ПЕРВЫЙ ПОХОД РОССИЙСКОГО ФЛОТА В АРХИПЕЛАГ,

ОПИСАННЫЙ

Адмиралом Грейгом.

(Из собственной его рукописи)

Издатель Отечественных Записок имел случай получить из самых достоверных рук драгоценную рукопись знаменитого Адмирала Самуила Карловича Грейга, содержащую описание первого похода Российского флота в Средиземное море, коего не только был сей последний участником, но как известно, одним из главнейших виновников славы Российского флота на водах Эгейских.

Полагая, что всякому Русскому приятно будет предварительно узнать, хотя не полные обстоятельства жизни мужа, оказавшего столь великие услуги нашему отечеству, [204] издатель Отечественных Записок предлагает их при сем, собрав оныя из разных сочинений и преданий.

“Самуил Грейг родился в 1735 году 30 Ноября в небольшом городе Графства Файфского (в Шотландии). Отец его был всеми уваженный искусный мореходец и имел несколько купеческих кораблей собственно ему принадлежавших. Мать его происходила от одной благородной фамилии. Молодой Грейг рожденный, с необыкновенным гением, скоро восчувствовал, что ему недостаточно, мало начальствовать над несколькими купеческими судами, что деятельности его нужно обширнейшее поле. Молва о Российской Императрице, Екатерине II, об уважении ею людей с талантами — указали пылкому Грейгу страну, где он может удовлетворить жажде своей к снисканию славы, где может раскрыть свои дарования. [205]

Приехав в Кронштадт с рекомендательными письмами, он тотчас же был принят во флот наш с чином Капитана и получил в команду корабль, назначенный, с эскадрою в Средиземное море.

“Всем известно, что в кампанию сию Грейг был в числе тех героев, кои вознесли флаг Российский на верхнюю степень славы; известно, что когда Турецкий флот, отступил в Чесменскую Бухту, то Грейг - первый из бывших в военном Совете согласился с мнением Графа Орлова: — сжечь неприятеля брандерами, и принял на себя команду над сею важною экспедициею. Всем известно также, сколь удачно и славно совершил он сие поручение. Контр-Адмиральский чин и орден С. Георгия второй степени были ему за cиe наградою — В следующем 1771 году Грейг с эскадрою своею сжег истребил на острове Метелине [206] Турецкое Адмиралтейство, в том числе два 70 пушечные корабля и две большая галеры, находившееся на стапелях (В исполнение Именного указа Грейг получал в силу морского регламента посмерть свою за Чесменское Дело, бывшее 24 Июня 1770 года, 1,800 p., да за сожжение Турецкого флота при Чесме 7425 рублей 55 коп. ежегодно.).

“По заключении мира с Портою Грейгу поручено было начальство в Кронштате, которой справедливо называют Российским Портсмутом. Благоразумным управлением и неутомимою деятельностью Грейг довел сей важный порт до возможного совершенства, устроив в нем многие заведения — в том числе чугунный литейный завод, выстроив огромные корпуса для помещения морских служителей, приведя крепости Кронштатские в неприступное положение и т.п.

“Но более вcero оправдал [207] Адмирал Грейг доверие и уважение, коими преисполнена была к нему Великая Екатерина, и самую важную оказал услугу избранному им отечеству, отразив в 1788 году 6-го Июля Шведский флот под предводительством Принца Карла - Герцога Зюдерманландского у острова Гогланда. Победа сия тем важнее для государства, что следствием оной должно было быть господство той или другой нации над Балтикою и тем славнее для Российского Адмирала, что Густав был совершенно уверен в нанесении Петербургу ужасного удара — выслав внезапно страшный флот свой в то время, как наши лучшие морские Офицеры и служители были употреблены в Черном море, а эскадра Грейгова составлена из неопытных рекрут. Сражение продолжалось от 5-ти часов вечера до полуночи беспрерывно с одинаковым ожесточением, но наконец решилось в пользу Россиян, ибо [208] Шведы оставя место сражения ушли в Свеаборг, где и содержались Русскими в блокаде в продолжение всей первой кампании. Силы равно как и потери с, обеих сторон были одинаковы. Русские потеряли 70-пушечный корабль Владислав, а. Шведы такой же Принц Густав, на коем сверх того взят был Вице-Адмирал Граф Вахмейстер.

