РУССКО-ЮГОСЛАВЯНСКИЕ ОТНОШЕНИЯ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XVIII В.

(Публикуемые в приложении документы из советских архивов, в большинстве своем ранее не введенные в оборот, представляют часть той документальной основы, на которой базируется работа. Отбирая их, автор стремился дать возможность читателю ознакомиться с различными по характеру документами эпохи.)

№ 1. 1751 г. мая 30.— Письмо черногорских старейшин русскому посланнику в Константинополе А. И. Обрескову с просьбой о защите от нападений османских пашей

Перевод с письма старшины черногорской, андресованнаго в Константинополь на имя российскаго посла, а порученнаго незапечатаннаго надворному советнику Обрескову от венецкаго посла лезие в 6 день июля 1751 году.

Высокородный и превосходительный г[оспо]дин, г[оспо]дин почтеннейший патрон!

Чрез сие покорное наше письмо должно кланяемся вашему превосходительству мы, губернатор, сердарь, благородные, старшина и чиновныя всея Черныя Горы, сообщая, коим образом известились мы, что Бошняцкой, Ерзеговинской, Скендерской и Албанской областей его солтанова величества коменданты послали челобитны за их печатьми в Константинополь з жалобами на нас Оттоманской Порте и для испрошения указа и повеления салтанскаго, дабы им с оттоманским войском противу нас соединиться, хотя мы от е. в. того не заслуживаем, ни же мятежники, но его подданные, и даем собираемые подати, как явствует из даванных нам квитанцей и описей е. и. в. от муса-силей в платеже податей, кроме что аги и протчие здешних турецких городов турки, желая показать нас мятежниками, убивство чинят, в плен берет, домы грабят, скот отгоняют, землю, от которой пропитание имели и подати платили, насильно владеют. Словом сказать, все отняли. А когда какая фамилия или черногорская деревня при нападении турецких партей, для причинения убивств, взятия в полон и отнятия пожитков без салтанского указу и повеления в защищение свое от насильства турецкого обороняется, и когда какого турка убьют, как то прошлой зимы случилось, что турки из одново места, пришед во многолюдствие, одно черногорское владение [232] обступили и скот у тамошних обывателей отогнали, при котором случае бедные люди за пожитки свое учинили сражение с ними и, обороняясь, нескольких убили, то хотя не черногорцы на турок, но турки на черногорцев нападают и скот у них, как выше объявлено, отгоняют, но со всем тем турки жалобу салтану приносят и отмездие ищут. Мы же, претерпевая от помянутых турок всегда злоутеснение, не имеем кому о том жаловаться и плакаться, но токмо на всевышшаго, светую веру и на ваше превосходительство, как на посла российскаго императорскаго двора, защищающаго всякаго христианина, которому мы всегда даже с кровопролитием своим верно служили, как и всегда при всяком случае и повелению чинить не преминем.

Превосходительный господин, заступи за нас, как за верных своих слух и храбрых салдат в потребнам случае, так как прежния послы для любви божией, для христианской веры и для души своей делывали, дабы мы от турецкаго насильства не истреблены были, и толико бедных христиан в турецкия руки в полон не впали бы. Представь салтану препоручаемыя вам те месукии тескере наши (кои здесь при оригиналах оставлены) и исходатайствуй удержать вышереченное войско, и дабы прислан был к нам мусали с салтанскими тескере для усмотрения бедности нашей, которому дадим подать по возможности, потому что взять негде, все земли, принадлежавшие Черной Горе, города Мизаоница, Лесанска найя и Плесивацка найя сада^б (теперь (сербохорв.)) осом насильно отняты, не оставшись нам, как токмо бедность и голые камни без полей и без всяких угодьев.

Однако вред, колико можем е. в. давать оную, непреминем токмо бы один человек для хранения правосудия прислан был, и того ради просим вас, превосходительнаго патрона, возиметь труд для любви божией его солтанову величеству о нас и о нашей просьбе как наилутче по добродетели своей заблагоразсудите, и уповая на всевышшаго, что оное войско отменится, готовыми находимся и по велению вашему. И да сохранит всевышни ваше превосходительство (6 июля 1751 г. к Обрескову обратился черногорский митрополит Савва с письмом подобного содержания (там же, л. 100—101 об.).

Из Черной Горы майя 30-го дня 1751 году.

