Описание Сербского народа

(Продолжение.)

3. Гайдуки

(У Сербов айдуци - разбойники, почти в одинаком смысле с Греческими клефтами. Перев.)

Если Турки имеют такую власть над Сербами и такие преимущества пред ними; то по самой справедливости Сербы должны стараться как можно избегать сообщества с ними. Потому-то Сербы не только что неживут по городам, но даже и вблизи к оным, а особливо при больших дорогах, часто посещаемых турками; они обыкновенно избирают места для жилищ себе по лесам, горам, оврагам, где и строят свои хижины. В городa же и в крепости вовсе не ходят без особливого дела или без крайней нужды. Есть старые люди, которые с роду не бывали ни в крепости, ни в городе. К счастию, и Турки [298] без дела, особливо в мирное время, редко шатаются по селениям: во первых потому что Паша, в следствие приносимых ему жалоб от кнезов и спаий, запрещает им в большом числе ходить по деревням и беспокоить жителей,; во вторых потому что Турок, будучи один, или сам-друг, даже сам - третей, не смеет ничего предпринять противу Серба. Причина та, что как Турки не считают за грех убить Серба, так точно и Сербы по большей части держатся того же мнения. Таким образом случается, что Турок, бродящий по селениям и досаждающий жителям, погибает. Если успеют спрятать его, никто не в ответе; если же найдены будут остатки его трупа, тогда взыскивается пеня за убитую голову, и всему конец.

Турецкое господство, правосудие и обращение с раиями служат главною причиною, что в Сербии, равно как в Боснии, в Герцеговине и даже в самой Турции, есть множество гайдуков. Если человек видит, что правосудие и закон не охраняют его от насильства и неправды; должен искать себе удовлетворения. Сербин, только живучи [299] в отдалении от Турка, может спокойно жить, как человек свободный; но не всякой Сербинъ и не всегда может жить в отдалении от Турка. Сказано прежде, что всякой, по кого Кадия пошлет пристава с позывною граматою (мурасела), непременно должен идти в город; еслиж побоится, тогда нет ему другого спасения, как бежать в лес с пожитками своими. На иного Турки за что нибудь озлятся; вот и должно бежать в лес, чтоб не быть убиту. У иных Турки отняли какую нибудь собственность, или нанесли им какую - либо несправедливость другого рода; такие идут в гайдуки, чтоб иметь средства отмстить за себя. Многие избирают етот род жизни единственно для того, чтоб носить хорошее платье и оружие по своему произволу. От того гайдуками бывают вообще люди отборные, и все считают их более за героев, нежели за бездельников Таким образом Баио Павлянина и Лимуна можно на Сербском языке назвать гайдуками, и Немец мог бы сказать скорее что они герои (Helden, юнаци), нежели разбойники Raeuber. У них бывало по сотне и более товарищей, с которыми летней порою они бродили по Боснии и [300] Герцеговине, а зиму проводили в зaмках при Адриатическом море. Общества таких гайдуков составились из людей первейших фамилий, когда Турки совершенно овладели Сербиею, Босниею и Герцеговиною, особливо же в XVI и XVII столетиях; таким образом защищали Венециянский берег от турков, на пример, Янкович Стоян, Сеньян Иво, Смильянич Илия, Иво Голотрб, Комнен Баряктар и многие другие, коих имена славятся в народных песнях Сербских. Из них едва ли не старее всех Старина Новак. В Боснии, в горе Романии, при дороге, и теперь еще стоит Новаков камень; говорят, устаревший Новак жил там, на дороге расстилал епанчу свою и рядом с нею стыкал саблю, и что прохожие бросали на епанчу по нескольку денег.

