Выписка из донесений управляющего гражданским агентством в Македонии от 25 (12) и 30 (17) июня 1908 г., № № 296 и 302 ¹.

Младотурецкая пропаганда среди военных чинов III корпуса сделала большие успехи. Революционное движение охватило почти всех офицеров, резко критикующих существующий режим и требующих введения конституции. Движению сочувствуют старшие командиры частей и, как говорят, начальник штаба III корпуса генерал-майор Али-Риза-паша, отрешенный ныне от должности и вызванный в Константинополь. Брожение проникло в военные училища: в Ускюбе по требованию воспитанников были уволены некоторые преподаватели.

На почве младотурецкого движения совершен целый ряд покушений и убийств. Революционеры таким путем борются со своими политическими противниками.

Для расследования дела из Константинополя прибыла комиссия в составе трех пашей (Юсуф, Реджеб и Измаил-паши). Возбуждение так велико, что офицеры отказываются отдавать честь генералам – членам комиссии. Революционное настроение офицеров производит самое пагубное действие на нижних чинов.

Таким положением вещей пользуются сторонники старотурецкой партии, которые представили в Константинополе революционное движение в III корпусе, как результат введения генерал-инспектором Хильми-пашою преобразований и как следствие попустительства со стороны Эссада-паши, бывшего командира III корпуса. В этом направлении действует и солунский вали Реуф-паша, заклятый враг Хильми-паши.

Отозвание Эссада-паши и назначение на его место мушира Ибрагима-паши рассматривается, как выражение со стороны Ильдыза неодобрения генерал-инспектору. Ибрагим-паша известен своим враждебным отношением к христианам и любовью к жестоким мерам; на этой почве он всегда сталкивался с Хильми-пашой. Возвращение его в Македонию, где он некогда командовал 9-ю дивизией в Сересе, [12] является прискорбным событием, угрожающим восстановлением старых порядков.

Комиссия трех генералов, работавшая под руководством Ибрагима-паши, установила причастие к младотурецкому движению 15 офицеров, преимущественно солунского гарнизона. Есть основание думать, что подготовлялся военный бунт, с арестом представителей власти, не сочувствовавших движению.

В среде комиссии возникли разногласия. Юсуф-паша и Реджеб-паша решили, не раздувая дела, представить его в смягченных красках. Ибрагим-паша ², наоборот, признает положение серьезным и винит во всем Хильми-пашу, выставляя его тайным покровителем и главою младотурецкого движения. Рассерженный разногласиями в комиссии, Ибрагим-паша ³ выехал в Константинополь.

Генерал-инспектор жалуется на затруднительность своего положения, отныне всякий его шаг навстречу требованиям держав прибавит лишнюю страницу к обвинительному против него акту. В довершение этих неприятностей один из самых деятельных сотрудников Хильми-паши – Энвер-бей оказался принадлежащим к движению и скрылся из опасения ареста, что не могло не произвести самого тягостного впечатления на Хильми-пашу.

[Петряев.]

Донесение управляющего гражданским агентством в Македонии от 6 июля (23 июня) 1908 г., № 314.

В настоящее время все высшее военное и гражданское начальство в Македонии занято почти исключительно расследованием дела о младотурецкой пропаганде в войсках третьего корпуса, – все другие вопросы отошли совершенно на задний план.

На основании показаний двух нижних чинов военным следственным властям удалось ныне установить связь между младотурецкой партией и албанскими революционными комитетами на юге Монастырского вилайета. Офицерские младотурецкие кружки в Ресне, Преспе, Прилепе, Крушеве и Охриде (Монастырский вилайет) вошли в тесное общение с главным албанским комитетом в г. Корице (на юге Монастырского вилайета) и, повидимому, выработали план общих действий.

20-го сего июня начальник гарнизона в Ресне, лейтенант Ниази-эфенди, албанец по происхождению, бежал, захватив военную кассу – около 600 т.л. и несколько десятков казенных ружей. К нему [13] присоединились городской голова Джемаледдин-эфенди, жандармский офицер Бахри-эфенди и один полицейский, все албанцы. Перед побегом Ниази-эфенди посредством шифрованных телеграмм снесся с двумя представителями младотурецкой партии в г. Пресне, офицерами Садыком и Османом-эфенди, также примкнувшими к беженцам. Все они сборным пунктом назначили окрестности села Влахчи (между Преспой и Ресной), изобилующие лесами и вообще малодоступные. Из восьми нижних чинов, бежавших вместе с ними, по последним сведениям, четыре уже вернулись обратно.

Как я узнал доверительным путем, главари албанского революционного комитета в Корице решили оказать бежавшим офицерам младотуркам широкое содействие деньгами и людьми и предоставить в их распоряжение шайки албанцев для действий против турецкого правительства.

Ввиду такого оборота дел командир XVIII дивизии в Митровице Шемси-паша получил приказание немедленно отправиться в район Пресненского округа для ловли вышеназванных лиц и наказания албанцев. В его распоряжение из Солунского вилайета высылается два батальона. Несмотря на свой преклонный возраст и болезненное состояние, Шемси-паша считается специалистом по укрощению албанцев и для приведения их к порядку не останавливается перед самыми жестокими расправами. Подобная миссия была на него возложена и в прошлом году, когда возникли албанские беспорядки в Корицком санджаке, где им и были произведены массовые экзекуции. Теперешняя посылка Шемси-паши, снабженного особыми полномочиями, указывает на то, что турецкое правительство решило с албанцами не церемониться.

Предварительно своего бегства Ниази и Осман-эфенди от имени младотурецкого комитета отправили генерал-инспектору письмо, коим требуют от него (?) ⁴ установления представительного образа правления и устранения иностранцев от вмешательства во внутреннюю жизнь государства.

Как теперь выясняется, младотурецкое движение в Македонии в значительной степени направлено против пребывающих здесь иностранных органов контроля, с Хильми-пашою во главе. Кроме того, несколько времени тому назад представители младотурецкого комитета в Солуни обратились с особыми прокламациями к консулам здесь Англии и Франции, протестуя против исключительного и привилегированного положения в Македонии России и Австрии.

Петряев. [14]

Донесение управляющего гражданским агентством в Македонии от 13 июля (30 июня) 1908 г., № 331.

Младотурецкое движение здесь, повидимому, все разрастается и крепнет. Убийство в Монастыре генерала Шемси-паши, посланного усмирять восстание, произвело на здешние власти самое удручающее впечатление, тем более, что угрожающие письма от младотурецкого комитета получили также генерал-инспектор и вновь прибывший сюда мушир Осман-паша, вчера выехавший в Монастырь, чтобы заступить место убитого Шемси.

По имеющимся у меня сведениям, больше пятидесяти процентов офицеров третьего корпуса принадлежат к младотурецкой партии. Общее положение грозит еще осложниться тем, что между высшими представителями гражданской и военной власти в Македонии царят теперь полная неурядица и раздоры. Из Константинополя ежедневно присылаются шпионы штатские, военные и даже духовные, старающиеся своими клеветническими доносами запутать в дело революционной пропаганды как можно большее число лиц. На днях в Солуни в одного из этих шпионов, военного муфтия Мустафу-эфенди, прибывшего из Константинополя месяц тому назад с тайным поручением, младотурки стреляли и тяжело ранили его. Происходило это на глазах военного патруля и полиции, не двинувшихся с места, чтобы арестовать стрелявшего.

Хотя в частной беседе со мною о младотурецком движении Хильми-паша выразил надежду, что правительству удастся справиться с ним, тем не менее в его успокоительных заверениях сквозило сильное беспокойство за возможные последствия предпринятой младотурками кампании. Самым капитальным в этом деле является вопрос, как отнесутся к младотуркам их христианские коллеги по революционным пропагандам в Македонии: греки, болгары и сербы.

В донесении от 27 июня за № 327 ⁵ я уже имел честь отметить позиции, занятые в этом отношении христианскими революционными комитетами. Получаемые мною ныне сведения вполне подтверждают это. С присущим им практическим смыслом, болгары, пока что, решили выжидать дальнейших результатов этого движения и впоследствии или примкнуть к нему или же, воспользовавшись затруднительным положением турецкого правительства, на свой риск и страх, нанести ему сильный удар. Греки, если не вступили в формальное соглашение с младотурками, то, во всяком случае, поддерживают с ними наилучшие отношения и спешат усилить кадры своих банд и приверженцев, [15] и повсюду ожидаются новые вспышки их террористической деятельности. Сербские комитеты решили действовать также в этом направлении ⁶.

Представители турецкой власти, с которыми мне приходилось говорить по этим вопросам, отрицают возможность такого соглашения, ссылаясь на то, что младотурки слишком большие патриоты, чтобы соединиться с врагами турецкой государственности.

Как бы то ни было, младотурецкое движение является теперь весьма важным фактором в македонских делах. В случае его окончательного успеха в стране, положение турецкого правительства окажется поистине драматическим; до сих пор оно в борьбе с христианскими революционерами опиралось на мусульман и войска, теперь же и эти элементы оказались ненадежными. Нечего и говорить, что такое положение вещей может вызвать крупные политические осложнения международного характера и поставить серьезные препятствия реформенной акции держав.

Все эти события весьма поколебали положение Хильми-паши, и, по имеющимся у меня доверительным сведениям, не исключена возможность его отставки.

Петряев.

Меморандум младотурецкого комитета от 12 июля (29 июня) 1908 г. ⁷

Г. Консул.

Ввиду распространения агентами партий, заинтересованных в том, чтобы посеять разногласия и недоверие среди различных слоев населения империи, недоброжелательных слухов, партия младотурок, именуемая «Оттоманской Лигой Единения и Прогресса», считает своим долгом довести до вашего сведения следующие объяснения относительно гуманного и либерального характера ее притязаний.

I. Основная и конечная цель Лиги заключается в том, чтобы добиться открытого и правильного применения конституции 1876 (1292) г. [16]

Иностранным консулам в Македонии, без сомнения, лучше, чем кому-либо другому известно, что скверное политическое положение Оттоманской империи зависит исключительно от нынешнего режима, основанного на деспотизме, фаворитизме и взяточничестве.

Да восторжествует, наконец, правда! Пусть европейская дипломатия открыто признает, что единственное верное и действительное средство достигнуть длительного улучшения заключается в свержении этого режима и в замене его конституционным образом правления, который единственно может обеспечить общественный порядок и благосостояние граждан!

Мы надеемся, что ни Франция, ни Англия, ни Австро-Венгрия, ни Италия, ни Германия, ни даже Россия, равно как и другие государства Европы, не смогут ни на одно мгновенье оспаривать этот принцип, и что, следовательно, нечего сомневаться в том, что османы встретят у политических деятелей Европы благожелательное отношение и энергичную поддержку при осуществлении своих справедливых и законных стремлений.

Великим державам, в особенности, представляется случай доказать свои благие намерения в отношении народов Турции, настойчиво посоветовав нынешнему носителю власти, его величеству султану, удовлетворить столь основательные просьбы его подданных, еще верных, но возмущенных постыдным положением, в которое поставлено их отечество.

II. Лига торжественно заявляет, что она нисколько не враждебна нe-мусульманам и что, наоборот, осуществление конституционного режима заключает в себе гарантию жизни, чести и имущества всех народов Турции, без различия национальности и религии.

III. Если Лига применяет иногда энергичные средства, то только в исключительных случаях, когда речь идет о наказании остервенелых врагов свободы, в случаях, которые следует рассматривать, как законную защиту.

IV. Мы избегаем бесполезного кровопролития, достаточно крови пролито несчастными народами Турции благодаря коварной политике правительства. Есть основания опасаться, как бы и на этот раз правительство старой Турции не вызвало резни между мусульманами и не-мусульманами, с тем, чтобы возложить затем ответственность на нашу партию.

V. Войска не только не будут нападать на села, но будут их защищать от вторжения банд извне и будут проповедывать согласие и братство народов.

VI. Чтобы лишний раз доказать беззастенчивость правительства, достаточно упомянуть следующий имевший недавно место факт. [17] Шемси-паша, с целью увлечь свою личную охрану, состоявшую из башибузуков, представил ей инцидент в Ресне, как восстание сербов. Разве применение башибузуков, не признающих никаких законов и ищущих только грабежа, не является пренебрежением к дружеским советам, которые державы всегда давали правительству?

Доводя вышеизложенное до вашего сведения и представляя его на вашу справедливую оценку, Оттоманская Лига Единения и Прогресса просит вас, г. консул, сообщить его содержание вашему правительству.

