится к систематическому истреблению болгарского народа. Мобилизация и сосредоточение такого огромного [858] количества войск в европейской Турции, под предлогом усмирения восстанцев, дают Болгарии основание предполагать, что Турция рассчитывает напасть на нее, улучив удобный момент. Болгарское правительство, потому, не может долее оставаться равнодушным и вынуждено будет принять свои меры».

В пояснение этой последней ноты министр-президент Петров сделал следующее заявление английскому представителю в Софии: «Болгарское правительство решилось исполнить свои обязательства по отношению к Турции, как сюзеренной державе, и исполнить также, по возможности, требования держав, но по всему видно, что действительное положение вещей неизвестно за границей.

Болгария не располагает достаточным количеством войск для того, чтобы воспрепятствовать четам проникать на македонскую территорию. С другой стороны, Турция пропускает четников, идущих из Болгарии, турецкие солдаты нарочно удаляются, как только их завидят. Из этого можно только заключить, что Турция поддерживает восстание для того, чтобы иметь предлог к избиению македонских христиан.

Болгария не ищет ни территориальных приобретений, ни присоединения Македонии, ни даже ее автономии, она желает только, чтобы сохранены были жизнь и имущество македонских христиан. И если державы допустят, по политическим причинам, истребление христиан, болгары, не имея таких причин, допустить этого не могут. Поэтому, можно сказать без преувеличения, что если державы не вмешаются в скором времени, то Болгария будет этим поставлена в самое безвыходное положение».

По словам «Daily Telegraph», болгарское правительство получило от Россиb, Австрии и Германии ответ на свою ноту. Все три державы говорят в нем, что княжеское правительство лучше всего послужит интересам Македонии и Болгарии, если воздержится от всякого активного участия в борьбе и предоставит уладить все великим державам. Если же болгарское правительство станет действовать так, что вызовет войну с Турциею, то ни одна держава не вступится за него. Вообще, как это было заявлено и Порте, «если, несмотря на полученные предостережения, Турция или Болгария дадут вовлечь себя в политику приключений, то они должны иметь в виду, что принесенные жертвы будут бесполезны, так как державы исполнены решимости не допускать никаких изменений в status quo». [859]

11 сентября 1903 г. появилось по македонскому вопросу русское правительственное сообщение, которое, дав очерк действий, предпринятых Россиею и Австриею к улучшению быта христианского населения трех турецких провинций, прибавляет, что «на первых порах действия эти увенчались успехом», так как оттоманским правительством даны были местным турецким органам категорические приказания немедленно приступить к выполнению намеченных реформ.

«Однако, таковые результаты не могли удовлетворить образовавшиеся в славянских государствах «македонские комитеты»; очевидная вероятность успокоения христианского населения под влиянием начатых преобразований... отнимала у комитетов благодарную, с их точки зрения, почву для осуществления задуманных ими революционных планов. Выставляя знаменем своим защиту единоверцев от турецкого гнета, комитеты эти, в сущности, добиваются изменения, в своекорыстных видах, административного строя провинции в смысле образования из нее «Болгарской Македонии» в ущерб правам и преимуществам других христианских народностей, интересы коих одинаково дороги православной России. Не находя поддержки своим политическим планам в среде неболгарских элементов Македонии, вожаки движения путем жестокостей, насилий и террора старались вызвать поголовное восстание в стране, чтобы воспрепятствовать введению проектированных реформ.

К сожалению... македонская агитация получила большое распространение в самом княжестве Болгарском, встречая поддержку со стороны деятелей, поддавшихся ложным расчетам на то, что возгоревшееся восстание вынудит Россию изменить свою программу и выступить активно в защиту несбыточных планов руководителей революционного движения.

Пагубные заблуждения эти... навлекли тяжкие бедствия на христианское население турецких вилайетов, положить предел которым возможно прежде всего путем воспрепятствования как переходу новых банд из княжества в пределы Турции, так и прекращения революционной деятельности комитетов. Лишь тогда явится возможность настоять на немедленном применении реформ, в соответствии с насущными потребностями населения, которое, в виду усилившейся смуты, крайне трудно предохранить от чинимых турками жестокостей. [860]

...Помимо сего, по предложению России и Австро-Венгрии, правительства великих держав, подписавших Берлинский договор, поручили своим представителям... сделать правительствам Турции и Болгарии заявление в нижеследующем смысле:

«Нынешнее положение дел в турецких вилайетах, созданное преступными замыслами комитетов и революционных банд, ни в чем не изменяет взгляда держав на программу действий, выработанную в начале текущего года двумя наиболее заинтересованными правительствами, а посему ни Турция, ни Болгария не могут рассчитывать на поддержку какой-либо державы в случае открытого или тайного сопротивления осуществлению этой программы.

Императорское правительство надеется. что эти новые предостережения убедят как Турцию, так и Болгарию в бесплодности всякого уклонения от исполнения предъявленных им требований и заставят принять все зависящие от них меры к подавлению на Балканском полуострове смуты, которая может иметь для Оттоманской империи и княжества Болгарского лишь самые тяжелые последствия».

До сих пор полагали, что под влиянием тяжелых условий существования христианские народности Оттоманской империи с непобедимою ничем настойчивостью стремятся одна за другою вырваться на свободу, довольствуясь сначала приобретением элементарных прав, обеспечивающих им возможность жить, и что побороть стремление это никакая сила в мире не сможет. С этой точки зрения и македонский вопрос являлся вполне естественною эволюциею, причем задача Европы сводилась лишь к тому, чтобы эта эволюция происходила, по возможности, спокойным и мирным путем. Полагали, наконец, что разрушение македонского вопроса применительно к только что названному стремлению христианских народностей Турции неотвратимо, что его можно отдалить, но не устранить, как бы хладнокровно Европа ни смотрела на совершаемые в Македонии ужасные преступления, и что в конце концов должна приобрести право на жизнь и родина славянских первоучителей, принесших православной Руси ни с чем не сравнимый драгоценный дар славянского Евангелия и богослужения.

Ныне же, как видно, все ставится на почву одних революционных планов, причем в лицо комитетов бросается тяжкое. обвинение в том, что деятельность их основана на своекорыстных планах и что лишь путем жестокостей, [861] насилия и террора старались они вызвать поголовное восстание в стране, стремясь увлечь и Россию в защиту своих несбыточных планов и, в особенности, образования «Болгарской Македонии».

