ПРОЗОРОВСКИЙ А. А.
ЖУРНАЛ
ГЕНЕРАЛ-ФЕЛЬДМАРШАЛА КНЯЗЯ А. А. ПРОЗОРОВСКОГО
1769-1776
1769 год
17-го приказал сто казаков при одном старшине переслать в ночь против Жванца через Днестр. И так поставленные на берегу две мартиры неприятельские, ежели будет можно, перевесть на эту сторону. В случае невозможности — завести в воду. Но оные, переехав через Днестр, не могли однако ж того исполнить, ибо неприятелем были отбиты. [307]
18-го получил рапорт от подполковника Жандра, что он нигде бродов не нашел, чтоб переправиться на ту сторону. Почему он одну только партию к Хотину послал, приказав ей в Калусе на паромах переправиться. А сам со всею партиею пойдет через Могилев на Яругу и, где разведает против себя не в превосходных силах неприятеля стараться будет оного истребить. А посланная к Табани партия, возвратясь, объявила, что турки с татарами, в закрытие лежащей от Хотина к Бендерам дороги, стоят большими кучами в деревнях в сторону Хотина до Новоселиц и в протчих местах.
Между тем, когда я увидел, что работа мосту не так поспешна, как я щитал, то 19-го послал повеление подполковнику Жандру, чтоб он со всей партией поспешно следовал на Китай-город и, пройдя оной. около села Боговицы, находящегося во оном, капитана Пеутлинга 183 с одним казачьим полком в команду свою взял, оставя его однако по прежнему пост свой держать. А сам бы за ним от берегу верстах в двух или трех остановился с тем, что естьли будет на нас атака от неприятеля, то иногда часть их конницы не будет ли там переходить, естьли не там, то по сю сторону реки Смотриче через Днестр перейдут. В таком случае он, Жандр, может приближаться к реке Смотриче или оную перейтить, а по возможности, не отваживая себя во всем, сделать поиск. А между тем, хотя не чаятельно, чтоб оне напали на пост князя Меньшикова, но в случае сем он и оттуда неподалеку будет и может оной подкрепить.
20-го по приказанию главнокомандующего послал повеление майору Серезлию, чтоб он с ескадронами Черными и Желтым следовал в Новую Сербию к соединению со Второю армиею, поелику присылке оных туда граф Петр Александрович Румянцев требовал.
21-го получил рапорт от подполковника Хорвата, что рапортирует его капитан Петрович, что шпион, от него посланный, возвратясь из Чернауц, ему объявил, что из Хотина от визиря послан Гаджибек-паша с тысячью лошадей в Снятин и Городенку. А в селе Бояном неподалеку от местечка Чернауц стоит неприятеля до тысячи ж лошадей. А около Чернауц действительно оного находится семь тысяч и намерены напасть на Снятин и Городенку, куда уже и разъезды от них посылаются. Сверх того прапорщик Фелкер капитану Петровичу дал знать, что неприятель показывается уже от Снятина за полмили. Почему подполковник Хорват ко всем командам предложил, чтобы в случае на них сильного нападения ретировались к нему. О чем я того ж числа и от капитана Петровича получил рапорт. Получа сие известие представил главнокомандующему не угодно ли будет приказать полковнику Ширкову подкреплять подполковника Хорвата. Сего ж числа послал повеление капитану Лалошу, чтоб он около трансильванских границ от тамошних жителей старался обо всем разведывать и сюда давать знать. И, чтоб он естьли возможно будет, соединился с капитаном Петровичем.
Того ж числа по воспоследовавшему на представление мое повелению от главнокомандующего послал ордер полковнику Ширкову, чтоб он по требованию подполковника Хорвата его подкрепил находящимися у него двумя [308] карабинерными ескадронами и двумя пехотными ротами с двумя полковыми ескадронами.
Равным образом и подполковнику Хорвату послал повеление, чтоб он, оставя в Язловцах пост лошадей до ста, с достальными перебрался через реку к Городенке, соединился с постами капитана Петровича. И естьли капитан Лалош к нему прибудет, то б и его к себе в команду взял. И естьли, смотря по силе неприятеля, надобность будет, то требовал бы себе от полковника Ширкова подкрепления, старался над неприятелем сделать поиск и выгнать их из Польши, не отваживая себе однако совсем, естьли бы неприятель в великих силах против его деташаменту был. В таком случае ретироваться помаленьку перед ними к Станиславову и, под протекцией той крепости остановясь, делать паки над неприятелем поиски, имея всегда свою ретрету к крепости. Естьли ж бы неприятель разделился надвое, то есть одна бы часть пошла к Станиславову, а другие чрез Залещики в Польшу, то под Станиславовым оставить капитана Петровича с его партией для самого того ж исполнения и для разведывания с тем, чтоб он уведомлял полковника Ширкова. А сам он Хорват, с прочими лехкими войсками, не брав с собою пехоты, а взяв одних карабинер, старался бы сколько возможно не допускать их далее от Днестра разорять обывателей, и меня б тем чаще обо всем уведомлял, что по надобности от меня подкрепление к нему прислано будет. А при том, как я чаял, что может быть сие приближение неприятельских партий единственно имеет предметом примечание над обращениями войск наших, а о многом числе и о намерении напасть на Снятин расславляют только для того, чтоб наши войски от границы отступили, то предписывал я ему сие рассмотреть обстоятельно. И, когда усмотрит, что сие разглашение ложно, в таком случае он расположения своего не переменил бы или и переменя опять в Язловцы б прибыл. А когда приближится к Станиславову и естьли надобность того будет требовать, то он должен состоять в команде у полковника Ширкова.
Того ж числа прислал подполковник Хорват одиннадцать человек конфедератов, посланных от подчашего литовского в Польшу. Из которых один был маршалком, а другой дворянином у подчашего, которые пойманы прапорщиком Фелкером против Снятина за рекою Прутом в лесах. Они объявили, что они посланы в Польшу от сераскира с декларацией.
Неприятель, продолжая делать мост от 14-го числа, сего числа кончил.
22-го неприятеля перешло на эту сторону до восьми тысяч. Для атаки которых от главнокомандующего посланы были ночью полковники Игельстром 184, Сухотин 185, Вейсман и Кречетников 186 с зборными гранодерскими ротами. А между тем я командировал полковника Сатина с полком на левую сторону лесу, чтоб он бегущих на брод турков преследовал. И действительно оные атаковав неприятеля множество оного побили, в реке потопили, взяли одного в полон и в добычь шестнадцать знамен.
23-го получил репорт от подполковника Хорвата, что рапортует его стоящий в Мельницах на посту есаул Горин, что 21-го неприятель ниже села [309] Ольховец через Днестр великим числом перебирался и оного есаула с пикету согнал. При чем из его команды захвачены или убиты четыре казака неизвестно. Больше ж вверх по Днестру оного нигде переправляющегося не видно. А показавшийся к Снятину неприятель опять к местечку Чернауцам возвратился и там в лесах стоит.
23-го получил рапорт от порутчика Герсеванова из Окоп, что посланной от него до устья разъезд возвратился и рапортует, что неприятеля в той стороне нигде нет, кроме, что 21-го числа в селе Ольховцах несколько турков вплавь перебралось и шатающихся около того места людей забрали.
23-го получил рапорт от подполковника Жандра, что посыланной от него с партиею офицер, возвратясь, рапортовал, что, когда он шел от Калюса по дороге к Хотину, в то время, маршировали от стороны Багани и Новоселиц до трехсот турков из числа коих несколько человек за разъездом ево гнались, от которых он, ретируясь, перешел на сю сторону через Днестр в селе Букоте.
Того ж числа получил другой рапорт от подполковника Жандра, что он в Могилеве в город переправил через Днестр две партии. Одной приказал итти к стороне Липчан до Батаник, от Могилева пять миль с половиною, [310] а другой — до Почубен, шесть миль. А в подкрепление их сам за ними вслед переправился и, отошед полоторы мили от Могилева, остановился. Которые, возвратясь, рапортовали, что первая из них только полмили не доехала, а другая и в деревне Почубен были, но о неприятеле никакого осведомления не получили.
24-го послал повеление майору Серезлию, чтоб он с пришедшим ко мне волоским капитаном, выведшим несколько фамилей, желающих поселиться в России, которые и находились в Томашполе, отправил одного офицера и тридцать рядовых гусар, чтоб оной, забрав тех людей, конвоировал до Новой Сербии. А, прибыв туда, оных бы представил господину генерал-майору Лебелю. А естьли главнокомандующий Второю Армиею в Елисаветградской крепости находится, чтоб ему оных представил. А сверх того послал сто рублей, чтоб оной офицер в дороге их довольствовал.
Того ж числа послал к подполковнику Хорвату одного волоского капитана, чтоб он его отправил в Снятин, дабы он, живучи там, вербовал арнаут. Для чего б подполковник Хорват приказал капитану Петровичу за ним примечать, чтоб он не посылал шпионов.
Того ж числа получил рапорт от капитана Лалоша, что от местечка Черноуцы даже до Липчан неприятеля нигде не видно. А ушедший от татар мужик объявил, что татара немалым числом стоят в лагерях под Липчанами. В Батушанах же кроме приезжающих на торг турков до пятидесят, более не слышно. И, что он, будучи недалеко от Батушан услышал будто турки уже на эту сторону Днестра перешли и разбили нашу армию. Почему он ретировался до горы к местечку Сучево, где в армянской церкви нашел турецкой небольшой магазеин и оной разбросал.
