ПРОЗОРОВСКИЙ А. А.

ЖУРНАЛ

ГЕНЕРАЛ-ФЕЛЬДМАРШАЛА КНЯЗЯ А. А. ПРОЗОРОВСКОГО
1769-1776

1770 год

В начале сего года, как уже выше сказано, находился я в Батушанах. И 1-го числа послал к главнокомандующему письмо, поздравлял его во-первых, Новым годом, во-вторых, прося отпуска.

6-го генваря получил я от графа Чернышева ответ на письмо мое от 13-го ноября 1769-го года. Оной состоял в следующем: “Не только опасение ваше, которое ваше сиятельство в начале почтеннейшего письма своего ко мне от 13-го минувшего месяца изъясняете, чтоб не наскучить мне своими письмами, совсем по всегдашнему моему к вам почтению несходственно, но я напротив того уверяю вас, что принимая писании ваши знаками вашей ко мне непременной благосклонности. Всегда читаю я их с особливым удовольствием и покорнейше вас прошу продолжать оными ко мне сколь часто только вы к тому случай и времени сыскать можете и уверену быть, что получение оных мне во всякое время приятно будет. Из сего последняго с сожалением я однако ж усматриваю, что учиненное главнокомандующим вашим расписание расположенным в Молдавии войскам и разделение оных на части вам беспокойствие и огорчение наводит, как большею частию не могут быть известны подкомандующим те виды и предметы, по которым главнокомандующий свои меры учреждает. А потому расположении войскам, следственно и предводителей к той или другой части назначивать должен. Но все свои расположении по рассуждению своему делает к одному и тому предмету, от которого он общей для всего порученного ему дела пользы ожидает, то и в нынешнем случае беспокоиться вашему сиятельству кажется причины нет. Всякой ревностный и усердной генерал, которой искусство свое, храбрость и благоразумное предводительство толикими опытами доказал, и тем репутацию свою на таком основании, как ваше сиятельство поставил, не имеет причины подобными сему небольшими переменами тревожиться. Знание вашего сиятельства в нашем ремесле и ревность ваша к службе везде блистать будет, где вы ни находились и какое б число войск вашему предводительству вверено б ни было, малое ли оно будет или велико, напереди ли вы с оным будете или назади. Везде сыскаться могут случай, где вы мужество свое и искусство оказать в состоянии найдетесь. Продолжайте только, ваше сиятельство, употреблять так, как вы начали все, что только может способствовать к приобретению вам чести и похвалы. Вы можете уверены быть, что конечно дела ваши затменены не будут, и что потому и должная заслугам вашим справедливость непременно последует. Тем больше, когда и повиновение, какое в нашем ремесле необходимо нужно, без роптания во всяких случаях и делами оказывать не применете. Я с моей стороны по истинному моему к вам усердию за особливое себе удовольствие поставлю употребить в пользу вашу все те случаи, которыя мне только откроются, к доказанию вам сколь отменным высокопочитанием я всегда пребуду”.

8-го генваря на посланное мною о увольнении моем в Россию к главнокомандующему письмо получил следующий ответ: “Взаимствуя моим [332] поздравлением вашему сиятельству с наступившим новым годом и желая, да будут дни онаго и по нем в следующих всегда благополучны вам, имею честь на письмо ваше, которым припоминаете об отпуске, изъяснить, что сколько я ни признателен к вашим нуждам и как ни усерден исполнить потому ваше желание, но в нерешимости остаюсь единственно потому, что на мой ордер господин генерал-порутчик фон Штофельн еще не ответствовал может ли он обойтиться и другому поручить ваше место. А напротив последний репорт от него имею, что он приготовляется к ополчению противу татар, со всех сторон набегами угрожающих. И вам также в своей части о сем испоручил попечение. Присовокупить к сему еще я должен, что и Военная коллегия на сих днях повелевает мне при просьбе отпусков наблюдать, дабы не терпела служба. Итак, по прошествии настоящих в Молдавии тревог, и как меня господин фон Штофельн уведомит, кто на ваше место определен, я поспешу тогда доставить вашему сиятельству все потребное, от чего теперь, милостивый государь мой, вы сами признаете, что не иное, что меня удерживает, как надежда и доверенность к тем отличным вашим способностям, как наипаче ныне службу опоспешествовать могут. Прошу верить твердо, что с непременным почтением имею честь пребывать вашего сиятельства всепокорным слугою.

Граф Румянцов”.

На которое письмо я 12-го числа паки употребил свою просьбу следующим письмом: “Милостивое письмо вашего сиятельства от 4-го сего месяца получить удостоился, которым повелевать изволили мне здесь остаться. Но предпринимаю смелость вас, милостивый государь, еще утруждать моею всенижайшею просьбою, хотя б в начале будущаго месяца, как здесь уже в то время щитаю, что зима проходить будет, так и от татарских набегов опасности, ваше сиятельство, не чаю, позволить мне приехать хотя на два дни к вам, милостивый государь, как я имею крайнюю нужду словесно вашему сиятельству нечто изъяснить, что я за щастие почту и за особливую милость к тому, которой с совершенным высокопочитанием есть вашего сиятельства искреннейший слуга.

Князь Александр Прозоровской”.

14-го генваря получил рапорт от майора Пеутлинга, что порутчик Любимов из деревни Сербиево рапортует, что из села Резолки прибежал к нему один волох с объявлением, что в оное село из деревни Распопены, которая от Ясс 2½ мили, прибежал волох с вестию, что 9-го числа, приехав в деревню Распопены, 28 турков взяли из оной трех волохов, а он ушел и с тем в [нрзб] прибежал. Сверх того сказывал, якобы из Бендер вышло турков человек до 500 и, разбившись на маленькие партии, пошли к Днестру. Почему порутчик Любимов для разведывания с партией пошел к деревне Распопенам.

15-го получил рапорт от онаго же Пеутлинга, что порутчик Любимов 11-го с партией действительно в деревне Распопенах был и там в лесу нашел [333] 3-х волохов, из коих 1, будучи турками взят из деревни Гауцен, от них ушел и объявляет, что турки 20 человек 9-го числа в деревнях Распопенах, Кишенках, Кипирченах и Гауценах были. И там, забравши скот, а из Гауцен 3-х волохов, тотчас к Бендерам пошли. Некоторая ж из них партия того ж числа повыше Ягорлика за Днестр в Польшу переправилась.

Того ж числа получил сообщение от господина генерал-майора Черноевича из Ясс от 13-го числа, что сего месяца ночью против 11-го шатающаяся под предводительством Дели Асана турецкая и татарская партия разбита. [334] При котором сражении, как сам Дели Асан был убит, так еще 27 человек турков побиты ж. Сверх того взято в плен двух татаринов, кои при допросе показали, что всем татарам после праздника, называемого байран ²⁰⁸, сбор назначен в Каушанах. И щитают, что переправившиеся у Измаила турки, соединясь в сем месте, с ними сделают на Яссы нападение. То ж самое и поиманной турецкой шпион 10-го числа подтверждает. А как в Яссах только два полка пехоты, в которых не с большим тысяча человек и сто егерей, и что в случае нападения не только против оных послать партию, но и в Яссах надобныя места сею командою занять неможно. Почему просил, чтобы я один полк пехотной и два ескадрона гусар в подкрепление к ним послал, снабдя оных провиантом и сколь возможно больше овсом. Почему я послал повеление полковнику Каковинскому ²⁰⁹, чтоб он с полком его, выступя из Чернауц, поспешно следовал в Батушаны, оставя в Чернауцах при одном офицере 50 рядовых при переправе. Щитая ж, что требуемые два ескадрона гусар не будут довольно сильны сделать отпор такому великому числу неприятеля, почел за нужное присовокупить к тому казачий Поздеева полк, которой отправил по дороге к Яссам, повелев ему в селе Делане остановиться до повеления.

А 16-го и сам я с Архангелогородским пехотным и Венгерским гусарским полками, как оба они были последнии из моей партии, из Батушан выступил, оставя в сем месте только одних выздоровивших разных чинов 85 человек для караулу при магазеине, да сверх того казачий Мартынова полк. А майору Пеутлингу обо всем рапортовать приказал полковника Каковинскаго. О сем моем движении не приминул я сего же числа репортовать главнокомандующаго.

Того ж числа прибыл в деревню Драксины, расстоянием от Батушан 3 S часа, где получил от господина генерал-порутчика Штофельна из Фокшан от 11-го числа повеление, чтоб Архангелогородской полк с трехнедельным провиантом отправить в Яссы. Куда прибыв оному состоять в команде господина генерал-майора Черноевича. А Тенгинскому полку приказал маршировать в Батушаны и во оном распорядиться, оставя в Чернауцах для прикрытия транспортов и переправы при одном офицере пристойную команду. Почему, рассуждая, как я за день до того рапортом доносил я ему уже, что с сими двумя последними моей команды полками по требованию господина генерал-майора Черноевича выступил, а тогда не получил я еще на оной резолюции и при том, видя по числу того ордера, что оной отправлен прежде нежели генерал-майор Черноевич имел о неприятеле известие не осмелился так скоро опять в Батушаны возвратиться. Но почел за нужное отрепортовать на сие повеление, что я уже нахожусь на дороге, а если присутствие мое потребно в Батушанах, то я с полком Венгерским возвратиться могу, а Архангелогородской полк марш свой будет продолжать в Ясы.

17-го в 5-м часу по полуночи пред выступлением получил рапорт от майора Пеутлинга от 14-го, что порутчик Любимов его рапортует, что два [335] волоха 11-го из Ясс в свою деревню Кубровцы приехали за хлебом и только зачали хлеб брать, в самое то время прибежал к ним волосной капитан из села Сыреды, которое лежит над Быком рекою и от Кишинева в одной миле, и объявлял тем волохам, которыя к порутчику Любимову прибежали, чтоб оне как можно скорея уходили и во все бы российские команды давали знать, что татар множество Быком рекою идет. А сам помянутый волоской капитан поехал в Ясы для уведомления.

Почему я рассудил, если мне марш свой продолжать к Ясам, которыя оттуда 13 часов, то за худой дорогой как бы поспешно ни итить, притить прежде неможно, как чрез пять дней. Обозов же полковых оставить тем более невозможно было, что как в сообщении генерал-майора Черноевича значило, чтоб оныя прибыли с провиантом, то и заключить надобно было, что оного там недостаточно. По спрашивании ж обывателей открылось, что от Кишинева до Ясс дистанция не более как и от Драксины, где я тогда был, до Кишинева. Следственно прибыть туда прежде неприятеля невозможно было. Неизвестно ж и то было, что иногда неприятель пойдет к Батушанам, в котором более тогда не было людей, как из выздоровивших из гошпиталя разных полков при одном унтер-офицере 85 рядовых. А хотя в Тенгинской полк 15-го числа повеление отправлено о прибытии в Батушаны, но выступление оного не прежде последовать могло, как сего 17-го числа. И как от Чернауц до Батушан дистанция 16 часов почитается, то оной также прежде пяти дней, за худою дорогою, прибыть не может. Хотя ему и предтверждено, чтоб, оставя все тягости взади, с крайнем поспешением в Батушаны следовать. В Батушаны ж немалой транспорт с провиантом и фуражем пред выступлением моим прибыл, которой там поставлен по причине известиев, полученных от генерал-майора Черноевича, так и для того, что волы приустали. Почему и положить надобно было, что естьли неприятель не пойдет к Яссам, а хотя часть пойдет к Батушанам, то за оставшею там бессильною командою, как магазеин, так и транспорты истребить то ж. И в местечке Сочаве от целаго корпуса гошпиталь также открыт. Казаки же, находящиеся, как по реке Пруту, так и расположенныя между Прута и Днестра три казачьи полка, а четвертой полк Мартынова, закрывающий Батушаны, по причине, что из них знатное число находилось в командировках, сильного отпору без подкрепления одне сделать не могли. Естьли ж оныя будут сбиты, то чрез то и Тенгинской полк, будучи в марше небезопасен. Соображая таким образом вышеизъясненныя обстоятельства почел я за полезнее возвратиться назад в Батушаны, дабы тем способствовать соединению полку Тенгинскаго. И дабы, соединясь с оным, смотреть куда неприятель устремит свои силы. И узнав о том и собрав всех казаков совсем выступить и следовать на неприятеля. О всех сих обстоятельствах и причинах, побудивших меня сделать такое возвращение, донес я обстоятельно из сей самой деревни Драксины главнокомандующему, надеясь, что по важности оных не преминет он их одобрить. [336]

Того ж числа командировал капитана Крекича, чтоб он с полком казачьим Поздеева стал в деревне Строешти и отправил бы небольшую партию для разведывания в Яссы, а разъезды б от себя послал к Яссам и в левую руку к реке Пруту.

