ПОПОВ А. Н.

ПУТЕШЕСТВИЕ В ЧЕРНОГОРИЮ

История Черногории со времени ее отделения от Сербского Царства до смерти Владыки Петра I-го.

Во время существования Сербского Царства, Черногория составляло одну из его областей. Оно называлось Превалою, а после Зетою, разделялось на горную и дольнюю и управлялось Банами родственными Дому Неманьича, сидевшему на Сербском Престоле. Когда сей Княжеский род прекратился и цареубийца Вукашин Мернявичь начал княжить в Сербии, Черногория отложилась. Не признавая власти Вукашина, Черногорцы избрали своего отдельного Князя из рода Бальшича, почетного между ними и родственного по женской линии с домом Неманьича. С этого времени начинается новая эпоха в Истории Черногории, или, лучше, собственно с этого времени начинается отдельная и самостоятельная ее История.

Когда, по смерти Вукашина, Сербия избрала Царем Лазаря Гребляновича, Зета снова соединилась с нею; [70] но удержала право управляться по своим обычаям и иметь своих Банов. Современником Лазаря был Зетский Бан Бальш или Баоша, женатый на его дочери ⁶⁰. Есть предание, что Баоша, и после того, как Сербы избрали Царем Лазаря, не хотел присоединиться к Сербии. Три раза он воевал с Лазарем и три раза победил его; но увидев его дочь, полюбил ее и, женясь на ней, покорился Сербии.

Недолго однакоже продолжался этот союз. Султан Амурат, разбив соединенные Сербские войска при Косове (в 1389), покорил Сербию. В этой битве пал Царь Лазарь, и Султан Амурат был убит Воеводою Сербским Обилевичем. Баоша вел войска на помощь Сербам, и на дороге, узнав о падении Сербии и смерти Лазаря, возвратился назад, умножил войско и на границах ждал появления Турок. Но смерть Амурата на время отсрочила поход на Зету, и Турки ограничились небольшими нападениями на границы, которые были счастливо отбиты Черногорцами.

У Баоши был сын Стефан или Стратимир. Предание говорит, что он родился смуглым и мать, взглянув на него, сказала: «Ах! црно ми сам диете родила»! От того Стефан был прозван черным и весь род его назывался Черноевичами.

Стефан наследовал отцу. Он был современником Георгия Кастриота, прозванного Скендер-Бегом. Пока Кастриот защищал Эпир и Албанию от Турок и тем разобщал Черногорию и часть [71] Герцеговины, соседнюю Адриатическому приморью, Турецкие силы не могли непосредственно действовать на эти страны. В Герцоговине образовалось небольшое независимое Государство, где владел Герцег Стефан. Он построил крепость Клобук, близ Требина, и основал в ней столицу. Стефан Черноевичь был всегда в союзе с Герцегом Стефаном и Георгием Кастриотом; его сын Андрей, прозванный Арванитом храбрым, с дружиною Черногорцев, постоянно дрался с Турками в войске Георгия. По смерти Кастриота, Султан Мехмед, завоевав Империю Греческую, покорил своей власти весь Эпир и Албанию. Все силы Турецкие устремились на Черногорию и небольшую Державу Герцега Стефана. В это время умер Стефан Черноевич и ему наследовал сын его Иван, знаменитый в преданиях Черногорцев тем, что он положил основание их вольности. 1345 года Турецкие войска встретили соединенные дружины Черногорцев и Герцеговцев у Хотских гор и разбили их. Вскоре вся Держава Стефана подпала власти Турок. Теперь сохранился только город Клобук – одна из сильнейших Турецких крепостей на Черногорских границах, да имя Герцеговина. Эта страна составляла часть Боснии и прозвалась Герцеговиною в следствие Герцегского титула Стефана – как владение Герцега.

Иван Черноевичь, видя невозможность защитить от Турок дольнюю Зету, оставил свою прежнюю столицу Жабляк и удалился в горы. Не надеясь одними собственными силами защититься от неприятеля, [72] он поехал искать помощи у Западных Держав, поставив своим Наместником своего сына Арванита. Между тем как Иван везде получил отказ, Арванит храбро защищал Черногорские границы и отражал Турок. Когда Иван возвратился, он уже ясно понимал, что Черногорцам нет никакой надежды на других, и если они могут защищаться, то единственно своими силами от грозной силы Турок, ужасавшей тогда всю Европу. Он решился защитить Черногорскую свободу; собрал народ и издал следующее указание: «вечный бой с Турками, и ни один Черногорец во время битвы не может самовольно оставить своего места, или бежать назад; таковый да не имеет чести и почтения между собратиями; он будет одет в женскую одежду, в руки дадут ему куделю и женщины куделями дожны прогнать его по всем городам и селам Черногорским, как изменника». Учредив столицу и Митрополию в Цетине, Иван стал укреплять границы.

Каттарский Округ в это время был уже под покровительством Венеции. Видя положение Черногории, сильнее начала действовать Венецианская власть и вместе с тем Римскокатолическая Пропаганда. Желая навсегда прекратить связи Приморцев с Черногориею, Венеция решилась уничтожить Православие в Приморье и всех жителей обратить в Латынство. Для этой цели они поступили следующим образом. Близ Каттаро был знаменитый Православный монастырь Превала, построенный еще Стефаном первовенчаным, Царем Сербским. Этот монастырь был [73] средоточием Православия. Римские Католики отравили здесь вдруг 72 монаха и потом разрушили самый монастырь.

Черногорцы в это время воевали с Турками на Албанских границах и не могли защитить своих собратий в Приморье. Черноевичь, опасаясь, чтобы подобные бедствия не постигли и Черногорию, которая постоянно находилась в сношениях с Приморьем, решился определить свои границы от Бара до Герцеговины, и заключил об этом договор с старшинами области Каттарской.

Между тем главные силы Турции были отозваны воевать в других местах Империи. Испытав уже несколько раз храбрость Черногорцев, и вместе с тем будучи уверены в том, что если не ныне, то завтра можно покорить эту маленькую область, Турки отложили окончательный поход на Черногорию. Султан Мехмед прямо причел ее к своим областям, как часть Скутарского пашалыка, и поручил Санджак-Бею, Паше Скутарскому, покорить и владеть ею. Его нашествия счастливо отразил Черноевичь и укрепил границы со стороны Албании. На реке Ободе, впадающей в Скутарское озеро, он построил крепость.

У Ивана было два сына: Георгий и Стефан, прозванный Станишею. Первый, по смерти отца, сделался владетелем Черногории, а второй, взяв с собою несколько Черногорцев, отправился к Султану. Завидуя брату, он пошел просить, чтобы Султан отдал ему Пашалык Скутарский, обещаясь тогда [74] покорить и Черногорию его власти. Султан обещал исполнить его требование только в таком случае, когда Станиша примет Исламизм, и он принял его. Но ему не удалось его предприятие: Черногорцы его отвергли.

Предание говорит, что Станиша после раскаялся в своем поступке и умер монахом; народная же песня повествует, что Станиша, по возвращении своем, когда Черногорцы его не приняли, пытался было остаться в Скутари; но Паша и там не дал ему места, опасаясь соперничества. Тогда Станиша поселился в селе Бушате и от него произошел род Бушатлиев, славный в Турецкой истории.

Георгий Черноевичь продолжал защищать границы и вместе с тем заботился о просвещении своей родины. Он учредил типографию и печатал церковные книги, которые прежде Черногория получала из Сербии или Приморья. Теперь Приморье было под властию Венециан, и самим Приморцам запрещено было печатать эти книги, а Сербия находилась во власти Турок.

Георгий был женат на Венецианке Марии, из рода Мочениго, и не имел детей. В старости он peшился оставить Черногорию и уехал в свои владения в Италию. На свое место он предложил народу Митрополита Германа, и народ согласился. С этого времени начинается власть Митрополитов в Черной горе. Турки, услышав об этом происшествии изменили свою политику и стали действовать по примеру Венеции. Подарками и деньгами склоняли они [75] Черногорцев к принятию Исламизма, и между тем частыми набегами вытесняли их из долин и сосредоточивали более и более в бесплодных горах. При Митрополитах Германе, Павле, Василие и Никодиме эти меры мало удавались. Когда же, по смерти Никодима, Черная Гора осталась без Митрополита, Турки начали действовать решительнее.

Через каждые 7 лет приезжал в Черную Гору Патриарх Сербский, который ставил им Митрополитов. Еще много лет оставалось до его приезда. Турки не позволяли Греческому Патриарху поставить Черногорцам Митрополита, а с другой стороны Венециане не допустили Черногорских Послов проехать к Сербскому Митрополиту. В это время Скутарский Паша, подкупив некоторых отуречившихся Черногорцев провести Турецкие войска в Обод, завладел этою крепостью и вместе с тем Рецкою Нахиею и базаром, единственным в то время в Черногории, и тем лишил ее почти всяких средств пропитания. В таком положении были Черногорцы до Митрополитов Висариона и Саввы. Во время Саввы (в 1623 году) Венеция начала войну с Турками, и пригласила Черногорцев соединиться с нею против общего врага. Черногорцы соединились. Зано Грибичь с полутора тысячами Венецианцев вступил в Черногорию и соединился с ее войсками. Но лишь только Сулейман Паша Скутарский напал на них во время самого боя, Венецианцы удалились в свои пределы и выдали Черногорцев. Сулейман овладел Цетинскою долиною и, разрушив монастырь, удалился в крепость Обод. [76]

В это время умер Митрополит Савва, и Черногорцы избрали Даниила.

