Сражение в Хийском канале и прогнание Турецкого флота в Чесменский залив.

(июня 24) с восходом солнца, при благоприятном Северо-восточном ветре, влетели Российские корабли на всех парусах в Хийской канал. В 9 часов утра подошли они к Турецкому флоту и по сделанному от Главнокомандующего сигналу построились в линию баталии; а для поджидания некоторых назади оставшихся кораблей легли в дрейф; между тем Главнокомандующий Граф Орлов поехал к Адмиралу Спиридову, куда собрались и прочие флагманы. Осмотрев с корабля Евстафия позицию неприятельского флота, (Турецкий флот расставшись с эскадрою Эльфинстона, крейсировал в Хийском канале и располагал предупредить соединение наших эскадр и пробраться в Дарданеллы; но когда увидел посланный для осмотра корабль Ростислав, то избрав позицию, стал на якоре на шпрынге —- Он состоял из 17 кораблей (от 90 до 60 пушек), 4 каравелей, 10 галер и шебек, расположен был в виде полукружия, (простиравшегося от NNO к ZZW, а более к W) и построен в три линии: большие корабли занимали первую линию, а прочие с фрегатами составляли вторую и стояли (в интервалах) против расстояний кораблей первой линии; большая часть галер была за линиями под парусами, прочие же стояли между малым каменистым островом и матерым берегом на якорях. — Сия позиция устроена была подле Анатолийского берега у первого мыса, продолжающегося к Северу от города Чесмы, таким образом, что неприятельский флот одним своим крылом примыкал к каменному острову (Бондесанне), а другим протянулся к Чесме. — На берегу, против устроенной им линии кораблей, на первой видимой высоты расположен был лагерем Турецкий стан — Вообще неприятельская позиция была самая выгодная. Главнокомандующий Капитан-Паша (Адмирал, начальствовавший Турецким флотом) удалился перед сражением на берег, под предлогом устроения некоторых укреплений; в сражении же командовал старший по нем храбрый Гассан-Бей (Вице-Адмирал Турецкого флота); во время сражения находился он на корабле, на коем выставлен был флаг Капитан-Паши) составили [48] военный совет, в котором положили: не взирая на превосходное число неприятеля, с помощью Всевышнего 9-ю нашими кораблями атаковать его. Судя по положению [49] стоящих на якоре неприятельских кораблей, и смотря по ветру, атака расположена была сначала на корабли, к Северу лежащие, следующим образом: Адмиралу Спиридову, составляющему авангард, атаковать передовые неприятельские корабли, и именно: переднему кораблю его эскадры напасть на передний, стоящий на ветре неприятельский корабль, (который был под флагом Капитан-Паши) второму [50] второй и так далее по порядку следовать всем прочим, флот Российский составляющим кораблям и занять своею линиею таковое же число неприятельских кораблей; о чём снабдили наставлением всех командующих, дабы при атаке каждому сохранять свое место, линию и порядок; ежели Бог поможет сбить передовые надветренные неприятельские корабли, то напасть на другие и стараться произвести во всем их флоте замешательство. — Сделав таковой план, Граф Алексей Григорьевич и прочие флагманы возвратились (от Адмирала) на свои корабли; но как флот стоял уже в боевом порядке, то в 11 часов Главнокомандующий сделал сигнал: всему флоту сняться с дрейфа и атаковать неприятеля.

