1. ИЗ ДОНЕСЕНИЯ ГЕНЕРАЛЬНОГО КОНСУЛА В БЕЛГРАДЕ А. Г. ВЛАНГАЛИ МИНИСТРУ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ А. М. ГОРЧАКОВУ

В своих предыдущих донесениях я имел честь довести до сведения императорского кабинета о натянутых отношениях между сербами и проживающими в княжестве турками. Раздражение с обеих сторон растет день ото дня, и я не удивлюсь, если в один из ближайших дней мне придется сообщить вашей светлости о подробностях кровавого столкновения, которое может произойти в результате малейшего инцидента.

Во время пребывания г-на Гарашанина в Константинополе турецкое правительство проявило нежелание урегулировать вопрос о переселении турок из местностей, расположенных вне Белградской крепости, что произвело плохое впечатление на сербов. Недовольство сербов, усугубляемое страданиями их собратьев в Турции, а также возбуждением в связи с военными операциями в Герцеговине и на границе Черногории, растет изо дня в день, по мере того, как дух примирения и порядка, который вносит сербское правительство во все эти вопросы, наталкивается на безрассудное упрямство и провокационные действия турецких властей.

Если бы какой-нибудь посторонний наблюдатель увидел все это, он решил бы, что оттоманское правительство ищет лишь повода для того, чтобы настроить своих подданных против сербов и спровоцировать во всем княжестве общее восстание против Блистательной Порты. Ввиду затруднений, которые испытывает Порта, подобное мнение показалось бы абсурдным, и, тем не менее, это единственный вывод, вытекающий из поведения оттоманских властей. Вместо того, чтобы использовать все средства для успокоения умов и устранить всякий повод к столкновению между двумя народами, турецкие власти стараются разжечь страсти и дать основания для разногласий и недовольства. Вывод, к которому приходит не только простой народ, но и более просвещенные люди, таков: любые переговоры, любое соглашение с Портой невозможны, любая снисходительность и добрая воля бесполезны, и, поскольку поводы к раздорам исходят от турок, вопрос надо решать коренным образом.

Пока сербское правительство сохраняет влияние на народ, оно сдерживает его, употребляя для этого все свои силы; но можно ли ручаться, что в какой-то момент терпение народа не лопнет и народные страсти не приведут к действиям, в которых правительство будет вынуждено встать на сторону своих. Действительно, если начнется схватка и турки и солдаты из крепости вступят в борьбу с сербским народом, на чью сторону встанет правительство? Я думаю, что здесь не может быть никакого колебания, если оно не хочет полностью лишиться доверия и быть обвиненным в измене родине. Значительные усилия, приложенные сербским правительством для успокоения жителей округов Ужица и Сокол, которые взбунтовались и обложили кольцом жалкие форты, служившие убежищем для мусульман, обвиненных в совершении преступлений против проживающих в этой местности христиан, должны явиться для правительства князя Михаила предупреждением, что может произойти, если это правительство не останется хозяином положения. Если бы турецкие власти были проникнуты добрыми намерениями и имели бы меньше тщеславия, то они сделали бы вывод из всех этих событий, изменили бы свое отношение к сербскому правительству и постарались бы сгладить все разногласия, обостряющие их отношения.

О разговорах на улице и в кафе докладывают паше, а тот воспринимает их буквально, вызывает возбуждение среди своих единоверцев, советует им не расставаться с оружием, удваивает военные посты, ждет нападения то на посты, то на крепость и поддерживает таким образом в турках страх; и этот страх наряду с возбуждением, охватившим умы христиан, может привести к плачевным событиям, которых определенно можно было бы избежать, если бы оттоманские власти проявили хоть немного благоразумия... ¹. [83]

Опасаясь возможных пагубных последствий, а также могущих последовать убийств, сербское правительство прилагает все свои усилия для поддержания спокойствия и общественного порядка, но не видит никакой поддержки от турецких властей, а, наоборот, встречает с их стороны массу препятствий. Поэтому оно приняло решение направить всем консулам, находящимся в Белграде, прилагаемую к сему ноту ², в которой снимает с себя всякую ответственность за серьезные и прискорбные последствия, к которым может привести положение, создавшееся ныне для турок и сербов в княжестве. Понапрасну исчерпав все средства примирения и убеждения в отношении Блистательной Порты, князь обратился к державам-гарантам через посредство их представителей в Белграде с просьбой оказать благосклонное содействие в улучшении его положения, которое день ото дня становится все более затруднительным. Он просит об этом во имя гуманности, чтобы избежать кровопролития, которое может последовать.

В самом деле, князь, положение слишком напряженно и таким оно долго оставаться не может. Мы все здесь понимаем это, кроме, быть может, политического представителя Австрии. Я думаю, что мнение, которое мы высказываем своим кабинетам, направлено к одной и той же цели, а именно: как можно скорее разрешить вопрос о турках, проживающих в княжестве вне Белградской крепости, снести ограждение, пересекающее город, ликвидировать военные посты у городских ворот и заставить турок покинуть расположенные внутри страны крепости, которые не представляют никакого значения как оборонительные сооружения, разрушаются и не способны вместить гарнизона, достаточного для их обороны.

Несмотря на расхождение нашего мнения (моих французского и прусского коллег) с мнением нашего британского коллеги, мы стремимся к одной цели. Но мы рассматриваем вопрос под различными углами зрения. Г-н Лонгворт также считает, что вопрос должен быть решен, и он обещал сербскому правительству свое содействие, ибо, по его мнению, турецкие военные посты в городе, а также полуразрушенные крепости внутри страны служат лишь поводом для унижения и являются признаком слабости оттоманского правительства ввиду того, что их невозможно защитить, и это правительство готовит себе неизбежное поражение в случае столкновения с населением княжества.

Согласно последним сообщениям из Константинополя, в Сербию выезжает турецкий комиссар. В связи с этим мой английский коллега посоветовал сербскому правительству проявить большую умеренность и добрую волю, сглаживая трудности, которые могут возникнуть в ходе переговоров. Он посоветовал не уделять слишком большого внимания мелким вопросам, а сделать упор на самые важные проблемы и особенно внимательно отнестись к достоинству Порты, что является ее весьма чувствительным местом. Как выразился генеральный консул Великобритании, не слишком настаивая на праве, можно добиться удовлетворительных результатов для обеих сторон, поскольку нынешнее состояние дел требует больших изменений в отношении турецкого населения, проживающего в княжестве. Г-н Лонгворт живет на Востоке 25 лет. В качестве английского представителя он всегда горячо защищает турок, и его соотечественники прислушиваются к его мнению. В настоящий момент он понимает, что скорейшее решение турецко-сербского вопроса отвечает интересам обеих стран, и я не сомневаюсь, что он приложит к этому все свои усилия. Счастливое согласие между нами будет иметь большое значение для интересов страны, в которой мы находимся, и намного облегчит последующие переговоры между кабинетами по турецко-сербскому вопросу.

Имею честь...

ф. «Посольство в Константинополе», № 2343, лл. 124-129. [84]

2. СОГЛАШЕНИЕ МЕЖДУ ПРЕДСЕДАТЕЛЕМ СОВЕТА МИНИСТРОВ И МИНИСТРОМ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ СЕРБИИ И ТУРЕЦКИМ КОМЕНДАНТОМ БЕЛГРАДСКОЙ КРЕПОСТИ, ПОДТВЕРЖДЕННОЕ КОНСУЛЬСКИМИ ПРЕДСТАВИТЕЛЯМИ АНГЛИИ, ФРАНЦИИ, РОССИИ, ПРУССИИ И АВСТРИИ В БЕЛГРАДЕ

4 (16) июня 1862 года

Поскольку г-н Гарашанин заявил, что не может нести ответственности за спокойствие в городе без принятия указанной ниже меры, было условлено, что обе стороны резервируют за собой право рассмотреть в другом месте вопрос о воротах и что на этом условии турецкие солдаты, охраняющие их в настоящее время, а также турецкая полиция будут отведены с тем, чтобы восстановить общественное спокойствие, оказавшееся, к сожалению, столь нарушенным.

Эта мера принимается при соблюдении следующих условий:

1. Г-н Гарашанин принимает на себя ответственность за безопасность войск до их возвращения в крепость.

2. Сохранность домов и другой недвижимости турок, проживающих в городе, будет гарантирована, а тем из жителей, которые останутся в своих жилищах, будет оказано всяческое покровительство.

3. Г-н Гарашанин обязуется отдать по телеграфу необходимые приказы для предотвращения любых насилий по отношению к другим крепостям, находящимся в стране, а также над проживающими в них мусульманами.

4. Турецкие семьи при своем выезде не будут подвергаться ни грубому обращению, ни оскорблениям.

Составлено в двух экземплярах в Белградской крепости четвертого (шестнадцатого) июня 1862 г.

3. ТЕЛЕГРАММА КОНСУЛОВ ФРАНЦИИ, АНГЛИИ, РОССИИ И ПРУССИИ В БЕЛГРАДЕ ДИПЛОМАТИЧЕСКИМ ПРЕДСТАВИТЕЛЯМ СООТВЕТСТВУЮЩИХ СТРАН В КОНСТАНТИНОПОЛЕ

4 (16) июня 1862 года

Столкновение, которое можно было предвидеть, между возбужденным населением и отдельными турецкими постами, произошло вчера вечером.