25-го получил рапорт от капитана Лалоша, что он имеет известие чрез секретаря господаря волоского, что в Хотине визирь Молдованжа 187 со всем турецким войском. Что хан татарский с татарами против Могилева, что Санжах и двадцать тысяч войска в Рябой Могиле и, что прежнего визиря взяли в Царьград 188.
26-го получил рапорт от подполковника Хорвата, что посланной от него с партией к местечку Привчи сотник Воронов рапортует, что перебравшийся в селе Алховцах вброд 21-го числа неприятель, захватя в тамошних местах несколько мужиков и скота, возвратился. А, что стоящий на посту в Мельнице есаул рапортовал со страху ложно, будто переправляется множество. В Покуции ж неприятеля нет, а стоит на прежнем месте, за Чернауцами в лесах.
27-го получил рапорт от майора Гейкина из Шаргрода. По полученному известию чрез посланную партию, что неприятель хочет сделать набег на местечко Месковка, расстоянием от Каморграда две мили. Почему он со всею командою до Месковки пошел для точного осведомления о неприятеле. И, пришед в Месковку, авангард его встретился с неприятельскими передовыми войсками и, вошед в дело, при подкреплении всей его команды, неприятель принужден был ретироваться до села Попелюхи, за Месковкою [311] две мили, за которым селом был и неприятельский лагерь состоящий до трех тысяч человек. При сей стычке из его команды тяжело ранено донских казаков два, вербованный один. С неприятельской на месте осталось четырнадцать человек. После чего он с командою возвратился в Шаргрод, как по малости команды дальнейшего поиску над неприятелем сделать не мог. А при том известился он, что по сю сторону от Балты в миле, при Колодезях до двух тысяч неприятеля находится и, что во время сего движения против неприятеля намало число бегущих из Волощизны обывателей с их фамилиями препроводил со всем их имением, женами и детьми в Шаргрод. Из коих многие желают итти на поселение в Россию.
Как о таковых армии нашей действиях рассуждаемо было при высочайшем дворе, то некоторым образом можно видеть из нижеследующего ко мне от графа Захара Григорьевича Чернышева письма: “Я имел честь исправно получить почтеннейше письмо ваше от 29-го минувшего месяца, за которое приношу вашему сиятельству мое благодарение. Обратной же переход армии за Днестр отнимает уже место у того, чтоб я вам касательно до действиев ваших в ответ объявить мог. К тому ж обстоятельствы и предидущее недовольно мне известно, чтоб я свои рассуждении по тому дать в состоянии был, а то только сказать вашему сиятельству могу, что сие движение полезности ожидаемой от полученных над неприятелем авантажей весьма не ответствует. Но, как бы то ни было я уверен, что вы при всех тех случах, в которых что до вас касаться может, не оставите оказывать все, что полученная вашими трудами репутация требует. С моей же стороны не оставлю я никакого случая, в котором доказать в состоянии найдусь”.
23-го, 24-го, 25-го, 26-го, 27-го, 28-го чисел неприятель переходил в деревне Бабшине на ету сторону для фуражирования.
Получил рапорт от капитана Лалоша, что он с партией, едучи вверх по реке Пруту, против села Бояне увидел проезжающих двадцать татар. Которых он, перешедши реку Прут, атаковал. Двенадцать убил и, ранив, одного взял в полон. А с нашей стороны один казак ранен и одна гусарская лошадь убита.
28-го августа положено было на совете, чтоб переходящих на ту сторону неприятельских фуражиров 29, от реки отрезав, разбить, как оне всякой день переходили, то и того утра ожидать было надобно. Для чего и командирован был в лес Рачевский, сверх тех, которыя в лесу в засеке были, генерал-порутчик Салтыков с пехотой, с карабинерами и одним полком кирасирским и я с корпусом легких войск в команде его. И по ряду войск позиция мне назначена была в лощине, что от деревни Руды идет до местечка Рынчуга, которую я в ночи и взял. А того ж вечера отправил к подполковнику Жандру повеление, чтоб он, перебравшись рано чрез реку Смотричь, скрытно стоял, а как атака у Рачевского леса начнется, то б он, приближась к деревне Руде, на курганах построясь, себя оказал. И смотря, чем только возможно будет, воспользовался б, а между тем и зад бы у атакующих прикрывал. [312]
Для лутчей диверсии во время нападения на фуражиров приказал в ночи послать партию в 50-ти волунтерах и пятьдесят казаков, чтоб оных в Боговицах переправить на ту сторону Днестра, чтоб по той стороне осмотрели, ездя по горам. То ж и себя старались часу в 10 пополуночи показать, а не прежде.
29-го на рассвете было туманно, однако посты казачьи, усмотря, что чрез мосты очень много идут, но при том звону колокольчиков не слышно, которыя у них обыкновенно на мулах привязаны, а за туманом прямо рассмотреть не могут, о чем меня и генерал-порутчика Салтыкова репортовали. Вскорости другой рапорт я получил, что действительно оне усмотрели, что то не фуражиры были, но целое войско. Почему я, выехав из лощины в гору, тотчас увидел, что неприятель, проминовав лес, под Бабшиным построясь в трех великих кучах конницы, с знаменами стоит. А при том рапортовали, что еще множество переходют. Я послал о том рапорт к господину генерал-порутчику Салтыкову и к главнокомандующему, что конечно то не фуражиры, но вся их армия к атаке на нас приготовляется и, что позиция моя весьма для сего случая дурна, так что я мог быть совсем отрезан.
А между тем фланкеры неприятельския уже пикеты мои забили и к лощине, в которой я был, приближась, хотя не всех, а правой фланг мой видели. Итак я той лощиной в рысь позад Руды чрез мой лагерь к армии приближился и, примкнув левый фланг гусар к батарее порутчика Макарова, остановился. А между тем неприятель атаковал и погнал стоящих у лесу карабинер и кирасир команды генерал-порутчика Салтыкова, которые повеление имели к армии ретироваться. Но при сей ретираде один полк карабинер отстреливаясь, а некоторые ескадроны остановясь, неприятеля погнали. В то время хотел я было употребить гусар, атакующих во фланг, но вторая великая толпа была уже у деревни Руды, которая мне то сделать воспрепятствовала. Тогда же неприятельская пехота, пройдя одной лощиной, которая от реки Днестра в лес тянула, или лутче сказать подкравшись чрез оную, атаковала пикет, которой побежав прямо в засеку, где был интервал между четвертого Гранодерского и Санкт-Петербургского полку и сим нечаянным нападением полки засеку оставили. Но к удовольствию генерал-порутчик Салтыков, разделя свою пехоту надвое, как он был перед засекою, при нем мимо засеки выходит к соединению армии, а другой, под командой генерал-майора Каменского, по краю левому леса. Последняя была атакована конницей, но пальбой в тщетность сия атака была обращена. А вторая половина в самую атаку вышла на одно польцо или пустошь в средине лесу. Почему оная была уже позад атакующей турецкой пехоты, которую, атаковав, обратила в бег. А между тем и полки, которыя ушли, из засеки возвратясь некоторые тут же атаковали, чем лес почищен был. И господин генерал-порутчик Салтыков присоединился к армии. От деревни Руды по полю рассеянные от него простирались до лощины, что меж Гавриловцов, из которых несколько казаки скололи. Где я получил повеление от главнокомандующего, чтоб неприятеля атаковать у деревни Руды. Я приказал доложить главнокомандующему, [313] что их с тысяч тридцать, а я двух тысяч в строю не имею, почему нету надежды к победе. А, как и вторично был прислан, чтоб я конечно атаковал и кавалерии вместе, взаимно со мной атаковать велено. То, получа сие послал казаков поле очистить в правом <...> 189
<...> какия в оных до сего времени были законами ли писанными или благо признанием между себя избранных или же по обыкновениям, преподаваемым чрез память, они управляли свои дела, того в начале завладения народом неприлично разрушать в рассуждении, что всякая вводимая новость от победителя со уничтожением порядков, к коим люди приобвыкли, покажется им трудною. А сих жителей больше мы привлечем верность и преданность себе, ежели не утесним ничем их свободы и отдавать станем правосудие, согласное с обыкновенным их мнением. Таким образом ежели б до вашей резолюции дошли какия представления, вы старайтесь согласовать в решении сим правилам. А в случае, где бы недоставало уставов, там должно определять справедливость, которою бы судящиеся и сами убеждены быть могли. Когда ваше сиятельство о распорядках земских рассуждение держать будете с боярами той земли, то не упустите у них о всем там наведаться, что я предписал первым вам моим секретным ордером. По недостатку в той земле ячменю и овса, я дал повеление полковнику Ширкову из Станиславова потребованию вашему отпуск оного учинить. Итак теперь от вас зависит с помянутым полковником снестись до коих мест препровождать нужно на польских подводах и откуда переменить можно их из земли молдавской собранными. О магазеинах, когда я иметь буду повеления, назначивающие операции будущей компании, то в то время о моем положении на то не оставлю и вас снабдить, как и члена определить из провяльского департамента, которой бы, при вас находясь, сии дела ведал для порядку и облегчения собственно вашего.
