, на коем находился
Главнокомандующий, заблаговременно перед
сигналом поднял свой якорь и держался на
кабельтовом, поданном с кормы сего корабля,
ожидая по диспозиции своего места; но по
особенному приказанию Адмирала Спиридова, отдав
кабельтов, пошел первый к атаке, где встречен был
сильным пушечным огнем как с неприятельского
флота; так и с батареи на южном мысу, которая была
еще не окончена. Презирая все опасности, корабль Европа
прежде прочих пришел на определенное ему место [186] (сражаясь на пути столь
удачно с батареею, что заставил ее утихнуть),
положил якорь, стал на шпрынге и открыл жестокий,
беспрерывный по неприятелю огонь и будучи один
около получаса в сражении со многими окружавшими
его неприятельскими кораблями. В след за ним
пришли в свои места и вступили в бой корабли Ростислав
и Не тронь Меня, и фрегаты Надежда и Африка (Назначенный к сей атаке корабль Саратов,
по причине маловетрия и нескорости в ходу, к
определенному месту в свое время не пришел; когда
же загорелось несколько Турецких кораблей (в 2 1/2
часу), то подошед к сильной Турецкой батарее,
стрелял картечью по оной и по стоявшему на берегу
во множестве народу). Каждый становился в
своем месте на якорь на шпрынге и производил
сильную картечью и бранскугелями по [187] неприятелю пальбу; равным
образом и бомбардирский корабль Гром стал
по правую сторону линии наших кораблей и
бомбардировал в неприятеля. При сем действии
каждой из них имел к Северной стороне завезенный
верп с 4 кабельтовами, да и на всей вдали стоявшей
эскадре приготовляемы были баркасы с верпами и
кабельтовами на случай чтобы оными вскоре можно
было подать помощь действующим кораблям или
вывести оные из опасности. В короткое время от
удачного действия орудий с корабля Ростислава
(в начале 2 часа) зажжен был в середине
неприятельского флота у Главнокомандующего на
корабле грот-марсель, от коего вскоре огонь
распространился до самого низу, обнял весь верх и
через несколько минут замечено было, что
подгоревший его грота-рей упал на низ, от чего
весь корабль обнялся пламенем. Между [188] тем усилившаяся пальба с
кораблей осыпала картечью неприятеля и через это
отнимала у него всю возможность погасить
разливающийся пламень. — Грейг, видя столь
удачное действие наших орудий и пользуясь сим
ужасным для Турок случаем, в половине 2-го часа
сделал тремя пушечными ракетами сигнал : "Не
теряя момента пустить все брандеры в
неприятельский флот;" —а дабы не повредить им
своими выстрелами, то со всей эскадры пальба была
прекращена. — Брандеры тотчас пустились в
неприятельский флот, будучи освещены двумя
горящими Турецкими кораблями (Адмиральским и
другим подле него загоревшимся). На первом
брандере в самую средину шел Капитан-Лейтенант
Дугдал. Сей отважный и предприимчивый Офицер
желал зажечь корабль стоявший выше двух уже
объятых пламенем кораблей, но по приближении к
ним, [189] ужасный огонь,
во все стороны разливавшийся, привел в страх его
команду, и она бросилась тотчас в шлюпку и
отплыла, оставив своего Командира, Дугдал,
заботясь о направлении своего брандера, едва
заметил, что он остался один! Отчаяние решило все.
Дав последнее направление своему брандеру, берет
он фитиль и зажигает его. Пepвою спышкой опалил он
себе лицо; потом, будучи в разных местах обожжен ,
кидается за борт брандера, стараясь доплыть до
своей шлюпки, недалеко на веслах стоявшей,
которая, увидя своего Командира плавающего,
приблизилась к нему, взяла его и привезла
больного на корабль к Главнокомандующему (По выздоровлении Дугдала, команда,
бывшая с ним на брандере, за сей поступок в пример
другим, была жестоко наказана). На втором
брандере находился [190]
отважный Лейтенант Дмитрий Ильин. Он пошел с
надветру, по левую сторону залива, и приблизясь к
большому Турецкому кораблю, имевшему полный
экипаж, не смотря на все угрожавшие ему
опасности, сцепился с ним, зажег брандер и своими
руками воткнул бранскугель в неприятельский
корабль; потом сев на шлюпку, в полном
присутствии духа отъехал от своего брандера.