При легком брамсельном северо-восточном ветре весь Российский флот двинулся и подошел в устройстве к Турецкому флоту. В [51] половине 12 часа открыта была с сего последнего сильная пушечная пальба, которую однако ж передовой наш корабль Европа презрел и пришел против переднего надветренного неприятельского корабля, вступил с ним в жестокой бой; после сего и Адмиральский корабль Евстафий, следуя за кораблем Европою и войдя в свое место, открыл по неприятелю ужасный батальный огонь (сражаясь в одно и тоже время с 3-мя; кораблями и одною шебекой); и так один за другим по порядку вступили в сильное сражение корабля: Европа, Евстафий, 3-х Святителей, Св. Яннуарий, 3-х Иерархов и Ростислав (На корабле 3-х Иерархов имел свой флаг Главнокомандующий, а на Ростиславе находился Князь Юрай Владимирович Долгоруков); эскадра же Контр-Адмирала Эльфинстона, по положению же была несколько удалена; по приближении же опустилась вдруг [52] на пистолетный выстрел и производила по неприятелю сильную картечную пальбу, которую однако же скоро прекратила, ибо корабль Святослав под командою Капитана Роксбурга, (на коем имел свой флаг Контр-Адмирал Эльфинстон) в половине сражения поворотил овер-штаг, чему и вся его эскадра последовала и таким образом более в сражение вступить уже за тихим ветром не могла. — Передовой корабль Европа, сражавшийся с кораблем Капитан-Паши, (по уверению лоцмана, что оный приближается к каменистой банке) должен был, чтобы не стать на мель, поворотить на другой галс и через то уступить свое место кораблю Евстафию. Не смотря на сие, отважный Капитан корабля Европы Клокачев, прибавя сколько возможно парусов, отошел от мели, не потеряв ни мало времени поворотил на прежнюю линию и [53] вступил опять в сражение между авангардом и кордебаталиею.

