Письмо к брату — из Хотина.

(Писано в Марте сего года. Герой, описанный в сей статье, находится ныне в С.Петербурге)

Кажется достаточно говорил я тебе о Хотинской крепости, о тех воспоминаниях славы победоносного Российского оружия, которая нераздельна с Историею сего знаменитого места. Теперь хочу познакомить тебя с необыкновенным человеком наших времен, коего я здесь нашел! Это Георгий Петрович Черный, бывший Верховный Вождь Сербского народа. Жизнь его принадлежит к числу тех редких феноменов, которыми ознаменован конец 18 и начало 19 столетий; он [141] может уподобиться тем ужасным метеорам, которые являются иногда на лице земли для выполнения какого нибудь предопределения Всевышнего Творца, которые, родясь из праха, составляют чреватые бурями тучи, причиняют ужасные ураганы, приводящие в трепет вселенную, и — погасают в воздухе.

Георгий Черный уже два года живет в Хотине под щитом Российским, в мирном уединении — в кругу своего семейства. Он кажется спокойным и довольным своею тихою жизнию: но может ли обмануться сею наружностию тот, кто хотя сколько нибудь знает сердце человеческое? — Это погасший вулкан, готовый ежеминутно вспыхнуть.

Георгий Петрович кажется в обществе хладнокровным и равнодушным ко всем предметам и обстоятельствам, но тронь слабую сторону его, заговори о его Отечестве, о славе Сербского народа — и сей хладный человек воспылает огнем, который показывал он посреди битв кровавых, сей немотствующий человек — [142] сделается велеречивым, каковым был он в пылу сражений; его черные неподвижные глаза заблистают светом гения — и ты узнаешь необыкновенного человека. Так! только с сею любовию к Отечеству производятся великие люди! Только сей огнь имеет власть раждать восторг, воспламенять народ посреди бедствий и опасностей, вести его от побед к победам...

Георгий Черный родился в селении Вишневице, недалеко от Белграда, от бедных родителей. Он не мог получить от них никакого воспитания, но, кажется, всосал с материнским молоком ненависть к Туркам, угнетателям своего Отечества: с В самых юношеских летах не позволял уже он Мусульманину обидеть себя ни делом, ни словом. Однажды, когда ему было только 18 лет от роду, встретился он на улице с знатным Турком, который повелительным образом и с пренебрежением приказывал ему посторониться, угрожая в противном случае смертию. Георгий предупреждает его, и одним ударом повергает гордого Оттомана бездушным к [143] ногам своим. — Приключение сие понудило его к бегству. С горестию оставил он нещастное Отечество свое, и не имея достатку и даже средств к пропитанию, вступил в Австрийскую службу, где в короткое время сделан Унтер Офицером. Объявление войны Австриею Порте соответствовало его желаниям. Уже неустрашимостию и храбростию своею обратил он на себя взор своих товарищей и начальства — как нещастный поединок, который имел он с Капитаном одного летучего отряда, заставил его спасаться бегством от преследований Австрийских законов. Георгий возвращается скрытно в свое Отечество, и имея всегда в душе благородное намерение освободить оное от ига Турецкого, сбирает малое число Сербов, одушевленных подобным же чувством. Сначала скрывался он с ними в темных и непроходимых лесах и ущельях неприступных гор, откуда делал частые нападения на Турок. — Имя Черного наводило ужас на Мусульман. Пылая мщением, умертвили они 26 человек из первейших Сербских [144] фамилий и одного Архимандрита. Убиение невинных жертв сих вооружает всех храбрых Сербов, которые со всех сторон стекаются под предводительство Черного с воеводами своими. В 1804 году Георгий оставляет леса и горы и появляется уже на полях Сербии с храбрым стройным воинством. — С тех пор каждый шаг ознаменовывает он победою над врагами своими, и каждым шагом приближает освобождение своего Отечества, не щадя в исступлении патриотизма ни родства, ни всего, что драгоценно другому.. Я слыхал о пожертвованиях его, которые разве одна кисть Тита-Ливия может представить потомству в героическом виде!

В 1806 году уже города Рудник, Шабца и Семендрия отворили врата освободителю. Побежденные Турки предлагают пять сот мешков за то, чтоб он распустил по домам вооруженных Сербов и заключил с ними мир; но Георгий с негодованием отвергает такое постыдное предложение для героя, стремящегося спасти свое Отечество; — он идет вперед, как [145] быстрый вихрь, все истребляющий, и 1806 года Декабря 1 го водружает Сербское знамя на стенах столицы освобожденной Сербии. Белград принужден был сдаться на капитуляцию.