Двое ворот были немедленно захвачены сербами. Невозможно описать в подробностях причину и назвать число убитых. Всю ночь премьер-министр, а также английский, русский и французский консулы, случайно оказавшиеся на месте, употребляли максимальные усилия, чтобы остановить кровопролитие. Временный отход турецких солдат с постов, как это было решено в письменном соглашении ³, заключенном в [85] присутствии консульского корпуса между премьер-министром и комендантом крепости, представляется нам единственным средством избежать любого столкновения. Премьер-министр совместно со всеми консулами лично следил за тем, чтобы все турецкие солдаты, до последнего, возвратились в крепость в полной безопасности. В настоящее время город спокоен.

подписи: Тастю
Лонгворт.
Влангали.
Мерони.

4. ТЕЛЕГРАММА ГЕНЕРАЛЬНОГО КОНСУЛА В БЕЛГРАДЕ А.Г. ВЛАНГАЛИ ПОСЛАННИКУ В ВЕНЕ В. П. БАЛАБИНУ

6 (18) июня 1862 года

Вчера все члены консульского корпуса, за исключением австрийского агента, направили в Константинополь следующую телеграмму:

«После артиллерийского обстрела, длившегося 4? часа, паша известил нас через австрийского консула, проникшего в крепость по р. Саве, чтобы мы явились к нему для переговоров. Мы не сочли возможным вторично принимать на себя моральную ответственность и ответили следующим заявлением: «Паша, комендант Белградской крепости, отдал приказ подвергнуть город артиллерийскому обстрелу без предварительного предупреждения и после того, правда, как он пригласил к себе консульский корпус, но не подождал его прихода, когда все имели право полагаться на соглашение, заключенное накануне с сербским правительством в присутствии и за подписями всех членов консульского корпуса ⁴. В связи с этим нижеподписавшиеся возлагают на пашу ответственность за действие, столь противоречащее принципам международного права. Выразив самым категорическим образом протест, нижеподписавшиеся заявляют, что до получения указаний от своих правительств им остается только ждать в подвергшемся обстрелу городе, какая участь постигнет их сограждан».

Огонь был прекращен в 1 час дня. Но в 11 часов вечера, в тот момент, когда мы все вместе читали телеграмму паши, дававшего честное слово не открывать вновь огня, если не будет угрозы серьезной атаки с применением пушечного и ружейного огня, крепость снова начала орудийный обстрел, длившийся полчаса, хотя не было провокации, оправдывающей такое действие. До тех пор, пока паша или его правительство не дадут более серьезного ручательства, чем его слово, я считаю возможным поддерживать отношения с должностным лицом, способным дважды нарушить официально взятые на себя обязательства, только по вопросу о действии, которое возлагает на него ответственность теперь и за прежнее время.

5. ТЕЛЕГРАММА МИНИСТРА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ А. М. ГОРЧАКОВА ПОСЛАННИКУ В КОНСТАНТИНОПОЛЕ А. Б. ЛОБАНОВУ-РОСТОВСКОМУ

Лорд Россель предлагает послать в Землин лиц, входящих в состав миссий четырех дворов в Вене, и одного представителя, назначенного графом Рехбергом, уполномочив их дать австрийским полкам приказ занять на короткое время Белград в целях [86] обеспечения перемирия между двумя сторонами. Я ответил, что сведения о первопричине конфликта противоречивы; что мне представляется достаточным проведение расследования консулами; что только по получении их доклада державы могли бы со знанием дела приступить к совещаниям; что для прекращения кровопролития и предотвращения возобновления военных действий мне представляется необходимым потребовать от Порты немедленного прекращения обстрела и публичного заявления о том, что обстрел может быть возобновлен разве что в случае ясно установленной самообороны. Кроме того [потребовать] отправки в Белград турецкого комиссара, о чем уже давно было объявлено, для расследования жалоб сербов и урегулирования этого вопроса, причем основная жалоба, которая, по-видимому, явилась причиной нынешнего конфликта, это – пребывание турок в городе вопреки существующим постановлениям и отказ паши распространить на турок сербскую юрисдикцию.

Договоритесь с г-ном Мустье о том, чтобы немедленно сделать представление в этом духе, а если он не имеет на то полномочий, действуйте один.

Горчаков.

6. ИЗ ТЕЛЕГРАММЫ ПОСЛАННИКА В КОНСТАНТИНОПОЛЕ А.Б. ЛОБАНОВА-РОСТОВСКОГО МИНИСТРУ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ А. М. ГОРЧАКОВУ

10 (22) июня 1862 года

Бульвер и Прокеш утверждают, что сербы были зачинщиками и что белградский паша только отбил нападение на крепость. Порта теперь высказывается в том же смысле. Эта версия совершенно противоположна сведениям, которыми располагают Мустье, Вертерн и я, и нам кажется, что она выдвинута задним числом, чтобы обосновать австрийское вмешательство, которого турки горячо желают. Они даже утверждают, что в этом вопросе Тувенель согласен с Росселем, в чем Мустье сильно сомневается. Прокеш говорит, что обстрел прекратился только вследствие вмешательства австрийского консула, которому князь Михаил выразил за это свое неудовольствие... ⁵.

ф. «Канцелярия», 1862 г., № 28, л. 408.

7. НОТА ПРЕДСЕДАТЕЛЯ СОВЕТА МИНИСТРОВ И МИНИСТРА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ СЕРБИИ И. ГАРАШАНИНА КОНСУЛАМ ДЕРЖАВ-ГАРАНТОВ СЕРБИИ В БЕЛГРАДЕ

18 (30) июня 1862 года

Представители держав-гарантов осведомлены о прискорбных инцидентах, которые в последнее время были причиной частых конфликтов в Белграде между турками и сербами. Крайне сожалея, что комендант крепости не способен оказать должного содействия для поддержания общественного спокойствия, сербское правительство терпеливо ждало прибытия Али-бея, комиссара, назначенного Блистательной Портой; однако вечером 3/15 июня произошли убийства, которые потрясли как правительство, так и население. Нижеподписавшийся, председатель совета министров и министр иностранных дел, не будет излагать здесь подробностей этого кровавого конфликта. Подробности эти частично известны гг. представителям держав-гарантов, благожелательному вмешательству которых мы обязаны тем, что конфликт не вызвал еще больших несчастий. Нижеподписавшийся будет иметь честь представить гг. представителям резюме событий ⁶, в котором конфликт 3/15 июня будет изложен полностью. [87]

Однако, едва окончились драматические события 3/15 июня, а 4/16 июня сербское правительство было занято восстановлением и обеспечением порядка, как уже 5/17 июня этот несчастный город был вынужден испытать на себе, до какой степени нельзя доверять обещаниям пашей, командующих в крепости, – обещаниям, которые были даны при вмешательстве и даже в присутствии гг. представителей ⁷. В самом деле, 5/17 июня около 9 часов утра, без всякой причины, без всякого предупреждения, по приказу паши, Белград подвергся обстрелу. Обстрел длился четыре с половиной часа. Ужас и отчаяние, охватившие население города, быстро распространились по всей стране.

К счастью, гг. представители держав-гарантов были свидетелями того спокойствия, которое уже царило в городе, и того доверия, которым было преисполнено население, когда это ничем не оправдываемое, беспрецедентное нападение повергло население в ужас. Они лучше, чем кто-либо другой, могут судить о пагубных последствиях удара, который был нанесен торговле, промышленности и прогрессу этого некогда цветущего и счастливого города. Они могут сказать, возможно ли после такой катастрофы надеяться на возвращение доверия, восстановление кредита и безопасности; можно ли ожидать, что люди, искавшие спасения в бегстве из города, бросившие свои дома, свое имущество, все плоды своего труда, вернутся, чтобы попасть снова под жерла тех же крепостных пушек; захотят ли местные и иностранные капиталисты снова подвергнуть таким опасностям свою жизнь и свое состояние, зная, что простая прихоть или каприз коменданта крепости могут предать город огню и мечу?

Сербское правительство с чувством глубокой скорби взирает на участь, постигшую Белград. Та же участь грозит и другим сербским городам, на которые направлены жерла турецких пушек, и всей Сербии, постоянно рискующей подвергнуться ударам, мирное и культурное существование которой, лишенное спокойствия и безопасности, необходимых для благосостояния и процветания любой страны, может в любую минуту быть прекращено.

Перед лицом столь жестоких испытаний и опасностей, доказательства которых совершенно бесспорны, е. выс-во князь Сербии выразил надежду, что Блистательная Порта, а также державы-гаранты, давшие Сербии столько доказательств своей благожелательности и сочувствия, не могут по своей мудрости оставить Сербию без помощи в таком отчаянном и разорительном для нее положении, которое с каждым днем становится все более тяжким. Глубоко благодарный за меры, которые были приняты с целью остановить разрушительный обстрел, князь выполнил повелительный долг, обратившись к мудрости и благожелательству Блистательной Порты и держав-гарантов с просьбой найти быстрый выход из создавшегося положения – выход, который сделал бы невозможным повторение подобных бедствий.

