№ 300

1654 г. ноября 5. — Письмо шляхтича Раховского коронному хорунжему А. Конецпольскому с сообщением о наступлении русских, украинских и белорусских войск, которые овладели городами Смоленском, Шкловом и др., и о сношениях Речи Посполитой с крымским ханом, Швецией и Англией с целью создания коалиции против России и Украины ²⁰⁸

Письмо Ракочи Александру Конецпольскому, 1654, 5.XI

Ясновельможный, милостивый пан коронный хорунжий, м. в. м. пан и благодетель.

Я уже в предыдущих письмах предупреждал о Гродно, и, в частности, сообщал в. м. м. п. о том, что Смоленск сдался, а другие города, такие, как Витебск, Дубровна, Горы и Горки, дай бог, чтобы выдержали. В Быхове еще хорошо держатся. Шклов сдался. После взятия Смоленска противник открыл себе ворота в Литовское княжество. Теперь, если он захочет, сможет захватить Вильно и гостить там. Не имея перед собой никаких крепостей, он скоро будет на пограничьи. Вчера поступило сообщение, что 50 тысяч московского войска движется к Полоцку, а 7 — к Динабургу, который, вероятно, не устоит, так как там нет никого, кроме нескольких десятков пехотинцев, и то небоеспособных. По-видимому, эти войска направляются в Вильно. [776]
Сейчас противник дальше Березины не движется. Даже вблизи Березины никого нет. Захватывают замки, а те, которые уже захватили, укрепляют.

А гетманы здесь ничего не делают и разъездов не высылают. Войско само удивляется своему бездействию. Здешние ясновельможные мм. пп. сенаторы не одобряют того, что князь п. гетман Януш Рад-зивилл сам бездействует и другим не разрешает что-либо делать, оставив за собой право руководить всеми военными операциями. Князь же оправдывается е. м. тем, что силы у него слабые, и он не хочет рисковать ими в борьбе с могущественными московскими войсками.

П. Межинский, слуга князя я. в. п. гетмана, предложил е. к. м. и некоторым пп. сенаторам попытаться через князя курляндского заключить перемирие.

Приняли тогда во внимание е. к. м. и их мм. пп. сенаторы, что здесь в Литве больших сил, чем сейчас имеется, не будет ни сейчас, зимой, ни весной, ни потом, в течение всего лета.

Во-первых, потому, что поветы, которые вместо посполитого рушения провели набор только на один квартал, после окончания квартала больше содержать войско не будут из-за недостатка денег. Второго набора провести не смогут, так как трудности все возрастают, особенно в связи с потерей большей части княжества. Все это говорит о том, что они долго не продержатся.

Во-вторых, те паны, которые добровольно снаряжают дружины и уже навербовали людей, больше, чем [позволяет] этот один квартал, не смогут содержать свое войско, так как даже крупнейшие среди здешних панов обнищали.

В-третьих, хотя войско и бездействует, однако, пехота обязательно уменьшится, и войско будет сокращаться.

В-четвертых, если осажденные в замках узнают о положении дел и отчаятся в получении помощи, они будут вынуждены сдаться.

В-пятых, сейчас надо изматывать и беспокоить противника, когда горячая обида и неподходящее время изнуряют его, а долгое бездействие томит.

Итак, все это говорит о том, что войско здесь, в Литве, не сильнее станет, а слабее, противник же станет сильнее, ибо весной сможет иметь новые пополнения.

Перемирие же по многим причинам и обстоятельствам для нас вредно и опасно, противнику же более, чем нам, нужно и выгодно. Наконец, невозможная вещь, чтобы это перемирие осуществилось, не говоря уже о других соображениях.

Правда, [при условии перемирия] противник не переходил бы Березину и не беспокоил бы войско наше и другие края, которые он еще не занял, но и от тех замков, которые он сейчас в осаде держит, не отступил бы, а те, которыми овладел, имел бы время укрепить, и, наконец, оставив в замках пехоту, мог бы конницу на зиму отвести в Москву, а к лету путь свежей, а мы оказались бы слабее, так как и поветовые и панские дружины выбыли бы, а пехота оскудела бы.

