БРОНЕВСКИЙ В.

ПИСЬМО МОРСКОГО ОФИЦЕРА

(Окончание. См. "Сын Отечества", часть 68, № 8, стр. 23-35; часть 76, №9, стр. 49-64)

Баия, 19 Декабря 1805.

Вчера перешли мы из Неаполя в Баию. Не съезжая на берег, можно поверить, что находишься в одной из Римских гаваней: повсюду представляются великолепные развалины храмов, амфитеатров и огромных зданий, некогда принадлежавших Силле, Цицерону и богачу Лентуллу. Западные берега залива очень круты и похожи на кирпичные стены, местами обрушившиеся. Крепость, лежащая на вершине скалы, окружена древними развалинами, которые, вероятно, служили для украшения теплиц и загородных домов. Восточный берег не столь высок и местами низок. К северной стороне залива новая гора, возникшая из недр озера [98] Лукринского, и другие две, за нею стоящие, составляют ряд постепенной возвышенности, весьма приятной для глаз, и хотя везде видны следы землетрясения, но сии торы и долины, одетые зеленью, сии тенистые сады, почтенные развалины, омываемые минеральными, ключами. И сии вечногорящие поля, окружая залив, составляют восхитительное зрелище.

Зимою на Неапольском рейде стоять невозможно, в Баии же от всех ветров, кроме южного, можно найти спокойное и безопасное убежище, не страшась ни бури, ни волнения. В Баийском заливе поместиться могут до ста кораблей. Лучшее якорное место находится между старой и новой батареями, на глубине от 5 до 12 саженей; грунт ил с травою; также у Путцоли на глубине 10 саженей, где можно привязываться к столпам, сохранившимся от Каллигулина моста. Посреди залива глубина простирается до. 25 саженей. Северный берег усеян множеством подводных и надводных камней, также древних зданий, покрытых водою. На вершине крутой скалы, в которой иссечены Нероновы бани, видна надпись из больших букв белого мрамора. — Из Баии отпускается значительное количество фарфоровой глины и серы. [99]

Вход в Баию ограничивается Мизенским мысом и островом Низидою: у первого есть для малых судов хорошая гавань, в коей некогда стоял Римский флот. Низида также имеет небольшой залив, названный, по сходству с павлиным хвостом Порто Павоне (Павлиная гавань). Посреди острова, который не более трех верст в окружности, на самой высоте виден развалившийся замок с башней; близь порта церковь и несколько домов: все остальное покрыто виноградными и масличными деревами. Низида, сохранивший древнее свое греческое название (маленький остров), имеет вид приятный и веселый. Оный принадлежал Лукуллу.

Мне хотелось побродить вокруг прелестной Баии, наглядеться на остатки Римского величия и роскоши; но конвой (конвоем называется несколько купеческих судов, идущих под защитой военного корабля) наш уже под парусами, и я, не бывши на берегу, иду — куда? И сам не знаю.

23 декабря.

Мы были в Гаэте, видели героя принца Гессен Филипистальского, имели честь угощать его, и при благополучном ветре [100] перешли сюда назад 40 миль, совсем того не приметив.

Пользуясь хорошим временем, мы всякой день ездили искать древностей. Приятные места от Баии до Мизенского мыса покрыты оными. Не берусь описать всего виденного — для сего надобны целые тома; однако же, расскажу вам о том, что обратило на себя мое внимание.

Баия, прелестная по наружности, представляет несколько бедных хижин, рассеянных между великолепными развалинами. Город окружен громкими названиями замков (villa) Мария, Помпея, Цезаря, Пизона, приезжавших сюда лениться, отдыхать, утучнять, тело и истощать карманы; а теперь — там, где золото составляло последнее украшение, где распущенный жемчуг поглощался с фалернским вином — живут неопрятные крестьяне со своим домашним скотом.... Все вещи в мире стареют, должны изменяться, и хотя настоящее редко улучшается прошедшим, но, увидев сих нищих среди изобилия, сих замаранных римлян, удивишься — и по неволе пожмешь плечами.

Гробница Агриппины более походит на амфитеатр, нежели на печальный мавзолей. Кучи камней столь же походят на [101] великолепные замки цезарей, сколько я похожу на китайского мандарина.

Римлянам, думаю, было тесно жить на земном шаре: не далеко от деревни Баули показывали, нам сто комнат. Чудесного устроения сего подземного лабиринта я не мог понять. Крутой лестницей свели нас в обширную залу, потом в длинный коридор, по обеим сторонам которого расположены сии комнаты, покрытые одним сводом. Удивительно, как столь обширное здание и тяжелый свод стоят около двух тысяч лет. Стены комнат не достигают свода, и для поддержания оного нет ни одного столпа. Расположение комнат столь запутано, что мы, боясь потерять дорогу, не смели идти далеко. Двери в некоторых засыпаны, в других так узки, что с трудом в них проходить можно.