Донесение консула в Битоли от 17 (4) июля 1908 г., № 173.

Сегодня утром бригадному генералу (лива) Осман-Хидает-паше было поручено прочесть в казарме офицерам текст телеграммы султана, в которой его величество прощает восставших офицеров, но грозит принять строгие меры против непокорных. Не успел генерал произнести последних слов, как один из молодых офицеров выстрелил в него и, как говорят, тяжело ранил. Лива Осман-Хидает-паша был назначен в конце минувшего года главным начальником по преследованию революционных банд в Битольском вилайете, а перед тем был недолгое время командующим войсками на греческой границе.

Вчера в городе было произведено неудавшееся покушение на полицейского комиссара Халид-эфенди. Преступники скрылись, и личность их осталась невыясненной, но, по общему здесь убеждению, и это покушение совершено младотурками.

Из Охриды получены, наконец, более точные и подробные сведения от итальянского капитана Манера, командированного туда, чтобы ознакомиться на месте с деятельностью Ахмед-Ниази-эфенди и его товарищей. По донесениям капитана Манера, Ахмед-Ниази стоит ныне во главе 500 вооруженных людей. Прибыв в Охриду, он без труда переманил на свою сторону всех мусульман города, завладел военным складом и расклеил по городу прокламации, перевод которых при сем прилагаю ⁸. По болгарским источникам, младотурки учредили в Охриде специальную судебную комиссию, которой поручено разбирать все жалобы населения. Кроме Охриды Ниази-эфенди посетил несколько сел Дрин-кола (между Стругой и Диброй), как то: Велеште, Демошта, Датези, Лабуништа и др., и повсюду навербовал себе много приверженцев. В воззваниях своих к селянам он требует от них уплаты податей отныне не правительству, а ему и объявляет, что он сам и его товарищи будут расплачиваться расписками, имеющими силу денег. Каждому, кто откажется принять эти расписки, [18] начальник этого либерального движения грозит жестоким истязанием, и, действительно, расписки эти, по словам капитана Манера, находятся в обращении в Охридской казе.

Видя, что правительство их не преследует, и батальоны, посланные для подавления движения, не покидают Ресны, младотурки набрались храбрости и расширили район своей деятельности: ныне Ахмед-Ниази-эфенди перешел в Старово (Корчанского санджака), где, заняв конак, он объявил всех чиновников смещенными; майор Хассан-бей, его товарищ, направился в округ Кырчево, а майор Энвер-бей, как говорят, подготовив почву в Демир-Хиссарской нахии, появился на днях в Флоринской казе.

Каль.

ВОЗЗВАНИЕ К МАГОМЕТАНСКОМУ НАРОДУ ⁹

О, сыны отечества! О, братья османы! О, храбрый народ Румелии! Наконец, пришла пора показать вашу храбрость. Пришла для нас пора объединиться и трудиться для спасения нашей страны от угнетения. Если мы сами себе не поможем, у кого будем мы просить помощи, у земли или у камней? Отечество в опасности: наши села и наши крестьяне разорены. Наши возлюбленные сыновья (свет очей наших) были замучены в пустыне Йемена и в горах Румелии. Наши очаги остались без дыма, наши сердца без радости, наши поля без обработки, наши плуги без волов, наши жены без мужей, наши матери и отцы без сыновей. У каждого дома свой траур, у каждого сердца своя рана и свое горе. Убийцы и палачи были назначены на должности вали, мутессарифов, каймакамов, алай-беев, полицейских и жандармов, их щедро одаряли полными пригоршнями золота и одевали в разукрашенные золотом мундиры. Мы были отданы на произвол этих змей, этих коварных кровожадных зверей, этих грабителей, врагов народа, этих убийц, губящих отечество. Горы и скалы не выдержали бы мучений, перенесенных нашим народом. Тюрьмы наполнены людьми, говорившими и признававшими правду и требовавшими ее. Бесконечными налогами разорили наши дома. Они обращали свои взоры (да поразит их бог слепотой!) на наш кусок хлеба, на те пять или десять пара, которые мы имеем. Подобные животным, они не обращаются с нами, как с людьми, – они подвергали нас мучениям; подобно волам они возложили нам ярмо на шею. Они отдали врагам наши земли: Крит, Батум, Карс, Восточную Румелию (которая подобна раю). Наши братья из этих земель были повержены к ногам врага. Они унизили нас, отдав на поругание врагам честь наших сестер, ради которой мы только и живем. Увы, дорогие братья, османов унизили и самое имя их нации сделали презренным! Обращена в рабство раса завоевателей (прославленная своей храбростью), которая своей саблей заставляла трепетать всю землю. Ее сделали трусливой, как лиса, невежественной, как ребенок. Отравлена наша нация, наша страна, наша честь, наша религия, наша вера! Все, все отравлено!

Если мы не пробудимся, чтобы обуздать и покарать этих презренных предателей, виновников притеснений и зол, если мы не размозжим своими ногами их змеиную голову, мы вызовем всеобщее презрение, заставив весь мир поверить, [19] что причиной всех этих бед является магометанская религия. Но нет, нет, не ислам является их причиной! Вы знаете, что болгары, сербы и валахи не враги наши: наоборот, они были вверены нам, они – наши братья. Поэтому нашей священной обязанностью является защищать их жизнь, их честь и их имущество. Наш бог и наш пророк поручили их нам. Любите и уважайте их, потому что они гораздо больше нас пролили крови за свободу. Они остались сиротами. Наше невежество виновно в том, что мы видим в них врагов. Нет, они наши друзья и братья. Невежество, подобное сну, не позволяет нам отличить друзей от недругов. Наш враг – это теперешнее правительство, затемняющее наши глаза, как ночь, пристающее к нашему телу, как ядовитый скорпион, сосущий из нас кровь, и прикидывающееся ангелом. Презренные приверженцы нынешнего правительства только и делают, что разоряют очаги, разрушают дома, уничтожают жизнь и стоят во главе нашего невежественного народа, как чудовищный дух ада.

Армяне в Ване, Битлисе и Диарбекире, болгары в Румелии и сербы, арабы в Йемене, турки в Эрзеруме, Трапезунде и Касталуни, друзы в Хоране, не в состоянии больше терпеть эту тиранию, восстали. Правительство, якобы для того, чтобы их наказать, схоронило в адской Аравийской пустыне и в покрытых снегами горах Румелии подобных львам сынов несчастной Анатолии и Румелии, взращенных материнскими и отцовскими заботами в течение 20, 30 лет. Они страдали от жары, холода, голода, болезней, недостатка ухода, медикаментов, одежды и т.д. Есть ли теперь хоть один дом, не орошенный слезами скорби по сыне, замученном в Йемене или в Румелии? Не жалеете ли вы наших сограждан христиан, дома которых разрушены, а сыновья рассеяны? Искупим перед ними ошибки, совершенные до сих пор по нашему невежеству и невниманию! Заключим друг друга в объятия! Забудем о прошлом, докажем всему миру наше братство! О, народ, открой глаза, потому что не время теперь спать: отечество гибнет, и наши соседи и враги, заставляя нас убивать друг друга, хотят наследовать нашу землю! Не дадим себя увлечь их подстрекательствами, потому что конец нашей страны будет несчастьем для всех нас.

Причина стольких бедствий – в нашем разъединений. Объединимся! Как пример можно назвать народы персидский, марокканский, португальский и даже русский, которые путем единения достигли счастья: они спаслись от шахов и царей, разорявших свои народы своими прихотями. Согласившись между собой, они восстали и взялись за оружие, говоря, что права нации не могут быть принесены в жертву ради удовольствия властелина и кровь народа – ради удовольствия правительства. Они требовали и силой добились национального собрания. Бог сказал в своем святом коране: «Совещайтесь о делах!». А знаете ли вы, что это значит? Это значит: решайте государственные дела, советуясь с мудрецами нации. Наша религия не разрешает, чтобы дела нации вершились согласно прихотям государей. В прежние времена наши предки свергли с престола и повесили не одного падишаха за то, что они тратили государственные деньги на свои прихоти и оскорбляли народ. Власть султана очень велика, но возлагаемая ею ответственность еще больше. Бог спрашивает у человека, что он сделал хорошего и дурного, и у государей он также спрашивает отчет о всех правах их народов, их крови и их налогах.

О, нация, теперешнее правительство морит наших детей голодом, превращает наше отечество в убежище для разбойников и убийц, назначает убийц валиями, воров – чиновниками, лишает наши поля урожая, лишает нас безопасности, спокойствия, школ, семинарий и, наконец, разделяет братьев. Это правительство заставляет убивать райю, делает ее нашими врагами, превращает нас в рабов, [20] закрыв национальное собрание, открытое 30 лет назад согласно предписаниям религии. Нужно требовать от падишаха и правительства осуществления прав народа – от этого правительства, которое себя окружает отступниками и врагами отечества, от этого правительства, которое, считая народ глупым и тупым, говорит, что его следует раздавить ударами кулаков. Не верьте тем невеждам, которые, изучив две-три книги на арабском языке, появляются перед вами с двумя рядами тюрбана вокруг головы и называют себя учеными (чтобы не нести военной службы). Наш пророк перед самой своей смертью, взойдя на трибуну, сказал народу: «Возлюбленный народ, если я когда-либо невольно причинил зло кому-нибудь из вас, пусть тот поднимется и требует от меня своего права». Мы были бы бесчестны, если бы не боялись понести на том свете наказание за эту трусость и взять на себя стыд перед всем человечеством на этом свете. Увидев нас в таком состоянии, не постарались ли бы наши враги захватить наше отечество? До каких пор будем мы терпеть, чтобы враг попирал нас ногами, как собак? До каких пор будем мы бояться отомстить за себя? Бог сказал: «Верующие – братья», и наш пророк доверил нам райю.

Итак, объединимся, станем братьями и поможем друг другу. Будем счастливы, уничтожая это жестокое правительство, и поставим у власти людей честных, избранных нацией! Вперед, герои, пришла пора спасти наше отечество! Оковы не созданы для львов. Стыдно, чтобы они позволяли обманывать себя лисицам. Сделаем наше отечество счастливым, отомстив за него.

Вперед, герои, будьте теми, о ком бог говорит в своем коране: «Без всякого сомнения, он не любит жестоких». Бог не любит жестоких, он защищает угнетенных. Рвение зависит от нас, успех от бога.

Оттоманский комитет Единения и Прогресса.

Донесение управляющего гражданским агентством в Македонии от 19 (6) июля 1908 г., № 344.

Младотурецкая пропаганда продолжает с успехом распространяться среди военных чинов третьего корпуса, и в этом отношении каждый день приносит новые разочарования турецкому правительству, все еще надеющемуся на мирное улажение этих волнений.

На днях из г. Тиквеша (Солунский вилайет) бежал офицер Мустафа-эфенди, и увлек за собой около пятидесяти солдат. В г. Кайларе (Монастырский вилайет) двое старших офицеров из местного гарнизона, собрав несколько дней тому назад в городских казармах около двух рот, и снарядив их по походному, ночью выступили из города и, по слухам, двинулись на соединение с другими младотурецкими бандами, собравшимися в горах в окрестностях Монастыря. В г. Кукуше (Солунский вилайет) один офицер младотурок в казармах держал революционные речи к своим товарищам офицерам и солдатам, и из представителей местных военных властей никто не решился арестовать его. В самом городе Солуни в кофейнях и просто на улицах возле общественных фонтанов происходят открытые собрания офицеров младотурок. Одно из таких совещаний состоялось недавно даже вблизи помещений, занимаемых генерал-инспектором. [21]

Такая свобода действий представителей младотурецкой партии объясняется отчасти бессилием турецкого правительства, а отчасти не выяснившимся его отношением к младотурецкому движению. Насколько я могу заключить из бесед по этому вопросу с Хильми-пашой, турецкое правительство решило пока не раздражать младотурок резкими против них мерами и действовать лишь путем увещания и убеждения. Политика эта до сих пор не дала никаких положительных результатов. Вместе с тем в будущем как будто не исключена возможность и более суровых и энергичных мер, потому что в Македонию постепенно стягиваются войска из Анатолии. Пока прибыло до трех тысяч человек, всего же ожидается до 29 батальонов.

Петряев.

Телеграмма управляющего ген. консульством в Салониках от 21 (8) июля 1908 г. ¹⁰

Сегодня солунским отделением младотурецкого комитета разослан по почте консулам в Солуни меморандум, заверяющий державы, что освободительное движение, переходящее ныне к активным действиям, направлено исключительно против деспотического режима правления, на пользу всего оттоманского народа, без различия национальности и религии, и во всей империи, а не только в Македонии.

