№ 104

1649 г. августа 8—20. — Дневник зборовской экспедиции польского короля Яна Казимира против украинского войска

Дневник экспедиции против казаков, которая началась под Белым Камнем и закончилась договором под Зборовом.

8 августа 1649 и далее

12 августа двинулся к. е. м. под Золочев и там же расположился лагерем, когда показались те же татары. Поскольку эта тревога наступила неожиданно, когда лагерь устраивался, — войско было приведено как можно скорее в боевой порядок, но так как неприятель был далеко, его не атаковали. Однако полк кн. е. м. п. воеводы краковского, полковник п. Корицкий, пошел в погоню за неприятелем. Поскольку это происходило ночью, с четверга на пятницу, наши не могли как следует поступить с этим неприятелем.

Однако один ротмистр из полка кн. е. м. п. воеводы краковского, некий Пелка, известный разведчик и добрый воин, отделившись от полка с двумястами всадников-валахов, ударил на неприятеля с фланга. Но поскольку врагов было немало и [то были] вообще избранные воины, они встретили наших не как-нибудь, так что, пока полковник подоспел с полком на выручку, ротмистр этот погиб и близко ста товарищей погубил. Но когда полковник пришел с полком в восемьсот человек, татары не смогли выдержать и все пошли врассыпную.

Во время этой стычки наши взяли живьем татарина из ногайской орды, значительного в татарском войске, который несколько раз бывал в Варшаве послом от хана к королю е. м., и при нем одного старшего казака. Татары же взяли от нас языка — Глуха Жолкевского.

13 августа. Отправившись из-под Золочева, король е. м. остановился лагерем под Зборовом, где, утомленный, полтора дня отдыхал. Пехота не получила там никакой вести о неприятеле, которая была бы огорчительна для нас.

14 августа. К. е. м. двинулся с войском в 20 тысяч человек по направлению Збаража к Озерной. Там же, по обеим сторонам Зборова, были большие переправы. Все войска не могли сразу переправиться. Однако, когда возы, которых было несколько тысяч, переправились, к. е. м., обойдя некоторые возы, направился с большей частью войска на ту сторону Зборова. А сзади, при возах, осталось войска больше, чем две тысячи.

Там же е. м. п. подканцлер, являясь полковником одиннадцати хоругвей, восхваляемый всеми теми, которые уцелели в этой битве, вел себя очень мужественно и свой разгромленный полк водил несколько раз против неприятеля. Но не имея возможности сдержать неприятельскую силу, сам еще ушел невредимый за переправу к к. е. м.

Пало в этой битве немало людей; между прочим, погиб е. м. п. фелициан Тышкевич, чашник киевский, п. староста уржендовский и п. Чарнецкий ⁷⁵, который во время этой экспедиции был обозным.

А с другой стороны переправы, где остановился к. е. м. с построенным в боевой порядок войском, высыпало орды неисчислимое количество; покрыли все поля, в течение получаса гарцевали, показывая нашему войску свою силу. Король е. м. мужественно себя вел, воодушевляя войско, являлся перед ним сам с обнаженным оружием. Наконец, неприятель ударил сильно на левый фланг нашего войска, так стремительно, что наши стали отступать, но когда артиллерия стала поражать неприятеля, он должен был отступить назад. Во-вторых, к. е. м., сам обладая решительным характером, двинулся стремительно против неприятеля и сам руководил своим войском, придавая [ему] мужества. Так как, однако, развернулась вся неприятельская сила, а король е. м. сам своей персоной наступал напористо, е. м. п. подчаший Великого княжества Литовского схватил к. е. м. за платье, прося не подвергать опасности свое здоровье.

После этой стычки [король] пребывал во главе нашего войска, задерживая неприятеля единоборством вплоть до вечера, а та орда, победив часть нашего войска, немало возов забрала, именно всех слуг е. м. п. подканцлера В. к. Литовского.

Когда клонилось к вечеру, неприятель отступил с лошадьми с поля на пастбища, на расстоянии трех стай от нашего войска, однако так, что татары с казаками с большой силой обложили кругом наш лагерь. Город остался в наших руках. В этой битве наши взяли языка у татар, который сказал, что хан с большой силой орды шести разных родов, то есть крымской и белгородской, обеих ногайских, астраханской и буджацкой, пришел против к. е. м., имея при себе немалую казацкую силу. В тот же вечер видели мы, как для хана и Хмельницкого разбивали палатки с левой стороны нашего лагеря за полмили польской под лесом, после чего наступила ночь.

После того [наши] присмотрелись к неприятельской силе, все бодрствовали, а сильное сторожевое охранение да [и все] войско стояло всю ночь в готовности при орудиях и других родах огнестрельного оружия. Свободная [от боевых действий] пехота бросилась копать шанцы, так что в течение ночи выросли сильные окопы вокруг почти всего нашего лагеря.