Во время сей осады, знаменитейшие из Сербов, под председательством Митрополита, собрались в Семендрии. Собрание сие объявило себя верховною властию, не только по делам гражданского управления, но даже и по части военной. Георгий Петрович, известясь о сем, отправляется в Семендрию, где, в присутствии сего собрания, произносит достопамятные слова: «пока Черный существует, да не дерзает никто превозноситься; он сам для себя достаточен и не имеет нужды в советниках.» С того времени управлял он народом Сербским и Сенатом Белградским с неограниченною властию, и показал ту сверхъестественную строгость и беспристрастие в соблюдении правосудия и законов, которые одни могли покорить ему и воздержать в пределах волнующихся Сербов, разделенных на партии. Рим [146] удивлялся Бруту, осудившему на смерть своих сыновей, и почти никто не знает, что Георгий, уличив брата своего в грабежах и разбоях — велел повесить его при своих глазах!...

Однажды бедная вдова жаловалась Верховному Вождю на священника, который за погребение ее мужа требовал непомерной платы, а как она не могла заплатить оной, то покойник лежал непреданный земле. Вождь дает ей свои деньги, но приказывает вырыть две могилы. Во время панихиды является сам на кладбище, и по окончании службы объявляет корыстолюбивому священнику, что он умеет хоронить гораздо дешевле, и приказывает зарыть его живого, — но на сей раз ему прощает.

Деяния Георгия слишком известны со времени присоединения к нему отряда Российской армии. Ободренный справедливым вниманием и милостями Императора Российского, пожаловавшего ему орден Св. Анны 1-й степени и алмазами осыпанную саблю — и сражаясь подле воинов, соплеменных [147] Сербам, он делал чудеса храбрости, вел войну, как искусный полководец, с горстию Руских и малочисленным войском Сербов, нападал на шестидесятитысячные Турецкие армии и разбивал их.

Мир, заключенный Россиею 1812 года с Портою, не прекратил военных действий в Сербии. Турки, ожесточенные поражениями и потерями в войне противу Сербов, многочисленными ополчениями стремились вторгнуться в недра Сербии. Георгий дорого продавал каждый шаг отечественной земли. В 1813 году разделил он свою армию на разные отделения и назначил опытных начальников, а сам с остальным малым числом воинов принял на себя защиту Белграда. Но по каким то интригам мудрый план сей не состоялся, а между тем Турки, разбив осьмитысячный корпус под предводительством Гайдука-Велика, храбро защищавшегося около месяца противу тридцатитысячной армии их, взяли Бани, Делиград, перешли реку Мораву и с поспешностию приближились к Белграду. [148]

Вождь не страшился, видя малое число своих воинов, но заметя несогласия и от- чаяние Сербов, неимевших довольно силы без помощи сопротивляться Порте — с растерзанным сердцем оставил нещастное свое Отечество, удалился в Австрию, а оттуда прибыл в Хотин.

Со временем надеюсь собрать полные и достоверные сведения о сем знаменитом герое, а теперь заключу письмо сие прекрасною чертою великости его души, которая при всей знатности славы не потеряла первоначальной простоты своей. Георгий в свободное время от трудов воинских удалялся в селение свое Тополе; там, повесив на стену смертоносное оружие, брался за плуг или топор и наряду с прочими хлебопашцами занимался обработыванием полей своих, доколе звук трубный не возглашал о опасности Отечества и не призывал нового Цинцинната воспринять начальство под храбрым его воинством.

Посреди величия славы он был прост и одинаков во обычаях своих и одежде... [149] и теперь часто можно видеть супругу его с коромыслом на плечах, идущую на реку. — Сие мнимое унижение возвышает сан и достоинство, признанные целым народом. Со строгостию и вспыльчивостию характера соединяет он чувствительность души благородной и признательной. Память умершей матери своей ознаменовал он освобождением находящихся в заключении за малые преступления.

Георгий имеет теперь около 55 лет от роду; он высокого росту и весьма статный мущина, всегда одевается в национальное платье, и почитается лучшим наездником. Ни один из его полководцев никогда не знал плана военных его действий до самого сражения; никому неизвестно было, в какое место кто будет назначен. Георгий, узнав о приближении Турок, садился с поспешностию на лошадь и приказывал за собою следовать. Настигши неприятеля, в одно мгновение разделял своих воинов и падал как снег на голову; первый с саблею, бросался в среду неприятеля, и сею быстротою неоднократно решал сомнительные сражения.

П. Свиньин.