Нижеподписавшийся, исполняя повеления князя, направляет настоящее послание гг. представителям держав-гарантов с просьбой передать их своим правительствам.

Нижеподписавшийся, также действуя по повелению его выс-ва, призывает гг. представителей оказать авторитетное и благожелательное содействие в пользу этого дела мира и человечности и настоятельно просит их совместно добиться принятия соглашения, необходимого для того, чтобы вернуть стране спокойствие и безопасность и сделать невозможным повторение подобных осложнений. Такое соглашение гарантировало бы стране порядок и мир и предохранило бы Сербию от дальнейших ударов.

Нижеподписавшийся счастлив, что он может снова выразить гг. представителям держав-гарантов уверение в своем высоком уважении.

Гарашанин.

ф. «Главный архив, 1-9», 1846-1862 гг., № 6, лл. 409-411. [88]

8. ПИСЬМО ПОСЛАННИКА В БЕРЛИНЕ А. Ф. БУДБЕРГА, НАХОДИВШЕГОСЯ С НЕОФИЦИАЛЬНЫМ ПОРУЧЕНИЕМ В ПАРИЖЕ, МИНИСТРУ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ А. М. ГОРЧАКОВУ

20 июня (2 июля) 1862 года

Князь, в телеграмме, которую я имел честь направить Вам вчера, я сообщил Вам о принятом мною решении предложить г-ну Тувенелю заключить в письменной форме соглашение о позиции России и Франции на конференции, которая должна состояться в Константинополе для урегулирования сербских дел.

Я счел своим долгом проявить в данном случае инициативу, на что был уполномочен повелениями императора ⁸, руководствуясь двумя соображениями, которые показались мне решающими:

1) полученные из Белграда известия, по-видимому, указывают на твердое намерение со стороны как Турции, так и Австрии использовать в ущерб позиция Сербии происшедшие там события; поэтому нужно было, не теряя ни минуты, попытаться противодействовать этим враждебным намерениям, обеспечив нам определенную поддержку Франции;

2) я хотел без промедления воспользоваться расположением Франции, чтобы извлечь из этого пользу в интересах России.

Убедившись, что г-н Тувенель в принципе весьма благосклонно относится к идее письменного соглашения относительно позиции обеих держав на конференции, я показал ему набросок проекта, который подготовил заранее и на всякий случай захватил с собой, направляясь к нему. Он воспринял его благосклонно, и в тот же день я отослал ему этот проект, придав форму, соответствовавшую, на мой взгляд, желаемым условиям.

Считаю своим долгом направить при сем этот проект ⁹ в. с-ву. Г-н Тувенель сказал, что доведет его до сведения императора Наполеона и сообщит мне ответ е. в-ва.

Что касается меня, князь, то я осмеливаюсь, рассчитывая на Вашу благосклонность, просить Вас сообщить мне, удостоился ли этот проект протокола одобрения нашего августейшего государя и соблаговолил ли государь император разрешить мне подписать соглашение, составленное в такой форме.

Составляя этот проект, я исходил главным образом из следующих соображений:

1. Пожелания, высказанные князем Михаилом, находят в нем самое полное выражение, и оно допускает самое широкое развитие в будущем. Вопрос о праве на содержание гарнизона, которым обладает Турция, и вопрос о пребывании турок в Сербии изложены таким образом, что дают конкретные гарантии сербскому правительству. Эти вопросы оказались бы решенными полностью в его пользу.

2. Хотя сейчас нет никакой надежды добиться от Турции отказа от белградской крепости, однако мне показалось весьма важным заставить Францию признать пользу этого. В положении, подобном тому, в каком находится Турция, серьезные вопросы часто решаются, так сказать, попутно. Таким образом было полезно выразить мысль, которая в ходе конференции могла бы быть хорошо использована двумя державами.

3. При составлении этого проекта протокола я избегал касаться принципиальных вопросов по той причине, что в данном случае они, как мне кажется, должны решаться не теоретически, а практически. Если позиция Сербии по отношению к Турции улучшилась бы с точки зрения материальной и практической, то принципиальные вопросы решатся сразу. И если идеи, выраженные в проекте протокола, получат перевес на конференции, то независимость Сербии станет полной и ее будущее будет зависеть лишь от внутреннего развития, которое она сама пожелает придать своим институтам.

4. Я счел нужным специально оговорить права сербского князя в отношении численности его армии, ибо, как мне кажется, не исключена возможность, что если он получит удовлетворение по другим вопросам, Турция намерена будет потребовать взамен ограничения вооруженных сил Сербии. Подобная ее претензия будет, вероятно, поддержана Австрией и Англией.

5. Только такая форма, которую я придал предложенному мной г-ну Тувенелю соглашению, соответствовала занимаемому мною неофициальному положению. [89] Формальное признание вашим сиятельством условий, которые я подпишу, придаст впоследствии этому акту законную силу.

Таковы, князь, соображения, руководившие мною при составлении этого проекта протокола, который рано или поздно сможет оказать определенное влияние на занимаемую нами позицию в политике на Востоке. Осмеливаюсь надеяться, что наш августейший государь соблаговолит простить мне вольность в проявленной мною инициативе, приняв во внимание мое желание пойти навстречу его великодушным намерениям в отношении страны, о которой здесь идет речь.

Соблаговолите, князь, принять...

Будберг.

Помета Александра II: «Полностью с ним согласен и разрешаю ему подписать предложенный протокол».

ф. «Канцелярия», 1862 г., № 114, лл. 103-107.

9. ИЗ ПИСЬМА МИНИСТРА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ А. М. ГОРЧАКОВА ПОСЛАННИКУ В КОНСТАНТИНОПОЛЕ А. Б. ЛОБАНОВУ-РОСТОВСКОМУ

Дорогой князь, пользуюсь тем, что силы начали возвращаться ко мне, чтобы написать Вам несколько подробнее, чем я мог это сделать до сих пор, о некоторых вопросах нынешнего момента, непосредственно относящихся к сфере Вашей деятельности, а именно, о черногорском и сербском вопросах.

Прежде всего следует опасаться, как бы они не стали первыми эпизодами большого Восточного вопроса. Надо быть слепым, чтобы не видеть, что Восточный вопрос стучится в двери Европы. Он возникает в тот момент, когда в Европе подняты все социальные вопросы, когда сталкиваются самые противоположные интересы, когда ни одна общая идея не объединяет кабинеты великих держав, и особенно, когда наша родина приступила к проведению внутренних реформ, которые требуют сосредоточения всех ее материальных и духовных сил.

Мне представляется очевидным, что в современной обстановке мы отнюдь не заинтересованы в том, чтобы этот большой вопрос обязательно включался в повестку дня, что нам скорее благоприятна любая его отсрочка, если только она не будет связываться условиями, которые ослабили бы имеющиеся сегодня в нашем распоряжении средства влияния, и если она не подорвет традиции и симпатии, определяющие влияние России на Востоке в такой же, если не в большей мере, чем сила оружия.

Эту проблему решить нелегко, но ее решение возможно, если мы одновременно проявим и последовательность и гибкость.

Перехожу к деталям... ¹⁰.

Что касается Сербии, то я уже кратко изложил Вам нашу мысль. Повторю ее здесь несколько более подробно.

Первый шаг сделан Портою, и он отличается благоразумием. Белградский паша смещен. Турецкий комиссар выехал на место, чтобы провести расследование и попытаться договориться с сербским правительством.

В посланных мною Вам документах ¹¹ Вы, должно быть, отметили некоторые отличия взглядов британского кабинета от совпадающих между собою взглядов петербургского и тюильрийского кабинетов.

Британский кабинет хочет, чтобы расследование производилось одним турецким комиссаром, ибо, – утверждает этот кабинет, – если к комиссару будут подключены консулы, то в руках турецкого уполномоченного окажется доказательство недоверия, которого Порта не заслуживает.

Мы, равно как и французское правительство, считаем, что консулы должны участвовать в проведении расследования.

Лично мы не настаивали бы на нашем варианте, главным образом потому, что [90] [результаты] расследования, проведенного консулами, уже нашли отражение в их отчетах своим правительствам и что все консулы, за исключением одного, единодушно обвиняют белградского пашу ¹².

Но независимо от этого обстоятельства, мне кажется, что данный вопрос уже разрешен Портой, которая сама попросила, чтобы консулам в Белграде разрешили вступить в сношения с комиссаром Блистательной Порты, как Вы мне об этом сообщили в Вашей телеграмме от 21 июня ¹³.

Кроме того два императорских двора предложили направить результаты расследования в Константинополь с тем, чтобы представители великих держав могли договориться с оттоманским правительством о мерах, диктуемых нынешним положением ¹⁴.

Серьезный момент, – я бы сказал кризис, – наступит тогда, когда вопрос поступит на рассмотрение в Константинополь. Все будет зависеть от намерений, с которыми придут туда великие державы, и от инструкций, которые они дадут своим представителям.

Г-н барон Бруннов уже информировал меня, что главный государственный секретарь ее британского величества занят составлением директив для сэра Г. Бульвера. Это все, что мне пока известно.

