БАРОНА ФОН-ДЕР-ПАЛЕНА ЖУРНАЛ ПУТЕШЕСТВИЯ В КОНСТАНТИНОПОЛЬ.

18-го сентября 1774-го, командирован я был ехать в Константинополь с бывшим тогда господи, ном бригадиром Иваном Антоновичем Борисовым, под командою которого послана был туда эскадра для изведования свободного проезда в Черное море чрез Дарданеллы и Босфор. Эскадра оная состояла из 1 фрегата — “Наталия”: под военным флагом Капитана Боди, фрегатов — “Слава”, “Архипелаг”, “Полака Патмос”: под транспортным флагом.

На сии суда посажены были турецкие пленники, для отвезения в Константинополь, а оттуда следовало привести во флот сухарей и муки. Многим офицерам дозволено было [373] туда ехать. Г. Бригадир, полковник Беклешов, майор фитингов и я сели на фрегат Наталию.

20-го октября. Пошли было мы все в Сант Марину (Рейда между островами Паросом и Наксией), но за восставшей сильной непогодою плыть не могли.

6-го октября, по утру в 6 часов, распустили мы паруса; при стороне Миконо восстала столь сильная буря, что вся эскадра разнесена была в разные стороны.

10-го октября. По полудни в 4 часа бросили якорь в проливе между Чесмою и Хио; и подле Хио ожидали прочих судов. Между тем г. Бригадир посылал переводчика в город для поздравления Мусселина или Коменданта; но посланный не успел еще пристать к берегу, как встретясь с ним английской переводчик возвратил его назад: ибо английский консул писал к г. Бригадиру, что комендант острова Хио не хочет нас пустить на берег, за тем, что перед [374] недавним временем в эскадре капитана Кажухова сделалась ссора между Янычарами и греческими матросами, за то, что янычары не могли стерпеть вооруженных греков, или Баи, кои входили при них в кофейный дом. На сие от г. Бригадира приказано Мусселину отвечать, что хотя он не имел никакой нужды выходить на землю и хотя ни одного грека нет у него в команда, но по прибытии в Константинополь не приминет он о таком непристойном поступке уведомить великого Визиря, что греки, находящееся в службу Ее Величества, не должны почитаться как Баи, но как Российские подданное, и что по силе мирных артикулов ни какую турецкую гавань вход нам воспрещен быть не может; но все оные должны для нас быть отворены. Такой ответ, а уповательно и объявление турецкого невольника освобожденного от г. Бригадир здесь в Хио, что мы [375] везем многих таковых же в Константинополь, понудили Мусселина думать о нас иначе; ибо он на другой день по утру прислал себя извинить, что он так не приказывал, но что в воле командующего и всех офицеров состоит сходить на берег сколь часто им угодно. После того вышли мы на землю. В городе строение все из самых твердых цветных камней, кровли на оном четырехугольные и почти все к верху острые. При входе в гавань находятся два маяка, из коих один к востоку на четырехугольной башне с 7-ю амбразурами, по водяному горизонту; а другой на юг, коего вершина была мала, от чего и фундамент виден еще в воде. Между сих маяков и городом ни одна шлюпка пройти не может. На северной стороне лежит хорошо укрепленная цитадель с сухим рвом и кюветом, который однако ж можно наполнить водою. [376]

12-го октября пришел к нам фрегат Слава. Ветер усилясь сделался нам противен: и для того принуждены мы были стоять на якоре.

15-ое октября. Ветер переменился и сделался нам попутный, почему мы еще на рассвете распустили паруса. При Тенедосе мы несколько останавливались, но как ветер был тогда си-день и для нас способен, то приплыли мы в канал благополучно. Как проходили мы между двумя первыми замками, то окликали нас холостым пушечным выстрелом с Азиатской стороны; вскоре потом выпалили с ядром с европейской стороны: то ж самое сделали тогда и с нижней Азиатской батареи. Ядра были мраморные в диаметре от 18 до 24 дюймов: но как с подъехавшего к нам для осмотра небольшого бота усмотрели у нас пленников; то сказали, что помянутые три выстрела [377] сделаны для нашей салютации. Мы проплыв далее, стали на якорь в заливе между, двумя Азиатскими замками. Между вторым замком и мысом Аннагором стоял турецкий флот, в коем выставлены были адмиральский и вице-адмиральский флот; тут же была ж Дюльциниотская флотилия. На месте Ташибракши и на мысу Барбари сделаны бароном Тотом две земляные батареи о 8 и о 10 пушках. Сколь скоро стали мы тут на якорь, то послан я был от г. Бригадира к Капитан-Паше, Гасан-Паше, отдать письма от г. вице-адмирала Елманова и, по силе мирных артикулов, истребовать свободного пропуска и надлежащей салютации; сперва был я у его переводчика, который и отослал к нему письмо. После того приказал Капитан-Паша привести меня к себе чрез Чауша и дал мне аудиенцию стоя: он извинялся, что не может [378] нас пропустить без повеления от Порты, и приказал тотчас изготовить штафету к Порте, и надеялся чрез гори дни получить ответ и тонное дозволение; между тем обещался он г. Бригадиру и офицерам сделать удовольствие во всем, что только потребно будет им в той стране, и для того послал он одного из своих Чауше и для провождения г. Бригадира во все места.

19-го октября. После полудня сходили мы на Азиатскую сторону, где снял я местоположение крепости Абид.

