Записка, каким образом предводителем второй армии генералом графом Паниным начато производиться предпринятое российско-императорским двором и ему порученное намерение, клонящееся к поколебанию татарских орд против нынешнего их подданства

(1770).

Великая Екатерина, будучи побуждена наглостию вероломной Оттоманской Порты вести с нею войну, была, сказать можно, спобораема десницею Всевышнего. Войски ее, куда ни обращали оружие, везде к новому мужества своего прославлению прогоняя неприятеля, новые приобретали Самодержице своей завоевания. Но и при самых сих воинских успехах ее человеколюбие, всем великим душам сродное, скорбело о пролитии крови не только верных своих подданных, но и неприятелей своего государства; и потому, взирая бодрственным оком на все предметы, могущие доставить благоденствие роду человеческому и будучи еще спомоществуема советниками в воинских и политических делах искусными, препоручила свои армии в походе 1769 г. в предводительство искусством и мужеством испытанных полководцев, на которых колико полагалась их Государыня, толико надеялось их отечество. Граф Румянцов, бывший предводителем второй армии, получил повеление отбыть к первой, на место командовавшего ею князя Голицына, а сию отдать князю Долгорукову до прибытия определенного к ней главным командиром графа Панина, которому еще поручено было произвести в действо Ее Императорского Величества намерение, от начальных ее видов неотклонное, состоящее во освобождении разных Татарских орд от поработительного ига Оттоманской Порты, ухищрением оною приобретенных. Вследствие сего получил сей главнокомандующий за рукою Ее Величества рескрипт от 16 Октября 1769 года, состоящий в том, что Ее Величество заблагорассудить изволила сделать испытание, не можно ли будет, при настоящих войны обстоятельствах, Крым и все Татарские народы отвлечь от Оттоманской Порты внушением им мыслей к составлению у себя ни от кого независимого правительства, обещивая с своей стороны подавать им действительные к тому вспоможения.

Оным же рескриптом позволено было графу взять для перевода на Турецкий язык писем, которым при рескрипте образцы приложены были, к Крымскому хану, так и вообще ко всем татарам, из Киева Коллегии Иностранных Дел секретаря Равича, равно как и находящегося там же при заграничных делах канцелярии советника Веселицкого ⁸, если бы он граф за нужное [452] нашел от сего последнего (как от применявшегося по его долгой при делах бытности к Татарским поступкам и обычаям) получить какое либо изъяснение о мерах, к производству предприятия сего способствовать могущих. Впрочем, в рескрипте предлагаются способы, коими достигать до вожделенного предмета возможно, а наконец предписывается предводителю составить план своих операций, соответствующий образу поведения Татарских народов.

Содержание же приложенных двух писем, одного к хану Крымскому, а другого отверстого к нему же хану и ко всем Татарам, находящимся в Турецком подданстве, есть следующее. Главный предводитель, дав ему титул светлейшего хана, уведомляет его, что его Государыня, будучи убеждена принять оружие против Турецкого двора, вероломно нарушившего мир, свято и торжественно на веки утвержденный, имеет с своей стороны справедливейшие к произведению настоящей войны причины; напротив чего Порта, не только не взирая на дружественные с Российской стороны обнадеживания, но не уважая и самые оной доказательства, по всей высокомерности алкая к похищению чужих земель, нарушила сей на веки утвержденный мир и, будучи нечувствительна к пролитию человеческой крови, предпочла сумнительный жребий войны толь вожделенному человеческим родом мирному спокойствию; уведомляет его, что Всероссийская Императрица не имеет намерения распространять свои границы, но отомщевая несправедливому и клятвопреступному неприятелю, желает привести его к раскаянию, а притом показывает, каковы освобожденные Всероссийским оружием, но пред сим утесняемые неприятелем вольные народы, находят уже отраду под защищением Ее Императорского Величества.

Потом показывает ему, что Порта, присовокупя к своей державе Крымцов и все Ногайские народы не по праву войны или наследства, но своими ухищрениями, возлагает на них тягостное иго, уничижает их частою и по своим единственно прихотям сменою ханов и, получая от них истинные услуги и вспоможения, оставляет их без помощи, когда при военных обстоятельствах они сами принуждены опасаться неприятельского в свои земли нашествия.

В окончании подает ему главнокомандующий совет воспользоваться обстоятельствами войны, свергнуть с себя иго подданства, сделаться независимою ни от кого областию, и обнадеживает торжественно именем Ее Величества, что она не имеет намерения употреблять Крымские силы против Порты, но по врожденному ее человеколюбию желает утесненным даровать свободу.

Содержание второго и отверстого письма к хану и ко всем Крымским и прочим Ногайского поколения народам во всем сходно с первым, только писано обще к хану, к ширинбеям и прочим Крымским и Ногайским мурзам с прибавлением, что предложение сие делается им в такое время, в которое Российское оружие везде приобретает победы и в кое Хотин взят, визирь разбит и прогнан, Яссы и Букурешты заняты, знатные корпусы неприятельские при Галаце, Фокшанах, Браилове и Юрьеве в разные времена побиты, что следовательно служит ясным доказательством единственного Российской Императрицы попечения [453] о соблюдении неповинной человеческой крови, а не желания расширять свои границы, и что им Крымцам и Ногайцам настал свободный час свергнуть с себя поносное иго рабства.

Вследствие сего намерении главнокомандующий, истребовав к себе господина Веселицкого, взял от него изъяснение о состоянии и склонностях Крымских и прочих народов, чтоб, получа от него нужное сведение, употребить надежнейшие способы к вернейшему исполнению предпринятого намерения.

Содержание же изъяснения, данного господином Веселицким, есть:

1) Крымские Татары народ поселенной, живущий домами и, по удобному положению своего полуострова и плодоносию земли, упражняется в домостроительстве, в торговле, скотоводстве и хлебопашестве, в чем находя корысть свою, обык безропотно повиноваться всем налогам правительства, за что от прочих Ногайских Татар презирается.

2) Едичкульская на Крымской степи кочующая орда, хотя начинает с нескольких лет привыкать к хлебопашеству, однако главное оной упражнение состоит в скотоводстве, в ловле звериной и в грабеже смежных народов.

3) Едисанская орда, многолюдством своим всех прочих превосходившая, кочует по обеим сторонам Днепра к Очакову и по Бугу к Днестру, а промыслы имеет те же самые что и Едичкульская.

4) Чюмбулуцкая всех прочих Ногайских орд малолюднее, кочует на степях к Кинбурну, промыслы имеет равные с Едичкульскою и Едисандскою ордами.

5) Буджацкая или Белогородская поселена большими слободами, селами и деревнями по правому берегу Днестра к Дунаю, образ жизни имеет равной с Крымскими Татарами.

Главное правительство над сими ордами вверяется от Порты возводимому ею на ханской престол князю. В военном правлении первый по хане есть калга-султан, который имеет начальство над одними Крымцами. В земском правлении, когда хан в своей столице, присутствует с ним из духовных казаскер, несколько муллов и кадий, а из светских визирь, диван-эфендий, ширин-мурзы, несколько султанов и прочих мурз; в отсутствии же хана управляет наместник с прочими сочленами.

Каждый нововозведенный хан имеет власть определять во всем правительстве новые чины по своему произволению.

Над Ногайскими ордами определяются султаны главными начальниками с титулом сераскер-султанов, кои с помощию мурз правят подчиненные им орды.

Все упомянутые Ногайские орды почитают Едисанскую за то, что она и многолюдна, и предприимчива, чему господин Веселицкий приводит в свидетельство поступок умершего Крым-Гирея-хана, который, преклонив сию сильную орду на свою сторону, был возведен ею против воли Порты в ханское достоинство.

Потом господин канцелярии советник воспоминает, что сия орда с Буджацкою двоекратными отзывами показывала склонность свою предаться Российской державе, что и пред начатием настоящей войны, за частые перемены ханов, явно негодовала и роптала против правительства, оказывая желание свое отдаться России. [454]

В окончании он, Веселицкий, советует послать осторожного поверенного в Яссы, который бы отправил от себя искусного и Татарской язык довольно знающего человека к Едисанской сперва орде, как уже хотевшей предаться России, с таким наставлением, чтоб оный старался разведать, кто из сераскер-султанов предприимчивее и народом любимее, и того уловляя всем возможным отправить к нему свои письма, а потом, когда уже сие желанного не возымеет успеха, писать как во все прочие орды, так и к самому хану.

Его сиятельство граф Панин, собрав сии объяснения, приказал присланные письма перевести на Турецкий язык, но как по достоверным известиям уведомлено было, что хан с Ногайскими Татарами, препроводя кампанию 1769 года при Турецкой армии, обретался тогда в городе Аккермане, то и определил отправить письма к ханскому наместнику казаскеру и первенствующему ширин-мурзе. И к сему приисканы были 4 человека из нововышедших Молдавцев, которые клятвою порученное им дело верно исправить обязались. Трое из сих назначены были для вручения писем вышеозначенным начальникам, и точно в одно время, для того, чтобы один кто-либо из них, ожидая от Порты награждения, не задержал других посланных, и тем бы не испроверг предприятых к производству дела сего способов; четвертый же имел повеление примечать и разведывать, как письма приняты, выходит ли содержание их в народ, и какое действие оные причиняют. И так, дав им довольное наставление, приказано было от Архангельского шанца въехать в Польшу и, пробираясь оною к Волоским по берегу Днестра поселенным слободам, где им удобнее усмотрится, переехать Днестр и вступить в Молдавию, отколе, оставляя Бендеры в лево, следовать до Ханкешла, откуда посредством своих знакомых и свойственников чрез Очаков и Кинбурн до Перекопа и Бакчисарая. В сей город приказано было им въехать в сумерки и трем подателям стать на одной. квартире, а четвертому вблизи их.

Чрез три недели по их отправлении, предводитель второй армии, в чаянии, что первые до назначенных им мест доехали и порученное дело исправили, вознамерился отправить прямо в Крым с таковыми же письмами, как ко всему Крымскому народу, к переселившимся с давних времен из под Российской державы Калмыкам, из коих один пленный отзывался, что они при нем еще изъявляли желание возвратиться под Российский скипетр, так и в Едисанскую орду согласную с Буджацкою. К сему выбран был один пленный, от Запорожского войска в подарок главному командиру присланный, Едисанец. Господин Веселицкий внушал сему Татарину несколько дней сряду о важном отправленных с ним писем содержании, кое может доставить всем Татарам совершенное благоденствие; ему ж особливо обещано было награждение, естьли он верно вручит письма к трем главным мурзам и привезет от них ответы. Сей пленник, обязавшись клятвою по своему закону, отправился из главной квартиры 3 Генваря сего 1770 года; ехать же ему приказано было чрез Яссы в том рассуждении, что Едисанская орда расположена была за Днестром к Дунаю, а для препровождения его послан маиор Бастевик, которому приказано было везти при себе оного Едисанца до Ясс, где [455] ему майору явиться у находящегося там главного командира, коему дан был ордер, повелевающий подавать все вспоможения по его требованиям, касательно как до отправления сего Татарина за форпосты, так и по другим в бытность его в Яссах случиться могущим по порученной ему коммисии надобностям.

По отправлении оного Татарина из Ясс, повелено было господину Бастевику приискать из тамошних обывателей двух человек, кои бы по единоверию обязались (под видом или торговли или других приличных причин) следовать за сим Татарином в Едисанскую орду и там разведывать, какое повеленные письма между народом произвели движение, а узнав уведомить о том господина Бастевика. О сем отправлении в Яссы уведомлен был граф Румянцов.

Впоследствие сих двух от 3 Генваря отправлений, главнокомандующий рассудил за нужно отпустить в Яссы самого господина Веселицкого, которого и граф Румянцов для правления тех провинций требовал, и препоручить ему стараться склонять кого-либо из Татарских султанов к возведению себя силою Едисанской орды в ханское достоинство, подойти под покровительство России и учинить себя не только независимым от Порты, но и колено свое навсегда наследственным сделать.