Со времени Митрополита Даниила начинается новая эпоха в Истории Черногории.

До сих пор Черногория была страною богатою образцами храбрости, любви к родине, ее свободе и независимости; однакож эта страна не представляла стройного целого, полного в себе самом, обещающего будущее Государство. Она колебалась между властию Венеции и Турции. Черногорцы всегда помогали Венеции в войнах ее с Турками, почитая братьями подвластных ей Приморцев и желая приобрести в ней союзницу и защитницу от Турок. Но многие опыты наконец разубедили Черногорцев в этой надежде. Между тем Турция начинала угрожать Черногории не только внешнею силою, но и нравственным влиянием; многие Черногорцы, привлекаемые и силою и внешними выгодами, переходили на сторону Турок, становились потурченками, говоря языком Черногорцев, т. е. подчинялись власти Турок и принимали Магометанскую Веру. Число верных Черногорцев уменьшалось и разобщалось; Изламизм проник почти всюду в Черногорию и особливо в Берду; одна Катунская Нахия вполне хранила предания отцев. Разноверие породило взаимную вражду между Черногорцами, усилило кровавую месть, если не произвело, и грозило наконец полным уничтожением Черногории.

В такое время Даниил, союзник Петра Великого, сделался Митрополитом Скендерским и Владыкою Черногории. [77]

Его предки, по взятии Герцеговины Турками, удалились в Черную Гору и поселились в Катунской Нахии, на скатах Ловчина. Село назвали Негоши, по имени горы в Герцеговине, у которой они жили прежде. Их род разделился в последствии на два и назвался по имени двух главных родоначальников Раича и Херака – Хераковичами и Раичевичами, а имя Негош стало общим прозвищем обеих ветвей. Даниил происходил из рода Хераковичей. Еще ребенком он тайно ушел от родителей в монастырь Цетинской; там был пострижен монахом и принял имя Даниил, вместо прежнего Нийко (Николай). Старший брат Даниила Лука Петрович, прозванный Радом, был в это время главным Сердарем; его любил и уважал народ, и потому желал, чтобы брат его сделался Владыкою. По смерти Саввы (1697), народ собрался в Цетине и избрал Даниила. Ему было не более 16 лет; когда пришли его звать в народное собрание, он отказывался и плакал. Воевода Дрого Вукотичь почти насильно вывел его на средину долины, и 3 тысячи выстрелов приветствовали его как Владыку. Через три года, его послали в Венгрию, в Сечуй, где Сербский Патриарх Арсений IV Черноевичь (родом Черногорец, из Баицы) рукоположил его Архиереем и на соборе передал его попечению Эпархию Скендерскую ⁶¹. О первых годах [78] его владычества почти нет известий; вероятно правление было более в руках его брата. Следующее происшествие вывело Даниила на поприще действия, и с этого времени вся История Черногории, современная ему и будущая, тесно связана с его лицем. Народная песня, воспевающая это происшествие, несколько разногласит с другими преданиями.

Зетский Священник Иов, видя как сильно распространяется Магометанство, собирает на совет Зечан и говорит им:

О Зечане, ядна брача драга
Что хочемо от живота свога?
Не имамо Церкви ни Закона,
Но погибе Лазарь у Косово
А клетьици прискочише Турцы,
Развалише церкве и олтаре,
Оградише све Турское мунаре. ⁶²

Чтобы противодействовать распространению Магометанства, он убедил их построить Православную Церковь. Сейчас были собраны деньги и отправлены послы к Скутарскому Паше испросить позволение. Паша позволил и скоро была построена церковь; оставалось освятить ее. Снова отправились к Паше с просьбою вызвать Владыку Даниила, чтобы он освятил им церковь. Паша писал к Владыке: [79]

Чуй Владыко церный калуджере
Я ти Паша тверду веру даем,
Дойд’ Владыко Зети земльи равной
Да у Зету свешташ церкву малу,
Ево ти е даем на поклону
Зету равна и Берда остала
Да им чинишь церковни начине. ⁶³

Владыка, обнадеженный обещанием Паши, хотя и не верил Турецкому слову, но решился –

Ради Вере и закона свога

ехать в Зету; он опасался измены и отъезжая говорил:

Бог да знаде хочу л’ игда дойди. ⁶⁴

И его предвещание сбылось: во время Литургии Турки схватили его и начали мучить. Так рассказывает народная песня обстоятельства, предшествовавшие плену Владыки, между тем как Г. Милютиновичь передает другое предание.

В это время приехал в Подгорицу Посланник из Константинополя Демир-Паша, с целию прекратить войны на границах и присоединить Черногорию. Он собрал жителей Зеты и послал их к Владыке просить его к себе для переговоров. Владыка отказывался, но Зечане уверили его словом в безопасности и он поехал. Демир-Паша сам вышел ему на [80] встречу, принял ласково; но потом, видя, что Даниил не соглашается на его предложения, предал его мучениям. Описание мучений и потом освобождения одинаково рассказывают и песня и предание.

Даниилу привязали назад руки к дубовому колу и от Подгорицы повели к Спужу, говоря, пусть выберет сам себе место для казни. Так несколько дней водили его взад и вперед, а ночью подвязывая под руки веревку, привешивали к стене, чтобы не ушел. Иов тайно прокрадывался к нему и на плечах поддерживал его. Так переносил мучения Черногорский Владыка; но такой поступок возмутил Зечан. Они пришли к Паше, умоляли отпустить Даниила и принять выкуп.

Не мой Пашо за Бога еднога.
Не мой Пашо изгубить Владыку!
Не мой Зету землю отровити
Е ти нигда ништа родить нече,
А сувише изгубичешь веру
Но ходи га верзи на откупе
Узми блага, колико ти драго. ⁶⁵

После долгих переговоров, он согласился взять 600 цехинов. Зечане и Черногорцы собрали 300, а другие 300 заняли у Митрополита Герцеговинского Савватия, жившего в Кастель-Ново, и выкупили Даниила. [81]

Лишь только возвратился Даниил, как собрал на вече всех Черногорцев и Зечан в Цетин и так говорил им: ⁶⁶ «Видите ли, что сделали Потурченки; если вы желаете свободы и независимости вашей родине, то должны истребить всех Магометан внутри Черногории». Это предложение было принято и Черногорцами и Зечанами. Под Рождество Христово с вечерней зари началось избиение; одних убивали, других перекрещивали и к утру уже не оставалось ни одного потурченка в Черной Горе.

С этого времени образ действия Митрополита Даниила переменился. В отношении к Венеции он повел себя гораздо независимее, нежели его предшественники, а с Турками стал в явную вражду, как бы сознавая свои силы. В 1706 году, разбив Герцоговцев, он многих взял в плен, и решился принять выкуп тогда, когда Турки-Магометане согласятся заплатить ему за голову по свинье, – и Турки согласились. Это презрение показывает, что Даниил уже сознавал свою силу. Упрочив свою область в отношении внешнем, Владыка занялся внутренним устройством: он построил монастырь Цетинский, пред ним разрушенный Турками, и заботился о внутреннем порядке. Но вскоре новые обстоятельства вызвали его к войне с Турками и помогли еще более упрочить независимость Черногории.

Петр Великий объявил войну Туркам. Бывший в Русской службе Граф Владиславлевичь, уроженец [82] Герцеговинский, знавший и Владыку и Черную Гору, подал мысль Петру соединиться с Черногорцами, заставить их ударить на Албанию и тем отклонить от войны с Россиею храбрых Албанцев. В 1711 году прибыли в Черную Гору Pyccкиe Посланники Полковник Мих. Милорадовичь, родом из Герцеговины, и Капитан Иван Лукашевичь, Подгоричанин, с грамотами от Петра Великого на имя Владыки Даниила и брата его Луки Петровича. В грамотах сказано, что Россия начинает войну с целию: «утесненных Православных Христиан, если Бог допустит, от поганского ига освободить, на которую войну полагаем крайние наши таланты и с любезноверными и искусными нашими войсками самоперсонне выступаем против врага Веры: ибо всем добрым чистым и кавалерским Христианским сердцам должно есть, презрев страх и трудности за Церковь и Православную Веру, не токмо воевати, но и последнюю каплю крови пролияти, что от нас по возможности нашей и учинено будет. Того для, в нынешнее от Бога посланное время, пристойно есть вам древния свои славы обновити, союзившися с нашими силами, и единокупно на неприятеля вооружившися, воевать за Веру и отечество, за честь и славу вашу, за свободну вашу и наследников ваших» ⁶⁷ – «да имя Христово вящше прославится, а поганина Магомета наследники прогнаны будут во старое их отечество, во пески и степи Аравийские» ⁶⁸. Лишь только прибыли [83] Посланники в Черную Гору, Владыка собрал весь народ и так говорил им: «Мы, братья Черногорцы, слыхали, что Бог знает, как далеко, где-то на Севере, есть Христианский Царь. Всегда мы желали узнать о нем и его Царстве, но заключенные в горах, ни от кого не могли получить известий. Доныне, мы думали, о нас, маленькой общине, окруженной змеями и скорпионами, не может он знать и Посланники его не могут прийти к нам. Но вот мы видим его Посланников, вот его грамоты в наших руках, не с чужими Посланниками говорим, но с нашими братьями Сербами и они сказывают нам, что есть Петр I Великий, Император и Самодержец Всероссийский, и его Царство Богом благословенно, сильно и пространно от всех Царств света; он ратует с Турками и не ищет другой славы, как освободить церкви и монастыри Христовы, воздвигнуть на них крест и род Христианский избавить от тяжелого ига Турецкого. Мы должны молить Бога, да будет ему помощником, а сами, взяв оружие и соединишись с ним, идти противу общего врага. Мы с Русскими одной крови и одного языка. Вооружитесь, братья Черногорцы, и я, не жалея, ни имущества, ни жизни, пойду с вами на службу Царю Христианскому и нашему Отечеству, моля преблагого Бога да молитвами Пречистой Своей Матери и всех Святых, будет нам помощник и путеводитель» ⁶⁹. Сказав эту речь, [84] Митрополит представил Посланников народу и прочитал царские грамоты.