Неустрашимый Ильин не был еще доволен своим
смелым и отважным поступком. Отъехав несколько,
приказал он шлюпке на ближней дистанции
остановиться и смотрел на действие своего
брандера. Но когда увидел, что от оного обнялся
вдруг сильным пламенем неприятельский корабль,
от коего и другие близ него стоявшие начали
загораться, тогда уверясь в счастливом
выполнении своего предприятия,— с геройским
духом и невредимый, Ильин возвратился [191] с своею командою на
флагманский корабль, для получения новых
приказаний.
Как будто нес главу Горгоны к ним в руках,
Окамененье им нанес Ильин и страх.
Он бросил молнию в их плавающи домы,
Ударили со всех сторон от Россов громы;
Там бомба на корабль упав разорвалась -
И смерть, которая внутри ее неслась,
Покрыта искрами из оной вылетает;
Рукою корабли, другой людей хватает;
К чему ни коснется, все гибненет и горит,
Огонь небесну твердь, пучину кровь багрит;
Подъемлют якоря, от смерти убегают —
Но, кроясь от огня, друг друга зажигают.
(Херасков)
На третьем брандере находился Лейтенант
Макензи. Он шел к [192]
неприятелю также с надветренной стороны; но
придерживаясь слишком близко левого берега,
против устроенной на северном мысу Турецкой
батареи, стал на мель (на риф, идущий от мыса при
входе в залив), с которой сойти в скорости было
невозможно, не смотря на сие, Макензи зажег свой
брандер и тем навел страх неприятельской батарее
вместе с сим осветил ее и боком своим заслонил
оную так, что фрегат Надежда, пришед на самую
лучшую дистанцию, под прикрытием сего горящего
на мели брандера, действовал изо всех своих
орудий не будучи нимало вредим от выстрелов с
батареи. Макензи, отъехав на шлюпке с брандера,
неудачное свое предприятие вознаградил тем что
пробрался далее но левому берегу к Турецким
галерам, вывел некоторые из оных из пламени и
привел к флоту пленными.—На [193]
четвертом брандере находился Мичман Князь
Василий Гагарин. Он пошел с надветренной стороны
выше Турецких линейных кораблей, и не приставая
ни к одному судну, зажег свой брандер и пустил
оный по ветру наудачу, что, вероятно, судя по
стесненным один от другого неприятельским
кораблям, причинило им также вред; но, по
множеству загоревшихся вдруг Турецких кораблей,
приметить сего было невозможно. Впрочем поступок
Гагарина найден несоответствующим распоряжению
и повелению высшего начальства. — Таким образом
действие брандеров было совершено, и когда
Командиры оных с командою на гребных судах
уклонились от опасности, то началась снова
сильная пушечная пальба с эскадры Бригадира
Грейга, а вместе с тем и со всего прикрывавшего ее
флота открыл изо всех орудий [194]
беглый огонь, без ядер, который беспрестанно
тревожил — приводил неприятеля в страх и лишал
его всех способов к погашению разливавшегося
пламени, ибо каждый думал, что со всех сторон
происходит сильное сражение и что гибель уже
неизбежна. — Тут увидели, что от загоревшегося
корабля занялся стоявший и подле него другой
корабль. В тоже время замечено было, что с
Турецких кораблей и с батарей пальба вовсе
прекратилась. Тогда по сделанному сигналу от
Бригадира Грейга велено: посланным к атаке
кораблям отойти на безопасную дистанцию и стать
на якорь. По взорвании же первого
неприятельского корабля, от сильно горевших его
частей, кои неслись в воздухе с огнем и падали на
стесненно-стоящие прочие неприятельские
корабли, почти в ту же минуту увидели еще
загоревшиеся два корабля; сверх того сильным [195] действием орудий с корабля Европы
зажжен надветренный Турецкий корабль, равно и от
пущенных брандеров, как выше сказано, некоторые
загорались; после чего в ужаснейшем сметении
один от другого все прочие объяты были пламенем и
взрывались беспрерывно на воздух. В 4 1/2 часа по
нолуночи свирепствующий пламень разлился по
всему Чесменскому заливу; взрывы кораблей
потрясали воду и воздух. Заряженные пушки,
объятые огнем, беспрестанно стреляли и ядрами
своими поражали и убивали людей, даже тех, кои
достигали уже берега. Нигде не было спасения! —
Неприятель объят был страхом и трепетом;
клубящийся столпами пламень сливался с черными
облаками; полная луна бледнела. Пораженные Турки,
видя неизбежную свою гибель, не помышляли уже о
спасении кораблей и прочих судов, но от
Начальника до последнего подчиненного [196] каждый стремился спасти
себя; бросались на гребные суда, на плавающие
обломки, иные отваживались вплавь достичь
берега, но большею частью потопляемы были
падавшими сверху обгорелыми частями и трупами
людей, взлетавших от взорванных кораблей на
воздух. — Cиe ужаснейшее зрелище, где огонь, вода и
воздух, казалось, соединились вместе, при
страшном треске и сильном потрясении от взрывов,
купно с воплем, стоном и необычайным криком несогласных
голосов, представляло глазам неимоверное
явление, поражающее сердце каждого
Вопль жалостный и шум пронзает горизонт,
И кажется, горит кругом земля и понт;
Как будто целый мир пришел к своей кончине,
Там плавает пожар и дым в морской пучине.