Комитет заранее протестует против клеветы о религиозной ненависти к христианам и выражает уверенность, что державы воздержатся от вмешательства в это патриотическое народное движение, полагаясь на симпатию общественного мнения в Европе.

Кохманский.

Телеграмма министра иностранных дел послу в Лондоне 22 (9) июля 1908 г., № 914.

Моя вчерашняя телеграмма ¹¹ была отправлена посольствам в Париже, Берлине, Вене и Риме согласно желанию лондонского кабинета, переданному мне О'Бейрном. Сообщая о сем сэру Эдуарду Грею, благоволите добавить доверительно следующее.

Австро-венгерский посол сообщил мне телеграмму Эренталя, указывающую на серьезный характер положения Македонии вследствие младотурецкого движения среди местных войск. Венскому кабинету представляется совершенно необходимым, чтобы султан смог [22] справиться с этим движением, и весьма важным, чтобы, при рассмотрении великобританского предложения о взаимодействии жандармерии и войск против банд, были приняты в соображение вышеупомянутые обстоятельства. Эренталь полагает, что последние могли бы повлиять на установление времени, когда соответственный поступ ¹², мог бы быть предпринят с пользою перед Портой. С своей стороны адмирал Тушар запросил меня, не отзовется ли младотурецкое движение в Македонии на ходе переговоров об английском предложении. Мне было бы желательно знать взгляд сэра Эдуарда Грея на этот предмет.

Извольский.

Письмо посла в Лондоне от 22 (9) июля 1908 г. ¹³

В субботу утром я получил телеграмму вашего превосходительства с поручением предложить сэру Эдуарду Грею предпринять выступление с целью оказать давление на афинский, белградский и софийский кабинеты ¹⁴.

Ввиду того, что министр в этот день отсутствовал, я мог выполнить ваше поручение только в понедельник.

Я прочел вашу телеграмму сэру Эдуарду Грею, который без малейшего колебания ответил: «Я вполне согласен и готов содействовать».

Он прибавил, что разговор его с турецким послом не только не создал затруднений для этого совместного выступления, но, наоборот, подобно вашему ответу, скорее подготовит почву.

Он сказал мне, что оспаривал два пункта в заявлениях посла. Во-первых, то, что Турция будто бы уже теперь сделала все, что было возможно, и, во-вторых, то, что вся ответственность падает на три правительства; но, по его словам, он прибавил, что в Афинах, Софии и Белграде английское влияние всегда применялось в смысле, желательном в данный момент для оттоманского правительства, и что [23] всякий раз, когда Турция дает доказательства благожелательного отношения, ей обеспечена английская поддержка в этом смысле.

Затем сэр Эдуард Грей дал мне прочесть телеграмму, излагающую разговор, о котором идет речь. Эта телеграмма прекрасно резюмирует то, что он мне сказал.

Бенкендорф.

Телеграмма поверенного в делах в Константинополе от 22 (9) июля 1908 г.

Сегодня в 2 часа великий визирь сменен и заменен Саид-пашой, по прозвищу Кучук, уже бывшим великим визирем. Бывший великий визирь Киамиль-паша назначен членом совета министров без портфеля. Военный министр Риза-паша заменен Еумер-Рюшди-пашой, бывшим помощником начальника штаба. Можно ожидать дальнейших перемен министров.

Нелидов.

Телеграмма управляющего гражданским агентством в Македонии от 23 (10) июля 1908 г.

Телеграфирую поверенному в делах в Константинополе.

Хильми сообщает, что вчера вечером Ниази и две тысячи человек вошли в Монастырь; к нему присоединился гарнизон. Захвативши мушира Османа-пашу, они покинули город. По сведениям Хильми, в городе насилий не было.

Петряев.

Телеграмма управляющего гражданским агентством в Македонии от 23 (10) июля 1908 г.

Телеграфирую поверенному в делах в Константинополе.

Сегодня в Солуни на площади в центре города начались митинги. Ораторы от младотурок, военные и штатские попеременно на разных языках обращаются к народу с пламенными призывами содействовать водворению конституционного строя и идеи свободы и равенства, а толпа отвечает шумными аплодисментами. Полиция и жандармерия, присутствующие тут же, остаются безучастными зрителями. На завтра назначены собрания в мечетях для провозглашения конституции.

Пока порядок нигде нарушен не был. Такие же сведения о младотурецком движении получаются из Монастыря, Ускюба, Сереса, Кепрюлю и Иштиба.

Петряев. [24]

Телеграмма консула в Битоли от 23 (10) июля 1908 г.

Телеграфирую поверенному в делах в Константинополе. Более тысячи младотурок, прибывших из Ресны и Охриды с Ниази во главе, захватили сегодня ночью маршала Османа-пашу и увели его. Город в их руках. Нас официально известили, что через час будет провозглашена здесь конституция.

Каль.

Телеграмма консула в Ускюбе от 23 (10) июля 1908 г.

Сообщаю послу.

Вчера гражданские чины принесли присягу на верность конституции. Сегодня принципы конституции объявлены в печати. По предложению комитета командующий войсками выехал при криках «Да здравствует нация, отечество, свобода!». В городе полный порядок, поддерживаемый патрулями под командою офицеров.

Орлов.

Телеграмма управляющего гражданским агентством в Македонии от 23 (10) июля 1908 г.

Телеграфирую поверенному в делах в Константинополе.

Вчера в городе Гевгели Солунcкого вилайета старшие военные чины захватили власть в свои руки. Каймакам, чины администрационного совета, командир жандармской роты были приглашены в конак и принуждены присягнуть на верность программе младотурецкой партии. По городу и окрестностям ходят военные патрули с офицерами, раздающими прокламации, и провозглашают виваты народу. По предложению младотурецкого комитета представители христианских общин читают в церквах прокламации. То же просходит в Воденской и Караджабадской казах Солунского вилайета.

Каймакам Еласоны Монастырского вилайета убит за отказ присоединиться к младотуркам.

Телеграф с Монастырем не действует.

Петряев.

Телеграмма министра иностранных дел поверенному в делах в Цетинье от 24 (11) июля 1908 г., № 926.

Телеграмма 10-го ¹⁵ получена.

Мы имеем полное основание надеяться, что происходящее ныне в Турции движение ограничится пределами империи и не вызовет [25] осложнений на Балканах. Благоволите посоветовать князю отнестись с полным спокойствием к теперешним событиям и не предпринимать решительно никаких шагов.

Извольский.

Депеша поверенного в делах в Константинополе от 24 (11) июля 1908 г., № 154.

Я только что имел честь по телеграфу донести вашему высокопревосходительству о появлении султанского ирадэ, предписывающего «на основании существующих законов» приступить к выборам депутатов ввиду созвания парламента.

Мера эта явилась довольно неожиданным результатом тех тревожных известий, которые за последние несколько дней получались быстро одно за другим из македонских провинций Турции и сущность коих известна императорскому министерству из телеграмм российских консулов.

Мне кажется однако, что было бы ошибочно видеть в указанном распоряжении конец и результат того политического брожения, на которое я имел честь указывать в донесении от 5 (18) с. м. за № 149. Напротив, воскрешение «турецкой конституции» знаменует собой начало новой эпохи, повидимому, отнюдь не менее чреватой непредвидимыми пока последствиями, чем время первого ее провозглашения 32 года тому назад.

О направлении и дальнейшем вероятном развитии событий можно судить пока лишь по отдельным фактам и совершенно элементарным соображениям, от сочетания и сопоставления коих возможны самые разнообразные заключения, которые однако невольно будут носить, лишь характер догадок.

Во главе проявившегося политического движения стоят молодые офицеры, пропитанные «младотурецкими», с запада навеянными, идеями свободы и равноправия...

Но к движению этому, к звонким требованиям «конституции» примкнули и албанцы, в числе многих тысяч собравшиеся в окрестностях Феризовича...

Между тем какое, казалось бы, дело албанцам до «равноправия» христианских подданных султана? Какой большей «свободы» могут они желать для себя, нежели та, коею они фактически пользуются при доселешнем положении вещей?

Одних этих вопросов было бы достаточно, чтобы, как говорится, «иметь в подозрении» все это «освободительное» движение.

Еще больше подозрения возбуждают личность и бывшая деятельность первого провозвестника движения майора Ниази-эфенди, [26] факт, что он прежде всего окружил себя разбойниками и бродягами, и вся совокупность привходящих побочных обстоятельств, указанных в серии донесений императорского консула в Битоли и гражданского агента в Македонии.

Наконец, и само отношение турецких властей к состоявшимся вчера и третьего дня провозглашениям конституции в Монастыре, Сересе, Солуни и так далее, поспешность, с коею сам султан увенчивает здание младотурецких домогательств, все это носит характер столько же капитуляции перед силой движения, сколько умышленного попустительства.

А это наводит, меня по крайне мере, на мысль, что если султан и потерял, может быть, возможность остановить или сдержать возникшее движение, то он не теряет надежды его направить. Куда? И как? Это-то и есть те вопросы, в ответ на кои ныне пока возможны одни догадки.

Да, движение протекает пока спокойно, с соблюдением порядка, при равномерном участии как христианской, так и мусульманской части населения.

Но мною слышано было мнение, имеющее полное основание притязать на компетентность, что так называемое «младотурецкое» движение мысли есть движение очень старое и очень турецкое и сводится к протесту турка-завоевателя против навязываемых Турции Европою реформ и нововведений, мало по малу лишающих его всякой власти над «покоренным» населением. Подтверждение этому заключается в только что полученной телеграмме из Митровицы ¹⁶, гласящей, что арнауты радостно палят из ружей, «надеясь на замену всех реформ шариатом».

При таком настроении достаточно будет малейшего столкновения хотя бы на почве осуществления пресловутых равных прав, не говоря уже о малейшем давлении извне, чтобы существующее брожение вылилось в самые крайние формы. Благоволите в пояснение моей мысли обратить внимание на телеграмму консула в Битоли от 9 (22) сего июля ¹⁷.

Опасения, сквозящие в донесении императорского консула в Битоли от 1-го с. м. за № 170 и управляющего гражданским агентством в Македонии от 7-го сего месяца, № 349 ¹⁸ представляются мне, таким образом, далеко не лишенными весьма реального основания, почему [27] казалось бы необходимым снабдить императорских консулов в Македонии заблаговременно всеми необходимыми указаниями на случай наступления тех крайних событий, при наличии коих уже некогда было бы думать, а предстояло бы действовать, не теряя минуты.

Нелидов.

Письмо поверенного в делах в Константинополе от 24 (11) июля 1908 г.

События сегодняшнего дня заставляют меня, отложивши заготовленный для нескольких донесений материал, ограничиться беглым изложением обстоятельств, связанных с сегодняшним восстановлением конституционного строя в Турции.

Говорят, что вчерашние совещания министров во дворце, вызванные известием последних дней из провинции, длились чрезвычайно долго. Султан и секретари его доказывали опасность уступить движению. Саид-паша долго молчал и лишь под конец указанием на полученное из Адрианополя известие о готовности 11 корпуса итти на столицу и требовать конституции и заявлением, что при этих обстоятельствах он не отвечает за жизнь его величества, ему удалось уговорить султана издать ирадэ о выборах в парламент.

Сегодняшняя церемония селямлыка обошлась как всегда; замечено было лишь отсутствие албанской гвардии, войскам были делаемы толпой овации, но все же положение остается смутным, и, как я слышал, новый великий визирь признает его даже серьезным.

Я лишь завтра, уже по отправлении настоящей экспедиции, буду, вероятно, иметь свидание с Саид-пашой; ныне же желал бы представить вашему высокопревосходительству краткий отчет о беседе, которую я имел на тему о текущих событиях с посетившим меня, едва ли без определенного умысла, австро-венгерским послом.

Начав с заявления, что он уже более недели ясно предвидел неизбежность для султана восстановления конституции, маркиз Паллавичини стал распространяться на тему о том, что теперь Европа стоит здесь перед совершенно новым порядком вещей, последствия коего, конечно, еще неизвестны, но который, во всяком случае, потребует и нового к себе отношения держав. Никогда, – говорил он, – ни одна революция не обошлась так спокойно, как здешняя, никогда не видано такой дисциплинированности населения и единодушия всех слоев его к достижению общей цели. Эти обстоятельства, по мнению посла, создают для султана очень твердую почву как для борьбы с реформенными программами Европы, так и для отражения возможности нападения мелких балканских государств. [28]

«Мне кажется прямо смешным предъявить теперь султану требования вроде, например, проектированной английской ноты о летучем отряде; нам неизбежно будет отвечено: «Подождите, дайте мне наладить новый строй, мы сами тогда займемся и борьбой с бандитами и реформами». Поэтому единственный ныне возможный для Европы образ действий это – ждать, пока выяснятся результаты провозглашенной конституции».