18-го получил сообщение от господина генерал-майора Черноевича, что у него 17-го явился посланной нарочно для разведывания неприятельских движений и объявил, что та партия, о которой порутчик Любимов от 10-го числа рапортует ни что иное значит, как разъезд, состоящий не из 500, но из 1000 человек. И что при том оной посланной уверяет, что татары в превеликом страхе и не только, чтоб нападать, но и самих себя защищать не в состоянии.

Я послал ордер майору Пеутлингу, чтоб он порутчику Любимову с партией приказал дойтить до Кишинева и обо всем точно разведав рапортовать.

В то ж время получил сообщение другое от господина генерал-майора Черноевича, что ему господин генерал-порутчик Штофельн предложил, как скоро Архангелогородской полк из Батушан в Яссы прибудет, то со оным и Пермским полками, присовокупя к тому майора Кинлоха с егерскою командою, отправиться к деревне Цецоре ²¹⁰. Где, оставя от расставленных по реке Пруту лехких войск самое умеренное число для примечания неприятельских движений, с протчими следовать к местечку Фалчи и там взять с собою капитана Мекноба с егерскою командою и от Пермскаго полку, в том же месте находящегося, команду, оставя несколько для содержания поста пехоты и лехких войск. Со всем деташаментом, переправясь через реку Прут при Фалче, маршировать вниз по оной реке к деревне Журжулести, где оная река в Дунай впадает, и находящуюся там неприятельскую партию разбить, магазеинами овладеть. То ж и в деревне Ренне магазеин разорить. После чего возвратиться в Яссы и, дошед до Филчи, Архангелогородской полк отправить в местечко Фокшаны.

Почему я 19-го Архангелогородскому полку велел выступить и с поспешением следовать в Яссы.

Того ж 19-го получил рапорт от майора Пеутлинга, что на его форпостах неприятель нигде не показывается.

В то ж время получил сообщение от генерал-майора Черноевича, что пойман нашими партиями на той стороне Прута шпион, посланной от хана, которой объявляет, что татары после полученного известия о бывшем под Фокшанами сражении, где они турок убитых щитают до 8000, находятся в великой трусости и, что такия известия заставили хана всех своих сейтенов ²¹¹ разослать для скорейшей высылки татар. И когда оное собрание кончится, тогда хан намерен к Рябой могиле и к Яссам итти.

20-го полк Тенгинской прибыл в Батушаны.

21-го получил рапорт от майора Пеутлинга, что порутчик Любимов с партиею до Рчеева доходил и, возвратясь, рапортует, что неприятеля совсем в молдавских границах нет. [337]

23-го получил повеление от главнокомандующего следующего содержания:

“Я опробую те меры, что вы приняли вопреки намерению неприятеля, хотящего нападение сделать на Ясы, как сообщил вам о том генерал-майор Черноевич. Переход ваш с двумя полками гусарским и пехотным в Яссы и вступление в Батушаны Тенгинского из Черновец согласуется моему предположению, что я еще от 31-го декабря господин генерал-порутчику фон Штофельну предписывал, когда он поведет атаку на Браилов, то тогда в Батушанах можно обойтиться, оставя нужное число команды для сообщения, а прочую призвать бы в Яссы на место подвинутой в даль из сего места. Конечно, ваше превосходительство, от ясского поста во все стороны способнее можете и примечание и сопротивление поставить против неприятельских движений, чем из Батушан, а при том и близко будете ежели б обстоятельства потребовали соединиться с деташаментом, где сам находится господин фон Штофельн. Предосторожность никогда не бывает излишною, хотя настоящие вести могут и на события поелику оныя длятся от самой уже осени без всякого однакож исполнения.

Переправа турков против Измаила кажется не могла бы утаиться от сведения господина генерал-порутчика фон Штофельна, который сам теперь впереди находится и мне о сем не рапортует. Но больше остается думать, что они далеки. Может быть намеревают пройтить к Бендерам в подкрепление тамошнему гарнизону, а не делать нападение на Яссы. Да и татарские набеги станется, что могут обратиться в собственные наши границы, так как и польские. И для того, ваше превосходительство, охраня Яссы, не выпускайте из виду потребной и против сего предосторожности. И командам расположенным велите примечать недреманным оком на такой случай. Я удивляюсь, что о упомянутом шпионе господин генерал-майор Черноевич ко мне не репортует. О чем, его вопрошая, посылаю с сим курьером ордер, который вы ему немедленно доставте”.

А 22-го получил на вторичное мое прошение сей ответ: “В то самое время, как я собирался вашему сиятельству отвечать на ваше повторное письмо об отпуске, имею удовольство видеть от вас рапорт, что вы движение восприяли в Яссы, предпочитая службу своим нуждам. Сии обстоятельства, по которым я щитал всегда полезным присудствие в тех местах искуссного генерала не дозволили мне ни прежде ни же теперь еще согласиться на отъезд ваш. В чем я собственное ваше благорассуждение хочу иметь себе судиею.

Но когда пройдут настоящие смятения или лучше сказать, коль скоро я найду много самим желаемую возможность, то тотчас перешлю вашему сиятельству позволение отъехать по вашему желанию. Прошу верить, что я никогда не перестану быть с истинным почтением”.

25-го получил от главнокомандующего ордер следующего содержания:

“Прежде всего, ваше сиятельство, удостовертесь из ордера моего, от 19-го сего месяца к вам посланного, на ваш рапорт от 15-го сколько я был [338] доволен вашею резолюцею, что вы с своею командою в подкрепление таково же господина генерал-майора Черноевича отправилися в Яссы. Но последний репорт ваш от 17-го из деревни Драксины, который я сей день получил, переменил лутшое во мне упование, поелику вы опять возвратились в Батушаны. Те известия, что вас заставили назад воротиться еще больше первых налагали на вас должность поспешать в Яссы потому что марш ваш туда бы дивную пользу принес раз, что в левую сторону все примечания могли бы вы чинить на неприятельския движения, и ему не было бы удобности позади вас пробраться. Другое, следуя ему, когда бы он обратился к Яссам, поспели бы вы еще подать сему городу помощь и, соединивши свою с тамошнею командою, сделать достаточный отпор неприятелю. Но к сожалению, когда уже моя резолюция не может упредить вами предпринятой, то по крайней мере я ожидаю, что вы не станете сидеть в Батушанах, но, оставя к сохранению сего места приличное число людей, с протчими пойдете, где вам можно будет встретить неприятеля, которой в татарских силах как бы многолюден ни был не может вас устрашать и принудите его отступить от молдавских границ в свои углы. Приметить вам еще я должен мое сомнение в рассуждении репорта, по которому возвратились вы из походу в Бутушаны. Подпорутчику Любимову 11-го числа весть подали волохи о движении татар к Пруту. То как же бы не могли знать о сем движении те два татарина, которые в сие самое время взяты на той стороне Прута при разбитии их партий. Но в допросах господину Черноевичу того не показали, а только что в их слух носится по празднике байран движению быть татарскому. Ваше сиятельство, соображая одно с другим, разбирайте такия известия, ибо пужливые люди во все стороны вас заведут, когда их уведомлениям без разбору станете верить”. Почему я послал повеление в Чернауцы подпорутчику Карандееву, чтоб он со всей командой прибыл в Батушаны. А на место его послал Острогожского полку прапорщика Дебредича с 30-ю казаками.

От полку Тенгинского приказал оставить в Батушанах одну пушку со всеми принадлежащими ей зарядами и служителями и 90 человек мушкетеров, то ж и всех оного полку егерей. А от Венгерского полку эскадрон гусар. И над всеми поручил команду Венгерского полку капитану Гейкину.

Полковнику Мартынову приказал поставить при старшине 20 казаков в деревне Кокутках и в деревне Стаучанах при наказном казаке 20 казаков. И чтоб оные все состояли в команде капитана Гейкина и обо всем его уведомляли.

Майору Пеутлингу послал повеление, чтоб он о всем давал знать капитану Гейкину. Естьли бы на его весьма сильной неприятель нашел, то б он ретировался к Батушанам и, соединясь там с оставшим деташаментом и взяв над оным главную команду, по обстоятельствам бы тогдашним действовал.

Полковнику Мартынову с полком ево и Поздеева приказал 25-го, выступя, следовать к Яссам прямой дорогой на Строешты, на Шипоты, на Молоешты. И, чтобы он посылал небольшие разъезды к Ясам и к реке Пруту. [339] А сам я 25-го числа с полками Венгерским и Тенгинским из Батушан выступил и пошел другою дорогою для лутчаго прокормления. Того ж числа полку Венгерскому гусарскому приказал перейтить до деревни Драксины, от Батушан 3 S часа. А сам с полком Тенгинским остановился в селе Болешанах, от Батушан 3 часа.

26-го я с полком Венгерским перешел до села Делян 4 S часа. А Тенгинской полк до деревни Строешти 3 часа. Где 27-го числа получил рапорт от майора Пеутлинга, что порутчик Любимов 23-го числа в местечке Кишиневе разбил татарскую партию. Из которой убил 19-ть, да в полон взял 7, а протчие за ночным временем ушли. Пленныя ж объявляют, что оная состояла в 30 человеках. Да им же поимано два шпиона, посланныя из Бендер. Да еще отогнато им неприятельского скота более 700 и лошадей 210. Из команды его лехко ранен казак один, да убита казачья лошадь одна.

Того ж числа выступил из Делян с гусарским полком, перешел до деревни Гичан 6 часов, а Тенгинский полк до местечка Гарлоу.

28-го выступил с полком Венгерским из Юричан. Прибыл в Яссы [через] 4 часа.

29-го полк Тенгинской в Яссы вступил, а полки казачий Мартынова и Поздеева расположил в деревне Маузатешти, 3 часа от Ясс. Я послал к главнокомандующему репорт, что я прибыл в Яссы. Причем, чувствуя от графа напрасное на меня неудовольствие, того же 29-го числа писал к нему письмо следующего содержания:

“Имев честь получить ордер вашего сиятельства, пущенной от 21-го числа, не могу я утаить, что содержание оного крайне меня, милостивый государь, огорчило. Тем более для меня чувствительно, что я всегда ласкал себя щастием быть в милости вашего сиятельства, на которую еще и теперь полагаться осмеливаюсь. Вашему сиятельству одно только то изъяснить, что я никогда желания не имел быть в Батушанах, и что никакая моя партикулярность к тому месту меня не привязывала, ибо скучнея батушанских квартер, как я думаю, в свете нет. А искренно вашему сиятельству скажу, что я при проезде его превосходительства Христофора Федоровича ²¹² просил, чтоб он мне приказал в Яссы переехать. На что его превосходительство изволил сказать, что как я по расписанию от вашего сиятельства назначен в Батушанах, так он сего переменить не смеет. Потом, когда я получил повеление о командировке полков в разные места, то я опять письмом моим осмелился просить его превосходительство, чтоб и меня употребил, куда за способного найтить изволит. Спустя некоторое время получил я от матери моей письма об известной вам, милостивый государь, моей домашней нужде. Тогда я у его превосходительства просил паки позволения проситца в отпуск. И потом уже его превосходительство изволил меня письмом спрашивать имею ль я желание командовать в Яссах. На что его превосходительству я отвечал, что я завтрешний день жду ответу от вашего сиятельства и естьли отпущен не буду, то куды его превосходительство определить изволит, везде охотно пойду. И как на сие мое письмо [340] его превосходительство изволил отвечать, что он затем уже меня никуды и не определяет, что я отпуску ожидаю, то я за должное почел за такую его милость благодарить, изъясняясь ему при том, что я вашего сиятельства буду вторично просить, представляя, что я во ожидании отпуска никуды не командируюсь. И действительно я вашего сиятельства вторично просить осмелился. Что же касается до повеления об моем посте, то я никакого от его превосходительства о том не имел. Так что я уже сам, видя продолжающийся мой отпуск, пред отъездом его из Ясс осмелился репортом моим просить, что естьли неприятель приближится к Пруту или к Яссам прикажет ли мне выступить из Батушан и по надобности иногда от Тенгинского полку требовать из Чернауц выступления. На что повеление получил, которое к вашему сиятельству при репорте от 15-го числа приложить честь имел. Я, милостивый государь, в жизни моей одну только дорогу имел к щастью в своей службе, естьли я ее, ваше сиятельство, потеряю, так конечно нещастливым себя почитать буду. А как честь имел в числе подкомандующих ваших состоять, так все щастье и нещастье мое зависит от милости вашего сиятельства, в которую я и теперь осмеливаюсь себя препоручить и за честь себя поставлять, чтоб я мог называтца, как я и есть с совершенным высокопочитанием”.