Польские близлежащие по Днестру места столько все истощены, паче чрез насилие и грабительство к предосуждению лехкими нашими войсками, что известия от всюду мне доходят, что там нет способу продовольствовать фуражем стоящие команды, но нужды ради настоящей, я согласую на ваше мнение, чтоб вы определили команды для собрания фуража в Польше, давши начальникам над таковыми командами строжайшее приказание, чтоб оные отнюдь в сих посылках насилия, взятков и никаких предосудительных поступков не делали с жителями и не брали б последнего у них сена и овса, но умеренность бы в том наблюдали, помня, что ежели отколь дойдет только мне знать о их малейших непорядках в сих комиссиях, всякого я предам непременно достойному наказанию по военным регулам. Для чего употребите вы к сей должности таких офицеров, на которых бы честность положиться вы могли. За сей сбор прикажите выдавать квитанции жителям верныя, не писав в оных цены, но одну только меру и вес, взятому поистине, ибо обман и в сем случае не обойдется без наказания кто бы то ни учинил. Повеление, [314] которое вы дали господину Кантакузину 190 о сборах с винограда и меду я опробую.
Из расписания вашего я примечаю, что на левом крыле ваше сиятельство ставите одни только казачие команды, которое не меньше должно быть подкреплено и лутшею нашею конницею, для чего я бы хотел, чтоб вы по своему рассмотрению который полк и гусарский там расположили. Между тем, как и во многих местах вы располагаете малое число людей, которому в таком раздроблении непредвидимый случай может иногда родить следствия неприятныя, то мне лутше кажется же либо ваше сиятельство несколько учредили главных и усиленных постов, которые бы и поиск делать и сами защищаться, в близком расстоянии с другими будучи, в состоянии были. А протчие посты иметь таковы, кои бы только служили к уведомлению вас или своих команд ежели сомнительство или опасность были примечены. К укомплектованию егерского корпуса я прикажу из полков выбрать людей, но между тем ожидаю от вас ведомости сколько к тому людей вам надобно и сколько у вас неспособных есть. Неспособных гусар к службе по разборе извольте ко мне прислать, а построение делать на их полк по привозе аммуниции дозволяю в назначиваемом от вас местечке Снятыне и протчих близ оных лежащих.
Гошпиталь для больных от лехких войск учредить в Станиславове я согласую и не оставлю надобное число лекарей вам доставить.
Казаков донских, назначенных к отпуску за неспособность к службе, соберите, ваше сиятельство, в такое место, из которого б удобнее было мне отправить в их домы.
При вступлении на винтер-квартеры я вам дам знать о учреждении тогдашней коммуникации с вами. Свойства арнаутов и польских казаков вам из практики лучше известны, то я хочу прежде от вас некоторые идеи иметь, каким бы образом сходнее вы находили привесть их в порядок службы и ваше сиятельство, не оставте о том мне свои мысли изъяснить, стараясь впротчем всеми образы удерживать их и прочую команду свою от всякого своевольства. И наблюдать военную дисциплину к сохранению славы оружия ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА. Ибо всеминутно доходят мне жалобы о наглостях наших лехких войск. И ЕЯ ИМПЕРАТОРОЕ ВЕЛИЧЕСТВО на сих днях имянным указом по таковым же к себе дошедшим, ВЫСОЧАЙШЕ мне повелела стараться всеми образы восстановить порядок, чтоб все жители остались без обиды.
Как ваше сиятельство вопрошали, чтоб знать вам о предприятиях нашей второй армии, то на сие я вам объявляю, что меня уведомлял командующий оной господин генерал-аншеф и кавалер граф Петр Иванович Панин, что он весь корпус лехких своих войск для поисков отправил к самим Бендерам при подкреплении батальонов гранодерских до Буга, взирая на сие движение и, что вы представляете, что хан кримской, отпустя свои войски, сам только остается при одной свите. Приличным нахожу вашему сительству рекомендовать не найдете ли, от времени забирая сведения точные о расположении [315] ханском, способу сделать над ним военное предприятие и воспользоваться нынешним отдалением его сил, умножая чрез то успехи и славу военных подвигов ваших.
Господин генерал-порутчик барон Елмпт сказывал мне, что великие стада лошадей в Молдавии есть способных для службы военной. Почему, как я думаю, что и в ваших полках в них нужда есть, то ль не менее и для повозок под разные тягости армейские. Ваше сиятельство заблаговременно постарается оных довольным числом приторжить по цене сходной для казны и для жителей, поставляя за плату им из доходов, которые диван короне собирает из земли, на которые и давать им ассигнации.
При отправлении к вам двух моих ордеров, одного в резолюцию на ваши представлении и сего предварительного о учинении военного предприятия над крымским ханом и протчая получил я ваш рапорт от 9-го сего месяца пущенной. И хотя я не сомневаюся, что ваше сиятельство ничего не упустите, что только к пользе интересов ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА и к славе оружия будет служить, но за нужное почитаю сказать о упоминаемых вами татарах по слуху будто в подданство приттить намеряющихся. Естьли подлинно сие справедливо и они приходить будут, обнадежить их высочайшею протекциею и приводить к присяге. Но ежели сие один только вымысел, а напротив того получаемыя от волоских мужиков известии основательны, то надлежит необходимо, пользуясь сим драгоценным временем, учинить над ними поиски, стараясь или покорить или вовсе их искоренить. В чем подкрепление, ваше сиятельство, требовать можете от лехких войск из второй армии к Бендерам отправленных, по известиям к вам дошедшим, около Дубассар находящихся. А я о сем отправляю теперь нарочного курьера к его сиятельству графу Петру Ивановичу Панину.
А о немедленном по ордерам вашим вступлении и исполнении господину полковнику Костюрину я предложил.
Почему и командирован туда полковник Костюрин с полком Венгерским, которому велено расположиться в местечке Могилеве”.
18-го послан один волох шпионом в Брагилов и Галац. В то ж время приехал от главнокомандующего господин генерал-майор Замятин 191 для командования в мою болезнь корпусом моим.
19-го получено известие из Мунтян господином Кантакузиным, что в Цареграде действительно янычары 192 взбунтовались против султана и хотят его свергнуть, а на место его другова поставить. А причина тому та, что прежде янычарам велено збираться на войну, почему оне изготовились, продав все свое имение. Наконец их остановили. И, что он вступился напрасно за польских бунтовщиков, чрез что пропало их самое лутшее войско. Только какое следствие оный бунт имел неизвестно.
20-го послал рапорт к главнокомандующему, что я от болезни освободился, а осталась одна только слабость и, что оной скоро избавлюсь и корпусом могу командовать. Того ж числа послал графу Румянцову репорт [316] о получепнных мной известиях, которыя состояли в том, что к господину Кантакузину приехал человек с письмом от жены его, которая находится в Букореште потому что она сестра родная тамошнему господарю. И при отправлении сего посланного она приказала словесно ему сказать о полученных там известиях, что в Цареграде янычары действительно против султана взбунтовались и хотят свергнуть или удавить его, выбрать себе другова. Только какое следствие оной бунт имел неизвестно. Причина их бунта сказывали тогда была во-первых та, что султан слишком рано янычарам приказал быть в готовности на войну. Почему оне, продав все свое имение, изготовились А после он на долгое время в празности остановил. Во-вторых, что он, имев столь долго с Россиею союз, без справедливой причины наконец вступился за поляков. Чрез что пропало их самое лутчее войско, а при том сей человек сказывал, что в Мунтянии, кроме находившихся мещанами в Букореште турков до 300 человек, никакого турецкого войска нет. А господарь тамошний находился тогда в Букореште, но имел вскорости отправиться в Царьград потому, что ево жена и вся фамилия уже жили в оной столице. Турецкое войско по ту сторону Дуная стоявшее имело великой недостаток в провианте. То ж и в Цареграде господствовала великая дороговизна в хлебе. Когда сей посланный ехал в Ясы, то в местечке Рыбнине, отстоящем от Букорешты шесть дней, встретились с ним арнауты с 30-ю знаменами, которых он, щитая число более 3000. Сие ополчение объявляло о себе, что они находятся в российской службе и идут далее в Букорешт, делая великие грабительства по дороге. Какие сии были арнауты сему посланному не было известно.
21-го получил от главнокомандующаго следующего содержания ордер:
“Рапорт вашего сиятельства от 12-го сего месяца с приложениями я получил. Из оного с удовольствием вижу неусыпное ваше и почтенных подкомандующих ваших о врученном вам деле бдение. Я согласен с вами о приложении под литерою В, но и то таким образом, что оное почесть можно сомнительным. А протчая противно здравому рассуждению почитать, хотя мало вероятными. Однако же ничего не надлежит пропускать, что хотя одну надежду подать может, об открытии неприятельских намерений о движении. Ваше сиятельство предыдущими со мнением моим ордерами довольно снабдены, как нападать и противустоять неприятелю. И потому я нимало не сомневаюсь, что ваше сиятельство по особливой вашей ревности все сохраните, что только интересует службу и собственную честь вашу”.