АВПР, ф. Сношения России с Черногорией, on. 95/1, 1752 — 1756 гг., д. 7, л. 102—103 об. Перевод, современный подлиннику. [233]

№ 2. 1754 г. Марта 8 (датируется по сопроводительному письму).— Записка Коллегии иностранных дел о позиции русского правительства в связи с просьбой Черногории принять ее под покровительство России и оказать помощь в развитии школьного дела и в переселении черногорцев в Россию

Москва

Записка для объявления черногорскому архиерею Василию Петровичу при отпуске его.

Ея и. в. всероссийская, по присланному с ним, архиереем, от преосвященнаго Саввы митрополита и от всего общества черногорскаго прошению всемилостивейше соизволила пожаловать в награждение обществу их и на возобновление тамошних церквей 5 тысяч рублев, да особливо ему, архиерею, в награждение за понесенныя издержки в отдаленном сюда проезде и на возвратную дорогу с обретающимися при нем людьми 2 тысячи рублев, ему же собственно полное архиерейское облачение.

Помянутые 5 тысяч рублев, так как и определенныя по жалованной грамоте в тамошней цетинской монастырь за прошедшие годы милостинныя деньги и церковныя книги от Синода здешняго данныя отпускаются с ним, преосвященным Василием, и о всем том также с обнадеживанием и впредь о высочайшей ея и. в. милости к их обществу посылается с ним ж императорская грамота, дабы тамошние губернаторы сердари, воеводы, капитаны и все общество черногорское, видя к себе такую ея и. в. высочайшую милость, неотменно пребывали при своем из давних лет имеющем ко всероссийской империи добром усердии и преданности.

А что еще он, преосвященный Василий, будучи здесь, имянем всего общества просил, чтоб в их земле на первой случай здешним иждивением славенския малыя школы завести, то отлагается сие до иного времени, пока от них же самих дальнейшия обяснении получены и разсмотрены будут, сколько на заведение таких славенских школ иждивения потребно? Где имянно и каким образом они тамо содержаны быть могли б?

По его же прошению о защищении Черной Горы от султана турецкаго, дабы на оную не воевал, не оставится во особливое уважение принять и при надежном случае в пользу черногорскаго народа при Порте Оттоманской заступление учинить.

А о желаемом от римско-императорскаго двора и от республики Венецианской к их черногорскому народу доброходству, чтоб им oт венециян по соседству обид показывано не было, и по случаю бываемых проездов чрез области той республики, так же и чрез области императрицы римской королевы венгеро-богемской свободно [234] пропускаемы были, пристойное домогательство при оных от здешняго императорскаго двора учинено будет.

В прочем ея и. в. за благо принять изволила представление и обещание преосв[я]щеннаго Василия в том, что он по возвращении в отечество свое хощет с тамошними главными советовать о выезде их с фамилиями в Российскую империю и к тому желающих пристойным образом увещевать, и потому сие при настоящем отъезде поручается его старанию в такой надежде, что он, преосвященный, за оказанную от ея и. в. высочайшую милость и по своему к здешней империи доброму усердию не оставит в сем деле наилутче возможныя способы употреблять. При чем и то за благо признавается, как он же, преосвященный Василий, Сенату здесь представлял, чтоб таким из их народа выезжающим сюда людем для уверения о их народе и достоинстве давать ему от себя письменныя засвидетелствовании.

Ея и. в. высочайше соизволяет всему обществу черногорскаго народа еще такое всемилостивейшее обнадеживание подавать, что когда оказана будет от сего народа впредь здешней империи какая заслуга в воинских действах, тогда они награждены будут и погодною пенсиею; а те, которыя из их народа с фамилиями в здешнюю империю выедут, особливо снабдены будут высочайшею ея и. в. милостию.

А что преосвященный Василий от 22 апреля прошлого 1753 году между иным канцлеру письменно представлял, дабы народ их черногорской при определении оному повсягодно на воинское содержание какой-либо суммы денег, снабден был от ея и. в. грамотою в такой силе, что оной черногорской принципат никому не подвластен как токмо ея и. в. самодержице всероссийской, и чтоб сей принципат в титул ея и. в. включен был, то хотя ея и. в. сие преосвященнаго Василия представление милостивейше принять соизволила, однако ж на каком основании часто помянутой черногорской народ ея и. в. совершенно подвластным учинен быть хочет, о том обождано будет формальное от сего народа прошение.