Черногорцы как то разумели, – говорит народная песня, воспевающая это происшествие

Сви кликнуше и единогласно:
Фала да е Богу великоме,
Те смо кньиге ове видиели
Од нашега Царя Славинскога,
Словинскога но и Рищанскога;
Ерь ниесмо нигда помышляли,
То да чемо мы кад доживиети,
Да познамо Цара Православна.
Нако негде да е у свиету,
Да он за нас ни чути не може;
А кад чуо и занаске знаде
Ево наше сабле при поясу,
Ево наше пушке у рукама
Сад и вазда справны и готовы
Сви еданак срдца веселога
На овий час удрити Турцима;
И што брже, то е нама драже
Щтое прежде, то е нама сладже. ⁷⁰

Переписали грамоты и послали их в Боснию и Герцеговину, приглашая всех Православных [85] соединиться с Черногорцами и за одно ударить на Турок. Скоро собралось войско и двинулось к границам.

Не бы pеки, драгий побратиме,
Да се иде с Турцем боя бити,
Но на игру хладно вино пити
И веселе песне запевати. ⁷¹

Все села от Спужа до Скутари были взяты и сожжены.

Но веселе оно не траяло
Неко само месяц и пол данах
Негосе е брзо обратило
На Сербальску жалость и несречу;
Ербо худи гласи допадоше. ⁷²

Пришло известие, что Петр I заключил мир с Турциею при Пруте. Полковник Милорадовичь, который во все это время был в Черной Горе, собрал народ, оставил им грамоту и удалился в Россию. ⁷³ [86]

В договоре, заключенном при Пруте, не было упомянуто о Черногории (1711). Сераскир Ахмет-Паша получил приказание двинуться в ту же осень с 60 тыс. войска на Черногорию, но, неожиданно скоро наступившая зима, остановила сей поход до следующего 1712 года. Услышав о движении Турецких войск, Владыка собрал Черногорцев, составил войско и пошел им на встречу к реке Маршуле. Тут разделил он войска на три отряда: один, под предводительством Янка Дюрашковича, отправил к горе Пржнаку, другой, под предводительством Вука Мигуновича, к горе Враня, а сам стал между ними, ожидая нападения. На третий день пришло известие, что Турецкое войско остановилось лагерем у реки Влахини. Владыка решился предупредить их нападение: рано утром двинулся к лагерю и к вечеру битва решилась полною победою Черногорцев. Турки были разбиты и прогнаны, лагерь со всеми припасами и 34 знаменами был взят в добычу. С тех пор это место прозвалось Царев Лаз ⁷⁴.

Султан, желая отмстить Черногорцам за поражение, послал Душман-Пашу Чуприловича с 120 тысячами войска. 1714 года, в Мае, он приступил к границам Черногорским со стороны Герцеговины; но, зная трудность вести войну в горах Черногорских и храбрость Черногорцев, решился на хитрость: послал письмо Владыке и главарям Черногорским; писал, что Турки желают заключить с ними мир и [87] звал полномочных для переговоров, уверяя их честным словом в безопасности. Черногорцы послали 37 человек; Турки убили их и двинулись на Черногорию, с огнем и мечем прошли ее от границы до границы. Сам Владыка едва не погиб; остальные скрылись в горах или ушли в Приморье к Венецианцам. Но Венецианцы выдали их Туркам, и не только взрослых, но даже и детей, которых Черногорцы ведя войну и видя опасность, отослали наперед в Приморье. Турки, возвращаясь назад, взяли у них Морею.

То му Фала, то му исполати
За негово врло приятельство. ⁷⁵

говорит народная песня.

Паша хвалился, что Черногория уже не встанет; но Черногорцы не упали духом. Лишь только вышли Турки, Владыка снова принялся строить церкви и села, и на следующий год (1715) отправился в Россию. Петр Великий, услышав о бедствиях Черногории, пожаловал ей книги и утвари церковные, 5 тысяч рублей на сооружение Цетинского монастыря, 5 тысяч на вспоможение Черногорцам, и 160 медалей для раздачи храбрым ⁷⁶. Обещал и впредь награждать их за верную службу, но вместе с тем советовал им поддерживать мир. Когда Владыка возвратился назад и роздал награды, слух прошел между Турками, что Россия поощряет Черногорцев и они [88] собираются мстить за поход Чуприловича. Начались небольшие стычки по границам.

Между тем Венецианцы, в отмщение за взятие Мореи, послали Алоизия Мочениго взять Бар и приглашали Черногорцев помочь им; Черногорцы выслали 5 тысяч. Но вскоре Венеция заключила мир с Портою, не упомянув в трактате о Черногории, и только частным письмом благодарила их за помощь. В отмщение, два брата Ченгича и Бей Любовичь с Герцеговцами напали на село Травицо в Цуцах. Но Черногорцы разбили их и 170 челов. взяли в плен, в том числе и трех предводителей. Пленников привели в Кчев и начали переговоры о выкупе; но Кресте (Христина), жена Мояша Чукановина, одного из предводителей Черногорских, упрекала Черногорцев в том, что они решаются на выкуп, когда головы их братьев, которых вызвал Чуприловичь для переговоров и коварно умертвил, еще не отмщены.

Вы хочасте брачу откупити
Уклетога Чуприловичь Везира,
Но их нехче дати на откупе,
Споменисе Вуко удовицах,
Удовицах црних куковицах
Онамлени што се остануле,
Кукаюче и сузе ронечи
Без мужевах и без бранителях.
Ниe-ли ви зазор и срамота
Да-вы брачу свою не светите,
Но пуштите Турке на откупе. ⁷⁷ [89]

Всем пленникам отрубили головы в отмщение за убитых посланников Черногорских. ⁷⁸

Последние годы владычества Даниила прошли большею частию мирно. В 1727 и после были нападения со стороны Герцоговины, но их счастливо отражали Черногорцы. Внутреннее устройство Черногории после опустошения Чуприловича составляло главную его заботу во всю жизнь. Он умер 1735 г. С его времени собственно начинается независимость Черногории и Черногорцы по справедливости назвали его возобновителем свободы. Он был храбр и мужествен, всегда сам предводительствовал войском, был более нежели любим народом. Когда он умер, вся Черногория собралась на его погребение. За его гробом несли знамена и оружия, отбитые им у Турок.

По смерти Даниила, Митрополит Савва был избран Владыкою Черногории. В первые годы своего Владычества, он ходил для сбора милостыни в России и щедро был наделен деньгами, книгами и утварями от Императрицы Елисаветы ⁷⁹. Возвратясь из [90] России, он удалился на покой в монастырь Станевичь, избрав, по воле народа, своим Наместником племянника своего, Василия, и послав его к Сербскому Патриарху Афанасию, где он пробыл несколько лет. Наконец Черногорский народ писал чрез Кучкого Воеводу Илью Дрекаловича к Патриарху, чтобы он прислал к ним Василия. В 1750 году возвратился в Черногорию Василий, рукоположенный Архиереем с титулом: Митрополита Епархии Скендерские и Приморские и Екзарха Святейшего Трона Пекского Патриархии Славяносербской ⁸⁰, поселился в Чернице и принял управление Черногориею.

С сего времени начинается постоянное стремление Черногории к устройству внутреннего порядка и управления.

В след за сознанием своей независимости и свободы, окончательно укрепленным Владыкою Даниилом, возникло стремление к внутреннему миру и общению. Истребление потурченков не искоренило внутреннего разобщения и вражды между Черногорцами. Кровавая месть и соперничество племен и родов беспрерывно выказывались во внутренней вражде, и неустройстве. Мысль об общем народном единстве, укрепляемая единством Веры, была обессилена распространением потурченков. Как предчувствие будущего или воспоминание прежнего, она не покидала народа, проявлялась в крайних случаях, но не была вполне сознаваема. Мысль о твердой и самостоятельной [91] Государственной власти явилась только со времени Владыки Даниила, и еще не успела укорениться. Народ дробился на племена и роды, каждое племя, каждый род считал себя Государственным целым, имеющим право суда и расправы, право сам карать преступления. Следствием этого была постоянная кровавая месть во всей Черногории. Когда нет личной безопасности, не может быть и безопасности имущественной: потому рядом с местию, так же сильно распространились грабежи и кража.

Устройством общего суда и расправы думал Владыка искоренить зло. Черногорцы имели общего Воеводу и Сердаря, который избирался из дома Вукотича из Кчева. Этот Воевода, если он обладал нужными достоинствами, бывал предводителем в войсках, если же нет, то его воеводство оставалось простым титулом. Дела суда и расправы почти не входили в круг его действий и притом он был один для всей Черногории. Владыка, по общему согласию и избранию народа, поставил Губернатора Стана Радовича Негоша и подчинил ему Князей и Сердарей племен, вверив всем общий суд и расправу. Его действия были прерваны поездкою в Россию для сбора милостыни ⁸¹, и после, в след за его возвращением, войною с Визирем Боснийским.