Не подлежит, конечно, сомнению, что, по всей вероятности, существуют веские доказательства, заставившие наше правительство не только взвести названные обвинения, но и стать в некоторое противоречие с своим же сообщением от 30 ноября 1902 года, в котором ожидаемое на весну восстание объяснялось возрастающим недовольством среди православного населения Турции и говорилось, что «дабы положить предел брожению, могущему повлечь за собою самые серьезные осложнения на всем Балканском полуострове, Императорским правительством... поручено российскому послу в Константинополе... представить соображения о не терпящих отлагательства преобразованиях в административном строе Македонии и настойчиво советовать турецкому правительству скорейшее применение таковых в целях улучшения быта православного населения»...

Действительность показала, что было несколько преждевременно считать, что действия держав уже увенчались на первых порах успехом, — только на том основании, что «оттоманским правительством даны были местным турецким органам категорические приказания немедленно приступить к выполнению намеченных реформ» и что предстояла «очевидная вероятность успокоения христианского населения под влиянием начатых преобразований», так как, во-первых, существует громадная разница между турецкими категорическими приказаниями о проведении реформ и их .действительным осуществлением, а во-вторых, восьмимесячный опыт с достаточною ясностью показал, что христианское население не могло успокоиться под влиянием начатых преобразований, провести которые турки, доколе они останутся турками, не в состоянии, даже если бы они искренно желали сообразоваться с программою, выработанною державами. Причины тому, были изложены мною в свое время (См. «Русский Вестник» февраль и март 1903 г.).

Что же касается до несбыточности планов вожаков македонского восстания, добивающихся для своей родины автономного устройства, то в свое оправдание вожаки эти, пожалуй, могли бы указать, что первоисточником их планов является [862] XXIII ст. берлинского договора, подписанного всеми великими державами.

Если наше правительство в прошлом году так настойчиво рекомендовало скорейшее изменение условий быта православных в Македонии, то из этого само собою вытекало, что условия эти достигли той степени негодности, что были вполне достаточны, чтобы объяснить македонскую смуту естественными причинами, не примешивая никаких своекорыстных планов или террора со стороны каких-либо посторонних поборников.

Последовавшее затем изменение оценки характера македонского брожения и предположение о проекте «Болгарской Македонии» тем поразительнее для не посвященного в тайны дипломатии читателя, что в печати появились сведения, как бы идущие вразрез с новыми взглядами, выраженными в правительственном сообщении 11 сентября настоящего года.

Не буду говорить о приведенном выше отзыве болгарского министра-президента, но нельзя обойти молчанием происходившую в Петербурге беседу с профессорами Милетичем и Георговым, делегатами внутренней македонской организации.

Милетич прямо заявил, что македонское восстание, возникшее исключительно на почве невыносимости положения местных христиан, было организовано внутренним македонским комитетом, так называемою «Внутреннею организациею», представляющею, в данный момент, единственную реальную силу, с которою приходится считаться в македонском вопросе. «Именно ввиду этого, — сказал он, — нас крайне удивляют претензии болгарского правительства, которое не имеет никакого фактического и юридического основания вести переговоры с Турцией о прекращении военных действий. Болгария приписывает себе какое-то влияние в лагере внутренних, которого она вовсе не имеет. Таким образом, княжество только поддерживает распространенное в Европе заблуждение, будто восстанием все еще руководят существовавшие в Болгарии комитеты» («Новое Время» 15 сентября 1903 г.)

Затем, как заявил корреспонденту «Temps» один из влиятельных македонцев: «Македонцы не желают турецко-болгарской войны, так как она придала бы македонскому вопросу окраску вопроса болгарского, что только повредило бы ему, в особенности в случае победы Болгарии. [863]

Македонцы хотят автономии, добытой путем вмешательства Европы в их пользу. Они не хотят ни раздела, ни присоединения к другому государству. Единая Македония для македонцев — ничего больше».

______________________________

IV.

С представлениями, сделанными державами в Константинополе и Софии, совпали непосредственные переговоры между Турцией и Болгарией, почин которых исходил, по-видимому, от султана; болгарское правительство в свою очередь отозвалось на них в благоприятном смысле и сообщило вместе с тем свои условия, которые заключались в следующем: 1) немедленное прекращение резни в Македонии и адрианопольском вилайете, 2) прекращение военных действий против чет, 3) отозвание турецких и: болгарских войск от границы, 4) свободное возвращение беженцев из Болгарии в Турцию, 5) амнистия политических преступников и освобождение всех заключенных, 6) реформы, общинного управления в Македонии в духе автономии болгарских общин, 7) реформы системы сбора налогов, и 8) учреждение болгаро-турецкой комиссии для мирного улажения конфликтов и постепенной разработки реформ. Комиссия должна была состоять из четырех или более лиц, из которых половина будут болгары, назначаемые болгарским экзархом.

Местопребывание комиссии будет в Софии, а в Константинополе при султане будет состоять болгарский представитель комиссии. На комиссию возлагается забота о водворении беженцев и восстановлении их разрушенных жилищ, разработка вопросов о сельской полиции, о школьном и церковном самоуправлении и о коренном преобразовании податной системы; комиссия же примет на себя обязанности мирового суда по имеющим возникнуть недоразумениям.

Чрезвычайный совет турецких министров обстоятельно обсудил болгарскую ноту, а 10-го сентября турецкий комиссар в Софии заявил министру-президенту Петрову, что султан принимает болгарские предложения для мирного улажения македонского вопроса: возражение относилось лишь к невозможности назначения нетурецких членов комиссии болгарским экзархом, так как в таком случае могли быть предъявлены аналогичные требования со стороны вселенского патриарха, Сербии и Румынии. Между тем, в этом-то [864] возражении и заключалось указание на то, что, вступив в непосредственные переговоры с Болгариею, Порта хотела лишь ускользнуть от необходимости проводить потребованные державами реформы и оттянуть время, чтобы, во первых, завершить сосредоточение войск и подвинуть, насколько возможно, начатое ею дело истребления македонских христиан и чтобы, во-вторых, воспользовавшись предложениями Болгарии, повернуть их против самой Болгарии. Все предположенное ею Порта не замедлила исполнить с присущим ей мастерством, противопоставив и в этом случае одну из подвластных ей народностей другой.

В то время как болгарские министры уже торжествовали победу, кичась тем, что им удалось уладить в интересах Болгарии македонский вопрос, над решением которого бесплодно бьются великие державы, — 12-го сентября было обнародовано султанское ираде об учреждении смешанной комиссии, в состав которой, вместо намеченных Болгарией только турок и болгар, входят два мусульманина и по одному турецко-подданному болгарину, греку и сербу. Вдобавок, вместо того, чтобы быть самостоятельным учреждением, с пребыванием в Софии, новая комиссия обратилась в простой совещательный орган при главном инспекторе Хильми-паше, с местопребыванием в Битолии. К довершению всего, члены комиссии были, по распоряжению султана, назначены из числа членов местного меджлиса (управительного совета), т. е. из лиц, уже давно обратившихся в бессловесные орудия турецких властей.

