СТЕФАН ОСТРЯНИН

О причинах взаимного ожесточения поляков и малороссиян в XVII веке

Универсал Гетмана Остряницы.

Открытием этого драгоценного документа обязаны мы М. О. Судиенку, который поместил его в третьем томе изданной им Летописи Величка. Правописание универсала Остряницы принадлежит началу XVIII столетия, ибо он открыт не в подлиннике. Так как некоторые гласные буквы произносились грамотными Малороссиянами того времени иначе, нежели стали бы их читать теперь в Северной и в Южной России, да притом в списке, напечатанном г-м Судиенком, не везде соблюдено однообразное употреблено известных букв для выражения известных звуков; то язык универсала для самих Малороссиян нашего времени кажется как бы чужим. Чтобы сообщить ему тот вид, в каком он представлялся слуху, а не глазам старинных людей, позволяю себе приноровить его правописание к произношению, приняв для выражения мягкого и острого звука и две буквы – и и ! – и отвергнув Великорусский звук ы, Малороссийскому произношению несвойственный. Замечу впрочем, что универсал Остраницы писан официальным языком своего времени, и потому в нем много слов и оборотов Польских. Видно, козацкий гетман нашел необходимым подражать обычному языку судебных актов и правительственных распоряжений в Украйне, чтобы явиться в глазах народа мужем государственным. Но речь его не была от того темна для слушателей, ибо Польский язык в то время распространен был в Малороссии, как речь людей образованных, как речь утонченная и усвоенная высшим сословием Южно-Русским, не говоря уже о множестве природных Поляков, находившихся в Малороссии и заставлявших народ понимать свой язык волею и неволею.

Стефан-Христофор из Острога и Остра Острянин,

Божьею Милостию Новоизбранный Гетман, со всем войском запорожским.

Объявляем сим нашим универсалом всем вам, благородно рожденным козакам, нашей братии, прославившимся с давних лет во всей подсолнечной многими рыцарскими делами [294] и подвигами, и живущим, с отдаленных времен предков своих, по обеим сторонам реки Днепра в Малой России, отчизне своей, а вместе с тем и всему простому народу Малороссийскому: что, как в прежние времена, так и в этом году, не могли мы, с сердечною горестью и болью, переслушать и исчислить приносимых вами жалоб и слезных просьб нам, войску Низовому Запорожскому, касательно чинимых вам притеснений, разорений и несносных налогов от Ляхов, квартирующих во всей Малой России, по обеим сторонам Днепра. [295]

Не исчисляем подробно здесь того, что они, Ляхи, начав с недавнего времени, лет пять, или шесть назад [ибо давнишние их злодейства предали мы забвению], как не-Христиане, вам, православным Христианам, сделали, а именно в городах и поветах: Козельском, Бориспольском, Басанском, Березанском, Гоголевском, Яготинском, Остерском, в Нежинском, Борзенском, Прилуцком, Варвенском, Сребрянском, Красноколядинском, Конотопском, Любецком, Березинском, Менском, Сосницком, Коронском и Кролевецком, в Лубенском, Лохвицком, Нырятинском, Чигрин-Дубровском и Роменском, Переяславском, в Гадячском, Миргородском и во всех иных (Величко говорит, что Остряница разослал шесть списков своего универсала в Украину Малороссийскую, лежащую по обеим сторонам Днепра, именно в поветы Черкасский, Белоцерковский и Уманский, а на другую сторону Днепра – в Переяславский, Нежинский и Лубенский. Так как в этом списке не упомянуто ни одного города заднепровского, то надобно думать, что в списках, назначенных для Заднеприя, тамошние поветы исчислены так точно, как здесь поветы Восточной Малороссии.), где только были и есть их безрассудные и безжалостные к Христианскому народу постои.