В 1756 г. Визирь Боснийский писал к Владыке [92] Василию и требовал дани с Черногории, и в числе дани –

И дванаест младих девояках
От дванаест до шестнаест летах
А сувиша Белу Станишича. ⁸²

Разумеется, подобное предложение только возмутило Черногорцев, и они на общем сейме положили послать ему такой ответ:

Посла чу ти за девойке младе
От вепровах дванает реповах,
А са саму Белу Станишича
Од овновах дванаест роговах,
Да то носишь на Турбану твоме
И сувише дванает каменах,
Да их пошлеш Цару за хараче
Нека знае што е гора Црна. ⁸³

С 40 тысячами войска двинулся Чехай-Паша к Черногорским границам. Около Оногошта встретились Черногорцы с Турецким войском и 15 дней продолжалась беспрерывная битва. Наконец у Черногорцев не оставалось ни пороха, ни пуль. Они принуждены были отступить и послали в Венецианское поморье купить пороху; но Венеция под страхом смертной казни запретила всем и каждому продавать порох и пули Черногорцам. Турки обратились к [93] Кчеву, взяли его и пробыли там около трех недель. В это время тайно один из приморских Христиан прислал Черногорцам несколько тысяч патронов.

Бог му дае душе спасение!
Черногорцы ка то видиеше,
Учиниша хиску и веселие
Од радости играти стадоша.
Певаючи песне од победе. ⁸⁴

Рано утром 25 Ноября Черногорцы напали на Турецкий лагерь, разбили и выгнали Турок. После этой битвы, во время Владычества Василия, Турки не нападали на Черногорию.

Внутренния преобразования в Черногории не удавались Владыке; избранные начальники и судьи следовали обычаям народа, сами мстили и снисходили к мести других. Владыка видел, что нет иного средства искоренить зло, как действовать просвещением на нравы народа. Поэтому, взяв 15 детей, отправился с ними в Россию, чтобы там воспитать их и потом привести обратно в Черногорию. В 1765 году он снова поехал за ними, и вместе с тем чтобы просить помощи у России для заведения школ и стройного управления. Но в следующем году, 10 Марта, он умер в Петербурге. [94]

В это время является в Черногории любопытное лице – Самозванец Степан Малый. Под видом лекаря, он прошел всю Черную Гору, и в Приморье в Майне, объявил себя Петром III, Русским Императором. Все Приморцы явились к нему с поклоном и поздравлением и даже чиновники Каттарские. Один Капитан Майнской общины Марко Тановичь, который бывал в России, поклялся семьею и имуществом, что это точно Петр III. Эта клятва уверила Черногорцев и не только они, но и Кучи, Пиперы и Белопавличи, которые были еще под властию Турок, признали его своим Царем. Владыка Савва решительно называл его самозванцем, но он никакого не имел значения в народе; живя на покое, он был уважаем только по имени, а не на деле. Степан Малый, явившись в Черногории, пошел в монастырь Станевичь, где пребывал Владыка Савва, велел его заключить и разогнать всех монахов. В том же году, около Рождества, приехал в Черногорию Сербский Патриарх Василий Иоанновичь Беркичь, сверженный Турками и заключенный на остров Кипр. Он бежал оттуда, явился в Печь, но там Турки хотели убить его и он ушел оттуда в Черногорию. Митрополит Савва принял его и просил поставить Владыку Черногории, и он поставил Арсения, из рода Пламенац. Таким образом в Черногории явилось вдруг два Владыки, – изгнанник Патриарх и Самозванец. К этому внутреннему беспорядку присоединилась еще война. Венеция, опасаясь влияния Самозванца на подвластных ей приморских Сербов, [95] писала Порте, предвещая ей восстановление Сербского Царства, если она не обратит внимание на происшествия в Черногории.

В 1768 году, по повелению Султана, 180-тысячное войско двинулось к Черногории под предводительством Визиря Боснийского и Румелийского, и в Августе пришло к ее границам. Прежде войны, Визирь начал-было переговоры и требовал выдачи Патриарха и самозванца; но Черногорцы отказали в этом, уверяя, что у них нет ни того, ни другого. Началась война. Визирь почти завоевал всю Берду, а Паша Скутарский занял Черницу. Венеция прислала также войско и выстроила его по всем границам, от Грахова и до Бара. Черногорцы дрались, пока могли противостоять огромному войску. Между тем у них оказался недостаток в порохе. Вдруг 1-го Ноября, – рассказывает песня:

Паде страшна Киша из облака,
Ударише шуме и громове
У средь войске Дужда млетачькога.
Близу Будве града млетачькога
И у табор другии гром удри,
Ударио Паши Скадорскога
На дно равна поля Церницкога;
Разагнаше войска оба двие. ⁸⁵

Гроза ли разогнала войско Скутарского Паши или нет, но только он оставил Черницу и удалился в [96] Скутари. Между тем Черногорцы отбили у Турок обоз с порохом и свинцом, который шел к Визирю в Кчев. Слух об этом происшествии и приближающаяся зима принудила Визиря прекратить воину и удалиться. Степан Малый остался с прежнею властию.

В 1769 году Россия начала войну с Портою. В Черногорию прибыл Князь Юрий Владимирович Долгорукий с грамотою от Императрицы Екатерины к Черногорскому народу; в грамоте он приглашаем был вместе воевать против Турок. С радостию приняли Черногорцы это предложение; когда же Князь Долгорукий собрал всех и уверял, что Степан Малый – Самозванец, и что они должны от него отступиться, народ обещал; но в это время показался Степан Малый и все обратились к нему с приветствием. После еще несколько лет он пользовался тем же уважением. Наконец, проводя новую дорогу в Черницу, он попал под пороховой взрыв, ослеп и получил 62 раны, но остался жив и прожил еще два года, пока один Грек, бежавший из Турции, изменнически не убил его.

Степан Малый, в первое время появления в Черногории, созвал народ на вече и уговорил их простить друг другу и раны и убийства и прекратить кровавую месть. Народ послушался. Жестоко наказывал он самые малейшие проступки, а за убийство вешал. Рассказывают, что он бросил несколько цехинов на дорог близ Каттаро, и в продолжение долгого времени никто их не тронул. Не смотря на [97] строгие меры, внутреннее устройство Черногории не только не улучшилось, но расстроилось еще более. Ему повиновалась только одна партия, другие боялись его силы и ненавидели, ожидая первой возможности действовать против него. Владыка Савва и Арсений, не имея внешней силы в это время всеобщего неустройства, утратили и нравственное влияние на народ. Неопределенность власти породила партии; каждая из них тайно действовала одна против другой и только сила Степана Малого поддерживала видимый порядок. После его смерти, внутренняя вражда и неустройство выразились в самой сильной степени и грозили Черногории потерею независимости.

В 1778 году, Владыка Савва послал в Россию племянника своего Архимандрита Петра Петровича Негоша и вместе с ним Губернатора Черногорского Ивана Радонича и Сердаря Негушского Ивана Петровича. В Вене Губернатор имел свидание с некоторыми Австрийскими вельможами и, возвратясь в Черногорию, по смерти Владыки Саввы, вздумал Черную Гору подчинить Австрийской Империи. Из Вены он привез нескольких людей, под предлогом завести книгопечатание в Цетине. Но это намерение не удалось Радоничу. По смерти Саввы, народ избрал Владыкою Петра Петровича. Он хотел получить рукоположение в России; но Русский Посланник в Вене, Князь Голицын, не дал ему паспорта и он должен был идти в Карловец. Между тем как он путешествовал, Главари Черногорские перессорились между собою и завязали междоусобную войну. Одна из [98] сторон, чтобы скорее победить другую, призвала на помощь Турок. Визирь Албанский Кара-Махмуд Бушатлия вошел с войском в Черногорию, в 1785 году, прошед Лешанскую и Руцкую нахии и в Июне месяце явился в Цетинской долине. Он разрушил монастырь, с племен Катунской нахии взял единовременную дань, а других обложил постоянною податью.

В таком положении были дела, когда Петр Петрович, рукоположенный Архиереем, возвратился Владыкою в Черногорию. Новому Владыке предстоял подвиг почти равный подвигу Даниила, и он явился достойным продолжателем дел своего предка.

Рассмотрим первоначально внешния его действия, военную Историю Черной Горы в его время, и потом обратим внимание на меры, которыми он желал упрочить внутреннее благосостояние.

Возвратившись в Черногорию, Владыка Петр целый год употребил на то, чтобы снова пробудить единомыслие в своей родине; ездил по всем селам и племенам, собирал старшин, упрекал их за вражду, за то, что без нужды, без боя и крови, позорно поддались власти Турок, что унизили Черную Гору, решившись платить дань, и вместе с тем увещевал прекратить плату подати Туркам, соединиться и готовиться к бою за свободу и независимость родины. Народ любил его и послушался его совета. Все готовились к войне.

В это время Императрица Екатерина, заключив союз с Австриею (1787), хотела начать войну с [99] Турками. В 1788 г., в Генваре, в Черногорию пришел Австрийский Майор Вукасович с отрядом из 400 человек. Он привез денег и пороху и вместе грамоту от Императора Иосифа II, который уговаривал Черногорию соединенно действовать против Турции ⁸⁶. Черногорцы приняли Вукасовича; но, заметив в его действиях желание присоединить Черногорию к Австрийской Империи, готовы были отказать в помощи, как вдруг пришло известие от Русского Посланника при Венецианской Республике Мордвинова о том, что и Россия начинает войну с Турциею. Вскоре прибыл Полковник Тутолмин с письмом от Генерала Заборовского и привез грамоту (1788 г., 4 Марта) от Императрицы, вызывавшей Черную Горы к войне с Турками ⁸⁷. Черногорцы с радостно приняли предложение. Майор Вукасович писал всюду письма, уговаривая с своей стороны к восстанию и обещая награды; но лишь только Черногорцы начали войну, он удалился с своим отрядом. По всем границам Черногории начались битвы.

