Хотя Киевский собор на четвертый день после открытия своих совещаний был закрыт по требованию уполномоченных от запорожского козачества, и, хотя об этом соборе сохранилось весьма немного сведений, но так как эти сведения служат весьма веским доказательством искренней любви запорожцев наших к православию, то мы считаем вполне уместным напечатать их.

После восстановления в 1620 г. западно-русской церковной иерархии, борьба между православными и униатами значительно усилилась. Православные, вследствие многочисленных и притом весьма тяжких притеснений и обид, причиненных униатами, в январе 1629 года подали жалобу в Варшавский сейм и усиленно просили оказать им законную защиту и возстановить их древние права и привилегии. По совету пропагандистов католицизма, желавших, чтобы и митрополит Борецкий с подчиненными ему епископами, подобно Михаилу Рогозе, попал в иезуитские сети папизма, Сигизмунд III универсалом своим приказал жалующимся войти в соглашение с униатами, и для этой цели предназначил в октябре того же года съезд или собор в Львове, куда к 24 числу октября должны были съехаться обе враждующие стороны. Но разрешая православным и униатам совместный собор во Львове, король, для надлежащего подготовления к нему, предназначил тем и другим отдельные соборы: для православных в Kиeвe, в течение двух недель, начиная с 29 июня, а для униатов в то же самое время во Владимире-Волынском. В настоящей статье мы ограничимся описанием только Киевского собора.

«Иов Борецкий милостию Божиею Архиепископ, Митрополит Киевский, Галицкий и всея России.

Всем посполите Российскаго рода, как в Короне Польской яко и у великом Княжестве Литовском всякого достоинства духовного и свецкого Высокого шляхетного и нижшого посполитого стану людем церкве Святое Восточное Греческое благопослушным сыном ласка, покой и милосердие от вседержителя Бога, и благословение от нашего смирения.

Ознаймуем побожности вашой, иж от многих лет за великою докукою о успокоене релеи нашое православное Греческое по все часы на сеймах валных коронных, за ласкою Наяснейшого Государя Короля Пана нашего милостивого, и за причиною их милостей Панов рад теперь по близко прошлом Сейме универсалом его К. М. есть нам самым православным сыном восточнаго благочестия назначоный час до зъеханяся и до згодное намовы на собор поместный партикулярный в року теперешнем 1629 месяца июля 9 ведле нового, а ведле старого июня 24 дня на празник и свято святых Великих Апостол Петра и Павла, на месце певное в месте его К. М. в Киеве, яко бысмы конечне мели и могли успокоены быти в наших вельких докучливостях, которые терпимо пред отступство некоторых щекгульных особ от благочестия нашего, где всяким покоем и обезпеченством на недель две обваровано нас, на который час и месце и собор всех, а всех милостей ваших, иле кто сыном церкве святое восточное отзывается, пилно а пилно запрашаем из повинности пастырское и о имени Христовом взываем, абы милость Христа и благословение нашого смирения з побожностями вашими зоставало: чого милости вашой верно сприяем: з монастыря Михайловского церкве Златоверхое, в Киеве месяца Априля 12 дня 1629 року.

Православные, входившие в состав тогдашней Киевской митрополии, еще со времен Брестской унии довольно знакомы были с иезуитскими действиями латиноуниатской партии, и потому на предстоявшие Львовский и Киевский соборы посмотрели (что следовало и сделать), как на новую ловушку для привлечения их к церковному подчинению папе. Вследствие сей причины разосланные грамоты Иова Борецкаго среди ревнителей православия вызвали большое беспокойство и протесты. Уже 29 апреля 1629 г., спустя только семнадцать дней после напечатания грамоты, православные жолнерского польского полка, находившегося в пределах Пруссии, прислали на родину свою следующий протест:

«дошло до нас из русских краев известие, которому не хотелось бы верить, что от короля нашего, от посполитой Речи и папы Римскаго последовали лукавые замыслы, т.е. что они хотят перевести всех нас из греческой веры в унию... Находясь в Пруссии, на службе королю нашему и Речи Посполитой, мы вправе ожидать награды за наши рыцарские заслуги, между тем у нас замышляют отнять нашу греческую веру, наше набоженство и наши церкви... Ради самого Господа Бога, умоляем всех, которые имеют присутствовать в Киевском соборе, заявить там, что все мы, сколько нас есть в польском войске, для защиты нашей святой веры, готовы пролить нашу кровь... Сей лист под Мальборком, при полном собрании нашого товарищества 29 апреля 1629 года подписали: Андрей Шмарчевний с повету Жидочовскаго; Александр Голатицкий с княжества Литовского; Иван Жищевский с повету Галичского; Илия Боярский с повету Каменецкого; Иван Попель с повету Премыского; Иван Соколовский с повету Винницкого».

