Прошение сербского народа султану Селиму III с жалобой на жестокость и беззакония турецких пашей и с просьбой предоставить Сербии привилегии

1 мая 1805 г. Остружница

Ваше императорское величество, всепресветлейший и великодержавнейший великий господине султане, царю наш всемилостивейший! Мы, вашего величества всенижайший, верноподданейший сербский народ, величайшими бедами угнетенный, дерзаем чадски вашему величеству плач наш и рыдание и с плачем всеумилнеишее прошение наше коленопреклонно поднести. Мы убо толикие беды, напасти и гонения от разных мучителей, которые в разные времена наши начальницы и владетели были, претерпехом, да всякому наших толь страшных судбин беспристрастному смотрителю воистину ужасно дивно видится, каковым начином мы ярость судбин наших от дальнейших еще времен претерпети возмогли! Но мы все смиренно сносили, все уповающе на бога, помощь его и от вашего величества нам будущую, мирно терпели, понеже мы, на прославленное по целому свету правосудие вашего величества всегда смотряще, твердо знаем, да ежели бы прежде последних сих в странах наших возмущений от разных нами самопроизвольно владеющих мучителей наших нам позволено было высочайшему и святому довлету вашему плач наш всепокорнейше предложити и в человеколюбивые недра вашего величества тужные слезы бедных нас пролити, никогда мы в толикие беспокойствия и мучения впали не были. Но между нами и вашим величеством враги наши непре-ходиму стену положиша тако, да многократный плач наш и рыдание, колико год страшно и праведно оно ни было, никогда до святого довлета вашего величества слышатися не могло.

Добро поминаем мы, како прежде 30 лет вилает сербский отправил к святому довлету 18 старейшин своих милости всевысочайшие просити. От овых 18 шесть могли в Белград возвратитися. И когда начальником града ферман, народ помилующий, показали, все ови оставшии 6 старейшины мечем в главу усечены быша, а вилает люто е гоним был. Многажды мы еще стенания наша к вашему величеству всепокорнейше посылали, но никогда не успели.

Обаче в ни едино время так яростно и бесчеловечно мы озлобляемы не были, как во время даиев, ребеллов вашего величества, который, пределом нашим завладевши, законные управители наша в Белграде беззаконно разгнали и многие знатные лица мечем побили; а нас потом, что мы долго с пашою им на заповест его противостоямо, до крайнего бесчеловечия мучить начали. Аще бы наша бывшие спахии с янычарами и даияма дружество, приятельство и междоусобный уговор на мучение наше сотворили не бы, то никогда ребеллы вашего величества янычары сим пределом завладели не бы. Следовательно, повод и вина всех несчастий наших спахии наши были, который нам в оно время повелели пашу оставити; а они 700 числом, с 200 янычарамы соединившися, градом и везиром [117] завладели. Мы убо, несмотря на то, что и тогдашний [х]ачи-Мустаф-паша нас самопроизвольно глобил и чрез свое подчиненье нас, верну вашего величества раю, до того напаствовал, да многие из нас, отечество и имение свои оставивши, в цесарскую страну бегати принуждены были, мы, велим, несмотря на его к нам несклонность, но токмо в нем начальника нашего, от пресветлого царя нам данного почитающе, на повеление его востали и вооружилися и его самого, и царский град хранили до того времени, док спахии наши нам под казнию смерти не запретили далее с пашою не держатися. Тыяжде спахии заповедали себя агами, а свои кони спахиями почитати. Сице нам, восвояси возвратившимся, многие верные служители вашего величества ими побиены быша. По том наши князови, кметови и старейшины созваны и насильственно они и народ весь на зулум и на чифлук принуждены были. В сие то время беднейшее наше начася состояние. Даии повсюду подчиненных своих поставляли, которые разбойнически с нами поступали. В каждом месте и селе суббаши были суббаши! Ови присный и непрестанный глобители и бесчеловечнейшии губители и мучители вилаета! Мы с волами и коньми нашими на земледелие не ходили, а они их нам с дела отнимали; овцы и прочую марву лучшую отгонали; и что год по домах ново или добро увидели, то все освояли они нас; жен и детей наших от дел, которыми пропитание себе доставляем, отводили; на работу свою жезлом гонили; целые дни и многие часа нощи изнуряли без питания и без почивания! Тако да не токмо ести, и в жажде воды пити не дозволяли; но и что нигде на свету слышано нет, и матерям, родившим бедные младенцы свои, покормить грудью времени не дали! Они бесчестный и бессрамныи, аки зверие, жен и дщерей наших в глазах одревенен-ных супруг, отцов и братей бесчеловечнейше насильствовали; и многие жены наши, которые их похоти не повинулися, мечем убили! Они девиц и вдов наших вдавали, насильственными себе куми и свати дающе! Они олтари наши раззоряли и святые церквы наши в самые торжественные праздники затворяли. И мы должны были за отверстие церков многие суммы пиастров платити! Они — ох, жалости! — да перестанем уже их бесчеловечия далее упоминати. Ничто нам, о всемилостивейший царю наш, ничто в животе кроме воздуха единого свое не было; ни имение, ни честь, ни сигуранция (Т. е. — безопасность), ни живот! Но мирность наша и духа терпеливость всю сию судбины ярость смиренно терпели. И мы токмо от бога и от вашего величества помощь облегчение и от бед освобождение ожидали.