Одновременно с тем турки устроили болгарам еще и другую крупную неприятность, а именно, султан издал ираде, признающее сербскую национальность в Македонии, — чего сербы добивались так долго и так упорно, — и обещающее признать таким же образом и румынскую.

Распоряжение это может иметь для будущего Македонии очень крупное и неблагоприятное значение. Дело в том, что со времени взятия Константинополя, все подвластные туркам христиане были признаны входящими в состав греческого народа (рум-миллети) с официальным главою в лице вселенского патриарха. В 1870 году, с образованием болгарского экзархата, из рум-миллети были выделены в Македонии все признавшие над собою духовную власть экзарха; словом, все македонцы не турки и не греки были занесены в официальные списки под именем болгар, хотя между ними были и сербы, и куцо-влахи. Таким образом, для [865] турок деление христиан было основано исключительно на вопросе исповедном. Нынешнее же султанское ираде ставит то деление на почву национальности, так как ни сербы, ни куцо-влахи своей автономной церкви в Македонии не имеют.

Практически, благодаря последовавшему признанию, македонские сербы, а вскоре, вероятно, и куцо-влахи приобретут право иметь свои собственные церкви и школы и тем укреплять свою национальность. Политически же, давая сербам и цынцарам новые права, султан усиливает их самосознание, дает им могущественное средство борьбы, в особенности против болгар, и тем уничтожает болгарские претензии на исключительное преобладание в Македонии.

Следовательно, и новый опыт кабинета Петрова обойтись без России и войти с Турцией в непосредственное соглашение обещает принести Болгарин лишь горькие плоды.

Не обращая внимания на попытку Порты уклониться от исполнения требований держав, противопоставив им непосредственное соглашение свое с Болгарией, русский и австро-венгерский послы вручили Порте тождественные ноты, в которых указывается на многочисленные бесчинства турецких войск и на то, что много спустя после того, как восстанцы рассеивались, войска начинали обстреливание многих местностей, что служило только предлогом для грабежей и убийств мирных жителей, которых потом выдавали за восстанцев. В ноте указывается также на значительно ослабевшую дисциплину турецких войск. В заключение; послы энергично требовали скорейшего проведения реформ, угрожая, что, в противном случае, Порта, быть может, будет понуждена к проведению расширенной программы реформ.

По поводу этих обвинений Порта доставила послам подробный перечень случаев, в которых войска совершили насилия, а также перечень наказаний, которым подверглись виновные. Лишь один солдат, убивший в Прилепе офицера, мешавшего ему грабить, был приговорен к смерти, а другой, убивший в Велесе христианина, — к каторге, остальные 50 офицеров и солдат — за грабеж, воровство, насилия над христианами были приговорены к кратковременному тюремному заключению, а большинство к переводу в войсковые части, расположенные в Багдаде, Иемене и Триполи; под следствием находятся еще 52 офицера и солдата и целые батальоны редифов из Призрена и 19-го полка низама.

В то же время, Порта ответила и на предшествующее сообщение России и Австро-Венгрии. Ответ ее написан в [866] обычном турецком стиле, в изысканных фразах, звонкостью формы прикрывающих убожество внутреннего содержания. Порта говорит, что она вполне удовлетворена полученными ею заявлениями, дающими доказательство благожелательных намерений держав, и имеет твердое желание «гарантировать спокойствие и порядок на благо подданных, без различия религий и народностей. Верная своей политике, Порта будет наблюдать за полным осуществлением предложенных мероприятий и за исполнением приказаний, которые будут даваемы ею в интересах безопасности населения, охраны его имущества и применения нелицеприятного правосудия». Порта еще раз, однако, указывает, что «если установленная программа не могла еще до сих пор быть в точности выполнена, то в этом виноваты исключительно болгарские агитаторы, которые сделали всевозможные попытки, чтобы посредством величайших злодеяний препятствовать деятельности властей и даже уничтожать ее. Подавление движения, для которого Турция должна была усилить войска, легко удалось бы, если бы в Болгарии не допускалось образование чет и переход ими границы. Четы, рассеянные в одном месте, проникали в другое и увлекали за собою население против его воли и интересов. Положение ухудшается болгарскими вооружениями и приготовлениями, призывом запасных, заказами оружия и предметов военного снабжения, а также военными реквизициями, постройкой мостов, имеющих стратегическое значение и другими мероприятиями, которые служили ободрением для зачинщиков беспорядков и вынуждали Порту к мерам противодействия. Мирные намерения Порты слишком хорошо известны, чтобы подвергать их сомнению. Но, несмотря на твердые обещания, данные в Софии, болгарское правительство продолжает вооружения. Поэтому державы, выказывающие такую же любовь к миру, должны были бы настаивать на том, чтобы Болгария действовала доброжелательно, исполняла свои обязанности, не допускала образования чет и перехода ими границы, прекратила военные приготовления и не препятствовала своим образом действий осуществлению намеченной программы. Порта очень благодарна державам за представления, уже сделанные в, Софии, и надеется, что державы будут настаивать на том, чтобы их намерениям не оказывалось сопротивления».

В. этот же период времени произошло в общественном мнении Англии усиление интереса к македонскому [867] вопросу. Английские епископы в Дургэме, Вустере, Гарфорде. и Гибралтаре обратились в «Times» с горячим протестом против ужасов, совершаемых турками в Македонии и против бездействия держав.

17/30 сентября в Сент-Джемс-Голле, в Лондоне, собрался, под председательством епископа вустерского, большой митинг, на котором было прочитано письмо архиепископа кэнтерберийского. В нем архиепископ заявляет, что на стороне собравшихся весь английский народ, готовый употребить все могущественное влияние Англии для подавления тирании, хищничества и неурядицы на Балканах. Кроме того. были прочитаны сочувственные письма многих епископов и 39 членов парламента, в том числе Кэмпбеля-Баннермана и Грэя.

Митинг постановил следующую резолюцию:

1) Анархия в Македонии и неудача всех попыток ввести реформы под турецким контролем делают необходимым прекращение непосредственного владычества султана над македонскими провинциями.