Нисколько не желая придать своим словам характер спора или возражений по существу, я однако заметил, что от провозглашения принципов конституции до осуществления ее еще далеко, что пример тому налицо и что, наконец, провозглашение новых государственных принципов само по себе не лишает Европу ни юридических ее прав по отношению к правительству султана, ни фактически занимаемого положения, и что для «престижа» Европы, о коем, повидимому, заботится посол, столь же неблагоприятно было бы рисковать отказом при предъявлении требований неисполнимых, сколько благосклонно возложить свое упование на одну «конституцию». Не отвечая прямо на это замечание, посол продолжал развивать свое мнение о наступлении новой эры в Турции и о необходимости спокойно выжидать результатов нового порядка – «конечно, при условии, что он действительно будет осуществлен».

Не могу скрыть от вашего высокопревосходительства, что из совокупности слов австрийского представителя я невольно – и, может быть, ошибочно – вывел заключение о существовании внутренней связи между благосклонным взглядом его на турецкую революцию, радостью албанцев, видящих в новом порядке лишь возможность «заменить реформы шариатом», и... одним из условий недавнего австро-турецкого секретного соглашения, обязывающего Двуединую монархию способствовать восстановлению прежних, дореформенных порядков в Турции.

Это, – повторяю, может быть, ошибочное и произвольное, – впечатление еще усилилось, когда маркиз Паллавичини перешел, почти без связи с предыдущим, к соображениям о впечатлении, которое текущие турецкие события, особенно же внушительное сборище албанцев близ Феризовича, должны будут произвести на соседние государства, например, Болгарию. («Comment voulez-vous qu'elle (la Bulgarie) aille provoquer un conflit avec la Turquie dans des circonstances pareilles? II est certain que le nouvel ordre de choses contribuera a calmer la situation» ¹⁹). [29]

Последняя мысль приобретает особенное значение, если принять в соображение ходившее здесь за последние дни мнение, что одним из средств для султана отвратить в другую сторону направленное к изменению режима движение было бы возбуждение столкновения с Болгариею, а также и то обстоятельство, что искреннее и честное применение принципов равноправия, провозглашаемых конституцией, обеспечивая спокойствие жителям Македонии, в значительной степени лишало бы почвы агитацию балканских независимых государств в пределах этой области.

Оптимизм маркиза Паллавичини показался мне весьма односторонним и, во всяком случае, весьма оппортунистским, и благие последствия восстановления конституции далеко не доказанными.

Призывая всяческое снисхождение ваше на вышеизложенные поневоле отрывочные рассуждения, имею честь быть

Нелидов.

Копия рапорта военного агента в Константинополе от 24 (11) июля 1908 г., № 238.

Секретно.

Со времени отправления моего последнего донесения от 4 июля за № 224 о военном бунте ²⁰ события пошли настолько быстрым темпом, что детали младотурецкого движения, известные уже по облетевшим весь мир телеграммам в прессу, уже потеряли свой интерес и бледнеют перед фактом дарования конституции, о чем я сегодня донес телеграммою № 237 ²¹.

Остается только отметить некоторые особенности революционного движения, которые могут служить указанием для определения тех путей, по которым может направиться та либеральная волна, которая охватила Европейскую Турцию.

Первым делом следует отметить, что носителями либеральных идей являются исключительно молодые офицеры, которые до самого конца провели революцию без всякого участия старших начальников, которые доказали свое полнейшее ничтожество, оставаясь безучастными зрителями совершившихся событий. Система султана выдвигать вперед одни бездарности в надежде таким образом обезвредить армию и флот, была использована против него самого, и он теперь находится лицом к лицу с враждебною ему армиею, предводительствуемой неведомыми ему силами. [30]

Занятое армиею положение служит серьезною угрозою для будущего, и можно опасаться повторения роли, которую в свое время играли в истории преторианцы и янычары.

Все войска, не только III, но и II корпуса, в том числе и редифы, симпатизировали революции, присоединяясь к ней по первому зову, каковое обстоятельство указывает на глубоко вкоренившееся в населении неудовольствие существовавшею до сих пор системою произвола, деспотизма и фаворитизма. Особенно резко выразилась ненависть народа к шпионству и беззастенчивому казнокрадству.

Движение было настолько единодушным, что освободительная волна даже не встретила ни малейшего сопротивления и обошпась почти без кровопролития. Последние дни чувствовалось, что всякое противодействие бесполезно. Султану другого ничего не оставалось делать, как даровать требуемые конституцию и амнистию. Таким образом он еще сохранил в своих руках возможность воздействовать на будущий парламент.

До сих пор ни один голос не поднялся против священной в глазах мусульман особы султана, но нет сомнения в том, что если бы он не уступил, то он был бы свергнут, и без большого труда, так как почва, судя по всеобщему здесь ликованию турок, была вполне подготовлена. Продержится ли султан на престоле или нет, будет во многом зависеть от того, сумеет ли он пойти навстречу тем новым веяниям, которые овладели населением. По мнению многих, настоящий момент есть не венец либерального движения, а лишь его начало, так как младотурки твердо решили добиться осуществления серьезных реформ и не отступят ни перед какими средствами к их осуществлению.

Весь ход событий последней недели и события последних лет: бунт в Эрзеруме в прошлом году, волнения в войсках, участившиеся в последний год, равно как народные волнения среди арабов Сирии и Аравии, как будто указывают на то, что в мусульманском мире незаметно совершился психологический переворот в сторону либеральных европейских идей, с которым необходимо считаться не только новому правительству, но и иностранным державам при определении того нового политического курса, который придется проложить по отношению к Турции для использования нового положения в свою пользу.

Младотурки резко подчеркивают, что они считают инородческие населения своими братьями и что они готовы облегчить их участь и дать им равноправие. Но как примирить христиан с исламом, который проповедует борьбу с неверными?

Нет сомнения в том, что вопрос о македонских реформах вступил в новый еще более опасный фазис, и очень неясно, какой оборот это дело еще примет. Особенно темною представляется та роль, которую [31] играют албанцы в настоящее время, а еще неяснее, как отнесутся к новому порядку вещей балканские государства.

Одним словом, куда ни смотреть, можно себе задать вопрос: не придется ли переделать или вновь состроить все прежнее?

До созыва парламента, надо полагать, султан имеет еще время завладеть движением и умерить его. Но если он только не успеет или не сумеет этого сделать, и острая борьба перенесется в столицу, можно опасаться необозримых осложнений, не только внутренних, но может быть, и внешних.

Xольмсен.

Донесение управляющего гражданским агентством в Македонии от 24 (11) июля 1908 г., № 367.

В дополнение к моим секретным телеграммам от 10 ²² и 11 ²³ сего июля имею честь сообщить следующие подробности о действиях здесь младотурецкого комитета, приведшего к восстановлению конституции.

Начиная с 5 июля в Солунь собрались главные представители, младотурок и в среду 9 июля отправили к генерал-инспектору депутацию с заявлением, что народ и вся армия требуют конституции, и просили его передать об этом в Константинополь. Причем ему было указано, что в случае отказа стать на их сторону комитет примет против него репрессивные меры.

Незадолго перед этим генерал-инспектор получил смертный приговор от младотурок за неоказание им содействия.

В это время в Солуни и в провинциальных городах уже образовались временные правительства из военных и штатских чинов, захватившие в свои руки фактическую власть. Войска отказывались исполнять приказания, передаваемые им от генерал-инспектора и генерал-губернатора. Ввиду такого положения вещей Хильми-паша снесся в четверг с дворцом, указывая, что положение безнадежно и что не остается ни одного человека, на которого правительство могло бы положиться. Лица, подозреваемые в сочувствии старому режиму приговариваются к смертной казни. Действительно, младотурецкий комитет расстрелял двух офицеров и двух штатских полицейских чинов, из коих один состоял на службе при генерал-инспекторе. Он был взят на глазах у всех и уведен из канцелярии.

В четверг в самых оживленных частях г. Солуни начали собираться митинги, произносились зажигательные речи, читались прокламации. Толпа аплодировала каждому оратору. [32]

Речи говорились на всех македонских наречиях. Общий смысл их был – призыв к свободе, низвержению старого режима, уравнению всех национальностей и т.п. Среди ораторов было много чиновников, служащих в канцелярии генерал-инспектора и финансовой комиссии.

Любопытно то, что чины реформированной полиции и жандармерии, находившиеся здесь же для поддержания внешнего порядка, сами принимали деятельное участие в манифестациях.

Ночью с четверга на пятницу генерал-инспектором было получено телеграфное извещение от великого визиря о восстановлении султаном конституции.

Весть об этом моментально облетела город, и громадная толпа военных отправилась немедленно с музыкой к генерал-инспектору. Он вышел к ним и прочитал полученную телеграмму. Раздались восторженные крики в честь армии, свободы и отечества. Сделанная кем-то попытка прокричать виват султану была встречена негодующими возгласами и свистками. Сейчас же офицеры от имени младотурецкого комитета заявили протест против выражения телеграммы великого визиря, сообщавшего, что конституция восстановлена султаном. В резких выражениях они сказали Хильми-паше, что конституция восстановлена ими, а не султаном, и они докажут ему это.

Утром 11 июля около 30 000 человек собралось к конаку, куда прибыли Хильми-паша и Ибрагим-паша, командующий III корпусом. Там была прочитана телеграмма великого визиря и произнесено несколько речей. Войска дефилировали перед народом. Члены младотурецкого комитета носились на руках. Город оглашался салютом в 21 пушечный выстрел и весь разукрасился флагами.

Толпы с флагами в руках и криками: «Да здравствует конституция, свобода и армия» ходили по улицам города.

Следует отметить, что имя султана, восстановившего конституцию, совершенно игнорировалось. Группа полицейских чинов, попробовавшая, было, пройтись по городу со значками, на которых было написано: «Падишахимиз чок яша» («Да здравствует наш государь») подверглась осмеянию и должна была скрыться.

За весь день порядок в городе нарушен не был. Когда я увидел сегодня утром в первый раз «конституционного» Хильми-пашу, то он мне с радостью сообщил, что все кончилось благополучно и что с введением нового режима, он надеется, дела Турции пойдут гораздо лучше.

Думаю, что эта радость преждевременна, так как именно теперь и начнутся для правительства главные затруднения.

Петряев. [33]

Телеграмма консула в Битоли от 24 (11) июля 1908 г.

Телеграфирую поверенному в делах в Константинополе.

Сегодня около полудня была провозглашена при пушечных выстрелах конституция. Все мусульманское население города, местный гарнизон и прибывшие из Малой Азии батальоны принимали участие. Чиновники с вали во главе остаются на своих местах. Маршал Осман-паша отправлен под конвоем в Ресну. Днем выпущены из тюрьмы арестанты – более тысячи человек. Порядок в городе пока не нарушен.

Каль.

Донесение управляющего гражданским агентством в Македонии от 25 (12) июля 1908 г., № 369.

Весь вчерашний день здесь прошел в манифестациях в честь армии. Вечером повсюду была иллюминация, происходили митинги и произносились речи. Младотурецкий комитет приложил все усилия к тому, чтобы порядок ничем не был нарушен. Члены его, – главным образом, из военных, – с особыми значками строго наблюдали за этим. Пока это им удалось.

Собственно, накануне и вчера правительство фактически не существовало, и весь город был всецело в руках офицеров III корпуса и младотурок.

Особенно странное впечатление производило то обстоятельство, что жандармерия и полиция, эти органы поддержания общественного порядка, сами принимали живое участие во всех манифестациях. Много комментариев вызывают здесь процессии, устроенные реформированными жандармами. Собравшись большими группами с красными знаменами и флагами, на которых было написано: «Да здравствует конституция, народ и армия», они расхаживали по городу и производили шумные демонстрации перед канцелярией генерала Робилана. Большинство осуждает реорганизацию за слабость дисциплины среди жандармов и за допущение их к манифестациям.

Вести, приходящие из провинции, почти аналогичны: овации военным, митинги, речи о свободе и братстве и полное игнорирование султана и его правительства.

Главный солунский комитет состоит из тридцати членов (офицеров и штатских), собирающихся ежедневно под председательством турецкого адвоката Магнази Задэ Рефик-бея.