(Херасков) [197]
Единственный на земном шаре пожар сей виден был
за 10 Немецких миль, а взрывы, на подобие сильных
подземных ударов, слышны были с чувствительным
потрясением в Смирне, отстоящей на 6 Немецких
миль.
Весь Чесменский залив покрылся плавающими
трупами, обломками, обгорелыми днищами; вода в
нем казалась смешанною с человеческою кровью.
Бригадир Грейг, видя неминуемую гибель
неприятельских кораблей, объятые свирепеющим
пламенем не сомневался более в истреблении всего
Турецкого флота; но усмотрев, что некоторые суда,
стоявшие в порте можно еще было спасти, послал
несколько гребных судов с Лейтенантом
Карташовым (Почтенный Яков Тихонович
Карташов в последствии получил Бригадирский чин
и во все время службы своей считался одним из
отличнейших Офицеров. - Он был ближний
родственник Издателя достопамятной сей
Экспедиции; по родству с ним определен он был в
Морской Кадетский Корпус) для вывода и [198] спасения онных. Сей отличный
Офицер, презрев все опасности, вывел стоявший по
левую сторону залива 60 пушечный корабль Родосс
из пожиравшего уже оный пламени. Грейг, усмотря
сие, послал в помощь все остальные гребные суда
под командою Капитан-Лейтенанта Булгакова,
который по старшинству и принял команду над
всеми сими судами, выведшими сверх корабля Родосса
еще несколько галер (При выводе судов
из пламени, по своей охоте послан был Кирасирский
Ротмистр Мендин, который с особенным усердием
выполнял все приказания Булгакова и
споспешествовал ему в сем деле; за что в
последствии награжден был орденом Св. Георгия 4
степени). [199]
Cиe сражение и последствия оного продолжались с
первого часу ночи по девятый час утра; с наших
кораблей и фрегатов и 6ывших в сражении, с каждого
произведено было от 500 до 700 пушечных выстрелов.
Главнокомандующий Граф Орлов, был очевидным
свидетелем сего знаменитого подвига,
совершенного по предначертанному им плану
Бригадиром Грейгом, всегда им отлично уважаемым,
предупредил его при сем случае своим
поздравлением с столь счастливым успехом. Перед
окончанием догорения неприятельских кораблей
послан был от него нарочный с особым
поздравлением к Грейгу; в след за тем прибыл на
его же корабль Князь Юрий Владимирович
Долгоруков и [200] от
имени Глвнокомандующего поздравил его
Контр-Адмиралом (Главнокомандующему
не было еще известно, что по старшенству вместе с
прочими произведены в Конт-Адмиралы того 1770 года
Апреля 13 из Бригадиров: Василий Чичагов, Николай
Сенявин и Самуил Грейг; о чем в Архипелаге к
Адмиралу Спиридову пришло известие не прежде как
23 Августа), с удостоверением сверх того за
достославный подвиг в выполнении данного ему
поручения сжечь Турецкий флот - в дальнейших к
нему милостях Государыни Императрицы.
В 5 часу утра, когда уже догорал Турецкий флот,
Бригадир Грейг при тихом северном ветре снялся с
своим кораблем с якоря и пошел ко флоту, чему и
вся его победоносная эскадра последовала.
Шествие ее было самое торжественное Построясь в
линию, [201] в середине
коей шел под парусами взятый в плен Турецкий
кора6ль Родосс, — сопровождаемый 5-ю пленными
Турецкими галерами, кои буксировались многими
гребными судами и за коими следовало несколько
десятков больших и малых. Турецких десантных
гребных и перевозных судов, корабль Ростислав, на
котором находился Грейг, был предовым; как скоро
приблизился он ко флоту, то в поздравление
одержанной победы салютовал Главнокомандующему
из 27 пушек; на что ответствование ему было 23
выстрелами; вместе с тем на всем флоте люди
поставлены были по реям и вантам, музыка гремела
и везде раздалось в честь победителям
громогласное ура! — Так встречена была эскадра
Бригадира Грейга. Проходя стоявшие на якоре
корабли, ответствовала она равным образом
каждому из них приличною честью. Радость и [202] торжество было всеобщее.