Упорный бой продолжался с четверть часа; корабль Главнокомандующего, сражаясь против двух Турецких кораблей, лег на якорь на шпрынге, чем навел ужас неприятелю, В самом жесточайшем огне были корабли 3-х Иерархов, Ростислав, Св. Яннуарий, 3-х Святителей (сей последний едва не сцепился с одним Турецким кораблем на абордаже) и Евстафий, на котором находился Адмирал Спиридов и Граф Федор Орлов; Адмирал неустрашимостью и действием своего корабля служил примером для всех — корабль его был под командою отважного Капитана Круза, с коим никто не мог сравнятся в храбрости; сражаясь с 3-я кораблями, при повороте корабля Европы спустился он тотчас на ближнюю дистанцию к кораблю Капитан-Паши, стреляя по нему [54] так, что ядра пролетали сквозь оба неприятельских борта. Между тем мачты и реи, снасти и паруса у Евстафия были уже расстреляны; ветер стих и течение моря стало наносить его на турецкий корабль; Тогда, по общему совету, приблизясь на ружейный выстрел, решились (по предложению Капитана зажечь бранскугелями турецкий корабль— что тотчас и было исполнено — надеясь устрашить сим неприятеля, который и действительно поражен был изумлением, пришел в замешательство и прекратил пальбу. Вместе с сим старались корабль Евстафий, буксируя гребными судами, поворотить на другую сторону и таким образом удалить от зажженного неприятельского корабля; но течение сделать сего не позволило. Видя сильное действие и крайнее положение корабля Евстафия, потерпевшего весьма много от неприятеля, Граф Алексей [55] Григорьевич Орлов будучи на корабле 3-х Иерархов (лежащем на шпрынге) в сражении с двумя Турецкими кораблями, вознамерился подать Евстафию помощь и приказал отрубишь свой якорь, приготовиться к абордажу и спуститься к нему; но по приближении увидел, что корабль Евстафий сцепился уже на абордаже с неприятельским кораблем и Турки спасали себя на гребных судах, а некоторые от страха бросались в воду. Сие подало причину полагать наверное, что неприятельский корабль взят. Граф приказал кораблю своему остановиться, а для вспоможения Евстафию послал со всего флота вооруженные гребные суда, которые тотчас к нему последовали. Все усилия отбуксировать корабль Евстафий остались тщетны; течение принесло его боком к неприятельскому кораблю так что бушприт его очутился в средине между грот и бизань [56] мачты Евстафия, и он должен был свалиться и вступить в абордаж. Сражение сделалось отчаянное— ужасное! Неприятель продолжал безумолчную сильную пальбу; Евстафий стрелял вдоль неприятельского корабля из пушек картечью и ядрами, а со шкафутов и баку осыпал его пулями из ружей, так что в самое короткое время привел неприятеля в трепет, согнал всех его людей с верху и заставил прекратить сражение. После сего Турецкий корабль был взят: храбрые люди наши, взбежав на оный, перебили остальных Турок (Когда люди наши взошли уже на Турецкой корабль, и сражение сделалось ручным: то на шкафуте встречен был израненный к опаленный Турецкий Вице-Адмирал, неустрашимый Гассан-Бей, защищавшийся до последней минуты. Тут одним нашим солдатом нанесен был ему удар штыком в лядвию. Стояв на шкафуте к береговой стороне у фалрена, бросился он тотчас за борт в воду; но был подхвачен одним маленьким Турецким гребным судном и увезен в городе Чесму.— Гассан-Бей родился в Персии, был невольником в Турции и заслугами своими достиг богатства и почестей! — Отправляясь из Константинополя, Гассан сказал Султану; 'флот Вашего Величества многочисленнее Русского флота; чтобы истребить Pycские корабли, мы должны с ними сцепиться и взлететь на воздух; тогда большая часть Вашего флота останется и возвратится к Вам с победою) и всеми способами старались погасить на взятом корабле [57] разлившийся пламень; неустрашимый же Капитан Круз вывел свой корабль из под бушприта пылающего Турецкого корабля, но отойти от него не было возможности, и так близ него должен был стать на якорь, в чаянии удержаться от течения или [58] отшвартоваться. Между тем решился он тотчас залить свою крюйт-камеру, (дабы избегнуть скорого взорвания корабля на воздухе, буде бы он загорелся) и таким образом иметь средство спасти людей; но как крюйт-камера во время сражения для действия была отворена: то подгоревшая и пылающая грот-мачта неприятельского корабля упав на корабль Евстафий, разлила по всему кораблю искры и пламя, которые мгновенно проникли в растворенную крюйт-камеру — и Евстафий взорван! — Часть его взлетела на воздух, а другая поглощена морем. По взорвании корабля (в начале второго часа) Турецкий корабль более загорелся и через 10 минут также взлетел на воздух (На корабле Евстафии в сражении и при взорвании его на воздухе погибли: Капитан 1-го ранга Федор Плещеев, (состоявший при флагманских делах) Капитан-Лейтенант Афанасий Кайсаров, гвардии Капитан-Поручик Князь Федор Козловский, Лейтенанты: Александр Болговский, Лоренц Гзель, Александр Трусов и Луи Лефорт, Мичманов пять, артиллерийских, солдатских, кирасирских полков Офицеров и других разных чиновников 28 человек; матросов, рядовых и мастеровых 578 человек; вообще же погибло слишком 600 человек. На Турецком же корабле, взлетевшем на воздух, погибло 900 человек). [59] Но еще прежде взорвания неприятельские корабли от жестокого сражения и беспрерывного огня с нашей стороны потерпели великий вред и урон в людях и пришли в совершенное замешательство; некоторые из них, отрубя свои якоря, спасались бегством под Чесменскую крепость; когда же увидели, что корабль их Главнокомандующего загорелся и взлетел после Евстафия на воздух, то весь Турецкий флот, в страхе и трепете, отрубив якорные канаты и подняв [60] паруса, побежали в величайшем смятении для спасения себя в Чесменский залив, под защиту крепости. Граф Алексей Григорьевич Орлов поражен был взорванием на воздух корабля Евстафия, где находились родной брат и друг его и храбрый Адмирал Спиридов, с коими вместе несколько сот его соотечественников сделались жертвою сего ужасного случая; — Какое зрелище для патриота, героя, друга, брата!... В иступлении хотел он броситься на шлюпку (Рассказывают, что в сем замешательстве Граф обронил с руки в море богатый осыпанный бриллиантами перстень, который оне всегда носил, с изображением Императрицы Екатерины II), чтобы спасти Евстафий, восклицая: брат мой погиб!.. и казался лишенным чувств; но пришед в себя, как разъяренный лев пустился со своим кораблем на всех [61] парусах за бегущим, ужасающимся мщения неприятелем. За ним с равною яростью полетел весь победоносный Российский флот, производя жесточайшую по Турецким кораблям пальбу, от которой скоро закрылись они дымом так, что в самом близком расстоянии нельзя было их видеть; сия мгла остановила мщение за Евстафий и на короткое время прекратила бой, продолжавшийся около двух часов.

Когда воздух очистился от дыму, то увидели, что неприятель остановился в совершенном беспорядке в Чесменском заливе под крепостью и большая часть кораблей его находилась на мели. Тут от Главнокомандующего сделан был сигнал, чтоб всему нашему флоту запереть выход неприятелю из залива и лечь на якорь.

