МАТЕРИАЛЫ ПО ИСТОРИИ ЗАПОРОЖЬЯ

И ПОГРАНИЧНЫХ ОТНОШЕНИЙ

(1743-1767 г.).

IV.

В Киевскую Губернскую Канцелярию от секунд-майора Никифорова ответ.

В присланном ко мне из Киевской Генерал-Губернаторской Канцелярии Ея Императорского Величества указе написано: сего де мая 9-го числа к Его Высокопревосходительству г. М. И. Леонтьеву хан крымский, по известию обретающихся в Сечи своих депутатов, приносил на меня жалобу, что о произшедших вновь татарам обидах реестров не принимал, тако ж что будто и о челобитчиках говорено, чтоб они пришед явились, и от меня на то будто бы сказано, что cиe дело великой важности состоит и в нынешнее короткое время с обоих сторон чтоб челобитчики о своих претензиях сойтиться могли и оставляя продолжение время сошедшимся с двух сторон челобитчиком, а татары хотя б с доказательством свидетельми о похищенных своих пожитках присягу учинить могли, напротив же того из запорожской стороны из козаков хотя злодей или атаман их какой присягу учинить может, тогда как наказанию так и отданию пожитков не суть прилично, наипаче же татарские убытки или похищенные вещи против российских весьма превосходят и хотя де им заплачено и будет, то державе всероссийской никакого недостатку причинить не может, и будто бы много говорено, что о их делах не инако как к Высочайшему Ее Императорского Величества двору писано будет, откуду и к Блистательной Порте без сообщения не останется. И на оной Ее Императорского Величества указ сим ответствую: помянутые ханские депутаты, яко варвары и вероломные люди, писали на меня [181] к хану ложно, ибо при заседании их, тако при капитане Кривцове и запорожских депутатах о произшедших вновь татарам обидах реестры помянутые депутаты нам объявляли с тем, чтоб здесь были переведены, которых как я, так капитан Кривцов и запорожские депутаты неоднократно ко отсылке в Киев для перевода, яко ж здесь переводить было некому, и паче дабы о тех реестрах Его Высокопревосходительство, так и Киевская Генерал-Губернаторская Канцелярия, яко имея на татарском языке оригиналы, известны быть могли, — требовали; точию реченные депутаты упрямством своим тех вновь сочиненных ими реестров нам не отдали, объявляя при том, что де в Киев послать не надлежит и там быть им не зачем, о чем от меня Киевской Генерал-Губернаторской Канцелярии минувшего апреля 17 дня между прочим покорным моим репортом донесено. Что ж принадлежит до челобитчиков, то когда мы двух человек, а именно Тимофея Марченка о увозе татарами сына его родного и челядинка в Крым, да Гаврила Гадицкого, у коего отбито волов тридцать, в улику и о сыне и о возвращении представляли, то предреченные депутаты ответствовали что и они всех тех татар, кои запорожскими козаками обижены, до десяти тысяч человек сюда на улику чрез три дня соберут, на которой их ответ как я, так капитан Кривцов и запорожские депутаты, объявили, что такого показанного ими многого числа, чего и по их реестрам не находится, чрез толь короткое время собрать они не могут, а ежели заподлинно тем обнадеживают, то для найлучшего доказательства таковые люди к следствию весьма быть потребны, да и из стороны войска запорожского все обиженные татарами козаки, сколько оных в реестре упоминается, собраны ж быть имеют, а которые померли или в дальней отлучке находятся, а куренные атаманы, заподлинно ведая о той их обиде, присягу учинить должны. А что ж будто много говорено, что татарские убытки или похищенные вещи против российских весьма превосходят и хотя им заплачено будет, то державе всероссийской никакого недостатку причинить не может, и cиe показанные депутаты к своему хану писали ложно, вымышленно, понеже таковые разговоры происходили не от меня и не от определенных при мне, но неоднократно помянутые депутаты сами сии речи употребляли: хотя де от запорожцев обиженным татарам плата и не произведется, то они чрез то бедны не будут, и хотя и заплату получат, тем не обогатеют, и пролитое никогда полно не бывает, о чем в вышеупоминаемом моем в Киевскую Генерал-Губернаторскую Канцелярию отправленном репорте точно написано; да им же депутатам, когда они в следственное дело вступать и по оным истинной правды изыскать отговорку приносили, тогда от меня им объявлено, что о их упорливости, и яко они без надлежащего следствия, по своим реестрам точию, о возвращении похищенного и о заплате денег требуют, имеет быть представлено к Его Высокопревосходительству г. генерал-губернатору М. И. Леонтьеву. После же оного и запорожские депутаты всех восемь человек им, ханским депутатам, единогласно говорили, что и они о такой их твердости и свирепых отговорках без представления в надлежащее место да не оставят. А прочего, как в том Ее Императорского Величества указе упомянуто, реченным депутатам я не говорил, в чем свидетельствуюсь определенными при мне капитаном Кривцовым и запорожскими депутатами.

33) Мая 24-го.

Ея Императорского Величества указ из Киевской Генерал-Губернаторской Канцелярии от 11-го сего мая о узнанной татарами неподалеку от Сечи в одном табуне собственной их кобыле доследовать бы и по достовернейшему винных изобретению на обидную сторону о учинении конечного удовольствия, и если же заподлинно тою [182] поличною кобылою (на) войско запорожское с татарской стороны каким либо поклепным образом претензия произошла, о том бы от войска запорожского в доказательство кого надлежит требовать; тако ж о взыскании войска запорожского с козака Василя Черненка, так и с товарищей его за покраденных у бакцысарайского татарина Гасана из его отары пяти лошадей, хотя он, Черненко, как по допросу его явствует, в краже тех лошадей и не винился, но приличился в краже ж в другое время лошадей же и в хождении его для того в разные места, по настоящей цене деньгами и о удовольствии показанного татарина Гасана, и что воспоследует в Киевскую Генерал-Губернаторскую Канцелярию о репортовании, я сего ж месяца 23 числа получил и, по силе оного Ее Императорского Величества указа, о скорейшем доследовании опознанной татарами кобыле и о прочем, тако ж и о взыскании с козака Черненка и с товарищей его за украденных у татарина Гасана пяти лошадей по настоящей цене деньгами и о непременном показанного татарина удовольствии сего числа войска запорожского к кошевому атаману с товариством письменно от меня сообщено.

34) Июня 7-го,

Ея Императорского Величества указ из Киевской Генерал-Губернаторской Канцелярии от 31 прошедшего мая под № 1301 с прописанием Ея Императорского Величества Высочайшего указа, последующего из Государственной Коллегии Иностранных Дел к Его Высокопревосходительству г. генерал-аншефу и киевской губернии генерал-губернатору М. И. Леонтьеву, дабы при комиссии о побитых, тако ж и о находящихся в татарских руках запорожских козаках не толико ко изобличению татарского плутовства и ослабления затейных от них претензий, но и к требованию по оному ж довольным бы доказательством быть могло, о чем и в протчем иметь прилежное старание во всем, и до получения по внутренним жалобам полной сатисфакции и выправки противу татарских касалось, то б как по прежним, так и по вышеизображенному Ея Императорского Величества Высочайшему указу, от меня, тако ж и от кошевого атамана в том тщательное радение употреблено было, я сего июня 6-го чрез киевского рейтара Савелья Кудрявцева получил и по силе оного Ея Императорского Величества Высочайшего указа во всем том непременное исполнение чинить должен.

35) Июня 9-го.

Сего июня 1 дня Киевской Генерал-Губернаторской Канцелярии чрез покорный мой репорт, между прочим, донесено, что ханские депутаты минувшего мая 27 дня с письмом Его Высокопревосходительства М. И. Леонтьева своего толмача Уразакая, бывшего в Киеве, отправили в Крым к хану и что оные депутаты о разделке с запорожскими казаками имеют от него хана ожидать резолюции; а сего июня 8 дня ввечеру предреченные депутаты присылали ко мне своего толмача Очаковских бешелеев булюк башу Магмета, который именем помянутых депутатов объявил, что помянутый же толмач Уразакай из Бакцысарая возвратился и с собою привез письмо ханское, адресованное на имя Его Высокопревосходительства, которое желают с ним же Уразакаем в Киев отправить, и требовал о даче до Кременчука проводника, по которому от войска запорожского надлежащий проводник и наряжен. А сего числа поутру вышеупоминаемой толмач Магмет ко мне паки приходил и именем же своих депутатов говорил, чтоб я с определенными для комиссии капитаном Кривцовым и запорожскими депутатами могли видеться и о делах говорить, объявляя при том, что их депутаты намерены и без посылки толмача Уразакая в Киев по [183] жалобам запорожским и татарским учинить разделку и потом разъехаться. И об оном Киевской Генерал-Губернаторской Канцелярии чрез cиe покорно рапортую во известие. А по желанию оных депутатов мы с ними сего числа видеться не преминем и, в чем их желание будет состоять, о том впредь Киевской Генерал-Губернаторской Канцелярии доносить буду.

36) Июня 17-го.

По поданным мне от малороссиян доношениям, с которых пред сим в Киевскую Генерал-Губернаторскую Канцелярию при моих покорных доношениях точные копии отправил, и сверх того по силе Ея Императорского Величества указа из Киевской Генерал-Губернаторской Канцелярии ко мне присланного, м. Конотопа жителям Григорию да Федору Тютенникам, да Петру Коханке, о приключенных им от крымских татар обидах ханским депутатом, здесь до сего бывшим, во время с ними заседания пристойным образом я всегда напоминал и требовал о учинении удовольствия и достойной сатисфакции, точию помянутые депутаты много от того отговаривались, о чем минувшего мая разных числ покорными моими репортами Киевской Генерал-Губерна-торской Канцелярии пространно донесено; однако сего июня 9, 10, 11 и во время последнего их заседания ж 14 числ о том же им депутатам от меня представляемо было и с крайним прилежанием требовал, чтоб всеконечно обиженные малороссияне удовольствованы были так, дабы впредь о том на татар жаловаться не могли; но оные ханские депутаты мне ответствовали: понеже де они малороссиянам, обиженным от татар, правосудия и удовольствия, тако ж и сатисфакции учинить никак не могут, яко же надлежит винных татар сыскивать и по доказательству взыскание чинить, которым обиженным потребно быть в Бакцысарае у хана, а здесь де они депутаты сделать ничего не в состоянии, и наконец объявили, чтоб помянутые малороссийские просители с своими доношениями и с явным доказательством ехали б в Бакцысарай, где по усмотрению ханскому без удовольствия остаться не могут, и c тем предреченные депутаты из Сечи Запорожской отправились в Крым. И об оном Киевской Генерал-Губернаторской Канцелярии чрез cиe покорно репортую во известие.