2) Обязательства, взятые на себя Англией по берлинскому договору, требуют от нее, чтобы она предприняла энергические меры к прекращению постоянного грабежа и резни мирного населения и постаралась склонить другие державы— участниц договора в пользу вышеуказанной политики.

3) Необходима скорая помощь для предотвращения голода и учреждение балканского комитета помощи нуждающимся.

В числе ораторов и участников митинга были представители всех партий и всех вероисповеданий.

За несколько дней пред митингом, архиепископ кэнтерберийский обратился к британскому министру-президенту с письмом, в котором выразил заботу членов англиканской церкви о том, чтобы не упущены были меры, могущие послужить к уменьшению страданий македонского населения. Бальфур немедленно ответил ему, что «он вполне разделяет чувства ужаса и возмущения, которые возбуждает современное положение. Он также вполне понимает желание, путем общественного митинга или иным каким-либо образом, открыто выразить порицание, как того заслуживают новейшие, достойные сожаления события. Если бы, однако, русско-австрийский проект реформ был Портой осуществлен и принят народностями, которых он касается, то мир не был бы свидетелем нынешних зверств». Далее, Бальфур, в весьма определенных выражениях, заявил [868] архиепископу о необходимости солидарности с обеими наиболее заинтересованными на Востоке державами, так как они «обладают несравненно большим, чем кто-либо, влиянием на борющиеся силы на Балканском полуострове. Никакие другие нации или группы наций не были бы в состоянии совершить это дело успешнее их. Настоящее положение является одним из тех случаев, когда две державы представляются сильнее для проведения известных начал, чем три и где, на деле, всякое увеличение в числе участников означало бы соответственное уменьшение в силе воздействия».

Несмотря на всю категоричность подобных заявлений, рассчитанных, пожалуй, на то, чтобы столь выхваляемые Бальфуром Россия и Австро-Венгрия с своими проектами поглубже завязли в трясине македонской неурядицы, а также на то, чтобы побольше отвратить от России симпатии местного населения, британское правительство поручило своему послу в Константинополе О’Коннору передать Порте, что ни Турция, ни Болгария не должны рассчитывать на поддержку Англии при явном или тайном сопротивлении их проведению русско-австрийской программы реформ. По мнению британского правительства, «реформы эти представляют минимум того, что следовало бы требовать. Предпринятые до сего времени меры к осуществлению реформ, даже допуская всю затруднительность положения, к сожалению, совершенно недостаточны. В дальнейшем следовало бы потребовать принятия более быстрых и действительных мероприятий по сравнению с теми, которые до сих пор принимали турецкие власти».

Одинаковое сообщение было сделано и болгарскому правительству, которое, не без основания, усмотрело в официальных заявлениях Англии некоторое колебание в вопросе об оценке русско-австрийского проекта и признаки того, что, при известных обстоятельствах, Англия при несомненно состоявшемся благоприятном македонцам повороте в английском общественном мнении и печати, намеревается выступить с своим собственным проектом уже более расширенных реформ. Радужные ожидания болгар усилились еще более под влиянием сообщения из Константинополя обыкновенно хорошо осведомленной «Frankfurter Zeitung» о том, что английская там дипломатия ежедневно и открыто поддерживает тот основной принцип, что прежняя программа реформ оказалась совершенно неудовлетворительной и что лишь автономия Македонии под управлением [869] христианского генерал-губернатора может быть единственным действительным разрешением вопроса. По сведениям этой газеты, турецкий посол в Лондоне сообщил Порте, что английское министерство иностранных дел повторило ему то, что касается английских взглядов на этот вопрос, причем высказалось очень определенно и без всяких недомолвок.

_________________________________

V.

Убедившись, что февральский проект реформ для Македонии потерпел полную неудачу, Россия и Австро-Венгрия решили сделать шаг в сторону более расширенной программы реформ. Это решение облеклось в конкретную форму во время пребывания Государя Императора в половине сентября в Вене и Мюрцштеге.

Важное значение свидания нашего Государя с императором австрийским было подчеркнуто во время тостов на парадном завтраке, происходившем 17 сентября в Шенбрунском дворце. Император Франц-Иосиф в своем тосте упомянул, «что сердечность Наших отношений многократно уже оказывала благотворное действие на политические отношения между Нашими государствами, и Я льщу Себя надеждою, что и в этот момент совершенная солидарность во взглядах и в суждениях, связывающая Нас, перед лицом прискорбных событий, театром которых служит почти весь Балканский полуостров, еще раз обеспечит успех тому действию, которое Мы предпринимаем там с общего согласия, в интересах мира Европы».

В ответ на эту часть тоста Государь Император изволил произнести следующие слова:

«Наше сердечное соглашение и полная солидарность, имеющая результатом действие Наших правительств, как сказали ваше величество, служат драгоценным залогом, успеха того великого дела миротворения, которое Мы предприняли с общего согласия. Преследуемая Нами гуманная цель исключает всякую партийность, и она должна быть достигнута с твердостью и настойчивостью средствами, наиболее пригодными для действительного и прочного умиротворения. Вместе с тем Я надеюсь, что Наши усилия будут также содействовать укреплению общего мира».

Некоторые крупные органы европейской печати, придавая [870] выдающееся значение тостам, которыми обменялись оба Монарха, в то же время выразили опасение, что осуществление австро-русской миролюбивой политики встретит на Балканском полуострове почти неодолимое сопротивление в местных условиях и что балканский узел настолько запутался, что его теперь можно лишь разрубить, но не распутать.

Результатом совещаний между русским и австрийским императорами, а также между их министрами, графом Ламздорфом и графом Голуховским, сначала в Вене, а потом в Мюрцштеге, явилась нижеследующая телеграмма, отправленная 20 сентября российскому и австро-венгерскому послам в Константинополе:

«В последнее время вы были уполномочены сделать заявление, что Россия и Австро-Венгрия неуклонно продолжают предпринятое ими дело умиротворения, придерживаясь выработанной в начале года программы, несмотря на возникшие затруднения к ее осуществлению.

Действительно, в то время как с одной стороны революционные комитеты возбуждали беспорядки и препятствовали христианскому населению трех вилайетов оказать содействие к выполнению реформ, с другой — органы Блистательной Порты, на коих возложено было применение таковых, вообще не проявляли в данном случае желательного усердия и не прониклись истинными целями, положенными в основу этих мероприятий.

Дабы явить доказательство их твердой решимости настоять на полном:осуществлении помянутых реформ, принятых Портою и имеющих целью обеспечить общую безопасность, оба правительства условились относительно более действительных способов контроля и надзора. Вы без замедления получите точные указания по сему предмету.