Между тем союзные Дворы заключили мир с Турциею (1791). Кара-Махмуд, желая отмстить Черногорцам, собрал войско. Слух об этом пришел [100] в Черногорию, и Владыка писал к нему, спрашивая, на них ли готовится он итти войною. Кара-Махмуд отвечал, что он идет не на Черногорию, но хочет наказать Берду, и просил не помогать Берчанам. Турки считали Берду подвластною им областию, между тем в это время она совершенно присоединилась к Черногории и Турки хотели вновь отнять ее ⁸⁸. Владыка отвечал ему : «о помощи Берде ми не мой говорити, што ми закон и моя душа не да учинити, Брчане су моя брача као и Црногорцы, – и если не отложишь своего намерения то, – ми чемо и от твоей силе и напасти с помочу Божием бранити доколи един тече» ⁸⁹.

Между тем Черногорцы не имели пороху и Владыка принужден был отослать к Императору Леопольду II драгоценную митру, подаренную Императрицею Елисаветою Владыке Василию, с тем, чтобы он дал за нее пороху и свинцу. Леопольд прислал 300 барилов пороху.

В 1797 году, Кара-Махмуд двинулся на Берду. Берчане послали к Черногорцам просить помощи. Владыка собрал народ и собрание отвечало Берчанам грамотою, обещая помощь. [101]

Договорно тверду веру даю
Да Брчане издавати нече.

говорит песня ⁹⁰.

На другой же день Владыка отправился с Черногорцами к реке Зете и стал лагерем на месте, называемом Слатина. Турецкие войска стояли около Спужа в долине, в двух часах расстояния от Черногорского войска. У Кара-Махмуда было 20 тысяч, между тем как у Владыки только 8. Девять дней войска стояли друг против друга, наконец в 10-й, 11-го Июля, Турки начали битву у села Мартыничи ⁹¹. К вечеру Черногорцы разбили Турок и прогнали в Спуж. Сам Кара-Махмуд был ранен. На несколько времени утвердился мир; но скоро Кара-Махмуд выздоровел от раны, и, желая отмстить Черногорцам, собрал 40 тысяч войска и осенью двинулся на Черногорию. Владыка, узнавши о походе Турок, с 400 Катунянами двинулся к Волчьему Колодцу. Там присоединились к нему другие нахии и составилось 4 тысячи. Турки подошли к реке Ситнице и напали на Крусе, село в Лешанской нахии, взяли его и сожгли. Тут завязалась битва, которая продолжалась три дни; Кара-Махмуд был убит и Турки разбежались. Голова Кара-Махмуда была выставлена на показ на Цетинской башне. Наступил мир, но опять не надолго. [102]

В Западной Европе гремела война, изменялся старый порядок вещей, падали Государства и возникали новые. Венецианская Республика была завоевана и уничтожена Французами; ее судьба имела влияние и на подвластную ей Далмацию.

В 1410, опасаясь быть покоренными Турками, жители Каттаро с окружными общинами решились искать покровительства Венеции. Они подчинились ей на следующих условиях: «Ако республика Млетачка, макар због каквога политического догадая, не буди каква бранити Котор, а она да га не може никоме другоме ни уступили, ни продати, него да га остави у неговой сторон слободи» ⁹². Между тем в Европе ход дел политических изменился: в 1797 году, по Кампоформийскому договору, была уничтожена Республика Венецианская и со всеми подвластными ей землями вошла в состав Австрийской Империи. Помня древнюю свободу, трудно было, говорит Г. Миляковичь, Бокезам признать новую власть, постановленную без их ведома и согласия. Собрались Главари и Старшины, и, не зная на что решиться, послали просить совета у Митрополита Черногорского. Митрополит им отвечал, чтобы они установили временное управление, держали бы суд и порядок по прежнему и спокойно ожидали дальнейшей судьбы. Если восстановится опять Венецианская Республика, то присоединились бы к [103] ней; если же нет, то признали бы власть Римского Императора, на тех условиях, как признавали власть Венеции. Дело в условиях, а не в той или другой власти, равно чуждой Славянам.

Будва с ее округом последовали такому совету. 14 Июля, все стороны составили и подписали договор, что передаются Австрийскому Императору, на тех условиях, как поддались прежде Венецианской Республике. Но «дотле, докле у покровительства Всемилостивейшего Негова Величества приемлена буде, избара за свога покровителя и судию Петра Петровича Многославного Архиепископа и Митрополита Черногорского». В Воскресенье этот договор был торжественно прочитан в церкви и при народе вручен Митрополиту.

Между тем 16 Июля Австрийский флот подошел к Траве. Генерал Руковини был встречен Духовенством и народом и после торжественного te Deum говорил речь народу, уверяя, что под Австрийским владычеством будут «сречни и честити вы и ваш поход до породи». С кораблей сошли Австрийские войска: полк Князя Гогенлое, и часть Кроатов и заняли крепости в Траве, Спалатро и по островам. Вскоре приехал уполномоченный Посланник Императора, чтобы устроить управление Далмации, Князь Раймонд Турн.

Первым его делом были устройство верховного Правительственного места из многих членов в Зape, в замену Венецианского Proveditor generale, потом устройство подобных же мест в каждом [104] городе. Вообще, говорит Г. Катилиничь ⁹³, разница новой системы управления от прежней Венецианской состояла:

1) В умножении чинов.

2) В замене в делах Гражданских и Уголовных законов Венецианских Австрийскими; в следствие чего произошло большое изменение. Венецианцы не имели общего свода законов, который бы обнимал все стороны юридической жизни, и потому давалась возможность народным обычаям дополнять законы; действием Австрийского Свода обычай исключен был навсегда.

3) Умножением письмоводства в судах.

Все прочее осталось почти в прежнем виде: налоги не увеличены, и только Полиция, особливо в городах, получила полнейшее устройство. Бокезы, увидев, что Австрийское Правительство уже заняло Далмацию, 10 Августа послали депутатов в Курцолу к Генералу Руковини и предались власти Австрийской Империи.

Но вскоре победы Наполеона принудили Австрию, по Презбургскому миру (26 Декабря 1805 г.), уступить Далмацию Франции. Барон де Браде объявил народу, что с 19 Февраля 1805 года прекращается власть Австрии и Далмация переходит в руки Французов.

Между тем, после занятия Далмации Австрийскими войсками, в Черногорию приехал Аббат Дольче. Хитрый Аббат вошел в доверенность к Митрополиту, который полюбил его, нисколько не [105] подозревая в нем Французского лазутчика, посланного с целию преклонить Черногорию на сторону Французов или образовать в ней партии и тем не дать возможности единодушно действовать за Россию. Слухи об этом дошли до России. В конце 1803 г. послан был Русским Правительством Граф Ивеличь в Черногорию, предупредить и остановить заговор. В Высочайшей грамоте к народу Черногорскому (от 26 Октября 1803 г.) так сказано о Посольстве Графа Ивелича: «Встревожены мы были дошедшими до нас достоверными сведениями, показавшими нам, что властолюбие иноземцев, подкрепляемое вредными замыслами некоторых неблагонамеренных людей из среды самые Черные Горы, угрожает нашествием своим народу Черногорскому и Бердскому и стремится ниспровергнуть независимость его. Желание Наше отвратить опасность сию побудило Нас отправить в Черную Гору доверенную особу в лице Нашего Генерал-Лейтенанта Ивелича, с препоручениями удостоверить народ Черногорский во всегдашнем к нему благоволении Нашем, открыть предстоящую ему гибель и показать путь, начертанный собственною его пользою и славою. Мы надеемся, что в сем подвиге Нашем, доселе столь верный нам Нам народ Черногорский и Бердский найдет новый опыт попечительности Нашей о благе его и полную будет подавать веру, что помянутый Генерал Граф Ивеличь ему от имени Нашего предлагать будет».

По приезде Графа Ивелича в Черную Гору, с одной стороны были открыты намерения Аббата, а с другой [106] полная преданность Митрополита и народа Черногорского к России. Но народу Черногорскому было тяжело видеть подозреваемого Россиею любимого ими Митрополита. На общем сейме составили они оправдательную грамоту и послали также любимому ими Императору. От 20 Генваря 1805 года была получена новая грамота, успокоившая Черногорию. В ней было сказано : «Желая при всяком случае подать вам опыты всегдашнего Нашего к вам расположения удовлетворили мы охотно желанию вашему относительно Митрополита, возвратив Архипастырю сему Императорскую Нашу милость. Мы уверены, впрочем, что в поведении как его, так всех Нам любезных членов Черногорского Правительства, не токмо не будем мы находить поводов к сомнению, либо неудовольствию, но напротив сознавать будем в них всегда достойных потомков тех сынов Черногорских, кои подали предкам Нашим первые примеры непоколебимой приверженности и преданности их к Российской Державе». Вскоре происшествия в Далмации показали справедливость этой надежды. В след за грамотою прибыл в Черную Гору Бригадир Санковский с письмами на имя Черногорского Владыки и привез 3 тысячи червонных, – сумму, назначенную Императором Павлом I в жалованье Черногории, но которая не выдавалась с 1802 года. По его прибытии, пришло известие в Поморье и Черногорию о Презбургском мире.