37) Июня 24-го (в Киевскую Генерал-Губернаторскую Канцелярию).

Ея Императорского Величества указ из Киевской Генерал-Губернаторской Канцелярии от 17 сего июня под № 1483 с прописанием Высочайшего Ея Императорского Величества из Государственной Коллегии Иностранных Дел указа, по репортам моим, и по представлениям Его Высокопревосходительства г. генерал-аншефа и Киевской губернии генерал-губернатора М. И. Леонтьева, каким образом при следственной в Запорожской Сечи комиссии войску запорожскому против татарской претензии себя оправдать и по запорожской претензии от ханских депутатов удовольствия требовать и при том как мне поступать, довольно изображено, я сего ж месяца 22 числа чрез рейтара Матвея Клейменова получил. А понеже до воспоследования оной Ея Императорского Величества Высочайшей резолюции выбранные запорожские депутаты по силе данной мне с капитаном Кривцовым и им от кошевого атамана и ото всей старшины и куренных атаманов верющему для зделки письму, со определенными ж и здесь пред сим бывшими ханскими депутатами запорожских козаков претензию, последующую за прошлые 1747, 748 и нынешний 749 годы на всю татарскую, что в реестрах хана крымского и бывшего пред сим в Муждоне (?) сераскер-султана написано или еще чего не написано, за вышеписанные ж годы от козаков оказанную, [184] за выключением двух козаков, со учиненными с обоих сторон письменными обязательства точно заменили и вечному предали молчанию, о чем о всем том и что ханские депутаты со всеми находящимися при них турками и татарами 15 дня из Сечи в свое отечество отправились, Киевской Генерал-Губернаторской Канцелярии моим покорнейшим сего месяца 17 дня с нарочно отправленным солдатом обстоятельно донес и оного войска запорожского старшина со всем товариством в замене вышедонесенной претензии, как мне не безвестно, весьма довольны и пред татарами остались безобидны.

38) Июля 7-го.

Каковы войска запорожского низового от кошевого атамана Акима Игнатовича со всею старшиною и товариством, по силе предложения Его Высокопревосходительства г. генерал-губернатора М. И. Леонтьева, даны мне при письменных сообщениях учиненные по жалобам запорожских козаков на Очаковских и Перекопских турок, так на крымских и ногайских татар о приключенных за прошлые 747, 748 и нынешний 749 годы обидах реестры, оные со учиненным мною кратким экстрактом оригинально, да сверх того, каковы ж из Киевской Генерал-Губернаторской Канцелярии копии с переводов реестров хана крымского и сераскер-султана буджацкого при первом моем в Сечь Запорожскую отправлении даны, и с последне присланного от ханских депутатов копия с реестру ж по переводе ко мне в Сечь Запорожскую при указе Ея Императорского Величества прислан, оные по тому ж со учиненными краткими экстрактами и содержанной при следственной комиссии разговорах журнал при сем моем покорнейшем в Киевскую Генерал-Губернаторскую Канцелярию при надлежащей описи включаю.

39) Июля 7-го.

Каково сего 1749 года генваря 2 дня от Очаковского паши Магмут-бея прислано ко мне письмо, а при том учиненной в Киевской Генерал-Губернаторской Канцелярии с того письма перевод, о взыскании с грека Янакия Мунджия за взятые у Очаковского янычара Магмут-баши товары 250 левков, и по тому письму с того грека, которой в то время находился в Запорожской Сечи, дабы он до надлежащего следствия никуда не съехал, взята подписка, да от него ж грека на помянутого янычара подано мне доношение в иске 900 левках и десяти парах, да другое доношение ж, которым он Янакий поверил при следственной комиссии быть вместо себя нежинскому греку Григорию Апостолову, — оные оригинально в Киевскую Генерал-Губернаторскую Канцелярию при сем представляю, и понеже бывшие при комиссии как вначале ханские депутаты, так и Очаковские турки более о том при следственной комиссии не упоминали и о учинении надлежащей сатисфакции не представляли, да и поверенный грека Янакия Myнджия о том же не просил и старания не имел, и так то дело осталось без всякого действия.

а) Перевод письма Очаковского паши к Никифорову.

В христианской нации почтенному и в Иисуса верующем народе честнейшему, ныне от стороны российской определенному для разобрания похищенных вещей комиссару, нашему приятелю, отдав наше приятно пристойное поздравление, сим дружеским нашим писанием уведомляем:

Греческой нации Янаки Мумджи свечник называемый греченин, взяв у нашего Очаковского янычара Махмуд-башиа товару для продажи в Запорожии, а именно изюму, [185] халвы, фиников, винных ягод, грецких и волоских орехов, всего ценою на двести на пятьдесят левков, который товар по приезде в Запорожие распродав весь и обманув нашего вышепомянутого янычара, ушедши в крепость, называемую Суреджинс, у полковника Капнисты живет.

Чего ради, по пристойности доброго соседства, cиe дружеское писание написав, к вам отправил; Богу изволившу, по получении сего, от вышепомянутого Мумджи Янаки отобрав означенные 250 левков деньги, поверенным нашим людям поручить имеете.

6) Доношение грека Янакия в следственную комиссию от 4-го генваря 1749 года.

Обретающийся в Очакове командир Магмут-бей сими числами чрез нарочно посланных от него турок к г. майору писал, что будто я очаковскому янычару Магмуту за взятые у него для продажи товары должен 250 левков, почему он, г. майор, дабы я из Сечи без позволения до следственного дела не съехал, взял с меня нижеименованного подписку. А понеже я от вышеписанного янычара Магмута никаких товаров для продажи, тако ж и денег не принимал, и имели мы с ним в Очакове торг по добровольному с ним согласию с таковым договором, чтоб его янычара в торгу были деньги, и мои труды, и прибыль и ущерб пополам, и по тому нашему договору от 743 года с ним янычаром был я за товарищи два года, точию он янычар в складку ради торгу денег мне не давал, и только дал два левка, да сала свешного сто ок, а во всем нашем торгу употреблял я собственные свои деньги, от которых в каждый год, кроме истенных, прибытка было по 180, итого за два года 360 левков, кои он янычар отбирая от меня ни единые полушки мне не дал.

Сверх того в Очакове собственные мои деньги имелись на нижеписанных людях, а, именно: на армянине Пегливане 180, на греке Добра 22, на жиде Иосифе 57, на армянине именем Хачяти 3 левков, он Магмут, в небытность мою, от них к себе забрал, да он же Магмут приказал мне, дабы я из собственного моего табаку татарскому чаушу отдал за 14 левков и в тех бы деньгах ему янычару верить, почему я за таковое число денег тот табак и отпустил, точию он Магмут не в бытность же мою те деньги от него чауша взял к себе и мне не отдал; да в Очакове ж собственного моего табаку турецкого весом 70 ок, каждое по 20 пар, всего на 35 левков, насилием он Магмут отнял; да сверх того по отъезде моем в Россию оставил я у него янычара русского табаку 134 ока ценою на 22 левка и 10 пар, и оной табак, так и вышеписанных денег мне, незнаемо за что, не уплатил; и видя я его Магмута крайнее и безвинное себе разорение, от него янычара отошел и о том во оном городе никому жалобы своей не приносил, опасаясь, дабы он, яко богатый человек, не мог меня умертвить; и так выехал в Россию и женился в местечке Сорочинцах, и как прибыл в Сечь, то обретающийся здесь Кантарджи Хасанакий собственный свой соболий мех чрез приятелей своих послал к нему янычару для продажи и продав деньги б к нему возвратил, но он янычар тот мех продал, а денег 200 левков не прислал за то, что якобы я ему должен, и так объявленный Кантарджи показанную сумму неповинно с меня взыскал; да по отъезде ж моем в Россию осталась у него янычара собственная моя лисья завойчетая шуба ценою в 15 левков, да в торговой лавке всякой мелочи, о которой и упомнить не могу, на немалые деньги; и тако по моему истинному счету он Магмут моими деньгами прибыльными от купечества за два года, так и вышеписанными и что я Кантарджию 200 левков заплатил безвинно, всего 900 левков и 10 пар, умалчивая [186] об оставших в лавке товарах и всякой мелочи, насильством своим завладел напрасно; и хотя б неправильную его претензию 250 левков из вышеписанной суммы выключить, то затем на нем истинных моих денег остается 658 левков 10 пар.

Когда ж я именованный с ним Магмутом общий торг имел, тогда чрез те два года имелся при нас служитель греченин Дмитрий, коему за то служение он Магмут ничего не заплатил, и по отъезде моем из Очакова оного Дмитрия посадил в темницу, требуя с него денег за меня, якобы я ему Магмуту должен, чего ради все обретающиеся в Очакове христиане собрав 22 левка ему Магмуту за того Дмитрия уплатили, чего ради он Магмут его Дмитрия из под караула освободя говорил, что показанный Магмут на меня нижеименованного не истец, чему тако ж и что я за вышепоказанный соболий мех Кантарджию Хасанакию 200 левков безвинно уплатил, во свидетельство представляю здесь находящихся грека Моско да сербенина Николая.

Того ради комиссию Его Высокоблагородия г. секунд-мaйopa покорно прошу показанных в сем моем доношении свидетелей, грека Моско и сербенина Николая, во оную комиссию сыскав и о том, что я Кантарджию Хасанакию за соболий мех, проданный в Очакове янычаром Магмутом, который за тот мех денег не прислал, заподлинно и безвинно заплатил, тако ж и о том, яко он Магмут за удержанного в тюрьме бывшего у нас во услужении греческого хлопца собранные от христиан 22 левка взяв тем плательщикам объявил, что уже он впредь на меня ни в чем не проситель, спросить, в чем они могут засвидетельствовать по сущей правде и в том на них ссылаюсь; и что он претендует якобы я должен ему двумя стами пятьюдесятью левками, тому не верить, а отобранные им мои собственные деньги у разных людей и за оставший табак, шубу и прочее, как о том выше показано, всего 900 левков 10 пар с него Магмута взыскать и о том куда надлежит писать.