Дня 16 августа. Единоборства происходили с утра, а между тем пришел ответ от хана к к. е. м., в котором хан, выражая немалое удивление по поводу того, что к. е. м. не прислал к нему никакого посланца, ни письма, и признавая себя [вместе с тем] братом к. е. м. Поэтому, если к. е. м. желает себе справедливого со мной соглашения, то пусть вышлет на переговоры своего визиря. Хан в свою очередь уполномочил на это своего визиря — маршала и четырех мурз, а тем самым обещал поддерживать всяческую дружбу. К. е. м. не отказался от этого [предложения], а [наоборот] охотно согласился и приказал написать хану, а пока закончатся эти переговоры, чтобы было заключено перемирие между обеими сторонами. Пока поступило ханское решение, казаки с татарами пошли в очень большом числе на штурм города, который был занят нашей пехотой. Другие же, тоже в немалом числе, ударили на окопы нашего лагеря, где их из огнестрельного оружия очень поражали. Ничего не добившись, должны были отступить. Штурм этот продолжался от полудня вплоть до вечера. Наконец, пришло распоряжение от хана, чтобы казаки и татары вместе уходили, после чего наступило спокойное перемирие.

В этот же день вместе с письмом хана было принесено к. е. м. письмо Хмельницкого, который писал, что признает всяческое подданство к. е. м., а если до сих пор пребывал под другим покровительством, то это должно было так быть, так как к этому привели его пп. старосты, в областях которых у него были свои слободы. Они ведь не только все у него поотнимали, но многократно угрожали его собственному здоровью. Если бы, следовательно, король е. м. имел желание, о чем Хмельницкий униженно просил, — иметь его под своим покровительством, то он бил бы челом, чтобы к. е. м. заверил его в том, что своими способами удержит тех пп., которые на него наступают. К. е. м. приказал ответить на это, чтобы Хмельницкий представил ему через своих послов все свои претензии, которые его до таких дел довели и держат в этом бунте.

После ответа на это письмо, в тот же день е. м. п. канцлер коронный с другими их милостями в числе 60 всадников выехал за лагерь и там, на половине пути между нашим лагерем и лагерем ханским, застал маршалка визиря и четырех мурз, высланных ханом на переговоры. После приветствий и обычных церемоний визирь просил, чтобы приступить как можно скорее к заключению мира. Поскольку, однако, дело было уже под вечер, е. м. п. канцлер откладывал [переговоры] до завтра. Но так как [татары] сильно настаивали, не имея желания задерживаться в этих краях, он не мог отказаться и начал переговоры. Не закончив [их] в этот день, в густые сумерки уехали с поля, создав хорошую надежду на желанное согласие.

18 августа для обсуждения присланных Хмельницким пунктов выехали в поле мм. пп. комиссары: е. м. п. коронный канцлер, е. м. п. под-канцлер В. кн. Литовского, е. м. п. воевода белзский, е. м. п. [каштелян] сандомирский, е. м. п. воевода киевский. Там от полудня вплоть до самого вечера вели переговоры с Хмельницким и с некоторыми есаулами, [выступавшими] от имени всех казаков. Но не напрасно работали, ибо все казацкие претензии были умеренны.

19 августа. После заключения пакта подтверждения дружбы хан прислал двух своих послов, спрашивая о здоровье к. е. м. Король е. м. приказал послов мило отпустить. В тот же день Хмельницкий с некоторыми старшими казаками поклялся к. е. м. в вере, послушании и верности, а между тем хан в ознаменование постоянной дружбы прислал к. е. м. коня с седлом, отличного на вид, но татары подчеркивали только его резвость. Е. м. п. коронный канцлер подарил послам, посланным ханом к к. е. м., по паре своих дорогих одежд.

20 августа король е. м., в свою очередь, отослал в подарок хану дорого наряженного турецкого коня, которого взял у п. подчашия В. кн. Литовского, также отделанную золотом саблю п. подчашия. В тот же день Хмельницкий сам своей особой свидетельствовал королю е. м. свое верноподданство. Его вводил в лагерь к к. е. м. е. м. п. подчаший. Он же выводил [его] из лагеря после этой церемонии.

По достижении такого согласия между противниками хан со своей ордой, отослав королю е. м. Глуха, Жолкевского, в тот же день после полудня вышел из лагеря своего и пошел назад на Украину. Сейчас же после ухода хана Хмельницкий с Войском Запорожским учинил то же и для освобождения осажденных в Збараже взял с собой наших комиссаров: п. писаря львовского, п. Ожгуи, п. Минора.

После этого соглашения король е. м. со всем своим войском двигается назад ко Львову.

Комментарии

75. Вероятно, один из братьев Стефана Чернецкого. Последний возвратился из плена в Польшу после Зборовского соглашения.