Вы получили наши директивы ¹⁵, составленные в общих чертах, насколько было возможно их наметить в вопросе, где истинные и окончательные намерения обеих сторон трудно с точностью предвидеть на расстоянии.

Здесь имеются две различные фазы:

Первая – требования сербского правительства до обстрела; вторая – требования, которые оно может выдвинуть после этого рокового события.

В целом мы будем рекомендовать обеим сторонам умеренность и благоразумие. Мы хотим, чтобы та и другая сторона избегали проявлений упрямства, исключающих достижение какого-либо соглашения, и не проявляли устремлений, которые не могут привести к каким-либо решениям.

Я изложил четыре пункта ¹⁶, урегулирование которых могло бы успокоить сербское правительство ¹⁷. Но так обстояло дело до обстрела. Между тем постановка этих четырех пунктов, по нашему мнению, могла бы послужить началом рассмотрения вопроса по существу, и если Порта отнеслась бы к ним с вниманием, она представила бы сербскому правительству доказательство доброй воли, что сгладило бы слишком острые углы. У нас есть, я думаю, некоторые основания надеяться на содействие других держав по этим четырем пунктам. Но покажется ли это достаточным сербскому правительству после того, как оно только что убедилось, насколько опасно для нее соседство белградской крепости? Сомневаюсь в этом.

Если было бы доказано противоположное, то, мне кажется, не следовало бы отступать перед необходимостью рассмотрения существа вопроса, т.е. выяснения, являются ли турецкие крепости на сербской земле необходимым условием сохранения сюзеренитета Порты. Она имела крепости в княжествах и утратила на них право в силу договоров ¹⁸. Но разве из-за этого уменьшились ее сюзеренные права в княжествах?

С другой стороны, является очевидным со стратегической точки зрения, что белградская крепость была воздвигнута не для того, чтобы удерживать в повиновении сербов; на карте ясно видно, против какой державы она должна была служить оборонительным сооружением. Но сейчас Порта должна проникнуться убеждением, что с этой стороны никакая опасность ей не угрожает. Обладание Белградом – это в настоящее время для оттоманского правительства лишь удовлетворение самолюбия, а для Сербии озлобляющее ее унижение, постоянная опасность для резиденции правительства, словом, терн, растравляющий рану. Я думаю, дружественные Порте державы не оказали бы ей плохой услуги, если бы обратили ее внимание на то, что, отказавшись от крепостей, она нисколько не ослабила бы своих сюзеренных прав, гарантированных ей договорами ¹⁹, в то же время, сохраняя крепости, она будет вынуждена или [91] осуществлять эти права номинально, или нести непосильные материальные жертвы для удержания в повиновении населения, которое отныне будет видеть в турках своих непримиримых врагов, так как в его памяти навсегда сохранится воспоминание о том, как были использованы белградские пушки.

Я вовсе не утверждаю, что какая-либо держава имеет право требовать этой жертвы от Порты. Ее позиции определяются договорами, и не нам брать на себя инициативу в вытеснении ее с этих позиций; однако, на мой взгляд, сейчас был бы самый подходящий случай дружески посоветовать и напомнить ей, что рядом со строгим правом, авторитет которого, к сожалению, ослаб повсюду в Европе, уживается доктрина менее строгая, пользующаяся меньшим уважением, но более практическая, – доктрина возможностей, и ее не следует совершенно упускать из виду государствам, находящимся в состоянии кризиса, подобного тому, который переживает сейчас Турция.

Основной задачей Порты является сохранение ею своего сюзеренного права. Оно не оспаривается у нее. Другая задача, не менее, а, может быть, еще более важная, состоит в том, чтобы устранить из нынешней ситуации все, что могло бы послужить искрой, опасной для горючего материала, которого много в оттоманских землях. Борьба же с Сербией оказалась бы не просто искрой, это был бы пожар; причем нашей доброй воли не хватило бы для сохранения Турции, и последствия этого пожара – я хотел бы верить в это – не будут легкомысленно расценены в султанских советах.

Подвожу итог. Мы идем на константинопольские переговоры с самыми примирительными намерениями. Вы можете заверить в этом Аали-пашу, но мы выскажемся там также со всею откровенностью, диктуемой нам заботой о ближайшем будущем Турции.

Мы не верим в действенность полумер. Мы не станем рекомендовать ничего, что затрагивало бы права, законно принадлежащие Порте. Мы хотим того, что может на справедливых основаниях упрочить ее авторитет, но, по нашему мнению, наши действия не отвечали бы воодушевляющему нас чувству, если, скрывая истину на том основании, что произведенное ею первое впечатление будет тяжелым, мы подменили бы факты иллюзиями и прибегли бы к паллиативам там, где мы желаем применения эффективных средств длительного действия.

Руководствуйтесь этими соображениями, дорогой князь, в беседах с Вашими коллегами и даже с г-ном министром иностранных дел и примите...

Горчаков.

10. ТЕЛЕГРАММА ПОСЛАННИКА В БЕРЛИНЕ А.Ф. БУДВЕРГА, НАХОДИВШЕГОСЯ С НЕОФИЦИАЛЬНЫМ ПОРУЧЕНИЕМ В ПАРИЖЕ, МИНИСТРУ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ А. М. ГОРЧАКОВУ

Считая весьма важным, чтобы Тувенель не уехал в Лондон, не взяв перед нами никаких обязательств в отношении Сербии, я решил подписать протокол при условии его одобрения нашим августейшим государем ²⁰. Я сделал сообщения по Восточному вопросу и по поводу Италии, которые встретили самый благоприятный прием ²¹. Сообщение, посланное сегодня в Турин, будет завтра напечатано в «Мониторе» ²². Я рассчитываю уехать в субботу утром, если не получу других указаний,

ф. «Канцелярия», 1862 г., № 110, л. 560. [92]

11. ПРОТОКОЛ, ПОДПИСАННЫЙ МИНИСТРОМ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ФРАНЦИИ Э. А. ТУВЕНЕЛЕМ И РОССИЙСКИМ ПОСЛАННИКОМ В БЕРЛИНЕ А. Ф. БУДБЕРГОМ, НАХОДИВШИМСЯ С НЕОФИЦИАЛЬНЫМ ПОРУЧЕНИЕМ В ПАРИЖЕ

26 июня (8 июля) 1862 года

Ниже подписавшиеся изложили следующим образом взгляды, которыми они обменялись относительно сербских дел.

I

Русское и французское правительства, воодушевленные искренним желанием воспрепятствовать повторению прискорбных событий, недавно происшедших в Сербии, и будучи убеждены, что ничто не может представлять большей угрозы для мира на Востоке и для безопасности Оттоманской империи, чем то непрочное состояние, которое определяет ныне отношения между Турцией и Сербским княжеством, договорились о своей общей позиции на конференции, которая должна в ближайшее время открыться в Константинополе по этому вопросу.

II

Оба правительства признают, что существование турецкой крепости в Белграде служит постоянным источником беспокойства и угрозы для Сербии и что было бы желательно покончить с положением вещей, которое, не давая Порте никакой реальной силы, представляет серьезные неудобства.

III

Россия и Франция обещают по крайней мере поддерживать энергично друг друга в следующих пунктах:

1. Наружные укрепления Белградской крепости, которые имеют продолжение внутрь города, будут немедленно срыты.

2. Все турецкие военные посты, находящиеся в городе Белграде, будут выведены и не смогут быть вновь установлены.

3. Турецкие форты, расположенные внутри Сербии, будут срыты, а их гарнизоны выведены.

4. Вопрос о пребывании турок в Сербском княжестве будет урегулировал незамедлительно таким образом, чтобы все турки, проживающие на территория Сербии, подчинялись сербской юрисдикции.

Со своей стороны сербский князь принимает на себя обязательство гарантировать им полную защиту законов, действующих в княжестве.

5. Нельзя принуждать сербского князя в обмен на эти уступки брать на себя обязательство не увеличивать свои вооруженные силы до размеров, какие будут сочтены необходимыми для поддержания порядка и безопасности в Сербии.

По этим пунктам русское и французское правительства обещают друг другу выступать на конференции в Константинополе сообща таким образом, чтобы добиться преобладания этих пунктов в принимаемых решениях, воспользовавшись всеми преимуществами, которые вытекают из одинаковых позиций этих правительств.

ПАРИЖ, 8 июля 1862 г.

ф. «Канцелярия», 1862 г., № 114, лл, 264-265. [93]

12. ТЕЛЕГРАММА ГЕНЕРАЛЬНОГО КОНСУЛА В БЕЛГРАДЕ А. Г. ВЛАНГАЛИ МИНИСТРУ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ А. М. ГОРЧАКОВУ

2 (14) июля 1862 года

Князь Михаил обещал следовать советам письма Вашего сиятельства ²³ но выразил невозможность управиться с народом, если пушки останутся. Подготовил перевозку оружия через Валахию с согласия Кузы, просил доставить ему обещанное ²⁴ на границу у Белграда. Я доказал невозможность. [Он] склонился, но просил сложить оружие близ границы, чтобы в случае надобности перевозка не промедлилась. Чтобы правительство было в стороне, придумал дать вид частного коммерческого предприятия. Подробности почтой.