Правивший должность Гражданского Губернатора в Восса di Cattaro, Австрийский Делегат Барон [107] Кавалькабо, объявил жителям, что в шестинедельный срок все крепости должны быть сданы Французам. Русский Консул в Каттаро Мазуревский снял Русский герб и отправился в Черногорию. Граф Ивеличь думал ехать в Poccию, но слух о показавшихся уже в Адриатическом море Французских судах и уверения Австрийского Делегата в трудности проехать безопасно в Россию, заставили его отложить поездку на некоторое время. Между тем от Русского Посланника из Неаполя было получено Высочайшее повеление – не оставлять Каттарской области и защищать ее от Французов. Отправив это известие в Черную Гору к Г. Санковскому, Граф Ивеличь созвал жителей Рисано (местечко близ Каттаро), объявил им желание России, и они все поклялись до последней капли крови защищаться от Французов.

Прошел шестинедельный срок и Французы еще не являлись в Каттаро. Граф Ивеличь, по совещании с Бароном Кавалькабо, требовал, чтобы Австрийцы сдали все крепости Бокезам; в противном случае, считая эти крепости уже принадлежащими неприятелю, они принуждены будут брать их вооруженною рукою. Австрийцы на другой день (3 Февраля) обещали дать ответ, а между тем на общем совете положили защищать крепости от Черногории и Приморцев.

Между тем Майор Милотичь был отправлен к Адмиралу Сенявину в Корфу, с просьбою прислать эскадру в залив Каттарский. Рисано и Пастровичи отдались торжественно в покровительство России и послали об этом грамоты в Черную Гору к Г. [108] Санковскому. Укрепления Каттарские мало по малу переходили в руки Бокезов и 16 Февраля прибыл из Корфу Капитан Белли на корабле «Азия» с одним фрегатом и гальотою под Кастельново. Об этом сообщено было Рисанской общине, которая, подняв Русский флаг, приготовилась к битве.

18 Февраля, на корабль «Азия» прибыли: Митрополит Черногорский с Губернатором Радоничем, Статский Советник Санковский и Граф Ивеличь, и положили приступить к военным действиям. Между тем к крепости подошли войска из Рисано, 1000 человек. 20 Февраля, к Австрийскому Коммиссару Маркизу Гизильери отправлена была депутация с требованиями сдать крепость. Маркиз, видя невозможность защищать оную, сдал ее ключи начальникам Приморских общин. 3 тысячи Австрийского гарнизона положили оружие и вместо Австрийского флага на стенах Кастельново был развит флаг Русский. Затем были переданы ключи Будвы и Каттаро и других небольших укреплений в Каттарском заливе.

На другой день в Саввином монастыре Митрополит Черногорский отпел хвалебное: «Тебе Бога хвалим», освятил знамена и произнес народу следующую речь:

«Выше желание исполнилось, храбрые Славяне! Вы видите среди нас, давно жданных ваших братьев, родных вам по роду, Вере и храбрости. Благословенный Русский Монарх принимает вас под свое покровительство. О, да будет благословен промысл [109] Божий, да будет памятен вам этот счастливый день! Но прежде, нежели передам в ваши руки освещенные знамена, клянитесь, что будете защищать их до последней капли крови». Народ клялся, восклицал: «да здравствует Александр!», а с крепости раздавались пушечные выстрелы.

Вскоре после того к Митрополиту пришло известие, что Рагузский Сенат согласился чрез свои земли пропустить Французские войска и из Станьо на своих судах переправить их в Рагузу; что Французы с сильною командою прибыли уже в Макарско, близ Неретвы, к Рагузской границе, в 80-ти верстах от Кастель-Ново. Митрополит послал отряд Черногорцев к границам Рагузы, с тем чтобы они принудили Сенат держать неутралитет. Капитан Белли писал к Сенявину о случившемся и просил, чтобы он не позволял морем пройти Французам в Рагузу и прислал войска, для снабжения крепостей гарнизонами. В следствие сего, 7 Марта прибыл Генерал-Маиор Мусин-Пушкин, с двумя батальйонами на трех военных кораблях.

Когда Сенявин узнал наконец, что Каттарский округ покорен, он прибыл сам с частию флота, 15 Марта подошел в Porta Rosa для обозрения Каттарского залива и высадил в Кастель-Ново 3-й батальйон Витебского Мушкатерского полка.

28 Марта Адмирал Сенявин отправился в Триест, а Экспедицию, под начальством Капитана Белли, послал для осмотра и занятия островов Далматинских. Она состояла из трех военных судов и [110] сопровождала вместе с тем 9 торговых. 30 числа того же месяца они прибыли в Курцолу и нашли там Русский корабль Ярослав, за 5 дней перед ними туда присланный, для занятия крепости, в которой находилось до 300 человек Французского гарнизона. Он аттаковал уже крепость, но она не хотела сдаваться. Когда же прибыла эскадра Капитана Белли и выстроилась вместе с кораблем Ярославом на один ружейный выстрел от крепости, тогда Французы выкинули белый флаг и прислали Капитана для переговоров о сдачи крепости на капитуляцию. Но Капитан Белли требовал без всяких условий сдачи крепости и гарнизона военнопленным. Французы согласились и остров Курцола перешел в руки Русских.

Наполеон, видя успехи Русского оружия в Далмации и не имея возможности морем переправить туда войска, заключил с Венским Двором трактат, в следствие которого позволено было Французским войскам пройти чрез Австрийские владения в Далмацию. Сорок тысяч войска вступили в Истрию.

Между тем Сенявин (6 Мая) успел заключить договор с Рагузским Сенатом. Сенат обязался в то время, когда в их пределы войдут Французские войска, впустить в Рагузу Русский гарнизон; жители же обещались соединенно с Русскими драться против Французов. Но некоторые из Сенаторов, обольщенные ложными обещаниями Французских Агентов, заключили с ними договор и 15 Мая впустили в Рагузу 3 тысячи Французов, под начальством Лористона. На другой день от имени [111] Наполеона Лористон объявил, что неутралитет Республики Рагузской тогда только будет признан, когда Русские совершенно оставят Далмацию.

Когда Владыка услышал, что Французы вступили в Рагузу, он двинулся к ней с Черногорцами и Приморцами и двумя ротами Витебского и одною Егерского полков. У Цавтана он встретил Французские войска и вступил с ними в бой. После первой стычки, Французы заперлись в Цавтат. На другой день к Владыке пришли еще 4 роты Витебского и 4-го Егерского полков и он осадил город. После кратковременного сопротивления, Французы оставили крепость и 4 пушки. Войска Митрополита заняли ее и в продолжение трех дней в окрестностях Цавтана дрались с Французами. В эти дни Французы потеряли до 600 человек и одно знамя, и наконец (25 Мая) отступили к Рагузе и стали строить укрепление на горе Бреат. Черногорцы не переставали нападать на передовые отряды Французов.

Между тем Сенявин услыхав в Триесте о занятии Рагузы Французами, возвратился в Каттаро и, сделав там нужные распоряжения, с флотом пошел к Рагузе (1 Июня); потом, соединившись с Митрополитом, решился напасть на укрепление на горе Бреат и остров Св. Марка. Французы, увидев приближающиеся войска, заперлись в укреплениях, а Митрополит стал лагерем под стенами Рагузы.

4 Июня Генерал-Маиор Князь Вяземский, Шеф 13-го Егерского полка с батальйоном своего имени, пришел из Корфу в Цавтат и оттуда на [112] ладьях переехал к Рагузе и соединился с войсками Владыки.

На другой день, в 4 часа утра, по данному знаку, 5 Русских кораблей подошли к Рагузе, а канонирские лодки к острову Св. Марка (Lacroma). Контр-Адмирал Сорокин открыл пальбу по крепости. В этот день было славное для Черногорцев и Русских сражение. Неприятель укрепился в горах у Рагузы, построил баттареи и ожидал нападения. Его войска обнимали все узкое пространство от моря до Турецкой границы, правым крылом примыкая к морю и утесистому берегу, а левым к Турецкой границе, где нельзя было драться. Перед фронтом были устроены 4 баттареи на четырех важнейших пунктах, из которых каждый защищал друг друга. Неприятельское войско состояло из 3 000 регулярного Французского войска и 4 000 жителей Рагузы, хорошо вооруженных. Крепко было положение Французов, но Русские и Черногорцы решились на другой день (5 Июня) ударить на них. Первые напали Черногорцы. Князь Вяземский, видя, что неприятель хочет окружить их, послал им в помощь 3 роты егерей. Во время битвы пришло известие к Митрополиту от Турецкого Забита, что к неприятелю приближается помощь. Митрополит немедля напал на Французов с остальными Черногорцами и 3 ротами Егерей, но Французы крепко защищались. Между тем как шло сражение, Князь Вяземский, разделив свой отряд на две колонны и пустив вперед охотников, под [113] предводительством Красовского, Кличьки и Ренекампфа, пошел на высоты, защищенные баттареями.

Лористон, приметив общее движение, сильно потеснил охотников и ударил на отряд Митрополита, когда он подымался в гору. Отступить было невозможно. Между тем с Русского флота глядели на битву и ожидали с нетерпением, когда на вершинах гор покажутся Русские знамена. Наконец отряд Владыки вошел на вершину, отнял укрепления и водрузил на них Русское знамя. Громкое ура раздавалось со всех сторон.