Каждый чувствовал важность сей победы,
доставившей свободное плавание и владычество
Российскому флоту на водах Архипелага. Когда
корабль Родосс и взятые в плен галеры
поравнялись противу корабля Главнокомандующего,
то в честь всему победоносному Российскому флоту
салютовано было из всех орудий; причем каждое
судно, приходя на свое место, становилось на
якорь. Самуил Карлович Грейг, по совершении сего
достославного подвига, отправился со взятыми им
трофеями на корабль 3-х Иерархов, где встречен был
с особенною почестью, уважением и восторгом,
начиная от последнего подчиненного до
Главнокомандующего. Взойдя на корабль, при
первом шаге подал он Графу Турецкие флаги, взятые
с пленных судов, корабля Родосса и 5-и галер,
сказав: "Вот беспримерный памятник [203] достославной победы,
одержанной под начальством Вашего Сиятельства, в
вечную славу Всемилостивейшей Нашей Государыни
Императрицы Всероссийской." (Европейская
История не представляет еще подобного сожжения
целого флота) Граф, приняв трофеи, заключил
его в свои объятия с приветствием: — "с вашими
успехами слава неразлучна!" — Тут же сделано
было от Грейга подробное обо всем донесение; он
лично рекомендовал своих сотрудников, коих
действие было в виду самого Главнокомандующего,
в особенности же Командира корабля Европы,
храброго Капитана Клокачева, Капитан- Лейтенанта
Булгакова, Лейтенанта Карташова и отважного и
неустрашимого Лейтенанта Ильина, которые в
последствии были сугубо награждены. [204]
Тогда же по сделанному сигналу
съехались все Генералы , Штаб и Обер Офицеры на
корабль Главнокомандующего, для принесения
Господу Богу благодарственного молебствия за
столь великую ниспосланную свыше победу, к чести
и вечной славе Государства. Все в слезах умиления
возблагодарили Подателя всех благ и как верные
сыны Отечества молили Его о ниспослании
благоденствия Великой Монархине, всеми
обожаемой Матери Отечества. Загремели пушечные
выстрелы, и, казалось, звуки сии понесли славу
Россов во все пределы света, раздаваясь от
берегов Анатолийских к берегам Невским.
В тот же день (26 Июня ) послан от
Главнокомандующего на двух взятых у Турок
Галерах Полковник Обухов с командою для занятия
Чесменской крепости. А для прикрытия гал?р
назначен был корабль Не тронь меня, который [205] войдя в залив, стал на якорь
Полковник Обухов по прибытии на берег, не видя
неприятеля, город и устроенную на берегу батарею
занял, взял все медные орудия (которые тогда же
перевезены на флот числом 25 пушек; чугунные же
заклепал и покидал с валу в крепостной ров. По
полудни сам Главнокомандующий с братом своим
Федором Григорьевичем Орловым и Контр-Адмиралом
Грейгом съехали на берег, где между прочим
приказано было подать нужную помощь раненым
неприятелям, и большему числу из них именем Её
Императорского Величества дана свобода. Тут
же узнал наверное, что огнем истреблено 15
линейных кораблей, а именно: от 80 до 90 пушек 6, от 70
до 60 пушек 9, фрегатов 6, несколько шебек,
бригантин, множество полугалер и других мелких
судов, всего около 100 судов; на коих [206] находилось до 2000 пушек и 20,000
войска. Так Турецкий флот, стоивший многих
миллионов и отправленный для славы и побед, погиб
почти мгновенно.
С подробным донесением о сей славной победе
отправлен был от Главнокомандующего в
Санктпетербург Гвардии Maйop Князь Юрий
Владимирович Долгоруков. Но он задержан был в
Ливорне в карантине, и депеши его немедленно
посланы с особым курьером, который привез оные в
С. Петербург 13 Сентября. Сие неожиданное известие
преисполнило всех радостью и восторгом. При
Дворе даны великолепнейшие празднества. —
Государыня изволила наградить за сию победу
Главнокомандующего орденом Свят. Великомученика
Георгия I класса, дозволив вместе с тем внести в
свой герб Кайзер-флаг, который, умел он столь
славно употребить. Адмирал Спиридов награжден [207] орденом Св. Андрея
Первозванного и сверх того пожалованы ему
значительные поместья в вечное и потомственное
владение. Граф Федор Орлов произведен в
Генерал-Порутчики и награжден орденом Св.