Того же 21-го получен от него другой ордер следующего содержания:
“Рапорт вашего сиятельства из Батушан от 15-го числа сего месяца получил я сей день исправно со всеми приложениями. Я согласен с вашим сиятельством, что манифесты молдавского господаря или от него самого присланы или же под его именем вымышлены не инако как для одной нашей тревоги. Во-первых, что нет почти ныне возможности неприятелю из-за Дуная итти наши завоевании отбирать, а во-вторых естьли б сии замыслы в самом деле [317] были, конечно не стал бы неприятель заранее о том разглашать. Но, как несмотря на все то надлежащая осторожность никогда излишна быть не может, то и не сумневаюсь я, что ваше сиятельство, как главной тамо командир, ничего не упустите, что только к безопасности тамошних наших войск, а при том и ко успокоению от подобных разглашений тамошних жителей служить может. Стараяся особливо обо всем за Дунаем и около Бендер происходящем разведать, а естьли б паче лутчаго чаяния настояла действительно какая от неприятеля опасность, то по полученному от вас известию можете надеяться и скорого подкрепления от стоящих еще под Хотином полков”.
24-го получил от главнокомандующаго ордер следующего содержания:
“Я как от подполковника Каразина 193 имею рапорт, что турки в великой опасности находятся от наших войск в княжестве Мултянском и бегут из оного за Дунай. А по уверению тамошних правителей к завладению тем княжеством осталось только взять один Браилов, к чему потребно де отделить малое число войска, а затем уже тамошние жители сами берутся защищать ту землю. Так и от одного добронамеренного получил писма, что турки акуратные берут в правило какия поиски были учинены на Браилов во время веденной войны (бессмертныя войны) государем ПЕТРОМ ВЕЛИКИМ и тщатся противныя тому восстановить меры. Ваше сиятельство не оставте всеми образы в таком положении турков и усердных нам тультянцов сделать предприятие на означенные Браилов и примите к тому распоряжении толь осторожныя, чтоб иногда партия деташированная от превосходства тамо турецких сил могла безопасно взять ретираду”.
25-го получил от графа же Румянцова о болезни моей такое письмо: “К сугубому прискорбию служит мне известие о болезни вашей, когда я беру в том припадке участие и по отличному к вашему сиятельству усердию и по званию моему, что вижу сие в такое, когда в той стороне, где ваше сиятельство толь похвально командовали. По положению настоящему дел наипаче же нужно присудствие ваше, как искусного генерала. Во удовольство вашего требования я не только увольняю вас от команды, послав повеление господину генерал-майору Замятину принять оную, но я оставляю вам на волю ехать где вы залучше находите воспользовать свое здоровье. Я не сомневаюсь, чтоб разорению оного не были причиною понесенные вами толь долговременно труды, которым я не меньше желаю увидеть достойное воздаяние, как и всегда с почтением моим искренным носит имя”.
24-го получил от главнокомандующего повеление, как я уже нахожу себя в состоянии, то чтоб опять принял над корпусом команду.
28-го господину Кантакузину я приказал писать к капитану, что в Фалче, чтоб он способ нашел увидеться с прежними мурзами. И сказал бы им, чтоб оне между собою переговорили и столь бы щасливого моменту не пропускали. Ибо естьли умешкают, то тогда уже они оружием в подданство приведены будут и такого снисхождения и милости не получат. Сверх того приказал ему же, господину Кантакузину, чтоб он послал повеление, чтоб с цынутов 194 [318] факшанского и галацкого провиант и фураж свозили в Фокшаны. О чем и полковнику Каразину послал ордер, чтоб как наискорея старался заложить в Фокшанах магазеины, привозом из всех оных местов. А при том приказал Кантакузину, чтоб он приказал исправнику фокшанскому послать шпионов для разведывания о неприятеле. А главнокомандующему представил, что как скоро провиант и фураж будет привезен из магазеина Станиславского, то я и достальным лехким войскам выступить сюда прикажу. И как все прописание учредится, то пошлю тотчас знатную партию корчей 195 к стороне Бендер. И, собрав сдешних вооруженных людей, туда ж пошлю и прикажу поиск над татарами сделать. А при том представил, что неминуемо надобно стараться завладеть Брагиловым. И, когда в Фокшанах магазеин соберется, то я располагал, чтоб командировать туда знатную часть лехкого войска с подкреплением двух батальонов из Батушан. Так как в то же самое время послать знатную партию лехкого войска в Букорест, дабы оба сии места могли вдруг заняты быть. Ежели ж удачливо будет, что Брагилов займется, то мнение мое было, чтоб тем двум батальонам там и остаться. А сверх того в Фокшанах знатную часть лехкого войска оставить надлежало, ибо в Галаце, тож и в Букоресте знатная часть лехкого войска быть должна. За нужное я также почитал батушанской пост, в котором надлежало быть двум батальонам пехоты, ибо оной пост всем ретрету прикрывал, а в нужном случае и подкреплять мог.
29-го получил рапорт от бригадира Ржевскаго 196 из Ясс от 28-го, что репортует его майор Вуич о достоверном узнании, что девять пашей с тремя тысячами войска и с господарем в Галаце. Да там же и моровое поветрие. Почему он и остановился. О том же самом и от Каразина я репорт получил. Но как оные известии никакого в себе основания не имели, то я приказал Каразину остаться в своем месте, не оставляя поста, потому что его ретрета верна. А бригадиру Ржевскому по его представлению приказал послать батальон гранодер к майору Вуичу и надо всем сделать командиром подполковника Фабрициана, чтоб он шел в Галац и там находящихся турков атаковав, разбив и там пост свой взял.
Вследствии от данного повеления прошедшего октября 3-го дня о расположении на кантонир-квартеры, сего 1-го ноября армия занимать оныя приказ получила. Почему она и действительно в следующие дни в оныя вступила.
1-го ноября по повелению главнокомандующаго мнение мое представил о тамошних войсках, которых с помощью здешних бояр несколько было собрано. А при том публикованы манифесты, чтоб оне еще збирались, то несумненно оных довольное число собираться может. Пехотою оные служить совсем склонности не имеют, а из числа их можно набрать прямых егерей, которые стреляют весьма цельно, не менее пятисот человек. И оных присоединить к нашему егерскому корпусу под команду егерского командира и разделить их поротно, хотя по сту человек в роту. А которые их соберут и приведут, тех при каждой роте наименовать капитанами, из них же и протчих офицеров и унтер-офицеров и капралов сделать. На коннице ж также [319] мнитца мне, чтоб ко всей определить главным командиром за наших штаб-офицеров. И также оных разделить по двести человек рядовых и назвать ескадронами. И лутче естьли б возможно было, чтоб каждым ескадроном наш гусарской офицер командовал. Но естьли их много соберется, то чаятельно, что недостаток будет в офицерах. В таком случае таким же образом из них самых сделать столько офицеров, сколько в ескадроне гусарском, то ж унтер-офицеров и капралов. А потом сделать списки и привести их к присяге так, как военнослужащих. Я полагал, что для лутчаго их удержания надлежало в каждой ескадрон дать знамена. Равным образом они должны получать провиант, фураж, порох и свинец. А сверх того щитал я за полезно естьли б им жалованье дать. Капитанам пятьдесят рублей в год, а другим офицерам по препорции меньше. То ж унтер-офицерам и капралам с прибавкою против рядового. А рядовым по семнатцати рублей против вербованного гусара, и чтоб он, как платьем, ружьем, так и лошадью себя снабжал. По мнению моему один способ их содержать в некотором порядке. Что ж касается до их обряда сражения, то надобным поставлял оставить их при прежнем их обычаи, ибо оне совсем равное оружие имеют с неприятелем. А сверх того к командующему оными можно придать несколько офицеров для вспомоществования. Казаков же польских выбрать самых лутчих из охотников и в число здешних войск соединить. А которые слабоконные и безоруженные, так лутче их отпустить домой. А сверх того добычь от неприятеля всю им обещать, дабы тем воздержать их от другого непозволенного грабежа.
В то ж время сказывал мне господин Кантакузин, что он подлинные известии имеет, что визирю велено ехать в Царьград в самой скорости, и что оный действительно туда отправился.
Получено письмо от исправника галацкого к боярам, коим он уведомлял, что он их письмы о провианте получил, но только из его цынута несколько деревень определены давать майору, стоящему у Прута с шестьюстами человеками. А от других деревень отдают в Галаце находящимся пашам и господарю, которой и до сего времени с Абазой и Мегмет пашами и Хаджи Алибеком находится в Галаце. С коими войска не более ста пятидесят человек. Лурфа Валиси и Мехмет паша пришел в Галац. И сего паши чоходарь 197 сказывал, что при нем войска шесть тысяч человек, но при приходе в Галац оказались действительно тысяча сто человек. В Брагилове же по слуху войска не более шести или семи тысяч, но то всякой день уходит. Слышно при том, что будто еще два паши идут с большим числом войска. Но думает он, что сие есть турецкая выдумка. И по выходе его из Галаца в Журжелеште в магазеине было всякого звания провианту и ячменю немало. Только не знает он свезено ль в Исакчу или нет.
Получил рапорт от брегадира Ржевского из Ясс от 31-го октября, что получено им известие о корпусе графа Витгенштейна 198. А уведомляют те самые люди, которые у него во все время походу по повелению его находились, что Витгенштейн совсем осаду Бендер оставил и ретируется за Днестр. [320]
Почему я тотчас послал курьера к графу Витгенштейну и просил его письмом, чтоб он меня обо всем обстоятельно уведомил и партии по сю сторону Днестра держал, хотя для диверсии.
