Четыре письма жены полкового обознаго Евдокии Сахновской к мужу.

1743-44 гг.

Частная переписка наших предков представляет один из лучших источников для знакомства с тем их внутренним миром, который в других, оставленных ими, письменных памятниках остается закрытым. Переписка близких людей между собою наиболее должна представлять интереса, а переписка супругов и того больше. К сожалению, письма жен малороссийской старшины до половины XVIII в. большею частью писаны не ими самими, а домашними писарями, потому что сами "матроны", за весьма [178] немногими исключениями, кое как читать иногда еще умели, а писать — совсем не умели. Из достаточнаго количества пересмотренных нами частных писем прошлаго века, в письмах женщин собственноручныя подписи их начинают встречаться лишь со второй половины XYIII в., а собственноручно писанныя письма женщин видишь лишь в конце того века, да и то редко. Тем не менее письма женщин, хотя писанныя и не лично ими, имеют не малый для нас интерес, рисуя то положение, которое они занимали как в обществе, так и в семье. В этом смысле интересны и печатаемыя здесь четыре письма жены черниговскаго полковаго обознаго Евдокии Михайловны Сахновской, которая, выпроводив мужа по его личным делам в Петербург и оставшись распорядительницею дома и хозяйства, отдает ему в этих письмах отчет «о домашнем поведении» и о ходе «господарства».

Иван Сахновский среди современной ему старшины, был homo novus, который вышел в люди благодаря тому, что женившись на дочери генер. судьи Михаила Забелы, стал свояком такого сильнаго человека, каким был при «правителях» Малороссии генер. писарь Безбородко. Яготинский сотник Купчинский в известном своем доносе на Безбородка, говорит, что последний, раздавая полковые и сотенные уряды за деньги и подарки, кроме того, сажал на эти уряды родичей своих, без всякой их заслуги, причем указывает, что Безбородко дал места: свояку Ивану Сахновскому — черниговскаго обознаго, а сыновей его, Григория и Якима, поставил сотниками, перваго в Ст. Санжары, а втораго в м. Мену, где Caxновские и жили. По доносу Купчинскаго Безбородко в ноябре 1742 г. был отрешен от писарства и таким образом потерял все то влияние, которое давало значение и родичам его. Померкло значение в Черниговщине и Сахновских, особенно когда в декабре того же 1742 г., в Мену назначен был, по именному указу, сотником Григорий Кузминский, который, как видно из этих писем, сильно стал теснить Сахновских. Кажется, что эти при-теснения и были одною из причин поездки стараго Сахновскаго в Петербург. Была надежда, что оттуда поможет Алексей Григорьевич Разумовский, мать котораго удостоивала Сахновских своими посещениями и не отказывалась предстательствовать за них пред старшим сыном ¹. [179]

А.Л.

1) Любезнейший мой сожителю, мосце пане Иване Сахновский. Писма ваши с Питербурха и из дороги, числом шесть, в целости за печатю вашею, получени, в которих изволите писать о здоровии своем и о поведении тамошнем, в чем я Создателя своего благодару и желаю вам здоровим намерение свое исполнить. О домашнем поведении обявляю вам, что как я, так и детки наши в добром здоровю находятся, а менши дети наши на учение пилнуютъ. В доме же, в господарстве, за Божеским изволением, состоит все благополучно; толко тем прешкода, что вас в доме нет; а в хуторе Нагорновском родилося телят 29, между теми чорних толко 2, а то болш сивих и полових; лошат родилось 11, между которими родилось в gaлagaнoвcкoгo жеребця 2 коники, а в петрового жеребця 2 лошачки и 2 кобилки; а те разние масти имеют и рослие лошатка; егнят родилось 100, кроме тех, которие порезали и пали. Бондарця в дорогу кримскую отправила, при котором возов 14, волов старих 56, а молодих доморослих 4, и надежно, что будут воли не худие; другие же волики, которие остались в дому, те работают в плузе и очень к роботе понялись, денег Бондарцю дала 100 рублей ровно, тако ж доволно число провянта на дорогу дано.

Минцю определили воз конский, под которим лошадей 2, а именно строкатая кобила и зекратий ² кунь, денег 15 рублей, горелки куфу, и велела ему домовие дробязки покупить. Соле еще осталось непроданой 4 вози, а и те вози, которие попродани, очень мало заважило; продажа еи нине по 10 алтин. Пашне коло хутора Нагурновского и около других сел, благодарение Богу, очень хо-роше и всякие господарства нашего заводи за милостю всемогущаго Бога состоит понине все благополучно и делается так, как надобно. Скорбеть вам о домовце не надобно, ибо я сама к тому неусипних своих трудов прилагаю и стараюсь, чтоб нечего впущено не било. Впротчем желаю вас в добром здоровю и во всяком благополучии вскоросте в доме видеть. [180]

1743 году, юля ³ З д. Мена.