Ему подчиняются комитеты, образовавшиеся в провинциальных городах, с преобладающим элементом военных.

Пока комитет сделал следующие распоряжения. [34]

Все офицеры III корпуса, с маршалом Ибрагимом-пашою во главе, приведены к присяге на верность конституционному строю и программе младотурок. Решено, что будут исполняться только приказания, исходящие от главного комитета. Ослушники будут строго наказываться.

Не переходя пока к активным действиям, комитет решил дать народу возможность праздновать восстановление конституции в течение 3 дней, назвать две площади в Солуни «Площадью Свободы» (Хуриэт) и «Единения» (Иттихад) и улицу, носившую до сего название Хамидие, улицей «Прогресса» (Теракки).

Идет усиленный сбор денег на сооружение статуи Свободы.

Петряев.

Донесение управляющего гражданским агентством в Македонии от 25 (12) июля 1908 г., № 377.

Как я имел честь донести вашему превосходительству телеграммой от 12 сего июля ²⁴, официальное правительство здесь окончательно капитулировало перед младотурецким комитетом, имеющим в своем распоряжении весь третий корпус, а следовательно, и исполнительную власть. Хильми-паша играет здесь главным образом роль посредника между Константинополем и младотурками.

Этим последним пока удалось поддержать порядок в городе, и шумные, продолжающиеся здесь третий день манифестации пока обошлись без человеческих жертв. В Солунь ежедневно прибывают из провинции офицеры, принимавшие участие в революционном движении и до последнего времени находившиеся со своими приверженцами в горах. Все они встречаются восторженно здесь на вокзале и торжественно провожаются в город. Особенных оваций удостоился майор Энвер-бей, прибывший сюда из Монастыря в сопровождении особой стражи, составленной из солдат, бежавших с ним из полков. Имея на фесках и рукавах особые цветные значки и изображая из себя как бы национальную гвардию, они разъезжают по Солуни при восторженных криках толпы.

Сам Энвер, еще недавно состоявший в свите Хильми-паши для разных поручений, является теперь одним из влиятельных членов младотурецкого комитета и ведет от имени его переговоры с генерал-инспектором. Власть его, как я имел честь выше отметить, сведена теперь к нулю, и достаточно «вето» младотурецкого комитета, чтобы остановить любое правительственное распоряжение. Так, вопреки [35] приказанию Порты отправить обратно девять присланных сюда из Анатолии редифных батальонов, комитет решил задержать их здесь и тем усилить имеющиеся в его распоряжении военные силы.

Сегодня, по распоряжению того же комитета, из солунской центральной тюрьмы выпущены все арестанты. Хотя большинство из них и политические, но среди них имеется немало четников, антартов и просто разбойников, всего более тысячи человек. Эти элементы в настоящее время представляют серьезную угрозу безопасности города. Хильми-паша вошел в переговоры с представителями комитета и добился от них обещания организовать усиленную патрульную службу. Вместе с тем он задним числом обратился в Порту с предложением даровать всеобщую амнистию.

Все эти факты показывают, что дело турецкого правительства в Македонии проиграно окончательно. Оно имеет против себя армию и все национальности, населяющие македонские провинции. Насколько мне известно, младотурецкий комитет решил не удовольствоваться уступками, сделанными уже правительством, в смысле восстановления конституции, а требовать изменения ее в либеральном направлении, дарования конституционных гарантий, отдачу под суд некоторых сановников и министров и производство в армии в чины с строгим соблюдением последовательности и старшинства.

Уже теперь здесь собралась особая комиссия из военных, подробно и тщательно рассматривающая случаи неправильного производства среди офицеров третьего корпуса. Офицеры, произведенные в высший чин благодаря протекции, будут приглашены от него отказаться или же оставить армию.

Управляющий здешними имениями, принадлежащими Liste Civile, получил приказание от младотурецкого комитета не посылать больше доходов с них в Константинополь, а класть все деньги депозитом, по указанию комитета.

Считаю долгом отметить, что со вчерашнего дня манифестации в честь конституции постепенно перешли в резкие и враждебные демонстрации против султана. В клубах и на площадях офицерами, духовными ходжами и просто любителями из народа произносятся речи, в которых имя его величества поносится самым ужасным образом. Портреты его, имевшиеся в разных общественных и частных учреждениях выбрасываются на улицу и подвергаются оскорблениям.

Все это происходит под звуки музыки, гром аплодисментов возбужденной толпы, виватов в честь армии и народа и при полном бессилии официальной власти чем-нибудь этому воспрепятствовать.

Петряев. [36]

Выписка из донесения управляющего гражданским агентством в Македонии от 27 (14) июля 1908 г., № 381.

Если посмотреть на последние события с точки зрения македонской действительности, то многое в них покажется искусственным, а многое преждевременным.

Болгары, видимо, неприятно поражены неожиданностью переворота. Они держатся выжидательного образа действий, но общее настроение их скорее подавленное, так как они сознают, что конституционный строй кладет предел их политическим вожделениям в Македонии. Греки, наоборот, сразу примкнули к младотуркам, рассчитывая использовать эту дружбу в узко-националистических видах.

С введением конституции центр тяжести политической борьбы перенесется на выборы в парламент.

Младотурки мало склонны сочувствовать слишком резкому самоопределению отдельных народностей, стремясь объединить всех под общим термином «оттоманов». Едва ли однако это уравнение возможно в Македонии, тем более, что сами турки желают быть первыми среди равных.

[Петряев.]

Копия рапорта военного агента в Константинополе от 28 (15) июля 1908 г., № 242.

Секретно.

Из телеграмм прессы вашему высокопревосходительству известны те грандиозные манифестации всеобщей радости и восторга, которыми здесь в столице встречено объявление конституции. Считая поэтому излишним подробно описывать эти манифестации, ограничусь лишь подчеркиванием некоторых характерных подробностей.

Громадные сборища народа прошли до сих пор без всякого нарушения порядка (при проходе через мост сорокатысячная толпа даже уплатила за проход). Власти ни разу не вмешивались, даже при выпуске заключенных они не помешали овациям.

Говорили речи, выступали женщины, сыновья министров и шейх-уль-ислама, имамы и офицеры; все подчеркивали значение дарованной свободы и кончили провозглашением здравия за султана.

При каждом удобном случае толпа выражает свою благодарность армии. Караулы на гауптвахтах вызывались офицерами для отдания чести проходившей толпе, которая махала платками солдатам и офицерам, отвечавшим тем же. Здесь утверждают, что офицеры и солдаты здешнего гарнизона теперь вполне солидарны с младотурками. Офицеры, разукрашенные эмблемами свободы и флагами, разъезжали по городу, смешиваясь с толпою. [37]

Следует еще отметить, что мусульмане всячески афишируют, что они считают христиан своими братьями. Бывали случаи, что предводительствующие толпу имамы обнимали и целовали первого попавшегося европейца при криках толпы: «Мы все братья!».

Город все еще расцвечен флагами, и крики восторга умолкают лишь поздно ночью.

Сегодня ожидаются депутации из Салоник и Смирны для принесения благодарности султану.

Но, с другой стороны, прозвучали и серьезные диссонансы, не обещающие доброго для будущего.

Известия из Македонии тревожны. Говорят, что там запрещено провозглашать здоровье султана. Младотурки захватили власть и предъявляют султану свои требования гарантий данных привилегий. Требования поступили об удалении немалого числа лиц из до сих пор всесильной камарильи дворца, крайне ненавистной толпе. Султан пока уступает во всем. Сослан всесильный до сих пор второй секретарь султана Иззет-паша; мулла фанатик Абдул-Худе удален. Сегодня же был уволен инспектор военных училищ Измаил-паша – официально за то, что установил систему шпионства над учащимися, «глубоко возмутившую его величество». По той же причине был уволен и его зять Эссад-бей, начальник военно-медицинского училища. Уволен морской министр, на место которого назначен Халиль-паша; смещены префект города, министр полиции и пр. Что ни час, то сенсационная новость. Опасность положения заключается в том, что уступчивость делает толпу смелее, и примешиваются уже частные интересы. Извозчики начали, они требуют смещения главы своей корпорации (цеха).

Турецкая пресса заговорила языком, который далеко не способствует успокоению умов.

Трудно также ожидать умеренности со стороны выпущенных из тюрем до 40 000 политических заключенных. Сюда стекаются из провинции и из-за границы все сосланные за тридцатилетнее царствование, которые, наверно, не упустят случая свести личные счеты с виновниками томительной ссылки. Было бы также неосторожно думать, что интересы различных народностей могли бы слиться воедино кругом одного слова «конституция».

Словом, за 30 лет в воздухе накопилось столько электричества, что можно ожидать взрыва в какую угодно минуту.

Вся правительственная система султана рухнула как бы в один миг, а кругом его остались одни конституционалисты. Верною ему считается пока лишь одна 2-я пехотная дивизия, но есть люди, утверждающие, что и она сомнительна. Получается впечатление, что султан всеми [38] оставлен, и что ему осталось только согласиться на все требования младотурок во избежание дворцового переворота со всеми ужасами.

Хольмсен.

Телеграмма министра ин. дел поверенному в делах в Константинополе от 30 (17) июля 1908 г., № 956.

Французский посол просил нашего заключения о предложении его правительства официально, впредь до нового распоряжения, приостановить деятельность инструкторов жандармерии в Македонии, так как она на деле сама собой прекратилась, будто бы, в местностях, объятых младотурецким движением. По сведениям французского правительства, его офицеры-инструктора покинули свои посты и собрались в Сересе.

Я ответил, что, не имея сведений о каких-либо затруднениях, встречаемых русскими офицерами македонской жандармерии, я не вижу оснований согласиться на французское предложение и вообще считаю нежелательным официально отказаться от прав, приобретенных державами в этой области.

Благоволите, запросив Шостака, сообщить его и Робилана мнение о положении европейских офицеров, а также и соображения ваши по сему вопросу.

Извольский.

Телеграмма поверенного в делах в Константинополе 31 (18) июля 1908 г., № 158.

Считаю долгом обратить внимание вашего высокопревосходительства на почерпнутое мною из секретных источников содержание двух писем, обмененных между секретарем султана и великим визирем (27) 14 сего июля.

В первом Саид-паша сообщает содержание телеграммы эрзерумского генерал-губернатора, дающего отчет о беседе своей с великобританским генеральным консулом в этом городе.

Выразив удовольствие, испытываемое его правительством вследствие восстановления конституции, консул спросил валия, не возможно ли будет ныне для Турции приступить к постройке железных дорог в Эрзерумской и соседних провинциях, освободившись от стеснений, наложенных на нее в свое время обязательствами по отношению к России.

Великий визирь присовокупил, что по сведениям, полученным чрез военного министра, многие офицеры IV корпуса якобы задаются тем же вопросом и ждут на него ответа. [39]

В ответе своем Тахсин-паша сообщает великому визирю, что султан не преминул оценить чувства патриотизма, руководящие интересом, проявленным офицерами IV корпуса к данному делу, и усмотреть в вопросе великобританского консула доказательство сочувствия Великобритании к Турции. Так как мнение офицеров несомненно будет разделено и всем населением заинтересованных областей, то на обязанности депутатов, которых они пошлют в парламент, будет лежать поднять этот вопрос в свое время, и прения, которые он вызовет, несомненно будут иметь благоприятные последствия, так как избавят правительство от обязательства, принятого им на себя при обстоятельствах, ныне уже более не существующих.

Вышесказанное должно быть сообщено начальству IV корпуса и властям Эрзерумской провинции.

Нелидов.

Депеша поверенного в делах в Константинополе от 31 (18) июля 1908 г., № 156.

Восстановление действия турецкой конституции 1876 г. стоит на первом месте здешней политической жизни, оттесняя все остальные дела и даже на время лишая их почвы, так как дальнейшее развитие всех стоящих на очереди вопросов стоит в непосредственной зависимости от того направления, которое примут текущие события.

А в этой области прежде всего и невольно навязывался вопрос: искренна ли и прочна происшедшая перемена и не следует ли опасаться вторичного предания забвению начал конституции, как было 30 лет назад?

На этот вопрос значительное большинство слышанных мною мнений из числа могущих почитаться компетентными отвечает положительно, указывая прежде всего на разницу общего положения дел в эти две эпохи. Тогда конституция, теоретически выработанная правительством, была навязана неокрепшему на престоле султану, как бы в подражание и угоду Европе, дабы заслужить ее благоволение ввиду надвигавшейся извне грозы. Ныне движение идет снизу из народа, нашло себе орудие в лице армии, направлено в первую очередь против окружающей султана безответственной клики и чудовищно развитой системы шпионства, а в конечной перспективе имеет в виду освобождение Турции от европейского вмешательства и влияния, орудием и проводником коих и служили эгоистичные фавориты султана при полном безгласии и умышленном отстранении законного правительства – Порты.