Потом главнокомандующий помышлял отправить еще в Едичкульскую орду, а к сему способным признан был попавшийся в плен начальник всех Киргизцов, кои в прошлую с Турками войну после взятия Азова из России бежали; пленник же сей сказывал, что он с главным Едичкульской орды мурзою обязан дружбою, объявлял, что Едичкульцы и Чамбулуки, в рассуждении наносимых войною обстоятельствах, терпят утеснения и разорения, за которые они ропщут, а к тому ж прибавлял, что, ведая склонности их, надеется он вверяемое ему дело исправить благополучно, в верности ж по своему закону учинил присягу, а вследствие такого уверения главнокомандующий положил:

1) Отправить сего пленника по желанию его чрез Никитинскую заставу к мурзе Мамбету, главному Едичкульскому начальнику с письмом, к которому приложить объявительный всему народу лист, а с ним до оной заставы послать переводчика, которому явиться у находящегося у той заставы командира с ордером предводителя, повелевающим подавать ему переводчику для отправления того Киргизца потребные вспоможения; переводчику ж приказано было пробыть на заставе три или четыре недели с тем, чтоб отправлять к главнокомандующему тех, кои с ответами присыланы быть могут: естьли же в сей срок не будет ответа, тогда повелевалось ему возвратиться в Харьков.

2) Для безопасного степью от Днепра до Едичкульской орды проезда и оттоле с ответом отправляемым Татарам, посланный пленник снабжен был двумя открытыми ордерами, которыми предписывалось всем командирам, на их наезжать могущим, не чинить им ни малой остановки, ниже какого-либо озлобления.

3) Ему ж приказано было для прикрытия вверенного ему дела сказываться на Татарских форпостах или при встрече их партии ушедшим из плена.

4) По прибытии ж к Мамбет-мурзе, вручить ему письмо наедине и стараться обще с ним, естьли сей на то согласен будет, о успехе вверенного ему дела. [456]

На сем основании помянутой пленник Булат-ага отправлен от 31 Генваря к главному Едичкульской орды мурзе Мамбету, и к мурзинскому сыну с письмом.

9 Февраля главнокомандующий получил из Ясс от майора Бастевика от 29 генваря рапорт, в котором он Бастевик доносил, что в продолжении дороги не оставлял он подкреплять посылаемого Татарина в совершении предприятого им дела, а по прибытии их за ненастливым тогдашним временем 20 того ж месяца в Яссы, отправил пленника 22; вследствие ж данного ему повеления сысканы им посредством Молдавского боярина Аргири-бана, рекомендованного ему господином генерал-майором Черноевичем, два надежные и Турецкой язык знающие человека, кои под приличным видом отправлены от него один к Буджацким Татарам, другой к Едисанским, при которых находится старший Крым-Гирея-хана сын Бахти-Гирей султаном, с тем, чтобы они разведывали, какое между Татарами посланные письма движение производят. Потом, уведомляя о некоторых Турецкого войска поражениях, доносит, что Крымской хан находится в Каушанах, что носится слух, будто бы хан соединится с Бендерскими Турками для нападения на Молдавию, что бывший визирь сменен, а новый находится в Бабадаге, что слух прошел, будто хан с Едисанским султаном в ссоре, почему сей последний, забрав своих жен, детей и всю Едисанскую орду со всем скотом, перешел Днестр и приближился к Российским границам.

Вторым рапортом от 15 Февраля, полученным же 1-гоМарта, господин Бастевик доносит, что посланный с письмами к своим начальникам Едисанец, не знав, что сия орда, поссорясь с Буджацкими Татарами, перешла вся на здешнюю сторону Днестра и расположилася между сею рекою и Бугом по выпровождении его за последний Российской форпост взят встретившимися Буджацкими, отведен в Каушаны и представлен к хану, которой, по прочтении бывших с ним писем, созвал к себе всех мурз и начальников для совета.

Из сего происшествия было видно, что Едисанская орда о содержании тех писем была неизвестна; к тому ж и с Крымской стороны из посланных к тамошнему правительству никто не возвратился.

Главнокомандующий положил: исполнить намерение свое писать в Крым на общее лицо всего народа. К сему выбраны были два пленника, Крымские Татары, обязавшиеся по своему закону присягою исправить верно возлагаемое на них дело; с ними же посланы были письма к трем начальникам особливо, а между сими к Девлетчибею, который Татарами первым по хане почитается, в достоинстве своем по смерть пребывает бессменно и который в небытность хана управляет народом Крымским с ханскою властию. Сии пленные поручены до крепости Святого Димитрия господину полковнику Нащокину, возвращавшемуся из главной квартиры в Азов, куда 10 Марта они и отправились.

По прибытии их в сию крепость, приказано господину обер-коменданту Потапову их отправить за последний к Сивашу Российской форпост и на всех своего ведомства форпостах Крыму наикрепчайше подтвердить, если кто из Татар явится на оных с письмами, то б, благоприятно их принимая, препровождать до крепости [457] Святого Димитрия, а оттуда с исправным офицером доставлять в Харьков.

2) Для посылки в Едисанскую, орду равномерно два человека пленных Едисанцев приуготовить повелено, кои клятвою по их закону обязались порученное им дело верно исполнить. Сим двум Едисанцам дано письмо для доставления Едисанским главным начальникам. Вследствие, сего 11 Марта из Харькова отправлены в провождении толмача Кутлубицкого прямейшим путем чрез Кременчуг в Сечу, где приказано было толмачу явиться у коменданта, которому предписывалось, не задерживая их, отправить, за Российский ближний к Едисанской орде форпост, и для большей их безопасности, дан им из главной квартиры открытый ордер, предохраняющий их от несчастия, случиться могущего при встрече разъездов; на форпосты же, против сей орды расставленные, посланы приказы, чтоб в случае прибытия на оные Едисанцев с письмами приниманы они были благоприятно и провождаемы до Сечи, а оттоль до Харькова. Отправя таким образом во все Татарские орды к Крымскому хану, к трем первенствующим Крымского правительства членам, к знатнейшим трем их начальникам на общее лицо Татар Крымских письма главнокомандующий определил в непродолжительном времени отправить господина Веселицкого в Яссы, как то выше сего сказано.

12 Марта главнокомандующий получил от отправленного 1 Февраля с пленным Киргизским начальником Джиен-Булат-агою возвратившегося в Харьков переводчика Черкеса рапорт, которым он доносил, что, по выпровождении посланного с ним пленника на Татарскую степь, ожидал он в Ново-сеченском ретраншементе четыре недели возвращении Киргизца, но не получа никакого известия и будучи должен ехать в Харьков, просил господ кошевого и майора Микульшина о благоприятном приеме и о безопасном до Харькова препровождении отправленного ли пленника или другого Татарина, когда сии с письмами к ним явятся.

Рапортует также, что в бытность свою в Сече слышал от кошевого, будто бы между ханом, калга-султаном и прочими Нагайскими ордами произошло несогласие, которое хотя учиненным от хана удовольствием в Татарских требованиях прекращено, но однакож хан, опасаясь, чтобы Едичкульская орда не покорилась России, повелел оной с женами, с детьми и с большею частью имущества, перейти в Перекоп, оставя на своих степях небольшое число скота и для прикрытия оного людей, и будто наслано от хана повеление всем Татарам готовиться идти к Бендерам.

Его сиятельство вознамерился возвратившегося маиора господина Бастевика вторично отправить в Яссы, почему, 27 Марта и дан ему ордер с таким точно повелением: приискать надежных людей для доставления Едисанской орды сераскер-султану Бахти-Гирею, Крым-Гирея-хана сыну письма, препровожденного по знакомству его господина маиора с ним, особым от имени его письмом же с тем однакож, буде сей султан сменен или при орде не находится, то писем никому не отдавать, но привезти обратно, и для отправления в Каушаны, в Бендеры и Очаков, приказал всем им разведывать, какое посылаемые письма движение в народе производят, а при том объявлять, что полководец, назначенный к [458] покорению Бендер, есть брат первого министра; и человек хотя искусный и мужественный, но притом и благосклонный, почему щадя человеческую кровь, намерен требовать, подступя к Бендерам и Очакову, добровольной сдачи, чтоб тем не допустить жителей до конечной их погибели, в случае же упорства предать их ярости раздраженного победителя.

Впрочем поручалось ему Бастевику рапортовать как о достоверных движениях неприятельских, так и о всем к сведению главного командира потребном.

Еще приказано ему было отправить верного человека в Бендеры изведать, правда ли, что Французский инженер вошел в Турецкую службу, и ежели правда, то описать его приметы, а с ним же господином майором были отправлены в Яссы два Турка, шкипер Осман-ага и его товарищ, задержанные при начатии войны в крепости Святого Димитрия, но потом в размен отпущенные в свое отечество.

30 Марта главнокомандующий получил от кошевого Запорожской Сечи рапорт, которым доносимо было, что Едисанцев, при толмаче присланных, отправить чрез Сечу за Буг за чрезмерным разлитием сея реки невозможно, для чего препровождены они до крепости Святой Елисаветы к генерал-майору господину Лебелю.

Употребив всевозможные способы ко благополучному окончанию сего предприятия, ожидал главнокомандующий на свои письма ответов, из которых от хана Каплан-Гирея, сына Селим-Гирея-хана, 8 Апреля и получил.

Письмо сие писано слогом Азиатским, то есть горделивым и надменным. В начале хан, отрицая истинные доказательства нашего предводителя в нарушении Портою мирных положений и разрыва самого мира, возлагает сие на Российской двор, а превращая защищение с Российской стороны вольности Польской на истребление оной, как по сему так и по завладению Кабардинцев, приписывает начатие войны России, выхваляет храбрость народов Магометанской веры, входит в богословские рассуждения, упоминая о ниспослании трех первых пророков (Моисея, Илии и Христа) на землю, описывает непослушание к ним неверных народов и, поставляя сие причиною послания последнего пророка Магомета, утверждает истину его учения и Турецкого могущества тем, что при начале его поучений несколько человек, всходя один за другим на площадь, помощию сабли очищали свет от неверных и, почитая себя последователями сего пророка, возлагает свое упование на обещанную им от Бога помощь. Поражение войск своих и покорение Молдавии и Валахии приписывает он 30-ти летнему миру и Божескому за грехи их наказанию, полагает свою впредь надежду на Бога и Турецкие силы, воспоминает 23 год, - описывает могущество Порты, как на море так и на сухом пути; говорит, что число войск их, к продолжению войны назначенных, превосходит всякое чаяние, изъявляет верность свою султану и называя те времена, в которые Крымский народ не подлежал Порте, бедственными для сего народа, почитает счастием быть под Ту-рецкою властию; возражает на некоторые слова, говоря, что их от сна восстание инаково быть не может как с саблею. Потому, оказывая ревность свою к вере, преданность к султану и несогласие [459] к предлагаемому им делу, пишет он, что естьли главнокомандующий имеет какие либо обеим сторонам полезные виды, то б немедленно о том с разумным человеком его уведомил.

В конце письма своего хотя опять и входит он в исчисление сил своих, однако заключает повторением: естьли есть в видах главнокомандующего польза обеих воюющих держав, то бы о сем уведомить его немедленно.