ф. «Канцелярия», 1862 г., д. 5, л. 7.

13. ПИСЬМО МИНИСТРА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ А. М. ГОРЧАКОВА ПОСЛУ В ЛОНДОНЕ Ф. И. БРУННОВУ

5 (17) июля 1862 года

Не имея пока что курьерской оказии, я не знаю, когда будет отправлено это письмо. Пишу его на всякий случай, чтобы сообщить Вам о беседе, состоявшейся у меня вчера с английским поверенным в делах.

Г-н Ламли сказал, что должен сделать мне сообщение от имени своего правительства. Он начал мне читать нечто вроде резюме на французском языке, содержавшее общие фразы по вопросу о положении христиан на Востоке и, в частности, в Сербии.

С первого же слова я понял, что речь идет об инструкциях, данных сэру Г. Бульверу в связи с переговорами в Константинополе, и высказал г-ну английскому поверенному в делах замечание по этому поводу.

Г-н Ламли охотно перешел к чтению английского текста, хотя на это не был уполномочен. Вот что я успел запомнить при очень быстром чтении.

Эти инструкции состоят из двух частей: посылок и выводов.

Лорд Россель начинает с утверждения,

1) что, зная о религиозных чувствах нашего августейшего государя, он вполне понимает симпатии, которые внушают е. в-ву его единоверцы на Востоке. Но что он слишком высокого мнения о благородном характере императора, чтобы подумать, что е. в-во желает оказать покровительство ворам и грабителям на том основании, что они православные;

2) что британскому кабинету ясно, что в белградском деле нападение совершено со стороны сербов; что происшедшие там события являются лишь одним из звеньев широкого заговора, охватывающего все христианские народы Востока, подвластные Порте.

Лорд Россель делает из этого вывод, что следует придерживаться постановлений Парижского договора, при этом он указал на некоторые его статьи, процитировав, в частности, статьи 27, 28, 29 ²⁵ и не обойдя молчанием того места в протоколе № 14 ²⁶, где говорится:

«Кроме того конгресс постановляет, что министры Порты договорятся в Константинополе с представителями других договаривающихся держав о наилучших способах положить конец злоупотреблениям, установленным путем расследования, характер которого они сами определят между собой».

Далее лорд Россель резко критикует постановления последней Скупщины, уполномочивает британского представителя предложить некоторые второстепенные уступки в пользу Сербии, как, например, признание сербской юрисдикции для мусульман, проживающих внутри страны и т.д., и требует взамен, чтобы Порта получила право на [94] увеличение гарнизона в Белграде и чтобы ей были предоставлены льготы в отношении снабжения этого гарнизона.

Я сказал г-ну Ламли, что прежде всего я не могу согласиться с этими посылками; что я высказываюсь против приговора, с помощью которого главный государственный секретарь ее британского величества налагает позорное клеймо на находящихся под турецким владычеством христиан, называя их ворами и грабителями; что император сочувствует этим народам не только потому, что они его единоверцы, но что он питал бы к ним такие же чувства, какую бы религию они ни исповедовали; что здесь речь идет не о православных греках, не о католиках и не о протестантах, а вообще о христианах и даже просто о людях; что положение, созданное для этих народов вопреки всем обещаниям Порты и обязательствам, взятым ею на себя перед великими державами, – положение, когда счастье и жизнь, честь женщин и детей не гарантированы от произвола местных турецких властей, явилось бы достаточным объяснением того широкого заговора, о котором говорит лорд Россель, если бы такой заговор существовал. Что в подобных условиях, если бы меня постигла судьба христианского подданного Порты, – меня, отнюдь не являющегося революционером, – я, не колеблясь, взыскал бы любые средства, чтобы выйти из столь невыносимого положения.

«И я тоже», – откровенно заметил г-н Ламли.

«Да и любой без исключения англичанин», – сказал я, в свою очередь.

Что касается агрессивных действий, приписываемых сербам, то мне не известно, на каких данных основывает лорд Россель такое суждение. Оно не может основываться на мнении английского генерального консула, так как и г-н Лонгворт, и все его коллеги за одним единственным исключением, единодушно и торжественно осудили поведение белградского паши ²⁷. К тому же, продолжал я, нам нужно поскорее покончить с этими неопределенными и расплывчатыми обвинениями, не дающими нам никакого практического решения. Мы хотим не подливать масла в огонь, а внести умиротворение; единственная наша цель – предотвратить разрыв; с этой целью инструкции, данные г-ну князю Лобанову, предписывают призвать обе стороны к умеренности ²⁸; что по повелению императора я посоветовал то же самое непосредственно князю Михаилу Обреновичу ²⁹; что мы не будем поддерживать особых надежд у любой из сторон и что мы, как и любая другая держава, желаем, чтобы между сюзеренным двором и сербским правительством смогли установиться прочные дружественные отношения. Что мы отнюдь не имели намерения отступать от постановлений Парижского договора и что в этом смысле мы присоединяемся к выводам лорда Росселя как в том, что касается приведенных им статей, так и в отношении того места протокола XIV, в котором специально предусматривается коллективное расследование Портой и представителями других договаривающихся держав имеющихся злоупотреблений. Что именно в этом отрывке заключена мысль, которой следует руководствоваться при переговорах в Константинополе и что в таком случае каждый из представителей будет действовать в соответствии с полученными им инструкциями. Поэтому я считаю преждевременным обсуждать сегодня какие-либо детали, содержащиеся в посланных сэру Г. Бульверу инструкциях.

Уходя от меня, г-н Ламли казался удовлетворенным. Я же был вполне доволен как проявленной им лично умеренностью, так и отсутствием у него какого бы то ни было предвзятого упрямства.

Все это, дорогой барон, не очень продвигает нас вперед. Исход дела останется в зависимости от намерений, которые проявятся во время переговоров. Направляю Вам при этом копию секретной телеграммы, только что полученной мною от князя Лобанова ³⁰. Мы хотим знать, какое впечатление произведет на другие державы-гаранты циркуляр, о вручении которого представителям Порты сообщает императорский посланник. Очевидно, он был составлен по внушению Англии и Австрии. Предварительно гарантировать статус-кво в Сербии – это неопределенная фраза. Если бы речь шла только о праве сюзеренитета, то никто не стал бы его оспаривать, но статус-кво может включать в себя некоторые из тех злоупотреблений, право на расследование которых при участии Порты державы-гаранты оставили за собой согласно протоколу XIV.

Требование разрешить сначала преюдициальный вопрос об участии Италии [95] выдвинуто, как мне кажется, с целью выиграть время, хотя я не понимаю, что выгадывает Порта, затягивая решение насущного вопроса, когда каждый день может принести неожиданность, чреватую бурей.

Что касается выдвинутой бароном Прокешем доктрины, исключающей туринский кабинет на том основании, что в инструкциях речь идет только о пяти великих державах, мне кажется, что она не может быть оправдана никакими правовыми нормами. Обсуждение сербских дел вытекает из Парижского договора. Британский кабинет решительно опирается на этот акт. Следовательно, нет никаких оснований для исключения одной из держав-гарантов. Разумеется, мы не будем препятствовать допуску представителя короля Виктора-Эммануила.

Что же касается замены слова конференция словом согласие, то эти языковые тонкости не имеют, на наш взгляд, никакого значения. Главное состоит в том, чтобы во избежание еще более серьезных осложнений представители собрались, как бы это собрание ни называлось, и с божьей помощью пришли к соглашению.

Пусть грамматикой занимается интернунций, мы же хотим лишь мира и порядка.

Примите...

ф. «Канцелярия», 1862 г., № 74, лл. 290-296.

14. ТЕЛЕГРАММА ПОСЛАННИКА В КОНСТАНТИНОПОЛЕ А. Б. ЛОБАНОВА-РОСТОВСКОГО МИНИСТРУ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ А. М. ГОРЧАКОВУ

11 (23) июля 1862 года

Сегодня состоялось первое заседание; по просьбе Порты мы решили сообщить по телеграфу в Белград об открытии конференции и выразить уверенность, что, пока будет длиться конференция, сербское правительство не предпримет никаких действий, направленных против прав или владений Порты, поскольку эта последняя заверила нас нотой, что не предпримет ничего, что могло бы вызвать недовольство Сербии. После предварительной общей дискуссии, окончившейся безрезультатно, турки сделали предварительное заявление, что не уступят ни одну из крепостей. Бульвер сказал, касаясь Белграда, что если подобная уступка должна быть сделана со стороны Порты, то он заявит определенный протест. Следующее заседание назначено на воскресенье. Турки должны будут на нем уточнить, на какие уступки они готовы пойти. Мустье сообщил мне о протоколе, подписанном в Париже 8 июля ³¹.

ф. «Канцелярия», 1862 г., № 29, л. 546.