Поэтому первым результатом движения и было уничтожение цензурных и полицейских стеснений, массовое освобождение из тюрем политических заключенных и даже уголовных преступников, первыми жертвами его – ближайшие сотрудники султана: великий визирь [40] (хотя мне известно, что и Ферид-паша доказывал необходимость возвращения к принципам конституции), военный министр Риза-паша, министр полиции. Ныне общественное мнение особенно озлоблено против министра внутренних дел, главного начальника артиллерии Зеки-паши (Зеки-паша сменен, и на его место назначен Али-Риза-паша, о коем слышны благоприятные отзывы), секретарей его величества, особенно второго – Иззета-паши, и четырех братьев-сирийцев Мельхаме, слывущих за взяточников и шпионов. Один из последних, министр земледелия и рудников Селим-паша, уже бежал в Европу не без содействия, как кажется, итальянского посла (дочь Селима замужем за итальянцем), другой арестован именем младотурецкого комитета. Как говорят, относительно многих должностных лиц султану представлены весьма категорические и строгие требования, неисполнение коих может повлечь за собой беспорядки.

Наряду с этим с первых же дней переворота стала слышаться и враждебная Европе нота. В числе первых, хотя и разрозненных и не подхваченных возгласов импровизированных ораторов на улицах столицы слышно было «долой иностранное вмешательство», «долой капитуляции». Если пока положительно ничего нельзя заметить враждебного по отношению к европейцам, то многие из ходящих слухов, несомненно, ложных, все же дают возможность судить о том, в каком направлении работает общественная мысль после 11-го июля. Не раз я слышал, что Хильми-паша подал в отставку, что все иностранные органы уже уехали и, наконец, что офицеры-младотурки заявили, будто бы французским офицерам-инструкторам в Сересе, что в их услугах более не встречается надобности. (Генерал Робилан сообщил вчера итальянскому послу, что по отношению к органам реформ вообще и офицерам жандармерии в частности пока не замечается враждебного настроения).

Мне кажется, что при оценке текущих событий не следует упускать из виду этих симптомов, несмотря на господствующий пока порядок и на пока еще загадочное братание христианских подданных султана с мусульманскими своими согражданами, братание, искренности коего столь противоречит вся прошлая история Турции.

Таким образом, за истекшую неделю военно-революционный характер переворота обрисовался ясно, и на ближайшее будущее следует опасаться не столько отступления султана с пути уступок, сколько предъявления со стороны руководящих движением младотурецких комитетов таких неумеренных требований, исполнение коих повело бы к анархии и международным осложнениям.

Опасность такого оборота, к сожалению, не устранена. Враждебное лично султану настроение выражается все настойчивее, и вчера [41] полученные из Адрианополя сведения сообщают слух о существовании в среде офицеров II и III корпусов заговора в видах низложения Абдул-Гамида и возведения на престол Юсуфа-Изеддина, сына султана Абдул-Азиса.

При таких условиях едва ли возможно будет на прежних основаниях не только коллективное контрольно-реформенное воздействие Европы в македонском вопросе, но, например, и совместное русско-английское примирительное посредничество в персидских делах, и я позволю себе высказать мнение, что раньше, нежели искать новых приемов в этих областях, каждой державе в отдельности предстоит произвести переоценку своего положения, своих средств воздействия и даже своих конечных целей в области отношений своих к Турции.

Нелидов.

Письмо поверенного в делах в Константинополе от 31 (18) июля 1908 г.

События и комментарии к ним идут одно за другим с такою быстротою, что нет возможности разобраться в этом беспорядке и расположить факты в мало-мальски связном виде.

Всячески извиняясь за нижеследующий перечень наполовину непроверенных слухов и предположений, я тем не менее не считаю себя в праве не упомянуть о них именно оттого, что, как я высказал уже в одном из своих сегодняшних донесений ²⁵, слухи эти могут служить показателем того, в каком направлении складывается общественное мнение.

Сама внешняя жизнь изменилась до неузнаваемости в одну неделю времени, и кто сколько-нибудь знаком с физиономией Константинополя за последнее десятилетие и даже более, тот на каждом шагу пopaжается совершенно небывалыми явлениями, каковы например: участие женщин в уличных манифестациях, свободное катанье принцев царствующего дома на обыкновенных пароходах, не говоря уже об уличных манифестациях вообще и свободном выражении мнений в газетах.

Очевидно, что отношение европейских держав к происходящему в Турции служит предметом всеобщего любопытства, для удовлетворения которого имеются пока лишь догадки и весьма еще краткие и неясные оценки западных газет.

В совершенно случайном факте передачи Ферид-паше знаков недавно пожалованного ему ордена Черного Орла за несколько часов до его смещения – стараются видеть доказательство того, что [42] происшедший переворот есть удар для германского, а попутно и австрийского влияния.

Назначение Саида считается торжеством для Англии, сторонником коей он всегда слыл, как и новый министр без портфеля (случай, кажется, небывалый) Киамиль-паша. При этом однако забывают, что названные сановники никогда не ладили друг с другом. В прежние времена англофил был синоним руссофоба. Как мнения обоих министров сложатся под влиянием англо-русского сближения, об этом я не имею указания, но молва продолжает строить свои сочетания на прежнем антагонизме, что и породило слух о том, будто русский флот наготове в Черном море для подавления турецкой конституции, и английский недалек от Дарданелл для противодействия замыслам русских.

Спешу прибавить, что в числе множества произносимых в эти дни на улицах и площадях импровизированных речей мне неизвестно ни об одной, явно направленной против России только, и, напротив, дошел слух о речи на тему о том, что «русские не враги».

Говорят, что особенно много несочувственных отзывов слышится по отношению к Германии и даже к императору Вильгельму.

Личным нападкам со вчерашнего дня подвергается итальянский посол за пособничество, несомненно, оказанное им бегству министра земледелия Селима-Мельхаме. Но доказать его участие в этом деле вряд ли удастся, как и единогласно подозреваемую причастность германского представителя бегству второго секретаря и любимца султана Иззета-паши, имевшему место вчера вечером.

Я опасаюсь, что совершенно произвольным комментариям будет подвержено и случайное совпадение отсутствия на сегодняшней церемонии селямлыка, кроме меня, и всех балканских представителей, кроме черногорского. Я намерен в случае вопросов сослаться не только на необходимость изготовить донесения к завтрашнему срочному пароходу, что в действительности и было главнейшей причиной моего отсутствия, но и на отсутствие какого-либо намека на то, что его величеству возможно будет видеть иностранных представителей в столь необычайный момент.

Вчера вечером положение представлялось скорее тревожным. Из тюрем были выпущены не только политические заключенные, но и обыкновенные уголовные преступники. Представители младотурецких комитетов, «de facto» распоряжающиеся пока делами, предъявили ряд требований о смене различных деятелей старого режима и грозили беспорядками в случае неисполнения этих требований.

Желания их мало-по-малу исполняются; так, отрешен от должности начальник артиллерии Зеки-паша и многие из непосредственно приближенных к султану лиц. [43]

Благодаря этому революция – другого слова к текущим событиям применить нельзя – протекает пока совершенно тихо и бескровно, являя картину необычайной дисциплинированности народных масс и пока умеренности вождей.

Опасность, как мне кажется, кроется в неодинаковости надежд, возлагаемых на происшедший переворот различными национальностями Оттоманской империи.

Пока наиболее довольными являются греки, что объясняется как их сплоченностью в отношении расселения, так и наибольшей культурностью, сулящей им значительное влияние при действительно конституционном строе. Но и в греческой среде заметно и обратное действие новых порядков. Так, крайне властолюбивый патриарх Иоаким III весьма ловко пользовался строгими условиями турецкой цензуры для подавления неугодных ему течений в среде как синода, так и греческого общественного мнения вообще. Ныне орудие это выпало из рук его, и уже теперь заметен такой раскол мнений, хотя бы по вопросу об отношении патриархата к восстановлению конституции, каковую меру святейший Иоаким имел неосторожность осудить при первом же посещении своем нового великого визиря, – что весьма возможно, что давление турецкой власти понадобится для улажения внутренне-греческих распрей. Славянские народности скорее удручены, видя в «равноправности» христиан лишь вероятную гибель их нынешних национальных «вожделений».

Эти обстоятельства дают указание тому, как трудно будет Турции приладиться к действительно «свободному» строю и каких разнообразных затруднений следует опасаться в будущем при применении на практике начал конституции.

Но на ближайшие дни можно, кажется, предсказать относительное спокойствие, так как руководящие комитеты явно стараются не скомпрометировать своего успеха несвоевременными действиями или неуместными притязаниями.

Этим спокойствием необходимо было бы воспользоваться, дабы определить свое отношение к новому порядку вещей.

Нелидов.

Секретная телеграмма поверенного в делах в Константинополе от 3 августа (21 июля) 1908 г.

Получил № 956 ²⁶. Генерал Шостак против немедленного приостановления деятельности офицеров-реорганизаторов. Многие их обязанности, например, обучение уставу, отчетность, патрулирование – не [44] имеют отношения к совершившемуся перевороту. Однако, считаясь с обстоятельствами, он приказал офицерам уклоняться от всякой возможности столкновений с революционными комитетами, 6-х из 9-ти уволил в отпуск, остальным предписано воздерживаться от разъездов внутри страны. Генерал Робилан заявляет, что к офицерам все относятся почтительно, беспокойства неосновательны, меры французов в Сересе и англичан в Драме преждевременны. Итальянцы остаются на местах, австрийцы готовы по первому требованию собраться в Ускюбе. Им предписано продолжать свою деятельность с умеренностью и осторожностью, о чем будет издан и общий по реорганизации циркуляр. Робилан прибавляет, что правовое положение всех органов реформы прежнее и что не следует его ослаблять, дабы не связывать свободу дальнейших решений держав. Мне кажется, трудно выделить вопрос из всей совокупности отношений держав к новому строю, еще не выяснившемуся, и что предпочтительно ждать инициативы Турции в этих вопросах, дабы мочь выговорить в обмен либо дополнения конституции гарантией в пользу христианского населения, либо компенсации себе самим.

Нелидов.

Протокол особого совещания при министерстве ин. дел 3 августа (21 июля) 1908 г. ²⁷

Особое совещание было созвано министром иностранных дел 5 августа (23 июля) 1908 г. ²⁸ по случаю событий, происходивших в Турции. Открывая совещание, г. министр указал на некоторую опасность положения в Турции, которое в каждый данный момент может обостриться и потребует от нас известных действий. С этой целью он считал бы необходимым установить программу и определить имеющиеся у нас в настоящее время в наличности средства и способы действий, примерно сообразуясь с тем, что было предпринято в 1896 году во время армянских беспорядков, когда было установлено, что, по первому из Петербурга требованию, должна быть произведена посадка войск на суда, нашей Черноморской эскадры, причем плавание этих судов было продолжено до марта 1897 года, для чего были отпущены соответствующие кредиты. Необходимо и ныне, чтобы события не застали нас врасплох и чтобы мы были готовы к защите своих интересов. [45]

Далее г. министр в кратких словах очертил политическую обстановку данного времени. Признавая, что положение вещей изменилось не в нашу пользу, он тем не менее полагал, что общая политическая конъюнктура более выгодна для нас. Англия в прежнее время противилась нашим начинаниям на Востоке, ныне же она против нас не пойдет. Этому обстоятельству А.П. Извольский придавал особое значение. Допуская возможность действия в Турции в согласии с европейскими державами, он, тем не менее, указывал в совещании, что европейский концерт не доверяет Австро-Венгрии и Германии. Совокупность действий держав, конечно, приемлема для нас при условии обеспечения наших интересов. Надо предвидеть худшее в Турции. Возможно, например, убийство султана, полная анархия, опасность для жизни иностранцев, – одним словом, события в Оттоманской империи могут разыграться, как в Китае, и при таких условиях надлежит решить вопрос, следует ли нам принять возможное приглашение держав к действиям сообща. Морской министр сообщил совещанию, что он может во время навигации послать два броненосца и два крейсера из Балтийского моря, а в зимнее время четыре судна будут находиться в Средиземном море, и что в особых на сие кредитах он не нуждается. На вопрос, какова боевая готовность наших судов, морской министр ответил, что полная.