По содержанию сего, надменными возражениями наполненного, ответного письма, господин Веселицкий поднес предводителю армии следующее объяснение: 1) Хан Крымский без повеления Порты не может отважиться, особливо же в военное время, на отправление письма подобного содержания; но, как видно, оное сочинено ее министерством, а по повелению скреплено и от имени его отправлено. 2) Политика Порты, по подчинении себе Крымского хана с Татарским народом (ради лучшего утверждения оного на будущие времена в ее подданстве без истребования в рассуждении единоверия обыкновенных из знатных пород особ в залог) изобрела сии способы: ханских поколений принцам и низверженным ханам жаловать за рекою Дунаем, в Романии, на Архипелагских островах и в других ближних к Константинополю провинциях особенные уделы, называемые чифлики, во владение, и на пребывание с фамилиями, от коих чифликов получают они доходы на достаточное по их Азиатскому обыкновению продовольствие; а некоторым из них по примеченным способностям и к воинским упражнениям склонностям, сверх тех доходов производится особливая пенсия. На таком основании они в своих чифликах живут и без дозволения Порты за Дунай и в Крым отлучиться не могут. Все ханы, а по них принцы ханских поколений, называемые гиреями и салатинами, то есть принцами крови, ожидающие возведения в ханы, либо определения в сераскер-султаны, или просто в султаны над ордами, или же в калга-султаны над Крымцами, как воспитанные по Татарскому обыкновению в невежестве и подлости, по знатности своей породы льстят себя мнимою надеждою когда-нибудь Турецким овладеть скипетром, утверждаясь на преемническом рассказе, будто Порта, во время подвержения Крыма, ханских поколений потомкам, по пересечении потомства Турецких султанов, в рассуждении единоверия и знаменитой породы, наиторжественнейше особливым письменным актом право наследства уступила и присвоила. Сею политикою, усердием к магометанству и недоверкою к христианам, ханы не только прельщены, но и убеждены будучи, ни в какие не входят резоны, благоденствие Татарского общества поспешествовать могущие, а остаются Порте верными и преданнейшими. Следовательно всякая прямым образом по сему важному делу хану чинимая попытка от легкомысленного вышеупомянутого убеждения бесплодною останется, и для того надежнейшим способом к достижению по сему столь важному делу высочайшего намерения признается посылка искусного поверенного в Яссы с достаточным наставлением для отправления в Едисанскую и Буджацкую орды с письмами из тамошних обывателей от таких людей, кои в тех ордах не только знакомы, но и у Ногайцев и их начальников кредит имеют, дабы своими пристойными внушениями и сильнейшими уверениями старание употребили к поколебанию в верности к [460] Туркам и к избиранию себе нового хана, подражая примеру Крым-Гирея-хана, хотя бы то, по алчности к сребролюбию Азиатского народа, и обещанием некоторой суммы денег в действо произвесть. Предводитель ⁹, ожидая на прочие свои письма от начальников Татарских и Ногайских орд ответов и от господина Бастевика известий, упражнялся в снабдевании порученной ему армии и в приведение ее в готовность выступить в поход, как скоро полевой к прокормлению многочисленного скота (под тяжелую артиллерию, кавалерию и полковые повозки) корм поспеет; когда ж оный в желаемое возрастение приходить начал, тогда по повелению главнокомандующего полки, еще находящиеся в Харькове, выступили в поход 17 Апреля.

30-го Апреля отправленные в Крым для доставления тамошним трем в правительстве главным чинам (а именно: каймакану, казаскеру и знатнейшему из ширин-мурз) писем, четыре Волоха возвратясь объявили: 1) что они предписанным им путем следовали до Молдавского местечка Оргей, где двое из них с лошадьми остались, а другие два пошли в Каушаны, и сведав, что те правительства знаменитые чины прибыли в сей город для поздравления нововозведенного хана, то един из них, явясь у ширин-мурзы Джелилибея, подал оному на одине письмо, препроводив словесным по повелению объяснением; но он, по прочтении услышав, что и к другим такие же письма посланы приказал оные таким же образом вручить, а потом об их отзыве его уведомить, что и исполнено; кои по прочтении отпустили его от себя, не дав ему никакого по оным ответа и не вступя ни в какие отзывы, о чем сей реченному Джелилибею и объявил, который приказал ему, никому о том не разглашая, возвратиться во свояси; 2) что новый хан при нем в Каушаны прибыл, коим по-видимому Татары весьма недовольны; 3) примечали они, что Татары имеют намерение к примирению с Россиею, но опасаясь Турков, в том еще удерживаются.

2 Мая и сам предводитель почтою в путь отправился.

3-го того месяца встретил его из Ясс курьер с рапортом от 27 Апреля, которым Бастевик доносил: Турецкий шкипер и с его товарищем отпущены к Бендерам, для препровождения же оных наняты два Молдавца, коим приказано было, прибыв в Бендеры, разведать по возможности обстоятельно, в надлежащее ли оборонительное состояние приведен город, довольно ли снабден войском, артиллериею, порохом и хлебом, все ли назначенное к обороне войско собралось или еще ожидается, в коликом оное числе, кто главный командир и какого он свойства изведать, и какое мнение имеют Турки о Татарах и Татары о Турках; гарнизон и жители твердое ль намерение имеют оборонять город, или склонны к сдаче; разгласить как о многолюдстве войска и артиллерии, так и о великодушии командующего оным, которой при добровольной города сдаче сохранит жителям не только жизнь, но и все их имение; в случае ж упорства предаст всех в волю победоносного воинства. Таковое наставление дано в Бендеры же отправленному Ясскому жителю Греку с прибавлением, чтоб он (по объявленному им знакомству с некоторыми Бендерского гарнизона Янычарами) [461] старался всячески чрез них узнать, нет ли в городе вступившего, с переменою или без перемены закона, в Турецкую службу инженерного Французского Офицера, и ежели оный есть подлинно, то рассмотреть обстоятельно приметы оного, а самому явиться в Российской армии при ее к городу приближении. Доносил Бастевик, что в Фокшанах и Букареште по рапортам ген.-пор. князя Репнина было все спокойно, и как об умножении неприятельского войска, так и о переходе его на сию сторону Дуная ничего не слышно, посылаемые разъезды нигде неприятеля не видят; Татары с Турецким подкреплением бывшие 8000 человек, после разбития своего майором Зоричем, нападений делать не отваживаются; из отправленных генерал - порутчиком Штофельном трех Волохов за Дунай один возвратясь объявил, якобы при Исакче чрез сию реку мост на судах делается, и как чрезмерным воды разлитием все близ находящиеся лощины оною наполнены, то и чрез сии на сваях мост делался. По объявлению того ж Волоха, с визирем в одном Бабадаге, исключая лежащие по ту сторону реки города, находится войска 20000, но и всякой день умножается; он видел несколько больших судов с хлебом следующих по Дунаю к Исакче, но господин генерал-порутчик, не уверяясь на сих известиях, еще двоих за Дунай отправил. По последнему рапорту генерал-майора Потемкина ¹⁰ Никопольский паша, командированный в состоящий по сию сторону реки город Журжу, хотел, соединясь с тамошними Турками, напасть на Российские в Валахии около Букарешта передовые форпосты: но сии сказали, что он, востревожа Россиян, паки за реку уйдет, а они чрез то разориться и жен лишиться могут, и идти с ним отказались. 2) Что напротив сего, он от Молдавского боярина Аргирия-бана и своих комиссионеров уведомлен, якобы мост при Исакче уже построен, и визирь, переправив по оному несколько войска, велел ему соединенно с ханом следовать к Бендерам; что не малое ж число неприятелей, перешед Дунай, вошли в Браилов, отколе помышляли напасть на стоящие в Фокшанах Российские войска; прочее ж Турецкое войско, на сей стороне находящееся, да и сам визирь идти к Бендерам намерены. 3) Что два из Бендер ушедшие Волоха ему объявили, будто бы в городе войска было ужо до 10000, да и еще ожидалось; хлеба, сказывали, хотя много, однако с сбережением употребляется; сады в предместиях вырублены, жители находятся во ожидании прихода Российского войска в великом страхе, и для того хотели с женами и имением выбраться в безопасные места, но силою начальников своих от того удержаны; что к сему оттоле ж ушедший Поляк прибавлял: из Цесарской области провозится к неприятелю много хлеба, и с пашою Абаза называемым (которой под Хотином был) еще прибыло войска до 10000. 4) Что хан после экспедиции майора Зорича, собрав Буджацкую орду, выступил из Фокшан к Буджаку для защищения земель своих. Едисанцы стоят от Каушан к Молдавии верстах в 50.

Еще Бастевик доносит: На посланные вновь предводителем с двумя Едисанцами к главным тамошним мурзам письма еще отзыва не имеет, но токмо уведомлен он, что посланный им чрез [462] Аргирия-бана и первый его в Яссы приезд Молдавец Стахий Рензой для разведывания о собрании ханом всех мурз Татарских на совет, возвратясь из Каушан и не нашед его в Яссах, явился к Аргирию-бану, а сим был представлен к генералу-порутчику

Штофельну, коему объявил, что, принимая все предосторожности, остановился он близ Каушан в селе Молокоши, где он от тамошнего жителя сведал, что когда хан Девлет-Гирей получал в Едисанскую орду отправленные письма, повелел всем мурзам собраться к себе для совету, и как сии собираться начали, то визирь, уведав о том и возымев на всех подозрение, призвал хана к себе за Дунай, чем собрание их и было разорвано. В средине ж Февраля месяца видел сей Молдавец, что в Каушаны на место Девлет-Гирея прибыл Каплан-Гирей. Едисанские и Буджацкие мурзы хотели с Крымскими ширин-мурзами выехать ему навстречу, но сии последние допущены и благосклонно приняты были, первые ж, будучи у него в подозрении, увидеть его не могли. Сей хан переменил в Крыму калга-султана, Едисанцев же отдалял от Российской стороны и, пресекая им все к отступлению от Порты способы, приказал им с женами, детьми и со всем имением перейти за Днестр к Буджацкой стороне. Но как Едисанцы ослушались его повеления, то хан послал при одном султане несколько сот сейменов (его гвардия), повелевая принудить Едисанцев к переходу, почему сии и были переведены. В то ж время слышал он, якобы хан намеревался собрать к себе знатнейшее духовенство, всех мурз и сельских старшин для учинения им увещевательного наставления. Еще прибавляет, что житель Молокоша, у которого посланный в бытность свою в сем селе стоял, сказывал, будто бы все Татары, а особливо Едисанцы, будучи отягчаемы разными от Порты образами, ропщут и к Российской стороне при приближении войск наших преклониться намерены. Некоторые старшины, призывая его, спрашивали, может ли ведать, что Россияне их отягощать не станут, на что он по наставлению, данному посланному, обнадеживал их, что они не токмо при своих правах останутся, но и вящую милость Российской Самодержицы восчувствуют, на что сии старшины объявили, что, возвратясь от хана, отправим его с требованием Российской протекции в Яссы, почему он и ожидаем был в сей город, и хотя он прибыл, но вместо желаемых писем привез от самого хана к генерал-майору князю Прозоровскому. Из сего заключает господин Бастевик, что те старшины по увещании ханском намерение свое отменили. Содержание письма ханского состоит только в том: что он требует отпуску к себе некоему Французу именем Руфену, называя его консулом. Г-н Бастевик, оканчивая рапорт свой, доносит, что он отправил надежных людей 21 тогож месяца за Дунай к местечку Бабадагу, где визирь стоит с армиею, 22 в Каушаны, 24 в Очаков, 26 в Бендеры (сему описаны приметы) и снабдил их всех потребными наставлениями. В неотправлении же в Едисанскую орду надежного человека извиняется тем, что при смене новым ханом многих султанов не ведал, где Едисанский находится, но обнадеживая, что спознать о том может, и тогда уже к нему писать будет; в самом же заключении пишет, что в Яссах зачинает открываться язва. [463]

Курьер, прибывши от господина Бастевика, вручил его сиятельству рапорты от генерал-порутчика Штофельна, из которых в 1-м донесено, что для безопасного в Бендеры проезда Турецкого шкипера с товарищем командиры на стоящих по сей стороне форпостах снабжены нужными повелениями; во 2-м что полученные пред тем деньги для отдания господину Бастевику ему вручены.

Главнокомандующий, получа сии известия, послал 4-го того ж месяца с тем же курьером господину Бастевику ордер, в котором в начале похваляет его в службе усердие; потом в рассуждении последнего в его рапорте пункта, предохраняя свою армию от сей угрожающей опасности, повелевает ему: 1) по возложенным на него делам отправлять курьеров не прямо в армию, но на имя генерал-порутчика барона Елмпта на тот от его корпуса пост, который он предпишет; 2) самому господину майору быть при генерал-порутчике Штофельне, или там, когда сей генерал отбудет к армии, где учредится последний коммуникационный с Яссами пост; 3) о следствиях сея болезни рапортовать господина генерал-порутчика Елмпта, о позиции которого ему господину майору знать давалось.