31-го получил рапорт от подпорутчика Быкова из Цацары, что неприятельския маленькия партии от Прута часов за 5 показываются, как уже на реке Пруте и лед стал разламываться и забрали обывателей 4 семьи, да находящихся при скоте 10 мужиков и рогатого скота сот до четырех.

В то ж время еще получил рапорт, что к находящемуся посту в селе Макорештах приближились неприятельския партии и через реку перестрелку имели. Почему я порутчика Албанского командировал в Цоцару, чтоб он подпорутчика Быкова со всей командой взял в свою команду и подпорутчика Быкова оставил бы на здешней стороне, а сам бы с казаками и арнаутами перешел на ту сторону и сколь возможно старался бы соблюсти обывателей и скот от неприятеля.

15-го ²¹³ февраля получил от графа Румянцова следующий ордер:

“Из репорта вашего от 29-го генваря будучи известен о вашем прибытии в Яссы и о разбитии 23-го того же месяца порутчиком Любимовым татарской партии в местечке Кашневе, другого не имею, чего вам предложить, как воспомянуть о предыдущих моих примечаниях, дабы ваше сиятельство, осмотревшись на новом посте, в способность себя поставили ежели б случай потребовал подкрепить отправившегося для поисков над неприятелем господина генерал-майора Черноевича, так и воспретить движени, буди бы оное неприятель взял вверх по Днестру. Рекомендую приложенной ордер майору Батетевику, присланному от его сиятельства господина генерала, командующаго Второю армиею графа Петра Ивановича Панина в Ясы по некоторой комиссии отдать в собственныя его руки”. [341]

17-го февраля получил от графа Петра Александровича следующее письмо: “Я не дознаю того ни с стороны дружбы, ни с стороны команды, чтоб ваше сиятельство в оскорбление себе поставлять могли по обстоятельствам даваемых от меня вам ордеров, а напротив ставлю лутшим себе свидетелем собственное ваше и давное со мною знакомство, каким образом я приемлю дела моих подчиненных и моих друзей. В число последних имевши честь ваше сиятельство присвоить не удаляюся нимало поверте совести от того почтения и истинной обязанности, которые непременно сохранял и с коими всегда пребуду”.

10-го февраля получил рапорт от майора Пеутлинга, что порутчик Любимов по повелению моему с партией ходил для примечания неприятельского. И 5-го числа, прибыв в деревню Пересешни, застал там одного мурзака с 370 татарами, которых он атаковал. 13 человек убил, изгнал до деревни Накауц, которая от Кишинева верстах в 6. Но за темнотою ночи далее преследовать не мог. В полон взял двух и, преследуючи неприятеля, отдал волохам стеречь. Но по возвращении уже их живых не нашел, которые им отрубили головы. Да отбил у неприятеля волохов забранных 22, жон волоских 10, скота рогатого 20, с вьюками 23.

Того ж числа послал майору Пеутлингу ордер, чтоб он порутчику Любимову чрез несколько время с партией опять велел иттить к границе обо всем разведывать.

20-го господин генерал-порутчик Штофельн в Ясы прибыл. 24-го получил от главнокомандующаго следующий ордер:

“Хотя сам я в приложенном предписую господину вистиару ²¹⁴ князю Контакузину, чтоб он противу ханского к нему письма, не вступая с ним в переписку, которой следствия больше будут сомнительны, чем нужны, замолчал. Но и вашему сиятельству сие самое предложить потребным нахожу для внушения помянутому князю. Деньги, три тысячи петдесят два рубли тринадцать копеек, и двое чеков, забратые при аресте Дембского ²¹⁵ извольте с надежным курьером прислать ко мне для отдачи хозяевам их. При разбитии татарской партии в Кишиневе забратых татарских мужиков 35 человек можете употребить в какую тамо работу или отдать на поруки тамошним чинам. Письма, которые поручать будет князь Кантакузин к его жене извольте, ваше сиятельство, принимая, пересылать ко мне.

25-го получил рапорт от майора Пеутлинга, что порутчик Любимов, не дошед до Кишинева за милю, 20-го числа встретился с татарским мурзаком ²¹⁶, который при себе имел 100 татар, шел в лощину для искания хлеба с водой, из коих половина была конных, а половина пеших. Почему он на них напал и 63 человека убил, да в полон взял 13. А 24 человека с мурзаком ушли в лес, коих он догнать не мог. Да отбил у них 10 верблюдов и скота рогатого 74.

28-го получил повеление от главнокомандующаго, чтоб мне приехать к нему для отпуску в Россию. [342]

Почему я 3-го марта из Ясс выехал и по прибытии в Латычев получил из Государственной Военной коллегии указ, что я переведен во Вторую армию. Откудова я и отправился в Ладыжин, ибо я прежде того получил следующее письмо от графа Петра Ивановича Панина: “С великим моим удовольствием получил я на сих днях из Санкт-Петербурга известие, что ваше сиятельство назначены во Вторую, предводительствуемую мною армию, Будучи совершенно удостоверен о истинном вашем ко мне приятствии, а паче о особливой ревности к службе нашей ВСЕМИЛОСТИВЕЙШЕЙ ГОСУДАРЫНЕ. Вследствие соответственного всегда моего к вам усердия не приминул я к осведомлению вашего сиятельства чрез сие сообщить, что Вторая армия имеет с Первою свою связь основательным постом в местечке Ладыжине, лежащем на реке Буге, где и всей здешней армии собрание к будущей компании преположено не позже исхода наступающего майя месяца. По состоянию еще теперь сего поста не сильнее пехотою двух гранодерских рот имеет он к настоящей своей твердости занят быть достаточным корпусом при самой первой траве. Я же для прекращения дальняго вашего сюда переезда предоставляю вашему сиятельству на волю — теперь ли ко оному посту или по собрании туда означенного корпуса или же навстречу армии ныне чрез местечки Граново и Гумань в Елисаветоградскую провинцию прибыть. И что по сему ваше сиятельство предпринять изволите, о том меня заблаговременно уведомить не оставте к доставлению вам настоящей команды.

Впротчем наилутчее будет мне удовольствие, пользуясь совместным нашим обращением, доказывать вашему сиятельству с каким я почтением и усердием навсегда есм вашего сиятельства, государь мой, покорный и верный слуга Петр Панин”.

А оттудова поехал к главнокомандующему оной армией графу Петру Ивановичу Панину. И от его сиятельства препоручен мне особой деташамент, состоящий из всего запорожского войска с их кошевым, из 5000 калмыков, из Борисоглебского драгунского полку с шестью орудиями, из двух Черного и одного ж пикенерного эскадронов и одного казачьего Донского полку с нижеследующим наставлением.

1-е, как в нынешнюю компанию по производимым на неприятеля за реку Днестр действиям армия принуждена будет отдалитца от собственных границ, по правому берегу Днестра состоящих, и, оставляя еще в левом своем боку, да и в ближайшем от стояния неприятельскую крепость Очаков с морскою гаванью и с беспрепятственною с своими землями коммуникациею, но только водяною, чрез которую однако неприятель может всегда без удобного нами в настоящее время сведания военную крепость доставлять не только ради усиливания гарнизона, но и на действы противу нас в поле выступательныя, особливо из подкреплениев, лежащих у сей крепости татарских её орд, то на время отдаления армии чтоб сим отделенным деташаментом оную неприятельскую крепость маскировать. И постами, партиями и разъездами сколько возможно удерживать безопасную и свободную коммуникацию вправо [343] к армии, а влево до екатерининского ретранжемента и до правого берега Днепра, к первым запорожским жителям и тем командам, кои будут у сего войска по оной реке на судах поиски и надзирании противу неприятеля производить. А при том, чтоб из сей крепости к бендерской в случае уже непревозможения главнокомандующаго никакой неприятельской деташамент пропущен быть не мог.

2-е, во время на зимних квартирах пребывания от главнокомандующаго за его рукою отправлены письма, как в самой Крым, так и во все протчия татарския орды на очаковской, бендерской степях и в Буджине обитающие со изъявлением, что наша ВСЕМИЛОСТИВЕЙШАЯ ГОСУДАРЫНЯ оружие свое, хотя по вероломному разрушению от Оттоманской Порты вечного мира употребить на все ее области и принуждена нашлась. Но всегда по великодушному своему человеколюбию всякого рода и закона людей сожалеет и с прискорбностию взирает на пролития невинной крови тех, которыя не только участия в вероломном турецком разрыве не имеют, но и сами от порты в порабощенном подданстве содержатся. И потому и состоит ЕЕ ВСЕМИЛОСТИВЕЙШЕЕ намерение при нынешнем между Россиею и Портою происшествии войны паче всего в том, чтоб Крыму и всем принадлежащим к нему татарским ордам, естьли они только всхотят, избавитца от турецкаго насилием навлеченнаго ига, доставить на все будущие времена благоденственнейшее пребывание, независимое ни от какой державы, но смотря под единственною ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВА протекциею сделать собственное между собою на основании своих законов и обычаев правление. К чему его сиятельство своими письмами, как самого хана и всех их порознь чиноначальников, так и вообще весь народ, увещевая, приглашал, дабы они, оставя рабство турецкое, пришли под покровительство нашей ВСЕМИЛОСТИВЕЙШЕЙ ГОСУДАРЫНИ, прислав ради того от себя депутатов с обещанием в том случае удержать подъятое на них оружие. На что хотя отповеди настоящей не получено, однако ж из разных мест получены достоверные известии, что те его письма не только до самого хана доставлены, но и в ордах столько разглашены, что хан приказывал всем мурзам на общий для того совет собиратца и нападениями на молдавцев и волохов удерживался. Народ же оное с наивеличайшей радостию приемля оставался при тех только одних недоумениях каким бы удобнее образом им найти сособ без попреки измеников обратиться под протекцию российского скипетра. И, колеблясь разными движениями, был еще при том такого мнения, что не лутче ли дождатца, когда россейские войска на них прямо всею силою пойдут, то тогда приступить к сему покровительству с видом, что не имев возможности оным без помощи турецкой супротивляться. Не изменою, но неволею принуждены от обязательства своего с Портою отступить.

После чего еще отправил главнокомандующий к подновлению его увещевания чрез три разныя дороги из пленных татар мисейонеров, то естьли с какою отповедью на те к татарам предложении отзовутца, чтоб я ничего не [344] упустил к достижению во оном естьли возможно желаемого конца. Для чего употреблял я из екстроординарной суммы всякия в пользу надобныя расходы. А ежели б удалось предуспеть в том, чтоб могли присланы быть для каких-либо по сим предложениям договоров, то в таком случае все возможности употребить получить как скоро возможно в залог их достоверности из наилутших их поколении аманатов ²¹⁷, а о дальних договорах к главнокомандующему представить. Между тем все на них предприятии и действии не прежде учредить, как тогда, когда они останутся сами без всяких неприятельских действ.