Едва корабль 3-х Иерархов успел прийти в свое место для положения якоря 9 как пристало к нему [62] гребное судно, на коем Лейтенант Андрей Крусанов привез известие Графу Алексею Григорьевичу Орлову, что брат его Федор Григорьевич и Адмирал Спиридов промыслом Всевышнего спасены.

Они были до последнего времени в сражении на корабле Евстафии но когда неприятельский корабль занялся сильным огнем и Евстафию не было возможности отойти от оного; то единодушною любовью и ревностью подчиненных убеждены они были (Подчиненные любили Адмирала как отца, и единодушно упрашивали его съехать с корабля, в противном же случае готовы были взять его и Федора Орлова силою и посадить на гребное судно, у борта стоявшее. По отъезде их пожар ужасно увеличился и Капитан Круз послал на шлюпке просить от ближних кораблей себе помощи: Генерал-Адъютанта Алексея Спиридова и двух молодых Мичманов Шубина и Кумани) сесть на шлюпку и [63] отъехать на ближайшее судно бот Почталион.

Главнокомандующий, вне себя от радости и изумления, заставлял повторять несколько раз ему сказанное и тронут будучи до слез, обнял посланного, воображая видеть в нем своего брата.

Он верит, и себе в нем брата представляет;
Слезами облившись объемлет он его,
И все его друзья объемлют самаго.
Его веселие героев утешало,
Как будто бы у всех по брату воскресало.
Сокровища свои он вестнику вручил,
Вещая: от тебя я больше получил. (Граф Алексей Григорьевич за сие известие подарил Лейтенанту Крусанову табакерку, осыпанную бриллиантами — говорят, в 10 тысяч рублей)

    Херас. Чесм бой, песнь IV.

В след за сим вестником прибыли на корабль Главнокомандующего Адмирал Спиридов и Генерал-Майор Федор Григорьевич Орлов; [64] они с восторгом встречены были всем экипажем; братья бросились друг к другу в объятья и долго не могли сказать ни слова. Зрелище сие тронуло всех и произвело всеобщую радость, — Тут же донесено было Графу Алексею Григорьевичу, что для спасения корабля Евстафия остались Капитаны Плещеев и Круз, из коих последний чудесным образом по взорвании корабля спасся на обломке мачты и плавающий на нем взят нашими гребными судами (Провидению угодно было спасши Александра Ивановича Круза для будущей его славы и оказаний важных услуг отечеству. — Он был в последствии славный и неустрашимый Адмирал; мужество и храбрость свою явил наиболее в троекратном сражении со Шведами, в виду Кронштата последовавшем. — Достойно внимания, каким образом спасся он при взорвании корабля Евстафия на воздух: как скоро все объято было пламенем и с треском повалилась неприятельская обгорелая мачта, не более как за несколько секунд до взорвания корабля, он обожженный в лице и под глазами бросился к корм, дабы спуститься по трапу и ухватиться за бакштов (веревка, за которую гребные суда сзади корабля крепятся); но не успев сего сделать, поднят был на воздух и брошен в море, откуда вынырнув пришел в себя и увидел, что он очутился подле большого обломка дерева, который однако же не мог держать его. Неустрашимый герой, плавая с полньм присутствием духа, изыскивал причину — от чего не может он держаться на такой массе? — Но вспомня, что у него все карманы наполнены были червонцами, которые он перед сражением на случай положил и которые очевидно тянули его на дно, с поспешностью выгрузил их из ближайших карманов и облегчал себя до того, что на обломке мог кое-как подплыть к плававшей близ него мачте с марсом, на коей спасались также двое, подобно ему несчастных (Шкипер Слизов и матрос); пристав к ним, держался он до того времени, пока увидали гребные суда, которые тотчас к ним подоспели и спасли всех трех ушибленных и израненых. В последствии Крузу был дан в команду другой корабль (Родос, выведенный из пламени), а Слизов пожалован в Мичмана. Сие происшествие многие при жизни его слышали от него самого; Александр Иванович имел веселый характер, был строг и деятелен до конца своей жизни (последовавшего в Кронштате 1802 года Марта 20 дня). Отлично был любим своими подчиненными, (а)). [65]