С сим же курьером посланы ордера господам генерал-порутчику Элмпту и генерал-майору графу Пушкину. Первый следующего содержания: Главнокомандующий, прилагая копию с рапорта господина Бастевика, уведомляет его о ответном ордере, поручает ему учредить впереди себя по Ясской дороге в способном месте пост, на котором бы присылаемые из Ясс курьеры останавливаемы; а получаемые рапорты по окурении и омочении в уксус с другим отсылаемы к нему, господину барону, а от него уже копии в армию доставляемы были; предписывает уведомить себя, где сей для переписки с господином Бастевиком пост учрежден будет; также дал ли он повеление осадной артиллерии из Умани следовать, и выступила ль она оттоле; возбраняет едущих из Ясс всякого звания людей впускать в свои посты; в окончании уведомляет, что скоро прибудет в крепость Святые Елисаветы. К графу Пушкину в ордере дано знать о появившейся заразе в Яссах и о данном вследствие того барону Елмпту повелении в предприятии нужной предосторожности; ему ж графу предписываемо было, приняв оные, повелеть еще майору Тырку чрез частые от своих легких команд разъезды разведывать и наблюдать, чтобы со стороны Ясс и других неприятельских мест никто за учрежденные им посты пройдти не мог.

14 Мая получены рапорты от господина Штофельна и майора Бастевика. Первым доносимо было, что посланный Турецкий шкипер за Прут переправлен, и несколько времени конвоирован был, что при последнем от конвоя его отпуске взята у него росписка в безопасном его чрез все Российские форпосты проезде, и что тогда ж открытый ордер предводителя, предохраняющий его от разъездов, наезжать на него могущих, ему отдан.

Г-н Бастевик в рапорте своем доносил: 1) что чрез отправленного им в Каушаны 22 Апреля, а оттоле возвратившегося 3 Мая Ясского жителя известился он как письменно, от некоего ему знакомого Волоха, так и словесно от посыланного, что хан, собирая все свои силы, находится при речке Быком называемой, в расстояний от Бендер верстах в 40 к Молдавским границам; что [464] при нем разных орд Татар до 30,000. Турок 5,000, кроме вновь пришедшего из Бендер Абазы-паши с 600, да 6 пушек, и намерение имеет идти к селу Чечу, как для разорения селений лежащих над Днестром, между Прута и Хотина даже до Черноуц, так и для пресечения Прутом к первой армии идущего провианта; стоящему же против Фалчи Буджацкому с 14,000 человек султану приказано, при начале своих движений, идти вверх по Пруту и равняясь с Яссами примечать движение войск Российских; 2) что Ясские жители, провождающие под видом наемщиков шкипера Османа с товарищем, возвратились и объявление их письменно сообщая, прилагает открытый ордер, данный им от хана для свободного их назад возвращения; 3) что как оный, так и в Каушаны посланный объявляют за верный слух, будто бы в Бендерах войска 15,000 и более не ожидается, а хлеба хотя в запасе достаточно, однако употребляется с бережением. 4) Что в Очакове войска весьма мало по причине недостатка в хлебе, от которого не только жители большею частию выехали, но и военные люди разбежались. 5) Что получено известие, будто бы визирь прибыл к Исакче, и будучи не в состоянии переходить Дунай по мосту, за чрезмерным сия реки разлитием, начал переправляться на дубах и на прибывших с хлебом судах, а переправясь намерен стать лагерем у Рябой Могилы. Потом доносит о полученном 3 числа Мая известии о нападении Татар, в 2000 состоящих, 30 Апреля на стоящий за Прутом в селе Чечи форпост и как о разбитии оного, так и о пленении Молдавцев, живших под защитою сего форпоста, а к сему прибавляет, что противу сих от, неприятеля движений господин генерал-порутчик Штофельн приказал Хотинскому коменданту, наблюдая нужную предосторожность, выступить однакож при неприятельском приближении с несколькими стами человек пехоты на недальнее от города расстояние, к деревне Крыв называемой, майору Зоричу с некоторым числом пехоты и конных перейти Прут, жителям же оной стороны на сию перебраться; в Букареште и Фокшанах стоящему войску, в рассуждении его бессилия против умножающегося неприятельского, из тех мест под видом морового поветрия выступя следовать к Берлату: сам же господин генерал-порутчик по собрании всего корпуса, дождавшись сюда других из армии полков, намерен выступя отсель стоять между Берлатом и речкою Серетом. Для закрытии Молдавских селений определен пехотный баталион с двумя пушками и несколько легкого войска, а для удобного оному места послан выбрать оное между Серетом и Трансильванскими горами Офицер. Уведомляет еще, что первая армия ожидаема была 9 сего месяца к Хотину, что предводитель оной был уже в походе, а потом пронесся слух, якобы граф Румянцов имеет намерение идти к Исакче; доносит о вторичном отправлении некоего Грека в Бендеры, описывая его приметы... Касательно ж Бахти-Гирея пишет с удостоверностию, что он и поныне над Едисанскою ордою сераскер-султаном, но по причине присутствия его при хане не может доставить к нему письма, ибо никто вручение ему оного на себя взять не отваживается. При сем рапорте приложено письмо к Аргирию-бану от того Волошанина, живущего в Каушанах, по коему посылается от него Ясский житель, и оное содержит то ж, что и, выше показано то есть хан [465] стоит над рекою Быком и намерен делать на Российские войска нападение, в Бендерах нового войска не прибывает, и советует Российскому приближаться к сему городу, говоря, что Татары, будучи строго содержаны ханом, хотя и намерены предаться Россиянам, но не видя от них на себя нашествия, о том просить не будут.

Содержание ж объявления Ясских жителей, провождающих Турецкого шкипера с его товарищем, есть.

1) Отправясь из Ясс и приехав в Российские форпосты, ехали большою дорогою до Тодарешта, где нашли до 6000 Татар, коими будучи взяты, представлены своему султану, а сим под присмотром отправлены к хану, находящемуся уже в Ботно, от Каушан в 15 верстах.

2) По прибытии их в Ботно, шкипер представлен был к хану и оным вместо Бендер, к визирю отправлен.

3) Шкиперский товарищ и Волохи порознь разведены были, и на сих последних ночью налагались оковы, а днем снимались; во время ж ханского похода они при войске везены были.

4) По прошествии пяти дней, хотя и были представлены хану, но там ничего им не сказано; но потом ханский переводчик Якубей (сей до объявления войны получал от России пенсию), взяв их к себе, приказал им, возвратясь в Яссы, донести российским генералам, чтоб они вместо присылаемых к Татарским народам писем, писали, есть ли имеют намерение примириться, к самому хану, который, усердствуя Порте и полагая за нее все свои силы, примет однако, в сем случае от них посланника; но чтобы впредь Зорич не нападал на Татарские жилища, за что хан обещался не чинить нападения на Молдавию. Говорил им еще о превосходном числе Турецкого войска пред Российским, хотел уверять, что Хотин, Молдавия и часть Валахии Турками нарочно оставлены для того, чтобы не изнурить наступлением зимнего времени своего войска и, выхваляя настоящих хана и визиря, нарекал бывших пред тем изменою.

5) При хане, находящемся уже тогда в Кишеневе, приметили они Едисанских, Буджацких и Белогородских Татар до 30000, Турков 5600, да 5 пушек; а от тамошних Волохов слышали, якобы хан, намереваясь идти к Хотину с тем, чтобы на пути лежащие селения разорять, и Российским в Молдавию транспортам препятствовать, приказал стоящему на реке Кахельнике султану с его Татарами примечать Российские движения.

6) Слышали они, что в Бендерах с прибывшими туда перед тем с пашою тремя тысячами Турок считалось войск до 15000, на которое число провианта в городе находится довольно.

7) В бытность свою при Татарах слышали, будто бы мост чрез Дунай еще был не окончен, и визирь стоит на том берегу реки.

В окончании сказывали, что при них была послана большая партия, но куда - они не знали; только при своем отпуске видели оную, возвратившуюся с несколькими пленниками.

На рапорт господина Бастевика, пред сим изображенный, того ж 14-го числа ордер был послан, что его рапорт со всеми приложениями получен, похвалялось его ревность и усердие к службе, а потом предписывалось: 1) уведомлять о всем, что с достоверностию спознает, о неприятельских против Российских армий оборотах; 2) приложить старание доставить, скрытным [466] от хана образом, предводительское письмо к Едисанскому сераскер-султану Бахти-Гирею; 3) стараться изыскать способы преклонить ханского переводчика Якуба, бывшего пред сим преклонна к Российской державе, опять на нашу сторону и побудить его обещанием награждения склонять хана отступить от Порты и, быв под единою протекциею России, доставить ханское достоинство своему колену в вечное потомство, и соделать область свою ни от кого независимою; представлять ему, что Российские вооружения суть не мнимые, как то Турецкие, коими они угрожают, но прямо как на море, так и на сухом пути над неприятелями Государыни своей торжествующие, чему последствия сам он хан восчувствует с раскаянием в своих пределах.

27) Главнокомандующий получил на походе от ген.-порутчика Элмпта рапорт от 25, которым донесено, что с полученным к господину Бастевику ордером нарочного к нему отправил, предложа и от себя о сыскании и отправлении надежного человека в Очаков, для разведывания, справедливо ли известие полученное предводителем о сем городе; между ж тем подает надежду, что и он надеется сыскать надежного к сему делу, которого послать туда не преминет. На сие предводитель армии того ж числа ответствовал, что хотя он сам для осведомления в Очаков послал и от Запорожцев послать приказал, но чтобы с большею достоверностию на получаемые известия положиться, препоручил ему и от себя сыскав человека туда отправить.

29) Получен от барона Элмпта от 27 Мая рапорт с приложением копии с рапорта майора Бастевика. Господин Бастевик пишет, что после отправленного к нему 15 числа рапорта известился он того ж вечера, что неприятель в четырех тысяч Турок и Татар с тремя пушками переправились чрез Прут и, оставя пушки на берегу, вознамерились под прикрытием их перейти залива третьего, у коего в удобном месте поставлены были два офицера с двумя стами человек регулярного, с двумя пушками и с тремя стами легкого войска. Неприятель, подошед к сему месту с обыкновенною при начале своих покушений отвагою, бросался в воду и, не взирая на производимый по нем из пушек и ружья огонь, до половины залива дошел, но увидя лишение своих, начали отступать, а когда господин майор Зорич приспел к тому месту с несколькими единорогами, тогда, в совершенное обратясь бегство, паки за Прут ушли.

Извещенось ¹¹, что неприятельский лагерь на том же за Прутом месте, очевидно приумножается, а партии их на Пруту до Рябой Могилы делают разъезды; посланные же от генерал-порутчика фон-Штофельна, для точного о неприятеле разведывания, возвратясь объявили, что сей Турецкий корпус числом только до 12000, состоит большею частию из Татар, и поставлен на том месте для примечания движений войск Российских и ее второй армии; так как и хан, кочующий с знатным числом Турок и Татар при реке Быке, примечающий следование второй армии к Бендерам. Новый, же слух прошел, что из оного войска часть пошла [467] вверх по Пруту, из чего заключают в Яссах, что они намерены прорваться на сю сторону.

Потом господин Бастевик рапортует, что другие известия дошли, будто бы визирь несколько уже дней назад намерен был со всем войском перейти Дунай и следовать на Браилов, Бокурешты и Фокшаны, хану ж предписал до своего к Молдавии прихода примечать Российские к Бендерам и в другие места обороты, а потом следовать к Молдавии с ним в соединение от Бендер. Для такового ж примечания, чрез Днестр переправился один Татарский султан с тремя тысячами Татар. В окончании рапорта объявляет, что поветрие утихать начинает и извещает, что генерал-порутчик Штофельн 19 выступил из Ясс в лагерь, при котором и он по данному повелению из сего города выехал. При рапорте прислан один Молдавец, знающий, как он о себе сказывал, все сделанные вновь пред Бендерами мины, который для выдержания карантина в Могилеве был удержан.