Георгия 2 класса. Контр-Адмирал Грейг получил
ордене Св. Георгия 2 класса; Князь Долгоруков
получил орден Св. Георгия 3 класса. Сверх того
послано было несколько крестов Св. Георгия 4
класса для возложения на достойнейших и
отличнейших Штаб и Обер-Офицеров, по ycмотрению
самого Главнокомандующего и на особенно
рекомендованного им флота Лейтенанта Ильина;
притом всему флоту объявлено особенное Монаршее
благоволение и предписано выдать следовавшие по
уставу нaгpaждения: за флаги, за пушки, за взятые
суда и за прочее. Кроме того пожаловано всем не в
зачет годовое жалованье; а нижние чины
награждены [208] нарочно
выбитою на сей случай серебряною медалью, с
изображением на одной стороне: атаки нашими
кораблями и горящего Турецкого флота, с надписью
вверху: был, а внизу Чесьма 1770 года Июня 24 дня;
а на другой с изображением портрета Императрицы.
Медаль сию повелено было носить в петлице на
голубой ленте.
Cиe поражение Турецких морских сил сделало флаг
наш господствующим во всем Архипелаге. Все
острова оного были покорены и платили дань. На
острове Паросе назначен порт Ауза сборным местом
Российского флота, где учреждено было
достаточное Адмиралтейство, госпитали, разные
запасные магазины, призовая Комиссия и прочее. В
последствии более 100 судов под военным
Российским флагом, плавали на водах Архипелага.
Бдительностью крейсеров, по распоряжению
начальства все пути [209]
к подвозу продовольствия в Дарданеллы и всякое
сообщение и покушение неприятеля, где бы он ни
предпринял, были прекращены. Всё покорилось там
Россам. Победоносный флаг их развевался в самом
преддверии Константинополя. Таковые успехи
малой Российской эскадры не имеют примера в
Истории.
Но они возбудили зависть во всех Европейских
Державах. Вскоре Англия отправила в Средиземное
море эскадру из одиннадцати 74-х пушечных
кораблей под командою Вице-Адмирала Сандерса,
Голландия 5 кораблей, Дания 3 корабля и 2 фрегата.
Не смотря на то Российский флот все
предположения Великой Екатерины приводил
беспрепятственно в исполнение, и начиная с 1770 по
1775 Турки каждый год имели урон, как то: в 1770 году
сражение в Хиосском канале и сожжение флота в
Чесменском заливе, ознаменовавшие Россию вечною
славою. [210]
В 1771 кроме частных сражений, на острове
Метелине сожжено на стапеле два недостроенные 70
пушеч. Турецкие корабля и две большие галеры,
сверх того истреблено и взято все устроенное для
сего Адмиралтейства. Cиe совершено отдельною
эскадрою под командою Контр-Адмирала Грейга. В
том же году отличился в сражении Мичман Василий
Ушаков, бывший командиром на Трекатре (небольшом
3-х мачтовом судне). Он атакован был со всех сторон
5-ю турецкими галерами, с коими сражался столь
мужественно и искусно, что разбил их совершенно,
две галеры пущены им ко дну, а остальные разбитые
спаслись от плену единственно за темнотою ночи.