Обе колонны Князя Вяземского соединясь с Митрополитом, напали на 10-пушечную баттарею, взяли ее и вытеснили Французов из их позиции. Французы отступили, уступив три укрепления и три баттареи, и, собравшись с силами, ударили в оба фланга соединенных Русских и Черногорских войск, но были отбиты. Снова отступили Французы и устроились в четвертом укреплении под горою, близь самой Рагузы. Но и тут не могли удержаться: Черногорцы и Русские отрезали им дорогу в город. В это время пришла помощь к Французам; они двинулись узким проходом, чтобы соединиться с нею. Но Черногорцы предупредили их, напав на них с двух сторон, а Русская картечь настигла их при переправе через мост. В 8 часов вечера раздался последний пушечный выстрел и прекратилось сражение. Укрепления на горе Бреат были взяты. В это сражение было отбито 19 пушек, убиты: Генерал Дельгог, 18 Офицеров, между которыми и Адъютант Лористона, [114] 400 солдат; 90 было взято в плен. Жителей Рагузы убито до 400, Русских до 60 и до 100 Черногорцев.

6 Июня Русские с моря ударили на крепость острова Лакромы, но без успеха, а Черногорцы между тем пресекли воду осажденным в Рагузе. Рагуза принуждена была сдаться, как вдруг пришло повеление от Императора Александра прекратить военные действия и оставить Далмацию в руках Французов. Слух об этом распространился в войске и большая часть Черногорцев разошлись по домам. Между тем как Митрополит и Сенявин писали к Императору о том, как Французы нарушили народные права, завладев Рагузою, 2 300 Русских не могли поддерживать осаду крепости. Лористон со дня на день ожидал подкрепления и в этой надежде отказал Сенявину сдать крепость на капитуляцию. Несколько раз Французы делали вылазки (16 и 21 Июня) и нападали на Русских, но всегда неудачно; наконец заперлись в крепости и ожидали подкреплений.

Митрополит, узнав, что из Стона идет помощь к Французам в Рагузу, пошел к pеке Омбле перерезать им дорогу, но Генерал Молитор с 3 500 ч. прошел через Турцию и приблизился к Рагузе. Русские, видя его приближение, сняли осаду и на кораблях отправились в Кастель-Ново. Митрополит после небольшой стычки, отступил к Цавтату и оттуда также перешел в Кастель-Ново.

Между тем Французы вели переговоры с Австрийцами о Далмации. Лористон, желая преклонить на [115] свою сторону Митрополита Черногорского, предложил ему от имени Наполеона звание Патриарха всей Далмации. Митрополит отклонил предложение. 2 Августа Сенявин заключил перемирие с Французами. Между тем как длились переговоры, пришло повеление от Императора Александра (26 Августа) продолжать войну. Перед тем Французы нарушили перемирие, и, перейдя неутральную границу, построили укрепления на углу Каттарского залива Остро, чтобы запереть там Русский флот. 2 Сентября Черногорские отряды ударили на Французов и прогнали их от границ, а 13-го 3 000 Русского войска вышло из Кастель-Ново, а с моря открыт был огонь на укрепление Остро. Французы оставили укрепление Остро и потом Молонти, и отступали, держась берега. 14 Сентября Митрополит взял весь дебелый берег и вместе с Русскими постоянно преследовал Французов. 16 Сентября был взят их укрепленный лагерь у Виталини, а неприятель удалился в главный свой лагерь под Цавтат. Русские войска проникли и туда (17 Сентября). Генерал-Майор Папандопуло, командовавший регулярным войском, напал на Французов; но узнав от пленников, что к неприятелю пришла помощь (два полка) и к вечеру ожидается еще другая, отступил к доброй воде и занял место, где не мог опасаться быть окруженным неприятелями. Черногорцы во все продолжение этого дня отдельными отрядами беспокоили Французов.

На другой день (18 Сентября) Французы напали на Русских; вытеснив их из позиции, Лористон [116] напал на Митрополита, который стоял около Черной реки, но Черногорцы отбили нападение. К вечеру Генерал Папандопуло, заметив движение семи неприятельских отрядов, чтобы окружить его со всех сторон, ночью двинулся к Мойдежу и занял там твердую позицию на Каттарской границе, Митрополит же отступил к Каменному и Мокрину, чтобы загородить неприятелям дорогу в Кастель-Ново.

19 Сентября, рано утром, неприятель ударил на Папандопуло, но был отбит. Мармон подкрепил свой отряд отборными войсками и Русские, не ожидая ни откуда помощи, после семичасового кровопролитного сражения, отступили в Кастель-Ново, и, соединившись с Черногорцами, не допустили неприятеля завладеть Каменным и Мокрином.

Французские войска остановились у Суторина и на другой день утром (20 Сентября) одну часть войск Мармон отправил к Кастель-Ново, а другую сам повел на Черногорцев к Мокрицу, Каменному и Мойдежу. Корабль и несколько канонерских лодок, стоявших у Кастель-Ново, открыли огонь и не допустили Французов к крепости, а Митрополит, разделив Черногорцев на небольшие отряды, двинул их на Мармона, оставя одну часть войска в запасе, на случай подкрепления. Сильно ударили Черногорцы и после долгой битвы принудили Французов отступить снова к Суторине. Уже была ночь, когда затихли выстрелы. В этот день одна из Черногорских чет, под предводительством Сердаря Мартиновича, взяла [117] Французский лагерь у Виталини и освободила несколько Русских пленников.

Мармон, предчувствуя сильную битву на другой день и опасаясь быть окруженным со всех сторон, оставил лагерь, бросил семь пушек и отошел к Цавтату. Перед зарею (21 Сентября), Черногорские стражи, заметив отступление неприятеля, закричали: «кое витез на ноге, утече Француз»! Услыша призыв, Черногорцы бросились преследовать Французов. Чрез два часа и Митрополит двинулся за ними с своим войском и вскоре нагнал их и окружил со всех сторон. Французы спешили уйти в укрепленный лагерь, находившийся под Цавтаном, бросая по дороге тяжести и пушки, а Черногорцы били их со всех сторон. С немногими из своего войска удалось Мармону прийти под Цавтат. Черногорцы, простояв там два дня. воротились опять в Кастель-Ново и соединились с Русскими.

В продолжение 22-х дней войны, Русских погибло до 600 челов., нерегулярного же войска около 200 человек. Французов убито до 5 тыс. солдат и в том числе 1 Генерал и 55 Офицеров. Генерал Молитор был ранен; Г. Бове и с ним 47 Офицеров и 1 300 солдат были взяты в плен; взято также 50 пушек и 10 перевозных судов с грузом. Обессиленный Мармон затворился в Рагузе и Цавтате, ожидая помощи из Италии. Четы Черногорцев, по распоряжению Вице-Адмирала, беспрерывно нападали на Французов и ежедневно приводили пленных и приносили добычу. 2 Октября Митрополит двинулся к [118] Рагузе, разбил отряд неприятеля и возвратился, оставив там стражу для наблюдения за движениями Французов.

Между тем Сенявин задумал покорить Курцулу, покоренную прежде и вновь уступленную Французам. 26 Октября, посадив на суда два батальйона Егерей и 150 Черногорцев, он пошел к Корцуле и 29 Ноября ударил на Французов, которые защищали укрепления у монастыря Св. Биаджио. После полуторачасового боя, Французы оставили укрепления и ушли в город. На другой день Русские осадили город и взяли его. Полковник Орфенаго, 13 Офицеров и 380 солдат были взяты в плен. В этой битве особенно отличались: Савва Петровичь, брат Владыки, – за что он получил Георгия 4-й степени, и Станислав Петровичь, который был награжден золотою шпагою с орденом Св. Анны.

Сенявин готовил ту же участь и острову Лезине, как вдруг пришло известие от уполномоченного Русского Графа Мочениго, из Корфу, что Али-Паша взял Превезу и вместе с Шермит-Беем хочет ударить на Ионические острова; Вице-Адмирал должен был возвратиться в Каттаро, чтобы оттуда итти в Корфу; на пути он взял остров Браца. Сенявин, отправившись в Корфу (1807 г., 13 Генваря), оставил начальство над флотом в Адриатическом море Капитану Баратынскому. Митрополит двинулся в Каттаро, чтобы защищать его от неприятелей. Г. Санковский был сделан Гражданским Губернатором [119] Каттарского Округа, а Полковник Книпер предводительствовал Русским сухопутным войском.

Не смотря на то, что Турки в это время соединились с Французами, положение союзников не изменилось и неприятель не смел нападать на них, но между тем должен был измениться план войны.

В начале Марта месяца несколько Старшин Герцеговинских с Черногорской границы пришли к Митрополиту и просили, чтобы он избавил их от притеснений Турок. Санковский объяснил Владыке, что Министр Иностранных Дел Будберг, говорил ему, что следует защищать Славян от Турок. По общему совету Начальников союзных войск, положено было ударить с двух сторон на Никитичи (Оногоште). 2 Апреля, 1 000 человек регулярного войска, под предводительством Подполковника Забелина, из Рисана двинулось к Никшичи; в тоже время пошли туда и Черногорцы, под предводительством Митрополита. Другая часть Русских войск, под начальством Полковника Радуновича, вместе с Приморцами, из Кастель-Ново двинулась к Требиню. Но этот поход окончился небольшими стычками. 19 Мая вновь ходили союзные войска под Клобук, но должны были воротиться в Каттаро: ибо к Туркам подоспели в помощь Французы, и вместе с тем они грозили взять Каттаро.

