Письмо Петра I Пегоша А. А. Чарторыйскому с выражением благодарности русскому правительству за получение 3 тыс. червонных, переданных С. А. Санковским

23 августа 1805 г. Станевич

Сиятелнейший князь, милостивый государь! Многопочтеннейшее вашего сиятелства письмо, врученное мне г. статским советником Санковским, с величайшим удоволствием получил и 3 тыс. червонных от г. же Санковского принял.

За благоволение нам высокомонаршее, изъявляемое чрез посредство вашего сиятелства, приношу мою вашему сиятелству наичувствителнейшую благодарность.

Наивяще вашему сиятелству обязаны мы и удовлетворены посланием к нам г. Санковского. Сколь бы мы щастливы были, если бы сей чиновник вначале к нам прибыл, доселе бы на другой ноге Черногория была. Но и ныне надеемся на всемогущего бога, что с помощью всевысочайшего двора и посредство вашего сиятелства с таковым благочинным и добродетелным чиновником по воле всевысочайшего двора и по желанию народа обоюдные пользы за свое время последуют.

Не могу же не оставить, дабы вашему сиятелству не известить о происшествии аббата Долчи. Не имея намерения, ни чьего усердия, относящегося к высочайшему двору, опровергнуть и не надлежаще присвоить, и не отважился бы ни под каким видом о том повествовать. Но поелику ваше сиятелство дали мне в[о]счувствовать, и вынужденным себя нахожу [157] вашему сиятелству благопочтеннейше доложить, что мы в прошедшее-время услужностию аббата Долчи были обязаны и потому ему в доме нашем непрепятственно было иметь пребывание. Но никогда не уповали, дабы он столько же был неблагодарный и противу нас злоковарный. Мы не могли пагубные его замыслы приметить ни почему, а о пустословиях его ничего не уважили. Его свойства были хвастливые. До тех пор, поколь граф Ивелич не прибыл в Боку ди Катаро, и требование учинив повелителным образом, дабы мы его, Долчи, прогнали из пределов наших границ. Мы хотя по оному требованию взяли на его, Долчи, подозрение, но по неизвестности преступления его и по водности нашей и независимости не могли решиться повелителное требование Ивелича до далшего рассмотрения удовлетворить. А между тем было объявлено от нас с таким предлогом ему, Долчи, что впоследствии, если окажется он касателно до Черногории в переписке с правителствами иных держав, дабы по уличении подлежал суждению законам черногорским, где преступление сделал, там и должную месть да приимет. Долчи на таковое наше предложение согласился, не надеясь никогда, что бумаги его будут обревизованы. Мы прилежное, но и тайное имели о поведении его наблюдение, а особливо,, дабы не ушел, велено кому следует при нашем доме по секрету присмотр за ним иметь, а как мы в прошлом 1804 г. в ноябре м[еся]це намерены были по некоторым нужным народным делам в Церницкую нахию или провинцию из дому нашего отлучиться и там промедлить немалое время, опасаясь при том, дабы зломышленный Долчи не ушел, решился я первее бумаги Долчи обревизовать и тогда в путь свой отправиться, для сей единственно миссии пригласив по секрету на Станевич консула Мазуревского, объявив. Долчи, что намерен бумаги его чрез г. консула обревизовать. Но как Долчи не хотел допустить консула бумаги его пресмотреть с таким ответом, что-де он заколет себя, если российский консул бумаги его начнет смотреть. За недопущение консула к обревизованию бумаг взял я совершенное подозрение о преступлении его, тотчас велел арестовать его, а бумаги по прошению моему [обревизовал] консул Мазуревский в присутствии секретаря моего Доментиана Владевича и народного Якова Степановича. По обревизовании всех его бумаг, между коими сысканы переписки касательно до Черногории с правительством французским и другими державами и фалшивая печать и подписи, и как Долчи в преступлении был уличен, то в силу законов черногорских, собрав я сейм, предложил правителству черногорскому поступить с ним, Долчи, по законам, кои он сам себя подвергнул оным, и по силе оных был сужден и принял должную месть. И по исполнении сентенции, правителство черногорское при своем отношении препроводило дело Долчи консулу Мазуревскому для доставления чрез кого следует всевысочайшему двору нашему.

И о сем вашему сиятелству всеблагопочтеннейше и чистосердечно имею честь донести, что по приверженности моей к высочайшему двору и непоколебимому усердию, не точию в Черногории подвиг приемлю, но и далше простираясь, и вне своих пределов и внушение делаю народам единоверным и единоплеменным, дабы по воле высокославного покровителя нашего сопровождались и были спокойны. И по моему влиянию герцеговинцы явившегося между ими под именем российского капитана, возбуждавшего тамошних простодушных христиан принять оружие противу своей законной власти и истреблять всех турков без изъятия, к допросу графу Ивеличу представлен; а и до кончины моего века поведение мое в пользу всевысочайшего двора и пастырству моему вверенного народа сопровождаться буду непоколебимо, если двор будет мне подкреплением, о чем ваше сиятелство и г. Санковский по должности и доверенности его [158] может уверить, пребывая с глубочайшим высокопочитанием, вашего сиятельства всепокорнейший слуга черногорский митрополит и ордена святого Александра Невского кавалер

Петр Петрович Негош

АВПР, ф. ГА 1-5, 1805 г., д. 1, п. 2, л. 169—172 об. Подлинник.