19-го отправился я из крепости Святыя Елисаветы и прибыв в село Виску, эскадрону пикинерному и Донскому казачьему полку, назначенным в команду мою, приказал следовать в Екатерининской шанец, куда и прибыли 25 числа.

Май месяц армия по корпусам разделенная маршировала к переправам чрез Днепр. И в последних числах благополучно переправились [чрез] онои.

26-го отправил повеление к Борисоглебскому полку, чтоб как наискорея ко мне прибыл. А и к войску запорожскому послал, чтоб как наискорея следовало ко мне и не доходя б за один марш до Екатериненского шанца остановились, уведомя о том меня.

В то ж время получил повеление от главнокомандующаго, что получено известие, будто из города Очакова турецкое войско и обыватели под видом неимения пропитания изпразнили ²¹⁸ оной, то чтоб послать партию о том обстоятельно разведать.

30-го Борисоглебской драгунской полк в Екатерининский шанец прибыл. Июнь.

2-го июня кошевой ²¹⁹ со всем запорожским войском прибыл и по повелению моему чрез Буг переправился и недалеко от моста остановился.

Того ж числа отправил к Очакову партию, состоящую в 2400 запорожских казаков под командою их старшины Касанина. Приказал ему обстоятельно о неприятеле разведать и меня рапортовать. Естьли ж справедливо, что неприятель Очаков оставил, то б он в оной вошел или б во ожидании меня близ оного расположился.

Сего числа армия и предводитель оной выступил из Елисаветы и в трех больших маршах, кои армия делала.

3-го я с остальными войсками деташамента моего, чрез Буг переправясь, недалеко от оного расположился.

4-го был растах для принятия в запорожское войско провианта.

Того ж числа получил известие, что татары, разделились на несколько частей: некоторое число пошло чрез Ягорлик в Польшу, а протчия к реке Днестру. Почему я ротмистра Дебринья отправил со ста человеками казаков и пикинер к Балте для разведывания. Которой, возвратясь, рапортовал, что ничего не слышно. Так же и 5-го, в которое прибыли к реке Бугу пред Екатерининский шанец. [345]

5-го со всем деташаментом выступя, продолжал марш до Лощины Романова 15 верст. И во ожидании подвижного магазеина 6-го числа армия имела растах. 7-го переправлялись через Буг, потом стала лагирем при реке Кодиме. Но я 8-го для кормов принужден был подвинуться вперед и 12 верст отойдя, остановился.

Того ж числа явились на донских отъезжих посланыя по повелению главнокомандующаго два волоха, которые ходили меж Телиголя до Днестра в село татарское, называемое Карагощ, расстоянием от Очакова миль 20, а от Бендер 2 S мили, и тут живущих волохов спрашивали о обстоятельствах неприятельских. Которые их уверяли, что в Очакове кроме живущих тут никого больше нет, а сколько числом их собраться может подлинно знать не могут. Только будто оныя отзываются, что естьли наше войско придет, то отдатца хотят, щитая себя не в силах обороняться. В Бендерах же сказывают войска немного турецкого, которое лагерем стоит по той стороне Днестра. Хан же со всеми татарами, в числе которыхз будто и крымские, находится против Рябой могилы и будто с нашими войсками у них недавно была стычка и оныя были разбиты. Почему хан от Бендер, где малое число татар, было взял их к себе на подкрепление. Визирь находится на той стороне Дуная. А меж Буга и Днестра уверяют, что татар нигде нет.

9-го, 10-го, 11-го в ожидании идущего провианта растах. И 10-го получил рапорт от запорожской партии, посланной к Очакову, что оная ночным временем будучи в Янчакраке и в других около Очакова местах ничего нигде не видала. А оттудова поехала к реке Березани ²²⁰ в урочище Кобырты, ниже Янчакрака, и тут стоящий караул разбили, где немало побили и в полон взяли двух мурзаков и двух татар, из которых мурзаков, по супротивлению одного ранили, после чего назад возвратились.

Привезенныя ж татара и мурзаки объявили, что оне ехали из Крыму к хану и что в Очакове войска не много, а сколько подлинно оне не знают. А в Бендерах ожидают прибытия нашего войска.

11-го получил повеление от главнокомандующаго, что по всем известиям, как и волохи шпионы сказывают, что в Очакове очень мало неприятеля, то б как возможно стараться оной взять.

Того ж числа с ордером главнокомандующаго послал сотника с 10-ю казаками, чтоб он у Мертвых вод дожидался подполковника Мухина, который ведет калмыков. Оному я приказал со всеми переправиться чрез реку Буг у Мертвых вод и меня б о том репортовал. И куда ему следовать и где со мной соединиться повеление прислано будет.

12-го поутру весь провиант прибыл. И того ж числа я выступил и продолжал марш до Чертольной лощины. При Чертольском броде оставил с прикрытием от всего деташамента тяжелыя обозы, построя в вагенбург. Учредил на небольшом Дубе чрез Буг перевоз и от запорожского войска партию за Буг отправил. Приказал оной разделить свои посты до самого Днепра, чтоб иметь коммуникацию с лодками и быть известну о происхождении оных, [346] а между тем, чтоб от неприятеля по той стороне Буга ничто пройтить не могло, о чем бы я известен не был. Другую ж партию отправил и приказал оной перейтить в вершине реку Телигол и итить параллельно со мною. Меж оной реки и Днестра, как от Очакова к Бендерам прямая дорога лежит меж Телиголом и Днестром, то естьли б что по оной пошло, то я чрез сию партию тотчас уведомлен буду. А чрез находящийся каменной мост вниз Телиголя оная партия со мною соединиться может, как и от меня подкрепление получить.

Сего числа армия вступила в лагерь при деревне Неделке. 13-го выступя, продолжал марш до сухой Чертольской лощины, 29 верст.

14-го, выступя, продолжал марш, 24 версты, и перейдя реку Чечаклею остановился. На марше получил от главнокомандующаго повеление, что татарская партия, состоящая 3000 человек, передовыми войсками от армии прогнана и ретираду взяла к очаковской степи близ реки Кодимы, то не можно ль мне над сим неприятелем от своего деташамента произвести поиск. Почему я тотчас к тому месту от запорожского войска отправил партию из 120 человек, чтоб о всем обстоятельно разведать. То ж и от обоза туда партию отправить приказал. А во ожидании тех партий 15-го числа был растах. Которые возвратясь рапортовали, что по реке Кодиме везде осмотрели и ничего приметить не могли, даже что и следов свежих не видно.

16-го, выступя, перешел 28 верст и у вершины реки Березани расположился. Откуда от войска запорожского отправлена партия при старшине Черном в 500 человек вниз по реке Березани, дабы б оная, подойдя к Очакову, стараясь достать языка, а при том встревожила б в Очакове гарнизон, чтоб чрез то увидеть есть ли во оном какия войски. Я ж с моим деташаментом из оного лагеря выступил и следовал до одного оврага и ручья Янчакрак. А, перешед оной на рассвете, занял лагерь не более, как верстах в 20 от Очакова. Откудова тотчас отправил другую партию при капитане Тотовиче во ста человеках донских казаков на лиман, в которой впадает Буг.

И так оныя партии приближались к Очакову, старшина Черной на рассвете напал на тех людей, которые в колодезь ходили за водой и их забрал четырех турков. А около полудни прислан был рапорт от передовых войск, что неприятель на днях из города выступает. То тогда приказал я кошевому со всем запорожским войском выступя, следовать, оставя только некоторую часть в вагенбурге. Но неприятель будучи бессилен совсем от крепости отделиться не осмелился, так что вышедши только на некоторое расстояние, опять в крепость возвращаться начал. Сие видя, а при том ведая, что между тем приведены уже были как от запорожского войска, так и от капитана Тотовича пленныя, возвратился я с кошевым в лагерь, чтоб оных допросить. А войску запорожскому приказал на том месте дожидаться. Но как неприятель по-видимому всех наших сил при выходе своем не видал, а щитал, что то были только одни партии в 300 лошадях и потому при самом возвращении в крепость приближился к запорожскому войску, то оное его атаковало и гнало верст за шесть до города. Причем с неприятельской стороны убито [347] человек до 70-ти, а в полон взято одного пашинского кегаю ²²¹ и одного турка. С нашей же стороны от войска запорожского убито казаков 4 и 3 лошадей и один взят в полон. Оной кегай объявил, что в Очакове шесть пашей при которых войска конницы тысяча пятьсот, пехоты две тысячи, да на судах восемьсот человек. Провианту есть в пяти малых магазеинах. И что оне тому назад 20 дней по получении визирского письма ожидают к себе до 17000 войска. А услыша о приближении русского войска отправили морем одного чегодаря с письмами к визирю в Искачу с тем, что естьли чрез 10 дней оное войско не прибудет, то оне принуждены будут, оставя город, обратиться в бегство, А Ахмет-паша, известясь ложно от прибежавших двух водовозов, что будто приближилась небольшая только российская партия, выступил против нас не больше, как с тремястами человек. По 18-е число армия пребывала без движения.

Я пробывши 18-го числа на том лагере, а 19-го, выступя, маршировал к лиману, в которой впадает Буг. И приближась к Очакову, верст за восемь остановился лагерем в виду оной крепости. На марше ж неприятель малым числом конницы стал опять показываться по высотам. Почему от войска запорожского отделена была партия при их полковнике Харко, которой уже до восьмой крепости за оными доехал, как оне тотчас ретировались. По приближении ж оной партии вышло из города конницы и пехоты до тысячи человек и вывезли с собою небольших две или три пушки. И хотя казаки конницу их прогнали, но пехота, зачавшая из ружей и пушек стрелять, принудила казаков ретироваться. Почему и пехота с конницей стали отделяться далее от города и отделясь версты за четыре остановились. В то время уже и полк драгунской прибыл с артиллерией, которому я приказал маршировать к неприятелю. Но оной, увидя приближение регулярного войска с артиллерией, тотчас ретировался в крепость. А по лиману зачали три небольшия судна приближатца к моему расположению и по лагерю стреляли из пушек. Но крутой берег воспрещал им действие свое производить. Напротив того кошевой, поставя на берег свои пушки, зачал по них удачно стрелять. А потом я велел еще привести два единорога на берег и по них стрелял. От чего оныя отступили. А как лошадей повели на водопой, то оне, приближась, опять начали стрелять. Но запорожскими пушками были отогнаны. А при сем сражении у неприятеля побито 10 человек. С нашей стороны запорожского казака ранили и 3-х лошадей убили.

При расположении войск лагерем я сколь можно старался число оных по виду увеличить, а притом, что неприятелю показать и его уверить, что я имею всякого роду войско регулярное, то из Борисоглебского ²²² полку сделал часть конницы в белых кафтанах, а большую часть в камзолах пехотою представил. То ж и гусаров разделил, дабы видно было, что и оныя со мною есть.

В тот же день взято 5000 овец при которых пастух был из волохов. То я рассудил, чтоб присланное от его сиятельства предводителя Второй армии письмо с сим пастухом в Очаков отправить. А от деташамента моего затем [348] никого не употребил, как кегай мне сказал, что он может быть изрублен и письмо изодрано покамест до пашей дойдет, ибо доступить к ним весьма трудно. Почему и сему посланному приказал иттить прямо к Ахмет-паше, которой под крепостью стоял в лагере.

