Письмо К. Ипсиланти А. А. Чарторыйскому о намерении турецкого правительства направить против сербов силы пашей Румелии, Боснии и Рущука и о возможном вторжении турок в Валахию

Не позднее 3 апреля 1806 г. (Дата получения письма)

Князь! Соображения момента убедили меня в том, что мне следовало бы иметь при Терсеник-оглу человека, который следил бы за его настроениями, сообщал об этом мне и был бы таким, что мог внушить ему доверие. Посланный мною к нему человек весьма преуспел, и с его помощью я узнал, что аян получил письмо от визиря, подтверждающее доставку одного из писем аяна, в котором тот сообщил министру более детальные сведения о Сербии, полученные от коменданта Порицы. В этом письме визирь уведомил его, что после глубокого рассмотрения муфти, с которым советовались, какую позицию занять в отношении сербов, ответил, что закон разрешает использовать все средства, дабы подчинить народы или же их истребить, В письме далее говорится, что вследствие такого предсказания Блистательная Порта направила против сербов пашу Румелии и пашу Боснии и призвала также Пазванд-оглу действовать со своей стороны против мятежных христиан в интересах ислама, что даже его самого, Терсеник-оглу, возможно, попросят направиться с войсками в Сербию, но предварительно ему надлежало бы уведомить Порту о дороге, по которой он предпочел бы идти.

Ума и знаний Терсеника хватает на то, чтобы не доверять ничему, но недостаточно, чтобы разобраться в тех целях, которые преследуют на его счет. Он решил посоветоваться с моим человеком по поводу этого письма и ответа, который следовало бы дать. [247] Мой агент, который понимал, насколько важно было бы приковать его внимание к правобережью Дуная и отвлечь его мысли от левого берега, т. е. от Валахии, ответил Терсенику, что, ставя вопрос о направлении, которое он предпочел бы избрать, Порта намеревается выяснить, возражает ли он против присоединения к пашам, которые будут им командовать, или же предпочитает действовать изолированно. К тому же он дал Терсенику понять, что первая причина этой войны — весьма естественное сопротивление жесточайшим притеснениям, что нынешняя ситуация возникла только из-за упорного отказа Порты принять справедливые и гуманные меры предосторожности в пользу подданных, которых она должна защищать, что они [сербы] будут сражаться отчаянно, и если, — что весьма сомнительно, — их смогут одолеть, они перейдут на австрийскую территорию, оставив туркам пустыню. Наконец, он убедил Терсеника ответить, что поскольку Пазванд-оглу заключил мир с сербами, а у него крайне плохие отношения с этим пашой, тот не упустит возможности напасть на его земли, как только он выступит в поход, и, таким образом, необходимо его присутствие в Рущуке и на территории, управляемой им.

Под этим вопросом [Порты] к Терсеник-оглу относительно дороги, которую он изберет, кроется, очевидно, стремление получить свободу действий, чтобы вступить в Валахию и пройти через нее на турецкий манер, грабя и опустошая страну. Более того, если бы Терсеник позволил соблазнить себя столь радужной перспективой, на что, видимо, надеялся визирь, то тогда ему был бы дан приказ воспользоваться этой возможностью, чтобы арестовать князя, его семью, его доверенных лиц и всех бояр, известных как друзья России. Мой долгий опыт в турецкой политике убеждает меня в реальности такого плана, и меня нисколько не удивило бы, если бы этот план был задуман после разговоров с г. Италийским по поводу письма его императорского величества. Посему я все более проникаюсь мыслью о том, что новые демарши в пользу сербов, порученные г. посланнику, не дадут никакого эффекта.

Мне стало известно от коменданта Орсовы, что произошло второе, весьма ожесточенное сражение между турецкими босняками и сербами, что последние сначала находились в худшем положении, а кончили тем, что полностью разгромили своих врагов и взяли в плен двухбунчужного пашу. Еще один, весьма любопытный и во многих отношениях достойный внимания факт — среди сербов имеются турецкие войска, которые доблестно сражаются бок о бок с ними.

Пишу г. Болкунову о том, что сделал относительно поручения для сербов, и поскольку ваше высочество узнаете об этом от него, а также из того, что я смог сообщить г. Кирико, излишне это повторять здесь. Я говорил там лишь в целом о моих человеколюбивых действиях ради того благополучия, которого достойны эти храбрые люди.

Имею честь быть с глубочайшим почтением, князь, вашего сиятельства нижайший и покорнейший слуга

Константин Ипсиланти