Донесение белградского визиря Сулейман-паши султану Селиму III о нежелании Кусанджали Халила оставить Белградскую крепость и о взаимоотношениях сербского и турецкого населения

26 октября 1804 г. Белград

Получил с моим гонцом высочайшее повеление, которое ваше высочество соблаговолили мне направить. Вы предписали мне договориться с Бекир-пашой, чтобы заставить Кусанджали Халила выйти из Белградской крепости. Поскольку отряд Кусанджали был многочисленным и ключи от крепости со всеми припасами находились в его Руках, вступивший туда Бекир-паша оказался в зависимости от него, и по прибытии в Белград я смог сам увидеть, в каком он положении. Когда Кусанджали выгнал дахиев, Бекир-паша вместе с сербскими князьями дал ему заверение в письменной форме, содержащее условие, что он останется в крепости, будет состоять на службе гарнизона и будет подчиняться высочайшим повелениям и воле великого государя. Он уже далек от желания выйти из крепости по доброй воле и воображает, будто его должны вознаградить за оказанные им услуги; очевидно, что нельзя делать ему подобных предложений. Невозможно принудить его силой оружия, поскольку болезни и дезертирство значительно сократили численность войск Бекир-паши, которых остается весьма мало, а потребовалось бы по меньшей мере 10 тыс. человек, чтобы изгнать Кусанджали.

Не видя иного средства, чем так или иначе войти в соглашение с Бекир-пашой, я позвал Кусанджали к себе вместе с упомянутым пашой, облачил его в торжественные Одежды, о чем я доложил неделю назад в донесениях, посланных вашему высочеству. Следовало бы, чтобы со своей стороны Бекир-паша написал вашему высочеству и дал отчет о положении вещей, но ему стыдно, и он принял решение, что напишет об этом после своего выхода из крепости. [60]

Сегодня Бекир-паша покидает эту крепость и направляется в местность, называемую Ак-су. Оттуда он направит подробное донесение о делах, мы оба приложим к нему наши печати и незамедлительно пошлем вашему высочеству.

Препровождаю при сем вашему высочеству отчет о состоянии платежей, поставок и других моих расходов, что составляет сумму в 53 тыс. 600 пиастров.

Когда я был в Константинополе, то засвидетельствовал вашему высочеству, а также их превосходительствам министрам, сколь я удивлен и возмущен таким зависимым положением, однако обстоятельства сделали необходимым такое подчинение.

Когда в прошлый раз сербы подняли знамя восстания ¹, они поставили во главе своих отрядов нескольких австрийских офицеров, обеспечили себя пушками и боеприпасами, предприняли враждебные действия, сожгли паланки (Па.ланка — небольшой населенный пункт (сербск.)), разорили страну, перебили всех мусульман, попадавшихся им под руку. Еще и сейчас упомянутые офицеры находятся среди них и продолжают обучать сербов военному делу.

Жителям паланок было приказано вернуться домой, и те, которые находились по соседству, вернулись. Но ежедневно я получаю жалобы на сербов, которые то убивают одних, то выгоняют других, предварительно избивая и обирая, так что ни один мусульманин не может более выйти из дома. Они охвачены страхом и ждут какой-нибудь поддержки от Блистательной Порты.

Хотя райя, кажется, хотела бы вернуться к повиновению, но ее предводители ведут себя так, как вовсе не подобает подданным. Обеспокоенность по этому поводу вместе с той, которую вызывает дело о жалованьи для Кусанджали, даже лишила меня сна и с некоторого времени ощутимо отразилась на моем здоровье.

Если ваше высочество не лишите меня своей поддержки, а райя подчинится и смирится, тогда я смогу справиться с задачей. Если же напротив дела примут иной оборот, то молю ваше высочество вызволить меня отсюда.

Сколько бы я не расходовал денег, как бы я не задолжал, я всегда смогу удержаться под защитой вашего величества, но мне крайне трудно выдержать расходы по оплате сеименов (Сеимен — офицер конницы (тур.)).

У меня накопились изрядные долги под векселя в связи с оплатой расходов, связанных с моей должностью, и я написал моему агенту в Константинополе, чтобы он продал две принадлежащие мне фермы, чтобы погасить долг. Да продлит господь дни вашего величества, а я пожертвую всем своим добром. Раб и все, чем он обладает, находятся в распоряжении его хозяина.

Наконец, дело уплаты Кусанджали от нас не зависело. Мы вместе с Бекир-пашой урегулировали это силою.

Комментарии

1 Подробнее см.: Паелоеиh Д. Србиjа за време последньег аустриjско-турског рата 1788—1791 гг. Београд, 1910; Пантелиh Д. Београдски пашалук после Свиштовског мира 1791 до 1794 гг. Београд, 1927.