К сему прилагает господин маиор известие, полученное им от посланного от него 24 прошедшего Апреля, чрез Бендеры в Очаков, Молдавца и 16 Мая назад возвратившегося, кое содержит следующее.

Молдавец сей, достигнув до села Калфы, в 10 верстах от Бендер отстоящего, нашел на одного Молдавца и семь человек Турок, пасущих лошадей одного Бендерского старшины, которым объявил, что, будучи взят Российскими в плен, ушел и жив 6 месяцев в Могилеве у Жида, возвращается на первое свое жилище. Молдавец сей объявил о том своему господину, который прежде брал его пред себя, а потом водил и к другим старшинам, коим по испрашивании о Российских силах объявил великое оных число, (кои при запрещении под смертию сказывать то народу) дали ему 30 пар, а потом взят он одним старшиною в услуги.

О Бендерах же доносит: 1) войска в них до пятнадцати тысяч, но носился пред его уходом слух, будто бы визирь для зашищения сего города отрядил 60000 Турок; 2) командир Бендерский Ахмет-паша, прибыв в сей город и усмотрев неисправность городской артиллерии, почел командовавшего его изменником и велел задавить; 3) город обнесен новым валом; 4) в крепости против ворот, называемых Орду-Капысы, за мечетью, в каменном погребе положен порох; 5) хлеба в городе для войска довольно, однако продается с торгу весьма дорого; 6) хану предписано следовать вниз по Пруту до Рябой Могилы, где сам визирь соединиться с ним намерен; 7) в Очаков, по причине вступления в службу к означенному старшине, идти не мог, но слышал от своего господина, что войско и большая часть обывателей, за неимением хлеба оттоле вышли. Наконец, уходя из Бендер, подговорил с собою того Молдавца, которого в селе Калфе нашел, и с ним купно объявили, что в Бендерах оказалось моровое поветрие.

Предводитель второй армии, соображая все сии известия и видя более Азиатского ухищрения нежели истины, вследствие сего писал того же числа к предводителю первой армии графу Румянцову, что при наступлении ожидаемого для военных движений времени он за нужное почитает по обязательствам взаимно возложенных на них от Ее Императорского Величества противу неприятелей, действий, [468] уведомлять его чаще о своем положении, напротив чего надеется и с его стороны равное получать уведомление; потом сообщает ему, что за истреблением зашедшими в сей край на поселение Молдавцами (из коих некоторые и шпионами признаны) лесу, от деревни Злынки до самого Екатерининского ретрашамента, при котором имея намерение перейти Буг, понтонные мосты уже наведены, нашелся принужденным для ожидания хотя одной передовой части подвижного магазейна и остальных своих полков (еще до сих пор соединиться с ним не возмогших) остановиться при сей деревне на 4 дни, по прошествии которых сам безостановочно оную реку перейдет совокупно всеми им предводимыми силами, и дальнейшие свои движения по обстоятельствам производить будет. В конце, сообщая ему пред сим изображенные известия, почитает их со стороны неприятеля покушением, не возможно ли будет сим отвести обе армии на дальнейшее между ими расстояние, и тем лишить их взаимного вспоможения и споспешествования; заключает тем, что в случае самой точности сих известий не оставит он приложить всевозможные силы к преодолению поставляемых неприятелем препон и просит его, чтоб со вручителем сего и впредь почасту ради пользы взаимных их движений и к большему укреплению их приятства сообщал ему как о своем положении, так и о получаемых об неприятеле известиях.

С тем же курьером к генерал-порутчику барону Элмпту главнокомандующий предложил: что он посыланного от маиора Бастевика чрез Бендеры в Очаков подозревает в вымышлении сих известий, или еще и в соглашении с неприятелем, почему и выведен им другой Молдавец, которой бы, изведав что либо об нас, известил бы неприятелей, чего для приказано их содержать: первого под присмотром, другого под караулом, снабдевая однако нужною их пищею, а между тем приискав других, отправить в Бендеры; 2) пересланного от Бастевика и задержанного в карантине, по прошествии потребного к безопасности времени, взять его к себе или присоединить к деташаменту генерал-майора Бурмана, как человека, от которого, может быть, некоторые истинные сведения при Бендерах получить будет возможно; 3) причину, как выше к графу Румянцову видно, своего при деревне Злынке остановления; 4) с позиций генерал-майора графа Пушкина о переходе Запорожцев чрез Буг, о своем намерении переправясь чрез сию реку, дожидаться заднего провианта; 5) рекомендует изыскать способы, коими бы в Сорокули, если она надежно занята будет, или еще лучше на позицию генерал-майора Бурмана доставить на обывательских лошадях из Ладыженского магазейна до 3000 четвертей муки и круп по пропорции, а оттоле уже или на плотах с деревянными материалами к осаде идущими сплавить за армиею, или на опоражнивающихся фурах, чтобы имея более в близости хлеба надежнее в дальних операциях обращаться было возможно.

При сем ордере послано к маиору Бастевику наставление, предписывающее: 1) содержать как посыланного в Очаков, так и выведенного им из Бендер под присмотром, в том рассуждении, что один, не дошед до желаемого места, мог сам сплести свои ведомости для получения обещанного награждения; другой, будучи слугою, не мог слышать речей посыланного со старшинами, а подтверждал слова его, может быть, еще по наущению неприятелей, [469] чтобы, увеличивая их силы отвлечь от Бендер грозящий на него удар, а потом, рассмотрев в нашей армии, уйти обратно; 2) приискивать еще надежных людей к разведыванию о числе неприятельских при Бендерах, Очакове и визире войсках; 3) если опасность в Яссах миновалась, переехать опять в сей город и состоять в ведении оставленного предводителем первой армии военного командира, или учрежденного им земского правительства.

1 Июня получен рапорт от господина генерал-порутчика Элмпта, коим уведомляет, что моровая язва оказалась в Польском местечке Врошеве, расстоянием от Могилева в 20 верстах, вследствие чего от него ко всем в команде его состоящим воинским начальникам для предосторожности надлежащие учинены подтверждения.

5. Главнокомандующий второю армиею генерал граф Панин прибыл к Екатерининскому ретраншаменту, в близости которого для перехода армий в неприятельскую землю чрез реку Буг понтонные наведены мосты.

6. От господина генерал-порутчика Элмпта получено известие о умножающемся в Яссах поветрии, коим генерал-порутчик Штофельн и находящийся при майоре Бастевике для курьерских посылок сержант Стерлингов померли, что и рапортом господина Бастевика подтверждено с таким присовокуплением: 1) расположенное пространным лагерем за рекою Прутом Турецкое и Татарское под предводительством хана Крымского всякий день с корпусом под командою князя Репнина перестрелку имеет; 2) за усилившимся в Яссах поветрием и по причине выступления из оного к Рябой Могиле полков, большая часть обывателей, а бояра и чиноначалники кроме двух в диване присутствующих, в разные места разъехались, чем великое ему причинено затруднение в сыскании надежных людей для отправления письма к Едисанскому сераскир-султану Бахти-Гирею; а к ханскому переводчику Якуб-аге повеленное чрез одного Молдавца послал, коим напамятывает ему прежнюю его к Российской империи обязанность, усердие и преданность, собственно к нему доверенность и дружбу во многих случаях, особливо же в Каушанах во время содержания его под арестом, самим делом доказанных, за что изъявляет свою признательнейшую благодарность, увещевая употребить у хана по приобретенному кредиту удобновозможное старание для преклонения его на отторжение себя со всем Татарским народом от Турецкого подданства и на составление, под протекциею Российской Императрицы, особливой Татарской ни от кого независимой, державы, на древних Татарских правах, узаконениях, преимуществах и вольности основанной; поощряет его к сему предприятию обещанием знатнейшего воздаяния, каковыми Российская Императрица великая Екатерина знаменитые каждого заслуги награждать изволит; напоследи, уверяя о истинной к нему преданности, просит от него дружеского на все вышереченное ответа.

Сей день армия после полудня чрез три наведенные на реке Буге моста перешла в неприятельскую землю и маневрами занимала вышины к лагерю принадлежащие.

10. Отправлен с нарочным повеленный на письмо Каплан-Гирея-хана ответ господину генерал-порутчику Берху для верного Крымским обывателям доставления. [461]

11. Армия переходила реку Кодиму по наведенным понтонным мостам. Присланы от князя Прозоровского пленные Запорожскими казаками при разбитии под Хаджибеем форпоста Турецких бешлиев два Татарские мурзы и два Татарина.

12. В рассуждении того, что Крымский хан Каплан-Гирей с Турецким и Татарским войском движение делает по Пруту против первой армии, граф Панин повеленное ответное письмо отправил с нарочным к главнокомандующему первою армиею генералу графу Румянцову, прося о верном того по удобности хану доставлении.

14. Получен от господина генерал-порутчика Элмпта рапорт и при оном копия с рапорта из Ясс от 6-го числа, коим доносит о продолжающемся поветрии, о выступлении из Ясс господина генерал-майора Черноевича с последнею воинскою командою в лагере, о неотправлении еще письма к сераскер-султану Бахти-Гирею: ибо надежного к тому сыскать не может человека. Возвратившийся из Бендер посланный для разведывания Грек Антоний Цион между прочим объявил, что на сделанном вновь вокруг крепости валу 30 пушек, а на городовом валу до 70 и несколько мортир, войска Турецкого в городе до 15,000, а к тому в прибавок от визиря прислан Агмет-паша с 3000 Янычар и два султана с 6000 Татар, в крепости при сераскере два паши, провианта изобильно, и всякой амуниции множество.

19. Хотя 10 числа сего господину генерал-порутчику Берху точная копия с повеленного ответного письма к Крымскому хану Каплан-Гирею при ордере и послана была для верного доставления Крымским обывателям; но предводитель второй армии граф Панин, полагая, что содержание оного по действительном в народе рассеянии может некоторым образом поколебать мыслей оного расположения, а потому и немалое сделать движение, приказал одного из пленных мурз приуготовить к отправлению в Крым с упомянутым ответом, что господином Веселицким, признав Шах-мурзу к сей посылке способным, и исполнено. Сей мурза (прельщен будучи обещанным ему знатным награждением, если он, по доставлении письма, постарается своими внушениями народ поострить к поспешествованию столь благому и полезному для всего Крымского общества делу) учиненною по его закону клятвою уверять стал, что он надеется посредством своего приятеля, яко знатного и в великом кредите в народе состоящего, чиноначальника Батыр-аги в том предуспеть: то его сиятельство, предводитель второй армии граф Панин за удобно признал экземпляр с повеленного ответа препроводить особливым к реченному Батыр-аге письмом, а сего мурзу, дав ему на проезд 30 рублев, отправить под присмотром порутчика Шахматова к господину ген.-порутчику Бергу, с таким предписанием, чтоб того по прибытии немедленно с пристойным конвоем за последние к Перекопу препроводить форпосты, и естьли от Крымцев по сей вновь попытке какой воспоследует письменный чрез нарочного отзыв, то, не входя ни в какие изъяснения, оного немедленно с письмом прислать к предводителю по почте с одним исправным офицером, для продовольствия и сбережения его дорогою от всяких встретиться могущих непристойностей; а если какие депутаты из чиновных с словесным иногда представлением по поводу отправленных к [471] ним писем у него явиться имели б, то таковых приняв с приличною благоприятностию оставить при себе, уведомив тотчас чрез нарочного предводителя, а до получения от оного резолюции оказывать им возможную благоугодность и гостеприимство, но не входя ни в какие условия, разве только в таком случае, когда они уверять стали б, что письменным снабдены уполномочием договориться о добровольной сдаче подчиненному ему войску Перекопской крепости и всей линии оной, в коем обстоятельстве подтверждено ему не только без упущения и малейшего времени чрез нарочного уведомить, но и сюда б с возможнейшею поступать предосторожностию, наблюдая как истинную пользу Российской империи, так и не меньше славу и честь победоносного великой Екатерины оружия.