15. ТЕЛЕГРАММА ПОСЛАННИКА В КОНСТАНТИНОПОЛЕ А. Б. ЛОБАНОВА-РОСТОВСКОГО МИНИСТРУ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ А. М. ГОРЧАКОВУ

16 (28) июля 1862 года

На вчерашнем заседании, заслушав турецкую версию белградских событий, мы обсуждали существо четырех пунктов ³². Турки, несмотря на свое заявление, что имеют твердые предписания требовать сохранения статус-кво, согласились с нашими соображениями ad referendum; в отношении Белграда князь Михаил, кажется, склонен в обмен на известные гарантии отступить от своего требования ³³. Мы с Мустье говорили только о гарантиях, предотвращающих новые несчастья. Следующее заседание назначено на четверг.

ф. «Канцелярия», 1862 г., № 29, л. 564. [96]

16. ТЕЛЕГРАММА ПОСЛАННИКА В КОНСТАНТИНОПОЛЕ А. Б. ЛОБАНОВА-РОСТОВСКОГО МИНИСТРУ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ А. М. ГОРЧАКОВУ

19 (31) июля 1862 года

На сегодняшнем заседании турки заявили, что последний предел их уступок – срытие Ужицы и Сокола, но они не соглашаются на отказ от трех других крепостей ³⁴, дополняющих систему обороны Белграда. Они выведут из Белграда всех мусульман при условии покупки у Порты всего турецкого квартала, дома в котором будут снесены, и создания вокруг крепости оборонительной полосы, что потребует снесения и части сербского квартала. Мы с Мустье тщетно требовали, чтобы ширина гласиса была одинаковой на всем его протяжении, приняв за основу наибольшую ширину существующего гласиса. Впрочем, Порта заявляет, что Белградская крепость не будет служить средством нападения на город и орудия будут использованы только в целях обороны. Я не мог добиться принятия решения о распространении на Белград положений статьи 29 Парижского [договора] ³⁵. Кроме того, Порта требует возмещения убытков выселяемым мусульманам и сокращения сербских вооруженных сил до двенадцати тысяч человек. Мустье и я потребовали, чтобы в таком случае были возмещены убытки, причиненные обстрелом. Что же касается сербских вооруженных сил, то мы заявили, что не уполномочены обсуждать этот вопрос. Бульвер и Прокеш были возбуждены в такой же мере, как и турки. Все представители обращаются к своим дворам за инструкциями.

ф. «Канцелярия», 1862 г., № 29, лл. 551-552.

17. ТЕЛЕГРАММА МИНИСТРА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ А. М. ГОРЧАКОВА ПОСЛАННИКУ В КОНСТАНТИНОПОЛЕ А. Б. ЛОБАНОВУ-РОСТОВСКОМУ

31 июля (12 августа) 1862 года

Тувенель считает, что нужно немедленно присоединиться к предложениям о выводе мусульманского населения из Сербии, о разрушении Ужицы и Сокола, об отказе от постов и ограждений в Белграде, но потребовать ограничения периметра гласиса и гарантий против нового артиллерийского обстрела. Если окажется необходимым, конференция может согласиться на посылку в Белград военных комиссаров для уточнения гласиса.

ф. «Посольство в Константинополе», № 234, л. 36.

18. ТЕЛЕГРАММА ПОСЛАННИКА В КОНСТАНТИНОПОЛЕ А. Б. ЛОБАНОВА-РОСТОВСКОГО МИНИСТРУ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ А. М. ГОРЧАКОВУ

14 (26) августа 1862 года

На нашем сегодняшнем заседании Бульвер и Прокеш сказали, что они могут принять в целом проект протокола ³⁶, приложенный к моему № 103 ³⁷, если не считать нескольких редакционных изменений. Но они, как и Порта, хотят ввести в протокол статью об ограничении сербских вооруженных сил. Поскольку мы с Мустье ответили категорическим отказом, они заявили, что должны снестись со своими правительствами, которые придают этому вопросу первостепенную важность.

ф. «Канцелярия», 1862 г., № 29, л. 575. [97]

19. ТЕЛЕГРАММА МИНИСТРА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ А. М. ГОРЧАКОВА ПОСЛАННИКУ В КОНСТАНТИНОПОЛЕ А. Б. ЛОБАНОВУ-РОСТОВСКОМУ

19 (31) августа 1862 года

Князь Меттерних сказал г-ну Тувенелю, что Порта была бы склонна к новым уступкам, если бы [численность] сербской милиции была ограничена. Г-н Тувенель склонен пойти на это и запрашивает наше мнение. Я ответил, что прежде всего Франция должна спросить князя Михаила, согласен ли он на это ограничение и, в частности, ценой каких уступок, исключая отказ турок от Белградской крепости или ее разрушение, чего невозможно добиться. Никаких действий до получения ответа из Парижа.

ф. «Посольство в Константинополе», № 234, л. 43.

20. ЗАПИСКА МИНИСТРА ФИНАНСОВ М.X. РЕЙТЕРНА МИНИСТРУ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ А. М. ГОРЧАКОВУ

Спешу уведомить в. с-во, что я считаю возможным исполнить желание сербского правительства относительно ассигнования ныне же в Лондоне 150 тыс. австрийских червонцев, в счет 300 тыс. австрийских червонцев, высочайше разрешенных оному в ссуду по конвенции, заключенной с г-ном Петроневичем ³⁸.

Примите...

М. Рейтерн.

21. ДЕПЕША ПОСЛАННИКА В КОНСТАНТИНОПОЛЕ А. Б. ЛОБАНОВА-РОСТОВСКОГО МИНИСТРУ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ А. М. ГОРЧАКОВУ

Князь, в. с-во благоволит вспомнить, что на заседании 14/26 августа представители Англии и Австрии заявили, что представленный французским послом проект протокола ³⁹ им кажется приемлемым, если не считать нескольких редакционных поправок; они просили дать им возможность обдумать изменения, которые, по их мнению, надо будет в него внести. Было условлено, что они сообщат нам об этих изменениях на следующем заседании.

Оно состоялось 21 августа/2 сентября.

На этом заседании английский посол заявил нам, что он подготовил контрпроект, согласованный с турецкими министрами и австрийским интернунцием, взяв за основу французский проект и стараясь внести в него как можно меньше изменений, и что он главным образом заботился о размещении статей таким образом, чтобы каждая из них полностью исчерпывала рассматриваемый в ней вопрос.

Имею честь представить этот документ в. с-ву ⁴⁰.

Хотя прочитанный сэром Г. Бульвером документ вызвал у г. Мустье и у меня немало решительных возражений, тем не менее мы должны были признать, что сделан немалый шаг вперед и что отныне соглашение становится возможным, но, чтобы достичь его, необходимо внимательно пересмотреть весь проект.

Постатейному пересмотру проекта было посвящено это заседание, а также следующее заседание, которое состоялось через день, 23 августа/4 сентября. На этом последнем заседании нам удалось прийти к окончательному согласию относительно [98] текста протокола, который я считаю долгом представить (под № П ⁴¹) на высокую оценку в. с-ва. Этот документ был подписан всеми представителями [держав-гарантов]; турецкие же министры заявили, что смогут поставить свои подписи только тогда, когда получат согласие совета министров и испросят затем повеление султана.

При сопоставлении окончательного текста с контрпроектом сэра Г. Бульвера легко найти несходные пункты, вызвавшие больше всего дискуссий. Тем не менее я позволю себе обратить на них внимание в. с-ва, переходя к последовательному изложению различных положений только что подписанного соглашения.

Преамбула не содержит ничего особенного, если не считать, что опубликование соглашения находится в зависимости от разрушения сооружений военного характера, построенных сербами в Белграде; но в то же время в преамбуле оговаривается, что и турецкие власти, со своей стороны, разрушат все сооружения, построенные ими во время недавних событий. Конференция имела тем самым в виду одновременность проведения этих разрушений с той и другой стороны. Австрийский интернунций потребовал, чтобы аналогичное положение было добавлено в отношении укреплений, которые, по его словам, были якобы построены в других частях княжества и, в частности, на Дунае, где даже свобода судоходства будто бы была парализована сербами. Удовлетворяя эту претензию, конференция, однако, не имела в виду ставить опубликование фирмана в зависимость от разрушения этих сооружений, как она это сделала в отношении сооружений, возведенных в Белграде. Впрочем, не желая высказываться по вопросу о том, имеют ли сербы в принципе право возводить укрепления внутри страны, конференция ограничилась тем, что вынесла постановление о разрушении сооружений, которые могли быть возведены незаконно.

Отказ турок от пригорода Белграда ⁴² и установление исключительно сербской юрисдикции на этой территории составляют содержание статьи I. Сербы, вероятно, не сочтут это уступкой. Они утверждают, что пребывание турок в пригороде Белграда было незаконным, так как оно противоречило постановлениям фирмана 1830 года; но они забывают, что последующий фирман, изданный, как и предыдущий, с согласия России, являвшейся в то время державой – покровительницей Сербии, разрешил мусульманам остаться в Белграде бессрочно. Не оставалось ничего иного, как прибегнуть к давлению, которое можно было оказать на Порту после последних событий, чтобы таким образом добиться этой важной уступки, делающей отныне сербское правительство хозяином всего города Белграда и устраняющей на будущее любой повод к повседневным конфликтам с турецкими властями.