О сем просит жительствующий в м. Сорочинцах грек Янаки Муджий. 1749 года генваря 4 дня (следует подпись по гречески).

Следственное производство по жалобе татарина Гасана на казака Черненка (к репорту 22-му от 4-го мая).

1749 года апреля 28 дня присланный к секунд-майору Никифорову войска запорожского низового от г. кошевого атамана со старшиною при письменном сообщении козак в краже у бакцысарайского татарина Гасана на крымской стороне при урочище Выливалах пяти лошадей, яко же он Гасан того козака в Сечи опознал, допрашиван, и в допросе показал (Приводятся только ответы на вопросы, так как содержание последних видно из ответов):

1) Зовут его Василием Андреев сын Черненко, сколько ему от роду лет не знает, родился в малороссийском местечке Калеберд, отец его родной Андрей Черненко из оного местечка бежал в польскую область, а в котором году не знает же, точию ему Василию тогда было от роду четыре года, и жил в с. Ольховцах, принадлежащем до Лысинского губернатора, в коем селе доныне живут его Васильевы родные мать, брат и сестра; и как Россия с турками начала войну, тогда он Василий семи лет с отцом своим зашол в Сечь Запорожскую и был в Пластуновском курене, и того куреня атаман Алексей Вирминка про него знает; а из куреня отлучился больше двух лет и о том отлучении куренной атаман [187] известен, и шатался в степи по разным местам; а прошедшую зиму зимовал близ Днепра на устье р. Ингулца в поставленном зимовнике с товарищами своими тремя человеки козаками того ж Пластуновского куреня Федором Губою, Василием Кривым, да Брюховецкого куреня Еремом Дубою.

2) Недели с две назад, когда Днепром от Очакова к Сечи шло судно с вином, то он Черненко с теми своими товарищами на то судно ездили лоткою и на оном за деньги пили вино и того ж дня ввечеру совокупно с теми своими товарищами лоткою ездили к полковнику Ингульскому, для того чтоб напиться горелки, где всегда продаваема была; и как к оному полковнику прибыли в курень, тогда его товарищ Федор Губа, будучи пьяной, из обретающегося при Ингульском полковнике эсаула смеялся, и полковник, услыша cиe, тотчас приказал козакам его Черненка и товарищей изловить, почему он и изловлен, а те его товарищи Губа, Кривый и Дуб ушли, и из них Федор Губа, прибежав к лотке, по козакам пистолетом отстреливался.

3) Полковник Ингульской от козаков слышал, якобы мы злодеи, и от нас татарам чинятся обиды, и того ради приказал нас изловить.

4) Прошлого 747 года в осеннее время с товарищами своими Брюховецкого куреня Тимофеем Качатым, да Крыловского куреня Степаном Старым, переправяся через Днепр лоткою, на крымскую сторону ходили для кражи лошадей, и в то время у живущих близ лимана тамо татар украли трех лошадей и между собою разделили, и переправясь на отсулную сторону Днепра распродали козакам, а каким не знает; а потом паки с теми ж товарищи для таковой же кражи ходил один раз к ногайским татарам, точию в том удачи не было, а оттуда возвратясь оные его товарищи два человека от него отлучилися, а куда не знает, и более с ними на воровство не ходил, а слышал от козаков, что в прошлом 748 году те его товарищи, Качатый и Старый, еще для кражи лошадей к ногайским татарам ходили ж, то оных помянутые татары близ лимана захватя до смерти покололи.

5) Сего 749 года в великой пост с помянутыми товарищами его Губою, Кривым и Дубом для кражи у татар лошадей переправяся чрез Днепр лоткою на крымскую сторону ходили, токмо в том им не удалось, и возвратились обратно до своего зимовника, и более он Василий Черненко для воровства к татарам не ходил и вышеписанные товарищи его у татар лошадей крали ль или нет, не знает, точию прошлого лета, когда он Черненко для некоторого дела был в Сечи, то показанные его товарищи ездили лоткою на лиман, и для какова дела и крали ль тогда у татар лошадей и скот, о том он также не знает.

6) Сего 749 года апреля 13 дня на крымской стороне при урочище Выливалах как он один, так и с товарищами ни для чего не был и у оного бакцысарайского татарина Гасана пяти лошадей не крал, да и красть было невозможно, яко же полковником Ингульским он Черненко пойман тому 15 дней; однако до поимки от рыбалок, живущих ниже речки Каменки над речкою Бургункою, Левушковского куреня, а как их зовут не знает, слышал, что зааорожские казаки нижепоказанных куреней: Батуринского по прозвищу Волоковый, а имени не знает, Брюховецкого по прозвищу ж Коваль, Ктитаровского по имени Фома, которой был вожатым, тому 17 дней как оные с крымской стороны на отсулную сторону Днепра краденых у татар лошадей перегнали, и сколько числом, помянутые рыбалки ему Черненко не объявили, и с теми злодеями сообщения не имел и окроме Ктитаровского куреня козака Фому, прочих двух от роду не видывал и не знает. [188]

7) Смертного убивства козакам и татарам и сверх показанного им в сем допросе воровства не чинил и с злодеями, кроме показанных товарищей его, не знает и с ними сообщения не имел, и в сем допросе показал самую сущую правду и ничего не утаил.

К сему допросу вместо козака Василия Черненка, по его прошению, козак куреня Пластуновского Иван Сокур руку приложил.

1749 года апреля 28 дня показанному в сем допросе козаку Василию Черненку с бакцысарайским татарином Гасаном дана очная ставка, и оной татарин сверх прежнего объявления при том объявил, яко он Черненко с товарищами своими тремя человеки на урочище Выливалах у него Гасана пять лошадей заподлинно воровски отняли; и потому он Черненко, сверх прежде учиненного ему пристрастия, еще под битием найжесточайшим плетьми пристрастием в краже помянутых лошадей распрашиван, при чем показал следующее:

Он, Черненко, более того, как в своем допросе показал, к крымским и ногайским татарам для кражи лошадей и скота один и с другими товарищами не ходил и того ни за кем не знает, в чем и утвердился. При оном распросе был присланный от ханских депутатов толмач именуемый Уразакай и всему тому очевидный свидетель.

1749 года апреля в 29 день Пластуновского куреня атаман Алексей Вирминка к секунд-майору Никифорову был призыван и против допроса того ж куренного козака Василия Черненка о козаках же Федоре Губе и о Василие Кривом спрашиван, при чем показал:

Из помянутых козаков куреня Пластуновского Федора Губа, хотя он Вирминка его не видал и не знает, но слыхал от козаков, что прежде сего бывал в Сечи и в курене, точию отлучился, а куда не знает, тому больше трех лет, и где ныне шатается, он неизвестен, а Василий Кривый был ли когда в Сечи и в курене, не знает же и от роду его не видал и ни от кого не слыхал, и о том показал самую сущую правду и нимало не утаил, в чем и подписуется (за неграмотностью подпись того же Сокура).

1749 года апреля в 29 день Брюховецкого куреня атаман Иван Передеря к секунд-майору Никифорову был призыван и против допроса Пластуновского куреня козака Василия Черненка о козаках же Ереме Дубе, о Тимофее Качатом и о Ковале спрашиван, при чем показал:

Из вышеупоминаемых козаков Ерема Дуб напред сего был в Сечи и в курене, токмо без позволения отлучился тому пятый год и после того никогда в курень не приходил и его имущества не имеется, и ныне где шатается как он Передеря, так и все того куреня козаки не знают и об нем никакого до сего слуха не было; а Тимофей Качатой, тако ж козак по прозванию Коваль бывали ль в курене, об оных он атаман Передеря с начала в том курене атаманства и до того не слыхивал и их никого нигде не видывал, и о том показал самую сущую правду и нимало не утаил, в чем и подписуется.

К сему допросу вместо оного куренного атамана Ивана Передерея, яко безграмотного, по его прошению, того ж куреня козак Федор Лата руку приложил.

1749 года апреля в 29 день Крыловского куреня атаман Леонтий Таран к секунд-майору Никифорову был призыван (и т. д.)... показал:

Вышеупоминаемой козак Степан Старой, о котором Черненко в допросе своем объявил, что оной ногайскими татарами до смерти при лимане заколон, был [189] ли когда в Сечи и находился ли в Крыловском курене, и давно ль из Сечи отлучился, о том он атаман не знает и его от рождения своего не видал и ни от кого об нем не слыхал, и о том показал.... и т. д. (подпись того же козака Латы).

1749 года апреля в 29 день Ктитаровского куреня атаман Иван Карабута к секунд-майору и т. д. ……………………….показал:

Объявленный в допросе козака Василия Черненка куреня Ктитаровского козак же Фома, а прозвания его не знает, прежде сего был в том Ктитаревском курене и несколько послужа, без позволения атаманского, из Сечи отлучился тому восемь лет и после того в Сечу уже не приезжал, а где ныне шетается и прибежище свое имеет, о том он, куренной атаман Карабута, не знает и ни от кого не слыхал, и о том показал... и т. д. К сему допросу место вышеписанного Ктитаровского куренного атамана Ивана Карабута, за неумением грамоты, по его прошению, Батуринского куреня козак Аврам Чорный руку приложил.

1749 года апреля в 29 день Батуринского куреня атаман Степан Калита……… показал:

Объявленный в допросе козака Черненка куреня Батуринского козак же прозываемый Волоковый по имени Иван прежде сего был в том курене и несколько послужа, без позволения атаманского, из Сечи отлучился тому третий год и после того в Сечу уже не приезжал, а где ныне шетается, о том он, куренной атаман Калита, не известен и ни от кого не слыхал, и о том... и т. д. (Подписал тот же Чорный).