Правда, многие идут в гайдуки отнюдь не с намерением злодействовать, то есть убивать, грабить, а единственно для спасения своей жизни, или же для удобности отмстить обидчику, или наконец для выгод свободной жизни; однакож если человек, особливо простолюдин, однажды отделился от обыкновенного общежития, [301] то мало помалу он отважится на всякие злодейства. Впрочем и теперь нет более оскорбительной, более постыдной для гайдука брани, как сказать, что он душегубец и что истязаниями вымучивает у старых баб спрятанные деньги. Истинный гайдук никогда не покусится умертвить человека? которой не сделал ему зла, разве в таком случае, когда обяжет его к тому друг, или пристано - держатель; для него срамно отнять у бедного человека что-либо, кроме хорошего оружия; но подстерегать торговцев дорогою и нападать на домы людей богатых, по его мнению, вовсе не стыдно. Прежние гайдуки весьма охотно подстерегали ездоков с казною Султанскою; но теперь того не делают, ибо народ должен был от того страдать, платиться и потом преследовать виновных. Если гайдуки напали на чей- либо дом и ненашли в нем денег; тогда оценивают его, уводят сына или брата хозяйского, и держат при себе, пока не получат назначенной суммы. Гайдуки постятся, молятся Богу, как и другие люди; особенно же берегутся от сообщения с женским полом. Еслиб узнали, что кто-либо нарушил такую предосторожность; товарищи предали бы его смерти: [302] они говорят, что от одного подобного нарушителя все могут сделаться несчастными. Гайдуки бродят ватагами, человек по десяти, по двенадцати; и хотя бы их было только три или два вместе, наперед уже знают, кто между ними старейшина. Куда бы ни пришли, везде есть для них пристанодержатели, у которых находят для себя пищу и оставляют что нибудь в запас. При наступлении зимы гайдуки обыкновенно расходятся по зимовникам. большею частию к пристанодержателям, и там выдают себя за работников; но лишь только закукует кукушка и начнет гора покрываться зеленью, каждой отправляется к условленному месту. Если бы довелось кому нибудь убить или выдать гайдука, обеспеченного верою; тому беда от его товарищей. Не только ватага, к коей принадлежал погибший, но и все другие общества гайдуков выжидают удобного случая к отмщению, даже после пятидесяти лет времени. В каждой волости (кнежини) есть по нескольку пандуров (В Сербии пандурами называются охранители общественной безопасности по дорогам. Перев.), обыкновенно Сербов, иногда вместе с ними и Турков, которыми преследуются гайдуки. Если число сих [303] разбойников увеличивается, настают частые убийства и грабительства; тогда и весь народ предпринимает общие поиски. Бывает, что иные вместе с прочими преследуют гайдуков и ловят, а в дворах своих, зданиях и по лесам скрывают их; головы же убитых пандуры относят к Туркам, для выставки на стенах крепости; но которой попадется живой в руки к Туркам, того прямо сажают на кол. Гайдук может передаться, когда захочет, что есть он поручает кнезу или кметам (Об них будет ниже. Перев.) выхлопотать от Паши грамату; потом выходит из ватаги, и никто не дерзнет укорить его прежним грабительством или убийством. Такая передача бывает не редко. Иногда кнез и кмети приглашают гайдуков передаться. Люди сии большею частию вступают в звание пандуров, сколько по отвычке своей от домашних занятий и по презрению к работе, столько же и потому что им наиболее известны следы гайдуков. Чем меньше от Турков насильства, тем меньше гайдуков; а чем злее становятся Турки, тем и гайдуков появляется более. Если же число сих [304] разбойников увеличится до чрезвычайности и народ не может ни склонить их передаться, ни истребить; тогда Турки наряжают особую коммиссию: они рассеваются в народе, тюремным заключением, побоями и пенями принуждают кметов и гайдуцких родственников, отыскивать пристанодержателей и хватать гайдуков. Такого рода коммиссии (тефтиши) обыкновенно учреждаются после беспокойств военных.

И у Турков есть свои гайдуки, известные под именем кеседжиев; но Турецкие разбойники обыкновенно разъезжают на конях верхом, и они не скрываются, как Сербские. Кеседжиев появились-было целые тысячи в Македонии после войны Австрийско-Турецкой, и поелику сначала большею частию они были из города Крдже, то и назывались Крджаниями. Явно разъезжая сотнями вместе, они оценивали, уже не людей поодиначке, а целые города, и если жители не хотели или не могли заплатить требуемой суммы, они жгли все и опустошали: таким образом они сожгли и опустошили Воскополье, значительный город Фракийских Влахов. Между собою говорили они большею частию потурецки и по албански; но в обществе свое принимали [305] людей всякого происхождения, всякого исповедания, и как сами они едва ли держались какого-либо закона, то и неизвестно было, кто из них исповедывал веру и какую именно. У каждого из них был доброй конь в красивом уборе. Имели обыкновенно богатую одежду и оружие в золотой и серебряной оправе. Они водили за собою молодых невольниц, которые, во время битвы, одетые в мужское платье, держали коней, а в часы праздности играли на тамбуре (Род гитары). Крджалии после нанимались и воевать, кому нужны были: ссорились ли между собою два города, или двое Пашей, или брать с родными братом; в таком случае они помогали тому, кто сулил им бoльшую плату. С их помощию Пасманджия разбил Султанское войско. Знатнейшие из начальников их были: Аджи-Манов, Дели-Кадрия, Кара-Фейзия и Гушанц-Алия. В минувшую войну Русские и Сербские войска уменьшили число сих разбойников и почти совсем их истребили. [306]

4. Кнези и кмети.