16 Июня предводитель, по прибытии накануне с вверенною ему армиею под крепость Бендерскую, хотя и упражнялся всякими по воинскому ремеслу до осады и до укрепления лагеря принадлежащими распоряжениями, однако и возложенную на него от Ее Императорского Величества коммисию об отторжении Крыма со всем Татарским обществом от подданства Оттоманской Порты для составления особливой вольной и ни от кого независимой Татарской области под протекциею Российской Самодержицы, из виду не выпускал, чего ради и приуготовлялся оставленный до излечения ран из присланных от кошевого атамана пленный Мурза Казы-Мегмет на посылку с письмом и в Буджацкую орду.

17. Ради приобретенной первою армиею над неприятелем победы принесены были Всевышнему благодарственные молитвы, при окончании коих изо всех пушек и мелкого ружья в виду и в слух неприятеля учинен троекратной беглой огонь.

18. Вышепомянутому пленному Казы-Мегмет-мурзе, содержанному чрез все в полону время во всяком довольствии, дана свобода с тем однако ж по его закону клятвенным обещанием, что он отправляемое с ним в Буджацкую орду к главным начальникам письмо, верно доставит и содержание оного, яко ему известное, Татарскому народу внушит, чего ради при отпуске и дан ему на дорожные расходы денежной подарок, а для препровождения до первого по Каушанской дороге Татарского форпоста послана с ним легких войск команда.

20. Проводившая помянутого мурзу команда возвратясь объявила, что при сближении к Татарским во околичности Каушан не в дальнем расстоянии от стану их расставленным форпостам, чрез толмача дано знать об увольнении, по великодушию предводителя, из полону одного мурзы, а по возврате толмача оный и отпущен, который, сколько видеть и приметить было можно, от форпоста отведен в стан к султану тех Татар.

25. Явился у наших на Каушанской дороге форпостов Татарский ага со открытым за подписанием и печатью предводителя ордером, данном в Харьков, при отправлении Едисанца Илиюса с письмом в Едисанскую орду для безопасного его при возвратном оттуда с ответом в пути проезда.

Сей ага по данному на форпостах предварительному повелению в главный стан препровожден к поставленной для сего палатке, где господином канцелярий советником Веселицким ласково принят, а потом окруженному. генералами и знатными военными чиноначальниками предводителю представлен, коему; при засвидетельствовании [472] высокого почтения от своих начальствующих поднес подписанное пятью знатными мурзами письмо. Сей ага, или земский почтенный старшина, именуемый Тинай-ага, удостоен быть у стола

предводителя, коим и всеми прочими присутственными генералами, штаб-офицерами и волонтерами был приласкаем и содержан в бытность его во всяком довольствии. В сей же день, по получении от графа Петра Александровича Румянцова о одержанной первою армиею 21 сего месяца знаменитой над неприятелем победы, принесены были Всевышнему, благословляющему оружие Ее Императорского Величества, благодарственные мольбы, после которых как из артиллерии, так и из мелкого ружья троекратный произведен огонь.

29 Июня. Вышереченный Тинай-ага прислан был от Едисанской и Буджацкой орд знаменитых мурз с желанною предводителем давно ожиданною на его письма отповедью, что сей народ, восчувствовав благотворительную десницу нашей всемилостивейшей Государыни, отступают от неправо всеянной в них Турецкой вражды против России, уклонясь от пагубного для них с нами воевания, просят позволения пройти в Крым, показывая притом склонность принять и протекцию Российскую. Ага обратно отправлен с ответом на их письмо, в коем предводитель, подкрепляя их впредь о приемлемом намерении, обещает им высочайшую Ее Императорского Величества милость, и еще к большему ощущению предстоящего их благоденствия, давая им на размышление семидневный срок, требует, чтоб они прислали аманатов для подтверждения предприемлемого ими намерения. Предводитель, получа подлинное известие, что помянутых Едисанской и Буджацкой орд Татары к правому берегу реки Днестра у городка Поланки и пониже оного собираются (знатно для переправления чрез сию реку и удобнейшего в Крым по желанию прохода), что несколько тысяч Турок из разбитой визирской армии к Килии прибыли, а оттуда в Белгород идти намерены, да и что хан Каплан-Гирей к визирю за Дунай отлучился, предписал командующему особенным корпусом, господину генерал-майору Каменскому знатную партию легких войск и на подкрепление оных карабинер отправить за Днестр к стороне Аккермана и Килии, как для примечания, так и для поиску над неприятелем, дабы тем в расстройке находящихся Татар более понудить к скорейшему принятию представленных им мер и способов. Сия отправленная знатная партия, наехав на Татарский обоз между Паланкою и Аккерманом, сделала на оный сильное нападение и, разбив Татар положением на месте до тысячи человек, возвратилась. Из сего происшествия воспоследовало то, что 2 Августа явился у форпоста с Каушанской стороны отправленный с письмом к предводителю от Едисанского сераскер-султана, Бахти-Гирея, Исмаил-ага, который по повелению препровожден в главный стан, и канцелярии советником господином Веселицким представлен был предводителю, коему он при приличном от своего султана приветствии поднес ответное такого содержания письмо, что он, выразумев силу предводителева к нему чрез Тинай-агу письма, уверяет, что от князей, мурз и всего общества, чрез два или три, дня, отправлены быть имеют уполномоченные для постановления договоров желаемой дружбы и получения дозволения к переходу их за [473] Днестр в Крым, прося, пока тот договор распорядится и состоится, запретить Российским императорским войскам никакого вреда Татарам не причинять, в заключении же обещает взятых вновь казаков возвратить.

3 (Июля). Присланный Исмаил-ага, по пристойном угощении и приласкании учиненным ему от предводителя вещами и деньгами подарком, отпущен с ответом.

5. Прибыли к форпосту ожидаемые от Едисанской и Буджацкой орд полномочные, а именно: первой орды бег-Оглу-Мамбет-мурза, Салманша-Оглу-Мехмет-мурза, старшины Тинай-ага, Чобан-ага и Мукай-ага; второй-хан Мамбет-Беин-Оглу-Джан-Мамбет-мурза, Али-Мурзинин-Оглу-Чобан-мурза; старшины Хаджрутун-Хаджи-эфенди и Курбад-Али-ага-Скои-баши. Под видом несколького отдохновения, от форпостного командира прошены в Паланку, а между тем отправлен господин канцелярии советник Веселицкий с немалою свитою и экипажем предводителя для встречи, принятия и препровождения сих гостей в главный стан, который, посадив с собой первого в карету, вез их нарочно мимо всей для удобнейшего обложения города на разные квартиры разделенной армии, показав им параллели и за рекою Днестром расположенный особливый корпус. По прибытии в главный стан, представлены все предводителю, коему первый из них по учинении чрез переводчика пристойного приветствия поднес за рукою обеих орд знаменитых 25-ти князей и мурз письмо. Сии уполномоченные депутаты приняты от предводителя для вящего их приласкания с особливою благосклонностию, и учинено им откровенное всего того повторение со внушением подлиннейших причин, коими все Татарское общество совершенного достигнуть может благоденствия.

6. С сими депутатами трактовано было чрез канцелярии советника господина Веселицкого о прелиминарном акте утверждаемой между сими двумя знаменитыми ордами и Российскою империею вечной дружбы и союза, под протекциею и ручательством Российской Самодержицы, с отторжением их на вечные времена от подданства Оттоманской Порты, который акт в сей же день обеими договаривающимися сторонами не только соглашен, постановлен, подписан и печатями утвержден, но и для лучшей имоверности, по учинении с их стороны по магометанскому закону клятвы целованием Алкорана, подтвержден и разменен. Депутаты в доказательство своей благонамеренности объявили предводителю, что хан Каплан-Гирей, возвратясь от визиря, к Паланке прибыл, куда из разбитой визирской армии до 20,000 Турок к нему присоединилось, усильно прося притом, чтобы, до переходу их орд на левый берег Днестра, не предприимано было никаких против хана поисков и тем бы их самих, еще не совершенно обезопасившихся, не попустить войти в какое-либо непредвиденное огорчительное следствие. Предводитель, по получении еще первого о сем сборище известия, бодрственно взирая на сии обстоятельства и не желая ни образ облежания города переменить, ниже собравшегося неприятеля на ближнее допустить расстояние, сделал тотчас все к тому потребные распоряжения и назначил генерал-порутчика Элмпта с его дивизиею к отражению и разбитию сего неприятеля; но, убежденный просьбою мурз Татарских, хотя и отложил действительное нападение, но однако ж отряженным для того деташаментом [474] составил лагерь в заду правого фланга по дороге, следующей к той стороне.

9. Генералу-порутчику Берху и генерал-маиору князю Прозоровскому посланы ордера с уведомлением о полезном с Татарами постановлении и о данном им потому дозволении со всем имуществом переходить чрез Днестр и расположиться на левом берегу оного, за Желтыми Водами к морю, с таким подтверждением, чтобы от подчиненных им войск, особливо же от корпуса князя Прозоровского, который в той стороне форпосты содержит и разъезды делает, против сих Татар отнюдь никаких не предпринимали неприятельств, но в случае встречи всякое им оказывать благоприятство; касательно же до хана предписано: естьли б оный в Крым пробираться похотел, то употребить все меры к опровержению такового его предприятия; естьли же оный адресоваться стал бы к одному или другому из сих генералов с преклонением себя в протекцию Ее Императорского Величества, тогда, истребовав у него, чтоб оставил собравшихся к нему Турок, употребить всевозможное к пленению или разбитию оных.

10. Получено чрез нарочно присланного письмо от бывшего при ханах переводчиком (а потом Дубасарским гетманом, ныне же по их службе называющимся стражем правого крыла войска Порты Оттоманской; Якуба-аги, которым он, вспоминая о своей Российскому двору издавна преданности и оказыванных до начатия войны услугах, уведомляет, что из данных Портою в его команду двух тысяч человек Турок большая половина от страху за Дунай побежали, а другая также разбежалась, и уверяя, что он участвовал в преклонении Едисанского сераскер-султана под Российскую протекцию, испрашивает себе и своим людям позволения о безопасном прибытии в Российскую армию.

11. Предводитель, ответствуя аге Якубу, удостоверяет его, что, по высочайшей Ее Императорского Величества воле и намерению, всегда клонящимся к доставлению благоденствия человеческому роду и к избавлению утесненных сильною властию от порабощения, позволяет он прибыть ему к армии, ради чего отправлен к нему для безопасности открытый войскам, могущим с ним повстречаться, ордер; а присланный от него нарочный удержан.

12. Предписано князю Прозоровскому иметь недреманное примечание на поступки как самого хана с его единомысленниками, так и подклонившихся Российскому скипетру, но весьма легкомысленных Татарских орд, и котоировать ¹² их своим деташаментом, к усилению которого командированы две пушки и Ямбургский карабинерный полк, таким образом, чтоб они ни в границы наши впадения сделать, ниже без позволения предводителя в Крым войти могли, а поставить их в такое состояние, которое бы удержало их в предпринятом ими иногда о том намерении.