1749 года апреля в 29 день Левушковского куреня атаман Григорий Сараджа,... о рыбалках, находящихся ниже р. Каменки при речке ж Бургунке, спрашиван, при чем показал:

Что объявленный козак Василий Черненко объявил, якобы Левушковского куреня рыбалки, а как их зовут и прозвания не знает, ему Черненко объявили, что запорожские козаки с крымской на отсулную сторону Днепра краденых у татар лошадей перегнали, о том перегоне помянутые рыбалки видели, то понеже Левушковского куреня при р. Бургунке находится для рыбной ловли козак Мартын Губа, которой не вор, но добрый человек, и к воровству ни малых признаков за ним Губою он не находит, а других того куреня козаков при оной речке для рыбной же ловли не находится, а от прочих куреней рыбалки там обретаются ль или нет, он не знает, и о том показал... и т. д. К сему допросу вместо куренного атамана Григория Сараджина, за неумением грамоты, по его прошению, того ж куреня козак Григорий Кучер руку приложил.

з.

1) Генваря 10-го.

С присланных при ордере от Вашего Высокопревосходительства принесенных нарочно присланным в Киев посланцем от хана крымского Арслан-Гирея и от буджацкого сераскер-султана жалобливых регистров мною с товариством усмотрено, что ногайские татаре в своей претензии весьма немалое число лошадей и прочих [190] их вещей на запорожских козаков полагают, с чего безсумненно уповаем, что те ногайские татаре более по содержащейся у них злобе за произведенную в награждение войску запорожскому за отогнанный ними з Гарду козачий запорожский лошадейный пятисотний табун за плату, под видом праведного тот свой иск имеют, ибо всячески толикого претендованого ими ногайцами числа лошадей и протчего козаками запорожскими учинить чрез два года невозможно. Да сверх оного на том же их ногайском неправедном показании и претензии утвердиться зело ненадежно. Ибо бывший крымский хан Селим-Гирей в письме своем, писанном к бывшему запорожскому кошовому атаману Павлу Козелецкому, которое письмо, за неслучившимся в 1747 годе в Киеве переводчика, от Вашего Высокопревосходительства посылано было для перевода в Государственную Коллегию Иностранных Дел и тамо того ж года месяца Ноября в 18 день переведено, с которого перевода точная копия от Вашего Высокопревосходительства 1748 года Генваря в 21 день здесь в Коше получена, а в оной явствует между протчиим, — понеже войску запорожскому убытки чинятся от ногайцов, оттого что когда между реками Днепром и Днестром ногайцы умножаются, то не только посторонним, но и его ханским подданным, а наипаче подданным Российской Империи, тако ж польским подданным завсегда убытки чинятся, и в разсуждении того, когда между Днепром и Днестром ногайцов малое число останется, то от таких неспокойств унимать будет их способно; и потому яко сам хан их ногайцов ворами опорочует, показанию их верить неприлично, что такой немалой обиды им ногайцам запорожскими козаками учинить чрез два года всячески невозможно; да сверх того о таких, яко бы подлинно запорожскими козаками учинены ногайским татарам те обиды и грабительства, никогда как з Очакова, так и от буджацкого сераскер-султана никакого к войску запорожскому известия о жалобе не происходило, и как довольно с крымских и ногайских регистров видно, что в претензии их на запорожских козаков зело многое число состоит, примером всего по исчислению на 27,527 рублев, а по учиненному по их усилному доказательству, ибо за прошлые 740, 741, 742, 743, 744, 745 и 746 годы какие войску запорожскому от них обиды ни следовали, все по силе их за те года оставления, дабы при следствии далнего в том спору не могло быть, мы оставили; а в запорожской претензии противу их весма малое число находится, яко то всею самою сущою и праведливою истинною оценкою на 11,713 рублей, да козаков запорожских ежели заменитъ на претендуемые от их стороны пять человек татар, то еще затем побитых и в полон зафаченних остается на них в претензии двадцять шесть человек. Однако же по следствию хочай нашу претензию на их виключая убитих и в полон зафаченних козаков и заменитъ, то сверх того еще на запорожских козаков оставаться имеет быть 15,814 р. и ежели оное число по таким их неправедним претензиям достанется от нас им платежем произвести, то чрез оное в крайное разорение и недостаток войско запорожское прийтитъ может.

Того ради с вишепомянутой с письма ханского копии точной экземпляр для милостивого Вашему Высокопревосходительству рассмотрения при сем с покорностию нашею прилагаем и при том всенижайше просим от такой на нас нанесенной неправедной претензии защитить и в крайнее разорение не допустить, и дабы состоящая в регистрах ногайская претензия, за силу именованного на их ханского порочения, оставлена была втуне и за такое их неправедное постоянство, яко сами они в злодейском поношении явно пребываютъ, от войска запорожского доправляема не была, в силе того ханского письма, к нынешнему кримскому хану Арслан-Гирею представить, и к обретающомуся здесь у оного следствия г. секунд-майору Никифорову о том же милостиво притвердитъ. [191]

2) Генваря 17-го с приложением реестров тех обид, какие причинили татаре запорожцам.

Какие здесь при войске запорожском после отправленного к Вашему Высокопревосходительству, тако ж и в находящуюсь в Сече комиссию г. секунд-майора Никифорова отданного жалобливых регистеров причиненные в 747 и 748 годех козакам запорожским от кримских и ногайских татар, тако ж и от очаковских турков грабытелства отнятием насилно скота и протчего и смертных убийств и взятием безвестно козаков обиды нашлись, оным учиня обстоятелной с предписанием самой истинной и справедливой цены и с приложением краткого экстракта регистер, к Вашему Высокопревосходительству при сем в покорности моей прилагаю.

Да и впредь (ибо ныне немалое число козаков запорожских в разних отлучках состоит), какие являтись будут причиненные обиды, оным потому ж регистеры сочинять и к Вашему Высокопревосходительству присылать имею. А в комиссию г. секунд-майора Никифорова вышеписанной же регистер сего числа отдан.

(Реестр, составленный 17-го Генваря 1749 г., «кому имянно войска запорожского низового козакам от крымских, ногайских и очаковских турков причинено грабительства и смертних убийств»).

В 1747 годе.

Месяца Сентября в 25 день у козаков запорожских куреня Коневского у Василя Биркоза, у Василя Моргуна и у Петра Кравця, набежав, татара разбойническим видом на зимовник их, состоящий в российской границе у Камянце разграбили ружьев три, ржаной муки 12 четвертей, сетей рыболовних 10, лоток 7, соли 50 пуд, лошадей 9, волов 2, о чем они того ж времени к войску запорожскому донесли и по тому их доношению в находящойся при письменних делах журнал записани. (Всему тому сущая цена положена 241 р. 50 к.).

Того ж месяца в 27 день у козаков запорожских куреня Коневского в бытность их в Крыму у соляного озера для покупки соли кримские татаре набежав пасущий их скот отбили у Ивана Крота лошадей двое, вола одного, тако ж и служителя его Ивана Коломийченка захватили безвестно, да куреня Дядковского у Федора Бабенка пять волов, о чем они хотяй соляного озера командиру и приносили того ж времени жалобу, однакож ничего не учинено. (Сумма 94 р.).

Месяца Ноября в 3 день козака запорожского куреня Криловского Василя Литвина, следующого знизу з урочища Глинищ от добичи рибной до Сечи, на урочище Перевозкой набежав днем ногайские татаре вязали его, били нещадно и руку переломили, которая в действие совершенное прийтить уже не может, и при том взяли денег российских 25 р., бетликов 30 руб., рибего каруку 5 ф., нож 1, брус камяной, на котором ножи исправляют 1, кременей ружейних 10; об оном он того ж времени когда пришел до Сечи при войске запорожском объявлял, которое его объявление у журнал записано. (Сумма 55 р. 87 к.).

Того ж Ноября в 23-й день у козака запорожского куреня Переясловского у Якима Гаркуши, следующего знизу з Руской косы от добичи рибной, на урочище вишой голове козацкого, набежав ввечеру ногайские татаре разбойническим образом отбыли лошадей двое, о чем он в те поры при войске не доносил за приключившоюся у него болезнию, а после оного за отъездом на время в Малую Poccию. (Сумма 40 руб.). [192]

В 1748 годе.

Месяца Апреля в 23 день у козака запорожского куреня Кисляковского у Леонтия Дона в следовании его в Крым для покупки соли на урочище Чорной долине набежав ногайские татаре разбойнически отбыли волов 6 и лошадей 7, о чем он хочай каймакану Перекопскому и приносил жалобу, точию ничего не получил, а как скоро обратно до Сечи прибыл доносить при Войске не успел за приключившеюся у него болезнию. (Сумма 177 р.).

Месяца Мая в 9 день козаков запорожского куреня Кореневского Ивана Дона и Трохима Болятина, которие следовали з Архангельского городка до Гарду з запасом хлебним, на ур. Корабелном в российской границе набежав ногайские татаре разбойнически взяли их, тако ж и будущое при них лошадей 4, телег 2, хомутов ременних 2, узд ременних 2, ржаной муки четвертей 6, ружьев двое, об оном донес находящийся в те поры в показанном урочище для пастьбы скота именованного ж куреня козак Михайло Головачевский. (Сумма 116 р.).

Того ж Мая в 13 день козаков запорожского куреня Кореневского Василя Головка, Василя Комонника, Григория Смертоноса, которие з Гарду ишли до Ожиголу на добич рибную, в урочище Чечелниях набежав ногайские татаре разбойнически Василя Головка порубили, Василя же Комонника взяли безвестно и при том российской монеты денег 20 р., а Григорий Смертонос от них бегом спасся и о том здесь при Войске донес.

Месяца Августа в 6 день козак запорожского куреня Криловского Никифор Моленовский донес, что того ж куреня козака Ивана Куксу в Прогноях, которий тамо в очаковских турков с половины соль громадил, неведомо за что те турки ножами закололи в смерть, а оной Моленовский был тамо для добичи той соли прогнойской.

Месяца Октября в 8 день у козака запорожского куреня Шкуринского у Григория Панчохи в следовании его с Криму с накупленною солью до Сечи на урочище Чорной долине набежав крымские татаре ночным временем разбойнически отбили волов 3, лошадей 2, об оном по прибытии его до Сечи не доносил он при Войску за приключившоюсь ему для продажи той соли в Малую Poссию отлучкою. (Сумма 65 р.).

Месяца Ноября во исходителних числех у козака запорожского куреня Платнеровского у Григория Овчаренка, в бытность его у Криму у соляного озера для покупки соли, крымские татаре отняли насильно днем одного вола, о чем хочай он и приносил тамошнему имену жалобу, однакож ничего не получил. (Сумма 10 р.).