Если с одной стороны оба правительства вполне признают право и обязанность Блистательной Порты подавлять беспорядки, вызванные злоумышленною агитациею комитетов, то с другой — они не могут не сожалеть, что это подавление сопровождалось насилиями и жестокостями, от которых страдало мирное население. Ввиду сего они считают настоятельно необходимым придти на помощь жертвам этих прискорбных событий, и вышеупомянутые инструкции вам укажут в подробностях на способы помочь лишенным всяких средств к существованию жителям, облегчить возвращение их на места и озаботиться восстановлением сожженных селений, церквей и школ. [871]

Правительства России и Австро-Венгрии питают твердую надежду, что их непрестанные усилия достигнут намеченной цели прочного умиротворения в потерпевших от смут областях, и убеждены, что их вполне беспристрастные советы будут приняты всеми, кого они касаются».

Текст тождественной телеграммы был официально сообщен кабинетам лондонскому, парижскому, берлинскому и римскому и встречен был ими с решительным одобрением, тем большим, что, по словам венских газет, она способна была рассеять все подозрения относительно того, что в Петербурге или Вене преследуются честолюбивые или эгоистичные цели.

Упоминаемая в телеграмме тождественная инструкция была вскоре затем сообщена г. Зиновьеву и барону Каличе, которые, согласно ей, сделали Порте 9 прошлого октября соответствующее представление. Важный документ этот заключает в себе следующие пункты:

«1) Для установления контроля над деятельностью местных турецких властей по приведению в исполнение реформ назначить при Хильми-паше особых гражданских агентов от России и Австро-Венгрии, которые будут обязаны всюду сопровождать главного инспектора, обращать его внимание на нужды христианского населения, указывать. на злоупотребления местных властей, передавать ему соответствующие представления послов в Константинополе и доносить своим правительствам обо всем происходящем в стране.

В помощь этим агентам могли бы быть назначены секретари и драгоманы, которым будет поручено выполнение их приказаний и дано разрешение объезжать округа для опроса жителей христианских селений, наблюдения за деятельностью местных властей и т. д.

Ввиду того, что задача гражданских агентов будет состоять в наблюдении за введением реформ и умиротворением населения, их полномочия прекратятся через два года после назначения.

Высокая Порта должна предписать местным властям всячески облегчать этим агентам выполнение порученной им задачи.

2) Так как реорганизация турецкой жандармерии и полиции является одною из наиболее существенных мер к умиротворению края, то необходимо немедленно же потребовать от Порты приведения в исполнение этой реформы.

Принимая, однако, во внимание, что приглашенные уже [872] для этой цели несколько шведских и других иностранных офицеров вследствие незнания языка и местных условий не могли принести соответственной пользы, то в первоначальном проекте желательно сделать некоторые изменения и дополнения:

а) Задача реорганизации жандармерии в трех вилайетах будет возложена на генерала иностранной национальности, на службе императорского оттоманского правительства, к которому могли бы быть прикомандированы военные чины великих держав; им будут поручены отдельные районы, на пространстве коих они будут действовать, как контролеры, инструкторы и организаторы. Таким образом, они вместе с тем в состоянии будут наблюдать за образом действий войск по отношению к населению.

b) Эти офицеры могут, если это им представится необходимым, просить о прикомандировании к ним некоторого числа иностранных офицеров и унтер-офицеров.

3) Как только обнаружено будет умиротворение страны, тотчас же потребовать от турецкого правительства изменения территориального разграничения административных единиц в видах более правильной группировки отдельных народностей.

4) Одновременно предъявить требование о преобразовании административных и судебных учреждений, в каковые желательно было бы открыть доступ местным христианам, содействуя при этом развитию местного самоуправления.

5) Немедленно учредить в главных центрах вилайетов смешанные комиссии, образованные из христианских и мусульманских делегатов в равном числе для разбора дел по политическим и иным преступлениям, совершенным во время смут.

В комиссиях этих должны участвовать консульские представители России и Австро-Венгрии.

6) Потребовать от турецкого правительства ассигнований. особых сумм:

а) для водворения на места их прежнего жительства христианских семейств, укрывшихся в Болгарии и в других местностях;

b) на выдачу пособий христианам, лишившимся крова и имущества;

с) на восстановление жилищ, храмов и школ, разрушенных турками во время восстания.

Комиссии, в коих будут заседать видные [873] представители христианского населения, будут заведовать распределением этих сумм. Консулы России и Австро-Венгрии будут наблюдать за их расходованием.

7) В христианских селениях, выжженных турецкими войсками и башибузуками, водворенные жители освобождаются в течение года от уплаты всяких налогов.

,8) Оттоманское правительство возобновит обязательство без малейшего замедления ввести реформы, упомянутые в проекте, выработанном в феврале нынешнего года, так равно и те, на настоятельность коих будет указано впоследствии.

9) Так как большая часть насилий и жестокостей была совершаема илавэ (редифами второго разряда) и башибузуками, то настоятельно необходимо, чтобы первые были распущены, и чтобы безусловно не было допускаемо образование шаек башибузуков».

____________________________

Хотя новые требования России и Австро-Венгрии, по сравнению с февральским проектом этих держав, делают попытку подчинить проведение реформ более действительному контролю, тем не менее, для лиц, знакомых с Македонией и турецкими порядками, представляется почти несомненным, что и новому проекту предуготована та же неудача, что и первому, так как к иному результату и не может придти вопрос, с самого начала поставленный на ложный путь.. Худосочное детище, появившееся на свет на берегах Босфора, с самого рождения обречено было на преждевременную смерть, какими бы лекарствами его ни пичкали и к каким бы светилам медицинской науки ни обращались. Точно также и местные наблюдатели и вообще люди, знающие местные обстоятельства, критически разбирая новую программу, приходят к убеждению в ее искусственности и полной непригодности к устранению зол, гнетущих христианское население Македонии.

Ныне созданные гражданские агенты держав при главном инспекторе реформ, по поставленным им рамкам деятельности, едва ли смогут быть чем-либо иным, как официальными соглядатаями за Хильми-пашою, без всякой действительной власти изменить что-либо в условиях, препятствующих осуществлению турками задуманных реформ. Придерживаясь последней посольской инструкции, этим агентам надлежит быть контролерами, но, чтобы контролировать [874] и наблюдать, надо иметь что контролировать, а в Македонии нет ни серьезно поставленной администрации, ни законного, справедливого распределения и сбора налогов.

Чтобы не быть голословным, приведу лишь два примера. Основной налог десятинный — источник злоключений для местного населения: результатом его является, что турецкое правительство получает мало, население платит много, а богатеют только сборщики десятины.