Сицевым мучительством нам, уже изнурившимся, бесчеловечные даии, наконец, ужасный совет сотвориша: весь народ сербский совсем уничтожити, всех от 15 лет старших смерти предав. Диявольский сей божество и человечество попирающий план в 23 генваря месяца 1804 года начася. День сербскому роду жалостнейший и со слезами во веки поминаемый! В сей то день даии, по реченному, то князей, то священных лиц, то старейшин наших невиннейших числом 72 каждого в своем месте и доме убили. Тогда весь народ до крайнейшия чувствительности пришед, озлобился весьма и повсюду возмутился. «Закон убо сохранения бытия своего есть святый всем, вечный и ненарушимый закон. Естество содружественного живота взыскивает, да подложенный власти своей повинуется; а власть да о безбедности подложенных своих печется. И бог заповеда хранити от нападающих невинный живот и всякие к тому средства освятил». Ощутили мы нуждою сие и в предупреждение дальнейшего опустошения нашего противостали, но противостали токмо непокорным ребеллам вашего величества, толиких бед виновникам. Верные же служители вашего [118] величества всегда почитали, и никогда мы верность и подданность нашу к вашему величеству не отметали. Да и закон свят междоусобно положисмо верный подданными вашего величества во веки пребыти. И мы всегда пред глазами нашими имеем, да колико мы за сохранение живота нашего и детей наших, толико и за ваше величество и за пользу славного царства вашего против ребеллов вашего величества вооружихомся. То е наше, то будет всегда детей и потомков наших единое и непременное желание и свята должность вашему величеству, нашему всемилостивейшему парю, во веки верными подданными быти.

Токмо мир, покой, от зулума освобождение и вечну между нами, на величайшую нашу и вашего величества пользу, тишину желаем. Мир сей и тишину кто нам другий дать может, ако ваше величество, всемилостивейший монархо, царю и великий господине, нам всещедро не будете дали. Ваше величество любит верных своих подданных. И мы, верные подданные, любим и страхопочитаем чадски ваше величество и в жертву смиреннейшие прошения всегда господу богу за благоденствие вашего величества приносим.

С тою мы чувствительностию, с сим всесмиреннейшего духа и сокрушеннейшего сердца расположением умильнейше на колена пред ваше величество припадаем и всепокорнейше просим и молим отныне нас бедных защитите и нас в такое состояние и со святым вашего величества довлетом отношение поставити всещедро благоизволить, которое и человечеству, и высокому вашего величества достоинству, и преславного царства вашего интересу сходнее до нынешнего будет. Просим всеумильнейше и всена-родне всемилостивейше нам дозволити:

1. Да мы отныне наше от народа избрание начальнике имеем и им наследнике избирати можем, который, под защищением и покровительством вашего величества, яко нашего царя и господина, народом сербским управляти будут на пример иных под защищением вашего величества подданных и платежных провинций.

2. Сии народоначальницы с своим из средины их избранным председателем како народом управляти, тако и дань, исправно положенную вашему величеству, принадлежащую от народа, уредно совокупляти и в свои положенные термины чрез единого вилаетского человека, в Константинополе всегда жить имеющего, исправно и аккуратно вашему величеству непосредственно отдавати будут. Дань ову, иначе реченну мирию, не токмо вернейше всегда давати, но и по могуществу и силам нашим за новое сие благодеяние и умножити во свое время обязуемся. А чтоб мир, порядок и тишина постоянны в нашем пределе были, всемилостивейшее повелети просим.

3. Да все военнослужители турки из края оного, в котором живем мы, навсегда изыдут, а вместо их мы на себя приемлем обязательство вернейшее хранити и обороняти предел сей, границу и города от всяких внешних и внутренних напастей и мятежа. К сему обязуемся на непокорные вашему величеству ребеллы воевати и их в окружных пределах истребляти, а мирние и добрие турки, которые с нами жити и торговлю свою и занат свободно водити будут, аки братию нашу, хранити и от всякого зла обороняти будем.

Сие есть, всемилостивейший господине и великий царю наш, единодушное желание всепокорнейшего вашего народа сербского. Сие есть едино средство, во еже восстановити и утвердитимир, порядок и тишину в пределе нашем. Пожелаемого мира сего мы никогда зде имели не бы, аще бы военнослужители турки, равно же и начальник турецкий отныне в пределе нашем был; понеже после последнего сего смятения частные лицы [119] от обеих сторон смерть сродников и приятелей своих, случившуюся в сей войне, отмщати непрестанно имати будут. И тако между нами и ими вечный мятеж, вечный немир и война следовати необходимо бы имели, якоже явно свидетельствует отмщение Мусаги на Щабце, который после сотворенного с нами (якоже всенижайше под «А» прилагаем) мира (См. док. № 5), разбойнически ночью в Шабц со своими пришел, выше 100 лиц мирных граждан и детей погуби из отмщения, татски оттуда паки избег. Многие сицевие, которых сюда числити излишне есть, случай, справедливость и необходимость всенижайшего прошения нашего пред лицом целого света полнеише доказуют.

За сие вашего императорского величества к народу сербскому благодеяние, которое получити от премудрости, правосудия, человеколюбия и неограниченные к подданым своим высочайшие вашего величества милости верно и твердо надеемся. Вкупе же и за отеческое о будущей безбедности нашей попечение народ сербский вашему величеству вечно благодарити; всегда нам, детям и потомкам нашим милое имя отца нашего, великого Селима, благословенно будет; всегда мы бога за долголетный благополучный живот всещедрого благодетеля нашего молити, всегда любезнейшую память превеликого, премилостивого и преблагого царя нашего от рода в род высоко почитати и вечно благословляти будем. Который ныне пред величественнейшее лицо ваше с смиреннейшим духом припадающе, изумираем, вашего императорского величества, нашего всемилостивейшего царя и великодержавнейшего господина султана всепокорнейший и верно подданейший народ сербский.

На подлинном подписаны: