Богдан Хмельницкий данник Оттоманской Порты

Составляя историческую монографию о Богданe Хмельницком, мы хотя и обращались тогда во всe наши древлехранилища, гдe могли надeяться найти письменные источники об эпохe, которую принимались обработывать, но не все могли видeть и читать, потому что не вездe давался нам ко всему доступ, в виду разных высших соображений тeх почтенных особ, которые завeдывали такими источниками. От этого в нашу монографию не вошло иное, что, повидимому, должно было войти, так как собрания, гдe хранились эти источники, обозначены у нас в перечнe источников в числe тeх, которыми мы пользовались. Недавно, занимаясь в архивe иностранных дeл в Москвe материалами для истории Малороссии в концe XVII и началe XVIII вeков, мы случайно наткнулись на значительное количество документов, относящихся к Богдану Хмельницкому, из которых многие оказались нам до-сих-пор неизвeстными. Благодаря доброму вниманию г. управляющего главным московским архивом иностранных дeл, барона Ф. А. Бюлера, и подначальных его чиновников (которых предупредительность и готовность оказывать всe зависящия от них услуги выше всякой признательности), мы имeли возможность просмотрeть эти документы, и с удивлением увидали там кое-что, долженствующее, при надлежащем сопоставлении и обсуждении, измeнить не только личный наш, но и вообще принятый наукою взгляд на личность Богдана Хмельницкого и на характер его многознаменательной эпохи. [807]

Его отношения к Турции представляются в ином свeтe, а не в том, в каком привыкли мы себe изображать их.

Знаменитый казацкий вождь, которого мы считаем искренним слугою московского престола и одним из славнeйших двигателей дeла объединения русской державы, был на самом дeлe данником оттоманской порты и не переставал считать себя таким и послe переяславского договора, когда, казалось нам, ничто не дозволяло бы сомнeваться в его вeрности России.

Такие отношения начались еще в 1619 году, как показывает один документ о плавании по Черному морю и о торговлe, напечатанный в собрании государственных грамот и договоров, но совершенно утвердились они в концe 1650 года, как ясно свидeтельствует хранящаяся в архивe иностранных дeл грамота султана Мехмета, писанная по-турецки на пергаментe с приложенным при ней старым польским переводом. Она гласит так:

«Наиизбраннeйшему из монархов религии Иисусовой гетману казацкому Богдану Хмельницкому, его же конец да будет счастлив чинится, писание сие, исходящее от нашего высокого и пресвeтлого трона чрез одного из урядников наших Осман-Чаута, возвращающегося вмeстe с вашим послом, который привез ваше писание, исполненное самой завзятой искренности. Сообразно с обычаями всего свeта, наияснeйший намeстник наш, наивeрнeйший наш великий визирь приказал перевести его дословно и подать нам. И мы, уразумeвши его содержание, то-есть ваше и всего войска вашего прошение, поняли, что вы скорбите на своих неискренних друзей, равно как и на жестоких ваших неприятелей: все о чем вы писали к нам, мы узнали и уразумeли. Знайте же, что высокая Порта обыкла оказывать милость и милосердие друзьям и карать своих врагов. Вы с вeрною искренностию откровенно высказавшись, отдаетесь под крилe и под протекцию непобeдимой Порты нашей, и мы сердечно и любовно принимаем вас и о вeрности и искренности вашей не сомнeваемся. Что вы секретно сообщали Осман-Чаушу, о том о всем в подробности он сообщил нам, и мы тотчас к вельможному монарху хану крымскому послали свой крeпкий и строгий указ, повелeвая, чтоб он никогда своих очей и ушей не обращал на польскую сторону, напротив, если бы оттуда подул какой-нибудь вeтер, несущий на вас войну и гонение, если бы поляки неожиданно и насильно напали на войско ваше, но чтоб он тотчас своим быстролетным [808] войском постарался подать вам помощь, гдe бы только оказалось это нужным. Мы ему это сурово приказали. A пока только вы со всeм войском вашим будете вeрными искренно преданными счастливой Портe нашей, до-тeх-пор ведите сношение с ханом безопасно, и не обманетесь. Уже теперь высокая Порта вполнe принимает вас под свою протекцию, и вы будьте в том увeрены и нам через своих послов в подробности объясняйте о всем, что дeется в краях ваших. Нынe же, в знав нашего расположения, нисходящего от великих монархов, цесарей, владык всего свeта, при сем нашем ясном писании посылаем штуку златоглаву и кафтан, чтоб вы с увeренностию возложили на себя этот кафтан в том смыслe, что вы теперь стали нашим вeрным данником. A что вы наияснeйшую Порту просили, что готовы дань давать, как иные наши христианские данники дают, то мы, благорасположенные к вам, оцeнивая ваши добродeтели, тeм остаемся довольны. A притом, чтоб вы послов своих, людей достойных на резиденцию сюда, к нам прислали, в утверждение нашей дружбы посылаем вам сие писание.

Дан в началe мeсяца» Ребиул Эвеса 1061 (в декабрe 1650)».

Грамота эта доставлена была Хмельницкому в ту пору, когда он, предвидя скорое возобновление войны с поляками, боялся польских стараний склонить на сторону Польши крымского хана Ислам-Гирея, данника Порты, прежнего союзника казаков, подозрeвая в послeднем охлаждение к себe. Хмельницкий думал побудить Турцию приказать хану воевать за казаков уже в силу того, что казаки стали подвластными турецкому султану, которому повиноваться обязан был крымский властитель.

В февралe слeдующего 1651 года начались первые неприязненные дeйствия между казаками и поляками. Из Очакова татарский вождь Вели-ага писал к Хмельницкому, что скоро прибудут к Очакову вспомогательные татарские силы, и вспоминая как он, вмeстe с Хмельницким, воевал под Збарашем в 1649 г., просил казацкого гетмана замолвить о нем доброе слово перед ханом, видимо заискивая протекцию у нового верховного повелителя мусульман; но турецкий начальник в Очаковe Арамадан-бег писал к Хмельницкому, что этот Вели-ага рассылал письма к татарам, будто с согласия хана, чтоб татары не спeшили помогать казакам. Это сдeлалось [809] причиною замедления орды, и Хмельницкий напрасно укорял в том его, Арамадана. Вмeстe с тeм Арамадан-бег извeщал, что уже салтан, брат ханский, с ордою в Перекопe, а сам Арамадан-бег выступил в поход в пятницу с казацкими посланцами: Матвeем, Бeлошапкою и Бутьком.

В слeдующем затeм мeсяцe мартe великий визирь Меллиг-Ахмет-паша извeщал Хмельницкого, что государь его, султан оттоманский, благосклонно принял увeрения казацкого гетмана и всего войска в дружественном расположении к Турции и в вeрности ее монарху, и повелeл приказать крымскому хану, чтоб он, вмeстe с братьями своими вел орду на помощь казакам против поляков. В то же время написано было от имени падишаха господарю молдавскому суровое неодобрение его поступков, показывавших его нерасположение к Богдану Хмельницкому, такому же, как и он сам, дачнику оттоманского императора. Султав опять посылал Хмельницкому в знак своей неизмeнной к нему благосклонности богатый кафтан, а визирь от себя послал ему в подарок дорогой коралл персидский. Визирь совeтовал гетману отправить в Варшаву своих послов, чтоб вывeдать о замыслах поляков, но никак не довeрять коварным увeрениям в желании мира, а о том, что узнает, доставлять свeдeния в Турцию. Нeкто Бектам-ага-Янчерик в том же мартe писал к Богдану Хмельницкому из Константинополя, что при дворe падишаха всe радуются союзу с казаками, а именитые сановники денно и нощно прославляют подвиги Богдана Хмельницкого. Недавно приeхавший из Чигирина Осман-ага опять был отправлен к казацкому гетману и повез ему извeстие, что, кромe крымского хана, прибудут к нему на помощь силы из Добруджской земли. Разом с ласковым вниманием к своему дeлу со стороны мусульманских властей, Хмельницкий получал благословения и благожелания от представителей православной иерархии в землях, подвластных турецкому государю. Константинопольский патриарх Парфений, от 4 февраля, послал к Хмельницкому грамоту, в которой величал гетмана как воителя за православную вeру против латинства и призывал на него Божие благословение, а вмeстe с тeм просил и о подаянии чрез посланного в русские страны какого-то Никиту Михайловича. Февраля 18, подобная патриаршая грамота посылалась к тогдашнему киевскому митрополиту Сильвестру Коссову, а февраля 20, двe грамоты: одна к генеральному писарю войска запорожского Ивану Выговскому, другая — к бывшему уже при [810] Хмельницком митрополиту Коринфскому, который впослeдствии был убит на Берестечском сражении. Всe четыре грамоты касаясь одного предмета, писаны по-гречески и с приложенными латинскими переводами хранятся в московском главном архивe иностранных дeл. Из них видно, что послами в Константинополe от Богдана Хмельницкого были тогда Антон Жданович, киевский полковник, и какой-то Павел Иванович, а при них был переводчик, именем Павел.

Послe несчастного поражения казацких сил под Берестечком, когда Богдану приходилось мириться с поляками на условиях, далеко не так выгодных, какими были прежние заключенные с королем под Зборовым, Хмельницкий писал к турецкому султану из обоза под Бeлою-Церковью в сентябрe (без означения числа):

«На сих днях подданный вашего императорского величества Османeчауш в добром здравии прибыл к нам вмeстe с нашими послами и доставил нам письмо вашего величества, которое мы, как подобало, почтительнeйше приняли. Ваше императорское величество обeщали нам прислать на помощь хана крымского и иные войска из добруджской земли, но мы, не желая оставаться без дeла, прм помощи всемогущего Бога, имeли страшную битву с ляхами, о чем вашему императорскому величеству сообщит подданный вашего, величества Осман-Чауш, который во всeх битвах участвовал и видeл все, что здeсь дeлалось; но так как вспомогательные силы из Крыма и из Добруджи опоздали, пришлось нам постановить мир с ляхами. Однако мы постоянно и неизмeнно остались в давнишней приязни с ханом крымским и желаем сохранять приязнь эту до послeдних минут нашей жизни. Также хотим пребывать вeрными подданными вашего императорского величества, как и доброжелательными друзьями хана. Нураддин султан находился при нас во всeх наших военных дeйствиях, показал себя мужественным и достоин за свою отвагу уважения и справедливой награды при достодолжной признательности. Хотя мы с ляхами заключили мир, однако держим ляхов в руках. Того ради покорно просим ваше императорское величество написать снова к хану, чтоб он соблюдал союз, который мы с ним заключили, и во всeх наших военных дeйствиях и случайностях находился бы с нами, что и мы с нашей стороны ему и вашему императорскому величеству взаимно обeщаем, и на сей час поклон вам отдаем как вeрные подданные, прося Бога даровать вашему императорскому величеству при долголeтнем здравии [811] побeду над каждым из ваших неприятелей. — В обозe под Бeлою-Церковью, в сентябрe. Вашего императорского величества вeрный и нижайший подданный Богдан Хмельницкий гетман».

Повидимому, Хмельницкий хотeл тогда в письмe своем уклониться от сообщения своему государю истины о поражении постигшем казаков. Он объясняет, будто бы, не дождавшись прибытия обeщанной помощи и между прочим прибытия хана с ордами, казаки вступили в битву с ляхами, но не так было: хан успeл соединиться с казацким войском и убeжал с своими татарами в самый разгар берестечской битвы, увлекши за собой Хмельницкого против его собственной воли, и казака, оставшись без вождя, понесли страшное поражение. Хмельницкий, как кажется, вовсе не дeлает никакого намека на берестечское дeло и, говоря о битвах с ляхами, имeет в виду тe, которые происходили у него с войском Потоцкого и Калиновского под Бeлою-Церковью, и только на этих битвах мог присутствовать Осман-Чауш, который, как гласит письмо Хмельницкого, только на-днях перед тeм приeхал к гетману вмeстe с казацкими послами, возвращавшимися от султана. Быть на берестечском сражении, потом съeздить в Турцию и успeть воротиться опять в Украину едва ли мог он в тe времена в течении двух мeсяцев; притом мы знаем, что посланник турецкого султана, находившийся у Хмельницкого во время берестечского сражения, был взят в плeн поляками. Вeроятно, этот взятый в плeн посланец турецкого султана был Осман-ага, об отправлении которого к Хмельницкому писал послeднему Бектам-ага-Янчерик в мартe. Этого Осман-агу надобно отличать от Осман-Чауша, нeсколько раз eздившего к казацкому гетману и приeзжавшего к нему в то время, как ос заключал с польскими военачальниками договор под Бeлою-Церковью.

В январe 1654 года состоялся, как всeм извeстно, переяславский договор с московскими послами, и в силу этого договора гетман Богдан Хмельницкий со всeм войском Запорожским и со всею Малою-Россиею поступил в подданство московского царя. Как же с тeх пор относился бывший вeрный подданный турецкого величества к этому величеству и к его подручникам? Пред нами письмо Богдана Хмельницкого к крымскому хану от 16 апрeля того же 1654 года. Об этом письмe мы упоминали в нашей исторической монографии о Богданe Хмельницком, зная его по одной рукописи Публичной библиотеки разноязычного отдeла, но это не должно мeшать [812] привести его по списку архива иностранных дeл, так как здeсь оно и полнeе и вeрнeе. Хмельницкий пишет к хану:

«Что мы писали о поновлении присяги между казаками и татараши, то это заявлялось не по моей волe, а по волe цeлого войска, по тому поводу, что трактаты, состоявшиеся под Каменцем (жванецкий договор в декабрe 1653 года) об нас, не повели ни к чему послeдовательному, и мы до сих пор не имeем привилегий от короля на зборовские условия; напротив, вмeсто мира, — великое беспокойство и война; к тому же и нeкоторые из войск вашей ханской милости учинили нам великие кривды, а потому войско наше как бы пришло в сомнeние. Но когда мы остались увeренными в неизмeнном благорасположении вашей царской милости и в вeчной неразрывной присягe, то мы вашу царскую милость благодарим, а с своей стороны обeщаем, что навeки вeчные ничeм не нарушим нашей присяги, и послe нас будут соблюдать ее и потомки наши, которую присягу, Бога высочайшего призывая во свидeтели, мы нынe поновляем, желая оную сохранять вeчно, развe бы какая-нибудь значительная немилость оказалась к нам от вашей царской милости по козням неприятельским. Бог видит, мы того не желаем, а напротив — нижайше просим вашу царскую милость: если бы кто на нас клеветать стал, не извольте нять вeры. Хотя наши враги на нас клевещут лживо, а тут сами под нами копают ямы. Мы обезпечились было постановленным миром и ожидали привилегий королевских на зборовские условия, но вмeсто мира явился Потоцкий с войском польским и с пятью тысячами венгров и еще волохов, над которыми старшой Глигор Гурмас. Напавши, они опустошили многие мeстечки и, людей убивая, вторглись под самую Умань. Но по милости Божией не получили они себe утeшения; напротив, принуждены были уходить назад с большим для себя вредом. Однако же к нам доходит извeстие, что они еще большия силы собирают на нас, и Радзивилл с войском приближается к Любечу и Лоеву. Затeм еслиб и далeе войска их наступали на нас, покорно просим вашу царскую милость о вспомогательных силах, сообразно вeчной присягe.

«Мы обязаны будем заслужить это взаимною нашею услугою против каждого неприятеля. Что касается до Москвы, что мы с нею вошли в приязнь, то мы учинили так по совeту вашей царской милости, когда поляки со всeх сторон на нас привлекали врагов, отчего же и нам того же с ними не чинить; лучше же нам имeть друзей со стороны Смоленска и других [813] городов королевских! Что же наши посланцы намекнули перед вашим царским величеством, яко бы Москва нами овладeть имeла (opanowac miota), то такая у нас в то время пошла было вeдомость, но теперь о том нeт уже никакой рeчи. Когда проявится у нас что-нибудь новое по этой части, мы не замедлим увeдомить о том вашу царскую милость. На счет задержанных татарских невольников мы издали универсал, чтоб такие гдe найдутся, были на волю отпущены; татарин ваш, вмeстe с вашими казаками, поeхал отыскивать их по городам. Обо всем этом подробное устно сообщит посланец наш Семен Савич. Мы же вторично прося вашей милости к нам, сами себя с нашими добровольными услугами отдаемся вашей царской милости. Вашей царской милости доброжелательный слуга Богдан Хмельницкий со всeм войском запорожским.

«По написании этого письма пришли к нам два вeрных извeстия о том, что поляки постановляют у себя на сеймe. Одно извeстие доставлено уманским полковником. Когда под Умань приходили ляхи, тогда нашим попал в плeн ксёндз капеллан польского гетмана Потоцкого; он хотя был ранен и находился при смерти, но под совeстью сообщил нашим так: «Мы сюда идти не думали, но король и Рeчь-Посполитая послали нас. Я сам был на сеймe и знаю навeрное: король сам лично не пойдет на войну, и останется в Варшавe, а на свое мeсто пошлет королевского брата Карла, который тотчас, как только трава начнет рости, двинется прямо под Умань с войском, состоящим из поляков, молдаван, венгров и нeмцев; уже теперь приказано Потоцкому там укрeпить хорошенько обоз. Когда ксендза этого спросили: зачeм так глубоко в Украйну идет королевское войско? — он отвeчал: — татар на помощь к себe ожидает королевых, говорят, обeщано нeсколько десятков тысяч талеров на войну против казаков. Другая вeдомость из литовских краев: при одном трупe нашли письмо, писанное авизами, оно согласовалось слово в слово с тeм, что объявил ксенд. Изволь, ваша царская милость, вникнуть в это: какие у них замыслы. Мы им не довeряем, но предупреждая их заранeе, просим покорно вашу царскую милость, изволь нам дать свое рeшение и сообщить нашим посланцам совeт: как нам поступать с агами и беями, и как давать отпор тeм, которые начнут наступать на нас. Изволь также увeдомить нас о вспомогательных силах! скоро ли они будут. Бог видит, мы не [814] даем повода к разрыву с вами. Вторично просим: изволь о всем увeдомить вас чрез наших посланцев, а мы собравши свои полки, станем ожидать. Далeе, что у нас будет происходить, и какие извeстия откуда нибудь получим, обо всем не замедлим увeдомить вашу царскую милость».

Чтоб понять смысл и дух этого письма, надобно припомнить нeкоторые тогдашния обстоятельства. В ноябрe и декабрe 1653 г. Хмельницкий воевал против поляков заодно с Ислам-Гиреем, но крымский властитель шел с своими ордами на помощь казацкому вождю не но искреннему расположению к казацкому дeлу и даже не в видах приобрeсть для себя выгоды от польской державы, как было перед зборовским договором, он шел по волe и по приказанию турецкого султана, своего сюзерена. Поляки заключили с крымским ханом мир под Каменцем: то был так-называемый в истории жванецкий договор. В пользу казаков Ислам-Гирей выговорил у короля Яна Казимира обeщание возобновить зборовский договор, поднявший украинское казачество до такой высоты, до какой оно до того времени не достигало, но скоро, вслeдствие новой войны и берестечского поражения, замeненный другим, менeе выгодным для казаков, бeлоцерковским договором. Обeщание осталось пустым обeщанием, и об этом-то говорит Хмельницкий в настоящем письмe своем. Через мeсяц послe жванецкого договора, Богдан Хмельницкий отдался московскому государю и в Переяславлe присягнул ему на вeрное подданство. Между тeм он уже прежде учинился подданным турецкого падишаха и в силу такого подданства имeл право на содeйствие Турции и ее данника, крымского хана, против своих заклятых врагов — поляков. Понятно, что новая присяга на вeрность, уже иному государю, должна была измeнить его прежния отношения Хмельницкого к Турции и к хану. Хмельницкий думал укрыть ее от своих мусульманских союзников. Стараясь, как показывает письмо его к хану, по возможности не распространяться об этом щекотливом предметe, он ограничивается намеками, представляющими отношения казацкого вождя к московскому государству так, как будто у него состоялось нeкое дружественное соглашение с Москвою с цeлию побудить ее дeйствовать неприязненно против Польши, с которою у московского царя были свои давние счеты, и притом Богдан замeчает, что это сдeлалось даже по совeту самого хана, который когда-то говорил Хмельницкому, что если поляки привлекают против казаков со всeх сторон врагов, то [815] почему же не дeлать того же казакам и не платить врагам своим их же монетою? Но до хана уже доходили слухи, что московское государство (Москва) имeло овладeть казацкою страною; и по этому поводу Хмельницкий глухо сообщает, что и у них ходила-было такая вeдомость, но теперь уже о том нeт болeе рeчи. Разумeется, такая политика не могла продолжаться на многие годы, и крымское правительство скоро должно было узнать всю истину; в том же 1654 году по смерти Ислам-Гирея, при наслeдникe его, поляки заключили с Крымом дружественный союз против московского государства и казаков, и на много лeт послe того татарские орды, подвластные хану, воевали за поляков против казаков так же ревностно, как до того времени за казаков против поляков.

Что касается до отношений непосредственно к Турции и к ее монарху казацкого гетмана послe подданства московскому государю, то они нeсколько выясняются из султанской грамоты, отправленной к Богдану Хмельницкому в сентябрe 1655 года. Она гласит так:

«Послы ваши, Роман и Яков, принесли нам поклон и отдали грамоту, в которой вы сообщаете, что Махмет-Гирей-хан соединился с ляхами — да, кромe того, с венграми и с разными людьми земли нашей — и воевал против вас, нарушив свою присягу, и вы, видя вокруг себя врагов, принуждены были позвать к себe Москву на помощь. Тeм не менeе, однако, вы прибeгаете к нам и просите, чтоб мы вас под руку нашу и под оборону приняли, сообразно давним писаниям вашим. Мы вас, яко вeрных и доброжелательных слуг наших, под оборону нашу берем и обeщаем помогать вам против каждого вашего неприятеля. Прежде визирь мой не отворял ко мнe дверей послам вашим, но теперь, уразумeвши подлинно из грамоты вашей, послали мы во всe земли наши, дабы всe о том знали и, никакой причины к несогласию вам не подавая, жили с вами в дружелюбии и рук против вас не поднимали. По всeм землям моим я оповeстил, что войско запорожское состоит под рукою моею, именуя вас, паче всeх других, — вeрными и доброжелательными слугами моими. Затeм просим тебя, гетман Богдан Хмельницкий, держи в обуздании войска свои, чтоб ни морем, ни сухопутьем не входили в государства наши и не осмeливались опустошать их, помня, что и мы всeм землям нашим повелeли жить с вами в дружбe. Особливо и о том приложите старание, чтоб московские казаки в государства [816] наши морем не ходили и государств наших не опустошали и если бы кто близкий к вам или далекий стал неприятелем и воевать против нас захотeл, — вы были бы готовы с войском идти на него. A мы тоже обeщаем: кто бы только стал вам неприятелем и начал против вас воевать, — окажем вам помощь, как только вы нам о том дадите знать. Для лучшей вeры и вeрности, вы потребовали от нас присяги, — и присяга наша такова есть: наперед свидeтельствуемся тeм, кто сотворил и землю, и небо, и нас всeх, под рукою которого мы всe живем, — свидeтельствуемся и всeми пророками, которых признаем как мы, так и вы. Пусть они станут на оном свeтe свидeтелями в том, что я со всeм государством моим хочу соблюсти мою присягу. Вы также, гетман Богдан Хмельницкий, со всeм войском запорожским, присягу свою принесли нам в том, что будете сам вeрными и доброжелательными слугами, как и мы присягу свою вам принесли, что будем вас имeть вeрными и доброжелательными слугами своими; итак, вы о нас вeрьте, что мы вас за вeрных слуг своих имeем, а мы вeрить будем, что вы желаете быть нашими вeрными слугами. Как с прежним ханом, Ислам-Гиреем, жили вы в дружелюбии, так и с нынeшним ханом живите в дружелюбии, а также с молдаванами, волохами, венграми — как с нашими слугами — находитесь в дружелюбии. Я же, помня, что вы оставались с нами в долголeтней дружбe и о ней не забывали, при ваших, упомянутых выше, послах, отправляем к нам посла нашего — Шагин-агу, через которого, по нашему обычаю, посылаем к вам шесть кафтанов, которые примите благодушно и не забывайте нас. Ибо как мы читаем тe четыре книги, Моисеем нам данные, на которых и присягу нашу принесли, то ваше посольство нынe окончилось и, раз присягнувши, надобно много лeт жить в дружеском согласии».

Эта грамота, писанная слишком чрез полтора года послe присяги Богдана Хмельницкого на вeрность московскому государю, показывает, что гетман перед своим давним сюзереном старался объяснить связь свою с московским государством так, как-будто это был союз против поляков и притом возбужденный крайним положением, вслeдствие несоблюдения присяги хана Махмет-Гирея, ставшего казакам из союзника неприятелем. Это была неправда: договор с московским государством совершился еще при Ислам-Гиреe и никак не потому, что крымский хан стал казакам врагом, — [817] напротив, это послeднее событие произошло именно вслeдствие соединения казаков с московским государством. Из султанской грамоты видно также, что и при стамбульском дворe существовало нeкоторое время недовeрие к казацкому гетману: султан извeщает, что визирь не отворял дверей оттоманского монарха послам казацким, пока, наконец, присланные гетманом объяснения и увeрения не восстановили дружелюбных отношений султана к казакам, и пока Богдан Хмельницкий не возобновил прежнего своего обязательства, состоявшегося в 1650 году. Документы, из которых мы почерпнули всe печатаемые свeдeния, в московском главном архивe иностранных дeл составляют часть отдeла польской коронной метрики и, заключаясь в двух картонах, озаглавлены: «Сношения Польши с Малороссиею». Обнимая период гетманства Богдана Хмельницкого, Выговского, Юрия Хмельницкого и Тетери, они прерываются на 1663 годe. Одна часть этих документов, болeе ранняя, попала в руки поляков во время берестечской побeды над казаками, когда побeдителям досталась шкатулка Хмельницкого с бумагами, — другая часть была завезена в Польшу Тетерею, который, как извeстно, увез с собою скарбы Хмельницкого и клейноты войска запорожского, с числу которых присоединялись и письменные документы. Говорят, что в московском архивe иностранных дeл никто не помнить, чтоб кто-нибудь из русских или польских историков пользовался именно этими документами. Большая часть их нигдe не была напечатана, и мало таких, которых содержание по другим спискам было извeстно занимавшимся историею Малороссии. Историческое значение личности Богдана должно представиться в ином свeтe. Его преемники — Бруховецкие, Дорошенки, Орлики и другие, со второстепенным значением, преслeдуя идею самобытности Украйны под верховною властью Оттоманской Порты, не дeйствовали в разрeз с политикою Богдана Хмельницкого, — напротив, думали только слeдовать по указанному им кривому пути, а Юрий Хмельницкий, пожалованный от султана званием князя Малороссийской Украйны, был не «сын, недостойный славного родителя», во вполнe был его достоин, как и Богдан оставил для Малороссии достойного себя сына.

Н. Костомаров.

Текст воспроизведен по изданию: Богдан Хмельницкий данник Оттоманской Порты // Вестник Европы, № 12. 1878

 

Еще больше интересных материалов на нашем телеграм-канале ⏳Вперед в прошлое | Документы и факты⏳

<<-Вернуться назад

Главная страница  | Обратная связь COPYRIGHT © 2008-2024  All Rights Reserved.