Принеся Господу Богу, Подателю всех благ и побед, благодарственное молебствие, приступили тотчас к новым [66] распоряжениям. — По приказанию Главнокомандующего того ж числа по полудни в 5-м часу велено было бомбардирскому судну Грому оставить свое место и стать между обоими флотами для бомбардирования, что [67] вскоре и исполнено и исполнено, и он начал действовать. Между тем Граф Алексей Григорьевич позвал к себе на корабль всех флагманов и корабельных Капитанов, составил с ними военной совет, в котором положено — употребить все средства, чтобы запертый в Чесменском заливе Турецкий флот, не выпуская из оного сжечь. В следствие сего велено было втайне приготовить немедленно 4 брандера, для коих Греки из усердия пожертвовали небольшими судами. Снаряженние их поручено было Цейгмейстеру Ганнибалу. Для обеспокоения неприятеля во всю ночь с бомбардирского судна Грома в неприятельский флот бомбардировали, который на обороте как по нем, так и по стоявшему для прикрытия его кораблю Святославу производил из пушек стрельбу ядрами.

На рассвете, увидели, что 4 неприятельские большие корабля, один [68] за другим, расположились поперек Чесменского залива, и сверх того поставлены были два корабля к северной стороне. Сия позиция взята была ими для защиты себя в заливе; прочие же корабли стояли в беспорядке и свозили свою артиллерию на правой мысе залива, где устроена была большая батарея из 21 пушки состоявшая, с которой во всю ночь действовали по бомбардирскому судну и по кораблю Святославу, не причинив им однако ж ни какого вреда.

Турки со своей стороны принимали все меры к обороне. Капитан-Паша надеялся отразить Русских; но Гассан-Бей был противного мнения, предвидя пагубные последствия заключения Турецкого флота в тесноте залива. Гассан убеждал Капитан-Пашу, не теряя ни мало времени, воспользоваться подувшим тогда благоприятным ветром и построясь в две колонны, [69] выйти из Чесменского залива; но благоразумный совет его был отринут. Турецкий вождь надеялся на свою позицию и на устроенную на северном и начатую на южном мысу батареи. — Между тем Русские, не упуская времени, приводили втайне к окончанию свои приготовления.

Весь день 25 июня производили бомбардировку по неприятельскому флоту, а с кораблей Святослава и 3-х Иерархов стреляли по устроенной неприятелем батарее, чем весьма много его занимали. Турки спешили и на левом мысу окончить батарею, — По сооружения в самое короткое время Г. Цейгмейстером Ганнибалом четырех брандеров, созван был по полудни в 6 часов военный совет, в котором положено: в самую полночь атаковать неприятельский флот; но как по узкости залива, в коем неприятель расположился, всем флотом [70] атаковать его невозможно, то произвести атаку 4 кораблями и 2 фрегатами, под выстрелами коих пустить в неприятельский флот брандеры; прочим же кораблям быть к сражению во всякой готовности, а в случае замещению места посланных для атаки, в которую (особенно) назначены были корабли: Европа, Ростислав, Не тронь меня, Саратов, фрегаты Надежда и Африка, бомбардирской: Гром и 4 брандера; на сие последние определены Командирами, по собственному их желанию: Капитан Лейтенант Дугдал, Лейтенанты Макензин, Ильин и Мичман Князь Василий Гагарин. Сия эскадра поручена была в команду Бригадиру Грейгу, который с своего корабля 3-х Иерархов переехал на корабль Ростислав, подняв брейд-вымпел и по данной ему инструкции сделал немедленно свои распоряжения; (6) снабдил командующих вверенных ему [71] судов наставлениями, определял кому за кем следовать, соблюдая старого при атаке каждому свое место, при чем дал им от себя дополнительные сигналы; а к буксированию брандеров определил каждому по одной вооруженной

(Продолжение в следующей книжке) [71]

----------------------------

(a)

[77]

(б)

По окончании военного совета отдан был по флоту следующий приказ:

"1770 Года июня 26, в 10 часов вечера.