Всего по вышеписанным козачим жалобам, как о том явствует самая сущая и справедливая оценка, в том числе полагаются и отнятые наличные деньги, — 819 р. 37 к. По оным же жалобам козаков порубано до смерти и безвестно зафачено 6 человек.

В 1748 годе.

Месяца Ноября в 20 день у козака запорожского куреня Поповичевского Якова Демкова (которой следовал с Криму с накупленним виноградним вином до Сечи) на урочище Чорной долине набежав кримские татаре на пасущой его скот днем отбили разбойнически двое лошадей, по приезде ж его до Сечи при Войске Запорожском в скорости донести он не успел за приключившеюся тогда болезнию. (Сумма 60 р.). [193]

Декабря в 1 день козака запорожского куреня Ивановского Максима Остроуха, следующего от Сечи в Гард, в урочище вверху великого Ингула в российской границе набежав ногайские татаре разбойнически днем взяли безвестно и будущое при нем двое лошадей, саблю, ружье, пороху полфунта и седло, об оном при Войске куреня Пашковского Лукьян Плоский, которий на добиче звериной там же был и от тех татар бегством спасся, донес. (Сумма 36 р. 17 к.).

Того ж Декабря во 2 день козаков запорожского куреня Бруховецкого Тимоша Кичатого, куреня Криловского Ивана Деда в урочище Олешках, которые тамо находились для добычи звериной, набежав немалым числом ногайские татаре неприятельским нападением побили в смерть, а будущего при них куреня Деревянковского козака Кирила Булана взяли безвестно и при том будущое при них ограбили: лошадей 5, ружьев козацких 3, седел 3, пороху 4 ф., об оном при Войске донесли бывшие на том же урочище у ловли звериной козаки куреня Корсунского Иван Нечкало и Федор Горбун, которые от тех ногайских татар бегом отлучились. (Сумма 97 р. 40 к.).

Того ж Декабря в 17 день козаков запорожского куреня Мишастовского Яцка Беду, куреня Калинболоцкого Степана Нагогу, следующих з Гарду до Сечи, на урочище Мертвоводе набежав дневним временем неприятельским нападением ногайские татаре взяли и увезли безвестно и при них будущое ограбили: лошадей 4, седел 2, сабель 2, ружьев козацких 2, и об оном при Войске донесено товарищем тех козаков куреня Вишнестеблевского Федором Колотом, которий с ними вместе до Сечи следовал и от тех татар бегством свободился. (Сумма 63 р.).

В 1749 году.

Генваря в 6 день козаков запорожского куреня Уманского Савку Дона, куреня Калинболоцкого Игната Булаву, куреня Каневского Лаврена Гордеевого родича на усте Ингула в речки Домасе, которие тамо находились у добичи звериной, наехав очаковские турки взяли их и увезли безвестно и будущое при тех козаках 5 лошадей, седел 3, ружьев 3, бурок 3, ограбили, об оном при Войске донесено козаком куреня Кореневского Семеном Швидким, ибо оной с теми козаками на той же добиче вместе был и бегом от тех турков свободился. (Сумма 113 р. 50 к.).

Марта 3 дня обретающийся в Гарду запорожский полковник Тихон Слинко з старшиною присланным к Кошу письменним репортом представил, что он от Гардових козаков подлинно осведомился, яко козаков запорожских в реки Богу на усте Ялонца находящихся на добичи рибной Кирила Головка, Андрея Шерстюка куренних Щербиновских, да Андрея Тополу куренного Величковского, в месяце Генваре ногайскими татарами взято и увезено безвестно, тако ж Семена Ясира куренного Кисляковского, которой с Малой России в Гард для торговли следовал в вышеписанном же урочище и теми ж ногайскими татарами убито в смерть и при том разбое разграблено лошадей 3, холста черкасского и лляного локоть сто, денег наличных российских 30 р., шуб овчинних новых 2, свита з сукна лавочного зеленого, штаны сукна простого; об оном Семене Ясиру показанному полковнику Гардовому донес убежавший от реченних татар работник его Семена Ясира Иван Недремайло, которой и ныне в Гарду имеется. (Сумма 106 р. 20 к.).

А всего по вишеписанным козачим жалобам, как о том явствует самая сущая и справедливая оценка, в том числе полагаются и отнятые наличные деньги, является 476 р. 27 к. [194]

3) Генваря 22-го.

Сего Генваря от 14 и 17-го Вашему Высокопревосходительству от мене с товариством всенижайше донесено, что от сераскер-султана буджацкого от Ногайской стороны прислано к следствию депутат чотыре, да при них ага и 25 татар, да из Очакова шесть турков; а второго на десять из тех ногайских татар депутатов три и 21 татарин отъехали в свои жилища, а здесь осталось оних депутат один, ага один и четыре татар, коим с прибытия их хотя с немалою трудностию пропитание, тако ж и лошадям их корм производился, яко то на показанные 30 татар Декабря от 30-го, а шести туркам сего Генваря от 2-го по 12-е, а от 12-го на шести татар и на показанные ж шесть турок по 21-е число на покупку им хлеба, мяса и пшена и для пойла пшенной браги, тако ж на дрова, на свечи и на сено издержано 82 р. 90 1/2 к.

Сего ж 22 числа показанные татаре, тако ж и турки (ибо с Крыму от хана крымского в депутаты и по ся дни еще в присылке никого не имеется) ожидать их не пожелали и на прежния свои жилища из Сечи отъехали, о чем Вашему Высокопревосходительству сим во известие покорнейше репортую.

4) Марта 13-го.

Сего 1749 г. Февраля 18 дня Вашему Высокопревосходительству репортом от мене всепокорнейше донесено, что для принятия содержащихся у перекопского каймакана под караулом, пойманных в Перекопском степе на воровстве запорожских козаков четырех человек надежной и к тому верной из старшин, при котором 6-ть человек рядовых, к нему каймакану с письменным требованием послан и оный посланный оттоль сего Марта в 10 день прибыл до Сечи и с собою привез четырех козаков, которые по учиненному им письменному допросу показали себе: Степан Жолотка и Мусей Дулепко куреня Корсунского, Грицко Запара куреня Уманского в прошлом де 1748 году в месяце Октябре с зимовников своих, находящихся в урочище на речке Борщовке, отлучились они на добич рыбную в лиман и тамо на оной добиче были де две недели и с будущими на том же урочище для добычи запорожцов разных куреней козаками, нагрузив добытною рыбою лодки, отпустились было к зимовникам своим, точию за нашедшею тогда волною водною принуждены были ожидая погоды стоятъ у берега лиманского выше урочища Мендри; неподалече ж их от такого же волнения остановились козаки Иван Школа с товарищи, которые следовали от добычи до Сечи; тогда пошли они все три к тем козакам и как сойшли вместе, внезапу набежало на них из буераку татар человек с пятьнадцать и стреляли по них с луков и огненного оружия; в каком случае козака куреня Кореневского Остапа Малого застрелили, а их троих, тако ж и Ивана Школу, повязавши взяли с собою и гнали пеших верст с пятьдесят до авулов их татарских, с которых авулов отвезены они ними татарами в Бахчисарай к хану и содержались тамо под караулом дней три; по прошествии же оних отправлены они в Перекоп к каймакану, у которого и поныне содержались под жестоким караулом, так как власные злодеи, в таком же случае Ивана Школу каймакан пере-копский принуждал к воспринятию их закона, точию он к тому не склонился и за то содержали его Шкоду без пропитания и на холоде и от стужи умре; четвертой Кирило Булан показал же допросом, что он куреня Деревянковского и в 1748 годе в мееяце Октябре отлучился он от зимовника козака куреня Кореневского Павла Вороны, находящегося на Ингулце ниже озерищ, на ловлю рыбную в [195] Перевезкое, а с ним товарищи были Бруховецкого куреня Тимош Качка с двома козаками, и из показанного Перевезкого отъехали для тоей же рыбной добычи в урочище, называемое Вчерашний Лиман и, как приплыли к оному, тогда из них Степан и Тимош Качка остались на курене, а он Кирило Булан с Кирилом же Кореневским пошли стрелять диких свиней, и как несколько расстояния от того куреня отошли, услышали ружейную стрельбу, обратно к куреню возвратились, точию нападением от татар, коих было до тридцати человек, не допущены, и, повязав их, взяли в авулы татарские и тамо содержался под караулом три недели; в котором терпении слышал он Кирило Булан от их же татар в разговорах, что на том курене Тимош Качка ими татарами убит до смерти; по выдержании же трех недель отвезли его в Перекоп к каймакану и тамо содержался под караулом и доныне; товарища же его Кирила Кореневского те татаре в какие места отвезли, он неизвестен. И о вышеписанном Вашему Высокопревосходительству по должности моей покорнейше сим репортую. А показанные привезенные с Перекопа четыре человека, за силу Вашего Высокопревосходительства ордера, под караулом до зачатия следственной комисии содержаны быть имеют.

5) Апреля 9-го.

Войска Запорожского козак куреня Вышестеблевского Семен Захарьев с товарищи сего Апреля в 9 день мне с товариществом доносили, что по данному ему и товарищам его от Войска Запорожского поспорту ездил он для покупки разных купеческих товаров в Крым и как туда прибыл, то о невывозе с Крыму в Россию конских седел, сабель и лошадей никакого и ни от кого запрещения не слышал, а видел, что крымские жители татаре и прочие народы оной товар вывозят на продажу в Сечь Запорожскую, накупил и он реченных седел несколько (числом которых за неприбытием еще с Крыму товарища его не упомнит), тако ж и лошадь одну, и когда хотел уже с тем накупленным товаром выехать с Крыму до Сечи, тогда от тамошных старшин задержан, а по задерживании приказано ему тот товар с телег выбросить, тако ж и лошадь по прежнему в Крыму оставить или все оное сожечь, понеже де у них оное ж заповедное; и тако накупленной им Захарьевым купеческой товар удержан в Крыму и ничего вывезть не дано, о чем Вашему Высокопревосходительству чрез cиe по должности моей всепокорнейше репортую.

6) Апреля 17-го.