20-ое октября. Приехал Чадар-Лаша, которого с каждой крепости и с каждого корабля салютовали тремя выстрелами. Сей посланный привез Капитан-Паше повеление идти со флотом в Константинополь. После полудня ходили мы на Европейскую сторону, на которой снял я местоположение крепости Сесто. [379]

21-ое октября. Капитан-Паша прислал объявить г. Бригадиру, что он ожидает его к себе в час по полудни. В тоже время дан был с нашего фрегата прочим судам сигнал, чтоб собрались господа офицеры. Потом поехали мы на трех шлюпках к Азиатскому замку. С крепостей салютовали нас десятью крепкими выстрелами, от коих ядра прыгали перед носом и нормою наших шлюпок и по сторонам очень близко, и доставали от одного берега к другому. На берегу г. Бригадира встретили главной переводчик и Лейбмедик Капитана-Паши, Чауш-Паша и 4 Чауши шли перед нами; таким образом, прибыли мы к Капитан-Паше, который принял нас стоя, и отвел в другую комнату, где нас по обычаю восточных народов окурили и опрыскали благовонными водами. При сем свидании Капитан-Паша просил г. Бригадира ехать вместе в [380] Константинополь, что самое ему и обещано. г. Бригадир звал Капитана-Пашу к себе на фрегат. Между тем ходили мы гулять, и в то время можно мне было приметить другую сторону крепости Абид и водопроводом. При возвращения нашем на фрегат салютовали нас еще десятью крепкими выстрелами.

23-го октября поутру в 9 часов Капитан-Паша сил на шлюпку при пушечной пальбе с крепостей и приехал на наш фрегат под адмиральским флагом; мы салютовали ему одиннадцатью выстрелами. Побыв у нас несколько времени, звал он г. Бригадира с офицерами завтракать в монастырь Пекташских Дервишей на Европейскую сторону. Мы шли оттуда пешком до крепости Сесто. При сем случае снято мною положение и фигура той крепости. После того осматривали мы канал, строящийся по повелению [381] Капитан-Пают, и под вечер поехали мы к нему ужинать на Азиатскую сторону, с которой опять салютовали с ядрами. При возвращении нашем на фрегат хотя из пушек и не палили, однако ж от одной стороны к другой брошены были бомбы.

24-ое октября. Ходили мы на Европейскую сторону смотреть водопроводы. Сие место для судов весьма удобно и вода тут преизрядная.

25-го и 26-го октября получено повелите пропустить наши корабли, почему подняв мы паруса, пошли близ турецкого флота; адмирала салютовали 13 выстрелами, на что ответствовано нам сперва от Капитан-Паши 12-ю, а потом с каждого корабля его флота по 12 же выстрелов, за что отблагодарили мы им 7 выстрелами, турецкий флот состоял из 2 линейных кораблей о 72 пушках, 2 больших шебек, каждой о 2 пуш. и 10 не больших фрегатов, кои по большой части куплены у [382] англичан и голландцев и сделаны военными. Капитан-Паша присылал просить нас, чтоб его подождали; и для того пошли мы стать на якорь к мысу Анагору, на коем была батарея о 16 пушках.

27 октяря. После полудня сделан от Капитан-Паши сигнал, и мы подняв якоря поплыли при сильном юго-западном ветре. Хотя Капитан-Паша распустил парусов сколько можно больше, однако ж никак не мог плыть так скоро как мы, идучи только под одним марселем. Ему хотелось поспешить, но ветер стал гораздо сильнее и вырвал у него большой марсель. И как их корабли несколько лет не ходили под парусами, то от того сгнил в них весь такелажь, а потому каждая штука у них ломалась. Мы почти проходили уже Галиполи, как вдруг ветер переменился и сделалась преужасная буря с дождем, молнией и громом и плыть стало весьма опасно, и мы боялись, [383] чтоб во время сей мрачности судами не столкнуться. В то время все суда по проливу были разогнаны, а купеческих там было немало.

28-го октября на рассвете ветер утих и поворотил прямо на север, почему и не можно нам было войти в Босфор, но принуждены стать на якорь при береге Фракийском близ Барут-Гака (т. е. порохового магазина) позади мыса св. Стефана. В 4 часа по полудни 4 российских судна пришли к нам благополучно, турецкий же флот поворотил за Принцовы острова.

29-ое октября. Г. Бригадир послал одного офицера ж Константинополь с письмом к российскому резиденту Христофору Ивановичу Петерсону, причем также сему офицеру поручено было осведомиться, каким образом турки салютуют, на что офицер привез ответ, что хотя резиденция или Сераль требует салютации от всех чародов, но никогда им на то не [384] отвечает, а для того г. Бригадир и приказал в сумерки идти в гавань. 30. До свету стали мы на якорь. Около полудня пришел к нам Капитан-Паша со своим флотом. Мы весьма опасались не искусных в мореплавании турков: ибо они яри бросании якорей и при перемене ветра с нами сталкивались, что однако ж почти всегда оканчивалось им во вред: ибо их корабли так были гнилы, что когда наши матросы, дабы с ними не столкнуться, одерживали шестами, то пробивали их насквозь и валяли каюты.

21-го октября г. Бригадир посылал шлюпку за нашим резидентом, при отъезде его с берега выпалено было из 7 пушек.

(Окончание в след. номере)

Текст воспроизведен по изданию: Барона фон дер Палена журнал путешествиия в Константинополь // Отечественные записки, Часть 14. № 38. 1823