Кроме того, нужно принять во внимание то, что никогда войска польские и литовские численно не были равными московским, однако.. [777] не только защищались, но и победы одерживали, как, например, когда-то п. Жолкевский под Клушином с малым войском уничтожил большое московское войско ²⁰⁹. Там только две гусарских хоругви и третья пешая, сломав сопротивление, добились победы.

Бывали и другие случаи, когда польские войска были слабее московских, а войны кончались счастливо. Поэтому я написал князю я. в. пану гетману, чтобы он войско на Березину переправил, а не бездельничал с ним. Не знаю, каково будет его решение. Возможно, что он не отговорится (как все предполагают) оплатой или комиссией, которая в Минске на 3 ноября назначена. Имеется также большое затруднение с выдачей жалования войску давнего призыва, так как нет денег, ибо все, что было, на новую вербовку израсходовано. Нынешние же подати не собраны в связи с потерей большой части Литвы и разорением солдатами людей. Все же есть надежда, что дадут каких-нибудь 4 тысячи давнему призыву. Считаю, что задержка жалования здесь происходит не по вине короля и сената, а из-за неприятеля. Послано уже войску сообщение, что только на будущем сейме будет обсуждаться вопрос о жаловании.

Из Короны пишет п. гетман коронный. Из копий писем господаря валахского и п. Корыцкого посланы выписки в. м. м. п.

Опять на этой неделе пришли письма, а именно от е. м. п. коронного обозного, датированные из лагеря под Тернополем 26 октября, в которых он сообщает, что каларары валахского господаря принесли известие о том, что хан посланцам Хмельницкого носы и уши отрезать приказал, обвинив их в вероломстве и оставив при себе некоторых, остальных отпустил к Хмелю.

Пп. Яскульский и Корыцкий были уже у хана и обо всем том, что было им поручено е. м. п. гетманом, с ханом и Mypзами беседовали и хан султану калге приказал с ордами готовиться, чтобы тот с первым льдом непременно явился на Украину на помощь п. гетману, а сейчас всем буджацким ордам, как самым близким, хан приказал двинуться и соединиться с коронным войском там, где найдет это нужным е. м. п. гетман.

Дня 27 е. м. п. гетман должен был явиться в лагерь и, немедля посадив пехоту на коней, двинуться на Украину. Таким образом, в данное время они уже находятся в пути. Сейчас он хочет вступить в Брацлавщину, а потом, когда будет лед, в Киевщину, и дальше за Днепр, если бог даст счастье. Но и так, как об этом пишет п. обозный коронный, уже большое смятение среди казаков и черни, ибо они,, не надеясь на Москву, очень боятся ляхов и татар. Сообщает он также о том, что все казацкие разъезды, которые направились было в Полесье, вернулись назад.

Крыса, казак, который сдался под Берестечком, взял письмо для вербовки 100 казаков на службу Речи Посполитой. Взял он и второе на 1000 добровольцев и хочет воевать против Москвы способом Лисовского. Пошли ему, господь бог, счастье.

По просьбе здешних я. мм. пп. сенаторов е. к. м. в Швецию кратчайшим путем через Ригу отправляется е. м. п. Андрей Морштын, сандомирский стольник, чтобы не только передать привет, но и предварительно договориться относительно времени, места и посредников, [778] чтобы общими силами... к чему шведы и сами склоняются, хотя каждый раз нерешительно. В Англию также по этому вопросу отправлен п. де-Бай, голландский резидент е. к. м. В Порту поедет п. Отвиновский, но скоро он не может выбраться.

Познанское епископство остается еще не замешенным, как видно, е. к. м. решил передать его достойному, и льстивому придворному оно не достанется.

Остаюсь вашим покорнейшим и благодарным слугой. 5 ноября 1654.

Благодарный и покорнейший слуга в. м. м. п. Раховский.