Другой налог — сбор за патенты на право торговли, устанавливаемый номинально целою комиссиею, на деле собирается переходящими из лавки в лавку агентами, с которыми принято торговаться. Конечно, это открывает широкую дверь всевозможным злоупотреблениям, а в государственную казну попадает очень немного. Вообще можно сказать, что в Турции нет налогов, которые давали бы определенный доход, и на основании которых можно было бы установить бюджет. Между тем, Ильдиз-киоск постоянно требует денег и каждый генерал-губернатор, зная, что он лишится места, если не исполнит этого требования, выбирает из правительственных касс все деньги, а чиновники и войска сидят без жалованья. А между тем всем им надо жить, надо кормить своих детей. И вот они добывают себе источники существования, где и как могут, При хроническом безденежье турецкой казны и при заведомом неумении Порты разумно распорядиться и теми средствами, которые ей поступают, описанный только что порядок будет постоянным препятствием к установлению в крае правильной администрации в европейском значении этого слова, а при таких условиях мыслимы ли какие-либо реформы? Кроме того, и повсюду реформы стоят дорого, предпринимать же их без средств значило бы уподобляться страусу, прячущему голову. Требовать эти средства со всего населения оттоманской империи с целью доставления улучшенных способов существования одной лишь части этого населения, обитающей в Македонии, было бы противно правилам общей справедливости, да и не привело бы ни к чему, так как собранные средства по дороге заблудились бы и никогда не дошли бы по своему прямому назначению. Нужные на преобразования в Македонии средства должны быть и могут быть доставлены Македонией, но не тогда, когда во главе управления будет стоять турецкий сановник, какими бы талантами или честностью он лично ни обладал. Желаемые средства найдутся лишь тогда, когда во главе [875] области будет стоять назначенный державами христианский генерал-губернатор, опирающийся на автономные учреждения края.

По пункту 1-му инструкции, гражданские агенты повсюду сопровождают главного инспектора, обращают его внимание на нужды христианского населения, указывают на злоупотребления местных властей, передают ему соответствующие представления послов в Константинополе и доносят своим правительствам обо всем происходящем в стране. Из этого ясно, что, не имея никакой исполнительной власти, они являются лишь совещательным органом, все значение которого будет зависеть от того, насколько главному инспектору будет угодно прислушиваться к их советам, а если он не захочет сообразоваться с указаниями и требованиями состоящих при нем агентов? Тогда они обратятся с жалобою к своим послам, послы сделают по этому поводу представления Порте и весь дипломатический аппарат окажется таким образом пущенным в действие; начнутся дипломатические переговоры, а хитроумные Улиссы из Ильдиз-Киоска уже издавна искусились по части изобретательности в придумывании способов, как затянуть всякие переговоры и как извести противника измором.

Помимо того, помещенные в инструкции атрибуции гражданских агентов представляют из себя почву, в высшей степени удобную для нескончаемых пререканий.

Зная, что реформы для Македонии навязаны султану державами, очень допустимо предположение, что Хильми-паша сделает все от него зависящее, чтобы, рассыпаясь на словах в всевозможных приятных для Европы уверениях, на деле не предпринимать ничего для устранения препятствий, мешающих проведению реформ. Если, пользуясь предоставленным ему правом, главный инспектор будет по каждой мелочи обращаться в Порту, а та будет посылать ноту за нотой представителям России и Австро-Венгрии в Константинополе, ведь тогда может образоваться бумажный поток, который буквально затопит оба посольства, тем более что раз вопрос сделался предметом ноты, дело обращается в предмет, требующий «всестороннего обсуждения», для чего, как известно, необходим большой промежуток времени, а это-то и есть то, чего Порта всегда добивается при всех своих недоразумениях с Европою, твердо веруя в справедливость изречения, что «время — лучший врач». Из-за каждого мелкого факта создастся целая [876] дипломатическая переписка, легко могущая перейти в дипломатический инцидент, возбудить который, при некотором желании, всегда очень легко, но уладить его бывает зачастую сопряжено с едва преодолимыми трудностями. В конце концов, оба посольства будут подавлены массою набросанного на них Портою материала и окажутся в ближайшем будущем бессильны с ним справиться, не говоря уже о том, что все это повлечет за собою потерю времени, драгоценного для спокойствия Македонии и самой Европы.

Если бы вопросы, связанные с Востоком, разрешались не теоретиками, то, конечно, было бы обращено внимание на подобные практические неудобства, которые нетрудно предвидеть и которые, по всей вероятности, сведут на нет плоды многомесячных дум русско-австрийских дипломатов.

Благие результаты от деятельности гражданских агентов могли бы получиться лишь при такой постановке вопроса, при которой все недоразумения и конфликты разрешались бы на месте, властью и полномочием тех лиц,. которым, доверием их правительств, поручен надзор по проведению реформ в Македонии. Тогда посольства в Константинополе не должны были бы быть инстанциями, решающими каждый мелочный единичный случай, а направляли бы лишь принципиальную деятельность гражданских агентов, намечая её лишь в главных линиях.

Что касается до возлагаемой ныне на турецкие власти обязанности всячески облегчать гражданским агентам исполнение возложенной на них задачи, то не надо быть пророком, чтобы предсказать, какого сорта будет это облегчение, так как примеры того мы могли видеть в поголовном арестовании всех, кто имел неосторожность войти в сношение с г.г. Машковым и Мандельштамом, во время известных поездок их по краю.

По 2 пункту инструкции нельзя не заметить, что кадры вновь организуемой жандармерии будут состоять из слишком разнородных элементов для того, чтобы можно было рассчитывать на успешные результаты нового мероприятия. По слухам, во главе жандармерии будет поставлен германский: генерал, в помощь ему будут даны два штаб-офицера — русский и австриец: всего будет приглашено иностранных офицеров 56 и унтер-офицеров 300, но распределение их по национальностям и подданству между различными великими державами еще не установлено. Преобразование македонской жандармерии будет, как слышно, стоить около трех миллионов франков в год. [877]

Лично, македонцам, как говорят, неприятно, что начальником жандармерии будет немец, так как им небезызвестно, что германский посол все время советовал султану самое суровое и беспощадное подавление восстания.