13. Получен от князя Прозоровского рапорт, из его при Первом Куяльнике лагеря, с оригинальным к нему от Едисанского сераскер-султана письмом, увещевающим, что и сам хан Крымский в принятию Российской протекции с ними согласен, и с словесным к сему письму (посланному с маиором Ангеловым) прибавлением, что он Бахти-Гирей сам виделся с ханом, [475] который, приступая к предприятию их, хочет отправить от себя к предводителю второй армии своего мурзу. Вследствие сих известий князь Прозоровский доносит, что он как с регулярным своего деташамента, так и с Запорожским войском, немедленно выступя пойдет между Хаджибейского и Долницкого лиманов к Черному морю, от лагеря своего 30 верст; ежели же там не застанет хана, то отправится вслед за ним до Березанского лимана, и где с ним сойдется, там истребует от него решительного слова, приемлет ли он протекцию Ее Императорского Величества, как о том сераскер-султан увернет; и если он на сие согласен будет, то потребует, чтоб, не приближаяся более к Очакову, отправил к предводителю от себя посланца; естьли ж согласен не будет, тогда он князь Прозоровский его атакует, хотя бы он и в превосходном был числе. Предводитель, предупреждая все случиться могущие приключения, вознамерился, в случае, если бы и Татары, наруша данные свои обязательства, соединились с ханом, или бы сей один вознамерился пробираться в Крым степью (для чего бы принужден был переходить реку Буг) опровергнуть сие их покушение, а для того отправил к полковнику Чорбе ордер, которым прописывал, что Едисанская и Буджацкая орды отреклись от подданства Турецкого под протекцию Российского скипетра, но как по дошедшим известиям и хан Крымский, перешед за ними на тот же берег и не приступая к общему с ними союзу, старается еще и их паки привлечь в подданство Порты, и если в том предуспеет, то соединенно с ними, в противном же случае, один с Крымскими Татарами намерен пробираться в Крым; то потому повелевал ему: 1) к способствованию князю Прозоровскому из рот (содержащих в Екатерининском ретраншаменте, в Павловском редуте, в Архангельском и Самбурском шанцах гарнизоны) оставя только по 40 человек, прочим приказать с состоящими в тех местечках легкими войсками и со всеми имеющимися при них ради полевых действ пушками, идти к Екатерининскому ретраншаменту, а оттоле ему полковнику, совокупя их, сделать самому с ними вниз по левому берегу Буга два марша и там расположиться; 2) из сего расположения иметь легкими войсками по обеим берегам Буга частые разъезды, посылать в степь партии, для примечания движений Татарских; а когда князь Прозоровский, над оными ж надзирая, приближится к Бугу, тогда своими партиями и до его деташамента достигать и о примеченных неприятельских движениях его рапортовать; когда ж хан и другие Татары похотят переходить Буг, а не будут снабдены ради того письменным от предводителя или князя Прозоровского видом, тогда стараться всеми способами сделать над ними поиск и их разбить.

Сей же день отправлен ордер и к князю Прозоровскому, которым предводитель, апробуя его действия, прописывает меры к воспрепятствованию хану пройти сухим путем в Крым.

Сего ж числа отправлен ордер и к генерал-порутчику Берху, которым предводитель прописывает, что хан Крымский, не приступая к единомысленным видам орд Едисанской и Буджацкой, перешед с своими Татарами и с некоторым числом присоединившихся к нему от разбитой визирской армии Турков на левый [476] берег Днепра (с тем, чтобы чрез Кинбурн пробраться в Крым, для чего и отправлен от него нарочный к калге-султану, чтоб сей со всем Крымским войском следовал в помощь ему к Кинбурну) и приказывал ему генерал- порутчику взять надежнейшие меры к расположению находящегося под командою его войска таким образом, чтоб как калге-султану из Крыма, так хану в Крым путь загражден был; при покушении же которого либо из них к произведению своего намерения в действо, сделать над ними поиск.

К сему в ордере присовокуплено было, что, естьли бы они, желая употребить хитрость и под видом приятельства получить только свободный себе проход, прислали к нему генерал порутчику с объявлением, что и они согласны принять протекцию Всероссийской Императрицы, тогда учинить им решительный ответ, что на требование их без предводительского повеления он согласиться не может, но чтобы они в знак такого доброго намерения выбрали к отправлению к двору Ее Императорского Величества знаменитого от Крыма посольства пять человек, также знатной породы, имеющих быть до заключения настоящих договоров аманатами и если они дадут оных, тогда отправить их к армии с достаточным конвоем, в противном же случае поступить с ними как с неприятелями.

С возвратившимся поручиком Завадовским (чрез прибывших вновь по требованию предводителя от Едисанской и Буджацкой орд в посланцы к высочайшему двору и в аманаты, шести из знаменитейших мурз и с ними знатных старшин 10 человек) получены письма: 1) за подписанием обеих орд начальствующих 21 мурз, коим представляют крайнюю свою опасность от раздраженных Турок, по причине отторжения их от подданства Порты и вступления в дружбу с Российскою империею, под протекциею ее Самодержицы, естьли им дозволено не будет еще в Августе месяце податься вверх к Бугу ближе к селениям, как для получения пропитания, в коем крайнейший они терпят недостаток, так и для отдаления себя от Турок и воспоминая о своей прежней просьбе по постановленному условию, просят о обещанном дозволении за реку Днепр переходить на прежнее их жилище, где они, совокупясь с Едичкульцами и Джамбулуками, будучи по близости границ Российских, могли б защищены быть; 2) рекомендуют отправление посланцев к высочайшему двору с присяжным письмом за руками и печатями 27 знаменитых мурз, кое прислано незапечатанное и отдано на рассмотрение предводителя; 3) от сераскер-султана Бахти-Гирея, который, упоминая о восстановленной с Российскою империею дружбе, заключает, что должно имеющихся у обоих сторон пленных возвращать, вследствие чего и просит взятого под Хотиным в прошлом году из Крымских князей князя Халил-Селамета, и в нынешнем году, у Рябой Могилы при урочище Муйджире из придворных его людей Абды-Рахима освободить, уверяя, что во взаимность тому с их стороны Российские пленные, где бы ни были, без всякого сомнения сысканы и отпущены быть имеют.

17. Получен от князя Прозоровского рапорт. Он, идучи вниз по Куяльнику, приближился к Хаджибею, у которого нашел перешедшие чрез поселение Куяльник великие Татарские обозы, так [477] как и на Среднем Куяльнике, где лиман начинается, увидел множество Татар, к которым он послал майора Ангелова, дабы успокоить их от могущей случиться между ними тревоги, и звать к себе их мурз. Посему и приехали к нему двое, кои объявляли ему (как они сказывали) слышанное от пришедшего из Хаджибея, будто бы хан в тот вечер с находящимися при нем 5000 Турок и с несколькими стами Крымских Татар в сие местечко был ожидаем с тем, чтобы ему на приготовленном для него галиоте ехать в Очаков, в который Турки при нем находящиеся сухим путем отправлены будут. О себе ж объявляли, что они свои движения делают единственно для конских кормов; и как он генерал-майор предложил им, чтоб они для искоренения в их единомысленниках подозрений от движения его деташамента произойти могущих, остались при нем: то один из них сам на то согласился, другой же прислал вместо себя своего сына и 10 человек Татар. Князь Прозоровский, по дошедшим до него слухам о разнообразных мыслях сих Татар, будучи побужден в искренности их усумниться и опасаясь приближением к Хаджибею стать у них в средине и быть окружену двумя лиманами и морем, рассудил назад возвратиться и, выходя из среды их, перейти Последний Куяльник и у Телигула от их обозов верстах в четырех расположиться, почему к полковнику Ямбургского карабинерного полка Камеину, от армии в подкрепление его отряженному, к казачьим полкам и к Калмыцкому войску послал он повеление, чтобы шли к нему в соединение.

К сему прибавляет князь Прозоровский, что от сераскер-султана ехавший мурза (с тем, чтоб вшедшие под протекцию Российской державы орды не тревожились от приближения войск наших) заехал к нему, которому он объявил что естьли они далее вперед идти похотят без предводительского позволения, то такой их поступок принудит его почитать их неприятелями. В заключении же доносит, что посыланный ротмистр Роде, с партиею из под Хаджибея возвратясь, рапортовал, что хан и при нем (по уверению Татарских мурз) Турок до 1000 человек с несколькими пушками 14 сего месяца прибыл в Хаджибей, где к его отъезду изготовлено пять галиотов.

Сего числа отправлен к князю Прозоровскому ордер, которым предводитель, уведомляя его о прибытии к армии для отправления ко двору ее Императорского Величества посланцев и к ному аманатов, предписывает поступать с сераскер-султаном Бахти-Гиреем дружески, однако до нового повеления чрез Телигул его не перепускать, но только уведомить его, что посланцы их к армии прибыли, что по переводе полученных писем немедленно отповедь прислана, и что с ним, так как с обеими ордами и со всеми, кои от Турецкого скипетра отступят, с искренним дружелюбием по предводительскому приказанию поступаемо будет.

Впрочем предписывалось в сем ордере стараться сделать, где только позволит случай, удобовозможные поиски над ханом; когда же он отзовется, что согласно с Едисанскою и Буджацкою ордами хочет и он принять покровительство Ее Императорского Величества, то не прежде увериться на оном как тогда, когда он в залог верности пришлет для отправления к предводителю несколько знатнейших своего поколения мурз аманатами. [478]

Сего же числа получен от него князя Прозоровского рапорт с приложением оригинального от сераскер-султана Бахти-Гирея к нему письма, коим рапортом генерал-майор доносит, что возвратившемуся от Бахти-гирея майору Ангелову словесно уверить приказано было, что хан в Очаков ехать не намерен, а между тем Татары тянутся к Телигулу, и что он в рассуждении сераскер-султанова письма (к которому майора Ангелова обратно отправил) осмелился, дабы не разорвать иногда установляемого согласия, до особливого предводительского повеления, оставить хана. потому более в покое, что на него, как находящегося в средине Татарских орд, нельзя сделать нападение, не причиня тем и сим ордам вреда. Впрочем доносит, что по дошедшим до него из других сторон слухам, будто бы хан действительно в Очаков ехать намерен, командирован от него майор Хорват с несколькими гусарскими и пикинерными эскадронами к устью Телигулского лимана, представляет необходимость Татар переменять для прокормления находящегося при них скота свои лагери, и просит снабдить его повелением, на которые места ради показанной здесь причины пропустить их позволено будет. Бахти-Гирей же в своем письме уверяет князя Прозоровского, что доходящие слухи будто бы при хане много Турков суть неосновательны, что оных только до 4 тысяч. В сем же письме внесено, что ни от Татар, ни от Турок при хане находящихся неприятельских покушений не воспоследует, что по союзу крови и находящихся при них соединенных сродством чиновных людей, всякий на хана поиск не может он почесть инако как бы оный противу и его самого сделан был; впрочем, прося пропуску для сохранения своего скота к Бугу, Бахти-Гирей удостоверяет, что на позволенных им местах более пяти часов расстоянием от его деташамента находиться они не будут.

Сего ж числа получен от князя Прозоровского рапорт, которым доносит, что по достоверному известию он уведомлен, что хан, продолжая поход свой, прибыл к устью Телигульского лимана, где оный в море впадает и у которого пред сим командированному майору Хорвату с несколькими гусарскими и пикинерными эскадронами с ним сойтиться и ему переход чрез Телигул возбранить надлежало, но однако по получении последнего известия отряжены еще из Запорожского войска 1000 человек по дороге Очаковской с тем, чтобы его догнав остановить; в случае ж его упорства, просит князь Прозоровский к лучшему вокруг его обступлению командировать конную к Большому Куяльнику команду. Вследствие сего гусарского Сумского полка полковнику Тутолмину дан ордер, в котором предводитель прописывает, что Татарская, Едисанская и Белгородская орды, отшед от подданства Турецкого, приняли покровительство Российской империи, почему и позволено было им перейти на левый берег Днестра и расположиться между Черного моря и Желтых Вод, но как на ту сторону хан с Крымскими Татарами и с присоединившимися к нему из разбитой визирской армии Турками перебрался и обращается между ими, не с тем чтобы к их приступить намерению, но дабы их развратить и вовлечь паки под иго Турецкое, а потом пробраться в Очаков или Крым: то потому и предписано ему господину полковнику с своим Сумским гусарским, [479] одним Донским и одним Малороссийским казачьими полками и четырьмя единорогами идти к Большому Куяльнику и расположась при оном состоять в команде князя Прозоровского, надзирая движения хана и Бахти-Гирея и об оных рапортовать предводителю и князю Прозоровскому. Едисанцам и Буджакам приказано было оказывать знаки своего дружества и ответствовать, естьли бы сии о причине прихода войск спросили, что оное прибыло, сколько к искоренению врагов Роосийской державы, столько ж и к собственному их защищению, ежели бы несоглашающиеся с ними Крымские Татары, надеясь на превосходство своего числа, что-либо враждебное на них, яко на союзников Российских, предпринять вознамерились.