А к бригадиру Ржевскому послал повеление, что партиям нашим за Прутом неминуемо надо приказать назад подаваться, когда только об отступлении графа Витгенштейна точное будет иметь известие, направляя ретираду оных до границы Молдавской, где им остановиться и всего ж тамошняго войска поставить по Пруту посты, придав им для ободрения несколько гусар и казаков. А для командования оными, командировав гусарских офицеров, от сих постов посылать на ту сторону частые разъезды, чтоб над неприятелем крайнее примечание имели.
А при том рапортовал Ржевской, что возвратился из Галаца посылан-ной его шпион, который объявил: 1-е, что в Галаце с господарем Абаза паша, Мехмет паша, Гаджи Алибей паша и еще двое, которых он имен не знает; 2-е, войска и всякого роду людей с ними до четырех тысяч человек; 3-е, что все вышеписанные паши с господарем и с людьми своими живут в городе, а иноче за Дунай переезжают, где и лагерь их поставлен; 4-е, что все турки в великом страхе от войска нашего находятся, а волохи все готовы турков резать сколь скоро войско наше покажется и, что пушек в Галаце у неприятеля нет, наконец, 5-е, слышал он от ушедших из Исакчи двух поляков, что в Исакче мост разломан.
И что вследствии сих известиев бригадир Ржевской послал курьера к подполковнику Фабрициану, чтоб он, поспешая свои марши, воспользовался таким удобным случаем и сделал бы на Галац атаку в такое время, когда турки к ночи по обыкновению своему переправляться начинать будут.
2-го получил рапорт от капитана Роде из села Селищи от 30-го октября, что он по прибытии с своей партией в село Селищи, расстоянием от местечка Оргеева вниз к Бендерам в полмили, уведомился, что от второй армии авангардный корпус под командою генерал-майора Зорича стоит расстоянием от Бендер в полтретьи милях на долине киртиатой, где пехота находится. Минувшего ж месяца 27-го числа стычку оне имели с турками и татарами, которых прогнали даже до Бендер и опять возвратились к вышеозначенной долине. Против оной долине на той стороне Днестра другая часть от второй армии наших войск стоит. Татара ж лагерем расположились около села Гангура к стороне реки Прута расстоянием от Бендер в двух милях. И что он с своею партиею для лутчаго разведования к тем местам следует.
Получил рапорт бригадира Ржевского от 1-го числа, что рапортует его капитан Зорич, который с партиею своею и порутчика Богданова в татарской земле тогда находился, что явился к нему один из татарского плену освободившийся человек, который сказывал, что татара из ближайших своих жилищ уходят с фамилиями своими и скотом внутрь татарщины и клонятся к Килии и Измаилу, от великого страху разговаривая между собою, что де москали уже [321] третий день со всех сторон идут. А обещанного сикурсу от турок дожидаться нечего, ибо слышно, что к Абаза паше, на которого надеялись, ушел за Дунай. Еще сказывал он, что хана крымского будто сверзили.
А при том Ржевской представлял, что один тамошний капитан Фотати набрал до трехсот человек весьма исправного войска и усильно просит, чтоб дозволить ему ударить на татар. Почему он приказал ему в теперешнем случае делать авангард партии прапорщика Хотяинцова и дал ему волю иттить до Исакчи и потом сделать оборот в земле, как он рассудит.
В то ж время посланной отсюда 18-го октября шпион возвратился и объявил, что по прибытии его в Брагилове уведомился он, как от тамошних жителей, так после и сам приметил, что во оном находются два паши и при них войска конного до шести тысяч человек, пушек малых тридцать, больших две, пороховой цейхауз и довольное число провианта и фуража находится. О прибытии ж туда сикура слуху не было, а только от турок слышали, будто их намерение, чтоб находящегося ныне в Галаце молдавского господаря, препроводя в Ясы, по прежнему его там учредить с таким распределением, чтоб по реке Сырету чрез Фокшаны к Ясам следовать находящемуся в Брагилове войску. А господарь с Абазой пашой, у которого до тысячи человек свежего войска к хану крымскому с четырмя тысячами по реке Пруту к Ясам следовал. Около ж Брагилова прежний ров возобновляют и полисады при оном действительно ставить начали. Турки жен и детей своих с имуществом переправили за реку Дунай, чрез который только на судах переправа есть. Пробывши два дня в Брагилове отправился он в Галац, где самые те ж известии о движении турецком и о числе войска слышал.
От бригадира Ржевского получил рапорт, что посыланной от него в Галац жид возвратясь объявляет, что турок при тех же пашах, о коих он во вчерашнем рапорте упомянул, находилось в Галаце около четырех тысяч человек. И, что оне всякую ночь за Дунай переезжали, а днем в город въезжали. Сие происходило до середы, а в середу он своими глазами видел, что две тысячи турок пришло из-за Дуная, то ж привезли восемь пушек, из которых две только великие, а протчие маленкие. Что Лурфа Валиси подлинно сам тут и он запретил войску своему переезжать на ту сторону Дуная так, как оне до сего времени делали. И так с того времени уже и ночуют в Галаце. И что тут, как арапов много, так пехота есть.
Почему бригадир Ржевской представлял, как все сии вновь прибылые войска умножают уже очень тамошний гарнизон, то чтоб в подкрепление батальону послать еще на подводах другой.
Я к нему послал повеление, что таперича с таким малым числом атаковать Галаца неможно. Тем более что с сим известием теперь возвратившийся из Галаца мой шпион сходно сказывал, что оне имеют пушки. В следствии того он имеет дать подполковнику Фабрициану повеление, чтоб он, соединясь с майором Вуичем и Писаревым, взял бы пост свой в закрытом месте, стараясь при том, чтоб оное было по тракту к Ясам. Дабы в случае, когда [322] неприятель движение к Ясам делает с великою силою, он мог ретироваться в Ясы и там свой пост взять. А между тем старался б всячески достоверно разведывать о неприятеле. От командирования вновь батальона полезности тогда не видел.
В то ж время отправил курьера за оставшими в Польше моими лехкими войсками, чтоб оне как наискорея в Молдавию следовали. А главнокомандующему представил, чтоб благоволено было приказать назначенным по расписанию полкам в команду генерал-майора Замятина, Ингерманланскому 199 и Низовскому 200, в Молдавию прибыть, как уже с сим войском вернея все предприятии можно будет делать. И берег Дуная неминуемо надобно очистить, а без того, естьли Бендеры взяты не будут, то в такой открытой земле, как здесь, зимой весьма трудно будет держаться против всегдашних неприятельских набегов.
Того ж числа ввечеру получил рапорт от полковника Казарина из Фокшан от 22-го октября, что по получаемым им о неприятельском обращении известиям, командированный от него 20-го числа арнаутской капитан Иваница в селе, называемом Годня, визиря и находящихся там пятьдесят турок разбил, из которых более двадцати человек арнаутами побито, а трое взяты в плен. Которые допросами показывают, что в Брагиле к приумножению прежнего двух тысячного гарнизона вновь четырех тысячах, кроме посторонних турок, быть определено. А всего при Абазе паше щитают до семи тысяч. А Галаце же объявляют, что туда 16-го октября Сераскир паша Лурфа Валиси с двумя тысячами пошел.
3-го получен рапорт от подполковника Казарина из Фокшан от 30-го октября, что по дошедшему к нему известию из Брагилова вышла партия турков более двухсот человек вверх по реке Дунаю. Для преследования которой командировал он порутчика Гарсеванова с командою которой, нашедши между Бузовца и Граден оную партию, атаковал, разбил, гнал до самого Брагила и двадцать семь человек турков побил.
4-го получил письмо от Галацкого исправника, что посланные пред сим от него в Брагилов и в Галац два человека возвратясь объявляют, что в одном из сих мест всего войска турецкого не более тысячи пятисот человек, а в другом две тысячи. Находящихся в Галаце жителей домы заняты турками, чтоб там сидя отстреливаться, когда российское войско придет. Но тамошние жители думая, что российское войско пришедши туда неминуемо их домы сожжет, писали к шедшему к Галацу майору, что там турков четыре тысячи. Почему он и возвратился назад.
Я послал повеление бригадиру Ржевскому, что по известиям галацкого исправника неминуемо надобно неприятеля из Галаца выжить. А чтоб верно сие предприятие сделать, то должен он командировать туда еще один батальон гранодер в команду подполковника Фабрициана если возможно, хотя на подводах, также с довольным числом провианта. А в Ясы на место оного отправил бытальон из Батушан. [323]
А при том подполковнику Бринку приказал взять самых доброконных гусар триста и иттить чрез Фокшаны, где, взяв двести казаков, и после соединясь с подполковником Фабрицианом, со взятием над всеми команды атаковать турков в Галаце, разбить и оттуда совсем выгнать.
Получил от главнокомандующего повеление, что господин генерал-порутчик Штофельн командирован в Молдавию с пятью полками с тем, чтоб и мне с корпусом состоять у него в команде.