Вы сами, наша братия, живущая в исчисленных городах и [296] поветах, доносили о том, вы сами о том знаете, яко самовидцы и жалобливые нам доносители. Но мы с своей стороны вам это представляем и к вашим горестям присовокупляем нашу горесть, которую причинила нам весть, дошедшая до нас из Остра, из дома отца нашего. А принес ее нам родной брат наш, который прибыл сюда, в Запорожскую Сечь, с вышибленным тирански от Ляхов глазом. Он, с горячими и неиссякаемыми слезами, объявил нам и всему войску Низовому Запорожскому, на раде, о своем и всего дома нашего от Ляхов бедствии и разорении, а именно: что некоторый Геродовский, квартирующий в Остре, в настоящую истекающую зиму, перед радостными святками Рождества Господня, не довольствуясь тем, что ему и другим постояльцам козаки и мещане Остерские [сверх прав и законности] доставляют, возымел какую-то особенную ненависть и злобу к отцу моему, гордящемуся со времен предков своих благородным (шляхетским) козацким правом, и грозно приказал ему, отцу моему, доставлять [297] ежемесячно – не для себя, но для собак, своих братьев, по три ведра творогу и по ведру масла. Когда же мой отец не исполнил этого – и не почему иному, как по домашним недостаткам; то Геродовский, озлясь на это, – в самый тот день радостного праздника Рождества Господня, горем и плачем наполнил дом наш; ибо приказал палачам, своим слугам и братьям, взять отца моего, семидесятилетнего, совершенно седого старца, и ущемить его шею в частокол церковной ограды, – а был в то время сильный холод с метелью, – и не велел выпустить его из этого нестерпимого и позорного заключения, пока весь народ не вышел из Божьей службы (от обедни) и пока все люди, бывшие в церкви, тому [при всем их сожалении] не посмеялись.

После этого тяжкого и нестерпимого бесчестия, сделанного престарелому отцу моему, тот же Геродовский, или лучше Христоненавистный Ирод (Ирод по-Польски Герод; следовательно Геродовский звучало в слухе тогдашнего Малороссиянина так, как бы сказать Иродовский. Пр. изд.), спустя дня два, или три, вторгнулся, в [298] пьяном и безумном виде, в дом отца моего и требовал, чтоб его потчевали венгерским вином. Когда же отец мой не мог исполнить этого требования, так как в Остре венгерского вина не было, то он, назло, начал потчевать моего отца оковитою (высшей крепости) водкою и, налив серебряную чарку, почти в кварту мерою, велел выпить ее престарелому отцу моему за здоровье короля и Речи Посполитой Но, как отец мой не в силах был этого сделать, то он, будучи пьян, озлился и, для окончательного поругания отца моего, отрезал ему цветущую сединами бороду, захватив и тела, а потом тяжелым и смертоносным чеканом своим, без всякого уважения и жалости, дал ему по плечам и по груди более десяти ударов, от которых отец мой, прожив только шесть дней, переселился от сей жизни в жизнь вечную, оставив нас, детей своих, в горести и слезах, на всегдашнее сиротство.

Но Геродовский, этот проклятый потомок Иродова [299] Христоненавистного племени, не удовлетворился таким злодейством. На четвертый или на пятый день по погребении отца нашего, он взял из нашего дому насильно брата нашего на порошу, на трескучие и несносные морозы, и, посадив его без седла на свою водовозную клячу, дал ему пару собак на своре. Когда же выехали в поле и началась охота, и когда поднято было несколько зайцев, – подскочил к моему брату один служка и велел ему спустить со своры собак, которых он держал, что, очевидно, сделал по приказу своего господина. Геродовский же, этот тиран и мучитель человеческий, увидя моего брата без собак, наскочил на него и, спросив: где собаки? ударил без милосердия арапником брата моего по голове, и в это время арапник концом своим вышиб ему глаз.

От этого тиранского и бесчеловечного удара брат мой, полумертвый, упал с клячи Геродовского, который приказал еще служкам своим избить его немилосердно арапниками по всему телу. Наконец, видя его мертвым и бездыханным, взвалили [300] его брюхом на ту же клячу, как будто мешок с какой-нибудь пашнею, и Геродовский велел одному из своих служек отвезти его к нашему дому и бросить у ворот, как негодный мертвый труп.