20-го посланной в Очаков пастух с письмом назад воротился и сказывая, что как он стал приближатца к городу, то стоящие часовые, как уже смеркалось, приметя, что человек идет, хотели убить, но он, спрятавшись, ночевал и, боясь иттить в город, назад возвратился. Которого я обратно послал в Очаков. Чрез 5 [часов] оной ко мне прибыл, сказывая, что его в город пустили, где был удержан, а один турок носил письмо к паше, которой не распечатав обратно велел ко мне отправить с тем приказанием, что он ничего ко мне на оное отвечать не имеет и что он из города ко мне не выедет, а зачем я пришел, так бы то и делал. И что у него есть тысяч сорок войска, которым он мне отвечать будет.

Почему и надежды уже никакой не осталось, чтоб оне крепость добровольно отдали. Сие тем утвердительнее было, что они уже были известны о числе моего войска от взятого в полон одного запорожца, имев при том довольно гарнизону и крепость со всей принадлежащей к ней артиллериею, а близ гавани стоящия два галиота ²²³ и 30 небольших судов с пушками. Хотя же я тогда имел намерение не допускать судов их к пристани, однако я виду такого показать не мог, что я то в состоянии делать, ибо тем самыя большия пушки доставать не могли б, потому что и до приближившихся их судов к берегу мои пушки не доставали. А при том и усмотреть было невозможно естьли б сикурс к ним водою прибыл. Напротив того оной мог бы проминовать мою позицию на судах, сделать высадку на берег выше оной. Чрез что я уже и ретреты никакой иметь не мог.

По сим причинам я того ж числа в ночь выступил на прежнюю позицию к реке Телиголу, дабы тем пресечь неприятеля коммуникацию от Черного моря с Бендерами, оставя знатную при реке Буге партию с союзным между оной и моей позицией сношением, на другой стороне Телигола, имея так же знатную партию до самого Днестра. Такое расположение взял я на тот конец, чтоб, смотря по обстоятельствам можно было переходить чрез пост, что на Телиголе делать поиски меж Телиголя и Днестром. А на ту сторону Днестра посылать партии казачьи вброд к Белгороду и к новой Килии.

21-го на рассвете прибыл на прежний лагерь при ручье Янчакрак.

22-го от войска запорожского отправил партию меж Березани и Телиголя до Черного моря.

Того ж числа, выступя из оного лагеря, перешел до верховья реки Березани.

23-го посыланная запорожская партия, возвратясь, рапортовала, что в том месте никого не нашли, только свежия всякого скота и лошадей следы, которой прогнат за Телигол к Днестру. А некоторое число видно по следам, что посажены на суда и увезены в острова. А при том примечено ими, что [349] пять галиатов больших, два маленьких и до десяти судов еще маленьких позади тех шли к Очакову. А в ту ночь слышно было, что из пушек, как из крепости, так и с судов стреляли.

Того ж числа, перейдя чрез реку Березань, остановился.

24-го перешел до речки Сериголь, имея в команде своей два почти запорожских войска. Не применул я узнать обстоятельно образ его состояния. Сие мне тем удобнее было, что я сумел сыскать в кошевом и в других старшинах откровенную доверенность. Приобредши такое об них познание почел я за нужное примечания свои положить на бумагу, потому что я подробного об них описания нигде не читывал. Такое описание ²²⁴ послал я 25-го числа при письме моем к графу Чернышеву. Я его по вышеписанным причинам за нужное почитаю и теперь присовокупить.

“1-е. Земля их имеет положение ниже Старой Линии по обеим сторонам Днепра с присвоенными в нынешнюю войну от Новороссийской губернии, в длину от Бахмута до реки Буга — до 600, а в ширину от устья Буга до Старой Украинской Линии 350 верст.

2-е. Граничит она с войском Донским, Слободскою и Новороссийскою губерниями, от стороны турецкой с Очаковской и нынешнего нашего союзнаго Крыма землями. А против Кубани по Азовское море по оной границе с открытой стороны заведены ныне вновь российские крепости, яко то Таганрог, по рекам Берд, Конской и при устье Московки, а от Очакова — Екатерининский шанец.

3-е. Места имеют они изобильныя реками, лесами и плодородною землею. Пользуютца великими доходами от скотоводства, рыбными ловлями в Днепре и при морских заливах, на устье рек Кальмиуса, Берды и близ Очаковского лимана и во оном по договору с турками за отпущаемыя ими в Очаков лес и дрова.

4-е. В мирное время имеют комерцию от Сечи по Днестру чрез Очаковский лиман Черным морем купеческими, наемными у турков, кораблями в Царьград и далее на Белое море ²²⁵, отправляя туда получаемые товары из польской Украины, Малой России и из разных мест, граничащих с ними, железо, говяжье и овечье сало, полотно, хрящ, пеньку и канат. А оттоль вывозят мыло, сафьяны, мишины ²²⁶, хлапчатую бумагу, турецкия материи, виноградное вино, лимонной сок, деревянное масло и разную бакалею, то есть изюм, винные ягоды, лимоны, сарочинское пшено ²²⁷, кофе и разных родов орехи.

5-е. Поставляют хлеб пшеничной и также из вышеписанных потребныя вещи в Крым и в Очаков. И имеют торговлю с турками и татарами продажею им довольного числа разного рода, как на их степях, так и в украинских местах доставаемых диких зверей. А из Крыму вывозят соль, так же вино и бакалею.

6-е. Продают оныя вывозимые товары и меняют на те отправляемыя ими, а так же и на горячее вино ²²⁸ в Малороссии и польской Украине промышленникам. [350]

7-е. Получают знатную сумму от купцов, поставляя на судах от Сечи разныя товары по Днепру в Очаков и Кинбурн ²²⁹. А также и оттоль с приходящих кораблей, ибо иногда случается, что оныя в сухменное время очаковским лиманом выше устья Буга в залив, называемой Козей, днепровскими порогами не проходят без облехчения с них на лодки. А случается притом часто, что турки с купцами и договоры имеют поставлять товары до Очакова, а не до Сечи.

8-е. Збирают они с купечества не меньше половинной части против таможенных сборов под видом не яко учрежденной от них тарифы, но будто бы за перевоз войсковыми лодками или за мост на сухом пути чрез реки, а также и за безопасность в пути от их людей, которую делают они посредством отряжения к провождению идущего обоза, одного казака с войсковым перначем ²³⁰ или булавой, а большей части с прилепленною на бумаге войсковою печатью. Сие они так точно наблюдают, что хотя бы сего конвоя кто не требовал, но они ему дают, ибо за оной должно расплатитца непременно по точности их установления.

9-е. Что касается до числа Запорожцев, то прежде всегда считалось военных людей 40000, но вместо того весьма их было мало и действительно вооруженных и исправных. От собственного своего имущества казаков никогда бы больше конных выехать не могло, сверх остающихся у присмотру домов, как тысяч до пяти. А также и пеших казаков не более быть может, как тысячи ж четыре. Должность пехотного отправляет у них в пехоте всякой, не имеющий ремесла и пропитания и убегающий работы бродяга за заплату из казны в год двенадцати рублей жалованья и провианта. А ныне оные Запорожцы имеют людей всякого звания тысяч до ста, ибо они в ныне продолжающююся войну вновь населили и беспрестанно населяют убегающих от службы и подати из Малороссии, из Новороссийской и Слободской губернии по обеим сторонам Днепра до Старова и Новова кондаков, против Елисаветградского и Молдавского ²³¹ полков впереди старой линии и по рекам Самаре ²³², Орели ²³³ и по Кривому Торцу. Более двадцати тысяч дворов с фамилиями, коими людьми они себя достаточно подкрепили и могут войска поставить конных и пеших безнужно тысяч пятнадцать. И ныне у них службу отбывают в походе конную все почти женатыя. Не служащия же домовые люди обращены в подданство расчислением на содержание сорока куреней ²³⁴, от которых старшины знатным образом полнят свои карманы. Ибо у них курень называется так, как бы полк, а все люди, записанныя во, оном, только числятся, а живут в разных местах и довольствуются всяк своим. Следственно и расходу больше быть не может, как только тот курень починить, снабдить теплом и кормить живущих в нем несколько сторожей.

10-е. От службы их военной, как от конных, так и пеших в регулярном войске польза только та, что умножается счет. И в протчем помощь от них весьма мала. Но и то вид сей военных людей отправляют они во время только одной компании на несколько месяцев, а всегдашнюю службу нести без [351] ращоту своих выгод они непривычны. Относительно до попечения скопирования ²³⁵ в зимнее время земли и протчих нужд в воине встречающихся, то они их снести не могут, так как другая военныя люди или донския и малороссийския казаки. А наипаче, отделясь от своего гнезда, они даже и той последней помощи не делают, чтоб на собственных их землях посты содержать. Им сего никогда не вверяют.

11-е. Народ сей отечеству никаких податей не плотит, кроме вышеписанной службы. Пользуется такою по их прихотям вольностью и выгодами, каковых ни одна земля между устроенными державами не имеет.

12-е. Закона и учреждения никакого у них нет. Приемлют на себя, чтоб быть повинными одной только высочайшей, когда к ним особливо написана будет, ИМПЕРАТОРСКОЙ грамоте. А в протчем касающегося до них, как по военным, так и гражданским делам, исполняют тогда, когда они ласковостью бывают увенчаны, хотя бы приказание было и от высоких чинов, ибо они всякия государственныя учреждения щитают для себя не принадлежащими.

13-е. Начальник у них кошевой атаман. Он по их обыкновению должен быть грамоте незнающей и зависящий от общественного выбора. Но однако ж сей выбор ныне согласием старшин пресекся.

14-е. Главная в правительстве их министерия та, что во оном обществе кто только возжелает препроводить по воле своей несколько дней своего века и записался в казаки, то хотя бы он рожден и воспитан был разумно, должен учитца суровости и невежества во всех поступках и казатца свету, что их сердца, смешанныя с сущею простотою и всегдашним хмелем, ничего не устрашатца и никаким собственным интересом ни к какой повинности не привязаны, кроме доброй своей ко всякому делу воли. И тем самым начальники сего войска, обучившиеся сему ремеслу, утверждают, что ни в чем они не властны, когда к чему не преступит чернь, называемая ими товариществом, и, что принадлежит до сего их товарищества, то оное и в самой вещи наполнено невежеством и слабостью к пьянству. И по простоте своей природы без етой их старшинской внушаемой науки довольно глупа. Но однако ж в самой вещи столько повинны и порабощены, что послушания такового в разумном и распоряженном народе бывает не везде. Да и нельзя не быть по их обыкновению потому, что хотя бы и малейшая противность примечана за кем была, властен кошевой атаман без всякаго суда, да хотя б и без вины, не ответствуя никому, приказать лишить жизни. А в сущем деле оное только в предмете к пользе одних своих алчных интересов, почерпающих между внушенную простотою своей черни. Ибо нередко случается, что те же старшины, казавшияся в Сечи запорожской ничего не понимающими, побыв несколько из бедного студента, выезжают в Малороссию с хорошими капиталами и происходят в чиновники. А с тем чином вместо того, что он в Сечи запорожской не знал грамоте российской вдруг рождаются и другая науки.

15-е. Всякой у них начальник за продерзость в малейшем хотя воровстве или приметя в волокитстве за женским полом, волен того преступника [352] лишить всего имущества в собственной свой карман какого бы то капиталу он ни был и никому за то не ответствует. А кольми паче в волокитстве хотя б виновной и без прилики ²³⁶ приведен был, всячески стараясь найтить истину его прегрешения, сему наказанию подвергают. О чем находящиеся при старшинах письменныя, кои генерально из Малороссийских школьников у них бывают в писарях, не пропускают времени усугублять своего попчения в надсматривании за богатыми казаками, обходя однако бедных.

