№ 275

Депеша А. Я. Италинского П. В. Чичагову о нежелании Порты урегулировать отношения с сербами мирным путем и увеличении количества турецких войск в Румелии

Лейтенант Савич, прибывший сюда 3 (15) сего месяца, вручил мне письмо под открытой печатью, которое ваше превосходительство соблаговолили написать мне 3 июля ¹ и где сообщается, что оно должно быть передано мне сербскими депутатами. На вопрос об этой депутации лейтенант Савич ответил мне, что ему ничего не известно, и вообще он был не в состоянии дать мне какие-либо сведения ни по сему предмету, ни по какому-либо другому, к нему относящемуся. Он ограничился тем, что сообщил мне, что он был послан из Сербии генерал-лейтенантом графом Ивеличем с единственным поручением передать мне доставленное им письмо. Затем он сказал, что должен поспешить вернуться в свою часть, попросил меня отправить его морем через Одессу и дать ему денег. Посему я дал ему возможность плыть на борту русского торгового судна и выдал ему под расписку сумму в 50 голландских дукатов, которую вставлю в отчет императорскому двору о моих расходах.

Так как приезд лейтенанта Савича из Сербии в эту столицу должен был стать известен Порте, а замалчивание мотива этой экспедиции, безусловно, вызвало бы подозрения и, наконец, дело само по себе требовало сообщения его оттоманскому министерству; и поскольку прибытие лейтенанта Савича представило случай, которым следовало воспользоваться, я сообщил реис-эфенди, что мы отправили этого офицера с целью узнать о депутации, которая должна была быть направлена в Порту. Я добавил к этому сообщению все замечания, могущие внушить оттоманскому министерству чувства умеренности в его отношениях с этой депутацией и представил этот демарш сербов как одно из счастливых последствий мира. Я сказал, что, безусловно, Порте достанутся лучшие плоды этого мира, если она, со своей стороны, своим поведением в отношении этого народа будет поощрять его быть твердым в тех чувствах, которые его вдохновляют.

Теперь важнее, чем когда-либо, дать Порте подобное побуждение, так как у меня есть все основания полагать, что она намерена пойти на акты насилия против сербов. Я опасаюсь этого из-за приватных сведений, которые мне удалось раздобыть. Я должен [274] также предположить из ответов реис-эфенди, что Порта уже имела объяснения с сербами, не давшие удовлетворительного результата, поскольку этот оттоманский министр, сказав, что Порта получила сведения о предстоящем вскоре отправлении сербской депутации, и что с тех пор об этом не было никаких известий, заметил, что, по его мнению, сербские дела не смогут быть улажены, и Порта будет вынуждена прибегнуть к силе.

Эти слова и принимаемые Портой меры подтверждают правдивость сообщенных мне сведений.

Эти меры заключаются в нахождении в Румелии армии великого визиря и в вооружении сопредельных с Сербией областей, и я полагаю, к этому можно добавить недавнее назначение Хуршид-паши на пост великого визиря. Занимавший этот пост Ахмет-паша удален в Бруссу. Его соотечественник и покровитель каймакам-паша (Заместитель великого визира) также был смещен и изгнан на остров Кос, а его имущество опечатано.

Кроме того, не только сербские дела предопределяют нахождение в Румелии оттоманской армии. Интересы нынешних правителей в этой стране, намерение Порты привести к покорности многочисленных вызывающих недоверие пашей и аянов, таких как сересскйй Исмаил-бей, видинский Молла-паша и неуверенность Порты в том, каковы будут для нее последствия войны между Россией и Францией, – все это способствовало принятию этой меры. В настоящий момент главная квартира великого визиря будет оставаться в Шумле, откуда, как говорят, она будет переведена в Адрианополь.

Оттоманский флот, за исключением двух фрегатов, покинул стоянку в Буюкдере, чтобы вернуться в константинопольский порт.

