Письмо К. Ипсиланти А. Я. Италийскому о положении в Белграде, вооружении сербов и с просьбой о защите Валахии от посягательств турецких пашей

21 октября (2 ноября) 1804 г. Бухарест

Господин посланник! Я никоим образом не забыл желание вашего превосходительства быть осведомленным о событиях и положении дел в Сербии. Вы, возможно, помните, что я никогда не верил в благородную преданность Кусанджали и полное его бескорыстие. Его поведение подтвердило мои взгляды или, скорее, опасения. Он решительно является хозяином Белграда, где он заставляет платить жалование для 1 тыс. 600 человек: 1 тыс. — за счет сербов и 600 — за счет Сулейман-паши, нового губернатора Белграда, присланного из Константинополя, которому он объявил, что тот должен распустить своих людей, так как они ему совершенно не нужны, и что он, [57] Кусанджали, при необходимости даст ему нужные войска. Бекир-паша пребывает в бездействии; он собирался даже уехать, видя, что ничего не может сделать и опасаясь измены находящихся при нем босняков, так как Кусанджали — их соотечественник. Кроме того, говорят, что прежний губернатор, старый Хасан-паша и комендант Орсовы не могут выйти из Белграда, так как Кусанджали им этого не позволяет. Это известие мне кажется тем более правдоподобным, что орсовский комендант давно уже объявил мне о своем отъезде, который до сих пор не произошел. Все эти обстоятельства говорят о намерении Кусанджали обосноваться в Белграде. Я убежден, что он не замедлит прогнать или убить Сулейман-пашу. Тогда Блистательная Порта окажется перед досадной альтернативой: либо предоставить титул трехбунчужного паши этому главарю разбойников, как она поступила с Пазванд-оглу, либо вести против него войну.

Между тем сербы вооружились. У них есть реальные основания сносить с нетерпением все виды тирании, столь же жестокой в отношении них, сколь преступной к их государю. Достойно восхищения то, что этот простой народ умеет обуздывать неистовые страсти, обычно указывающие на озлобление угнетенной и вооруженной массы. Поведение сербов определяется, по-видимому, большой мудростью. Они спокойны, но занимают позицию законной обороны. Мало надеясь на беспомощное правительство, которому они подчиняются, они обратились к державе-покровительнице их религии. Мне слишком поздно стало известно, что они направили трех своих депутатов к императорскому двору. Эти депутаты обратились сюда к г. Кирико по поводу паспортов, и он выдал их им как купцам, не вызвав у меня никаких подозрений. При этом он руководствовался правилами, но, к сожалению, не проявил ко мне заслуженного мной доверия. Я бы решился посоветовать ему направить этих трех сербов к вашему превосходительству или, по крайней мере, поделить их между Вами и императорским двором, что бы весьма значительно сократило время в связи с делами, которые, я полагаю, требуют скорого решения.

На днях г. Фацарди сообщил мне о полученных им распоряжениях относительно сербов, которые выражают благорасположение императорского двора к несчастному народу и одновременно удостаивают меня доверием. В связи с этим я размышлял о способах предложить сербам линию поведения, соответствующую их интересам, в том трудном положении, в котором они находятся; но узнав о приезде их депутатов, я подумал, что теперь надо ждать ответа, который они получат от двора. Тогда это дело окажется в руках вашего превосходительства и Вы будете руководить им в зависимости от обстоятельств. В настоящий момент надобно подкрепить их мужество доверием в ожидании решений императорского двора. Этим я и займусь.

Когда ваше превосходительство оказали мне честь, обратившись ко мне за советом, чтобы узнать, будет ли полезно Ваше ходатайство за Сербию, я Вам ответил, что поскольку дела приняли более спокойный оборот, надобно отложить возможность вмешательства на случай, который, как я предвидел, возникнет; при этом я в своих предсказаниях основывался на австрийских пророчествах, которые мой посланец собрал, проезжая через Банат и Трансильванию. Прошу ваше превосходительство сообщить мне, что я мог бы сделать полезного.

Иные сцены происходят в Видине. Ваше превосходительство уже, по-видимому, узнали из сообщений моего агента, что Пазванд-оглу приказал убить несчастного греческого архиепископа, прибывшего на свой пост из Константинополя, за то, что тот не привез ему обещанных денег. Он уже несколько ранее расправился подобным же образом с его служителем. За 14 дней подобная же расправа над 15 его людьми. Он также велел убить одного греческого купца, спускавшегося по Дунаю, и завладел его вещами под тем предлогом, будто бы он его считает сообщником одного из четырех белградских дахиев. Недавно он приказал повесить своего первого врача, который прибыл из Янины, вместе с братом, как друзей покойного архиепископа. Этот тигр, видимо, одержим такой лихорадкой, при которой лишь кровью может утолить свою жажду. Прежде чем он от нее излечится, более чем вероятно, что он немало еще ее прольет.

Ниже, т. е. в Силистрии, открываются другие сцены резни. Терсеник-оглу ведет войну с Илик-оглу и блокирует г. Силистрию вопреки распоряжениям Порты, объявившей ему самым решительным образом, что она не позволяет вести открытую войну против этой крепости. Терсеник-оглу мало заботится об этом приказе и продолжает осуществлять свои намерения. Пусть они, как волки, уничтожают друг друга, меня это мало беспокоит; но они переходят свои границы и естественную границу по Дунаю, проводя войска на территорию Валахии, один для того, чтобы закрыть всякую коммуникацию между этой крепостью и княжеством, другой — чтобы ее открыть; и они не упускают случая учинять самые большие опустошения, повергая в ужас жителей этих мест. Если эти набеги продолжатся еще несколько дней, жители Яломицкого уезда, являющегося житницей Валахии, покинут свои дома. Это нарушение территориальной неприкосновенности и столь очевидное нарушение постановлений могут иметь неисчислимые последствия и такие, что я считаю совершенно необходимым, чтобы [58] ваше превосходительство предприняли самые энергичные демарши, дабы предотвратить несчастья, которым подвергается эта провинция. Если эти мелкие тираны привыкнут безнаказанно вводить войска в Валахию, нет никаких оснований сомневаться, что когда-нибудь они появятся и в Бухаресте. Наконец, нет никакой гарантии на будущее, которое позволяет видеть лишь все эти опасности. Бояре начинают это понимать и проникаться самыми справедливыми опасениями. Из двух одно: либо Порта должна усмирить разбойников, либо по крайней мере позволить отразить силу силой, всеми средствами, которые дадут нам бог и покровительство его императорского величества.

Другой, довольно правдоподобный мотив для опасений, что Пазванд-оглу, враг Терсеник-оглу, которого он боится и который заставляет его держаться настороже, видя, что он занят борьбой с Илик-оглу, может воспользоваться этим обстоятельством, дабы учинить набег на Валахию, в особенности, если эта война в Силистрии продлится до заморозков.

Имею честь быть с глубочайшим почтением, господин посланник, вашего превосходительства нижайший и покорнейший слуга

Константин Ипсиланти

Помета: К письму посланника] Италийского от 17 (29) ноября 1804 г. Получено 18 декабря 1804 г.

АВПР, ф. Канцелярия, 1804 г., д. 2242, л. 688—690. Подлинник.