Получил рапорт от бригадира Ржевского от 4-го числа, что гвардии прапорщик Хотяинцов от 1-го числа его уведомляет, что как скоро показалась партия татар у берегу на той стороне Прута близ Фаличи, то он выстрелом в кучу из пушки убил двух лошадей. После чего один, из кучи выбежав, давал знак, что он хочет говорить и после объявил о себе, что он мурза Сказывал при том о их намерении, что оне хотят итти в подданство российское и просил Хотяинцова в сем месте подождать его возвращения что он теперь пойдет к своим старшинам, где оне будут о том советовать.
Сверх того господин генерал-майор Зорич уведомил бригадира Ржевского, что он с корпусом от Бендер идет назад и чрез Днестр будет переходить. А в Оргеи оставлен от него капитан Иванов с ескадроном Черного полку.
Я послал к бригадиру Ржевскому повеление, что как войски второй армии идут от Бендер, то б он и нашим партиям равномерно приказал ретироваться. А гвардии прапорщику Хотяинцову остаться в Фалче. Но между тем он может еще того дождаться мурзы, которой обещал к нему приехать. Капитану же Зоричу и порутчику Богданову чтоб приказал остаться вместе и чтоб оне, Прута не переходя, отступили б только до границы молдавской. О чем бы капитан Зорич и оставленного в Оргеи капитана Иванова уведомил, дабы оне во всех случаях согласно с ним могли действовать. А в случае нужды естьли б на них неприятель весьма сильно пошел, то капитан Зорич вместе с тем оставленным ескадроном может ретироваться к Табурову. А когда б неприятель за ним далее погнался, то он может подкреплен быть из Штефанешты и, наконец, из Батушан. То ж, чтоб все посты по сю сторону Прута по берегу занял.
7-го получил письмо от господина Кантакузина с дороги, в которую я ему позволил ехать до Фокшан по его просьбе навстречу жене его, ехавшей из Букоресты. Он уведомлял, что будто некоторые господа из Букоресты приезжали в Фокшаны к подполковнику Каразину и присягу верности подданства ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА учинили. Что отправленные в Букорест от оного подполковника арнауты делают великие грабежи, не щадя даже и самых церквей.
Почему я приказал подполковнику Каразину, чтоб он из донских казаков и из вербованных доброконных дал сто человек майору Геикину и одного офицера. Почему приказал подполковнику Каразину, чтоб он дав майору Геикину как из донских, так из доброконных вербованных казаков сто человек с одним офицером, отправил оного тотчас в Букоресты на тот конец, [324] дабы сей майор, соединясь там с оными арнаутами, взял их в свою команду и ни до каких грабительств не допущал.
Того ж числа получил рапорт от капитана Роде из села Муловатой от 3-го числа, которым он уведомлял, что второй армии войска от Бендер действительно идут назад через Днестр. Чему причиною, граф Витгенштейн при разговоре с ним поставлял неимение при корпусе его осадной артиллерии. А хотя главная артиллерия по требованию его и послана к нему была, но над рекою Бугом в местечке Ладыжине остановлена. Почему он с партией за недостатком в тех местах провианту и фуража остановился около местечка Оргеева. Которому я повеление послал, чтоб он партии своей казаков отослал к подполковнику Жандру, а сам бы прибыл ко мне.
8-го получил рапорт от бригадира Ржевского, что генерал-майор граф Витгенштейн уведомляет его от 30-го октября, что он по повелению главной команды совсем за Буг ретируется. Оставленной им на польской стороне Днестра для защищения жителей в Оргей Чернаго полку капитана также взять к его корпусу. И что посыланная партия от бригадира Ржевского под. командою капитана Мекнаба 201 под Фалчей перебралась чрез реку Прут и тут имела стычку с партиею татарскою, но за слабостию лошадей знатного ничего сделать не могла, только оную прогнала, отбив от них христиан: мущин девять, женщин шесть. Из числа которых один армянин сказывет: слышал он, что было прислано повеление от султана к Дервиш-бею, что к нему будет сикурс десять тысяч татар и пять тысяч турок, которые пойдут Молдавию разорять. А при том оной капитан Мекнаб самовидец, что татара, забирая своих жен и все имущество, бегут к Измаилу. При сем же случае сожжено пять деревень татарских, лежащих близ Прута противу Фалчи.
11-го получил рапорт от бригадира Ржевского из Ясс от 8-го, что капитан Зорич его рапортует, что арнаутская команда, разбив татарскую при трех мурзах партию, взяла в полон трех татар, да в добычу несколько рогатого скота и лошадей.
Сего же числа господин генерал-порутчик Штофельн в Батушаны прибыл и после поехал в Ясы. А пред сим его въездом в Батушаны получил рапорт от посыланного для атаки Галац подполковника Фабрициана из-под самого сего города от 6-го ноября, что он, приближась к Галацу в четырехс часах, посланным от него патрулем поимал двух господаря молдавского слуг, которыя под пристрастием будучи допрашиваемы согласно объявили, что неприятель в Галаце под предводительством одного сераскира Урфавалиси, у которого выбранного войска от шести до семи тысяч, а с слугами и протчими оруженными более десяти тысяч. А как у подполковника Фабрициана было всего войска один батальон гранодер, пятьдесят гусар, майор Вуич с тремястами волонтеров и еще те сто человек, кои к нему от Прута прибыли, то он, видя, что ожидаемый им майор Писарев еще к нему от Каразина не прибыл, а при том будучи известен, что оной подполковник Каразин для маскирования настоящаго его к атаке Галац намерения в то же время по ту [325] сторону реки Сырета делал движение к Брагилу, сообщил ему, чтоб он к нему отправил как можно скорея майора Писарева. Каразин, получа такое требование о Писареве для приведения неприятеля в большее заблуждение, отделил знатную партию несколько лева к Брагилову, а сам с майором Геикиным и командою обратился к Галацам для соединения с Фабрицианом. И действительно 4-го числа ввечеру в 9-ть часов в деревне Привал с ним сошелся. И так, когда чрез сие уже у них собралось всего войска до 1600 человек, то подполковник Фабрициан взял намерение неприятеля атаковать, употребя при том против них хитрость, состоявшую в том, что велел из своего обоза сделать каре, а в середину поставил для обороны сорок человек гранодер и всех худоконных арнаутов и казаков с их ношами, придав им знамена и барабанщиков. И так приказал им кареем следовать и бить в барабаны, что сие делало вид, якобы то большое пехотное каре за ним следует. Таким порядком он выступил ввечеру и сколько можно поспешал, чтоб до свету в атаку вступить. Но как дорога от бывшей худой погоды весьма была дурна, то оного и сделать было неможно. А на самом рассвете, подошед к Галацу версты за полторы, построились к бою. Гранодер поставил он в две шеренги. В середине и на флангах два ескадрона гусар и прибавкою казаков. На правом фланге-майора Вуича, а на левом — подполковника Каразина. И послал две партии: одну вниз по реке Пруту, а другую по Серету, чтоб неприятелю отрезать коммуникацию как с Брагилом, так и Журжей. В таком порядке он пошел вперед. Неприятель, получа также известии о приближении, ожидал во всякой готовности. Как скоро подполковник Фабрициан пришел в дистанцию, то лехкие войски начали перестрелку, а он форсировал, чтоб ближе подойти, дабы мог неприятеля из пушек встетить. Неприятель между тем, построясь весь кроме наездников и заняв все вышины, которыя ему ситуация места дела, ожидал ево приближения. И как он только приближился, то неприятель по своему обыкновению не ожидая их огня с великою же стойкостию их атаковал. И как он не берегся, чтоб неприятель по своему обыкновению флангов взять не мог, но по малоимению войск того ему запретить было неможно. А особливо, что казаки и волонтеры жестокой непиятельской атаки, то ж и их великого числа выдержать не могли, ибо неприятель большую силу употребил на оба фланги и так стал жать войско в кучу. Он увидел неприятельское намерение переменить свое устроение, построил гранодер в батальон-каре, а конница примкнула к заднему фасу карей. И тут уже начался настоящий бой, ибо турки более двадцати раз и, поставя батарею, начал было оную открывать. Почему Фабрициан пошел со всем карем и оную у неприятеля взял. Как же скоро ее получил, то тем у неприятеля выиграл, что пред собою стоящую ево стену в самом центре разбил надвое. Тут уже он стал несколько колебаться. В самое то время он велел всей его коннице атаковать на правом фланге отделенного неприятеля под командою майоров Гейкина и Вуича. Которые, оного атаковав, оборотили его в бегство. А майору Левашову приказал со всем карем сделав по рядам [326] налево атаковать отрезанного на левом фланге неприятеля, которого он гнал более двух верст. Потом поворотясь впал бегущему от конницы с правой стороны во фланг неприятелю. Чрез такое движение прижал его так к самой реке Дунаю, что и сзади рубила их и колола конница, а с флангу мелким ружьем и из пушек картечами били и в реку потопили. Пехотные сверх того ретирующегося уже неприятеля конвоировали до самой Журжи, то есть верст до пятнадцати. С неприятельской стороны побили до тысячи двухсот. Отбили главное сираскирское знамя, троехвостный бунчук, да пять пушек. А между мертвыми телами найдено по объявлению тамошних обывателей тело Абазы-паши. Из команды ж подполковника Фабрициана из штаб-офицеров ранены майор Гейкин тремя ранами, секунд-майор Левашов-кантузиею, гусарские порутчики Требухович, Гарсеванов, Андроник, Идоне. Из пехотных Белозерского полку подпорутчик Тамашевской, а нижних чинов убито двенадцать, ранено шестнадцать, лошадей — шестнадцать. У неприятеля в полон взято господарь молдавской, да сераскир Кегая.