Другое подземное здание, известное под именем удивительного пруда (Piscina mirabile) не заслуживает особенной похвалы: своды иссечены аркадами, кои подперты толстыми столпами. Здание освещено отверстиями в своде; сходят в него двумя лестницами; само водохранилище, или лучше, канал, в 4 фута шириною и в один глубиною, находится посреди здания. Канал [102] сей идет скатом, от чего вода, протекая по камням, очищается, и не будучи согреваема солнцем, становится очень холодной. Дождевая вода стекает чрез малые отверстия и наполняет водохранилище, построенное римлянами для снабжения водою стоявшего в Мизене флота.

Уже было поздно, и мы, немного не дойдя до Мизенского мыса, принуждены были воротиться; даже не успели взглянуть на названные чичеронием Елисейские поля, на берегу озера Маре Морте находящиеся.

На другой день поехали в Путцоли, чтобы осмотреть Сольфатару, которая, по явным признакам, есть не иное что, как тонкий пласт земли, покрывающий жерло огнедышащей горы. Белый, сухой песок, напитанный сирого и беспрестанно испаряющий серный чад, стук от шагов, раздающийся в подземной пустоте; слышимый там шум как бы от кипящей воды, и свист, сходный с приближающимся ветром: — все сие дает повод заключить, что подземный пожар еще продолжается.

Всего удивительнее, что посреди сего бесплодного поля, местами растут деревья, не лишенные зелени. Исследователи природы найдут здесь многие подобные явления. Впрочем, не будучи ни [103] естествоиспытателем, ни стихотворцем, весьма легко могу представить себе все ужасы землетрясения, и очень понимаю, откуда древние поэты собрали материалы для изображения преисподнего царства Плутонова и Елисейских полей.

Размышляя о предметах, мною виденных, тихими шагами возвращался я в Баию; между тем солнце зашло, и я тут приметил, что отстал и потерял из виду товарищей. Приятный, прохладный вечер, небо и море, чистые как стекло несколько меня успокоили; но когда приблизился я к темным переходам Нероновых бань, то забыл о природе, оставил мечты, пустился бежать, поскользнулся, упал, ушиб ногу и, выпачкавшись в грязи, догнал у пристани товарищей, встретивших меня упреками, что заставил их более часу дожидаться. Возвратившись на фрегат, в уютной моей каютке, провел несколько приятнейших минут, ни с кем не деля моего блага.

Футзаро, 26 декабря.

Столь превосходных устриц, какими подчиняли нас из озера Футзаро, конечно вам, любезные друзья, не удастся покушать [104] в Петербурге. Здесь они распложаются необыкновенным образом: весною ставят по озеру рядами толстые тычинки, а чрез год к осени прирастают вокруг оных во множестве отменно вкусные крупные устрицы.

Приставши у Венерина храма, мы пошли к озеру пешком. Дорога к оному, на расстоянии около трех верст, пробита в твердом камне, обсажена деревьями и кустарниками, которые, скрывая от взора безобразие диких скал, ее стесняющих, защищают проходящих от солнца. При начале дороги поставлена надпись золотыми словами; кончена при Фердинанде IV. Вскоре увидели мы прелестную долину, усеянную плодовитыми деревьями; за него довольно обширное озеро и посреди оного двухэтажный домик, простой, приятной архитектуры. За озером, не более как во сто шагах, видно море, там вдали сливающееся с небесами. Положение Торетто (так называется дворец), построенного на сваях, привело мне на память те волшебные замки, описываемые в романах, которые вдруг возникают из воды. Любопытство мое еще усугубилось, когда я увидел подле крыльца красивый паром. Долго любовались мы сим зрелищем и [105] вдыхали в себе здоровый воздух; наконец пошли вдоль озера, встретились с придворным служителем, который выкликал из дворца людей, перевез нас на пароме и тотчас велел подать устриц, подлинно превосходных. Озеро покрыто стаями диких уток и других птиц, кои совершенно ручные; ибо тут сытно их кормят и, кроме Короля, никто не убивает. Король, как вам известно, славный стрелок и страстный охотник.

Комнаты верхнего этажа убраны очень нероскошными мебелями; нижнее жилье занимается службами; кухня обширна, и я не понял, откуда и каким образом проведена в нее превосходная вода; озеро же имеет воду соленую.

До вечера пробыли мы в сем прекрасном уединении. Возвратившись на фрегат, получили повеление отправиться к Генуе для поиска над французскими корсерами. Нам дали в помощь шебеку Фанни. В бурное время таскаться по морю скучно, но на службе не спрашивают, кому где приятно быть. Итак, прощайте, любезные друзья, может быть, надолго, может быть, навсегда! Море и неприятель равно опасны.