Можно быть заранее уверенным, что пункт 3 инструкций встретит, и нельзя сказать, что без основания, ожесточенное сопротивление со стороны Порты, которая искони старалась отнюдь не давать ясно очерченных территориальных границ для какой-либо народности, дабы тем, по возможности, затормозить стремление этой последней к политической самостоятельности. Особенно строго следовала она этому правилу с начала XIX века, когда именно начался расцвет идеи о национальностях и когда лишь путем применения такой предупредительной системы возможно было поддерживать некоторое механическое сцепление между отдельными частями этого точно из разноцветных лоскутьев сшитого одеяла, какое представляет из себя Оттоманская империя. Затем, при страшной чересполосице народностей в Турции, причем зачастую одна лишь вкраплена в другую, не вижу практических способов, как можно было бы «разграничить административные единицы в видах более правильной группировки отдельных народностей». Если же дело идет лишь о разграничении Македонии и Старой Сербии, то более простая фраза давала бы, как кажется, более ясное понятие о том, что, собственно говоря, имели в виду державы.

Четвертый пункт нынешнего проекта реформ имеет, по-видимому, все шансы, чтобы остаться лишь красивою фразою, так как для осуществления предположенного преобразования местных административных и судебных учреждений в желаемом державами духе нужно, чтобы изменилась самая сущность турка, как человека, или же чтобы в качестве высшей в крае власти была поставлена власть христианская, как, например, это существует в Крите или на Ливане, или как это было в Восточной Румелии.

Допущение христиан в административные и судебные учреждения не есть что-либо новое, только теперь найденное Россиею и Австро-Венгриею, — оно существует в Турции со времени Гюльханейского хатти-шерифа 1839 года и всем известно, какое ничтожное положение занимают в этих учреждениях христианские члены. Ранее («Турецкие реформы в связи с вопросом о Македонии и Старой Сербии», гл. II. «Русский Вестник», февраль и март 1903 г.), я имел уже случай подробно [878] говорить о причинах такого явления и теперь повторю, что относительно преобразования административных и, в особенности, судебных учреждений, в смысле привлечения туда христиан, можно от турок требовать на бумаге чего угодно, но пока не будет сломлен мусульманский дух, — дух завоевателя, не допускающего равенства с завоеванным, — до тех пор из этих требований не выйдет ничего, кроме праздных, бумажных обещаний.

Переходя к заключительным пунктам расширенной программы реформ, нельзя не заметить, что непосредственное участие консулов в предусмотренных этими пунктами комиссиях бесспорно упорядочит деятельность этих последних, только интересно было бы предварительно знать, откуда Турция, не могущая целыми месяцами уплачивать жалованье своим служащим и солдатам, возьмет крупные суммы на пособия беженцам и на восстановление школ и церквей?

Из всего приведенного выше следует, как мне кажется, с достаточною ясностью, что было бы слишком большим оптимизмом предполагать, что и второй русско-австрийский проект в состоянии обеспечить умиротворение Македонии и Старой Сербии. Все свидетельствует, напротив, о том, что новые стремления держав разобьются о скрытое сопротивление султана, а также и о том, что турецкими руками немыслимо проводить реформы в несчастных, ныне вконец разоренных и опустошенных македонских вилайетах.

Не лишне по этому же поводу привести мнение «Нов Века», правительственного органа нынешнего болгарского кабинета. Он заявляет, что хотя русско-австрийская нота о контроле и представляет известный шаг вперед, тем не менее, русско-австрийское детище — мертворожденное. В качестве поводов к такому приговору «Нов Век» указывает, что, во-первых, в ноте не упоминается об общей амнистии и что во-вторых «предполагаемый контроль будет фиктивный, потому что договорившиеся державы стремятся не к прочному замирению Македонии, но лишь к предлогу для. вмешательства в турецкие дела».

______________________

VI.

В течение нескольких дней, предшествовавших вручению послами ноты о принятых в Мюрцштеге решениях, Порта старалась создать такие условия, которые доказывали бы, [879] что в вмешательстве и контроле держав надобности более не представляется. Так, она снова сделала вид, что желает договориться непосредственно с Болгарией, и всячески старалась облегчить миссию Начевича, вторично присланного в Константинополь.

Первый пункт их переговоров касался обоюдной демобилизации, причем Турция обязалась бы распускать двойное против распускаемого Болгарией количество войск, каждый раз как княжество прибегнет к подобной мере. Но распущение на первых же порах затормозилось вследствие нарушения болгарской границы у Караманицы турецкими войсками, которые, в числе одного батальона, перешли границу напали на болгарский блокгауз и ограбили одно селение.

Другой важный вопрос, о котором рассуждала Порта с Начевичем, касался водворения на родину беженцев и получил совершенно неожиданное для болгар разрешение, вместо смешанной турецко-болгарской комиссии, дело это было поручено комиссии из немцев — этим «турецким друзьям», к которым беженцы относятся с довольно малым доверием.

Внутри Македонии султан обнародовал широковещательное ираде, предписывающее Хильми-паше и всем высшим сановникам в Македонии быстрое и точное применение требуемых державами реформ. Документ этот слишком длинен, чтобы приводить его здесь, но он может служить любопытным образцом изворотливости турецкой дипломатии, желающей отделаться общими фразами. Областным финансам уделен 4-й пункт; даваемое Хильми-паше приказание изложено дословно так: «Обеспечить текущие расходы и при содействии министерства финансов изыскать средства для уплаты чиновникам жалованья».

Сам Хильми-паша в разговорах с иностранными корреспондентами порадовал их известием, что реформы им уже проведены почти полностью и в Македонии царит правосудие.

Что касается зверств, совершенных турецкими войсками, Порта официально и категорически их отрицает, забыв, что несколько времени пред тем, она сама сообщила русскому и австрийскому посольствам длинный список офицеров и солдат, осужденных судом за насилия; по теперешним ее уверениям, все разрушения, убийства и истязания совершили восстанцы и в таком смысле приказано населению подавать адресы с выражением благодарности войскам. [880]

Тем не менее, несмотря на все турецкие успокоительные заверения, державы настаивали на получении от Порты ответа: она медлила долго, то обсуждая русско-австрийскую ноту в обыкновенных и чрезвычайных советах министров, то распространяя умышленно слухи, что следует ожидать оппозиции против программы реформ со стороны мусульман и что правительству придется считаться с подобною оппозициею. И действительно, чья-то невидимая рука расклеила в большей части константинопольских мечетей объявления, возбуждающие население против намерения ввести в Македонии европейский контроль. В то же время Порта поручила по телеграфу своим посольствам собрать сведения об истинном настроении кабинетов, в тайной надежде найти себе поддержку в какой-либо из великих держав, но надежда эта осталась тщетной. Вследствие этого, она послала 21 октября русскому и австро-венгерским послам обширный ответ, в котором, уведомляя о получении «дружественных советов» держав касательно реформ, удостоверяет, что часть их приведена в исполнение. К полному проведению реформ препятствием служит деятельность революционных комитетов. Порта ответила не по пунктам: определенно она высказалась лишь по двум пунктам о распущении батальонов илавэ и об освобождении разрушенных селений на год от уплаты налогов; главнейшие же пункты обойдены ею молчанием, хотя косвенно, вместо контроля, она намекает на другой способ его, словами: «русский и австрийский консулы усвоили себе привычку делиться имеющимися у них сведениями с главным инспектором, Хильми-пашой, который, в свою очередь, сообщал консулам свои сведения об успехах реформ. Было бы желательно сохранить и впредь это дружественное общение; так как полномочия главного инспектора продолжатся еще два года, то несомненно, что за это время все будет приведено в порядок и введение реформ будет закончено».