Как и в главном городе каждой наии есть кадия и муселим, так всякая кнежина (волость) имеет своего обор-кнеза (обер-князя) и всякое селение по нескольку кметов при сельском кнезе. Обор-кнези суть остатки от старинных Князей Сербских; но когда Турки и сельских старейшин назвали кнезами, с того времени первые для отличия от последних присвоили себе титло обор- кнезов (от Нем. Dber), или главных князей потурецки Баш-Кнез. Сельского кнеза определяет село и отставляет его по своему произволу; но обер-кнези были подтверждаемы Султанскими граматами. По смерти обер-кнеза, даже казненного Турками за какую-либо вину, или по оклеветанию, сын или брат его (будет нет сына) заступает место умершего. Но такие князья, от военных смятений и по причине переселений в Немецкую землю, мало помалу утратили свои преимущества. До нашего времени держались Карапанджичи в Краине Неготинской (Так называется земля между Тимоком и Дунаем, Ключем и Поречкими горами. Тамошние жители страну свою называют просто Краиною; имя Неготинской получила она от находящегося в ней города Неготина. Другая Краина есть в Боснии. Перев.), платившие дань Султану и почти на Княжеских правах владевшие народом; [307] ныне Краина прежних прав своих лишилась, и самая даже фамилия Карапанджичей почти совсем исчезла. Таким же образом Рашковичи владели в Старом Влахе (Стари Влах - так называется одна часть Южной Сербии) до 1690 года. Но в Герцеговине, где народ не столь часто терпел от беспокойств военных, есть Кнези (там называются они и воеводами), жалованные по граматам, и фамилии их существуют в продолжение столетий; неимея впрочем особенной никакой власти, они едва держатся. Не могу сказать решительно, был ли в пашалике Белоградском, после мира между Австрийцами и Турками (1791 г.), какой-либо обор-кнез, которой властвовал бы по Султанской грамате; но знаю, что были чиновники отправлявшие службы по сему званию. Такого обор-кнеза большею частию выбирает волость (кнежина; впрочем и Паша властен облечь в звание обор- кнеза. начальников сих не сменяют без причины; сие однако же случается. особливо когда народ недоволен ими.

Обор-кнез есть глава народа в своей кнежине. Паша ли требует чего-либо, [308] или объявляет о чем народу, мир ли ищет чего-либо у Паши - все делается через обор-кнеза. По прибытии нового Паши, они встречают его с поздравлением. Велит ли Паша собрать известную сумму денег (порезу) с наии: обор-кнези делают между собою раскладку по кнежинам; потом каждой в своей кнежине вместе с кметами располагает участки на селения, а кмети с миром уже на людей, по скольку придется. После того обор-крези, одни или при посредстве Турков, собирают порезу и отдают Паше. При обор-кнезе находится несколько человек пандуров, которых употребляет он по делам общественным. Обор-кнез иногда разбирает и распри маловажные; он однакож не властен принудить, чтобы приняли его решение. Обор-кнез должен быть умен, словесен и неробок; если он в милости у Паши, то его даже Турки уважают и боятся. В одежде и в домашнем быту он мало чем отличается от прочих поселян зажиточных.

Как обор-кнез есть глава в своей кнежине, равным образом кмет есть глава в селении. Он также разбирает жителей, на пример при дележе, или если [309] сделается кому-либо изъян от чужой скотины. Если Турки схватят первого или виноватого; кмети ходатайствуют, и просьба их всегда почти уважается. Хотя бы кто был кругом виноват, кмет вместе с поселянами может освободить узника, сделав кому нужно денежное удовлетворение. Но если они же предадут кого Паше, или Кадии, сказавши: "мы не хотим его иметь между нами: казни его!" тогда погиб несчастный.

(Будет продолжение.)