Расширение зоны, свободной от построек, было одним из вопросов, вызывавших до последнего заседания самые острые дискуссии. Под предлогом того, что уступки должны быть равными как со стороны сербов, так и со стороны турок, сэр Г. Бульвер и барон Прокеш настойчиво требовали, чтобы за Портой было признано право разрушить некоторое количество домов в сербском квартале, даже если Порта и не воспользуется этим правом. Порта же, со своей стороны, желала расширить границу мусульманского квартала, которая нам была указана сербским правительством через посредство своего капу-кяхьи ⁴³. Эта граница должна была проходить почти по прямой линии от мечети Аали-паши до теке ⁴⁴ Шюк Гасан. Турецкие министры хотели обосновать это требование стремлением оставить в руках сербов как можно меньше религиозных памятников. В конце концов в отношении сербского квартала конференция решила, что Порта могла бы полюбовно договориться с сербским правительством и домовладельцами о покупке нескольких домов, но чтобы продажа этих домов не была совершенно обязательной для сербов. Что же касается мусульманского квартала, то было решено сохранить в качестве границы первоначально намеченную линию, но в то же время смешанной военной комиссии поручается, в соответствии со статьей V, [99] на месте определить новый периметр крепости и рассмотреть причины, которые могли бы сделать совершенно необходимым расширение еще на некоторое расстояние зоны слома зданий в этом квартале. Несмотря на все усилия, нам абсолютно невозможно было добиться включения в состав этой комиссии сербского офицера. Мы могли добиться лишь того, что комиссия обязана собрать всю информацию на месте и что Порта благожелательно отнесется к замечаниям сербского правительства.

Вопрос о возмещении убытков также вызвал долгие споры обеих сторон. Мы с г-ном Мустье утверждали, что если сочтено необходимым сохранить принцип возмещения убытков, то его надо распространить и на ущерб, причиненный артиллерийским обстрелом. Министры Порты, энергично поддерживаемые представителями Англии и Австрии, старались изо всех сил отвергнуть это требование. Они утверждали, что было бы глубоко унизительным для оттоманского правительства ставить на один уровень действия, совершаемые должностными лицами, и действия, которые следует приписать грабителям, орудующим во время всеобщих беспорядков без ведома правительства и при отсутствии надзора с его стороны. Эта дискуссия становилась еще острее потому, что она неизбежно вызывала с нашей стороны самое суровое осуждение высказываний по поводу законности артиллерийского обстрела. В частности, г-н Мустье старался всеми средствами, не скрывая точки зрения своего правительства по этому вопросу, заставить оттоманских министров признать необходимость возмещения ущерба, которого мы требовали. Он предложил им прекратить всякие споры о прошлых событиях и стать на высокую точку зрения двух правительств, которые, не выискивая причин бедствий, постигших их подданных, стремятся устранить последствия этих бедствий. Все было бесполезно, и, чтобы не привести переговоры к разрыву, нам пришлось в конце концов удовольствоваться принятием положения во взаимном возмещении убытков, проистекающих от чисто индивидуальных актов грабежа, которые могли быть совершены как сербами, так и мусульманами.

Гарантии против действии Белградской крепости содержатся в статье IV. Эти гарантии как морального, так и материального порядка. Гарантии первого порядка, которым я, не колеблясь, придаю гораздо большее значение, чем вторым, представляют собой категорическое заявление о том, что крепость будет пользоваться пушками только в случае самой необходимой обороны, и что даже в этом случае она не будет преднамеренно причинять разрушения городу. Иными словами, крепость навсегда отказывается от применения бомб. Материальные гарантии состоят в заверениях Порты, что она не намерена ставить на крепостные стены вооружение такого характера, которое угрожало бы городу, а также в обещании провести обследование, могут ли наиболее выступающие в сторону города сооружения быть перестроены без ущерба для безопасности крепости. Оба эти обязательства никогда не смогут быть выполнены вполне удовлетворительно и в лучшем случае способны вызвать в будущем частые и безрезультатные претензии со стороны сербов.

Статья VI содержит обязательство немедленно разрушить крепости Сокол и Ужица. Хотя это разрушение не отвечает полностью нашим требованиям, но тем не менее его значение бесспорно. Это замечание относится главным образом к крепости Ужица, население которой, даже за пределами крепостных стен, состоит в подавляющем большинстве из мусульман. По своему положению крепость господствует над коммуникациями, связывающими Сербию с Герцеговиной и с Черногорией. Достаточно указать на это соображение, чтобы показать все значение этого форта для сербов с точки зрения их национальных устремлений, если бы он продолжал оставаться в руках турок.

Статья VIII устанавливает срок, к которому мусульманское население, обосновавшееся в княжестве, должно покинуть страну; статья IX определяет отношения, которые в будущем должны существовать между комендантом Белградской крепости и сербским правительством.

Статья X содержит постановление о расформировании сербским правительством воинских частей, состоящих главным образом из иностранцев, и обязывает это правительство не злоупотреблять правом убежища.

Статьи VII и XI касаются прав на содержание гарнизонов Портой и военного устройства Сербии. Редактирование этих двух статей, особенно последней, представляло очень большие трудности. В последнюю минуту г-н Тувенель дал указание [100] французскому послу пойти на ограничение сербских вооруженных сил в случае, если Порта, полюбовно договорившись с княжеским правительством, согласится, со своей стороны, ограничить численность гарнизонов, которые она намерена держать в Белграде и в других крепостях. Мы руководствовались принципом взаимности в этом деликатном вопросе, и мы думаем, что решили его настолько удовлетворительно, насколько нам позволяли обстоятельства. В самом деле, следует отметить следующее: 1. Вопреки тому, что вначале требовали представители Англии и Австрии, никакая цифра в отношении численности сербской армии не указана. 2. Ссылаясь в общих словах на «дух хатт-и-шерифа», конференция ограничилась выражением пожелания, чтобы этот вопрос был разрешен между Портой и сербским правительством путем конфиденциального и полюбовного соглашения и чтобы при переговорах Порта, со своей стороны, обязалась признать необходимость ограничения своих собственных вооруженных сил. Было ясно условлено, и я сделал по этому поводу определенное заявление, что принципы, сформулированные в этой статье от имени Порты, отнюдь не связывают точку зрения держав. Такое же заявление было повторено французским послом и принято конференцией. Таким образом, в этом вопросе не может быть никаких недоразумений.

Таковы, князь, различные положения соглашения, которое мы только что заключили. Заканчивая это обозрение, я не могу не выразить самого глубокого уважения к искусству и энергии, которые французский посол проявлял в течение всех этих переговоров и которые показали нашим противникам, что своими попытками привлечь его на свою сторону они только затянули бы до бесконечности наши переговоры.

Я счел своим долгом немедленно переслать текст этого протокола нашему генеральному консулу в Белграде, сопроводив этот документ исчерпывающими объяснениями, чтобы дать сербскому правительству правильное представление о трудностях, которые нам пришлось преодолеть, и об опасностях, которые будут угрожать князю Михаилу, если он откажется дать согласие на выполнение этого соглашения.

Честь имею...

А. Лобанов.

Комментарии

1. Далее следует детальное описание столкновений между сербским населением и турецкими властями в Белграде. – Прим. составителей.

2. Не публикуется. Содержание ноты изложено ниже в этом документе. – Прим. составителей.

3. См. док. 2. – Прим. составителей.

4. См. док. 2. – Прим. составителей.

5. Опущено окончание телеграммы, относящееся к черногорскому вопросу. – Прим. составителей.

6. Не публикуется. «Резюме» содержит детальное изложение событий с 3 (15) по 5 (17) июня 1862 г., основные этапы которых изложены в настоящем документе и в документах 3 и 4. – Прим. составителей.

7. См. док. 2. – Прим. составителей.

8. В утвержденной Александром II 25 апреля (7 мая) 1862 г. записке, которая, очевидно, явилась основой инструкции для А.Ф. Будберга, указывалось, что в восточном вопросе интересы России и Франции в целом совпадают, что Россия заинтересована в защите Сербии от нападок со стороны Турции, в укреплении сербского государства и его вооруженных сил. Выражалось при этом мнение, что Франция не станет мешать этим стремлениям России в отношении Сербии. (Ф. «Канцелярия», 1862 г., № 42, лл. 103-123).

9. Проект, предложенный 20 июня (2 июля) 1862 г. А.Ф. Будбергом Тувенелю, отличался от подписанного протокола, по существу, только в пункте 5 статьи III (см. док. 11). В пункте 5 проекта Будберга предусматривалось, что сербское правительство «сохранит право на увеличение своих вооруженных сил до размеров, какие он сочтет необходимыми в целях поддержания порядка и безопасности Сербии». (Ф. «Канцелярия», 1862 г., № 114, лл. 151-153).

10. Опущена часть письма, касающаяся черногорского вопроса. – Прим. составителей.

11. Речь идет о посланной 22 июня (4 июля) 1862 г. А.Б. Лобанову-Ростовскому копии депеши посла в Лондоне Ф.И. Бруннова № 115 от 15 (27) июня 1862 года. В депеше Бруннова была изложена точка зрения министра иностранных дел Англии Д. Росселя на процедуру расследования сербско-турецкого конфликта; см. ниже комментируемый документ. (Ф. «Канцелярия», 1862 г., № 30, л. 294; № 72, лл. 148-150).