“В награду за сию победу Самуил Карлович получил орден Св. Андрея Равноапостольного и своеручное письмо от Императрицы, исполненное столь лестных отзывов для честолюбия героя, что оно одно может служишь лучшим свидетельством отличных услуг и достоинств знаменитого Грейга. Почитаем долгом поместить его здесь сполна. [209]

Au tres digne ettres brave Amiral Samuel Greig.

«Nous manquerions, a cette gratitude et a cette politesse, qui doivent toujours distinguer les souverains, si nous ne nous empressions a vous temoigner aussi qu'a nos braves officiers et matelots, qui viennent de se montrer dignes de leur pays, toute notre approbation, d'une si honorable conduite. Nous sentons vivement le prix de votre intrepidite dans ce combat contre la flotte de notre ennemi le Roi de Suede. [210] C'est a vos rares talens, a votre constance et a votre zele inebranlable pour la gloire de tout l'Empire de Russie et la mienne, que je dois atribuer, apres Dieu, la victoire signalee que vous avez remportee. Nous ne doutons nullement qu'elle ne soit unanimement consideree sous ce point de vue dans toute l'etendue de nos domaines. Si Votre bravoure et votre habilite nous ont procures la plus vive satisfaction nous n'avons lu aussi qu'avec la plus vive douleur et la plus juste indignation le compte, que vous nous [211]rendez dela conduite honteuse de ces laches, qui incapables d'imiter la noble generosite de leurs compagnons d'armes; se sont signales dans les annales de la trahison. La Suede leur doit, d'avoir danы cette affaire conserve quelqu'une, de ses vaisseaux, mais surtout l’Amiral, qu il leur fut possible de prendre deux fois. De meme que nous ne reservons qp'a nous le plaisir de recompenser les belles anctions, de meme aussi nous prendrons soin que le crime recoit une punition qui serve a jamais d'exemple. Nous vous prions donc, d'etre [212] assure de notre sincere reconnoissance et nous vous chargeons d'etre notre interprete aupres de nos estimables et braves officiers el matelots, qui sont dignes aussi du meme sentiment.

«Nous voulons que les coupables inactionnes dans vos lettres officielles soient immediatement conduits a Cronstadt pour y attendre ce qu'il nous plaira d'ordonner. Nous vous souhaitons ainsi qu'a tous les compagnons de votre gloire, l'assistante la plus singnalee du Tres-Haut, dont nous avons implore les secours et qui vous [213] a prete son aide pour triompher dans une aussi juste cause.

“Vos services vivront toujours dans notre memoire et les annales de notre empire feront passer a la posterite votre nom et celui de tous nos braves guerriere, environnes de respect et d'amour. C'est dans ces centimens que je prie Dieu de vous prendre toujours sous sa garde.

St. Petersbourg le 23 Juillet l'an de grace 1788.

(Signe) CATHERINE. [214]

(Достопочтенному и храброму Адмиралу нашему Самуилу Карловичу Грейгу.