Я думаю, можно считать, не боясь ошибиться, что тайные и косвенные иностранные подстрекательства имеют целью ожесточить оттоманское министерство против сербов и спровоцировать их на акты насилия. Посему все мое внимание, все мои заботы будут направлены на то, чтобы воспрепятствовать действию этих интриг.

Мы должны, конечно, отнестись с самым большим участием к этой храброй нации, и если бы мое рвение в этой части службы его императорского величества нуждалось в воодушевлении, я бы почерпнул его в заботах вашего превосходительства об этом народе и смею заверить, что я употреблю все средства, чтобы добиться приемлемых для сербов результатов, которые бы заслужили одобрение вашего превосходительства и отвечали Вашим ожиданиям. Но если, к несчастью, все сложится иначе, я умоляю Вас приписать безуспешность моих усилий лишь трудностям, оказавшимся для меня непреодолимыми.

Отправление наших солдат-военнопленных морем, через Одессу, не сможет быть осуществлено так, как я ранее предполагал. Оказалось невозможным добиться согласия Порты. Трудности, которые она выдвинула, вынудили меня представить ноту, чтобы потребовать выполнения статьи IХ Бухарестского договора и после ряда повторных демаршей и множества хлопот, это дело завершилось. Солдаты будут отправлены тремя колоннами: первая выступила 6-го сего месяца, две другие последуют за ней. Я к каждой из них приставил офицеров, которые прежде входили в число тех, что были возвращены в первое время после моего приезда в эту столицу и были мною здесь оставлены, чтобы руководить солдатами до момента их передачи.

Вследствие донесения, которое майор Мейеф, в чье распоряжение я отдал всех этих военных, представил мне насчет некоторых нужд солдат, я выдал ему 2 500 турецких пиастров.

Эти солдаты направляются прежде всего в Шумлу, откуда они будут переведены к границам, для передачи их нам, когда с нашей стороны будут возвращены турецкие пленные.

Я дал его превосходительству г. сенатору Милашевичу необходимые сведения, дабы он позаботился о принятии этих военных. Не скрывая от него, что в столице распространилась чума, я ему заметил, что, хотя эти люди будут иметь время очиститься в дороге, если она свободна, от заразы, тем не менее, так как они подвергались здесь большой опасности заражения и, более того, многие солдаты стали несчастными жертвами заразы, необходимо прибегнуть к самым серьезным мерам предосторожности, принимая передаваемых нам солдат.

Прошу ваше превосходительство позволить мне закончить эту депешу, выразив мои особенные сожаления, что обстоятельства вынуждают дать Вам и армии, находящейся под Вашим командованием, другое направление и лишают меня возможности поддерживать с вашим превосходительством постоянные отношения, как это было прежде. Я осмеливаюсь заверить Вас, что придаю весьма большое значение моей корреспонденции с Вами, и если согласно намерению, которое ваше превосходительство выразили в письме, написанном мне по Вашему распоряжению графом Каподистрией 3 августа, предметы, относящиеся к службе его императорского величества при Порте, должны отныне направляться к его высокопревосходительству имперскому канцлеру, мне остается надеяться, что ваше превосходительство соблаговолите иногда [275] принимать искреннее изъявление моих к Вам чувств и воспоминаний; тем временем я прошу Вас верить в мое горячее пожелание, чтобы Вам всегда сопутствовали успехи, благополучие и слава.

Одно из приложений, адресованных вашему превосходительству, было мне передано г. адмиралом Грейгом.

Предполагая, что ваше превосходительство оставили г. сенатору Милашевичу инструкции касательно эвакуации Валахии и Молдавии в сроки, установленные мирным договором, я написал этому сенатору по просьбе Порты различные письма. Остаюсь и пр.

АВПР, ф. Канцелярия, 1812 г., д. 2882, л. 51—53 об. Копия.

Комментарии

1 См.: Уляницкий В. А. Материалы..., с. 90; русский перевод письма: ВПР, т. VI, прим. 497, с. 761.