16-е. Места те, которые граничат с Запорожцами никогда в желаемой порядок приведены и успокоены быть не могут. Они соседей своих устроенных порядком разоряют беспрестанно, делают набеги, отнимают близ их лежащую землю с населенными людьми. И разными оныя старшины алчностями к прибыткам приобретают из них свои интересы, как такия люди, которыя для того только и жертвуют своим состоянием сему образу гнусной жизни, чтоб, успев нажитца, выйтить скорей в тот край, где единоземцы его в жизни своей чувствуют спокойство и благодействие. Какого бы рода и звания ни был человек, увольненной ли отколь или беглец, они его принимают, а в соседственных с ними местах простой народ подговаривают и тем делают в податях и в службе государевой подрыв. И чрез то никакого основательного и крепкого во оных соседственных с ними местах учреждения в рассуждении побегов и скрывалища беспрепятственного сделать невозможно, а юношество из молодых, несовершенного разума людей сколько обманом, а иногда увозят при удобном случае и неволею. Нередко случается, что достаются им в добычу и благородных людей дети, имеющие начала в науках. И вместо того, что из таких можно б было от которого ожидать, что возросший с летами его разум полезен бы был обществу, то у них, как по молодости своей немогущий проникнуть того старшинского притворного обращения (которыя пьяницами и непонятными никогда не бывали) и в самой вещи приучаются между сим обществом невежеству, и пьянству. Словом ни одно войско регулярное пройтить по их земле никогда не может, чтоб они его не убавили своими подговорами и принятием беглецов.

17-е. Говорят при том запорожския старшины, что у них в войске разного рода есть иностранныя люди и наполняют его со всех сторон. Но однако ж великого бы им труда стоило естьли б оне во всей своей земле отыскали несколько человек прибегающих к ним иногда армян, греков и жидов. Да могут похвалиться, что чрез нынешнюю войну ниже Старого Кондака и Днепра населили село волохов. А впротчем, как сами оне старшины, так и все их казаки населившиеся суть природныя российского престола, а некоторая часть есть в числе оных из польской Украины.

18-е. Род сей в правительстве их секты весьма хитр, проницателен и осторожен в рассуждении своих интересов, сопряженных с таковою вольностью, чрез которую не дают они никому во оных отчета, прилежно пекутся всячески, дабы оная не подвергнулась законам своего отечества и власть их во оных беспредельная не ограничена была порядком. [353]

19-е. И потому не довольно внутренныя свои прибыли, но и весь оной шар земли обращать стараются в неизвестность и неполезность ни на какое обществу распоряжение.

20-е. Один генерал в 1763 году по бытности своей в Украине послал к ним с просьбою, чтоб несколько товаров из Сечи сплавить в Очаков Днепром. Однако они — держась своей осторожности, не преминули упредить, дабы такия люди дороги к ним впредь не накладывали и те товары на камень, которой лежит в Днепре, ниже речки Рогачика у урочища называемого Носаковская плавня, покрытой водою к крымскому берегу на большой лодке посадили. А их запорожския не довольно лодки, но и турецкия купеческия большия корабли всегда приходят благополучно. А доказывает сие то, что в нынешнюю войну, когда турецкая флотилия вошла в Днепр и запорожцы их выгнали, то разбитой при том сражении один корабль выше Шенгиренского ретраншемента, против урочища Виливах и ныне лежит и виден. И хотя оной небольшой величины, однако ж на нем было с военными людьми девять пушек. Но были ж в той флотилии конечно и больше.

21-е. А при том Запорожцы не забывают смотреть и на обстоятельства политическия и по оным себя размерять, когда им прибавить или убавить своей смелости говорить о своем обществе и утверждать оное от самодержавной власти. И знают время, когда им что-нибудь предприять, например.

22-е. Как скоро нынешняя с Портою Оттоманскою война открылась, то Запорожцы тотчас в совете своем положили все селении, лежащие от устья Самары до реки Конской ²³⁷ по рекам Волчей ²³⁸, Терской, Сухим и Мокрым Ялам ²³⁹ по Торцу и Кальмиусу ²⁴⁰, сжечь, а некоторыя оставить без жителей. Что того ж времени и исполнили. Селение в устье Кальмиуса, где было дворов до пяти сот и церковь, сожгли, а жителей всех согнали к усть Самаре и к Сече запорожской. А то же самое сделали и с живущими при Днепре, ниже Сечи запорожской, к реке Бугу и к Елисаветградской провинции. Но что ж бы из сего заключать? Естьли согласно говорить с запорожцами, то можно сказать, что они сделали хорошо, дабы их люди, живущие в разных местах по их зимовникам не сделались неприятелю жертвою. Но естьли ж посмотреть в последующия потом с Новороссийскою губерниею их обращение, то конечно увидеть можно: не было б тогда у запорожцев на уме, чтобы вправо к Елисаветградской провинции, а влево к старой линии и до Бахмута татаре очистили им земли по их батыреевой грамоте ²⁴¹, по которой они имеют дело с Новороссийскою губерниею.

23-е. Сие доказывает то, что естьли б запорожцы в охранение отечества своего границ войска своего в одно место не сбиралиа оставили бы хотя по малй части при реках у устья Московки к вершинам Волчей и посреди реки Кальмиуса, а в правую сторону к устью Буга и к устью реки Синюхи ²⁴², то татарам проходить бы было трудно или по крайности сведан бы был неприятель о его предприятиях и удерживаем поколь собрались бы российския [354] войски оного преследовать. А им отделять от себя опасности не было никакой в рассуждении свободной ретирады к россейским границам. Но вместо оного, увидя напоследок, что татаре, ворвавшись в границы Новороссийской губернии, большого вреда не сделали и селения оной остались в своей силе, запорожцы подобно тем татарским набегам вдруг оставшиеся селения, по откомандировании полков, начали отнимать. И отняли от Новороссийской губернии земли с населенными людьми от Елисаветградской провинции с служащими Донецкого полку пикинерами по реке Орель, а от вершины оной по старую линию, а также и от Изюмской провинции. И желали сие отнятие самым хитрейшим образом, как скоро пошлют команду которое селение отнимать, то в то ж время отправят депутата в Петербург с просьбою, что они обижены от Новороссийской губернии.

24-е. Не удовольствуясь же тем отнятием сел и деревень и обнадежив себя, что им была в том удача вдруг против городов Бахмута, Тора и Изюма и близ самой старой линии и против полков пикинерных Донецкого и Елисаветградского и гусарского Молдавского в виду тех селений поделали полковые избы, называемые ими, Запорожцами, поланками ²⁴³. И в самую тягость народную, как обыкновенно во время военное случается, начали накликать вольность, обещавши приходящим к ним людям на два года льготы. Почему в один год накликали и населили прежде упомянутые, дворов более двадцати тысяч, слободы действительно из жителей Новороссийской губернии и частию из Малороссии и Слободской губернии.

25-е. Когда же успели Запорожцы отнять земли и сделаться Новороссийской губернии так близкими соседями, то завели беспрестанную и конечно вседневную ссору и чинят великия разорении, грабят: беспрерывно, отгоняют скот, умерщвляют людей, жгут селении и лишают хлебопашества и единственно только для того, чтоб люди к ним переходили, а землю, на которой они обитают, оставляли впусте, дабы и оною им впредь воспользоваться.

26-е. Теперь запорожцы населя на отнятых землях против всей Новороссийской губернии, зачав от Молдавского полку до реки Донца и Слободской губернии, против Изюма, Тора, а также и против Бахмута великия слободы, заграждают свои пустыя, впереди оных лежащие земли, теми поселянами великия степныя места от Самары и от Кальмиуса до Азовского моря, по реку Конскую. А от Елисаветградского и Молдавского полков до Днепра оставляют впусте, в намерении, чтоб той пустой и не объятой ими земли было всегда у них много ко удобности той, чтоб было где в случае скрыть им что-нибудь встречающееся.

27-е. Ныне они, утвердя свои границы, самовласно ведут министерию своими просьбами об отдаче им земель по их Батыревой грамоте (коей они подлинной, как я слыхал, не имеют, а пользуются копиею, полученною Малороссийского Миргородского полку в местечке Сарочинцах от какого-то старшины), чтоб всю Елисаветградскую провинцию свесть и им отдать, а также земли от устья реки Орели по Донец до донских селений. В которую дачу [355] входят города Тор, Бахмут с принадлежностьми, а также и Бахмутской гусарской полк. Готовят же просьбу и об отставлении новозаведенной при реках Московке, Конской и Бердах линии, поелику по оной делаются крепости на их землях и они чувствуют утеснение и прилежно пекутся, дабы их границы были соединены с Донским войском.

28-е. Словом маленькой сей кусок земли приметен должен быть относительно до общества. А оной, наверное, не таков в самой вещи по нынешному их положению и жизни, как об оных заключают по их виду.

29-е. Прежде Запорожцы были бедны, а ныне все они богаты и подчиненные их привязаны ко всякой повинности. Где прежде у них были хутора, там ныне распространились великия селении и живут домами, имеют жен, детей, хорошее скотоводство и промыслы.

30-е. Старшины это правда, что не женаты. Однако ж своими великими економиями также подвергают себя в случае какого об них учреждения всему, что бы ни случилось повиновению. А простых, бродяг, кои до сих времен, часто по несогласию старшин за начальнические места, делали между собой драки подобныя бунтам, ныне немного. То их те же самыя женатыя казаки усмирят. Да хотя б оного взброду тысяча какая и разошлась, то оное ничего не значит.

31-е. В заключение же скажу, что хотя министерия запорожских старшин велика и удачлива, однако ж и то самое неоспоримо они знают, что в случае нехотения их оставлять далее на такой ноге исполнят они как бы всякой верноподанной”.

25-го и 26-го для отдохновения лошадей и в ожидании из чежелого моего обозу провианта был растах.

Того ж числа по рапорту обозного Головатого, оставленного в тяжелом обозе, по причине плохого корму, приказал я обозу перейтить вниз по реке Бугу верст 6 и, избрав хорошее место, остановиться, укрепясь также вагенбурхом ²⁴⁴.

Того ж числа приехал курьер от генерал-порутчика Берха ²⁴⁵ к запорожскому одному полковнику, которой прошлого году находился по ту сторону Днепра с бекетом, а тогда был при войске. От которого я уведомился, что калмыки назад тому девять дней переправились в Кандаке чрез Днепр. Почему я 24-го отправил Борисоглебского драгунского полку подполковника Стремоухова к Мертвым водам с письмом к владельцу ²⁴⁶, дабы он оставил Чернаго гусарского полку при порутчике Попове 1000 калмыков и при капитане Борисоглебского драгунского полку Панчелидзев ²⁴⁷ 1000 калмыков. К которому определил еще 30 донских казаков. И приказал ему взять первоначальную позицию при устье реки Буга, где оной в лиман впадает. А Чернаго гусарского полку порутчику Попову с таким же числом калмыков и казаков приказал позицию взять при устье реки Янчыкрака, где оная в Березань впадает, так, что между ними дистанции не более 20-ти верст было. [356] То я приказал им союзную коммуникацию связать постами и порутчику Попову меж Телиголя и Березани на речке Сериголе иметь во сте человеках пост, чтоб чрез оное положение смог я иметь свободную коммуникацию, зачиная от Днепра до моей позиции при реке Телиголе. А сверх того приказал, чтоб посылались частые партии от капитана Панчелизева до Очакова и от порутчика Попова по обе стороны реки Березани до Черного моря, чтоб всегда Очаков в тревоге держать. А когда кормы будут худы, то б капитан Панчелидзев, не отделяясь от реки Буга, вверх по оной переменял свои ставки до устья впадающей в Буг реки Чечаклей, не переходя за оную. В то ж время и порутчику Попову вверх по реке Березани до верховья оной всегда в параллельном положении с капитаном Панчюлизевым находиться, и чтоб оне во всем между собою сносились. Естьли ж бы против чаяния случилось, чтоб из Очакова сильной неприятель на них пошел, тогда соединясь вместе, дать ему отпор. Ежели бы они и оба были бессильны, то тотчас дать о том знать в тяжелый обоз и самим ко оному ретироваться и соединясь с находящимся там войском, уже обороняться до последней капли крови, не давая обозу разорить. Естьли ж бы неприятель пошел в наши границы, то то ж, соединясь, за ним следовать. А в Екатерининской и Павловской шанцы дать о том знать, чтоб оне куда надлежит о том далее знать давали.