“Мы почли бы упущением долга признательности и благорасположения Монархам свойственного, еслиб не поспешили изъявить как вам, так и храбрым Офицерам и нижним морским служителям, оказавшим себя достойными сынами отечества, всего нашего благоволения к толико похвальному их поведению. Мы живо чувствуем цену явленной вами неустрашимости в сражении со флотом неприятеля нашего Короля Шведского. Одержанную вами знатную победу, после помощи Всевышнего, должны Мы приписать единственно вашим редким дарованиям, вашей твердости духа и вашему непоколебимому попечению о славе всей Poccийской Империи и нашей собственной. Мы ни мало не сомневаемся, что оная почтена будет таким же образом на всем пространстве нашего обладания. - Сколь много ваше мужество и ваши достоинства доставили нам удовольствия, столь крайнее ощутили мы прискорбие и справедливейшее негодование, узнав из ваших донесений о постыдном поведении тех малодушных, кои быв не способны следовать примеру храбрых своих сподвижников ознаменовали себя в летописях вероломства. Швеция одолжена им спасением в сем деле нескольких кораблей ; а наипаче своего Адмирала, который два раза был в руках их. По тем же уважениям, по коим Мы предоставляем себе удовольствие наградить отличные подвиги, не оставим Мы стараться, чтоб и преступления получили, достойное, примерное наказание. Потому прося вас принять уверение в искренней нашей признательности, поручаем вам ж изъявить оную от Нашего имени всем тем Нашим достойным и храбрым Офицерам и нижним служителям, которые оказались такового чувствования достойными.

Изъявляем волю Нашу, чтобы означенные в донесениях ваших виновные немедленно отосланы были в Кронштадт, где они имеют ожидать Наших повелений. Желаем, чтоб вы, равно как и все участники славы вашей сопутствуемы были особенною помощью Всевышнего, о ниспослании коей вам Мы возсылали к Творцу моленье Наше: и Его сильная десница даровала вам торжество в толико правом деле.

«Заслуги ваши пребудут навсегда в памяти нашей незабвенны и бытописания Империи нашей предадут потомству имя ваше и всех наших знаменитых воинов, покрытых всеобщим уважением и благословением. Исполненные сими чувствиями Мы молим Бога, да сохранит вас всегда под своим покровом.

С. Петербург 23 июля 1788.

ЕКАТЕРИНА)

В то же время Адмирал Грейг получил и от Адмиралтейской Коллегии, яко от высшей власти по морской части, похвальный лист, который мы также почитаем за долг представить здесь вполне — как важное и достопримечательное свидетельство о доблестях нашего героя:

Похвальный лист от Адмиралтейской Коллегии Адмиралу Грейгу за одержанную победу 1788 года.

“Незабвенные для Государственной Адмиралтейской Коллегии те героические подвиги Вашего Высокопревосходительства при Чесменском истреблении Турецкого флота, за которые оная сочла приятным своим долгом в 1770 году засвидетельствовать Вам грамотою свое особенное удовольствие, Известны ей все те ревностные и благоразумные во всякое время исполнения [215] возлагаемых на вас как оною, так и собственно от Ея Императорского Величества важнейших дел, почему и была Коллегия всегда совершенно уверена, что и при настоящем поручении в главное военачальство толико прославившегося Российского флота будете наилучше соответствовать Высочайшему о вас чаянию. Нельзя лучше оправдать сего чаяния, как то учинили вы ныне своею толикою скоропоспешною готовностию к исполнению Высочайшего Ея Императорского Величества повеления на поражение нечаянно и вдруг вероломно открывшегося нового врага Poccии Короля Шведского; вашим неслыханным успехом в обучении большой части нижних новонабранных служителей и то в самое кратчайшее время, принадлежащему до них знать искусству.— предшествуя им наипаче своим примером в неутомимом рачении, також в усердии к службе, в [216] мужестве и неустрашимости вашем толико благоразумным и предусмотрительным устройством вверенного вам флота против кичливого и не менее храброго неприятеля, как и неукоснительными против всех его поворотов осторожными противоположениями, вашим благоразумным ополчением, храбрым наступлением и мужественным опровержением неприятельского боевого устройства, предшествованием собственным примером неустрашимости в поражении знаменитого колико рождением, толико отважностью противоположника вашего, начальствовавшего над неприятельским флотом, мужественным принуждением его к постыдному побегу и при всем сем вашим бдительнейшим вниманием на все то, что только могло при сохранении во вверенном вам флоте наилучшего устройства, приводить неприятеля в пагубное замешательство; и наконец после [217] толь жестокого, упорного, храброго и неслыханно продолжительного противостояния неприятеля, одержанием над ним поверхности и славным получением места победы: словом вашим благоразумием, предусмотрительностью, ревностию, неустрашимостью и одним великим героям свойственною мужественною храбростию при толико славном вашем новом и в Балтических водах поражении Шведского неприязненного России флота. А посему Государственная Адмиралтейская Коллегия, по долгу своему, яко начальствующее над морскими силами Росейских флотов Государственное Правительство, подтверждает сим столь прехвально заслуженное вами при семь весьма важном для славы и пользы России вашем подвиге имя искуснейшего предводителя и мужественного военачальника, прославившего вновь на Балтических водах [218] препреславленные со времен Петра Великого морские Poccийские силы, свидетельствуя за то совершенное свое удовольствие и благодарность.