На совещании выяснилось с достаточной очевидностью, что мы не готовы на какое-либо самостоятельное выступление, что мы можем принять участие в совместных действиях держав, но не более, а для занятия Верхнего Босфора и иных действий можно подготовиться лишь в будущем. Совещание высказалось за желательность скорейшей подготовки.

К заявлению г. министра, что нам нельзя итти на авантюру, а надо быть готовым ко всем случайностям, присоединяется большинство членов совещания.

Далее выясняются все подробности занятия нами Верхнего Босфора и возможность удержаться на занятых позициях, причем последнее обстоятельство было признано более чем сомнительным в случае войны с Турцией.

Совещание постановляет о необходимости разработать подробный план действий о мирном занятии Босфора без объявления войны Турции, при условии соблюдения всех мер предосторожности, дабы турки не узнали преждевременно о наших намерениях ²⁹. [46]

Письмо советника посольства в Риме от 4 августа (22 июля) 1908 г.

О впечатлении, произведенном на г. Титтони происшествиями в Турции, и об опасениях, внушаемых ему ими, я имел честь довести до сведения вашего высокопревосходительства секретной моей телеграммой от 18 (31) с. м. ³⁰. К сему долгом считаю прибавить, что министр выражался с необычайной для него непринужденностью и с явною искренностью по отношению к необходимости, которую он испытывает при вновь создавшихся условиях на Ближнем Востоке, быть с вами, милостивый государь, в непрестанных и откровенных сношениях. Предпослав, что его мысль далека от какого бы то ни было вмешательства во внутренние дела Оттоманской империи, все внимание его в настоящую минуту направлено на те последствия, которые могут обрушиться на иностранцев, проживающих в Турции, если спокойствие в ней сохранить не удастся и если войско, поддержанное толпою, насилием станет преследовать водворение нового политического строя. По получаемым им сведениям, положение надо считать крайне серьезным, а в особенности потому, что правительство и органы его в провинции потеряли всякую уверенность в себе и уже, пока в исключительных случаях, стали предметом оскорбительного для них обращения. А потому ему кажется неотложным из простой предосторожности обсудить теперь же те меры, на принятие коих державы могли бы быть вынуждены, если бы ходом событий им пришлось заступиться за своих подданных. Отдельное действие каждой державы ему представляется связанным с опасностью вызвать новые и еще большие осложнения. Так, предположив, что итальянцы сделались бы жертвою какого-нибудь народного движения, например в Авлоне ³¹, министр себя спрашивает, к чему могло бы повести военное заступничество королевского правительства в пределах Албании и на какие бы меры таковое побудило ту из держав, которая в Италии, несмотря на все его старания, продолжает подозревать стремление к захвату противоположного берега Адриатического моря. Сохранение общеевропейского мира посему он всего вернее видит в соглашении между державами и, в случае нужды, в общем их содействии, которое могло бы проявиться также как в Китае, когда правительства поспешили на освобождение европейских миссий, осажденных в [47] Пекине. Министр настойчиво просил передать вашему высокопревосходительству его точку зрения, в надежде, что ввиду опасности, которая может наступить в каждое мгновение, вы не откажете ему сообщить ваше о ней мнение.

Передавая мне о заявлении, сделанном ему английским поверенным в делах об отказе его правительства от представлений Порте о летучих отрядах, г. Титтони мне сказал, что он понял, что с.-джемский кабинет совершенно берет назад свое предложение. Я счел долгом отметить, что по полученным мною от вашего высокопревосходительства указаниям сказанное предложение только отложено.

На вопрос мой, какие были до наступления последних событий шаги предприняты итальянским послом в Константинополе для достижения согласия Порты на предварительные изыскания железнодорожного пути от Дуная до Адриатики, министр мне ответил, что он неоднократно посылал самые энергичные инструкции маркизу Империали, но что теперь, очевидно, и этот вопрос должен будет разделить судьбу всех остальных предполагаемых реформ. О том, какого рода оппозицию Порта оказывала железнодорожному проекту, г. Титтони счел несвоевременным распространяться, также как он не познакомил меня с личным своим мнением о якобы заключенной между Австрией и Турцией особенной конвенции, а ограничился заявлением, что маркиз Империали в существование таковой не верит.

Корф.

Донесение поверенного в делах в Белграде от 4 августа (22 июля) 1908 г., № 64.

Происходящие в настоящее время в Турции события вызывают к себе скептическое отношение со стороны сербских правящих кругов.

До сих пор, впрочем, благодаря младотурецкой революции сербы получили довольно крупные выгоды. Так, были выпущены из тюрем томившиеся в них сербские священники, учителя и иные деятели; закончилась продолжительная распря между турецкими властями и рашко-призренским митрополитом и снова открылись в этой епархии сербские школы; есть надежда на благоприятное разрешение вопроса о сербском викарии в велешко-дебарской епархии и т.д.

Но здесь не без основания усматривают близкую и серьезную опасность со стороны арнаутов, которые, повидимому, обманулись в своих ожиданиях и были введены в заблуждение младотурками, с которыми до сих пор они были заодно.

По полученным здесь сведениям, в Прешевской, Гилянской и Кумановской казах арнауты разошлись по христианским селениям и обложили население рядом натуральных повинностей. Свои требования они основывают на том, что султан им возвратил конституцию, то есть [48] прежнее управление по духовному закону «шариата», и, следовательно, то блаженное для них время, когда мусульманин был полным и неограниченным хозяином над бесправною христианскою райею.

Если младотурки окажутся достаточно решительными и энергичными и при первых попытках со стороны арнаутов применить на деле столь своеобразно толкуемую ими конституцию пошлют против них войска и принудят их разоружиться, положение христиан будет обеспечено, и будет достигнуто то, на чем постоянно настаивало перед Европою сербское правительство.

В противном случае положение христиан будет ужасным, и они окажутся в полной зависимости от арнаутов.

Другую не столь, может быть, близкую, но не менее серьезную опасность видят здесь в том моменте, когда воодушевление, вызванное восстановлением конституции, охладится и когда наступит ее практическое применение.

Трудно предположить, чтобы вчерашние фанатики мусульмане, враги христиан, вдруг, как в волшебной сказке, прониклись принципами свободы, равенства и братства и, отказавшись от своих недавних взглядов, согласились видеть в христианах равноправных с ними граждан. Если такая перемена и произойдет, то лишь после долгого времени, и во всяком случае, после долгой и упорной борьбы между представителями старого режима и последователями младотурок.

Опасность этой борьбы, которая не замедлит отразиться на всем христианском населении Оттоманской империи, независимо от его происхождения, побуждает ныне сербское правительство сделать шаг для сближения с Болгариею, чтобы совместными усилиями поддержать единоплеменное им славянское население Турции в случае рокового для него исхода вышеуказанной борьбы.

Сближение это тем возможнее, что в настоящее время отпадает главный повод распри между двумя соседними государствами, именно борьба из-за влияния в Македонии, ведшаяся при помощи банд.

Теперь банды эти разоружаются и расходятся по домам. Четники, сербские подданные, должны вернуться в Сербию. Интернированные же здесь различные «воеводы» и четники, состоящие в турецком подданстве, явившись предварительно в здешнюю турецкую миссию, вернуться в Турцию.

Первый шаг со стороны сербского правительства выразился в том, что г. Милованович, пригласив к себе болгарского дипломатического представителя, высказал ему о желательности и необходимости сблизить между собою Сербию и Болгарию ввиду созданного событиями в Турции совершенно нового положения вещей и опасности, которая может угрожать славянскому населению. [49]

Г. Тошев немедленно сообщил о своем разговоре с сербским министром иностранных дел в Софию, но ответа пока еще не получил. Мне еще не случилось беседовать по этому поводу с г. Тошевым, но из разговора, который я имел с ним в прошлый четверг, на приеме у г. Миловановича, я вынес впечатление, что лично он вполне разделяет мнение сербского правительства и вполне готов способствовать осуществлению сближения между Сербиею и Болгариею. Он высказал мне, между прочим, что события в Турции уничтожили все то, на что Болгария положила столько усилий, что все ее успехи сведены на нет и что она стоит теперь перед известной «tabula rasa».

Об ответе, который последует из Софии, я не замедлю своевременно доложить вашему высокопревосходительству. В ожидании же такового, я не премину воспользоваться каждым удобным случаем, чтобы поддерживать как в г. Миловановиче, так и в г. Тошеве их благое намерение, могущее послужить лишь на пользу для обоих братских народов.

Б. Евреинов.

Письмо поверенного в делах в Париже от 6 августа (24 июля) 1908 г. ³²

Г. Пишон, которого я видел одно мгновенье на вокзале, по его приезде с президентом республики, назначил мне свидание на сегодняшнее утро, но потом он отложил разговор до завтра. Таким образом с сегодняшней почтой я ничего не могу отправить вам интересного, за исключением донесения о событиях в Вильнев-Сен-Жорж, которые сильно занимают правительство и возбуждают общественное мнение.

Турецкие дела возбуждают здесь смешанное чувство изумления, симпатий и опасений, в котором и сами французы с трудом могут разобраться. На парижской бирже турецкие ценности падают в течение нескольких дней. С одной стороны, нельзя отрицать, что младотурецкое движение и провозглашаемые им принципы находят сочувственный отклик в прессе, во французском обществе и в правительстве. В качестве иллюстраций я прилагаю к этому письму вырезку из «Temps», в которой дается отчет об аудиенции младотурецкой депутации у председателя совета министров.

Следует отметить, что, несмотря на то, что младотурецкие комитеты в течение многих лет имели своим местопребыванием Париж, их деятельность не обратила на себя особенного внимания французского [50] правительства, и то, что произошло за последние недели в Македонии и в Константинополе, явилось совершенной неожиданностью для французских политиков и дипломатов.

Неклюдов.

Записка первого драгомана посольства в Константинополе от 6 августа (24 июля) 1908 г.

Настроение константинопольского населения крайне тревожно. Тревога вызывается сознанием, что упразднена какая бы то ни была власть. Власть султана не существует; он капитулировал перед революцией, вожаки которой, занятые исключительно борьбою с султаном и деятелями его режима, не выдвинули и не приобрели никого, кто бы мог подчинить своей воле разные неблагонадежные элементы.

Наибольшее опасение внушает упразднение дисциплины в армии, которая превратилась в вооруженные орды, послушные пока каждая своему отдельному начальнику, но в то же время сменяющие министров.

Нет сомнения, что не отвлеченная идея о благе конституции удерживает в пределах законности солдатскую массу, для которой самое понятие о либеральном строе совершенно недоступно.

Не меньшую тревогу вызывает в населении и двусмысленное поведение султана, которого подозревают в намерении ради личного своего спасения произвести кровавые беспорядки в Константинополе и тем вызвать иностранное вмешательство в свою личную пользу. В этих видах его клевреты из якобы упраздненной массы шпионов усиленно стараются в последние дни разжигать всегда существовавшую вражду между войсками гарнизона и дворцовой гвардией. Среди войск эти клевреты всячески подстрекают солдат против султана, внушая им мысль о необходимости его удаления, а дворцовую гвардию они же убеждают крепко стоять за Абдул-Гамида, которому де она всем обязана.

При малейшем столкновении гарнизона с гвардией, по почти всеобщему здесь мнению, выступят уже прямо на убийства и грабеж города толпы всякого сброда, преимущественно курдов, как то было во время армянской резни, и, может быть, тоже по приказанию султана.

Население возлагает надежды на русскую и английскую эскадры, которые, по общему убеждению, уже находятся близ проливов.

Таково здесь настроение. Следует отметить, что и среди революционного комитета не отрицается как тайная провокаторская деятельность султана, так и возможность наступления таких событий.

Казалось бы, что иностранные правительства не должны упускать из вида такой возможности и заблаговременно принять соответствующие меры.

Майков. [51]

Циркулярная телеграмма министерства ин. дел от 7 августа (25 июля) 1908 г., № 988.