Сего же числа послан ордер к князю Прозоровскому, в котором приказано поступать с ханом и сераскер-султаном Бахти-Гиреем согласно с отправленными к Бахти-Гирею от предводителя письмами. Предводитель, изобразив ему, что нынешние обстоятельства подают Татарским народам совершенные способы сложить с себя неправо их отягощающее иго Оттоманской Порты, прописывает в ответ на присланное к себе и князю Прозоровскому от него Бахти-Гирея письмо, что он Российского войска предводитель с ханом и всеми его единомысленниками, яко с подданными Турецкого скипетра, неприятельски поступать и везде их искоренять будет.

20. Отправленное чрез абшитованного значкового Константина Мавроева Кантарджи к Бахти-Гирею султану письмо, в ответ на полученное от него о освобождении из плена двух знатных Татар с пространным объяснением всех справедливых причин, коими предводитель, сообразуясь высочайшей воле и намерению своей Самодержицы Великой Екатерины, подал случай Татарскому народу к избавлению себя от насильственного Оттоманской Порты ига и бедственнейшего приключения неправедно зачатой против России войны с доставлением на все будущее время благоденственнейшего им состояния, с сильнейшим уверением, естьли он султан на том же точно основании с благонамеренным Татарским обществом под протекцию Ее Императорского Величества подвергается и равным залогом верности в том обнадежит, что более себя ни подданным, ни зависящим от Оттоманской Порты и султана Турецкого быть не поставляет: то в таком случае предводитель с великою радостию готов все его требования и желания удовольствовать, уведомляя притом, что о требованных пленных записка в те отдаленные места, где оные содержатся, послана и естьли сыщутся, возвращены будут. По второму к князю Прозоровскому от него ж султана письму предводитель отвечает: когда ж атакование нашими войсками хана поставляет за равный себе вред и требует с находящимися при нем ордами скорого свободного перехода не только чрез Телигул, но и далее за другие реки, был бы известен, что до тех пор пока хан, хотя ему и брат, не объявит себя освобожденным от власти и правительства Оттоманского скипетра и не прибегнет под защищение Российской императрицы с присылкою в залог из своей фамилии знаменитой особы, то предводитель и все его войска в нем самом и во всех окружающих его людях, с ним в одном состоящих намерении, почитать будут неприятеля и потому должны таковых [480] везде искать и победоносным орудием их атаковать. Вследствие сего, естьли султан усердным к Российской империи и освобожденным от Порты Оттоманской себя поставляет, то видится непристойно за врагов Российской империи вступаться, но паче атакованию оных способствовать; по которой причине и свободного чрез Телигул перехода дозволить нельзя, ибо таковым походом закрывается от предводителева оружия недоброжелательный хан с находящимися при нем военными людьми. В заключение предводитель требует скорого и решительного ответа.

Сего ж числа чрез прибывшего Крымского мурзу Абдурахмана получено от находящихся там при хане Каплан-Гирее за рукою двадцати шести человек военачальников и прочих чинов письмо, коим они уведомляют, что, сведав из письма кн. Прозоровского к Едисанцам и Буджакам причины недозволения им прохода в Крым, извинение свое приносят, оправдаясь, что за малым числом при хане находящихся Крымских старейшин они не осмелились письменною адресоваться о том просьбою, а когда собратья их уже в дружбе с Российским двором состоят, они объясниться должны, что сделанное их собратьями к тому положение не по одной их склонности совершено, но общим побуждением и наставлением содействовано, и потому заключить можно, что и у них других мыслей и намерений нет, как быть с Россиею в дружбе, обещая по прибытии в Крым немедленно о том условиться, чего ради просят их собратьям и свойственникам дозволить свободный в Крым поход и о том князю Прозоровскому дать повеление.

24. Вышереченный Крымской мурза отправлен обратно с ответным письмом. Сего ж числа отправлены обратно в Едисанскую и Буджацкую орду из присланных посланцев два мурзака и шесть агов, в препровождении поручика Заводовского с ответным от предводителя письмом.

Сего числа получен от князя Прозоровского рапорт, которым он доносит, что отправленному к нему полковнику Тутолмину приказал он стоять у Куяльников и делать к Белгороду и Черному морю разъезды; сам же, за недостатком конских кормов переменяя свой лагерь, пойдет сверх по Бугу и у речки Еланца станет. К сему прибавляет он, что получил известие, будто бы хан Крымской объявил Татар Буджацкой и Едисанской орд изменниками.

Сего числа пришедший из плена Донской Калмык и один Волошин согласно объявили, что Крымский хан с сераскер-султаном Бахти-Гиреем, по случившейся между их мурз ссоре, побранились, и последний, со всею своею свитою от хана отделясь, уехал в Румелию.

Сего числа вследствие полученного от князя Прозоровского рапорта о употребленном от Джан-Мамбет-бея старании во удержании обеих Татарских орд благонамеренными (почему оный общим согласием над народом обеих сих орд и избран главным начальником) отправлено к нему письмо, коим предводитель, похваляя его усердие во увещавании Татар и утверждению их в преподанных ему советах, доставляющих Татарскому обществу совершенного благоденствия, поздравляет оного в новом достоинстве, и в знак Ее Императорского Величества к особе [481] его всевысочайшего благоволения, посылает к нему подарок,

прося о уведомлении, под каким названием достоинство вышнего начальства он на себя, до утверждения волею их общества его в ханстве носить изволит.

1-го Сентября с возвратившимся от Татар Константином Мавроевым Кантарджием получено письмо за руками главных двух благонамеренных начальников орд и восьми мурз, коим они, благодаря за посланные к ним от высочайшего Ее Императорского Величества имени подарки, уведомляют, что Бахти-Гирей-султан, не устояв в данном им слове и предводителю обещании, по соглашении с братом его Каплан-Гирей-ханом, от них отделился; воспоминая ж учиненные им от предводителя сильные обещания о неоставлении их в нынешней расстройке своим воспоможением, представляют крайний свой в пище и одеянии недостаток, таким образом оный изъявляя, что не толико живых чем приодеть, но и на мертвых, по обыкновению, для погребения не из чего саваны делать; ради чего усильно просят дозволить им за реку Буг и Днепр прохода, к Джамбулукам и Едичкулам, где они помощию сил родственников свое состояние исправить несколько могли б, уверяя, что если бы по их переходе Крымский народ с ними на соединение преклониться не хотел, то Едичкулцы и Джамбулаки неотменно на равном с ними основании к тому присоединятся. Елико же принадлежит до совершенного и на будущие времена отторжения от Порты Оттоманской и до вступления с Россиею в вечную дружбу, то они для лучшей в том имоверности предводителю знать дают, что учиненною вновь по их закону присягою оное подтвердили; в заключении упоминают, что осень сближается, и потому, опасаясь, чтоб они и фамилии их, имея во всем недостаток, до последней крайности доведены не были, отдаются на благорассмотрение предводителя.

Сентября 8-го получено письмо от благонамеренных орд за рукою начальствующих мурз: Джан-Мамбет-бея, Кан-мурза-хаджи и Саламанша-мурзы, с сильнейшим уверением о ненарушимом сохранении утвержденной с Россиею дружбы, которую Всевышний да благословит и да сотворит всем полезное, уведомляя, что когда они состояли под ханами, называли Джан-Мамбета мурзу беем, а ныне по отторжении от Порты и совершенном подвержении под протекцию Российской Императрицы, народ избрал его над собою главным, ни от кого независимым начальником и владетелем, почему он по свойству их языка называется беглер-бей - князь князей и пехливан-джеган - знаменитый рыцарь; что он всего Татарского, в дружбе с Россиею состоящего, народа главный начальник, а по нем над Буджацкою ордою второй Кан-мурза-хаджи. В заключении, благодаря за посланный к нему подарок, просят, дабы прежде Димитриева дня дозволение им дано было перейти на просимые места. Другим письмом Джан-Мамбет-бей от своего только имени уведомляет, что писанные еще из Харькова письма к нему доходили, но он, будучи тогда под властию Турецкою, ответствовать на оные не мог; а ныне по устроенной Промыслом Божиим дружбе открыта дорога на дружескую переписку, ибо о истинной его к Российской Империи преданности и малейшего сумнения иметь не должно, потому что и прежде сего он посылкою приятельских своих писем чрез Кут-лукай-хаджия и Осман-агу то доказал. [482]

Сего ж числа прибыл Буджацкой орды Орак-Оглийского поколения Джан-Темир-мурза с письмом, за рукою семи между ими первенствующих знаменитых мурз, с жалобою, что по заключении с Россиею вечной дружбы условлено и постановлено, дабы одна сторона другой отнюдь ни в чем никаких обид не причиняла, однако после того, при Кишли и при Кормаз урочище у них Российских войск людьми стада лошадей отогнаны. Просит об отыскании и возвращении, а потом и о наистрожайшем запрещении, чтоб подобные вечной дружбе противные поступки впредь совсем пресечены были.

В следующие дни по сей коммиссии ничего не происходило, а предводитель упражнялся распоряжениями к штурмованию города Бендер, который великим духом предводителя, побуждающего своим примером подчиненных ему храбрых воинов, в ночь с 15 на 16 сего, продолжавшимся чрез 12 часов сильнейшим с обеих сторон огнем, взят и гарнизон оного пленен. А потом упражнение предводителя простиралось в расположениях по сей крепости и в отправлении пленных.

25. Господин канцелярии советник Веселицкий послан в благонамеренные орды с достаточным наставлением для вящшего уверения всего общества о истинных дружбы сентиментах и для подписания вновь сочиненного письма, от Татарского общества к Ее Императорскому Величеству с посланцами отправляемого. По исполнении того именем предводителя дано оным позволение переходить чрез реки Буг и Днепр, для расположения на тех точно между Российскими границами и Крымом степях, где прежде сего Ногайцы кочевали, не касаясь отнюдь границы Российской империи, ниже новоучрежденной от устья реки Московки по устье реки Берды линии. По сему обстоятельству, предводитель во все смежные губернии, Запорожскому и Донскому атаманам, пограничных крепостей комендантам, господину генерал-поручику Берху и князю Прозоровскому знать дал, чтоб сих двух благонамеренных орд Татарам, приезжающим с письменными видами в селения Российской империи для покупки провизий и прочих надобных вещей, отнюдь никто не осмелился какое-либо огорчение или обиду причинить, но напротив того, яко вступившим в вечную дружбу и союз с Российскою империею, под протекцию и ручательство Ее Императорского Величества, всякое вспоможение подаваемо и гостеприимство оказываемо было, продавая им все потребное по обыкновенной цене, под опасением за неисполнение жесточайшей и неупустительной по государственным законам казни и наказания. Ему же господину Веселицкому даны 1,250 червонных иностранных на подарки тамошним первенствующим мурзам, для конвою эскадрон Днепровского пикинерного полку, и Севского полку капитан Заводовский, который, по частой у Татар бытности, со всеми знатными мурзами знакомство имел, для переводу и письма переводчик Дементьев и генеральный писарь Семенов.

Комментарии

8. Веселицкий - Божидарович, отец известного генерала 1812 года и дед современного нам деятеля по освобождению Боснии и Герцеговины.

9. Т. е. Граф П. И. Панин.

10. Григория Александровича, отличившегося в этом году при Фокшанах.

11. Вместо: получено извещение.

12. Французское cotoyer, идти бок о бок.

Текст воспроизведен по изданию: Из бумаг графа Никиты Ивановича Панина // Русский архив, № 9. 1878