Протестация эта, писанная на польском языке, находится в Киевской Археографической Коммиссии.

Гораздо резче и определеннее высказались относительно разрешенных королем Соборов ревнители православия, населявшие Киевское воеводство. За три дня до открытия Киевского Собора, они в своем протесте заявляли, что «королевский [170] универсал, разрешавший соборы в Kиeвe, во Владимире (Волынском) и затем в Львове, нарушает права и привилегии русского православного народа, и что для них хотя весьма желательно успокоение греческой религии (о чем они многократно, но безуспешно хлопотали на сеймах), но они хотят и требуют, чтобы это успокоение совершилось без всякаго нарушения их вольностей и привилегий, без искажения церковных обрядов, обычаев и вероучений греко-восточной российской церкви, с сохранением зависимости от цареградскаго патриарха. А так как соборы, предназначенные по распоряжению короля, без их ведома и согласия, имеют, по-видимому, иную цель, то они, обыватели Киевского воеводства, протестуют против открытия соборов. Если же эти соборы состоятся и на них сделаны будут какия-либо постановления, противные благочестию и нарушающие древние права и привилегии православного русского народа, то постановления эти должны считаться необязательными и недействительными».

Протестация эта написана на польском языке и хранится также в Киевской Археографической Коммиссии.

Митрополит Иов Борецкий пригласительной грамоты не послал запорожцам, что, как они предполагали, было сделано не случайно, а с умыслом. Считая священным для себя долгом всегда и везде защищать интересы своей церкви, запорожцы на состоявшейся раде постановили избрать из своей среды двух уполномоченных и послать на предстоящий Киевский собор с тем, чтобы они зорко следили за соборными совещаниями и, если найдут нужным, потребовали закрытия собора. После состоявшейся рады, они 15 июня послали митрополиту Борецкому следующее письмо:

«Преосвященный в Бозе велебный и нам милостивый и велце ласкавый господине Отче Митрополите!

Копия з универсалу Его Королевской Милости из листу, писаннаго В. М. до всего народу Христианскаго в вере нашей православной, за порогами нас от товариства нашого з городов дошла, з которого универсалу и листу В. М. зрозумелисмо, иж есть час термин близко назначоный, то есть в день Св. Петра, до зъеханяся, яко постановлено, в Киев; ач впрежде до себе от В. М. писаня жадного немелисмо, еднак жевучи православными вере своей, в которой есмо народили, для взятя певное ведомости, щось там делается, посылаем двох товарищов наших Андрея Лагоду и Сапрона Сосимновича, и пилне покорне просим, абысмо през оных о всем ведомость могли мети, бы што противного было, абысмо завчасу старане мели так, якобы противник помехи не одержал, кгдыж то есть повинность наша и кождого христианина за веру умрети. Затым и повторе ласце и молитвам Вашей Святительской милости отдаемось. Дан за порогами у Осмяновце июня 25 дня 1629 року.

Вашой милости всего добра зычливый и служить готовый Леон Иванович зо всим войском запорозским Его Королевской Милости».

Списано с копии, находящейся в Киевской Археограф. Коммиссии.

При прописанном положении дел, от предстоявших соборов нельзя было ожидать благоприятных последствий для латино-униатской партии, во главе которой стоял польский король Сигизмунд III. Таковое положение дел вполне сознавал и митрополит Иов Борецкий, а потому безошибочно следует предполагать, что он решился открыть Киевский собор 29 июня, в назначенное королем время, главным образом в тех видах, чтобы пощадить гонор найяснейшого своего короля и не выставить себя ослушником верховной польской власти.

Принимая во внимание заявленные протестации против собора и крайне тревожное настроение ревнителей православия прибывших в Киев, Иов Борецкий колебался открывать соборные совещания, но наконец вынужден был открыть их, вследствие настойчивых требований князя Александра Заславского и Адама Киселя.

Благодаря, главным образом, противодействию запорожцев, в нашей отечественной церкви не повторилось то, чего достигли в 1596 г. на Брестском соборе пропагандисты католицизма.

После закрытия Киевскаго собора, Иов Борецкий уже не считал нужным присутствовать и не присутствовал на Львовском соборе, на котором, по распоряжению Сигизмунда III должно было состояться примирение между православными и униатами.