“С особливым також удовольствием приемлет Адмиралтейская Коллегия ваше одобрение расторопности, повиновения, точности, мужества и неустрашимости подчиненных Вашему Высокопревосходительству Господ Контр-Адмиралов, ея питомцев, содействовавших в сем поражении неприятельского флота; и во первых яко особенно отличившегося Господина Козляинова, во вторых Господина Спиридова, а в третьих Господина фон - Дезина также 2-го флота Капитанов командующих кораблями: Макарова, Елфинстона, Денисова, Борисова, Одинцова, Берха, Муловского, Денисова, Тревенина, Карцова, Брефа и подчиненных им офицеров, как и нижних чинов служителей а особливо рекрут. Особенная [219] Вашего Высокопревосходительства рекомендация Господину Цейхмейстеру Ломану за его усердие и успех в обучении новых Артиллеристов и ревностное и точное исполнение ваших повелений, делает для него не менее чести, сколько удовольствия для Коллегии, которая хранит оное навсегда ко всем сим рекомендованным вами, и при всяком случае не преминет показать им свое благорасположение.

,,О храбром и ревностном поступке против неприятеля как регулярных войск так и сухопутных волонтеров; а особливо команды главной артиллерии, Адмиралтейская Коллегия не преминет с засвидетельствованием своего удовольствия, по рекомендации Вашего Высокопревосходительства, сообщить их начальникам.

“Адмиралтейская Коллегия не с меньшим Вашего прискорбием взирает на толь постыдный для [220] имени Россиянина, а паче флота Капитана уничтожившего навсегда доброе мнение начальства, поступок тех командиров кораблей, которых весьма справедливо отрешили Ваше Высокопревосходительство от команды, но которых даже здесь упоминать не желает.

“С сожалением також заметила Коллегия, из журнала вашего, что некоторые корабли apиергардии чрез слабое свое исполнение повелений ваших, принуждали вас не токмо несколько крат подтверждать им то; но и начать бой с неприятелем не видя исполнения — но надеяться, что таковые не допустят более затмить подобным поступком той приобретенной с давних времен и целому свету известной славы, что Россияне ревностно точно, расторопно, неупустительно и мгновенно исполняют повеления своих начальников и тем [221] соделали уже и еще ежедневно воздвигают бессмертные памятники громкой славы России. — А для сего Коллегия с особенным удовольствием предоставляет таковым в пример, достойнейший подражания, особу Вашего Высокопревосходительства, кои своею ровностью и мужеством заслужили толь отличное и делающее для них громкую славу Ваше одобрение.

“Весьма бы желательно было Коллегии, что бы Ваше Высокопревосходительство, не оставили дать знать о семь расположении ея, как отличившимся толь похвально, так и забывшим важность своего званая и имя, что они суть чиновные особы флота Российского.