Относительно пособий говорится: «Хильми-паша будет заведовать распределением денег на пособия пострадавшим, причем это распределение будет производиться иод надзором назначенной султаном комиссии из представитёлей различных национальностей».

Наконец, по двум другим вопросам, затронутым в ноте держав, Порта высказывается: «что касается группировки общин по национальностям, то Оттоманское правительство полагает, что выполненные уже реформы для общин вполне [881] достаточны. Точно так же и в деле преобразования судебных учреждений, правительство находит, что существующие законы вполне соответствуют нуждам страны».

Ответ Порты признан был в Константинополе неудовлетворительным, а в венских дипломатических сферах возбудил большое негодование, так как он почти совершенно игнорирует мюрцштегские соглашения.

28 октября русский и австро-венгерский послы повторили снова требование от Порты ответа на их предыдущую ноту, причем заявили, что последние их предложения относительно реформ отвечают интересам самой Турции и тем более приемлемы, что в данном случае речь идет лишь о временных мероприятиях. Вместе с тем, послы высказали твердую надежду на то, что Порта исполнит эти требования в кратчайший срок.

Требования русского и австрийского послов были поддержаны представителями всех остальных великих держав в Константинополе, а официальная «Kolnische Zeitung» напечатала тогда сообщение, что «Германия всегда защищала ту точку зрения, что Порте лучше войти в соглашение с Россией и Австро-Венгрией, так как иначе, с другой стороны ей могут быть поставлены еще более тяжкие условия».

Султан оказал по отношению к настояниям договорившихся держав большое сопротивление: в особенности пугал его первый пункт программы, принятие которого, по его мнению, узаконило бы вмешательство европейских держав в внутренние дела Турции. Он сделал всевозможные попытки добиться некоторых изменений обоих первых пунктов требований держав: он обращался и к Государю Императору, и к императору Францу-Иосифу, и от обоих Монархов получил решительный совет принять требования ноты в виду того, что иного исхода не остается.

Истощив все средства борьбы, Порта прислала, наконец, 12 ноября следующее сообщение: «Блистательная Порта получила и изучила меморандум, врученный ей г. Зиновьевым и бароном Каличе 9 октября. Она принимает к сведению как данные ей заверения относительно полной охраны ее верховных прав, сохранения status quo и уважения к авторитету и престижу империи, так и заявления, касающиеся временного, ограниченного двухлетним сроком, характера дополнительных мероприятий, проектированных в целях обеспечения осуществления принятых в феврале месяце, по предложению обоих правительств, реформ, которые Порта продолжает лояльно исполнять. [882]

Блистательная Порта заявляет, что она принимает в принципе девять пунктов, приведенных в меморандуме, сохраняя за собою право войти в переговоры для достижения соглашения о подробностях их применения и согласования первого и второго пункта с независимостью, верховными правами, престижем правительства и status quo».

Итак, Порта, достойная продолжательница приемов византийской дипломатии, приняла программу договорившихся держав лишь в принципе, да еще притом первые два важнейшие пункта ноты должны подлежать переговорам, вследствие чего и вопрос о настоящем, а не принципиальном только их принятии может затянуться ad calendas graecas, когда, пожалуй, в Македонии не останется ни одного христианина. Да и весь ответ Порты проникнут недомолвками, оговорками, лазейками, — недаром редактором его был грек родом, Александр Каратеодори-паша, — и, право, кажется, что достигнутый русско-австрийскою дипломатиею результат не находится в соответствии с употребленными на получение его усилиями. Довольно правильно определяет значение этого ответа газета «Temps», которая восхищается «ловкостью Турции, избравшей золотую середину. Решительный отказ мог бы повести к полному разрыву отношений, полное согласие поставило бы ее в затруднительное положение. И вот, Порта заявила, что в принципе она принимает требования держав, но на деле оставляет за собой право оговорок относительно частностей.

В Вене и Петербурге вежливо приняли этот ответ, — говорит «Temps», — но не потому, чтобы там создавали себе иллюзии. Ведь Бисмарк не стеснялся говорить, что когда он принимает предложение в принципе, это значит, что он на деле отказывает. Прецедент этот достаточно известен на берегах и Невы, и Босфора».

На самом Балканском полуострове все вообще глубоко убеждены, что только кажущееся принятие султаном австро-русского меморандума не улучшит должным образом положения в Македонии. Под снежным покровом, наброшенным теперь на эту область, восстание замерло, но весна не за горами и ожидают, что оно вспыхнет тогда снова, и с удвоенной силою. тем более что, по имеющимся сведениям,. на этот раз все балканские государства приготовляются к войне.

Турция делает большие заказы Круппу и увеличивает численность своей армии на 250,000 чел.; с этою целью только [883] что изданным султанским ираде повелевается увеличить срок военной службы в регулярной армии с шести до девяти лет. а срок нахождения в запасе с восьми до девяти лет.

Болгария вооружается уже давно, а в последнее время выяснилось, что и Сербия имеет несомненное намерение принять деятельное участие в событиях, которыми разрешится нынешнее положение в Македонии. Утверждают, будто между Сербией, Черногорией и Болгарией идут теперь переговоры о заключении оборонительного и наступательного союза, так как правительства этих стран пришли к убеждению, что Турция не в состоянии будет выполнить требуемых от нее реформ, вследствие чего война весною сделается неизбежною.

Политический горизонт ближнего Востока все более и более заволакивается грозовыми тучами. Разгонит ли их какой-нибудь благодетельный и достаточно сильный ветер, или же наоборот, скопившееся в них электричество разразится страшным ударом, который потрясет все окрестные страны и гулко раскатится по всем концам земли, — кто сможет это предсказать?

В Теплов.

27 ноября 1903 г.