№ 4

1648 г. марта. — Письмо брацлавского воеводы А. Киселя коронному гетману Н. Потоцкому с предложением мер подавления казацкого восстания под руководством Богдана Хмельницкого

Е. м. п. воевода брацлавский п. краковскому

Далека от прежней покорной нынешняя декларация этого изменника Хмельницкого. Соответственно и отношение к ней каждого из нас должно быть иное, чем то, которое было к письмам, некогда исполненным покорности. Дело уже не в том, чтобы восстановить прежнее [19] состояние казаков, вышедших из подчинения, а в том, чтобы спасти настоящее положение. В. м. м. м. пан изволишь это предпринять, и было бы справедливо и необходимо, чтобы каждый из нас, любящий отчизну, давал свой совет. В виду всего этого рад бы я птицей полететь к в. м. м. м. пану и благодетелю, но по-прежнему не позволяет расстроенное здоровье, поэтому приходится ограничиться замещающим приспособлением [пером].

Одновременно раздуто три огня: с Москвой ⁷, и не нужна с какой-либо стороны иная причина, казацкие мятежи и более вероятные враждебные намерения орды, а не стремление ее к миру — должны быть приняты в соображение в. м. м. м. паном.

Что касается первого, то я уже сделал, что в. м. приказываешь мне сделать. Я написал этим московским воеводам, что с нашей стороны больше жалуются на них, а себя оправдывают ⁸, поэтому нужна комиссия для установления истины. Мир же и союз вечной дружбы между [нашими] государями и государствами должен быть полностью сохранен, а кто окажется нарушителем, тот понесет справедливое наказание. Что мне ответят, не премину в. м. сообщить, но знаю, что мои грамоты должны сейчас оказаться у царя. Поэтому я не сомневаюсь, что, как и до сих пор бывало, мне поверят, и это дело я, с божьей помощью, остановлю и не дозволю ему распространяться.

Есть пять оснований, по которым следует отказаться от похода на Днепр и в степь.

1) Казаки, по моему мнению, все изменники, ибо это показал своими письмами и Хмельницкий, и сами выдали себя [своей] хитростью, покинув при стычке панов полковников ¹⁰.

2) Второе соображение: теперешнее пребывание войска в самом центре их не могло им не опротиветь и только, если бы они, выйдя на Славуту, все ударили единодушно, последнее было бы горше первого.

3) Третье — если бы войско двинулось к Запорожью, орда могла бы, избави боже, воспользоваться поводом [к враждебным действиям].

4) Четвертое — войско должно было бы испытывать большую нужду.

5) Наконец, пятое — много пристанищ имеет Днепр и Запорожье: переплывая и переносясь с острова на остров, они могли бы ускользнуть от натиска столь большого войска.

Поскольку этот способ имеет такие большие неудобства, стоит в. м. м. м. пану подумать о других. Один день поучает другой, советы берутся из дела, время залечивает раны, которые разум не в состоянии излечить. Задержать бы казаков так, чтобы ни один не мог туда пробраться, и хорошо стеречь те водные проходы, которыми чернь могла бы пробраться к тем изменникам, ибо одно дело им собраться, когда нет на шее войска, а другое теперь. Что сможет сделать тот изменник, если никто из казаков, никто из крестьян не сможет пробраться к нему? Если он захочет вывести войска на волость без военных трудов и тягот, сам подставит свою голову под меч. Если же пойдет на длительную войну, то, имея там мало муки, они [вынуждены] будут питаться рыбой и дичью. А когда наступит время для лагеря, то разве не было бы хорошо вывести с собой казацкое войско, чтобы оно не имело никакого благоприятного случая для соединения с теми изменниками?

Посылать же степью п. комиссара и делить надвое малое войско и задираться с татарами — дело очень опасное, особенно [если это делается] без ведома Речи Посполитой.

Как бы то ни было, разум советует, что лучше, стоя обозом тут с неутомленным войском, обождать, что принесет время, и держать в руках здешних казаков, чем искать на поймах днепровских пауков, как те называются.

Но это соображения моего убожества, которые я повергаю на высочайший суд в.м. м. пана, на которого положено спасение нашего отечества и коему дана от господа бога помощь ангела высшей рати. Дело пана в. м. м. п. действовать и давать указания, а наше — действовать сообразно с ними и т. д. Однако же, по моим горячо писанным по этому вопросу грамотам, все это придет к пробному камню.

Так как я уже дольше пишу, чем хотел, я сдерживаю перо и себя и усерднейше поручаю покорные услуги и т. д.

Комментарии

7. Вероятно, имеются в виду три письма, написанных Адамом Киселем севскому и путивльскому воеводам и боярину Алексею Трубецкому. В одном из писем Кисель сообщал о начале восстания под руководством Богдана Хмельницкого (см. «Акты Южной и Западной России», том III, стр. 160 — 170).

8. Речь идет о пограничных инцидентах между Россией и Речью Посполитой, которые возникали в связи с недостаточной определенностью границы (см. «Воссоединение Украины с Россией», том. II, примеч. 4).

9. Для того, чтобы настроить русские власти против восставшего украинского на рода, польский магнат Адам Кисель клеветнически писал русским пограничным воеводам, будто украинцы-повстанцы, руководимые Богданом Хмельницким, имеют намерение совершить поход на море вместе с донцами и тем самым втянуть как Россию, так и Польшу в войну с Турцией.

10. Речь идет о том, что реестровые казаки из первой экспедиции, снаряженной в феврале — марте 1648 г. Николаем Потоцким против повстанцев, руководимые Богданом Хмельницким, перешли на сторону последнего.