Около половины Июля пришло известие, что заключен мир в Тильзите, и 23 того же месяца пришло повеление от Императора передать Каттарский Округ [120] Французами. Генерал Лористон (29) занял Кастель-Ново, потом и остальные города.

В 1813 году, когда слух дошел о войне России с Французами, вновь возгорелась война в Каттарском Округе. Митрополит, письменно уговорившись с Английским Адмиралом, который в это время был в Адриатическом море, вооружил Черногорцев с целию выгнать Французов из Каттарского Округа. Черногорцы только ожидали приказания и с радостию приготовились к войне.

Владыка с отрядом (9 Сентября) двинулся к Будве, а другой отряд Черногорцев, под предводительством Губернатора Вука, пошел к крепости Троица. Владыка остановился под Майною и собрал совет о том, как действовать против Будвы. По мнению Петра Джюрашковича, решились действовать так: написали письмо в Будву к Пандурам, чтобы они соединились с Черногорцами и решились восстать против Французов и выгнать их из крепости. Если Пандуры будут согласны, то на другой день рано утром они должны были напасть на Французский гарнизон и отворить крепостные ворота, и тогда Черногорцы придут им на помощь. С радостию согласились Пандуры на такое предложение, и на другой день Будва была взята. Между тем Губернатор Черногорский ударил на Троицу и разбил отряд, пришедший защищать ее из Каттаро, взял и сжег крепость. Таким образом Приморье до самого Каттаро было в руках Черногорцев. Между тем как Владыка писал к Английскому Адмиралу, чтобы он вошел в [121] Каттарский залив и помог взять крепость, Черногорцы взяли несколько баттарей Французских на горах вокруг Каттаро и потом окружили Кастель-Ново и Спаньолу и тем разобщили Французов с Рагузою.

1-го Октября Английский флот вошел в Каттарский залив. В это время несколько пограничных с Каттаро сел покорились власти Митрополита. Все укрепления были отняты у Французов и наконец с помощию Англичан были взяты и крепости Кастель-Ново и Спаньола.

Митрополит предложил Французскому Коменданту Готье сдать Каттаро, но тот отказался. Готовясь к осаде Каттаро, Митрополит собрал всех Приморцев на общий совет и вместе постановлен был следующий договор: все общины Каттарского Округа соединяются за одно с Черногориею и просят принять их в покровительство кого-нибудь из трех союзных Монархов, предоставив им право управления по своим обычаям. Устроена была для управления Округом Центральная Коммисия, в которой председательствовал Митрополит. 8 Ноября, по решению Коммисии, отправлен был Савва Пламенац к Императору Александру, с просьбою принять под свое покровительство Черногорию и Каттарский Округ.

Между тем как шла война с Французами, прибыло известие, что Далмация уступлена Австрии. Готье сдал Каттаро Английскому Капитану Хосту, который передал его в руки Владыки и сам (30 Декабря) [122] оставил залив. Наконец Австрийские войска пришли занять Далмацию. По повелению Императора Александра, Владыка сдал им Каттаро (1814 г., 27 Марта) и удалился в Черную Гору.

В последнее время его жизни была одна важная война при Мараче (1820), большею же частию его внимание было устремлено на внутреннее устройство Черной Горы.

Комментарии

60. Не известно наверное ее имя; одни называют ее Деспиною, другие Mapиeю и Еленою.

61. В Истории Черногорья Милютиновича (Белград, 1835, стр. 30 и сл.) находится грамота Арсения, данная Даниилу. Любопытно в ней описание Скендерской Эпархии: «в ней же именуются места сии, Прьвсе Црна Гора и племе Грбаль, Пащроевича, Крьтоли, лужица и град Бар, град Скадар и град Уцинь и град Подгорица и Жабляк и в племе Зета и Кучи, Въсоевиче, Братоножиче, Пипери и Белопавличи с всеми Вароши и сиолы».

62. Братья Зечане! Что нам за жизнь, нет у нас ни Церкви, ни закона. С тех пор, как при Косове погиб Царь Лазарь, пришли проклятые Турки, разрушили алтари и церкви и настроили своих минаретов.

63. Слушай Владыка, черный монах, положись на мое слово, приезжай в дольнюю Зету, освети там небольшую церковь, за то я позволю тебе ведать в духовных делах и дольнюю Зету и Берду.

64. Бог знает, возвращусь ли я.

65. Не губи Паша, ради Бога, не губи Владыку, ты отравишь нашу землю, никогда ничего не будет родить она, а болee того ты нарушишь слово. Отпусти за выкуп Владыку, возьми сколько хочешь денег.

66. Его речь приводит Владыка Петр в своей Истории Черногории, Грлица, 1835, стр. 71.

67. Смотр. Грлица, 1835, грамота Даниилу, стр. 78.

68. Там же грамота Вуку Петровичу, стр. 85.

69. Эта речь заимствована из Истории Черногории Петра I Петровича, Владыки Грлица, 1835, 74 и 5.

70. Милютиновича История Чер., стр. 52 и 3. Когда cиe услышали Черногорцы, все воскликнули единогласно: «Слава великому Богу; мы видели письма от нашего Царя Славянского и Православного. Никогда мы не помышляли дожить до того времени, когда узнаем о нем. Мы слышали, что живет он на свете там, где и слышать ему о нас невозможно. Когда же он услыхал и знает о нас, вот наши сабли при поясе, вот наши ружья в руках, мы исправны и готовы с веселыми сердцами ударить на Турок; чем быстрее, тем нам лучше, чем скорее, тем приятнее».

71. Не сказал бы ты, милый брат, что идут с Турками биться, но на пирование пить холодное вино и петь веселые песни.

72. Но cиe веселье не долго продолжалось, только месяц с половиною, и скоро обратилось в несчастие и грусть Сербам, ибо худые пришли вести.

73. В грамоте он благодарил их за храбрость и жаловал – за садашню верну службу допущавамо им сваку слободу да су свое властни, да не маю над собом Господаря токмо Цара (Петра) и другу меньшу Господу и Офицерах даимаю от своих племенах и от свога отечества, и от друге земле и от… другога племена да нема никада мечу нима никога стариега токмо Цара по Царскому закону и суду, а по духовному Митрополита… да не маю давать никакве дацию, ни харача... да има свакему Офицеру плата от Цара. Милют. Ист. Ч. Г., стр. 25 и 6, на грамоте год 1711, Апр. 18.

74. Милют. Собр. песен, № 8, 140.

75. Милют. песни, № 11. На том им спасибо, за их хорошую дружбу (т. е. Венецианцев).

76. См. грамоты Петра Великого у Милютин. Ист. Ч. Г., стр. 65-70, от 1715 г., 9 Июля.

77. Вы хотели выкупить собратий у проклятого Визиря Чуприловича, но вам их не выдали. Вспомни же, Вук, вдов, черных кукушек, что, плача и роняя слезы остались без мужей и без защитников. Не будет ли стыд вам и срам, если вы за выкуп отпустите Турок и не отмстите за своих собратий.

78. Ист. Ч. Г. Милютин., стр. 71-75. В песне перечисляется, кто был убит за кого:

Два Ченгича за Попа Малиича
Любовича за Джакановича и проч.
А остале броити не могу,
Ер бы песна одвечь дуга была.

79. См. Ист. Черн. Горы Милютинов., грамоты Императрицы Елисаветы от 1744 г., 10 Мая, стр. 76 и 7.

80. Ib., стр. 78 и 9, грамота Пaтpиapxa Афанасия, 1740 г., Августа 22.

81. Ист. Чорн. Горы Милютин., грамоты Императрицы Елисаветы 1754 г., 8 Мая; ему поручено было от Сербского Патpиapxa Афанасия, стр. 81-5.

82. Двенадцать молодых девиц, от 12 до 16 лет, особенно-же Станишину Белу.

83. Там-же, стр. 85 и 90: пошлю тебе вместо молодых девиц 12 свиных хвостов, а вместо Белы 12 бараньих рогов носи их на своей чалме, да сверх того 12 каменьев вместо подати, чтоб ты знал какова Черная Гора.

84. Ист. Черн. Горы Милютин., вышеприведенная песня Грлица, 1836. Дай Боже ему спастися, Черногорцы когда это увидели возрадовались и играли от радости и пели уже победные песни.

85. Страшный дождь полился из облаков, ударили молньи и громы в средину войска Венецианского Дожа и в лагерь Скутарского Паши, что стоял в Церницкой долине, и разогнали оба войска.

86. В грамоте так говорится о цели войны: «за еже народы Христианстии от тиранства Оттоманские власти избавити помощью Всемогущего, у Христианску свободу поставити и всех от них достоинств, преимуществ и свобод участники учи ити, коих толь мирно и спокойно уживаю благополучни жители всех наших царств». Грлица, 1836, стр. 62. Милют. Истор. Ч. Г. 113 и 14.

87. Милют. Ист. Ч. Г. 115-20.

88. «Если же поможете Берде» – писал Кара-Махмуд – «то я завоюю всю Черную Гору».

Но невели Турчин ако Бог да,

Прибавляет песня об этом происшествии.

89. Грлица, 1836, 70.

90. Грлц. 35, 103. Совокупно обещаемся не выдавать Берду.

91. Описывая эту битву, песня говорит: «нельзя бы подумать, дае оно бояк огневитый, него судный данак страховитый».

92. Если в следствие каких-либо политических причин Венецианская республика не будет владеть Каттаром, то она не может ни уступить, ни продать его никому другому; но должна оставить в прежней независимости.

93. Меmоriе degli avvenimenti successi in Dalmaz. dopo la cadutta d. Venezia, cap. 3. Spalato 1841.