Того ж числа послал повеление атаману Поздееву, как уже команда вся собрана, то чтоб он явился у главнокомандующаго для получения отправления с худоконной командой на Дон.
Приказал казачьему полковнику Мартынову, что как он отправился с кошами в местечко Городенку, что чтоб он немедля следовал к местечку Чернауцы и, переправясь Прут, в близлежащих деревнях расположился.
Того ж числа послал повеление полковнику Костюрину, чтоб он с своим полком, забрав всех выздоровивших егерей, следовал поспешно в Батушаны.
14-го получил рапорт от брегадира Ржевского, что приведенный к нему взятой от татар в плен арнаутским капитаном армянин с двумя его работниками объявляет, что он, будучи города Измаила купец и ездя по деревням для собирания долгов, взят был оным капитаном в полон, что в Измаиле есть турецкой гарнизон, которого по их названию щитает 20 арт 202 янычар. Около города ж обрыт ров и есть маленьких шесть пушек, которых для татар держат, опасаясь их наглости. В Килии есть гарнизону 15 таковых же партий. Еще сказывает, что Слан-мурза, сын дервишбеев не возвратился с ответом в Фалчи для того, что собранные для соглашения в подданство России его одноземцы на то не согласились. Препятствовали ж сему делу больше старики, а протчие очень согласны были.
Получил другой рапорт от бригадира Ржевского, что рапортует его подполковник Фабрициан от 10-го числа, что он майора Вуича с двумястами арнаутов, сто казаков и одну роту гранодер с одной пушкой отдеташировал 203 за реку Прут вниз по Дунаю до деревни Реньне. Велел ему там, взяв пост, находящийся магазеин у неприятеля отнять и перевозить в Галац, который город после упомянутого щасливого сражения им покорен.
15-го получил рапорт от бригадира Ржевского, что между убитыми в сражении под Галацем турками кроме тела Абазы-паши найдено еще другое тело на самом берегу Дуная паши Аджи-Али-бея. Также найдены сабля, кинжал [327] и лошадь анадольского сераскира Урфавалиси, но об нем никто не знает, что с ним сделалось и конечно щитают, что и он между убитыми быть должен.
16-го получил рапорт от подполковника Каразина, что командированные от него с их капитанами в Букоресты под предводительством господина Первула Кантакузина 204 арнауты ночью, напавши на Букарест, разбили находившихся там до двух тысяч турков и овладевши городом поимали господаря со всеми его придворными, которой к нему в Фокшаны отправлен. Оной же Кантакузин к нему пишет, что военного народа и других христиан немалое число он приумножит. Почему Каразин с половиною своей команды туда отправился.
От него ж прислан ко мне явившийся сам собою у него из Брагила турок, который объявил, что в Брагилове было до двух тысяч войска, а по разбитии неприятеля в Галаце все оные разбежались не повинуясь удерживанию их командиров. Так что остался один только паша и четыреста человек войска. Который также имел намерение уйтить, но наконец рассудив, что не видав неприятеля пост свой оставить непристойно, а наипаче наказания опасаться должно, почему он с вышесказанным войском заперся в замке и намерен некоторую оборону сделать для своего оправдания.
Я подполковника Бринка о сем известил и приказал ему стараться как наискорея покушение на Брагилов сделать.
Получил письмо от генерал-майора Витгенштейна от 10-го, которым уведомлял, что он с корпусом, от Бендер пошел назад, расположился в местечке Ладыжине. Сделал из лехких войск кардон под командою генерал-майора Зорича в Гранове для комуникации с первою армиею. Почему я подполковнику Жандру приказал обовсем происходящем рапортовать также господина генерал-майора графа Витгенштейна.
7-го получил рапорт от бригадира Ржевского, что татаре, вошед в Оргею, числом до тысячи пятисот человек забрали людей, сожгли и разорили четыре деревни.
Почему я представил генерал-порутчику Штофельну не прикажет ли он отсюдова из команды моей казаков человек двести при офицере к Оргеи отправить, чтоб оне там находились.
18-го получил повеление от господина генерал-порутчика фон Штофельна из Ясс от 16-го, чтоб находящийся в Батушанах гранодерский батальон отправить в Яссы. Харьковскому полку следовать прямейшим трактом в Фокшаны, Ингерманландскому — в Яссы, Навагинского полку одному батальону остаться в Цернаутах с полевою артиллериею, а другому маршировать в Батушаны и в оном расположиться.
Почему того ж числа во все оные места о исполнении вышеписанного ордера посланы.
Того ж числа получил рапорт от подполковника Бринка от 14-го, что он получил рапорт от капитана Роде, что по отбытии его из местечка Оргеева татара прибыли в село Машкавцы. Сего течения 7-го числа избрали много волохов, то ж немало побили. Оное ж село Машковцы от Оргеева вниз по [328] Пруту полторы мили. А порутчик Любимов его рапортует, что 14-го был от него из команды послан сотник для разведывания о неприятеле по тракту к Оргееву, который, отъехав не более двух миль, встретил бегущих волохов с женами и детьми. Которые ему объявили, что татара набежали на деревню Леушаны, скот весь забрали и пять человек волохов изрубили, а остальные разбежались. Оная ж деревня Леушаны от посту Любимова четыре мили.
Почему я послал рапорт об оном к господину генерал-порутчику Штофельну, слыша, что к татарской границе места лесные, то не изволит ли он один батальон и двести казаков ко оному определить и командиру сего деташаменту около Оргей в пристойном месте пост свой взять. А сверх того капитану Зоричу с своей партией к тому ж деташаменту присоединиться, дабы татара никогда не осмелились делать нападении в тамошние границы.
21-го присланы ко мне от подполковника Каразина отправленные с визирской армией от Потоцкого к жене его в Цесарию 205 с письмами конфедераты капитан Ян Ереш, порутчик Былоховский, хорунжий Недобильский, которые нашими войсками в Букоресте поиманы. Они о визире сказывали, что он зимние квартиры возьмет в городе Силистре, куда уже войски маршируют. Да еще слух есть, будто султан турецкий умер.
Того ж числа получил рапорт от подполковника Бринка из Фокшан от 17-го по сообщению к нему от подполковника Фабрициана, что неприятель усиливается с левой стороны Галаца к реке Пруту на самом устье, где оная река впадает в Дунай при урочище Журжулести, где находится турецкий магазеин. И хотя он сколько можно старался оной удерживать, однако неприятель, пришед с пушками, от оного наших отбивает. И как с нашей стороны тем же соответствют, то оным магазеином никто пользоваться не может. А по известиям от шпионов в город Брагилов прибыл сикурс из-за реки Дуная чрез местечко Месин, которое лежит недалеко от Брагила вниз Дуная.
24-го получил рапорт от подполковника Бринка из Галаца от 19-го, что он соединился с подполковником Фабрицианом. И что неприятель, от Брагила пришед к реке Сырету тысячах в трех с пушками, покушался перейтить на сию сторону. Однако командированным из Галаца батальоном с пушками прогнан.
Того ж числа получил повеление от господина генерал-порутчика фон Штофельна, что он Низовскому полку из Штефанешти велел по способности итти в Ясы. Также предписывал повелеть и Навагинскому полку с полевою артиллериею туда же следовать. А Пермскому полку, выступя из Снятина, войтить в Молдавию и один батальон оставить в Черноуцах, а другой расположить в Батушанах. Ингерманландскому полку всему следовать в Фокшаны.
25-го получил рапорт от майора Пеутлинга. Репортует его порутчик Любимов, что татары сильно к его посту приближились, и что он к нему ретируется.
Почему я послал повеление майору Пеутлингу, чтоб он, оставя на сдешней стороне небольшие пикеты, сам бы со всей командой поспешно переправился через реку Прут и, соединясь с порутчиком Любимовым, рассмотрел [329] бы действительно неприятеля и естьли по силе найдет, то б старался из здешней земли выгнать. А когда же он сильнее его, то б для одного примечания остался и тотчас бы меня репортовал.
А господину генерал-порутчику Штофельну представил естьли от него прислано будет, что сей неприятель сильнее его, то прикажет ли мне, оставя Батушанской пост, с остальным войском, то есть с четырьмя ескадронами и двумя казачьими полками, в которых за расходом не более ста человек, выступить для подкрепления их, ибо я от него никакого наставления не имел.
К Венгерскому полку отправил ордер, чтоб он естьли возможно будет переправился через реку и старался неприятеля выгнать, а потом уже со мной соединился.
27-го получил от майора Пеутлинга рапорт, что порутчик Любимов, видя, что неприятель за ним не преследовал, остановился с командою в деревне Голоденах расстоянием в трех милях от Стефаневцов. А он для соединения с ним 26-го выступил.
28-го на представление мое от 25-го получил от генерал-порутчика Штофельна повеление, что ежели неприятель будет сильнее майора Пеутлинга, то чтоб я, оставя здесь в Батушанах небольшие пикеты, с достальным бы выступил для его подкрепления.
