№ 39

1639 г. июля 18.— Грамота из Разрядного приказа путивльскому воеводе Г. Пушкину с повелением выпустить из тюрьмы украинских переселенцев и возвратить захваченное у них имущество ⁴⁶.

От царя и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии в Путивль стольнику нашему и воеводе Григорью Гавриловичю Пушкину.

Писано от нас к тебе наперед сево мая в 26-й день с путивльцом с посадцким человеком з Данилком Моклоновым. А велено входцом — черкасом, которые ныне в Путивле, сказать, что по нашему указу велено их на вечное житье устроити на Орле да в Новасили, а в Путивле им для ссоры с порубежными людьми жити не пригоже. И тех черкас велено отпустить половину на Орел, а другую половину — в Новасиль з женами, и з детьми, и со всеми их животы. А которые черкасы за воровство в Путивле посажены в тюрьму, и которые в-ызменных и в задорных делех за приставы, и тем [74] черкасом велено учинить наказанье по нашему указу, хто до чево доведетца. А учиня наказанье, потому же отпустить их иа житье на Орел и в Новасиль з женами и з детьми, и со всеми их животы со всем вцеле. А на Орле и в Новасили тех черкас по нашему указу велено устроить дворовыми и огородными месты, и пашнею, и сенными покосы, и всякими угодьи против черкас же, которые по нашему указу устроены на Ливнах и на Воронаже, и в-ыных польских городех. И черкасы ис Путивля по нашему указу на Орел и в Новасиль отпущены ль, и ты о том нам по ся места не писал.

И ныне бил нам челом черкашенин Ондрюшка Федоров и в товарыщей своих место, а сказал, что ты их и по ся места на Орел и в Новасиль на житье не отпустишь, неведамо для чево. Да ты ж де товарыщей их черкас же, которые вышли на наше на царское имя на вечную службу в Путивль в 146-м году иа святой недели, переграбил. А грабежей животов их у них поймал: у Лучки Григорьева и у детей ево взял 500 овец, четверо лошедей с телегами, 4 волы, наволучку турскую, скатерть турскую, 12 наметок коленских холстов, 80 лакоть холстов лленых, 3 топора литовских, 3 лемеши плужные, 2 коцева, 2 шубы, сукна белова 25 лакоть, шлык лисей, 3 копы грошей литовских, и всего де живота ево взято на 500 рублев; у Фильки Григорьева взял 3 коровы, 5 волов, лошедь, 20 овец, 13 наметок коленского полотна, 2 завивки турские, 5 рубашек женских коленского полотна, 2 шлыка лисьих, 6 ширинок шелковых, и всево де живота ево взято на 200 рублев; у Федьки Гаврилова взял 2 коровы, 4 волы, двое подтелков, лошедь да скатерть турскую, 2 ширинки толковых, да лисицу, двои пласти, аршин сукна настрафильнова, 60 овец, 2 самопала, 2 седла с войлоки, 5 рублев денег, и всего де живота ево взято на 150 рублев; у Ивашка Доритцкого взял: 300 овец, 2 коровы, 3 вола, 2 полотна коленских 24 аршина, 2 поневы шолком розвезены, 2 рубашки женских коленского полотна, 3-я мужская, шлык лисей, 2 подушки да лоложишко, и всево де живота ево взято на 90 рублев; у Сеньки у портного мастера взял: 2 лошадей, 2 вола, корову, кофтан польской людцкой, штаны лазоревы, шлык лисей, 6 рубашек мужских и женских, 4 паневы, и всево де живота ево взято на 30 рублев. И, ограбя де, ты тех черкас пометал в Путивле в тюрьму для того, чтоб от них на тебя челобитья не было; и по ся места де они без вины мучатца в Путивле в тюрьме (После этого зачеркнуто: а по нашему указу, будучи в городех, воеводам выходцом черкасом и всяким людей налоги, и обид, и никакова насильства, и грабежу чинить не велено.). И нам бы их пожаловать велети их ис тюрьмы выпустить и животы их велети отдати и велети б им нашу службу служить с путивльскими черкасы попрежнему. [75]

И будет так, как нам черкасы били челом, и ты то учинил не гараздо, что у черкас всякую животину и рухлядь поймал, и про то по нашему указу... (Не разобрано.) велено сыскати и по сыску... (Не разобрано.) в опале. И как к тебе ся наша грамота придет, и ты б по прежнему нашему указу и по сей нашей грамоте выходцов-черкас половину отпустил на Орел к Ждану Колычеву, а другую половину тех черкас отпустил бы в Новасиль ко князю Григорью Шеховскому з женами, и з детьми, и со всеми их животы. А то б еси черкасом сказал, что на Орел и в Новасиль велено их перевести для гово, что им в Путивле для ссоры с порубежными людьми быти немочно. А на Орле и в Новасили велено их устроить дворовыми и огородными месты и пашнею, и сенными покосы, и всякими угодьи против черкас же, которые по нашему указу устроены на Ливнах, на Воронаже и в-ыных польских городех. А для береженья с теми черкасы до Орла и до Новасили послал бы еси по сыну боярскому по доброму и приказал детем боярским, чтоб они с черкасы ехали на Орел и в Новасиль бережно и над черкасы смотрели накрепко, чтоб черкасы в дороге и в селех, и в деревнях никово не били и не грабили, и иново никакова дурна никому не учинили. Да и того велел бы еси детем боярским оберегати, чтоб черкасом потому же никакова дурна ни от ково в дороге и на станех не учинилось.

А черкас, которые за воровство в Путивле посажены в тюрьму и которые были за приставы в-ысменных и в задорных делех, учинил бы еси наказанье по нашему указу, хто до чево доведетца. А без вины для своей корысти черкасом наказанье не делал... (Не разобрано.) лошади и животину сыскав и рыхлядь... (Не разобрано.) то все черкасом отдал сполна с отпискою и отпустил их потому ж на Орел или в Новасиль з женами и з детьми, и со всеми их животы со всем вцеле. А в котором числе и с кем имены з детьми боярскими ис Путивля черкас на Орел и в Новасиль отпустишь, и ты б о том к нам отписал.

А которые черкасы и литовские люди пашенныя, семьянистые и прожиточные от изгони папежен вперед в Путивль из литовские стороны придут на наше на царское имя на вечную службу, и ты б тех, приведчи ко кресту, отсылал на Орел, и в Новасиль, и в Кромы. А в Путивле и в Путивльском уезде черкасом и литовским людей для ссоры с литовскими с порубежными людьми однолично (После этого зачеркнуто: не строил, чтоб в том с польским королем и с польскими и литовскими людьми мирново постановенья и вечного докончанья не нарушить.) на житье не строил и ни у ково жити не велел. А ково имены черкас и литовских людей на Орел и в Новасиль ныне отпустишь, и ково имены на Орел [76] же и в Новасиль, и в Кромы вперед отошлешь женатых, и что у кого детей мужского и женского полу, и кольких лет которые дети, и ты б о том писал к нам и росписи черкасом прислал с-ыными нашими делы... (Далее в тексте не разобрано.).

Писан на Москве лета 7147-го июля в 18 день.

ЦГАДА, ф. Разрядный приказ, Севский стол, стб 112, лл. 459—466. Отпуск.

Комментарии

46. Публикуемый документ интересен как пример отношения некоторых русских феодалов к украинцам-переселенцам, в которых они видели лишь средство обогащения и которых они неоднократно пытались закрепостить. Русское правительство принимало сторону пострадавших потому, что опасалось, как бы это не отозвалось на всем ходе воссоединения Украины с Россией.