Сего Апреля от 10-го Вашему Высокопревосходительству от меня с товариством покорнейше донесено, что запорожскому козаку куреня Вишестеблевского Семену Захарьеву с товарищи у Криму накупленного разного товару вивезть с Криму тамошними старшинами не допущено и задержано, а сколько чего имянно, о том я тогда за неимением надлежащей ведомости донести не мог; а сего 17-го дня сверх показанного козака Семена Захариева другие еще козаки пришед ко мне приносят жалобу, что в бытность их в Криму за купеческим промыслом накупили седел и лошадей в кримском городе Карасеве з дозволения тамошних старшин и их толмачами, а по прибытии их козаков в Перекоп показанные накупленные ими седла и лошади все велено оставить в Перекопе и оных в Россию не вывозить, ибо де оное как седла, лошади, сабли и ружья к невивозе в здешную сторону заповедное есть, почему они принуждены все то накупленное оставить в Перекопе в нанятых ими сараях, да при том же от перекопских татар и побои напрасные поносили, чего де еще никогда, чтоб с российскими купецкими людьми так поступали, как ныне, не [196] бывало, и просили в том надлежащего рассмотрения и о возвращении отнятых у оных в Перекопе имуществ где надлежит представления, при чем доносили, что издеваяся над российскими купецкими людьми установлено от тамошних старшин, дабы за башлики более ничего российским подданним в кримской стороне кроме на пропитание одно харчи не куповать, но вимогают российской монеты, которую объявляют, чтоб брать в торгу российской рубль по семидесят копеек; мною ж с товариством усмотрено, что тамошным кримским жителям в покупке тех якобы заповедных товаров и в вивозе оного в Poссию никакого запрещения не состоит, ибо и ныне приезжающие с Крыму татаре привозят в Сеч на продаж седла, тако ж и лошади пригоняют, да сверх оного и находящимися при обретающихся здесь у известного Вашему Высокопревосходительству следствия татарских депутатах кримские татаре пригнали на продаж лошадей более ста, с которых уже несколько козакам запорожским продано, а остальные погнаты ими продавать же в Малую Россию.

Того для, сколько чего именно и у кого имянно в Перекопе задержано, при сем, сочиня регистер, к Вашему Высокопревосходительству прилагаю и покорнейше прошу, дабы задержанное в показанном Перекопе, вышеписанные седла и лошади, хозяевам возвращены были, писать к хану кримскому, чтоб в том они хозяева напрасного себе убытка понести не могли, и на оное мое покорнейшое доношение от Вашего Высокопревосходительства милостивой резолюции ожидаю.

(В приложенном реестре показано задержанных в Перекопе у разных козаков купленных ими: лошадей 6, арчаков без всякого прибору, только обложенных красною кожею — 170, седел со всем прибором 160, поветей шерстяных 12).

7) Мая 3-го.

Минувшего Апреля в 26 день мною с товариством от Вашего Высокопревосходительства полученним ордером, при котором из посланного к обретающомуся здесь в Сечи секунд-майору Никифорову на представление его в резолюцию из Киевской Генерал-Губернаторской Канцелярии указа копия приложена, изволите Ваше Высокопревосходительство предлагать, дабы во всем том обще с ним майором исполнение чинить; а в оной с указа копии в 1 пункте повелено, как по ханским, так и по сераскер-султана буджацкого жалобам в краже у татар лошадей, волов и прочего, хотя тех запорожских козаков, на коих в регистрах жалоба написана, прозванием а прочих имян и которих куреней не показано, а показали одни имена или одни ж прозвании, однако ж и потому чинить всемерно правосудие и удовольствие, для того что в таковых случаях со обидной татарской стороне точно запорожских козаков именами и прозваниями и которых они куреней, по бытности тех причиненных обид в степных и в прочих местах, показать не можно, к тому ж неко-торые козаки одними именами, а иные одними ж прозваниями, а другие и которих они куреней точно в жалобах показаны;

а в 4 пункте упомянуто, что буде никоим образом тех обид точно разобрать и виновных изыскать на обе стороны платежем удовольствия чинить будет невозможно, то по добродетельному обоих сторон согласию татарские и запорожские претензии во всем точно заменять, в том числе и смертное с обе стороны убийство и безизвестно пропалых людей включить, для того что татарские претенсии немалою суммою запорожских претензий превишают, к тому ж с их татарской стороны по претензии от Войска Запорожского в отдаче более 500 лошадей достойная сатисфакция учинена и в том во всем с обе стороны найкрепчайшое учинить письменное утверждение, дабы все те претензии вечному преданы были молчанию. [197]

А понеже по вышепомянутому первому пункту по ханским и по сераскер-султана Буджацкого жалобам привесть ко удовольствию им татарам всячески невозможно, ибо написанные в тех их жалобах ложные пункты все ко справедливости нимало не достаточны и никаких обстоятельств и надлежащего доказательства не положено, но так как с воздуха взяты и написаны, какое их безосновательство и неправду не одиножды, приходя ко определенним в комиссии тех следственних дел от Войска Запорожского из старшин депутатом, их же татарской толмач Дюшунде изобличал, объявляя, что в тех их жалобах такие деревни, с коих якобы поваровани лошади и прочее, написали, которих еще в кримской, ногайской и кубанской сторонах никогда не бывало и ныне не имеется, о чем уповательно, что тот же толмач и предупомянутому секунд-майору Никифорову неоднократно говорил; показанные ж определенные запорожские депутаты мне с товариством доносят, что при случаючемся с татарскими депутаты заседании объявляют они, яко приехали в Сечь не для произвождения о показанных их татарских и запорожских жалобах надлежащего следствия, но токмо за одним тем, дабы по их жалобам от войска запорожского получить безо всего заплату и крайнее удовольствие; сверх же оного запорожских жалоб не точию чтоб по надлежащему рассматривать и по них какое исполнение производить, но и смотреть де не хощут, без учинения ж от обоих сторон потребного исследования как можно на их необстоятельних и безгласних, лукавих и вымышленних жалобах утверждение положить, в которых ни единого пункта достаточного, чтоб хотя по крайности на одного запорожского козака, каковое ему имя и прозвание и какого ж куреня написано было, сискать не возможно, но все глухо и только в некоторих упоминаются в краже у татар лошадей, волов и протчого имена козачьи без прозвания, а во иных пунктах токмо прозвании, а имян и которих куреней не написано, почему винных к той краже, не знав обстоятельно, кто он таков и какова куреня или бродящие по степах с разных мест гултяи, кои никогда в войску запорожском не бывали и ни в каких куренях не счисляются, сискать же невозможно; к тому ж якобы такие немалые обиды, коих как татарские депутаты в заседании объявляют, что там многое число у них написано, яко у всех запорожских козаков в награждение им и иждивения найтиться не может, чрез два года от самих запорожских козаков им татарам приключени, весьма сумнительно и невероятно, ибо сами они татаре во время бытия о подобных сим следствених делах на урочище Белозерки в прошедшом 1745 годе комиссии капитану Максимову объявляли, что обиды приключаются от польских шатающихся бродяг, и довольно уповать прилично, что они татаре такие вымышленные неправедные жалобы на запорожских козаков произвели лукаво и ложно, мстясь за возвращенной ими в 1748 годе запорожским козакам отогнаной ими ж татарами з Гарду пятисотной лошадиной табун, которой по упоминанию в показанном выше сего четвертом пункте признается якобы по претензии войска запорожского самою истинною сатисфакциею от их татар произведен, то оного признавать и почитать якобы по соседственной дружбе подлежащая им разделка учинена, весьма сумнительно, ибо они татаре тое на Гард нападение учинили и единовременно показанной пятисотной табун отогнали, а не перерывками, знатно что со особливого их злого умышления, тако ж и церковь Божию разграбили и всю церковную утварь ростащили, при том же и антиминс освященной взяли, в коем по должности христианской святых мощей некоторая частица имелась, как и по всем церквам такие ж антиминсы без мощей никогда не бывают, которого яко высокая вещь, я с товариством оценить и в жалобах цену оному антиминсу положить не могу, а каким мурзою оной набег учинен, в запорожских претензиях точно написано; и тако возвращением только одного пятисотного табуна [198] находится та их сатисфакция не довольна, ибо в трактате вечного мира, заключенного между всероссийскою империею и отоманскою портою при Белграде в 18 день Сентября 1739 году в пятом пункте изъяснено и к ненарушению оного утверждено, что подданные Отоманской империи, как крымские, так и все прочие татаре и все другие в подданстве Отоманской порты обретающиеся, какого б звания и достоинства ни были, впредь ни с малою или великою воинскою силою на страны и на городы и на села владения Ея Императорского Величества всероссийской и на подданных Ея великороссий-ских и малороссийских стран, ни на козацкие подданные Ея Императорского Величества городы и поселения по рекам, по Днепру и по Дону и инде поселения, ни на села и городки, ни на жителей и генерально противу и на границы Всероссийской империи, которые назначены и учреждены будут, нападений и неприятельств да не чинят и в полон да не берут и скота да не отгоняют и ни тайно, ни явно убытка и урона да не наносят, ни иным каким ни есть образом да не обезпокоивают; а если каким ни есть случаем или убыток наносить или каким-нибудь сочинением обид подданних и вассалов Ея Императорского Величества обезпокоивать или неприятельски с ними поступать дерзать будут, такие защищаеми да не будут, но по правам правды и по законам божественним по тягости вин своих без пощады да накажутся и что с обоих сторон пограблено, что бы ни было, сыскав тем, чии они были, возвращено да будет. И для того должно было не точию тот пятисотной табун возвратить, кой и возвращен, но и с тем, кто дерзнул противу оного блаженного мира такие поступки учинить, так как оной мирной трактат повелевает поступить, чего у них не учинено, но еще и ныне проезжающим для купечества в их сторону запорожским козакам весьма противно и несогласно со оным мирным трактатом озлоблении чинят, как о том от меня другими доношениями Вашему Высокопревосходительству всепокорнейше донесено.

Того ради Вашему Высокопревосходительству о вышеписанном донося всепокорнейше прошу cиe мое с товариством нижайшее доношение милостиво рассмотреть и от показанных вымышленных татарами неправедных, лукавых, злобных и недостаточных жалоб нас, яко верноподанных Ея Императорского Величества, защитить и к крайному от неповинного платежа разорению не допустить и свободить и обо всем оном, где надлежит, представить, а мене с товариством, как в вышеписанном поступать, милостивою резолюциею снабдить, которую я и ожидаю.

8) Мая 3-го.