"Всем видно расположение Турецкого флота, который по вчерашнем сражении пришел здесь в Анатолии к своему городу Эфесу, (или по Голландским картам именуемому Чесьме) и стоит у оного в бухте (заливе) от нас на ZO в тесном и беспорядочном положении, так что некоторые носами, к нам на ZW, а четыре корабля носами к N0, а к нам боками, прочие же все стоят в тесноте за оными к берегу всех же, как видно, считаем кораблей линейных 14, фрегатов 2, шебек 6, кроме большого числа стесненных малых судов. — Наше же дело должно быть решительное, чтоб оной флот победить и разорить, не продолжая времени, без чего здесь в Архипелаге не можем мы дальных побед и свободы иметь; для того по общему совету положено и определяется к наступающей ныне ночи приготовить (около полуночи) и вступить в точное ислолнение, а именно: четыре брандерные судна, на которых Командиры Г. Дудгал, [78] Ильин, Макензин и Князь Гагарин, да корабли Европа, Ростислав, Не тронь меня, Саратов, фрегаты: Надежда и Амфитрида, на которых кто командиры, всем известно; вся же эскадра и бомбардирской корабль Гром вручается Г. Бригадиру и флота Капитану Грейгу, у которого и быть всем озмаченным кораблям, фрегатам и брандерным судам для нижеписанного исполнения в команде; а на котором корабле рассудит поднять он Г. Грейг бригадный вымпел, то остается в его соизволении; а исполнить надлежит нижеследующее. -

1-е, Г. Грейгу расположиться в наступающую ночь, как ветер и его благоусмотрение будет, под парусами; или для усыпления неприятеля на завозах, только бы времени не потерять, (и все конечно ко всему точному исполнению около полуночи) подойти к Турецкому флоту на такое расстояние, чтоб не только нижнего дека, но и верхние пушки могли быть действительны, стать на якорь, на шпрынге, соображая как ныне Турецкой флот стоит.

2-е, Брандерным судам назначаются [79] места, только прежде времени чтобы они до настоящего дела были от неприятеля далее и безвредны; а дело оных состоит, ежели нам Господь Боге поможет в том, дабы они, пришед в неприятельский флот, оной зажгли, и для того вы, Господин Грейг, не должны оных посылать до того времени, пока усмотрите, что оные точно свое дело исполнить могут; и сие рассуждается таким образом, что буде теперешний ветер не отменится, то лучше от северной части берега подошед с неприятелем сцепиться, а ежели ветер переменится с другой стороны, то лучше от южной части. Брандерным Командирам назначить сегодня за светло, кому с которым кораблем сцепиться и зажечь, и всячески стараться не мешать один другому, и чтоб вместо большого корабля, не сцепиться и не зажечь шебеки или подобного тому судна, которое нам не может быть так полезно, как сожжение больших кораблей, в чем наша и победа быть может. —

3-е, Извольте приказать, когда брандерам в неприятельский флот идти, учредить им сигналы, а именно с [80] бомбардирского корабля выпалить из обеих гаубиц, не мешкав единою за другою, тоже из обеих мортир бомбами не мешкав же; а пред тем самому пустить с корабля, где вы будете, три ракеты, которых; хотя и со излишеством, взять с корабля Святослава, ибо излишество вам может служить и для других учрежденных от вас сигналов.

4-е, На все четыре брандера командирам определены от вас назначенные, а к тому сие дополняется, что излишнее число людей на брандерах не только не нужно, но и не надлежит онаго иметь, и для того весьма довольно иметь с проворными людьми по одной весельной шлюпке, которые всю составляют при Командире команду, да по одному надежному, определенному от Цейгмейстера Ганнибала, артиллеристу, который бы по приказу брандерного Командира сцепясь с неприятельским Кораблем, мог зажечь брандер, и чтоб оной в точном действии загорался и неприятельский корабль, не отцепясь от него, точно сожег; а Командиру, артиллеристу и команде на шлюпке [81] уехать к нам. Когда ж флот неприятельский сожгут, обещаем брандерным командирам и их команде Ея Императорского Величества милость, перемену чинов и награждение денежное.

5-е, Г. Грейгу сделать распоряжение, когда брандеры для сожжения неприятельского флота пойдут, чтоб оные сохранить от своих выстрелов и им в зажжении помешательства не сделать; а когда зажгут, то жестокою пальбою и прочим неприятельский флот привесть к тому беспорядку, дабы один от другого загорался и напоследок принужден бы был стать на мель и весь сгореть. Шлюпки же с гребцами на брандеры определяются с кораблей, к Дудгалу 3-х Иерархов, к Макензину Святослава, а другие Св. Яннуария и 3-х Святителей, куда которым вы назначите. —

Текст воспроизведен по изданию: Чесменской бой // Отечественные записки, Часть 3. № 6. 1820