К достальным же 3000 калмыков определил майора Елагина ²⁴⁸ и приказал сближиться со мною, а потом перевести оных за реку Телигол до самого Днестра, присовокупя к ним и Донской казачий полк, которым уже сию дистанцию меж Телиголя и Днестра прикрывать.

Сего числа армия заняла легерь при деревне Дубовой между рек Сухаго и Мокраго Ягорликов.

А я того ж 27-го, выступя, прибыл на реку Телигол и позицию взял на бендерской дороге, которая идет от Очакова. По расположении таким образом никто из Очакова к Бендерам пройтить не мог, чтоб не встретиться со мною.

Сего числа перешла армия на самой берег Днестра у местечка Ягорлика.

28-го я сделал учреждение, чтоб по прибытии калмыков и достальных ескадронов гусар оставить при Телиголе и достальной лехкой обоз с небольшим прикрытием, а самим иттить к Черному морю. Распорядясь таким образом, чтоб калмыки с донскими казаками шли понад Днестром и где переправы, тут оставлять небольшия партии для сведения. Запорожцам же итти по левую руку регулярного войска по реке Куяльнику ²⁴⁹, которая находится меж Днестра и Телиголя и чрез два марша на рассвете прибыть к селу Гикжедеру, которое против Белгорода ²⁵⁰ по сю сторону называемого Белогородского лиману ²⁵¹. Куда определить только одну партию — а самим в то время напасть на местечко Гаджибей ²⁵², которое несколько укреплено, имеет пушки и гавань. И между собой оне не в дальном, так как до 20 верст расстоянии, дабы найденного там скота и протчего с собою забрать и возвратиться опять к своему обозу, к реке Телиголу. А для того наперед послать [357] небольшия партии вниз по обе стороны реки Днестра на небольшую хотя дистанцию, дабы тем диверсию сделать и способствовать моему предприятию.

В то ж время получил повеление от главнокомандующаго от 24-го из лагеря при деревне Бирзо, что он двух ескадронов гусар к деташаменту моему ранее шести дней отправить не может. Почему я послал небольшую партию для препровождения оных прямой дорогой ко мне. А майору Ангелову, командующему сими ескадронами приказал поспешно следовать. И естьли есть у него возы на волах, то чтоб с самым малейшим прикрытием оныя отправил в тяжелой моей обоз, взяв с собою провианта дней на десять или на двенадцать.

Сего числа армия частию перешла на правой берег Днестра.

29-го для кормов принужден был перейтить 15 верст в верх реки Телиголя.

Остальная часть армии переправилась чрез Днестр.

30-го был растах.

1-го июля получил от главнокомандующего повеление от 24-го июня, что его сиятельство с армией прибыл на позицию, от местечка Егорлика в 20 верстах, а 28-го, по сварении каш, пойдет к реке Днестру.

Сего числа армия вступила в лагерь при деревне Марковице. 2-го получил рапорт от подполковника Стремоухова, что калмыки прибыли и начали чрез Буг переправляться.

Сего числа выступила армия из лагеря при Морковице.

3-го, 4-го и 5-го был ростах.

6-го прибыли два гусарских ескадрона с майором Ангеловым.

Того ж числа получил рапорт от подполковника Стремоухова, что калмыки 5-го числа совсем чрез Буг переправились и, по удовольствовании провиантом, 7-го числа к Телиголу прибыть надеяться, как и повеленныя партии отправить.

Я того ж числа для кормов перешел верст 5 вверх реки Телиголя.

7-го числа войско калмыцкое к Телиголу прибыло. Почему я уже мог исполнить мое намерение, чтоб иттить к Гаджибею. И для того я того ж числа с запорожцами, гусарами, Борисоглебским полком и пикинерами выступил. И за 4 версты от первого Куельника ²⁵³ ночевал.

Кошевой получил рапорт от своего обозного из тяжелого обоза, что к нему пришел ушедший невольник из Очакова и сказывал, что пришло восемь кораблей с пехотою в Очаков. А сверх того слышал он, что переправляются будто несколько татар из Крыма к Очакову.

8-го я со всем войском выступил и, перешед первой Куельник, над оным ночевал. Куда того ж числа калмыцкое войско ко мне прибыло.

9-го пришел ко мне Чернаго полку гусар, взятой в полон неприятелем 19 июня при Кривом озере из команды капитана Роде, которой объявил, что он приведен был в Бендеры и продан одному белогородскому турку, с которым он в Белгород приехал и чрез две недели нашел случай оттудова уйтить. [358] В Бендерах сказывает войска немного, а стоявшие турки и татара лагерем под городом все пошли против Первой армии. А при том турки ему в разговорах сказывали, что у них в городе моровая язва. Того ж числа я выступил, исследовал до последнего Куельника, где выкормя лошадей, 10-го числа перед рассветом, выступя, следовал к Днестру на село называемое Колмыкышль, так как кошевой и старшины войска запорожского меня уверяли, что около тех мест надобно, чтоб находился Улат-мурза с несколькими стами татар.

Калмыкам же приказал иттить в правой руке в некотором расстоянии от меня. И назначил им в то ж время приттить в село Яски, а партию отправить вверх Днестра. И чтоб от оных разъезд доехал до самого села Милоешти, где б с постами от армии съехался.

Я с войском прибыл к Днестру в 7 часу утра, где никакого мурзы не нашел. А захватили двух татар и несколько турок. А 10 татар ушли в лодках за Днестр. При чем забрано множество мужиков и скота неприятельского.

Майор же Елагин с калмыцким войском в назначенную слободу Яски ошибкою вожатого не утрафил ²⁵⁴, а пришел в недальнем расстоянии от оной в слободы Гленную, Корочию и Любовек, на которые сделал нападение. Во оных же слободах 7 турков находились, которые, противясь, не хотели отдаться в полон. Почему все они убиты.

Отряженная ж партия, состоящая из 370 человек под командою капитана Стоикова. в то ж самое время сделала нападение на слободы Суклею, Карагащ и Лакруф, из которых в слободе Суклей ничего не нашел, а последние две разорил. Забрал волохов мужеска и женска полу 96, скота рогатого 80, овец 4000. Майором же Елагиным забрано волохов мужеска и женска полу до пятисот, жидов обоего полу 18, цыганов 13, скота рогатого 373, овец 380, лошадей 86.

Того ж числа отправил повеление майору Елагину сказать владельцу, чтоб он учредил небольшие партии до села Малоешты, дабы с армейскими постами имели связь. А в левую руку в селе Колмыкышле поставить партию. А протчее б войско стало лагерем против Яски. А в сию ночь пред светом, чтоб владелец переправил человек до 1000 и больше на ту сторону Днестра. Только б оныя до Бендер верст за 40 не доезжали, а напали б на село Ханское, в котором по известию много татарских фамилей и скота, чтоб все в добычу забрали. Другую ж партию, человек 200 или 300, отправил бы при двух, донском и калмыцком, старшинах до реки Телиголя. И чтоб они то Сериголя разъезд послали, где находится партия от порутчика Попова и, посмотря, назад бы возвратились.

Вступила армия в лагерь пред рекою Таготин, в 16 верстах от Бендер.

11-го в ночь я с запорожскими и протчим регулярным войском выступил к местечку Гаджидеру, куда на рассвете прибыл. Но бывшия там турки. человек с 20, были уже предупреждены от посыланного от них 10-го числа турка вверх Днестра, которой войски наши увидев, возвратился и им о том сказал. То оныя на лодках и ночевали, а как я приближился к местечку, то [359] они отвалили в Белгород. А тут только, захвативши, закололи трех турков, где я остановился кормить лошадей близ берега лимана, примкнув ко оному правым флангом, а передом к местечку Гаджидеру.

Около половина дни из Белогорода спустились судов с 8, из которых один был галиот. То я фланг своего войска переменил, щитая на нем большия пушки, и стал передом к лиману. А пушки и 4 осми фунтовых единорога поставил на берегу. Вышесказанной же галиот, подъехав к берегу, стрелял не более как из одной-двухфутовой пушки, а людей на нем было до ста человек, как и на других по нескольку находилось. Однако ж наконец из пушек моих стрельбою галиот был обращен, хотя вреда ему не сделано. Только одна граната попала в нос и ничто у оного не повредила. Они, бросясь к тому месту, стали поправлять. А другая граната в самой галиот попала и надобно думать, что людям вред причинила. Итак весь сей флот назад к Белогороду возвратился. Я ж в тот день для лутчаго корму и воды отступил 5 верст по дороге к Гаджибею на реку Баребой, где и ночевал.

А между тем 12-го числа отправлена была партия версты 4 от моего расположения под командою Борисоглебского драгунского полку подполковника Стремоухова до 1000 запорожцев, два ескадрона драгун, один гусар и 3 пушки на один остров, где сказали, будто довольно скота и несколько турков его караулют. Однако ж там ничего сказанного не нашли, а только причаленное судно с дровами отняли и сожгли. А люди на маленькой лодке ушли.

Сего числа армия следовала ко взятью позиции на левом берегу реки Быка ²⁵⁵ и зачала переправляться чрез оную.

А я 13-го выступил к местечку Гаджибею, куда прибыв, занял предместие с спешенными запорожскими казаками, двумя ескадронами драгун и тремя единорогами и пушками запорожскими. Был отбит галиот, стрелявший на берег. А 15 турок заперлись в один дом, которые не успели выбежать в крепость, то оных запорожцы несколько время неотступно атаковали. Наконец я им позволил зажечь дом. То оных оттуда тем выгнали и четырнадцать убили, а 1-го в полон взяли.

Хотя в самом замке более пятидесят турок с шестью пушками находилось, однако штурмовать оной невозможно было для того, что стены по старинному манеру сделаны были высокия и внутрь с оных кроме сходов сойтить было неможно. От моря оной неприступен за великой каменною горой. Ворота одни и рва около оного замка никакого не было. То в ночи я сделал из 4 единорогов батарею, чтоб гранатами в замок бросать. А между тем двумя маленькими единорогами и двумя запорожскими пушками ворота выбивать приказал. Запорожцы охотно спешенные иттить хотели, а и 2 эскадрона драгун были изготовлены, чтоб войтить. Но артиллерия желаемого действия не произвела. И единорожныя гранаты все чрез замок в море падали. А другия пушки только двумя ядрами в ворота попали. А протчия выстрелы все были по стене, ибо довольно близко оных не навели. Неприятель же пушками нас вредить не мог. А мелким ружьем ранили полевой артиллерии [360] четырех канониров, да 3 очень лехко. У запорожцев же убили 10, ранили 27. Я ж, видя, что успеху никакого быть не может, да уже и рассветать стало, приказал пушки снять и в лагерь иттить. А предместие зажечь, как и все деревни выжечь. А как около нигде воды пресной не было, да провианту недостаточно становилось, то я, отошед 5 верст, остановился.

Во всех оных местах забрано запорожцами неприятельского скота рогатого 3300, овец до 10000, лошадей до 500, волохов обоего полу 1251, которые и отправлены на поселение в Сечь.

Калмыками и донскими казаками забрано рогатого скота 1743, овец 5080, буйволов 25, лошадей 86, волохов обоего полу 3758, староверов 222, жидов 24, цыганов 153. Которых я отправил на поселение в Новую Сербию с майором Алаликиным. Однако ж, перейдя реку Чечаклею при устье, где оная в Буг впадает, велел остановиться и выдержать им карантин.

14-го дня армия, переправившись совсем чрез Буг, обложила город Бендеры и расположилась при оном в лагере.

15-го, выступя, продолжал марш до Меньшаго Куельника.

16-го перешел до колодизей. Откудова послал повеление к майору Елагину. И приказал сказать владельцу, чтоб он остановился на первом Куельнике от Днестра или на середнем, где выгоднее будет для воды. А оттуда в Ясках иметь пост до 200 человек. Да вверх по Днестру иметь же пост до села Малоешты, чтоб оныя один с одним сносилися. А между тем из Яского поста на половине дороги, естьли есть вода, иметь таковой же пост, а естьли оной нет, то всякой день посылать партии до Ясок. И, чтоб из сих постов ни один менее ста человек не был. И естьли б что от неприятеля последовало переходами на Днестре, то как ко мне тотчас знать дать, так и главнокомандующему прямо репортовать, то ж и первыя от армии посты словесно о том уведомить.