Обявляю вам о неприятеле нашем Кузминском, что великие и незносние обеди дому нашему делает и всячески тщится и видирает, щоб на дом наш всякие злоумишления (sic). Величковские поддание наши Вакула Горенко и Трофим Орел в козаки сотником, злоприятелем нашим, вписани без всякого иску где надлежит; тако же и подсуседка менского Шрамка отобрав сотник; и вcе те як в податях на консистентов, так панщини не вчем не делают; при том и коваль еще не в сюм, не в тум; да и те панщини не делают и в податях не пособляют. Сини наши, Яким и Петро, в войсковой генералной канцелярии сходатайствовали указ, чтоб те все поддание наши до окончания о них следствия общенародние повиности отбували и панщину по приказу нашому делали, по которому указу посилала я Есипа, чтоб их к панщине вигнал и пограбил их бил; токмо тамошний атаман величковский Чуйко, собрав з собою несколко человек козаков, пришол в шинк наш, и комору отбил; и те грабеже поотдавал плутам Гогам с товарищи и Есипа, буде би не втек, тоби убили, похваляючися, что сотник приказав де наше где поймет в полусмерть прибить, а забивши в колодки, в город отправить. Огород в величковской нашей поданой Ювги Процихи козак Кузма Буняк, по приказу сотничом, отобрав и засеяв пашнею; в чом и протест от мене подан в сотеную сосницкую канцелярию. Хату тую, которая осталась по умершом подданом нашим Поддубню, оную жена его без всякого права козаку Потапченку продала, а грунтом сама завладела, в чом протест в сотеную сосницкую и менскую канцелярию от меня подани. На сина нашего Якима собрав бил команду и хотел ночу напасть, толко знать его приятеле перебили; атамана бившого Василя в турме мучив, а величковского плетми бил. В протчем желаю вас в добром здоровю видеть. [181]

1743 году, юля 3 д. Мена.

Обявляю вам, серденко, что я, по милости Божеской, з детками нашими в добром здравии нахожусь, и вам, серденко, желаю всякых благополучий и при благополучии щасливаго в дом прибития. А при том извествую, яко я сего ж марта первих чисел, чрез сина полковника нашего Николая Владимеровича, писмо к вам отправила и в оном так о домашном поведении, яко и о своем здравии предъвпомянуть не минула, и содержу заподленно оное писмо вашых рук дойти может. Противу нинешных писем ваших, отпущенных февраля 18, рада з души моей требуемое послать, понеже оние писма Минця не застали, которий отправился в неделю, на сами заговени, однак и чрез его толикое число водки и сивухи на трох возах з дачею ему на проход шестидесяти рублей денег, отпущен, точию непомалу скорблю дойшлось оное до вашых рук заподлинно или нет, известия по ся пори не имею; и егда оной Минець к вам в Москву прибил и что от него приняли, ко мне отписать чрез окказею прошу. Син наш Петро з Чернегова прибил, которий ездил по делу атамана величковского Савки Чуйка просить аппробацеи з дела, учиненного сотником березинским Лисенком, якое опорочил и апелляцию занесл бил атаман Чуйко (хотя и не от себе, но з наущения сотника Кузменского); однак, благодарить Бога, не нам, но себе спортил: велено ему платится 24 рубля, по приговору первому и сему в полковой канцелярии учиненному, в котором и cиe упомянуто: егда атаман Чуйко толикого числа денег уплатить не может, а хотя и может, а оскудеет и не из чего служби ему козачой отбувать [182] оскудно будет, то даби и другие такова самоволства делать не дерзали, там же в селе Величковце, по малороссийском обичаю, висечь киями, дать ему 60 киевих ударов; и что он впредь того делать не будет, взять от него подписку, претори и убитки допросить о том особливим указом, а сотнику березинскому Лисенку предложено затем последней неделе съехать и оное окончить твердое обещание положил. Что Гоженко Есипа господара побил, одежу и седла поотбирал, велено его вислать в полковую канцелярию, а забранное им все отобрать и нам отдать, другия наши дела бондарцов Дудки, Примака и других, кои бют челом о козачестве, до приезду вашего комисия отсрочила, а якии имеются повшехнии тии помалу очищать начали, и надежда в Бози, як ми прави, так дела наши могут нас во всюм очящать. Впротчем желаю вам, серденко, душеспасителна окончания дней великаго поста препроводить и Светлаго Воскресения Христова дочекать.

1744 году, марта 18 д. Мена.

1743 года, юля. З Мени. [183]

Комментарии

3. Кажется, вместо июля, нужно читать июня. По упоминанию о получении писем, писанных «с дороги», можно думать, что это есть первое письмо, писанное к Сахновскому, по отъезде его из дому в Спб.

Текст воспроизведен по изданию: Четыре письма жены полкового обознаго Евдокии Сахновской к мужу. 1743-44 гг. // Киевская старина, № 1. 1891

Еще больше интересных материалов на нашем телеграм-канале ⏳Вперед в прошлое | Документы и факты⏳

Главная страница  | Обратная связь COPYRIGHT © 2008-2024  All Rights Reserved.