Да сверх всего того ему ж, преосвященному, всевысочайше соизволила ея и. в. из особливой и персональной к нему милости пожаловать ему еще тысячу рублев и драгоценными каменьями украшенную панагию, яко знак монаршей ея в. милости и благоволения.

АВПР, ф. Сношения России с Черногорией, on. 95/I, 1752—1756 гг., д. 7, л. 52— 55. Копия. [235]

№ 3. 1757 г. сентября 12. — Рескрипт Коллегии иностранных дел русскому послу в Вене К. Кейзерлингу о представлениях австрийскому правительству в связи с религиозными притеснениями сербов и о разрешении им переселения в Россию

Копия с рескрипта, отправленного в Вену к действительному тайному советнику и чрезвычайному послу графу Кейзерлингу в 12-й день сентября 1757 года.

Из реляции вашей под № 74 (документ не обнаружен) обстоятельно усмотрели мы о тех затруднениях, кои венской двор непрестанно делает в справедливом нашем требовании о дозволении фамилиям находящихся уже в нашей службе сербов свободного выходу.

О сем деле также и министерству нашему сообщены от посла графа Эстергазия экстракты как из письма графа Кауница, так и из императорского королевина рескрипта от 16 июля, как вы то пространно усмотрите из приложенных при сем с того копий (приложения не публикуются).

Произведенная с нескольких лет взаимная переписка о свободном выпущении тех сербов с фамилиями их, кои явили желание свое в нашу службу вступить и поселиться в империи нашей, довольно доказывает наше в том намерение, а имянно: что мы весьма от того удалены были, чтоб императорския королевины земли людьми обнажать и тамошних жителей к выходу поощрять, но паче из великодушия и любви к такому единоверному народу, из коего многим по увольнению из тамошней службы позволено по собственному их желанию ехать в нашу империю, побуждены старат[ь]ся о свободном выпуске оставшихся их фамилий, о чем венскому двору все потребные чинить представления тем меньше сумнение возимели. Ибо мы в таком справедливом мнении находились, что вместо того, что многия фамилии начали действительно выходить в Турецкую область, им как по собственному их желанию, так и по нашим домогательствам лутче позволено будет не токмо ради единоверия с ними, но и потому, что мы с венским двором в толь тесном союзе и доброй дружбе находимся, поселиться в нашей империи. А польза, которая бы от такого снизхождения для общия обороны и интереса обоих государств последовала, весьма очевидная и больше доказательств никаких не требует.

На сем правиле, как вам то наилутче известно, основаны были и все наши дружеския представления и старания, кои от времени до времени чинены при венском дворе в пользу тех сербов, которые в разсуждении единоверия своего с нами оказали желание свое с фамилиями поселиться в нашей империи. [236]

Мы не можем скрыть того, сколь прискорбны нам те неслыханные утеснения и гонения, кои со многих лет помянутому народу от католиков чинятся, от чего приведен оной в крайнее отчаяние. Со всем тем ласкали мы себя всегда, что венской двор, опровергая те жалобы и почитая паче оныя за вымышленные, однако ж, по меньшей мере старание прилагать не оставит оному народу больше ласкать и поступать с ним умереннее.

Но совсем мы не понимаем, как бы чинящиеся от тамошних сербов жалобы можно со[о]бразить с обнадеживаниями венскаго двора, коим те жалобы вовсе опровергаются. Посему не инако можем мы то себе представить и чаять, как что сербы, конечно, основательную имеют причину о жестоком поступке и о гонениях от католиков жаловат[ь]ся и весьма желать свержения с себя тамошняго несноснаго ига, ибо те же самыя жалобы сербов и недавно принесены прямо оттуда от достоверной персоны к нашему Сенату, как вы то обстоятельнее усмотрите из приложеннаго при сем экстракта. Итак, можно ли сербскому народу, в толь жестоких гонениях и утеснениях находящемуся, зазрить, что оной ищет себе покровительства и льготы у единоверной с ним державы, и не токмо християнская любовь, но и самое человеколюбие того требует, чтоб предстательствовать и вступиться за находящийся в толиком утеснении народ.

Хотя мы и не намерены ея в. императрице королеве в собственных ея землях или же в чинимых от нея о подданных своих распоряжениях что-либо предписывать или помешательство делать, однако, в разсуждении единоверия с помянутым народом и многих им претерпеваемых утеснений, преминуть не можем за него по щастливо обращающейся между обоими нашими государствами союзнической дружбе ея в. императрице королеве высочайшее наше заступление учинить.