Понеже при обретающихся здесь у Сечи от крымского хана в комиссии следственных дел депутатах с первого их в Сечь прибытия находилось татар до девяноста человек, кои не малое число лошадей с собою без платежа обыкновенного взимаемого в доход Войска Запорожского чрез войсковой перевоз провели, объявляя, что все они к той комиссии следуют, а как скоро в Сечь прибыли, то тех лошадей продавать запорожским козакам, а и остальных для продажи в Малую Россию отгонять начали, и более семидесят человек от показанных депутатов, в купечество вступя, переезжают чрез помянутой войсковой перевоз безо всякого и малейшего платежа, отбываяся от оного тем, что будто они в означенной комиссии находятся, как и сего мая во 2 день крымских татар до 20 человек приехали в Сечь и перегнали с собою лошадей на продажу не малое число без всякого ж на том же перевозе платежа под таким претектом, что следуют они якобы в комиссию. И тако от таких их татар неправд и истинной лжи в помянутом войсковом с того перевоза доходе учинился немалой убыток, и сумнительно того, что ежели [199] коликое время означенная комиссия в Сечи свое продолжение иметь будет, такие неправедники и лживцы татары под вышеписанными претексты всегда лошади и протчее чрез перевоз войсковой перегонять и перевозить в Сечь на продажу унятись не похощут, то весьма против прежних сборов в приходе убавиться может, что в довольную Войску Запорожскому обиду признаватись может же.

Того ради Вашему Высокопревосходительству о вышеписанном по должности моей с товариством донося, покорно прошу cиe представление милостиво рассмотреть и, дабы впредь показанные татары такими ябедническими вымышлениями чрез войсковой перевоз без платежа проезжать и лошади и протчее на продажу перегонять и перевозить и тем Войску Запорожскому убытков наносить не дерзали, в надлежащее место представить, а меня с товариством милостиво резолюциею не оставить.

9) Мая 7-го.

В полученной мною с товариством минувшего апреля в 26 день при ордере Вашего Высокопревосходительства с посланного ко обретающемуся в здешней Запорожской Сечи у следствия между запорожскими козаками и татарами последовавших обид киевского гарнизона секунд-майору Никифорову из Киевской Генерал-Губернаторской Канцелярии указа копии, на доношение его мaйopa в ответ, в 4 пункте повелено ему майору, буде никоим образом за изображенными в прочиих того указа пунктах необстоятельствы точно разобрать и виновных изискать и на обе стороны платежем и удовольствия чинить будет невозможно, то по добродетельному обоих сторон согласию татарские и запорожские претензии во всем точно заменить, в том числе и смертное с обе стороны убийства и безизвестно пропалих людей выключить. А в присланной от помянутого секунд-майора Никифорова при письменном сообщении ко мне с товариством с показанного ж полученного ним майором указа копии написано точно включить. А понеже по запорожским жалобам, кои от мене с товариством для милостивого Вашему Высокопревосходительству рассмотрения в разных месяцах посланы и в здешную комиссию отданы, явствует, что татарами крымскими и джамбулук ногайскими и очаковскими турками до смерти побито и поколото и в воду потоплено запорожских козаков восемнадцать, да безвестно силою злодейскими натуральными их природными варварскими нападениями зафатя увезено в их сторону тридцать три человеки, в том числе один козачий хлопец очаковским турчином Смоилом насильно в их закон побусурманен; в жалобах же татарских только именуется претензиею на запорожских козаках шесть татар; и ежели по Всемилостивейшему Ея Императорского Величества соизволению повелено будет из вышепомянутых побитых и порезанных и в воду потопленных татарами и турками запорожских козаков 18 человек на показанные 6 татар кровь за кровь заменить, то еще за тою заменою будет побитых запорожских козаков оставаться 12 человек; и хотя оное число людей по такой цене, по какой Ея Императорского Величества Высочайшим указом повелено будет, на прочую татарскую претензию (яко оная запорожскую превышает) и заменится, то затем имеет быть оставаться запорожских козаков безвестно силою злодейскими их татарскими нападениями увезенных в их татарскую сторону 33 человеки, коих в замену на татарскую претензию отдать весьма сумнительно, для того что сего мая в 5 день запорожский козак куреня Титаровского Тимофей Марченко поданным мне с товариством доношением представил: в прошлом де 1748 годе ноября в 21 день он Марченко приносил де мне жалобу, что в находящемся по той стороне реки Днепра его зимовнике следующие в Крым из Сечи с накупленным скотом без бытности его напав разбойнически взяли сына [200] его именем Григория, да при нем будущего служителя Григория ж Черного и увезли с собою в их крымскую сторону; которая де его Марченкова жалоба по тогдашнему представлению в запорожских регистерах обще з протчими жалобами написана; ныне же де он Марченко от многих людей получил довольное и вероятное известие, что показанной сын его, тако ж и служитель зафачены насильно из зимовника его Марченкова крымских татар атаманом крымским же татарином, которому имя Джумайле, и увезены ним, кои и поныне у него находятся; и того дня он Марченко тем своим доношением просит, дабы о сыску и о возвращении тех его сына и служителя, яко явной след показался, откуда надлежит, за силу Ея Императорского Величества указов, требовано было;

сверх же оного, помянутого 5-го дня сего мая обретающийся в Новосеченской крепости ландмилицких полков с командою капитан Кривцов при письменном его известии для ведома мне с товариством с поданного 3 числа мая ж к нему капитану малороссийского Миргородского полку м. Крылова от козака Стефана Галагана доношения сообщил копию, которая силу содержания своего имеет нижеобъявленную: минувшего де апреля 13 числа в бытность его Галагана для промыслу купеческого в Крыму по сю сторону Кефи, не доезжая до оного города з две мили, виделся с невольниками великороссийскими и малороссийскими людьми, которых не малое число тамо обретается по прежнему в христианской вере, и сверх де оного в одном селе, называемом Контугае, кроме тех содержится человек с пятнадцать, и из них едного зовут Романом и живет с женою своею, и тех невольников всех он Роман знает, ибо ходят де всегда до него в каждой праздник: которые все его Галагана просили, чтоб как можно их выручить от тех варварских вероломных мучителей и докладывать об них российским старшинам, а взятые де они яко в плен разными случаи; и в его де Галагана в г. Перекопе татаре перекопские отняли насильно лошадь, коей цена двадцать рублев, овчинных кож з 20, а за ту де лошадь только отдано ему от тамошнего толмача Иваниса пять рублев денег; кроме же его в том же городе великороссийским и малороссийским народам безпрестанно отнятием лошадей и прочего обиды приключают. Чего для со оных вышеупо-мянутых предписаний ясно узнавать и довольно примечать можно, что все прежде сего, запорожские козаки татарами насильно зафаченние и в их сторону увезенние тридцать три человеки, кои в запорожских жалобах написаны, все в живых тамо содержатся. В трактате же вечного мира, заключенного всероссийскою Империей и Отоманскою Портою при Белграде в 18 день сентября 1739 года в артикуле 7-м положено и к ненарушению оного утверждено: которые пленные по заключении сего трактата или во время сего мира из государств Ея Императорского Величества похищены и отведены будут и в странах крымских или буджацких или кубанских или во инных меж атаманами и татарами и другими подданными Блистательной Порты найдутся, дабы сии безо всякого выкупу свобождены и возвращены были, и все те, которые для освобождения российских полоняников приходящие и отходящие в вышереченных странах люди подданные Ея Императорского Величества с проезжими грамотами, только б дела свои мирно творя, свободу полоняников промышляли, никоими мерами озлоблени да не будут, паче же противно законам Божиим их озлобляющии и убытками наводящии да наказани будут.

Того для по моему с товариством нижайшему мнению, по силе сего с блаженного мира предложенного трактатного артикула седьмого, дабы тем бедним зафаченим показанными безсовестными и вероломными непостоянными варварами запорожским тридцати трем человеком, кои как з вышеписанного усмотреть легко можно что в [201] живых яко пленники находятся, не нанесть тяжчайшего сожаления, чрез что не могли б они от православной христианской веры вовсе отринуться и не приняли б в таком отчаянии их бусурманского закона, на претензию их татарскую, яко то на лошади и прочие вещи, заменою произвести не без сумнения есть.

К тому ж еще и на их зловымышленно нанесенных, лукавых, лживых, необстоятельных и безгласных, кои ко испровержению и обезсилению все жалобливые пункты принадлежат, татарских претензиях утвердиться и вероятно положиться всячески невозможно, когда уже, как уповательно, что по заключении вечного мира во всех владениях Отоманской Порты городах и разных местах указами от той Отоманской Порты публиковано и подтверждено, дабы за мирным трактатом в плену российских Ея Императорского Величества подданных не держать и в плен не зафачивать, но и тут оны, яко затверделые издревле лукавством и непостоянством, не смотря на вечно мирной трактат, чинят великое со оным мирным трактатом несходствие и с соседственною дружбою несогласие, как выше изъяснено, пленных зафачених коварными их умышлениями из российских Ея Императорского Величества подданных у себе держат; и изо всех их татарских поступок явная неправда и ложь является, что и сего мая в 5 день определенные от войска запорожского из старшин в комиссию тех следственных дел депутаты мне с товариством доносили: в случившееся де во оной день с татарскими депутатами заседание между прочими разговорами они татаре представили татарина, который претендует убитого якобы запорожскими козаками подданного ногайских татар мурзы, называемого Кана, татарина Чивить Иссели Хаджиева сына, кой ездил с товарищем для рубки дров, которой посля того запорожских депутатов словесного доношения по справке с присылаемыми от Вашего Высокопревосходительства при ордерах с ханских писем переводами нашелся, что еще в прошлом 1746 годе бывший хан Селим-Гирей в письме своем, которое Вашим Высокопревосходительством получено того ж 1746 года декабря в 27 день, Вашему Высокопревосходительству о показанном татарине Чивитъ Иссели Хаджиеве сыне напоминал, когда де тот татарин с товарищем его ездил для рубки дров к реке Аксу в урочище называемое Катлун, то во оном урочище якобы запорожцами он убит; в полученном же мною с товариством в 1748 году декабря в 23 день от Вашего Высокопревосходительства при ордере с письма, писан-ного от нынешнего хана Арслан-Гирея, переводе, которой перевод учинен в Киеве того ж года ноября в 13 день, упоминает он хан, что на запорожских козаков претендует только за два года, по турецкому за 1160 и за 1161, а по российскому за 1747 да за 1748 годы; во ордере же Вашего Высокопревосходительства, при котором и тот перевод прислан, между прочим предложено, что посланец мурза в бытность его в Киеве словесно Вашему Высокопревосходительству представлял, что хан крымский кроме показанных в реестрах претензий все за прошлые годы татарские на запорожских козаков претензии оставляет и вечному предает молчанию;