* * *

Но беспрерывное бдение, и заботы на сей последней службе расстроили слабое здоровье Самуила Карловича; в Сентябре он впал в тяжкую болезнь, которая скоро довела его до гроба. Императрица [222] Екатерина узнав об опасности его положения, отправила к нему тот же час на флот своего Лейб-Медика Рожерсона: пособия медицины были уже тщетны, Грейг скончался на корабле Ростиславле 15-го Октября в 8 часов вечера. Известие о смерти его несказанно огорчило Монархиню: «C'est une grande perte, c'est une perte pour l'Etat» сказала она проливая слезы Храповицкому, объявившему ей прискорбную сию новость и приказала почтить память покойника при отдании ему последнего долга всеми почестями приличными его сану и заслугам. В следствие сего повеления погребение Адмирала Грейга совершено было в Ревеле 31-го Октября с величайшим великолепием;. тело его выставлено было в Адмиралтействе на парадном катафалке под сенью флагов, а чело украшено Лавровым венком. Когда все готово было к выносу из траурной залы, то [223] Подполковник Барон фон - Дер Пален произнес краткий, но чрезвычайно трогательный панегирик, в коем изобразил доблести великой превосходной души героя соединявшего храбрость с великодушием, строгость с кротостью, любовь к чести — с верою на промысел Божий, и заключив оный сими примечательными словами: ,,Имея счастие служить Екатерине Великой и Ею быть уваженным, чем мог заменить преставившейся столь завидное положение свое? ничем — как преселясь в чертог радостей — быть осиянным славою света немерцающего.»

,,Шествие церемонии до Вышегородского Лютеранского собора происходило с неменьшим парадом и великолепием: по улицам расставлены были войска, впереди колесницы несены морскими офицерами регалии покойника, в сопровождении Геральдов и отряда Черноголовых, [224] следовали все чины как военные так и штатские и великое множество народа — при беспрерывном пении хора, при игрании печальной музыки н звоне колоколов. Когда кончился церковный обряд, то красноречивый Пастор Maйер произнес слово в честь покойника. Наконец при громе пушечном со флота и крепостей и троекратного залпа из ружей всех войск, тело его было предано земле — омоченное искренними слезами многочисленных его друзей и почитателей.”

“Место, где покоится прах Адмирала Грейга, отличено великолепным памятником. У подножия его сидят два Гения в виде женщин, (что конечно представляет Россию и Англию) оплакивающие потерю славного мужа, впереди стоят два воина с победными знаками, а наверху видны три флага. Монумент сей окружен колоннами и украшен гирляндами. [225]

“В Минц-Кабинетах С. Петербургской Академии Наук и Императорского Эрмитажа можно видеть золотую медаль, весом в 56 золотников и 12 далей, сделанную Екатериною в память полезной службы и славных подвигов Адмирала Грейга.

“После Адмирала Грейга остались два сына ; из них старший скончался в Англии, а младший Алексей Самойлович служит ныне Вице-Адмиралом и главным командиром Черноморского флота. - Самуил Карлович был характера осторожного, но в случае необходимости самого решительного. В доказательство сего может послужить следующий анекдот, рассказываемый еще самовидцами.

“Однажды при спуске корабля со стапелей в Петербургском Адмиралтействе, при коем присутствовала Императрица Екатерина, Грейг замечает, что огромная подпорка [226] увлеченная кораблем, задела бы за кресла, на коих изволила сидеть Государыня, кидается к ней и едва успевает Ее отодвинуть назад. Императрица сначала изумилась от такой неожиданности, но увидя тут же опасность, от коей спасена была сею быстротою Грейга, ибо дерево точно задело потому месту, где стояли Ея кресла, обернулась к нему с улыбкою и сказала: “благодарю вас, Адмирал — что вы в первый раз в жизни оробели!

Ея Императорское Величество положив намерение употребить все усилия в войну с Турциею, дабы тем скорее привесть оную к концу, вознамерилась отправишь в Архипелаг и Левант флот для произведения в том краю диверсии и озаботить Турок с такой стороны, откуда [227] они менее всего могли ожидать нападения, как по причине важного расстояния, так и трудностей, какие естественно представлялись в отправлении морского ополчения из Балтийского залива в сторону толико отдаленную от всех источников необходимого ему продовольствия.