Того же числа получил от господина фон Штофельна повеление объявить находящимся в Батушанах боярам и обывателям, что взятой в полон при Галаце молдавской господарь Константин Маврокордатой 23-го сего месяца по тяжкой болезни умер и с пристойною его характору честию 26-го в Ясах погребен.
Но 30-го получил рапорт от майора Пеутлинга из деревни Гечь, что он, с порутчиком Любимовым соединясь, прибыл в деревню Гечи. Едущие ж мужики из-за Днестра из села Косняцы за солью в Ясы чрез село Гечи объявили, что татары, забрав множество волохов, в свое жилище действительно возвратились. О чем оне слышали от волоского капитана Ганича, который с татарами дрался. Однако ж он для лутчаго разведывания послал к татарским слободам партию. Почему приостановил свой поход.
1-го декабря я послал только повеление майору Пеутлингу, чтоб он, выбрав двести доброконных казаков, послал их с порутчиком Любимовым к местечку Оргей. А сам для лутчей осторожности, чтоб отрезанным не быть переменял места квартер своих почасту, не удаляясь однако никогда от повеленного места. А где оной порутчик пост держал, то там оставить при хорошем старшине сто казаков. И естьли он от посланной партии достоверное известие получит, что татара в свои границы возвратились, то б он прежний свой пост занял. Между тем 2-го полку Навагинского полевой артиллерии приказал следовать в Фокшаны.
2-го послал повеление майору Чаплыгину, чтоб он со всем полком Пермским в Батушаны следовал, оставя в Чернауцах у переправы сорок человек рядовых при офицере. [330]
5-го действительно получил рапорт от майора Пеутлинга, что он на свой пост возвратился, ибо татары, забрав здесь несколько людей и лошадей, и скота, все уже возвратились в свои жилищи.
6-го числа Пермского пехотного полку батальон в Батушаны прибыл.
9-го второй батальон Пермского полку в Батушаны прибыл.
13-го получил повеление от господина генерал-порутчика Штофельна взять Киевской пехотной полк в свою команду и оной в местечке Чернауцах расположить.
О чем я во оный повеление того ж числа отправил. И чтоб он все данные наставления от оставленного там Пермского полку подпорутчика Ефимовича взял и по оным исполнял. А подпорутчику Ефимовичу приказал с командою следовать к полку.
17-го получил ордер от господина генерал-порутчика Штофельна, чтоб Пермскому полку как наискорея следовать в Ясы. А Киевской из Чернауц взят в Батушаны.
Почему я послал повеление Киевского пехотного полку полковнику Черешникову 206, чтоб он с полком как наискорея следовал сюда, оставя в Чернауцах при офицере пятьдесят рядовых. А майору Чаплыгину приказал с полком Пермским выступить и следовать в Ясы.
21-го получил повеление от генерал-порутчика Штофельна, когда Тенгиской полк в Чернауцы прибудет, то б там расположился впредь до повеления.
22-го получил письмо от генерал-майора Павла Потемкина 207 следующего содержания:
“Я поставляю себе за первой долг принесть мою благодарность за оказанные вами мне благоприятствия в бытность мою при вашем сиятельстве. Сия благодарность навсегда останется в сердце моем. Здесь в Москве репутация вашего сиятельства столь славна, сколько ваши достоинства оную заслуживают. А я, имея честь быть свидетелем дел и расположений ваших, не оставляю с моей стороны усиливать оную не потому, чтоб я мог своим голосом увеличивать славу вашу, по достоинству процветающую, но как свидетель любопытствующих об вас удостоверяю. Я осмеливаюсь покорно просить ежели что нового есть сообщить к сведению. Здесь я прошу его как человек усердно желающий при успехах полезных отечеству дел и умножения вашей славы и надеюсь, что и в будущую компанию позволите мне быть при вас”.
23-го Архангелогородской пехотной полк в Батушаны прибыл и расположился.
24-го Киевской пехотной полк в Батушаны прибыл и 27-го к Фокшанам выступил.
31-го получил повеление от господина генерал-порутчика Штофельна, чтоб Острогожскому полку велеть следовать к Фокшанам. Которой 2-го генваря и выступил. [331]
Комментарии
183. Вероятно, Пеутлинг (Пеутлин) Александр Александрович. В службе с 1750 г.; впоследствии — генерал-поручик, в 1785 г. правитель Уфимского наместничества.
184. Игельстром И. А.
185. Вероятно, Сухотин А. Н.
186. Кречетников М. Н.
187. Молдованчи-паша, сераскир. В 1769 г. был возведен султаном в достоинство Великого (Верховного) визиря и назначен главнокомандующим турецкой армией, напавшей 29 августа на Первую армию А. М. Голицына. Был разбит и бежал в Молдавию, а русская армия 9 сентября заняла Хотин и вскоре — Яссы.
188. Старорусское название столицы Турции Константинополя, ныне Стамбул (Истанбул).
189. Пропуск в тексте, отсутствует ок. 20 листов. (Прим. публ.).
190. Кантакузен Родион (Радукан) Матвеевич (1725-1774), из рода валахских вельмож, потомков византийских императоров. Содействовал освобождению христиан от турок. В 1769 г. помог отряду русских войск под командованием болгарина Каразина захватить Бухарест, а затем со своим отрядом присоединился к армии П. А. Румянцева в качестве волонтера. С 1771 г. полковник русской службы. Особенно отличился при осаде Силистрии, где и был убит.
191. Замятин (Замятнин) Александр Гаврилович (? — до 1784), генерал-майор с 1769 г., один из первых кавалеров ордена св. Георгия 3 ст., который получил после Г. Потемкина и О. Вейсмана за храбрость в сражениях при Ларге и Кагуле летом 1770 г.
192. Отборные турецкие войска, сформированные из обращенных в ислам христианских мальчиков, обученных военному делу и воспитанных в духе религиозного фанатизма. Янычары составляли привилегированную замкнутую военную касту, были главной опорой султанского трона и вместе с тем активно участвовали в заговорах и дворцовых переворотах.
193. Каразин Назар, болгарин, подполковник русской службы. Сражался за освобождение христиан от турецкого ига. Действовал в дунайских княжествах и других турецких областях. В 1769 г. со своим отрядом захватил столицу Валахии Бухарест.
194. Уезд в Молдавии и Валахии.
195. Возможно, искаженное от харчей, т. е. продовольственных припасов.
196. Ржевский С. М.
197. Правильно чуходар — военный курьер, вестовой.
198. Витгенштейн Х. Л.
199. Сформирован в 1703 году как пехотный Меншиков полк. В 1704 году назван Ингерманландским пехотным полком.
200. Сформирован в 1726 году. В 1732 году назван Низовским пехотным.
201. Мекнаб Федор Иванович (1737-?). Участник Первой и Второй русско-турецких войн, кавалер ордена св. Георгия 3 ст., полковник (1787), генерал-майор (1790). Во время штурма Измаила командовал колонной и был тяжело ранен.
202. Искаженное от орт, турецкое именование воинского подразделения, равного русской роте.
203. Отделять или посылать отряд войск для выполнения какой-либо задачи.
204. Кантакузен Пырвул (Пров) (?-1770), великий спафарий (правитель) Валахии. В 1769 г. временно управлял княжеством Валашским. Погиб в сражении против турок, пытаясь спасти русский отряд, осажденный в монастыре Комани.
205. Австрийская империя, в то время называвшаяся “Священная Римская империя”.
206. Возможно, Черешников Григорий, с 1771 г. генерал-майор при армии.
207. Потемкин Павел Сергеевич (1743-1796), троюродный брат Г. А. Потемкина, впоследствии — граф, генерал-аншеф. Окончил Московский университет, получил известность как поэт и переводчик (первым перевел на русский язык “Общественный договор” Ж.-Ж. Руссо). Записан в л.-гв. Семеновский полк в 1756 г. Отличился во время Первой русско-турецкой войны, награжден орденом св. Георгия 4 ст. в сентябре 1770 г. Чин генерал-майора получил 17 марта 1774 г.. Вероятно, в тексте Журнала ошибка: в конце 1769 г. П. С. Потемкин мог быть майором, а не генерал-майором. Был участником подавления пугачевского восстания и сражения при Казани. Возглавлял секретные комиссии по расследованию причин народного возмущения. По его предложению указом Екатерины II от 15 января 1775 г. река Яик была переименована в Урал. В 1780 г. — генерал-поручик. В 1783 г. привел к присяге на русское подданство все ногайские племена и подписал Георгиевский трактат с царем Ираклием II о протекторате России над Восточной Грузией. Автор “Описания кавказских народов” и “Истории о Пугачеве”, которые не были изданы. За отличия во Второй русско-турецкой войне награжден орденом св. Георгия 2 ст. Был помощником А. В. Суворова в подавлении Польского восстания 1794 г. и штурме Праги (предместья Варшавы), за что был награжден титулом графа (1 января 1795 г.) и чином генерал-аншефа.
Текст воспроизведен по изданию: Записки генерал-фельдмаршала князя А. А. Прозоровского. Российский архив. М. Российский фонд культуры. Студия "Тритэ" Никиты Михалкова "Российский архив". 2004
|