Увидела это многопечальная моя мать-старушка и объятая невыразимою болью сердечною, велела другим братьям и сестрам моим внести в хату нашего брата, тирански избитого, изуродованного и почти бездыханного, и с трудом могли, оттереть, и привести в прежнее состояние замороженные руки и лицо его.

После этой тиранской чаши, изуродованный брат мой едва через несколько недель начал выздоравливать; но тут опять услышал от того же мучителя Геродовского разные на себя похвальбы. Спасаясь от новых бедствий и унося последние свои силы, он прибыл сюда, в Запорожскую Сечь, еще больной, с тиранскими знаками на своем теле [кроме вышибленного глаза], и обо всем, что с ним самим и с покойным отцом моим произошло и что тут описано, принес всему войску Запорожскому [301] словесную, жалости и неутолимых слез полную реляцию. Узнав обо всем этом, не только мы, новоизбранный гетман, но и все войско Запорожское, подвинулись великою горестью и решили единодушным советом выступить из коша (стана) Запорожского с войском на Украину Малороссийскую, для освобождения, при помощи Божией, вас, народа нашего православного, от ярма, порабощения и тиранского Ляшского мучительства и для отмщения нанесенных обид, разоренных и мучительских поруганий вам, вашей благородно рожденной братии и всему простому народу Русского племени, живущему в Малой России, по обеим сторонам Днепра.

Поэтому вы, братия наши, прочитав этот открытый лист наш, взгляните на дело глазами вашего разума и рассудите: не законно ли мы с войском Запорожским затеваем войну против Ляхов, неприятелей и врагов наших, и еще ли не вывели вас из терпения их непомерные на постоях у вас выдумки, "окормы и напитки"? И неужели вам приятно видеть, как ваших отцов и матерей постоянно предают поруганию и [302] бесчестию, как ваших братьев, сестер и жен тирански убивают, окровавливают и мучат, как их на льдяных ломках, в трескучие морозы, погоняют и обливают водою, как их [чего не слыхано под солнцем] запрягают в плуг, будто волов, и как их Христоненавистные Жиды, по Ляшскому приказанию, бичуют и погоняют, чтоб они хорошо тащили плуг в голый лед, без всякой пользы, для одного смеха и ругательства, орали и чертили! Все это и многое другое [что и письмом выразить стыдно и неприлично] происходило и ныне происходит в городах и поветах ваших, кратко исчисленных в начале этого нашего универсала.

А что всего важнее, так это то, что эти неприятели наши, отступники и еретики Ляхи, стараются переменить, привести к Римскому заблуждению, обратить и насильно преклонить к Унии и самую хвалу Божию, которая совершается от начала крещения Руси и, как солнце, сияет в Европе незыблемым благочестием; и уже в некоторых Украинских городах есть знаки и свидетельства этого их посягательства. [303]