Чего ради всемилостивейше мы вам повелеваем тамошнему двору о показанных в приложении жалобах, по лутчему вашему благоразсмотрению и разсуждению, с осторожностию и приличным и искусным образом сообщить с пристойным представлением и домогательством, дабы вышепомянутому сербскому народу в землях ея в. императрицы королевы от римских католицких духовных больше нападков и толь свирепых и никогда неслыханных гонений и утеснений, как в приложении показано, чинено не было, и к принятию унии его не принуждали, но остался бы оной в силу привиллегий своих по-прежнему при свободном отправлении веры своей греческого исповедания. А ежели оного народа за то, что в унию не обращается, в императорских королевиных землях видеть не хотят и, следовательно, там больше нужды в нем не будет, то гораздо полезнее бы было оному вместо толь ужасного гонения и утеснения позволить в нашу империю, яко единоверную с ним, вытти, и в таком выходе их в наши границы с [237] женами, детьми и со всем имением не препятствовать. Ибо в самом существе для общаго интереса обоих императорских дворов гораздо полезнее было бы, чтоб оной народ в нашей империи, яко в союзной области, поселился, нежели б до того уже допустить, дабы они, сербы, в разсуждении непрестанных утеснений, наконец, из отчаяния подвергнулись подданству какой другой посторонней державы или и самой Оттоманской Порты и там для спасения себя от многих утеснений стали бы искать в разных местах поселения своего, где всякому выгоднее показалось бы, что и самом" интересу ея в. императрицы королевы предосудительно быть может.

Какую же импрессию и действие сии дружеские представления у тамошняго двора иметь будут, о том ожидаем мы от вас во свое время доношения. А в прочем поручаем вам, чтоб наилутче старат[ь]ся тому способствовать и споспешествовать, благополучие и дела оного сербского народа.

ЦГИА СССР, ф. 796 (Канцелярия Синода), on. 28, д. 205, л. 11—14. Копия.

№ 4. 1758 г. не ранее апреля 9.— Экстракт из протокола Конференции при высочайшем дворе об определении черногорских детей в кадетский корпус.

№ 43. Экстракт из протокола учрежденной при дворе ея и. в. конференции от 9-го числа апреля 1758 г

При прибывших в Россию для вступления в службу ея и. в. черногорцах находится несколько малолетных детей, которым обретающийся здесь сердарь Вукотич, представляя имянной реэстр, объявляет, что оныя из лутчих черногорских домов, прося притом, дабы они как дворянския дети обращены и обучены были в Кадетском сухопутном корпусе. И как сие его представление весьма похвально, то правительствующему Сенату чрез сие рекомендуется с тем, чтоб помянутыя малолетныя черногорские дворянские дети (которые находятся ныне в Киеве) оттуда на казенном коште взяты и здесь по желанию их в Кадетской сухопутной корпус определены были, чего для помянутаго реэстра прилагается при сем копия.

Князь Н. Трубецкой А. Бутурлин

Граф Михаила Воронцов

Граф Александр Шувалов

Граф...(фамилия неразборчива). [238]

[Приложение]

Реэстр имянам

Прапорщики

ЦГИА СССР, ф. 1329, on. 1, д. 91, л. 56—57. Подлинник. Приложение — копия.

№ 5, 1758 г. декабря 8.— Именной список Сербского гусарского полка генерал-майора Р. Прерадовича

Ведомость, коликое число команды моей славеносербии в конном гусарском полку, каких чинов и ис каких нацей состоит и чем кто себя обзавели.

[239]

Продолжение

[240]

Продолжение

[241]

Продолжение

[242]

[243]

[244]

Продолжение

[245]

Продолжение

[246]

Продолжение

[247]

Продолжение

[248]

Продолжение

[249]

Продолжение

Окончание

[251]

Да после бежавших капралов и гусар состоит при оном полку построенных домов 74, после выбранных в старые гусарские полки домов же 19.

У подлинного подписано тако: Райко Депрерадович

С подлинным читал. Канцелярист Петр Васильев

Над текстом помета: Копия.

Скрепа: Копист Миколай Астафьев

ЦГАДА, ф. 248, кн. 2732, л. 654—663 об.