Того ж числа получил сообщение от господина генерал-порутчика Берха от 26-го июня, что он с корпусом следует на конские к мечетям. Куда 24-го прибудет и пойдет к устью Токмака, впадающаго в Молочные воды, а оттуда безостановочно пойдет по тракту к Перекопу ²⁵⁶.

В то ж время получил повеление от главнокомандующаго от 6-го числа, что он с армией в марше к реке Реуту пришел. А при том заподлинно уверяют, что в Бендерах моровая язва.

Получил рапорт от порутчика Попова, что посыланная от него во ста калмыках партия под самым Очаковым взяла 4-х лошадей. Причем никто из города не выезжал, окроме, что один раз из пушки выстрелили. И от капитана Панчулизева получил рапорт, что посыланная от него к Очакову партия подъезжала к состоящему под городом лагерю очень близко, однако ж никто не выехал.

17-го прибыл к реке Телиголу и на сей стороне расположился.

18-го для кормов перешел вверх по реке Телиголу.

Получил рапорт, как от капитана Панчулизева, так и от порутчика Попова от 15-го, что оне для кормов подались несколько назад. А 14-го числа неприятельская партия пришла к устью реки Янчакрака, а по Березани [361] на лодках подъехав, по правой стороне берегу оной реки зажгли степь. Однако ж случившийся дождь погасил. Исполня сие возвратились назад. А на другой день партия с приумножением то ж и с пехотой прибыла. Почему Панчулидзиев с Поповым, соединя обе партии, хотят атаковать.

В то ж время получил рапорт от майора Елагина, что повеленныя посты расставлены и последний пост поставлен в селе Коротне в ближайшем расстоянии от посту команды генерал-майора Каменского ²⁵⁷, стоящего в селе Липовине.

19-го кошевой получил рапорт от старшины, находящегося с казаками на лодках, что 10-го числа сего месяца посылана была от них партия под Кинбурн, где оная имела с неприятелем 14-го числа сражение. При котором с неприятельской стороны убито несколько человек и двух татар, кинбурнских жителей, взяли в полон. А из них самых ранили трех. Почему из Очакова 11 кораблей погнались за оными и 15-го числа чрез целой день из пушек стрелялись и до сих пор еще от них не отступили. А при том пишут, что у них недостаток в артиллерийских снарядах. Почему я от Екатерининского шанца 380 зарядов с ядрами и со всеми принадлежностями туда отправить приказал. О сем происшествии донес я главнокомандующему.

22-го я для кормов перешел вверх реки Телиголя.

Того ж числа получил от главнокомандующаго от 19-го, что армия под Бендеры прибыла и что того числа в ночь откроет пред городом траншею. А при том, что партиями от господина генерал-майора Каменского прогнан неприятель, вышедший из города, более 1000 человеке. При чем неприятельских тел на месте осталось до 50, да в плен взято 9. А с нашей стороны убит донской казак один.

Господин генерал-майор князь Щербатов ²⁵⁸ с внутренним резерфом и несколькими гусарскими Черными и Желтыми эскадронами по переправе чрез Днестр, отправлен был вперед для занятия и очищения мест. Которой вышедшего из города до 2000 тысяч неприятеля прогнал, побил более 200 и получил довольное число из-под убитых и раненых лошадей. С нашей стороны убит порутчик один гусарской ротной, квартермистр один и еще 4 рядовых. Ранено 19 человек.

От господина генерал-порутчика Берха получил от 6-го июля уведомление, что на крымской степи к Молочным водам его партиями разбита наголову татарская партия, состоящая из 500 человек. И не более 30 татар бегством спаслись.

От Первой армии получено известие, что 7-го июля разбили неприятеля в 80000, состоящаго под предводительством крымского хана и многих турецких пашей и весь их лагерь, со всем багажем и пушками в добычь себе получили ²⁵⁹.

Комментарии

208. Религиозный праздник мусульман. Существует: 1) кучук байрам — 3-х дневный праздник после поста, рамадана и 2) курбан байрам — праздник жертвоприношения в воспоминание жертвоприношения Авраама, который продолжается 4 дня.

209. Каковинский Николай Никитич (ок. 1735 — после 1788). В службе с 1742 г. Полковник (1763), командир Тенгинского пехотного полка, с которым участвовал в Первой русско-турецкой войне. За отличия был произведен в бригадиры (1771), а через полгода — в генерал-майоры. В 1780 г. был назначен Московским обер-комендантом в чине генерал-поручика. В 1788 уволен от службы.

210. Расположена на правом берегу р. Прут, близ г. Яссы, Румыния.

211. Правильно сеймен-баши — начальник стрелков.

212. Штофельн Х. Ф.

213. Здесь должно было быть 10-е число, но оно ошибкою писца поставлено после 17 числа.

214. Правильно вистеар — один из боярских чинов при дворе господарей Молдавии или Валахии, управитель государственной казны.

215. Возможно, имеется в виду Дембский Ян Адриан (ок. 1750-1800), преподаватель школ Комиссии Народного Просвещения в Польше.

216. Мурза — татарский дворянин.

217. Заложник, знатная особа, данная в доказательство верного исполнения договора.

218. Уничтожить (упразднить).

219. Кошевой атаман, глава Запорожского войска.

220. Березань — река, впадающая в Березаньский лиман Черного моря.

221. Русифицированная форма турецкого слова “кяхья” — управитель султанского двора, доверенный, дворецкий.

222. Сформирован в 1764 году. В 1769 году назван Борисоглебским драгунским полком. В 1770 году участвовал в Турецкой компании.

223. Галиот — голландское двухмачтовое судно с неглубокой посадкой, используется для хождения по неглубоким каналам и мелководью.

224. Данное описание Запорожской Сечи является одним из главных источников по истории последнего периода существования этого государственного образования на территории России. Оно дважды публиковалось во 2-й пол. XIX в., однако имя автора до сих пор не было известно. В справочниках и специальной литературе оно упоминается под названием “Примечание о Запорожцах неизвестного лица”. Вполне вероятно, что именно этим описанием, составленным А. А. Прозоровским и посланным им З. Г. Чернышеву летом 1770 г., была инициирована идея уничтожения Запорожской Сечи, которое было осуществлено через 5 лет, в 1775 г.

225. Старое название Мраморного моря.

226. Мешины — выделанная кожа.

227. Вероятно, сарацинское пшено старинное название риса.

228. Крепкое вино, водка, горилка и т. п. крепкие напитки, изготавливающиеся путем перегонки и способные гореть.

229. Кинбурн — крепость, построенная турками в XV в., занята русскими войсками в 1736 и 1771 годах, в 1774 г. отошла к России, упразднена в 1857 г. Находилась на Кинбурнской косе между Днепровско-Бугским и Ягорлыцским лиманами Черного моря, ныне Очаковский р-он Николаевской обл., Украина.

230. Знак власти и принадлежность атамана, сделан в виде булавы с шаром на конце, иногда украшенном перьями.

231. Сформирован в 1737 году из волохов-добровольцев. В 1741 году переформирован в Молдавский гусарский полк.

232. Самара — левый приток Днепра.

233. Орель — левый приток Днепра.

234. Отдельная часть Запорожского войска.

235. Здесь: экипирование, снабжение всем необходимым.

236. Ради приличия, для видимости.

237. Река Конская, (Конские Воды), приток Днепра, ныне впадает в Каховское водохранилище в Запорожской обл., Украина.

238. Волчья — левый приток р. Самары, протекает по Донецкой и Днепропетровской областям Украины.

239. Мокрые Ялы — левый приток р. Волчьей в Донецкой обл.

240. Кальмиус — река впадает в Таганрогский залив Азовского моря в Донецкой обл., Украина.

241. Имеется в виду грамота Батыр-Гирей-султана.

242. Синюха — левый приток Южного Буга, протекает по территории современных областей Украины: Черкасской, Кировоградской и Николаевской.

243. Административная единица Запорожской Сечи, включавшая несколько куреней.

244. Сосредоточенное расположение обозов, тыловых учреждений и прикрывавших их воинских команд.

245. Берг Г. Г.

246. Командир калмыцкого войска.

247. По-видимому, Панчулидзев (Панчелюдзев, Панчюлизев) Алексей Давыдовыч, впоследствии — действительный статский советник, с 1808 г. Саратовский гражданский губернатор; управлял также Елтонской экспедицией соляных запасов.

248. Возможно, Елагин Василий Иванович (1743-?). В службе с 1745 г. Генерал-майор (1783), командовал войсками на Тамани, генерал-поручик (1790), при Павле I генерал-от-кавалерии.

249. По территории современной Одесской области протекают три реки, имеющие названия Куяльник: Большой, Средний и Малый.

250. Город с 1484 по 1944 г. имел турецкое название Аккерман (тур. “Белая крепость”), однако в русских источниках нередко назывался Белгородом.

251. Белогородский лиман — залив Черного моря при впадении Днестра.

252. Гаджибей — турецкая крепость, на месте которой основан город Одесса.

253. Речь идет об одной из рек под названием Куяльник

254. То же, что потрафить, т. е. угодить, сделать по чьему-либо вкусу.

255. Бык — правый приток Днестра.

256. Перекопский перешеек, между Каркинитским заливом Черного моря и озером Сиваш, ныне в Крымской обл., Украина. В XV-XVI вв. на всем перешейке были построены турецкие укрепления (т. н. Турецкий вал). Русские войска овладели укреплениями в 1736 и в 1771 гг.

257. Каменский Михаил Федотович (1736-1809), боевой генерал, фельдмаршал и граф (1797). Участник Семилетней войны, всех войн Екатерининской эпохи и русско-турецкой войны 1806-1812 гг. В начале Первой русско-турецкой войны бригадир, командир бригады из пяти полков в армии А. М. Голцына, отличился под Хотином, награжден орденом св. Анны и получил чин гнерал-майора. Отличился при штурме Бендерской крепости (1770) и награжден орденом св. Георгия 4 ст. С 1772 г. в армии П. А. Румянцева. Командовал корпусом и за отличия получил орден св. Георгия 3 ст. и чин генерал-поручика (1773). Совместно с А. В. Суворовым одержал победу в решающем сражении при Козлуджи, командуя левым крылом армии (1774). Награжден орденами св. Георгия 2 ст. и св. Александра Невского (1775). В чине генерал-фельдмаршала был назначен главнокомандующим Молдавской армии в начавшейся войне с Турцией (1806); 13 декабря этого года уволился в отставку по состоянию здоровья. Был страстным поклонником военного таланта Фридриха II, отличался ужасной вспыльчивостью и неумением владеть собой. 12 августа 1809 г. убит в лесу своим дворовым человеком.

258. Щербатов Федор Федорович (1729 — после 1794), князь. За отличия в Семилетней войне произведен в полковники. Депутат Уложенной комиссии 1767 г. Участник Первой русско-турецкой войны. В 1771 г. взял крепость Арабат и занял Восточный Крым, за что был награжден чином генерал-поручика и орденом св. Георгия 3 ст. После смерти А. И. Бибикова (9 апреля 1774 г.) назначен командовать восками, направленными против Пугачева. За тактические ошибки, позволившие восставшим взять Казань, был отозван и отставлен от службы. Находился в опале 20 лет. В 1794 г. назначен правителем Выборгского наместничества.

259. 7 июля 1770 года Первая армия под командованием П. А. Румянцева разгромила отряд крымского хана Каплан-Гирея на реке Ларге.

Текст воспроизведен по изданию: Записки генерал-фельдмаршала князя А. А. Прозоровского. Российский архив. М. Российский фонд культуры. Студия "Тритэ" Никиты Михалкова "Российский архив". 2004