и тако 1746 год по вышеизъясненным предписаниям должен почитаться прошлым годом, за которой, по объявленному с письма ханского переводу, не потребно им татарам уже ничего на запорожских козаках, кроме за 1747 и 1748 годы, претендовать; они же, не хотя природного своего лукавства уничтожить, и за 1746 год, в противность ханского того письма, как выше показано, претендуют, и сия их правда ли, но всем признаться может, что явная и крайная их татарская ложь и совершенное лукавство; сверх же всего вышеписанного тое ж их лукавство и к соседственной дружбе неправость и плутовство признать можно потому, что неизвестно ли им татарам положенного в вечно мирном трактате и утвержденного пятого [202] артикула, которой повелевает то: равним же образом подданные Оттоманского Империя, как крымские, так и все прочие татаре и все другие в подданстве Оттоманской Порты обретающиеся, какого б звания и достоинства ни были, впредь ни с малою или с великою воинскою силою на страны и на городы и на села владения Ея Императорского Величества всероссийской и на подданных Ея великороссийских и малороссийских стран, ни на козацкие подданные Ея Императорского Величества городы и поселения по рекам по Днепру и по Дону и инде, ни на жителей и генерально противу и на границы всероссийской империи, которые назначены и учреждены будут, нападений и неприятельств да не чинят и в полон да не берут и скота да не отгоняют, ни иным каким ни есть образом да не обезпокоивают, и если каким ни есть случаем или убыток наносити или каким-нибудь сочинением обид подданных и васалов Ея Императорского Величества обезпокоивать или неприятельски с ними поступать дерзать будут, такие защищаемы да не будут, но по правам правды и по законам божественным по тягости вин своих без пощады да накажутся, и что со обоих сторон пограблено, что бы ни было, сыскав, тем, чии они были, возвращено да будет; но они татаре, в противность сего вечного мира, злоумышленно из ногайских татар Шпуга Чува, Авулу Мурзы Акамбетова сына, Чеклей Ажиева Авулу, Афтуван Ажиев сын, Оникишаз Абейтаров Ажнив сын, да Алчур с товарищи и со многим числом ногайскими татары в 1747 годе в декабре месяце учинили нападение на Гард запорожской и находящуюся тамо в Гарду Божию церковь разграбили и всю церковную утварь растащили, иконы Божия рисованные на холсте подстилали на лошади под седла, и что именно похищено, о том в жалобах запорожских точно изъяснено, и хотя во оных жалобах и подписано при окончании написания оной церкве цену деньгами пять тысящ сто двадцать семь рублев 30 коп., то оная сумма положена токмо за одни имеющиясь в тое время при показанной церкве припасы и другие материалы и приуготовления; что же касается к протчиим святостям, в том числе и освященный антиминс, в котором по должности христианской имелась некоторая частица мощей святых, как и во инных таких же антиминсах по всем Божиим церквам святые мощи по некоторой частице имеются, оному цены в тех запорожских жалобах не положено, ибо таких вещей высоких я с товариством оценить не могу, и оное их татарское злоучинение и ругательство как можно за праведное и совестное к соседственному дружескаму снисхождению привесть, ибо по их закону, ежели б кто дерзнул их мечеть, в котором никакого украшения не обретается, но точию одни стены состоят, такому надругательству предать, то безо всего тот, кто причине той виновен, со всеми своими жиллями и пожитками сожжен быть имеет; они же учинившим на помянутую Божию церковь нападение именованным татарам, как мирной трактат повелевает, что делающие то защищаеми да не будут, но по правам правды и по законам божественным, по тягости вин своих, безпощадно да накажутся, все оное отринув в отменность надлежащего наказания не учинили, и какими способы оную Божию церковь и в какой точно ценою сумме на их татарские, вымышленные, плутовские, ложные жалобы, яко то на лошади и протчее заменить, я с товариством ни откудова никакого наставления не имею.

Того ради Вашему Высокопревосходительству обо всем вышеписанном я с товариством, яко главному над войском запорожским командиру, доношу и всепокорнейше прошу cиe наше нижайшое представление милостиво рассмотреть, а по рассмотрении оное, тако ж ежели отосланные от мене с товариством прежде сего к Вашему Высокопревосходительству запорожские на татар жалобы в надлежащия места не отправлены, к защищению войска запорожского, яко верноподданных Ея Императорского Величества, охраняя от таких нанесенных татарами напрасных клевет, [203] для милостивого ж разсмотрения с кратким тех наших жалоб экстрактом в Правительствующий Сенат и в Государственную Коллегию Иностранных Дел отправить. Буди же Ваше Высокопревосходительство отческой над нами такой милости не соизволите показать, то я с товариством должен буду, видя явные татарские неправды и лукавства, в силе состоявшейся в Правительствующем Сенате прошлого 1748 году декабря 15 дня, а мною с товариством и со всем войском запорожским сего 1749 году 6 дня марта полученной Ея Императорского Величества Высочайшей грамоты, обо всем вышеписанном Правительствующему Сенату и Государственной Коллегии Иностранных Дел всенижайше донести. А по вышеобъявленным моим к Вашему Высокопревосходительству всепокорнейшим доношениям, как мне с товариством поступать, милостивою резолюциею мене с товариством снабдить.

10) Мая 23-го.

Понеже сего мая в 22 день козаки войска запорожского низового куреня Донского Харко Шулга, да куреня Поповичевского Иван Щербина о насильном в следовании их в Крым с купеческим промыслом на Чорной долине крымскими татарами нападении и разграблении их пожитков, с коих козаков один от тех татар дважды подколот, и в стрелянии на их, козаков, теми татарами з луков стреляли, подали мне доношение, которое подлежит сообщить к протчиим запорожским на татар жалобам, того ради с оного списав две копии одну при сем к Вашему Высокопревосходительству для милостивого разсмотрения и приложения к прежде посланным запорожским жалобам в покорности моей с товариством прилагаю, а другая при письменном сообщении обретающемуся здесь у следствия обидных дел секунд-майору Никифорову в комиссию отдано, о чем Вашему Высокопревосходительству чрез cиe всепокорнейше доношу.

11) Июня 24-го.

Вашего Высокопревосходительства от 17 сего июня пущений ордер с приложением с полученного Вашим Высокопревосходительством Ея Императорского Величества Высочайшего из Государственной Коллегии Иностранных Дел указа, каким образом при следственной бывшей здесь с татарами комиссии войску запорожскому себе оправдать и каким найлучшим способом поступать и от татарских депутатов по запорожской претензии удовольствия требовать и о протчем, копии сего ж течения в 22 день я з старшиною получил и показанная с татарами комиссия благополучное и войску запорожскому без и малейшей пред татарами обиды так что от татарской на российскую сторону никакого нарекания быть не может восприяла окончание свое и в исках как войска запорожского на татар, а их татарские на запорожских козаков все успокоени и в том учинена с обоих сторон миролюбительная мировая зделка с письменными обовязательствами прежде получения оного Высочайшего указа, а каким образом и на каком основании и для каких резонов оное последовало, о том от мене з старшиною к Вашему Высокопревосходительству покорнейше донесено, и о вышеписанном чрез cиe репортую.

12) Июня 24-го.

С присланного при ордере Вашего Высокопревосходительства с письма хана крымского, писанного ко мне, перевода мною с старшиною усмотрено, что во окончании того письма он хан написал точно так: того де ради сей наш указ к вам написан, дабы вы козаков своих воздержав унимали, и с возвращающимся козаком [204] вашим отправили, по получении ж, когда выразуметь можете, имеете вы дружбу и доброе соседство охранять и наблюдать, тако выдайте. Оное его ханское писание в немалой сумнительной причине содержится, будто бы его собственного подданного указом подтверждает, что весьма вредительно, яко утерпеть оного никто из верноподданных российских никакими мерами не возможет; оное ж подало мне и старшине здешней причину о сем к Вашему Высокопревосходительству покорнейше чрез cиe рекомендовать: я и вся старшина и все войско запорожское, по истинной нашей верно учиненной присяге всеправной и всеавгустейшей природной Государине всероссийской и иных обладательнице Ея Императорского Величества Елисавете Петровне, пребываем верными и вечными подданными, а не предреченного хана крымского союзники и для того в подтверждении его указами понесли я со всем войском несносную обиду, разве ему хану то в противности состоит, что по пристойности ближайшего по находящимся российским с крымскою границам соседству и мирному состоянию, по подачам причин, яко то о приключаемых частыми случаями от татар запорожским козакам разных обидах, имею с ним ханом письменные переписки, каких миновать крайне невозможно, cиe неудивительно и в противность ему хану следовать не может, яко в бывших временах не точию с крымским ханом войска запорожского мои антецессоры кошевыи атаманы, но и с тем, от кого хан возвышение свое получает, о вышепомянутом переписки и в надлежащем требования и домогательствы держали; оной же хан на мои посылаемые к нему о касающимся государственном интересе учтивия письма верноподданному всемилостивейшей моей Государыни присяжному рабу не посарже его хана указами ответ подает мне.

В чем Ваше Высокопревосходительство я с старшиною всепокорнейше прошу милостиво рассмотреть и, чтоб помянутой хан от оних противных всероссийской стороне поступок удержаться мог, в Государственную Коллегию Иностранных Дел, о сем с требованием резолюции и куда надлежит представить и о том мене с старшиною для ведома ордером снабдить, которого я и ожидаю.

Текст воспроизведен по изданию: Материалы по истории Запорожья и пограничных отношений (1743-1767 г.) // Записки Одесского общества истории и древностей, Том XVI. 1893

Еще больше интересных материалов на нашем телеграм-канале ⏳Вперед в прошлое | Документы и факты⏳

Главная страница  | Обратная связь COPYRIGHT © 2008-2024  All Rights Reserved.