Итак вы, братия наши, благородно рожденные козаки, живущие в Малороссийской Украйне, по обеим сторонам Днепра, со всем мещанским и сельским простым народом, уразумев и обсудив все то, что здесь кратко изображено, склонитесь вашими сердцами к нашим сердцам и желаниями вашими к нашим желаниям и, соединясь с нами [когда мы прибудем в Украину с войском Запорожским], извольте начинать, в полном вооружении, при всесильной помощи Божией, со всем усердием, военное дело против Ляхов, своих неприятелей. И для того, покамест мы прибудем в Украину, извольте готовить и кормить коней своих, также добывать и устроивать доброе, исправное оружие с надлежащим к нему запасом, то есть порохом и пулями, а также заготовляйте себе и съестные походные запасы. Ляшских же льстивых и лживых писем и универсалов никаких не слушайте и им не верьте, на ложные распускаемые ими в народе слухи не обращайте внимания, и плутовства их не бойтеся. И пускай вас не устрашает Кумейская война войска Запорожского с Ляхами в прошлом году; [304] ибо они ложно и несправедливо разглашают, что [дело невозможное] будто бы они под Кумейками поразили на голову войско Запорожское и устлали козацкими телами дорогу на полмили. Если бы это было так в самом деле, то с кем бы после этого Ляхи делали договор и заключали мир? разве с мертвыми козацкими трупами? Или они то называют поражением войска Запорожского, что [да и то произошло от неисправности тогдашнего обозного] отрезали часть козацкого обоза с тремя пушками? но в людях, благодаря Бога, мало нанесли вреда войску Запорожскому, ибо, по поверке того войска, оказалось убитых товарищей семьсот девяносто пять, а раненных восемьсот пятнадцать. А что Ляхи говорят о дороге, устланной на полмили козацкими телами, то, видно, они – или хорошо не досмотрелись, будучи в воинском запале, чьими телами покрыта наиболее та дорога, или лгут умышленно и ту свою ложь повторяют и рассеивают в городах и селах, для устрашения всего народа. А мы вам истинно объявляем, что их, [305] Ляхов, на том Кумейском побоище; пало в десять раз больше против нашего, – как знатных родовых товарищей, так и их служек. Ибо, через пять, или через шесть недель после той войны, два знатных товарища, а третий близкий служка гетманского писаря, Снежинский, спасаясь от должного наказания за некоторое преступление, прибыли в Сечь Запорожскую и не только принесли всему войску словесное известие, но и на бумаге подали исчисление павшего Ляшского товарищества и служек. Тут-то и обнаружилось, что с их стороны было убито двенадцать тысяч двадцать человек, кроме немалого числа раненных.

Поэтому, как выше сказано, не верьте, ваша милость, братья наши, никаким таковым Ляшским плевелам и стращаньям, и без всякого сомнения готовьтесь и снаряжайтесь к соединению с нами, войском Запорожским, на войну против них. Однакож делайте свои приготовления тайно и неведомо, и читайте эти наши листы между собою под присягою, втайне, среди людей добрых, надежных и желающих всякого блага [306] своему упадающему Малороссийскому отечеству. Козаков же реестровых, выродков и отступников наших, не заботящихся, ради собственной прибыли и частных выгод, об упадке отечества, берегитесь и опасайтесь, как, ядовитой ехидны; ибо как только они об этих листах и о намерениях войска Запорожского проведают и известят о том Ляхов, лживых панов своих, то наши военные интересы тотчас пострадают в своих успехах и придут [чего не дай Боже] к вредному концу, а вас постигнут жестокие мучения от Ляхов, на допросах об этих листах. Ибо и Кумейская война с Ляхами, не по чему иному, как только по простоте и неосторожности братьи нашей, живущей в своих домах, навлекла, хотя и не великое, бесчестие и бесславие войску Запорожскому; так как подобные сим нашим листы тогдашнего гетмана Запорожского, пущенные в Малороссийский народ, вскоре попали, мимо своего назначения, в руки реестровым козакам, а от них Ляхам, и они, узнав их содержание, постигли вполне, как предупредить [307] угрожающую им беду и как сделать отпор предприятию войска Запорожского. И потому мы убедительно и горячо просим и советуем вам приготовляться к наступающей войне, а от козаков реестровых, врагов своих и истинных губителей нашего отечества, все то, что тут изложено, как от злой искры, беречься. Уповайте на милость Божию, покаравшую и помиловать нас, грешных, готовую. Чего всеусердно желая, надеемся вас, братий наших, вскоре видеть и приветствовать на Украйне, здоровых и радостных.

Дан из стана войска Низового Запорожского от Базавлука, от Рождества Господня 1638 года, марта 20.

Острянин, гетман войска Запорожского, рукою.

Текст воспроизведен по изданию: О причинах взаимного ожесточения поляков и малороссиян в XVII веке. Универсал Гетмана Остряницы // Записки о Южной Руси. Т. 2. СПб. 1857.

Еще больше интересных материалов на нашем телеграм-канале ⏳Вперед в прошлое | Документы и факты⏳

<<-Вернуться назад

Главная страница  | Обратная связь COPYRIGHT © 2008-2024  All Rights Reserved.