Для предуспеяния в сем Ея Императорское Величество войдя в условия с разными Европейскими. Державами, из коих одни споспешествовали, другие недоброхотствовали сей экспедиции, повелела изготовить в Кронштате и снабдишь всем нужным следующее число кораблей, фрегатов, транспортов и других вооруженных судов, над коими главное начальство Высочайше вверено было Адмиралу Спиридову. [228]

[229]

[230] Поелику cие морское ополчение было первое, получившее столь отдаленное назначение; то, когда оно находилось в готовности к отплытию, Ея Императорское Величество Всемилостивейше соизволила, осчастливишь оное своим посещением 17-го июля, 1769 года на кануне отправления оного и в бытность свою на флагманском корабле Адмирала Спиридова изволила пожаловать его кавалером Ордена С-го Александра Невского; Капитанов Грейга и Барша наградить Командорскими часами, всему же флоту как офицерам, так и служителям выдать не в зачет четырех месячное жалованье, после чего повелела флоту идти в море.

На рассвете 18 июля весь флот стоявший на Кронштадтском рейде, снялся с якоря и пошел к Красной горке, где остановясь посадил тот же день на суда сухопутные войска и принял артиллерию; [231] но как Адмирал для дальнейших повелений оставался в Кронштадте, то флот и пробыл здесь до 23-го в ожидании его прибытия.

26-го июля при попутном ветре флот снялся у Красной горки с якоря за исключением Святослава, который остался для пособия ставшему на мель его катеру. Весь флот кроме сего корабля спустился при благополучном ветре вниз по Финскому заливу и без всякого особенного приключения прибыл 31-гo того же месяца к острову Готланду, где и ожидал под парусами прибытия Эскадры под командою Вице-Адмирала Андерсона, с которой надлежало принять некоторые материалы и людей для укомплектования флота.

6-го Августа Святослав соединился со флотом.

9-го Того же открыто было некоторое повреждение в мачте корабля Евстафия, почему оный для исправления отряжен был в Ревель;[232] а Адмирал поднял флаг свой на корабле трех Святителей.

10-го Того же Святослав сделав знак опасности, спустился в Ревель.

12-го Того же Эскадра Адмирала Андерсона состоящая из четырех линейных кораблей, а именно: Кириоан, Екатерина, Архангел и Азия, соединилась со флотом и все вместе отправились к. Копенгагену, куда без всякого на пути приключения прибыв 30-го того же стали на якорь на тамошнем рейде, на коей находились так же восемь Датских линейных кораблей и два фрегата. Там же стояли на якоре два Российских линейных корабля недавно пришедших из Архангельска т.е. Ростислав и Всеволод и две Пинасы, Наргин и Гогланд.

1-го Сентября корабль Евстафий поставя в Ревеле новую бизань мачту возвратился ко флоту.

3-го Сентября Контр Адмирал [233] Ельманов поднял флаг свой на Северном Орле. Он находился в эскадре Вице-Адмирала Андерсона, но получил приказание состоять при Адмирале Спиридове.

6-го Того же Контр Адмирал Ельманов, Командор Грейг и большая часть Капитанов представлены были Российским Министром Г. Философовым Королю и Королеве, были приняты весьма благосклонно и приглашены тот день к обеденному столу. Во все время пребывания флота в Копенгагене оказываемо было оному со стороны сего Двора всевозможное пособие как в снабжении водою, так и другими потребностями. При особенном содействии Датского Контр Адмирала, командовавшего стоящею на рейде Эскадрою, флот наш запасся водою без всякого упущения времени.

Адмирал Спиридов получа с прибывшим кораблем Евстафием известие, что Святослав требует [234] важных починок, могущих на долго удержать его в Ревеле, приказал пришедшему из Архангельска кораблю Ростиславу принять провизию, и все что нужно для следования с флотом начальству его вверенным.

8-го Адмирал паки поднял флаг свой на Евстафии, а 10-го флот его находясь во всей готовности снялся с якоря и отправился с Копенгагенской рейды в предназначенный ему путь; а в ночи 16-го, когда флот при сильном восточном ветре выступил из Категата, судно Лопаминск ударилось об Юшландский бepег и хотя совершенно погибло, но люди и часть припасов были спасены и в последствии нагружены на Датское нарочито для того нанятое купеческое судно, имевшее приказание доставить оные во флот, что им и было исполнено на другой уже год в Средиземном море. Все прочие суда [235] составляющие вышли из Балтики благополучно; но большою частью разлучились и пошли порознь к Фламборогеду. Cиe место назначена было Адмиралом для первого рандеву, чтоб взять лоцманов, долженствовавших проводить флот чрез Английский канал.

20-го Того же месяца весь флот за исключением Ростислава, Летучего, Венуса и Соламбула соединился при Фламборогеде. Адмирал двинулся со всем флотом и сделал Лоцманам сигнал, кои предварительно наняты были с приказанием явиться за первым появлением флота, но по случаю происшедшего в данном им наставлении недоразумения, они все находились тогда в Гуле и прибыли не прежде 23-го числа. 24-го весь флот, исключая вышесказанные суда, вошел в реку Гумбер и стал на якорь. Бомбардирское судно, приходя Нордзе потеряло [236] грот-стеньгу и отправилось в Гуль для починки, a прочие суда оставались на Гансбейской рейде для запасения себя водою; тут 4-го Сентября корабль Трех Святителей при жестоком восточном ветре нашел на песочную мель, от чего понес некоторое повреждение, а особливо верхний к деку принадлежащий брус головки руля был изломан у рукоятки и потерял несколько досок обшивки.

9-го Сентября Бомбардирское судно получа новую мачту пришло из Гуля и соединилось со флотом.

По утру 10-го Адмирал Спиридов на Евстафии, а Контр-Адмирал Елманов на Северном Орле вместе с фрегатом Надежда Благополучная и Бомбардирным судном подняли якорь и отправились в путь, оставя Командора Грейга с приказанием докончить исправление корабля Трех Святителей и потом следовать вместе с оным не оставляя [237] его в случае какого-либо с ним на море приключения, а прочие суда как то: С. Януарий, Европа, Почтальон и Сатурн, коль скоро будут готовы, должны были отправляться и, ожидая друг друга, идти в Гибралтар, где назначен быль общий рандеву.

Адмирал с находящимися при нем кораблями прошел благополучно чрез Английский канал в западный Океан, где встретя потом бурю был разлучен с эскадрою. — Он на Евстафии пошел один прямо в Порт Магон, куда и прибыл 18-го Октября. На Северном Орле оказалась течь и, имея до восьми футов воды в трюме, принужден он был возвратиться в Портсмут, где по освидетельствовании признан был неспособным к употреблению.

Фрегат Надежда невредимо прибыл в Гибралтар 12-го Ноября. [238]

Когда исправление корабля Трех Святителей было окончено, и прочие суда, остававшееся в реке Гумбере, запаслись водою; то 26-ro Октября Командор Грейг снялся вместе с ними с якоря и пошел в путь; а 12-го Ноября с кораблем своим Трех Иерархов и не отделяясь от Трех Святителей и С-го Януария прибыл благополучно на рандеву в Гибралтар где нашел на рейде Англинский корабль с тремя фрегатами под командою Командора Проби. Командор Грейг салютовал его 13-ю выстрелами и получил в ответ равное число. Став на якорь Командор Грейг сделал салют крепости также 13-ю выстрелами, которая возвратила ему то же число. Здесь находились уже на якоре: фрегат Надежда и суда Соламбул и Венус. — Во все время стояния их на якоре изъявляемо им было всякое уважение со стороны Гибралтаpcкого Губернатора Генерала Бойда [239] и Командора Проби, оказавших им всякое вспомоществование в снабжении их водою, провизиею и всеми другими потребностями.