Отдельные наши эскадры при берегах Сирийских
действовали также удачно. В 1772 году Турки
потерпели сильное поражение у Египетских и
Сирийских берегов от отдельной [211]
эскадры нашей под командою Генералс-Адъютанта Ризо,
где у Каирской крепости действовал он совокупно
с сухопутными войсками Египетского Паши Али-Бея,
воевавшего против Порты и искавшего у нас
покровительства. Следствием Каирского сражения
было, что З0,000 Турок разбиты на голову: пушки,
знамена и обоз достались победителям. Владения
Али-Бея были очищены; благодарность его
Главнокомандующему была безмерная; Ризо со всеми
подчиненными одарен был с Азиатскою пышностью и
благополучно возвратился ко флоту. Того же 1772
года Октября 28 отдельная Российская эскадра,
состоявшая из 2-х кораблей, 2-х фрегатов и 3 шебек
под командою отличного Капитана Коняева имела
сражение при Патрасе с 25 Дульционитскими
фрегатами и шебеками; произведенная Коняевым
атака была самая отважная и решительная — [212] Дульцинитские 8 фрегатов и 8
шебек сожжены, фрегат командовавшего Паши пущен
ко дну; а остальные 8 судов спаслись бегством за
крепость. В 1773 году отдельной эскадрой под
командою Контр-Адмирала Элманова неприятели
поражены при атаке крепостей Будрума и Станчоу,
где сожжено несколько малых судов и истреблены
все неприятельские запасные магазины. В начале
1774 года продолжалось кратковременное перемирие,
по окончании коего в Мае месяце при Египетских и
Сирийских берегах, имели удачную над неприятелем
поверхность особенные эскадры: эскадрою Ризо
взято множество коммерческих судов у коих груз
простирался до 100 тысяч пиастров. Эскадрою
Капитана Кожухова на Сирийском берегу с города Барута
взята контрибуция 250 тысяч пиастров, сверх того,
овладел он 2-мя галерами, 1-м трекатром [213] и несколькими коммерческими
судами. Того же 1774 года Июля 25 при блокаде
Дарданелл получено Вице-Адмиралом Элмановым от
Главнокомандующего армиями Фельдмаршала Графа
Румянцева-Задунайского уведомление о заключении
при Каинарджи между Pocсией и Оттоманскою Портой
вечного мира. В следствии сего все военные
действия на Архипелагских водах были прекращены,
и все наши крейсеры собрались в порт Ауз, где флот
наш, запасшись всем нужным, разделился на три
эскадры и отправился в Россию. В 1775 году в Мае
месяце прибыли в Кронштадт эскадры 1-я под
командою Контр-Адмирала Грейга и в след за
ним 2-я под командою Контр-Адмирала Бакебала
и наконец остальная часть флота, составлявшая
эскадру Вице-Адмирала Элманова Октября 16 пришла
благополучно в Кронштат (Главнокомандующий
Граф Алексей Григорьевич Орлов и Адмирал
Спиридов заблаговременно до отплытия эскадр
отправились в Россию, равно и многие другие
чиновники). [214]
Государыня, по прибытии наших эскадр из
Архипелага в Кронштат изволила сама, оные
осматривать, и как при отплытии оных в 1769 году так
и при возвращении, ознаменовала присутствие свое
Монаршими милостями; при том на корабле
Ростиславе, который был под флагом Контр-Адмирал
Грейга при собрании Генералитета, Штаб и Обер -
Офицеров, Ее Величество собственноручно
написала указ следующего содержания:
Указ Нашей
Адмиралстейств-Коллегии.
Благословя Бога Мы видим благополучно и со
славою возвратившийся весь флот наш в пристани [215] Российской Империи,
следственно и тот приятный час приспел, в который
изъявить можем оному Наше Монаршее благоволение
за понесенные труды и воздать похвалу за
храбрость, искусство и усердные подвиги,
которыми в прошедшую с Оттоманскою Портою войну
приобрели вечную славу морские Российские силы.
Не исчисляем побед, завоеваний и владычества в
Архипелаге в море и при бepeгах Европы, Азии и
Африки; свету оные столь же известны, как
очевидные свидетелям.
Подвизавшиеся во всех сих деяниях,
исторгнувшие на отдаленных морях, побеждая и
истребляя до конца неприятельские морские силы,
трофеи предположнику своему и основателю
Poccийского флота в Бозе почивающему вечно
достойный памяти Государю Императору Петру
Великому, кои у гроба его простерты, во
свидетельство действий [216]
соответствовавших Его великим намерениям, да
примут от рук Наших им принадлежащее по Морскому
Регламенту достояние за бой при Наполи ди Романи,
за победу Чесменскую, за совершенное истребление
Турецкого флота при Чесменском залив, за
поражение при Патрасе Дульциниотского флота, за
успехи на Черном море, как все то оглавлено в
приложенной при сем росписи вместе с
чинопроизводством, которым Мы сей день
ознаменить соблаговолили. Похваляя и паки
отменное мужество и искусство предводителя, под
ним командовавших и всякого подчиненного,
усердно подвизавшихся во флоте в войне
прошедшей, обнадеживаем Мы каждого всегдашним
нашим ко всем Монаршим благоволением. Дан на
корабле Ростислав Июля 7 числа 1776 года.
Подписано: ЕКАТЕРИНА
Текст воспроизведен по
изданию: Чесменской бой // Отечественные записки,
Часть 3. № 6. 1820