Я отправляю сегодня нашим представителям в Берлине, Вене, Лондоне, Париже и Риме циркулярную депешу с приложением проекта македонских реформ, выработанного с петербургским кабинетом, к каковому проекту вполне присоединился лондонский кабинет. Этот проект сообщается однако кабинетам только для сведения, причем в упомянутой депеше я высказываю мнение, что, ввиду новейших событий в Турции, державам следует воздержаться покуда от всяких действий, в которых можно было бы усмотреть недоверие к принятому султаном и турецким правительством решению осуществить объявленные ими преобразования. Далее я заявляю, что мы будем с живым сочувствием и интересом следить за стараниями Турции обеспечить осуществление предпринятых ею реформ и будем избегать всякого вмешательства, которое могло бы затруднить достижение этой цели. В заключение я заявляю, что Россия, верная своим историческим традициям и опираясь на права, вытекающие из трактатов, лишь тогда сочтет лежащую на ней, как и на других великих державах, задачу по отношению к Македонии оконченною, когда меры, принимаемые в Турции, приведут к действительному улучшению положения этой области. В противном же случае российское правительство сочтет своим долгом указать державам на необходимость возобновить прерываемую ныне их совместную преобразовательную деятельность.

Послам:

Благоволите предупредить о вышеизложенном министра иностранных дел.

Посланникам:

Благоволите руководствоваться вышеизложенным при разговорах ваших с министром иностранных дел. Полный текст циркулярной депеши высылается вам для сведения по почте.

Извольский.

Секретная телеграмма поверенного в делах в Константинополе от 7 августа (25 июля) 1908 г.

Сегодня после селямлыка, к коему были через министерство иностранных дел приглашены все иностранные представители, султан, приняв нас сообща, заявил, что, признав, что настало время применить им же дарованную конституцию, он вновь ввел ее в действие и намерен никогда впредь от нее не отступать. Просил нас передать это заявление, а также его привет нашим государям. Старейшина – итальянский [52] посол ответил поздравлением от имени своих коллег за принятое «мудрое» решение, заметно подчеркнув слова «конституция», «свобода», «оттоманская нация» и «ответственные советники».

Нелидов.

Письмо начальника ген. штаба министру ин. дел от 9 августа (27 июля), № 704/1337.

На № 734 ³³.

Милостивый государь.

Александр Петрович.

25 июля я сообщил командующему войсками Одесского округа о том, чтобы штаб этого округа безотлагательно приступил к безотлагательной разработке всех подготовительных мероприятий для производства десантной экспедиции согласно заключению совещания под вашим председательством, состоявшегося 21 июля ³⁴. Прошу морского министра, чтобы в разработке этих мероприятий принял участие начальник морских сил Черного моря и его штаб. В основу разработки вопроса должно быть положено, что экспедиция должна быть организована с наличными средствами, имеющимися в Одесском округе и в Черноморском флоте.

Удовлетворяя этим неотложные требования минуты, я организую вместе с тем совещание для разработки вопроса совместно с морским генеральным штабом о производстве экспедиции при более законченных и благоприятных условиях материальной подготовки. О средствах, которые окажутся необходимыми для экспедиции, оба генеральные штаба сообщат своим министерствам для зависящих распоряжений. Прошу принять уверение в совершенном моем почтении и таковой же преданности.

Ф. Палицын.

Письмо 23/25 июля № 682/1315 ³⁵.

Телеграмма поверенного в делах в Константинополе от 10 августа (28 июля) 1908 г.

Получил № 988 ³⁶.

Заметив за последние дни стремление местной печати создать неблагоприятное нам течение общественного мнения уверениями, будто [53] Россия одна несочувственно относится к происшедшей здесь перемене строя, я счел долгом воспользоваться первым же посещением моим Киамиль-паши в прошлую субботу, чтобы в присутствии министра иностранных дел сделать заявление в смысле содержания указанной телеграммы вашего высокопревосходительства. Министры отнеслись к моим словам скорее сдержанно.

Нелидов.

Выписка из донесений ген. консула в Смирне от 11 августа (29 июля) и 12 августа (30 июля) 1908 г., № № 211, 212, 213

Конституционные веяния отразились в Смирне на стачке портовых рабочих, что заставило многие пароходы, в том числе и русский, уйти из Смирны не разгруженными.

Обращение консулов к властям не принесло желательной пользы по причине полного бессилия властей в настоящее время. Ввиду этого агенты пароходных компаний обратились за помощью к местному младотурецкому комитету, приславшему отряд солдат, при приближении которого забастовщики ретировались и пароходы могли произвести разгрузку при помощи своих матросов.

Центральный солунcкий комитет «Союза Единения и Прогресса» прислал в Смирну доктора Назим-бея в качестве своего инспектора для Малой Азии. Ему устроена была торжественная встреча и парадный обед с участием валия.

По настоянию младотурок, многие местные чиновники вынуждены покидать свои места, но справедливость требует заметить, что до сего времени жертвами движения являлись лица, действительно заслуживающие кары, вследствие чего сочувствие масс безусловно на стороне младотурок.

Деятельность смирнского их комитета носит явно враждебный по отношению к султану характер. По настоянию комитета, войска вместо прежнего приветствия султана кричат теперь «Да здравствует нация!». Звезда на фесках устранена, так как «звездою» (ильдыз) называется султанский дворец.

Местное греческое население стремится придать новому движению характер греко-турецкого братания. Это обстоятельство поставило в весьма неловкое положение посетивших недавно Смирну их высочества греческих королевичей Андрея и Христофора. Местные греки устроили так, что августейшие особы встретились в митрополии с представителями младотурок, которые и были им представлены митрополитом.

[Беляев.] [54]

Выписка из рапорта военного агента в Константинополе от 13 августа (31 июля) 1908 г., № 258.

Современное внутреннее политическое состояние Турции характеризуется полным господством комитетов «Единения и Прогресса», которые успешно исполняют функции властей, поддерживая в стране примерный порядок. Этому много способствуют необыкновенный подъем духа и оптимизм, которыми проникнуты все слои общества. Всем особенно хочется показать, что Турция может обойтись и без постороннего вмешательства. Это – самое больное место не только турок, но и других народностей империи.

Больше всего опасаются вмешательства со стороны России. Пресса была настроена к нам крайне враждебно. Депеша 24 июля о временном невмешательстве в турецкие дела появилась как нельзя более кстати. Враждебное настроение печати было навеяно нашими противниками. Газеты попытались даже скрыть русское сообщение, но опомнились под давлением комитета, на который наше сообщение произвело свое отрезвляющее действие. Тем не менее впечатление враждебности России к новому строю Турции остается в низших слоях и увеличивает вековую ненависть к нам.

Подобное настроение весьма выгодно Австрии и Германии, которые, несомненно, будут и впредь стараться в этом направлении, если с нашей стороны не будут предприняты энергичные контр-меры в духе уже сделанного заявления или иного воздействия на печать и народные массы.

Для будущих отношений России и Турции настоящий момент представляется важным поворотным пунктом. Революция может быть использована нами так, как никем из прочих держав. Пункты наших трений с Турцией незначительны, в особенности по сравнению с западными державами. В наших руках все козыри, чтобы расположить к себе молодую Турцию и вырвать ее из числа наших противников.

Водворение порядка в ней выгодно нам еще в том отношении, что мы можем освободиться от той массы беспокойного армянского элемента, которая перешла к нам после 1896 года.

Если мы не расположим к себе Турцию в настоящее критическое время, то рискуем превратить ее в злейшего и опасного врага.

Даже в случае неуспеха революции проявление наших симпатий может повредить нам в весьма слабой степени, а добрые отношения с мусульманским миром всегда останутся положительным результатом этого.

[Xольмсен.]

Комментарии

1. Текст документов подготовлен к печати А.Л. Поповым и Б.Я. Галиной.

2. Так в подлиннике. Повидимому, имеется в виду Измаил-паша. (См. донесение Петряева от 30(17) VII 1908 г. за № 302, хранящееся в Архиве Вн. Пол. в деле П.А. № 3083).

3. См. предыд. примечание.

4. Так в подлиннике.

5. Донесение Петряева от 10 июля (27 июня) 1908 г. за № 327 хранится в Архиве Вн. Пол. в деле П.А. № 3083; содержание его в основном излагается данным абзацем публикуемого документа.

6. В донесении от 10 июля (27 июня) 1908 г. за № 327 Петряев сообщал также, что «албанский комитет открыто обещал свою поддержку младотуркам, с которыми у него, благодаря албанскому происхождению многих офицеров, существуют более тесные связи».

7. Перевод с французского. Французский текст приложен к донесению консула в Битоли Каля от 14 (1) июля 1908 г. за № 170. В этом донесении Каль передавал свой разговор с вручившими ему меморандум представителями младотурецкой партии, которым он между прочим категорически заявил, что «какой бы оборот ни приняло движение, мы ни в коем случае не допустим избиения христиан». Вместе с тем, опасаясь перерыва в железнодорожном и телеграфном сообщении с Константинополем, Каль просил Нелидова снабдить его необходимыми инструкциями.

8. См. ниже.

9. Перевод с французского.

10. Номер отсутствует; то же наблюдается и в ряде других документов, публикуемых ниже.

11. В телеграмме Извольского от 21 (8) июля 1908 г. за № 909 содержались указания относительно порядка представления Порте и обсуждения коллективной ноты держав по вопросу о борьбе с бандами в Македонии.

12. Так в подлиннике.

13. Перевод с французского.

14. В телеграмме Извольского от 17 (4) июля 1908 г. (адресованной в Лондон, Париж, Рим, Вену и Берлин) сообщалось о сделанном ему турецким послом заявлении, что Порта возлагает ответственность за деятельность банд в Македонии на соседние балканские государства и просит державы оказать на них соответствующее давление в этом смысле; в ответ Извольский сообщил послу о предложении английского правительства по поводу банд и заявил, что предложение турецкого правительства должно быть обсуждено державами; далее Извольский сообщал, что считает предложение Порты заслуживающим внимания и предлагал российским представителям объясниться по этому поводу с соответствующими правительствами.

15. В телеграмме от 23 (10) июля 1908 г. поверенный в делах в Цетинье Штейн сообщал об опасениях черногорского правительства в связи с событиями в Турции, «и, в частности, в Македонии», за которыми оно следит «с величайшим интересом», и о намерении его «занять известное положение в зависимости от указаний, какие могли бы быть даны Черногории императорским правительством».

16. Телеграмма Тухолки от 24 (11) июля 1908 г., хранится в Архиве Вн. Политики в деле П.А. № 3083.

17. Телеграмма Каля от 22 (9) июля 1908 г. в делах б. министерства ин. дел не обнаружена.

18. В делах б. министерства ин. дел не обнаружено.

19. «Как вы желаете, чтобы она (Болгария) при подобных обстоятельствах вызвала конфликт с Турцией? Без сомнения, новый порядок будет содействовать успокоению положения».

20. В делах б. министерства ин. дел не обнаружено.

21. В делах б. министерства ин. дел не обнаружено.

22. См. выше, стр. 23.

23. В делах б. министерства ин. дел не обнаружено.

24. В телеграмме от 25 (12) июля 1908 г. Петряев сообщал о получении в Салониках султанского ирадэ о восстановлении конституции.

25. См. предыдущую депешу.

26. См. выше стр. 38.

27. Участвовали в совещании: госуд. контролер Харитонов, пом. воен. министра Поливанов, начальник ген. штаба Палицын, постоянный член Совета госуд. обороны Иванов, морской министр Диков, вр. исп. об. начальника морского ген. штаба Каськов, тов. министра финансов Чистяков, посол в Париже Нелидов и посол в Константинополе Зиновьев.

28. Так в подлиннике; следует: «3 августа (21 июля) 1908 г.».

29. На докладной записке Извольского от 5 августа (23 июля) 1908 г., в которой он ознакомил Николая II с результатами совещания, имеется резолюция последнего: «Вполне согласен».

30. Телеграмма Корфа от 31 (18) июля 1908 г. хранится в Архиве Вн. Политики в деле П.А. № 3083; содержание ее исчерпывающе передается публикуемым документом. В ответной телеграмме от 5 августа (23 июля) 1908 г. Извольский сообщал, что вполне разделяет точку зрения Титтони, готов приступить к предлагаемому им обмену мнений и предоставляет инициативу в данном деле Италии. Вместе с тем Извольский просил конфиденциально сообщить Титтони, что он допускает возможность посылки к Дарданеллам военных судов по две от каждой державы.

31. Валона.

32. Перевод с французского.

33. В письме от 8 августа (26 июля), адресованном участникам совещания 3 августа (21 июля) 1908 г. (Палицыну за № 734), Извольский, сообщая о резолюции Николая II на его докладной записке от 5 августа (23 июля), просил их сделать соответствующие распоряжения.

34. См. выше, стр. 42.

35. Отнесено в примечания в подлиннике без указания, к чему относится.

36. См. выше, стр. 51.

Текст воспроизведен по изданию: Турецкая революция 1908-1909 гг. // Красный архив, № 6 (43). 1930