Находясь в готовности к отплытию Командор Грейг получил 18-го Ноября, чрез прибывшее Англинское купеческое судно, письмо от Адмирала Спиридова, известившее его, что он прошел уже Гибралтар и идет в Порт Магон; в следствие сего Командор со всеми находящимися при нем Российскими военными и транспортными судами снялся утром 19-го числа с якоря и сделав крепости и Английскому Командору салют, на которой, как и прежде, ответствовано было равным числом выстрелов, выступил из залива и отправился в Магон, куда и прибыль с своим кораблем и кораблем Трех Святителей 4-го Декабря.

5-го Того же прибыл Соламбул, а 8-го С. Януарий, фрегат Надежда и Летучий. [240]

11-го Прибыл шлюп Почталион, a 12-го Сатурн; оба они заходили в Гибралтар 27-го Ноября и вышли оттуда 2-го Декабря.

По cиe время собрались в Порт Магон корабли: Евстафий, Трех Иерархов, Трех Святителей, Януарий, фрегат Надежда, шлюпы Летучий и Почталион и транспорты Сатурн и Соламбул; провиантское же судно Лопаминск погибло, а Северный Орел признан был к употреблению негодным. О плавании Европы, Ростислава и Венуса упомянуто будет, когда они соединятся со флотом в Архипелаге.

Ея Императорское Величество до отправления еще сего морского ополчения была извещена, что Греки вообще, стеня под игом Турецким, ищут освободиться онаго. По сему Ея Величество при начале еще войны изволила отправить к Генералу Графу Алексею Григорьевичу Орлову, который с братом своим Федором Гр. Орловым [241] находился тогда в Италии, наставление стараться посредством приличных каммисаров разведать о расположении Греков полуострова Мореи, (где число их несравненна превосходило Турок) и буде можно склонить Славонцев и Албанцев, живущих на берегах Адриатического моря, действовать вместе с Греками, которые были угнетены тогдашними неприятелями Poссии, желавшей скорее кончить Турецкую войну. При сем Ея Императорскому Величеству угодно было назначить Графа Орлова главным начальником сей Экспедиции с предоставлением ему полной власти действовать на море и сухом пути по его благоусмотрению и сообразно с обстоятельствами.

Он приступил немедленно к исполнению возложенного на него поручения и нашел Греков повсюду уже в готовности. Они изъявляли нетерпение воспользоваться представившимся им в войне Турок. [242] с Рoccией случаем к освобождению их от тяжкого ига. И если бы Российской флот мог прибыть в Морею несколько месяцев прежде; когда энтузиазм Греков действовал во всей своей силе, а оробевшие Турки находились еще в малом числе; то нет сомнения, что сей полуостров был бы в скорости очищен от неприятеля и достался бы во владение Греков. Граф Орлов столь хорошо сие предвидел, что он отправил Генерала Тарагана в Гибралтар, а брата своего Графа Федора в порт Магон, чтоб они спешили отплытием флота для начатия действий; А как самому ему не возможно было оставить Тосканы (где он занят был особенным поручением); то для следования своего в Морею приказал он, чтоб небольшая эскадра прислана была из Магона (коль скоро флот туда прибудет) в Ливорну, на которой он располагался следовать к назначенной рандеву [243] в Морею. Согласно тому Командор Грейг с кораблем Трех Иерархов, фрегатом Надеждою и шлюпом Почталионом отправлен был из Магона в Ливорну 9-го Января; но на пути отряд сей рассеян был сильною противною бурею, а фрегат Надежда, потеряв грот-мачту, принужден был возвратишься в Maгон для починки; от чего произошло, что суда сии прибыли в Ливорну не прежде 6-го февраля.

(Продолжение впредь)

Текст воспроизведен по изданию: Первый поход российского флота в Архипелаг, описанный адмиралом Грейгом (Из собственной его рукописи) // Отечественные записки, Часть 13. № 34. 1823