№ 252

1652 г. октября 8. — Письмо польского короля Яна Казимира французскому представителю в Польше Шаню о связях бывшего вице-канцлера Речи Посполитой Радзеевского с Богданом Хмельницким

Король Польши — М. Шаню. Скерневицы, 8 октября 1652. Копия. Корр. из Швеции, XVIII

Господин Шаню! Уверения, которые вы мне прежде высказывали в том, что вы приобрели любовь — доверие шведской королевы, моей сестры, и главных министров двора Швеции, побуждают меня к тому, чтобы объявить вам о деле, касающемся репутации этой государыни и, следовательно, репутации моего королевского дома.

Некоторое время тому назад Радзеевский, мой вице-канцлер, будучи изгнан из Польши за чудовищные преступления, совершенные им, удалился в Швецию и нашел там содействие и значительную помощь в своих делах со стороны королевы, так как она, естественно, по своему великодушию склонна помогать одинаково всем тем, кто прибегает к ее доброте, даже если она не имеет никакого понятия ни о жизни, ни о нравах этих людей. Этот человек, не довольствуясь опубликованием манифеста, или скорее пасквиля, содержащего клевету на мою особу и на некоторых из моих главных должностных лиц, написал письма Хмельницкому, вождю моих взбунтовавшихся подданных. Эти письма, будучи перехвачены, были причиной того, что он [Радзеевский] был при [654] всем сейме объявлен преступником против государя. Этими письмами он подстрекал бунтовщиков к продолжению войны против меня и предлагал им от имени [шведской] королевы тесное содружество с ними, [обещая] быструю и сильную помощь со стороны Ливонии и Пруссии. Итак, этим способом он намеревался сорвать не только любецкую ассамблею ¹⁸⁹, но и перемирие, которое существует еще между обоими государствами.

Эта измена действительно способна заставить весь мир подозревать, что королева принимала в этом какое-то участие, чему немало способствуют действия Кока. Последний, приехав от имени королевы ходатайствовать передо мной о помиловании Радзеевского, начал раздавать тайком его письма разным лицам, как только я ему вручил депеши. Видя, что некий Зелинский не захотел вскрыть письмо, врученное ему от имени упомянутого Радзеевского, не желая, как он сказал, быть изменником родины и даже заверяя его, что он передаст это письмо в мои руки (что он и сделал), Кок дал Зелинскому тысячу обещаний, чтобы отговорить его от этого и очень настойчиво просил его бросить это письмо в огонь, не читая. Он вручил, кроме того, много других писем той же особы, в каждом из которых я нашел экземпляр манифеста, другому лицу, чтобы он передал их по адресам согласно инструкции, данной ему письменно вышеупомянутым Радзеевским, и с помощью денег и обещаний старался обязать этого человека вести с ним переписку в будущем.

Вы видите, мосье, что этот поступок может служить серьезным доказательством полного единомыслия между этими двумя лицами. Сообщение моих послов, которое они сделают вам более партикулярно, поможет вам лучше понять важность этого обмана и этой измены.

Однако я вам признаюсь, что совершенно не знал хитрости, дерзости и бесстыдства Радзеевского, который, возможно, под видом чистосердечия обманет и Кока. Если бы у меня в противовес этому не было верных доказательств искренности и честности поступков королевы, я имел бы в этом случае достаточный повод усомниться в ее добрых намерениях и в любви, которую она всегда ко мне проявляла, Но об этом я даже в малейшей степени не думаю, ибо нельзя верить, чтобы такая черная измена могла корениться в мыслях особы, репутация которой говорит о ее честности, осторожности и редких добродетелях.

Я ей пишу о том же, надеясь, что она не преминет соответственно наказать этих людей за их преступления — не только для того, чтобы самой получить удовлетворение в этом случае, но и для того, чтобы уберечь свою честь и свое доброе имя, покрытое очевидно самым позорным пятном, которое когда-либо мог иметь государь, из-за низких поступков как Радзеевского, так и его посланца.

Я сообщил вам это, чтобы вы со своей стороны могли способствовать исполнению правосудия, склонив к этому как саму королеву, так ее министров и чтобы вы могли без всяких препятствий и тревог с радостью начать переговоры и счастливо закончить их добрым миром.

Тем временем я прошу бога, господин Шаню, взять вас под свою святую защиту.

Комментарии

189. См. примечание 188.