12. См. док. 4. – Прим. составителей.

13. Не публикуется. – Прим. составителей.

14. См. док. 5. Тувенель сразу же присоединился к русскому предложению, отвергнув предложение английского правительства о временной оккупации Белграда австрийскими войсками. (Ф. «Канцелярия», 1862 г., № 110, лл. 535-536).

15. См. док. 5. Имеются в виду также письма А.М. Горчакова от 11 (23) и 18 (30) июня 1862 г., в которых министр иностранных дел сообщал А.Б. Лобанову-Ростовскому, что Россель согласился с предложением о созыве конференции в Константинополе. В этих письмах Горчаков предлагал начать работу конференции с обсуждения 4 требований, выдвинутых сербским правительством до обстрела. См. также примечание 6. (Ф. «Посольство в Константинополе», № 206, лл. 107-108, 114-115).

16. Подчеркнуто и помета А.Б. Лобанова-Ростовского: «Письмо Будбергу от 9 июня».

17. В письме А.М. Горчакова А.Ф. Будбергу от 28 мая (9 июня) 1862 г. сербские требования к Турции были сформулированы в виде следующих четырех пунктов:

«Покончить как можно скорее с вопросом о пребывании турок в княжестве; снести ограждение, которое пересекает город Белград; добиться отвода военных постов, которые охраняют ворота в этом ограждении; заставить турок отказаться от крепостей или, скорее, фортов, находящихся внутри страны. Их вид жалок, и они не могут даже вместить гарнизона, достаточного для их обороны.

Вот пункты, которые мне представляется необходимым решить в срочном порядке...» (Ф. «Канцелярия», 1862 г., № 114, лл. 198-199).

18. 1, секретная, статья мирного договора, заключенного 16 (28) мая 1812 г. между Россией и Турцией в Бухаресте, предусматривала разрушение крепостей Измаил и Килия (см. Г. Юзефович. Договоры России с Востоком политические и торговые. СПб. 1869, стр. VII). В отдельном акте Адрианопольского трактата 1829 г. «об утверждении преимуществ для княжеств Молдавии и Валахии» Турции запрещалось строить крепости на левом берегу Дуная, хотя ее суверенитет на эту территорию сохранялся (там же, стр. 81).

19. См. прим. 18.

20. Помета Александра II: «Хорошо сделал». (см. док. 11. – Прим. составителей).

21. Во время неофициального визита в Париже А.Ф. Будберг имел беседы с Наполеоном III и Тувенелем об основах широкого соглашения России и Франции по восточному вопросу. Высказанная Будбергом точка зрения являлась контрпредложением на выдвинутый Тувенелем 25 сентября 1860 г. проект, который исходил из принципа вмешательства держав в дела распадавшейся Оттоманской империи и предусматривал необходимость согласования между Россией и Францией «основ новой организации Европейской Турции». В противовес этому проекту Будберг высказался за принцип невмешательства во внутренние дела Турции. Кроме восточного вопроса, Будберг сделал заявление Наполеону III и Тувенелю о признании Россией Италии. (Ф. «Канцелярия», 1862 г., № 114, лл. 87-90, 154-172; № 145, лл. 59-64).

22. Имеется в виду письмо министра иностранных дел Франции Тувенеля французскому посланнику в Турине Бенедетти, в котором последнему поручалось официально известить о признании Россией Италии. 10 июля 1862 г. в газете «Moniteur universel» было опубликовано следующее сообщение: «Признание Итальянского королевства Россией является свершившимся фактом. Императорскому правительству поручено довести до сведения Туринского кабинета, что император Александр готов принять посланника короля Италии и восстановить таким образом дипломатические отношения между двумя странами».

23. 16 (28) июня 1862 г. князь Михаил Обренович направил Александру II письмо, в котором просил поддержки России в урегулировании сербско-турецких отношений в связи с обстрелом турками Белграда. 18 (30) июня А.М. Горчаков от имени Александра II дал ответ, в котором обещал оказать полную поддержку Сербии, но рекомендовал избегать осложнений, могущих привести Сербию к войне с Турцией. «При нынешнем положении в Европе и на Востоке, – писал Горчаков, – император считал бы невыгодным для интересов Сербии борьбу, пределы которой невозможно установить и исход которой нельзя предвидеть». (Ф. «Главный архив, V-A₂», № 246, лл. 31-32, 119-120).

24. 17 (29) марта 1862 г. министр финансов России М.X. Рейтерн и заместитель государственного секретаря по делам юстиции Сербии М. Петроневич подписали в Петербурге соглашение о предоставлении сербскому правительству обещанного еще в 1860 г. займа в 300 тыс. австрийских дукатов. Одновременно русское правительство удовлетворило просьбу сербского правительства о приобретении в России 25 тыс. ружей. К концу 1862 г. это оружие было переправлено тайно в Сербию через Объединенные княжества с согласия князя Кузы, несмотря на протесты Австрии, Англии и Турции, узнавших о тайном провозе оружия в Сербию. (Ф. «Главный архив, п. о.», 1860 г. № 5 и 1862 г., № 4).

25. Указанные статьи Парижского мирного договора от 30 марта 1856 г. см.: Ф. Мартенс. Собрание трактатов и конвенций, заключенных Россиею с иностранными державами. Т. XV. СПб. 1909, стр. 322.

26. Речь идет о 14-м заседании Парижского мирного конгресса, состоявшемся 25 марта 1856 года.

27. См. док. 4. – Прим. составителей.

28. См. док. 9. – Прим. составителей.

29. См. прим. 23.

30. 3 (15) июля 1862 г. А.Б. Лобанов-Ростовский послал А.М. Горчакову телеграмму следующего содержания: «Порта направила вчера своим представителям циркуляр, в котором потребовала, чтобы до начала конференции державы гарантировали статус-кво в Сербии и чтобы между правительствами был решен преюдициальный вопрос об участии Италии. Учитывая время, необходимое в связи с этим для созыва конференции, Порта требует заключения временного соглашения, которое конференция только утвердит. Прокеш говорит, что, поскольку в полученных им инструкциях речь идет о пяти державах, а не о державах-гарантах, то не может быть и речи о конференции, а следует установить лишь общее согласие между представителями великих держав». (Ф. «Канцелярия», 1862 г., № 29, л. 538).

31. См. док. 11. – Прим. составителей.

32. См. прим. 17.

33. Речь идет о требовании князя Михаила вывести турецкие войска из Белграда См. док. 12. – Прим. Составителей.

34. Имеются в виду турецкие форты Фет-Ислам, Семендрия и Шабац, расположенные на территории Сербии.

35. См. прим. 25.

36. Депешей № 103 от 7 (19) августа 1862 г. А.Б. Лобанов-Ростовский направил в Петербург проект протокола, предложенный французским послом в Константинополе Мустье. Этот проект предусматривал: отказ Турции от наружных укреплений Белградской крепости, пересекающих город; ликвидацию турецкой юрисдикции над мусульманами, проживавшими в Сербии (за исключением Белградской крепости); передачу сербскому правительству недвижимости мусульман, проживавших вне нового гласиса крепости (при условии выплаты сербским правительством возмещений бывшим владельцам); разрешение турецким правительством в трехмесячный срок вопроса о выезде всех мусульман из Сербии. Французский проект допускал применение артиллерии Белградской крепости «в самом необходимом случае законной обороны», предусматривал отказ турецкого правительства только от двух фортов (Сокол и Ужица), расположенных в Сербии. В проекте не упоминалось о сербских вооруженных силах, но предусматривался роспуск воинских частей, состоящих из иностранцев. (Ф. «Канцелярия», 1862 г., № 29, лл. 135-144).

37. Подчеркнуто и помета Горчакова: «Этот № еще до меня не дошел».

38. См. прим. 24.

39. См. прим. 36.

40. Английский контрпроект повторял многие положения французского проекта (см. прим. 16), но имел некоторые отличия, благоприятные для Турции. В частности, выполнение указанных в протоколе обязательств турецкого правительства перед сербским правительством предусматривалось после того, как будут снесены сербские укрепления, возведенные во внутреннем городе Белграда. По требованию турецкого правительства Англия включила в свой проект пункт о возмещении сербским правительством убытков, причиненных мусульманам в Белграде вследствие якобы имевшего место грабежа. Вопрос о численности сербских вооруженных сил должен был быть решен по соглашению между сербским и турецким правительствами. (Ф. «Канцелярия», 1862 г., № 29, лл. 196-206).

41. Не публикуется. Содержание протокола изложено в настоящей депеше. Текст протокола опубликован: «Das Staatsarchiv. Sammlung der offiziellen Aktenstucke zur Geschichte der Gegenwart». Bd. V. № 577. – Прим. составителей.

42. Очевидно, имеется в виду часть города со смешанным сербо-турецким населением, ограниченная с одной стороны Белградской крепостью, а с другой – линией турецких военных постов. – Прим. составителей.

43. Агент вассального владетеля при Порте. – Прим. составителей.

44. Дарвишский монастырь. – Прим. составителей.