Мобильная версия сайта |  RSS
 Обратная связь
DrevLit.Ru - ДревЛит - древние рукописи, манускрипты, документы и тексты
   
<<Вернуться назад

ТУРЕЦКИЕ ДОКУМЕНТЫ О ФИНАНСОВО-ЭКОНОМИЧЕСКИХ ОБЯЗАТЕЛЬСТВАХ МОЛДАВИИ И ВАЛАХИИ ПЕРЕД ОСМАНСКОЙ ИМПЕРИЕЙ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XVI в.

(В основу настоящей статьи положена дипломная работа, подготовленная под руководством А. С. Тверитиновой и защищенная в апреле 1968 г. в Институте восточных языков при МГУ (отделение: история Турции))

В Архиве Совета министров (Basbakanlik Arsivi) в Стамбуле проф. М. Губоглу обнаружил многочисленные документы, имеющие важное значение для истории Румынии 1. Среди них он нашел 74 реестра важных дел (muhimme defterleri), в состав которых включено и несколько тысяч документов, относящихся к Добрудже, Молдавии, Валахии и Трансильвании в период между 1553—1596 гг. 2, причем для 35 лет этого периода имеются документы, фиксированные не только из года в год или из месяца в месяц, но иногда даже изо дня в день.

Как эти, так и другие реестры (судебные реестры — ahkam defterleri, финансовые реестры — maliye defterleri, ежегодные книги доходов и расходов государственной казны, личной султанской казны, отдельных провинций и т. д.) представляют собой важнейший источник для изучения проблемы финансовоэкономических обязательств Молдавии и Валахии перед Османской империей во второй половине XVI в. Существующие по этому вопросу европейские источники, в том числе и румынские, содержат лишь отдельные и не всегда точные данные. Турецкие документы помогают как историку Румынии, так и историкутуркологу в полной мере понять сущность и специфику османорумынских отношений в средние века. Они способствуют определению того места, которое Румынские княжества занимали в экономической жизни Османской империи, в частности Стамбула. Они говорят также о том, что зависимость от Османской империи влекла за собой отставание румынских земель в их социальноэкономическом развитии.

К muhimme defterleri относятся и публикуемые нами в данной статье 14 документов из Библиотеки Академии наук Румынии в Бухаресте 3. Они впервые издаются на основе научных принципов: в арабской [236] графике, с описанием, переводом, факсимиле и комментариями. Для: того чтобы читателю было легче понять содержание документов, следовательно, и их значение, в первой части статьи дана общая характеристика финансовоэкономических обязательств Молдавии и Валахии перед Османской империей во второй половине XVI в., о которых убедительно говорят публикуемые нами материалы. Данная характеристика является первой попыткой раскрытия этой проблемы в туркологической литературе и второй попыткой в румынской историографии 4. Во всяком случае, она впервые сделана туркологом непосредственно по турецким, не изданным ранее источникам 5.

Следует оговориться, что в этой части нашей статьи речь не идет, да и не может идти, об исчерпывающей трактовке вопроса ввиду ограниченности источников и отсутствия литературы. По сравнению с впечатляющим количеством документов, хранящихся в архивах Турции и относящихся к теме нашей статьи, количество использованных нами источников (турецких и европейских) представляется лишь каплей в огромном океане.

ФИНАНСОВОЭКОНОМИЧЕСКИЕ ОБЯЗАТЕЛЬСТВА МОЛДАВИИ И ВАЛАХИИ ПЕРЕД ОСМАНСКОЙ ИМПЕРИЕЙ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XVI в.

В научной литературе принято считать, что в годы правления султана Сулеймана Кануни (1520—1566) Османская империя переживала эпоху своего максимального развития, свой “золотой век” (aurea aetas). Простиравшаяся на три материка империя турецких султанов господствовала над обширнейшими территориями, из которых извлекала огромные доходы, достигавшие 6 млн. дукатов, что в условном исчислении равно примерно 70 млн. долларов 6. Однако уже во второй половине XVI в. период расцвета Османского государства заканчивается. Наступает пора медленного заката и угасания его величия 7.

Изучение причин, вызвавших упадок Османской империи, длительное время привлекает внимание многих историков. По этому вопросу существует множество точек зрения. Несмотря на известные [237] расхождения в мнениях специалистов относительно определения главных причин, вызвавших ослабление и упадок империи турецких султанов, в итоге исследований все явственнее выступают многие взаимосвязанные факторы, в числе которых называют: разложение военноленной системы, разорение крестьянского хозяйства, развитие феодального сепаратизма, означавшего также падение авторитета султанской власти, обострение общего военнополитического и экономического кризиса 8, расширение освободительной борьбы покоренных народов, многочисленные военные поражения, которые вели к территориальным потерям и, следовательно, к еще большему сокращению доходов государства и т. д.

Что касается Молдавии и Валахии, то именно в середине XVI в. произошли коренные изменения в их отношениях с Портой 9.

Черное море превращается в турецкое озеро 10. Дунай становится османской рекой 11. Вокруг княжеств — в городах Силистре, Тимишоаре, Ораде, Буде, Белграде — размещены турецкие наместники—паши. Рядом — крымские татары, которые на своих легких степных конях всегда готовы совершить новые набеги на румынские земли. По приказу султана молдавский воевода Александру Лэпушняну (1552— 1561, 1564—1568) сжигает все крепости своей страны. Разрушение стен этих крепостей, которые столь долгое время сопротивлялись османам, как бы символизировало конец эпохи независимости и полунезависимости Румынских княжеств и начало их прямой политической зависимости от Стамбула.

По мнению блестящего знатока истории не только Румынии, но и Османской империи Н. Йорги, османское влияние в Румынских княжествах в 50х годах XVI столетия было даже сильнее, чем в следующем столетии, когда бояре одевались, обедали и развлекались потурецки 12. Н. Йорга объясняет это тем, что Османская, империя была тогда в апогее своего могущества. Думается, что к этому мы должны [238] добавить и тот факт, что в названное время еще не существовало огромной Османской державе того противодействия, которое позволилобы румынским правителям маневрировать и сохранить таким образом известную политическую независимость по отношению к Порте. Это противодействие появится позже (в начале XVIII столетия), в связи с продвижением России и Австрии к Черному морю и Нижнему Дунаю.

На то, что Румынские княжества переживают во второй половине XVI в. период наиболее сильного политического влияния Османской империи, указывает нам и эволюция хараджа, который, как правило, выражает степень зависимости от Стамбула. Так, исследование кривой хараджа, выплачиваемого Молдавией и Валахией на протяжении XV— XIX вв. 13, выявляет, что как раз в середине XVI в. объем хараджа резко поднимается, удваивается и утраивается и достигает размеров, которые никогда не будут больше достигнуты.

С экономической же точки зрения положение как бы это ни было парадоксальносовершенно противоположно. Правда, именно в это время направляются в Стамбул самые большие суммы денег в счет хараджа. Однако, как это будет показано ниже, харадж не представлял собой самой тяжелой повинности Румынских княжеств перед “Порогом Счастья”, т. е. Стамбулом. Румынские государства стали официально признанной “житницей Стамбула” (Istanbul’un bir yiyecek anban), что зафиксировано и в источниках, и в исторической литературе 14. Они являлись также первостепенным источником снабжения для окружающих турецких крепостей и особенно для османских экспедиционных корпусов.

Эта роль Молдавии и Валахии значительно возросла позже, по крайней мере в XVIII в. 15, когда их территория превратилась в театр военных действий многочисленных опустошительных русскоавстрийскоосманских войн. Лишенные продовольственных запасов Венгрии, попавшей во владение Габсбургов (и Египта, находившегося очень далеко), османы предпочитали тогда обеспечивать себя продовольствием из Молдавии и Валахии в исключительно выгодных для них условиях. Об этом ярко свидетельствует огромное количество турецких документов 16.

Следовательно, самые тяжелые экономические повинности Молдавии и Валахии перед Портой приходятся именно на XVIII в.

Но основы экономической политики Стамбула по отношению к Румынским княжествам, политики, которая должна была извлечь из этих земель максимум экономических выгод, были прочно заложены в. “век Сулеймана Кануни”.

В чем заключалась эта политика и каковы были ее преимущества для Османского государства?

Прежде всего следует отметить, что османские правители не [239] превратили Румынские княжества в пашалык, а предпочли полностью сохранить в этих странах местное управление, поскольку считали это выгодным 17.

Дело в том, что на примере южнодунайских провинций султаны убедились в том, что пашей, посланных туда, интересовали больше их собственные доходы, нежели доходы султанского двора. В погоне за большими доходами они не заботились о хозяйственном и экономическом развитии покоренных земель, а только истощали их бесконечными и всевозможными поборами. Эта фатальная практика экономического господства османов, как и испанцев, в своей империи быстро привела к истощению материальных ресурсов подвластных народов. Система пашалыков — в конце концов мы имеем здесь дело с той же военноленной (сипахийскотимариотской) системой 18 — не была введена в Румынских княжествах, так как правители их весьма умело использовали природные богатства своих стран 19. Так, они ввели новые культуры (например, виноград Токай в знаменитом винограднике Котнари), создали специальные рыболовные сооружения на Дунае, а также выращивали табуны лошадей в специально выбранных местах, открыли новые шахты и привлекали иностранных купцов в свои княжества. Учитывая хорошее административное управление румынских господарей, султаны предпочли оставить их на местах, но с условием строгого выполнения определенных финансовоэкономических обязательств перед Портой.

Эти обязательства, которые постоянно увеличивались, должны были добросовестно выполняться румынскими князьями, иначе следовали бы репрессивные меры со стороны Стамбула — через крымских татар или же гарнизоны ближайших крепостей. Как доставал князь требуемую сумму денег или количество продуктов, это султана совсем не интересовало; главное лишь, чтобы эти последние поступили в “богохранимую столицу” Стамбул.

Преимущества такой системы оказались удивительно результативны для османов, потому что, с одной стороны, они получали огромные ресурсы путем минимальных усилий—простыми ферманами—и обеспечивали себе в то же время рациональное и надежное управление в княжествах; с другой стороны, изза отсутствия сильных пашей, обладающих военной и экономической силой, к северу от Дуная устранялась возможность возникновения там мятежных очагов и центробежных сил, опасных для султанского престола и единства империи 20.

При определении подобной гибкой политики в отношении Молдавии и Валахии немалое значение османы придавали также и военностратегическим соображениям. Княжества находились на самой северной границе владений Османской империи. Поэтому требовалось соблюдение особой осторожности, дабы не вызвать здесь открытого и очень [240] опасного для османов военного сопротивления. Такая тактика была типичной для турецкой администрации в отношении отдаленных пограничных владений. Исключение составляли лишь земли Венгрии (Банат), которые были превращены в обычную провинцию империи (бейлербейлик или пашалык) ввиду постоянной и непосредственной угрозы здесь турецкому господству со стороны Габсбургов 21.

Каковы же были финансовоэкономические обязательства Молдавии и Валахии перед Османским государством по второй половине XVI в. или, иначе говоря, что представляли собой те каналы, по которым текли богатства этих стран к Босфору?

Первым, но, повторяем, не самым главным являлась ежегодная дань (харадж, tributum). В представлении румынских князей харадж являл собой цену выкупа мира у османов 22. Как известно, подобные суммы в таком же значении выплачивали османским султанам сначала Византия, потом Венеция, Польша, Австрия. Именно об этом говорит и турецкий автор Хезарфен: “Повелитель мусульман будет в мире и согласии с кяфирами, и тогда дань будет составлять в год 1000, 2000 флоринов, вроде того что собирается из года в год в Румынии, Молдавии, Валахии и Трансильвании” 23.

Так же трактует харадж и Нешри, когда говорит о заключении мира в 789/139596 г. между Баезидом I и византийским императором: “[Император] подчинился хараджу, нижайше просил падишаха, а султан Баезид согласился с тем, чтобы в Стамбуле сидел кади повелителя, чтобы были [там] один мусульманский квартал и одна мечеть, а также чтобы [неверные] платили харадж по 10 000 флоринов ежегодно. И таким путем был заключен мир” 24.

С течением времени харадж все более стал приобретать значение дани как платы за принадлежащую султану землю, которую он “уступал” во владение румынским воеводам, подобно тому как Буда передавалась австрийцам, Кипр — венецианцам, Хиос — генуэзцам, Дубровник— рагузанцам 25. Взамен этого воеводы были обязаны выплачивать ежегодную дань, рассматриваемую не в качестве компенсации за отдельные участки или отдельных людей или группы населения, а как единую плату за всю землю страны в целом.

При назначении суммы годовой дани принимались во внимание состояние земель и численность населения 26. Термин “харадж” не был вполне устойчивым для обозначения этой дани. У турецких хронистов можно встретить в этом значении применительно к Молдавии и Валахии и термин “джизье”, хотя известно, что последний — это первоначально только личный, поголовный, или подушный, налог с христианского населения империи 27. Селяники употребляет следующие [241] выражения для обозначения хараджа: haraci seriyye, maktu, virgu. irsaliye, cizye 28.

Валахия начала регулярно платить дань 29 в размере 3000 желтых (galbeni), т. е. золотых, дукатов или венгерских флоринов 30 в 1415 г., а Молдавия — в размере 2000 дукатов — в 1456 г. 31. Если в 1542 г. харадж Валахии составил 24 000 дукатов, то в 1558 г. он составил уже 50 000 дукатов! (т. е. за 16 лет удвоился), в 1567 г.— 65 000 дукатов, во время правления Петру Черчела (1583—1585) —125 000 дукатов и, повидимому, 155 000 дукатов в 1593 г. 32. Это и есть максимальная точка, которой достиг харадж Валахии на протяжении всего времени, когда он выплачивался.

Харадж Молдавии достигает 10 000 дукатов в годы первого царствования Петру Рареша (1527—1538), 30 000 дукатов, т. е. утроился,— при Александру Лэпушняну и 35000 дукатов—лри его сыне Богдане IV (1568—1572). В результате героического сопротивления Иона Страшного (1572—1574) харадж Молдавии остается в том же размере до 1593 г., когда увеличивается до 65 000 дукатов 33.

Итак, за 178 лет — с 1415 по 1593 г.— харадж Валахии увеличился по золотому курсу примерно в 52 раза, а харадж Молдавии (с 1456 по 1593 г., т. е. за 137 лет) —примерно в 32 раза 34.

После крупных антиосманских кампаний Михаила Храброго (1593—1601), который в 1600 г. объединил три румынских княжества, османские правители снизили харадж Валахии на 80% (т. е. до 32 000 дукатов в год), а харадж Молдавии — на 50% (т. е. до 30 000 дукатов в год) 35.

По сравнению с доходами, поступавшими в Стамбул из других областей, в частности из Египта, Сирии, Месопотамии, дань, выплачиваемая Румынскими княжествами, была довольно скромной. Так, в это время, сообщает в 1553 г. Бернардо Наваджеро, венецианский посол в Стамбуле, “Египет и вся Аравия” отправляют в Стамбул ежегодно 900 000 дукатов (и еще 900 000 дукатов остаются на месте для выплаты жалованья янычарам и разным османским чиновникам); [242] Сирия отправляет 300 000 дукатов (из общей суммы 600 000 дукатов), Месопотамия — 150 000 36.

Хотя эти цифры, возможно, преувеличены — современные исследователи останавливаются на 800 000 дукатов для Египта и 200 000 дукатов для Сирии 37,— тем не менее ясно, что из этих пашалыков особого режима (saliyane) Стамбул получал огромные суммы, гораздо большие, чем харадж Дунайских княжеств.

В то же время объем хараджа Молдавии и Валахии во второй половине XVI в. (до 1593 г.) был в несколько раз больше, чем дань, выплачиваемая Трансильванией [10 000 флоринов (дукатов) в 1541 и 1561 гг.; 15 000 дукатов в 1575 г.] 38, Рагузой (10 000 дукатов в 1553 г., 12 000 цехинов в 1573 г.) 39, Венецией (за острова Кипр и Крит — 10 500 дукатов при Кануни) 40, Генуей (за Хиос — 10 000 дукатов в 1553 г.) 41, императором Австрии (за свои владения в Венгрии — 30 000 дукатов в 1559 г. 42, 3000 цехинов в 1573 г.) 43.

Кроме хараджа от Молдавии и Валахии, как и от Трансильвании, требовалась еще чрезвычайная денежная дань, мотивируемая военными нуждами Османского государства. И поскольку османы вели войны довольно часто, то эта дань взималась регулярно. Точного названия для этого обязательства в Молдавии и Валахии нет 44. Оно известно лишь под общим термином “чрезвычайная дань” (tribut extraordinar), размер которой точно установить нельзя. Во всяком случае, она, видимо, была довольно велика, если учесть, что Трансильвания, обязательства которой перед Портой были значительно меньше по сравнению с другими Румынскими княжествами, выплачивала в счет этой дани по одному флорину (дукату), т. е. 60 акче, за каждое крепостное хозяйство, а также общую сумму в размере 12 000 флоринов за сакские (немецкие) области 45.

Но самым крупным каналом, по которому Порта извлекала свои доходы, являлись подарки (пешкеш)—денежные или в натуре,— преподносимые султану и прочим сановникам, круг которых все больше и больше расширялся. По своему характеру пешкеши разделялись на две части: официальные (легальные), зафиксированные в международных договорах и актах османской канцелярии 46 и носившие поэтому [243] обязательный характер, и неофициальные, или случайные, хотя резкой грани между ними практически не существовало. В те времена считался обычным “вопрос вежливости”, который задавали правители или сановники Османской империи — да не только ее — своим посетителям: “А какой ты мне принес пешкеш?” 47.

К первой категории подарков относится ежегодный пешкеш (в латинских документах — munus, donum), который преподносили сначала по случаю отправления хараджа (как правило, в мае), а позже по случаю байрама.

Точные сведения, относящиеся ко второй половине XVI в., позволяют нам установить его размер: в общем, этот пешкеш по размеру был либо близок, либо равен хараджу. Например, генуэзец Сивори, секретарь князя Петру Черчела, пишет, что “господарь [ежегодно] платит султану 150 000 скудо 48 (т. е. 125 000 дукатов.— М. М.В.) в качестве дани и отправляет их в мае месяце в Константинополь, потом он тратит еще 150 000 скудо на подарки, которые преподносит пашам, султаншам и другим важным лицам, так как без этого он не сможет удержаться на престоле” 49.

Кроме этого ежегодного пешкеша также официальными являются и подарки, преподносимые князьями по случаю их вступления на престол или во время их визитов в Стамбул, по крайней мере раз в три года, когда они должны были переутверждаться султаном. Так, Джованни Мальвеци сообщает в 1551 г., что господарь Молдавии прибыл в Стамбул со 100 лошадьми (“con cento cavalli”), “так как он обязан лично прибыть через каждые три года с подарком” (“perche e obligato a venire ogni tre anni in persona con un presente”) 50.

Официальные подарки преподносились также по случаю важных событий в жизни султанского двора, например вступления на престол нового султана 51. Эти подарки были очень значительны, особенно те, которые преподносились по случаю утверждения нового воеводы.

Так, например, в 1561 г. Ферхадпаше, который доставил новому господарю, авантюристу Якобу Гераклиду Деспоту (1561—1563), султанское знамя как знак официального признания Деспота со стороны Стамбула, было подарено от воеводы 1500 дукатов, 100 лошадей — а в то время лошади считались редкостью в Стамбуле 52,— 18 кафтанов, расшитых золотой нитью, 40 штук сукна высшего качества и т. п. Богатые подарки были преподнесены и всем членам его многочисленной свиты 53.

Мустафа Али (хотя, может быть, его данные иногда и преувеличены) пишет, что господаря, получившего санкцию в Стамбуле, сопровождают в княжество ага, чауш и 40—50 капуджи. “В течение нескольких дней своего пребывания ага получает [от воеводы] минимум [244] 10 000 флоринов, а также лошадей и провиант (захире) стоимостью в 5000 флоринов, чаушу он (воевода) дает больше юка (т. е. больше 100 000 акче.— М. М.В) и каждому капуджи — по 3000 акче и одной лошади. По случаю каждой смены господарей великий везир получает 100 000 флоринов”. Ниже османский хронист признает, что “аги не довольствовались даже 40—50 юками (т. е. 40 000 000 — 50 000 000 акче, или 66 666 — 83 000 дукатов.— М. М.В.), чауши—10 юками (т. е. 10 000 000 акче, или 15 000 дукатов.— М. М.В.), капуджи — одним юком (т. е. 100 000 акче.— М. М.В.)” 54.

Но еще более тяжелыми, почти катастрофическими, для Румынских княжеств были подарки (точнее, взятки — rusvet), преподносимые С целью добиться трона или сохранить его.

Механизм был прост: бояре избирали господаря, а султан должен был утвердить его. Но поскольку не существовало строго установленного порядка наследования престола и поскольку бояре разделялись на многие фракции, происходила ожесточеннейшая борьба за престол. Каждый кандидат старался преподнести султану и соответствующим сановникам суммы покрупнее 55, а также давал обещание, что если станет воеводой, то он увеличит харадж. Когда претенденту не хватало денег, чтобы взять верх над своими соперниками, он обращался к стамбульским кредиторам, даже к религиозным учреждениям, которые “великодушно” давали ему требуемую ссуду из 20% годовых 56. Получив санкцию султана, новый господарь должен был позаботиться о том, чтобы сохранить престол от существовавших претендентов, которые всякими “чувствительными аргументами” (ценными подарками) пытались влиять на султанский двор. Так, господарь вынужден был преподносить новые суммы и подарки султану, великому везиру и другим высшим чиновникам и даже евнуху (кызлар агасы), который через гарем нередко влиял на его высокого посетителя — падишаха 57. Ценные подарки преподносились и членам султанской семьи. Так, Петру III, воевода Валахии, чувствуя конец своего царствования, пытался оказать влияние на султанский двор, подарив сыну Селима II, принцу Мураду, 100 000 акче (что составляло стоимость 3000 овец) и 100 лошадей, о чем свидетельствует один из наших документов 58.

Но это соревнование не могло долго продолжаться: кто платил больше, тот и получал престол, что подтверждалось султаном, после того как устанавливалось, что он “избран отечеством” (на самом же деле лишь своей фракцией).

Имущество бывшего господаря конфисковывалось и отправлялось в Стамбул. Его не уплаченные Порте долги автоматически переходили к новому воеводе. Таким путем сказочно большие — для размеров Румынских княжеств—суммы направлялись в столицу Османской империи. [245]

Только по предварительным подсчетам, учитывая лишь известные нам суммы, в 80х годах XVI в. за престол Валахии было потрачено минимум 3 450 000 дукатов, что составляло стоимость около 700 сел по средней цене сел того времени 59. Это значит, что по крайней мере 70 сел ежегодно, образно говоря, исчезали с карты Валахии и передвигались на берета Босфора!

Этот механизм продажи престола с торгов функционировал с неумолимой точностью. Достаточно сказать, что во второй половине XVI в. в Валахии чередовалось 17 царствований, в среднем по 3 года каждое (как османские паши в Египте!), а в Молдавии — 21 царствование, в среднем по 2 года и 4 месяца каждое. Из 29 князей, сменявшихся на престоле обоих княжеств на протяжении полувека (некоторые из них царствовали по нескольку раз), только четверо умирают в то время, когда они находились на престоле, и этот факт современники отмечают как необычный 60.

И нетрудно представить себе последствия этой системы для румынского крестьянина, особенно в условиях финансового кризиса второй половины XVI в. я монопольной торговли, проводимой в княжествах Многочисленными джелепами 61 на основе цен, диктуемых ими самими.

Но содержание османорумынских экономических отношений, как и финансовоэкономических обязательств Молдавии и Валахии перед Стамбулом, не исчерпывается изложенным. Чтобы охарактеризовать их полностью, необходимо упомянуть о существовании различных контрибуций (рум. contributiuni, prestatiuni) в виде многочисленных поставок продуктами и материалами.

Среди них на первом месте стояли контрибуции натурой (скот, зерно, строительный лес, пчелиный мед, воск и т. п.). Они в свою очередь разделялись на две категории: с фиксированным размером, регулярные, назначаемые для обеспечения (продовольствием Стамбула, и чрезвычайные, вызывавшиеся военными нуждами империи.

Из числа продуктов, которые ежегодно отправлялись в Стамбул в определенном и постоянном количестве, точные сведения у нас имеются прежде всего относительно ячменя.

Ферманом от 17 рамазана 972/18 апреля 1565 г. 62 Сулейман Кануни требовал от воеводы Молдавии Лэпушняну, чтобы он погрузил на корабли в Килии 50 000 (стамбульских) “иле (т. е. около 1112,5 т) 63 ячменя и отправил в Стамбул “для нужд моих августейших конюшен”, а остальные 50 000 киле “отправить, как и в прошлом году”, по Дунаю в Белград, причем — и это было правилом — воевода должен был сам обеспечить доставку ячменя до мест назначения.

Ферманы от 24 мая 64 и 29 мая 65 1566 г. требуют от того же воеводы отправить в Стамбул 80 000 киле ячменя, а за “остальные” 20 000 киле отправить деньги в Белград. Ясно, что здесь мы имеем дело с [246] обязательством ежегодной поставки ячменя в размере 100 000 стамбульских киле (т. е. около 2225 т) 66, чему соответствует количество ячменя, указанное в каждом фермане; в каждом из них выражение “а остальное” подчеркивает этот общий объем ежегодной поставки.

О регулярной поставке ячменя свидетельствуют и другие турецкие документы 67, судя по которым такое же количество ячменя поставляла султанам и Валахия 68.

На каких условиях делались поставки ячменя?

Вышеупомянутые ферманы от 24 и 29 мая 1566 г. уточняют, что за остальные 20 000 киле воевода должен заплатить деньгами, считая по 6 акче за киле. Отсюда мы узнаем цену, по которой османы обеспечивали себя ячменем из Дунайских княжеств. Судя по ценам того времени, цена в 6 акче за киле была почти в 2 раза ниже, чем стоимость того же продукта на внутреннем рынке империи (11 акче за киле) 69.

Чтобы лучше понять, насколько важными для османов были поставки ячменя из Румынских княжеств, достаточно сказать, что в конце века в результате прекращения поставок из этих стран, восставших под руководством Михаила Храброго, в Стамбуле за киле ячменя платили 80 акче(!) 70, т. е. почти в 8 раз дороже, чем в княжествах. Даже учитывая обесценение турецких монет, имевшее место в то время, это различие в цене представляется колоссальным.

Иногда общая стоимость поставляемого ячменя вычиталась из суммы хараджа, как об этом свидетельствует ферман от 22 января 1560 г., адресованный воеводе Валахии 71. Если учесть, что во второй половине XVI в. размер хараджа постоянно возрастал, то получается, что Стамбул совсем или почти бесплатно приобретал продовольствие из Румынских княжеств.

Об обязательной регулярной поставке пшеницы, по крайней мере до 70х годов XVI в., у нас пока сведений не имеется. Г. И. Брэтяну приводит цифру “100 000 кг” (видимо, киле) для 1565—1566 гг. 72, но нам она кажется сомнительной, так как турецкие документы, хранящиеся в Бухаресте и Стамбуле 73, ничего не говорят об этом. Не упоминают пшеницу среди продуктов, доставляемых в Стамбул из [247] Молдавии и Валахии до 1570 г., и европейские источники. Более того, Грациани, который описывает царствование воеводы Молдавии Деспота, сообщает, что молдаване импортируют ее из Трансильвании 74. Из другого документа (от 1575 г.) узнаем, что трансильванские торговцы просили разрешения у Диеты продавать пшеницу в Молдавии, “так как там испытывается недостаток в зерне” 75.

И все же в последнюю четверть века регулярные поставки пшеницы должны были существовать. Об этом свидетельствуют как увеличение площади посевов пшеницы 76, так и высказывания европейцев о роли Румынских княжеств в обеспечении Стамбула продовольствием. Так, в 1578 г. венецианский байло в Стамбуле сообщил Сеньории, что в последние годы в Стамбуле испытывается недостаток в мясе и пшенице изза вторжения казаков в Молдавию, “так как Стамбул, Пера и окрестности обеспечивают себя пшеницей и мясом главным образом за счет Молдавии и Валахии” 77.

Здесь следует сказать несколько слов о перевозке таких поставок. Это была постоянная обязанность румынских князей, которые должны были предоставлять для этого корабли и гребцов. Например, в 1566 г. Лэпушняну информировал султана о том, что ему не хватает кораблей для перевозки ячменя, так как на свои мелкие он может погрузить только 10 (молдавских) киле, т. е. около 2500 кг на каждый 78. Об обязанности господаря поставлять людей для работы на кораблях в качестве гребцов, грузчиков и т. п. говорят многие ферманы 79.

Воевода посылал таких людей из числа рыбаков и жителей прибрежных местностей. Но поскольку последние выполняли эту службу бесплатно, т. е. как обязанность, то гребцы (кюрекчи) часто дезертировали. Так, в 1559 г., когда умер воевода Валахии Мирча Чобанул (1558—1559), гребцы с 61го корабля на Дунае бросили свою работу и бежали 80. Поэтому османы предпочитали, чтобы воевода платил им деньги, на которые они могли бы сами вербовать гребцов. Например, ферманом от 10 зилькаде 973/29 мая 1556 г. Сулейман Кануни требует от воеводы Валахии для этой цели 100 000 акче 81 — довольно большую сумму (во второй половине XVI в. за эти деньги можно было купить на внутреннем рынке 100 000 кг пшеницы, или 700 000 кг ячменя, или 3000 овец, или 100 лучших лошадей) 82.

Об обязательной регулярной поставке крупного рогатого скота у нас имеется отличный документ — ферман Сулеймана Кануни от 5 апреля 1566 г., адресованный воеводе Молдавии Александру Лэпушняну 83. В нем говорится: “Ранее, когда ты стал воеводой 84, я издал указ относительно того, чтобы из Молдавии ежегодно отправлять в [248] богохранимый Стамбул в качестве продовольствия 12 000 голов крупного рогатого скота. В соответствии с [тем] моим указом я повелел, чтобы отныне ежемесячно ты отправлял в вышеупомянутый богохранимый [Стамбул] по 1000 голов пригодного для убоя крупного скота, в сопровождении владельцев [скота] или уполномоченных ими лиц”.

Относительно условий поставки в фермане говорится только “как и овец”; по продаже их хозяева должны были получить выгоду, а население Стамбула “продовольствие и содержание”. В какой мере это было “выгодно” для владельцев скота, видно из того факта, что молдаване предпочитали продавать свой скот в Польше и в других странах (вплоть до Венеции и Германии) 85, только не на строго регулируемом стамбульском рынке, что и заставило султана запретить в 1568 г. вывоз скота в другие страны, кроме Османской империи 86.

Речь идет здесь не об обычной торговле, а о постоянной обязанности посылать ежемесячно в Стамбул определенное количество (1000 голов) крупного скота. Воевода должен был обязывать своих людей при любых обстоятельствах продавать свой товар в Стамбуле. Из того же фермана видно, что османские правители хотели обеспечить Стамбулу планомерное снабжение продовольствием, оберегать его от неустойчивых цен рынка. Такая продовольственная политика — обеспечение регулярных поступлений из провинций 87, установление максимальных цен на столичном рынке и т. д.— вовсе не нова. Ее проводили все большие города античного мира (Афины, Рим и др.), а потом “Новый Рим” — Константинополь 88, с превращением которого в мусульманский Стамбул османские правители восприняли почти все методы византийских императоров 89.

Во второй половине XVI в. столица на Босфоре стала “самым большим (500 000 жителей.— М. М.В.) и красивым городом Старого Света” 90, символом победы ислама над христианством. В этом огромном городе кроме ремесленноторгового населения находились янычары и другого рода воинские контингента, огромный административный аппарат и сам падишах, свита и двор которого не имели в этот период себе равных по многолюдности и пышности. Стамбул ни в коем случае не должен был страдать от недостатка продовольствия 91, и почти вся империя жила ради этой избалованной столицы, которая только получала, ничего не давая взамен 92.

Кроме всего перечисленного выше Румынские княжества во второй половине XVI в. были обязаны также ежегодно доставлять в Стамбул 100 000 овец 93. Эта цифра очень внушительна, она поражала [249] иностранцев. Итальянский географ Бандини, который в конце XVI в. видел такие стада, отправляемые из Молдавии в Стамбул, писал: “Их (овец) столь много, что, глядя на них, складывается впечатление, что ничего не осталось больше позади (в стране)” 94.

Несмотря на то что Румынские княжества, имевшие обширные, сочные пастбища, располагали большим количеством крупного и мелкого скота 95, постоянные требования османов весьма отрицательно сказывались на экономике этих стран. За 20—30 лет во второй половине XVI в. число овец уменьшилось наполовину 96. Это означало, что скотоводам Молдавии и Валахии — прежде всего простым крестьянам — не было выгодно отправлять свои стада в Стамбул.

Важное значение этих поставок для жизни “богохранимой столицы” раскрывает ферман султана Селима II от 25 зильхидже 975/21 июня 1568 г. 97, адресованный всем кадиям, находившимся в селениях по пути из Молдавии и Валахии в Стамбул (Айдос, Янболу, Стара Загора и др.)Султан строжайше повелевал, чтобы каждый из них лично наблюдал за перегоном скота, дабы кассабы не распустили стада, следующие из Молдавии и Валахии и предназначенные для снабжения Стамбула, так как это, по словам фермана, вызовет полное расстройство в обеспечении Стамбула продовольствием 98.

B число натуральных обязательств Молдавии и Валахии перед Стамбулом входила также ежегодная поставка 500 наилучших лошадей 99. Эта цифра не кажется значительной. Но следует помнить, что в те времена лошади были исключительно дороги 100. В Молдавии и Валахии во второй половине XVI в. стоимость одной лошади составляла от 1000 до 2000 акче 101. Чтобы справиться с требованиями султанов, румынским воеводам нередко приходилось продавать своим боярам целые деревни 102. [250]

Из-за необходимости снабжать османских султанов лошадьми вывоз их из Молдавии и Валахии в другие страны также был запрещен 103

В Османской империи лошади были еще дороже. Пьетро делла Балле, посетивший в 1614 г. османские владения, писал, что конь пользуется у турок исключительной заботой и любовью. Последняя доходит до мании 104.

Огромная потребность в лошадях привела к тому, что они вскоре стали контрабандным товаром 105.

Кроме 500 лошадей Румынские княжества были обязаны также отправлять ежегодно в Стамбул 300 соколов. Об этом сообщают как европейские 106, так и турецкие источники. Так, например, ферманом от 28 зильхидже 975/24 июня 1568 г. 107 султан Селим II требовал от господаря Молдавии Богдана IV срочно выслать со своим братом “соколов, которые обычно поставляются моему Порогу Счастья”. Как и лошади, соколы поставлялись бесплатно, в порядке обязательной дани 108

Возможно, что во второй половине XVI в. существовали и обязательные (точно зафиксированные) поставки пчелиного меда, стволы строительного леса, богатством которых румынские земли всегда отличались, но изза отсутствия относящихся к этому времени документов (которые имеются для более позднего времени) мы не можем здесь сказать ничего конкретного.

По мнению многих румынских и европейских историков, существовали двусторонние договоры (так называемые капитуляции), в которых были зафиксированы права и обязанности княжеств по отношению к османским султанам и которые якобы определяли юридически основы всех поставок из румынских земель в Стамбул 109.

Однако в султанских ферманах мы не встречаем ни одной ссылки на такого рода договоры. В использованных и публикуемых нами документах обоснования всех требований очень просты: “согласно преданности и верноподданности твоей моему Порогу Счастья” 110.

Иногда — в тех случаях, когда ферманы были адресованы очень послушным господарям, как, например, Лэпушняну, который в знак своей преданности османам сжег и разрушил все крепости в управляемых им землях и даже содержал при себе 200 янычар,— в них употреблялось и такое выражение: “согласно дружбе и преданности твое моему Порогу” 111.

На наш взгляд, эти формулировки без ссылок на какие бы то нибыло договоры как раз и доказывают, что таких договоров не существовало.

Что касается чрезвычайных контрибуций, вызывавшихся военными потребностями империи, то они состояли в том, что Румынские княжества были обязаны поставлять турецким экспедиционным корпусам. [251] продовольствие (захире), строительный лес (кересте) для строительства кораблей, а также лошадей и телеги для перевозок.

Так, в 1566 г., во время венгерского похода (осады крепости Сегедин—Зитетвар), Сулейман Кануни направил не менее шести ферманов воеводе Валахии Петру III, настоятельно требуя, чтобы тот отправил 100 000 киле (около 2225 г) ячменя на пристани Видина и Никопола, а оттуда вниз по Дунаю к Железным Воротам (Демир Капу) для султанской армии, воевавшей в Венгрии 112. В марте того же года от воеводы Валахии требовалось обеспечить съестными припасами и турецкотатарские войска, следовавшие через румынские земли к театру военных действий 113. Большие запросы на пшеницу и ячмень были сделаны в 1580 г. (во время войны с Ираном) 114. Зерно должно было перевозиться к устью Дуная, оттуда по морю до Трабзона и дальше по суше до Ирана.

К сожалению, до сих пор нам известно слишком мало документов подобного рода, потому мы не можем уточнить, были ли эти чрезвычайные контрибуции безвозмездными, или же они вычитались из хараджа.

Как уже было сказано, Румынские княжества были обязаны также доставлять османам лошадей и телеги для перевозки продовольствия и артиллерии. Например, в 1568 г. Селим II повелевает воеводе Валахии Александру II (1568—1577) обеспечить сдачу 300 лошадей Касымпаше, санджакбею Кафы, ввиду предстоящего похода 115. Одновременно такой же ферман был направлен и господарю Молдавии Богдану IV с требованием сдать 800 лошадей для тех же целей 116. На этот раз мы имеем документ, который уточняет, что стоимость этих лошадей будет вычтена из хараджа. Лошади должны были прибыть в Кафу не позже 21 марта 1569 г., что дает нам возможность предполагать, что речь идет о подготовке знаменитого турецкотатарского похода на Астрахань в 1569 г.

В 1579 г. для нужд долголетней войны с Ираном от господарей Молдавии и Валахии Порта потребовала 3000 лошадей и телег, чтобы обеспечить перевозку продовольствия и артиллерии 117.

Румынские княжества должны были по требованию султана доставлять еще и съестные припасы для мастеров и солдат пограничных турецких крепостей, когда в них производились ремонтные работы. Так, например, из имеющихся документов мы узнаем, что в 1560 г. съестные припасы требовалось доставить в крепость Очаков (Озю), в связи с производившимся в ней ремонтом. Согласно распоряжению владельцы продуктов должны были на своих телегах доставить их до места, где им положено было получить за них деньги 118. Однако другим ферманом султан извещал управляющего (назыра) казенным имуществом Силистрии, что ремонт крепости отложен на год, так как воеводы Молдавии и Валахии сообщили, что они не могут отправить продовольствие, поскольку в Молдавии и Валахии свирепствует засуха 119. [252]

По тем немногочисленным документам, которыми мы располагаем, создается впечатление, что при Сулеймане Кануни некоторые чрезвычайные контрибуции можно в какойто мере сопоставить с так называемыми принудительными закупками (иштира или мубаййя), которые существовали и в других владениях Османской империи 120. Однако к. концу XVI в. эти контрибуции, как правило, стали взиматься в пользу османов безвозмездно.

Так, в 1587 г. воевода Молдавии Петру Хромой (1582—1591) отправил в Очаков для восстановления разрушенной казаками крепости 3000 телег и 15 000 поденщиков, как сказано в документе, “за свой счет” 121.

Сведения о большом количестве поденщиков свидетельствуют о существовании трудовых контрибуций. По мнению Н. Йорги, эти контрибуции— “унижение для наших стран” — возникли как продолжение обязанности Румынских княжеств снабжать османов во время войны войском наряду с повинностью поставлять сюзерену во время военных походов определенное количество продовольствия и сохранялись потом в мирное время с той лишь разницей, что продукты и все прочее шло уже не на поля сражений, а в Стамбул 122.

Что касается военных контрибуций, также требовавших от Румынских княжеств больших экономических усилий, то они возникли в качестве обязанности воевод как османских вассалов принимать участие в турецких походах с определенным количеством войска (подобно крымским ханам).

Видимо, именно поэтому система набора мальчиков (девширме), введенная для христианского населения империи, не была применена в этих землях.

Относительно военных обязательств Румынских княжеств мы находим важные материалы в турецких документах и европейских источниках.

Так, в трех ферманах 1566 г. содержится требование Сулеймана Кануни, чтобы воевода Молдавии Александру Лэпушняну отправил в Венгрию воинский контингент численностью в 3000 человек (1000 всадников и 2000 пехотинцев) 123. Еще два фермана того же года требовали от воеводы Валахии Петру III отправить 7000 человек к Твмишоару, где он” должны были соединиться, с османскими войсками 124.

В 1569 г., сообщает в марте того же года Джованни Пангалло, в Кафе (для участия в Астраханском походе) находилось “12 000 мунтян (т. е. валахов) и 8000 молдаван” 125.

В 1573 г. венецианский сенатор Константине Гарцони сообщал, что, “когда султану понадобится, молдавский князь отправляет на службу Его Величеству 10 000 коней” (т. е. конников.— М. М.В.) 126. То же самое сообщает он и относительно князя Валахии, уточняя при этом, что князь делает это “за свой счет” (“a sue spesi”).

Что Румынские княжества во второй половине XVI в. были [253] обязаны принимать участие в походах, поставляя войско в 10 тыс. человек каждое, подтверждается и другими источниками 127. Эта цифра не должна нас удивлять, поскольку в то время княжества еще располагали довольно значительной военной силой. Например, в 1561 г. молдавская регулярная конница насчитывала около 40 000 всадников 128.

Содержание экономических обязательств Румынских княжеств перед Османской империей во второй половине XVI в. останется не раскрытым до конца, если мы ограничимся лишь тем, что сказано выше. К этому мы должны добавить еще обязанность Молдавии и Валахии поддерживать с Османской империей особого типа торговые отношения.

Прежде всего румынские князья были обязаны оказывать покровительство османским купцам, которые пользовались в княжествах привилегированным положением. Например, ферманом от 2 зильхидже 967/25 августа 1560 г. Сулейман Кануни повелевал Александру Лэпушняну оказать помощь и поддержку джелепам, прибывшим в Молдавию, чтобы купить овец и крупный рогатый скот. О привилегированном положении османских купцов свидетельствует и ферман от 5 шевваля 979/20 февраля 1572 г. В нем говорится, что приходят торговцы, “имея на руках священный указ”, самовольно закупают животный жир 129 и, “говоря: „Животный жир, который мы заготовляем,— это для казенных запасов", они оставляют реайе в качестве оплаты за заготовленный жир незначительные суммы” 130.

Из этого фермана можно понять, что османские торговцы использовали официально установленную в княжествах систему принудительных закупок (мубайя) казной продуктов по низким ценам, которая позволяла им быстро богатеть 131, поскольку они продавали закупленные здесь по низким ценам товары в других странах по более высоким ценам. Об этом прямо говорится в том же фермане.

В систему торговых отношений особого типа входила также обязанность румынских князей регулярно посылать своих купцов в Стамбул с точно установленным количеством товаров, как это, например, было предписано Александру Лэпушняну (ежемесячно присылать для убоя 1000 голов крупного скота).

Некоторое время это происходило с параллельным экспортом в другие страны. Однако с 1568 г. (а возможно, и еще ранее) румынским правителям было предписано запретить вывоз главных своих товаров (крупный рогатый скот, лошади, овцы, зерно, мед, воск, строительный лес) в другие страны. С той поры княжества должны были отправлять свои товары только в империю, в частности в Стамбул, и продавать там по ценам, диктуемым самими покупателями 132.

О запрещении вывоза крупного и мелкого скота в другие страны [254] свидетельствует ферман от 9 зилькаде 975/6 мая 1568 г., адресованный Селимом II воеводе Молдавии Богдану IV.

В фермане отмечается: “Несмотря на то что вывоз овец и крупного рогатого скота из областей Молдавии и Добруджи в польские земли и в другие земли неверных был запрещен и по этому поводу твоему отцу (Александру Лэпушняну.— М. М.В.) даже был направлен мой настоятельный священный указ, тем не менее вывоз этот не прекращен и, [говорят], перегон скота в польские и прочие земли не приостановлен. [А посему] я повелел: ...как из земель Добруджи, так и из Молдавии [вывоз скота] категорически запретите...” 133.

Так в кратком изложении выглядят финансовоэкономические обязательства Молдавии и Валахии перед Османской империей во второй половине XVI в. Каковы же были их последствия для этих двух стран?

Одно из них — это ежегодное перемещение значительной части румынских богатств в Османскую империю. При этом следует помнить, что по указанным каналам в империю поступала лишь часть общего большого потока румынских денежных средств, различных продуктов и материалов, а также людских сил. Чтобы получить полное представление о размерах этого потока, следует не забывать и о тех доходах, которые Османская империя извлекала из остальных румынских земель — из автономного княжества Трансильвания, из пашалыков Добруджа, Темишоара и Орадя, из крепостей на румынском побережье Дуная — Турну, Джурджу, Браила и др., а также из владения пристанями в устье Дуная и самой великой рекой.

Другое — и самое главное — из последствий всех описанных выше обязательств — их отрицательное влияние на социальноэкономическое развитие румынских земель.

Это находило свое выражение, вопервых, в массовом разорении крестьянства, так как для уплаты налогов государству в лице князя, которому все более и более были необходимы деньги, а также ренты местному феодалу крестьянину приходилось продавать большую часть продуктов своего труда за ничтожные цены лишь одному покупателю— османским купцам, которые сами и диктовали все цены. Когда же у крестьянина не хватало денег, он был вынужден брать взаймы на условиях выплаты высокого годового процента у тех же богатых османских джелепов, связывая себя таким образом необходимостью продавать свои продукты только им. Так земледелец оказывался замкнутым в порочном круге, теряя все более значительную часть результатов своей хозяйственной деятельности.

Изза растущей эксплуатации со стороны воевод продолжал падать интерес крестьян и к скотоводству. Так, например, воевода Валахии Петру Черчел, для того чтобы справиться с требованиями султана и огромными долгами, ввел новый налог на овец 134. А от продажи скота на описанных выше условиях крестьянин не получал никакой прибыли. Результатом падения у крестьян интереса к скотоводству явилось уменьшение во второй половине XVI в. числа овец наполовину.

К невиданной до этого времени эксплуатации крестьян, следствием которой явилось и восстание 1563—1564 гг. в Молдавии 135, вела и та система османорумынских отношений особого типа, которая понуждала местных феодалов, бесплатно получавших продукты от крестьян, еще больше увеличивать натуральную ренту, а также в поисках  [255] новых доходов присваивать крестьянские участки и таким образом увеличивать собственные посевные площади и пастбища. Продолжая оставаться на своих прежних землях, крестьяне оказывались таким путем закрепощенными. Известно, что именно к этому времени (1597— 1598) относится акт Михаила Храброго, которым юридически зафиксировано крепостное положение румынского крестьянства. Этот факт признают и буржуазные историки, обычно оправдывающие боярство 136.

Вовторых, система обязательств перед Портой привела в полное расстройство денежное обращение, так как воеводы стали припрятывать большие запасы золота “на черный день”. Однако накопленные ими запасы в конце концов попадали в Стамбул, а иногда и в европейские страны, т. е. в обоих случаях Румынские княжества лишались их. Денежное обращение (происходило по замкнутому кругу. Румынские княжества — Стамбул, и только в турецких монетах 137.

Втретьих, частая смена господарей, а также внезапный характер многих османских контрибуций вели к дезорганизации финансов и экономической жизни Молдавии и Валахии.

Вчетвертых, притеснение местных купцов османскими торговцами, находившимися в привилегированном положении, а также османская монополия внешней торговли сделали из торговли невыгодную профессию для местных жителей и стали преградой на пути образования сильного местного купечества.

В конечном итоге вся эта система экономических обязательств и связанных с ней многочисленных претензий османов вела к опустошению Румынских княжеств, что особенно отчетливо видно по данным источников второй половины XVI в. Об этом говорят и турецкие летописцы, как, например, Мустафа Али, который отмечает, что при Сулеймане Кануни в Валахии насчитывалось 48 000 хане (хане употреблено в значении домсемья), а в Молдавии — 30 000 хане. В 1000/159192 г. население Валахии составляло уже только 13 000 хане, а население Молдавии — только 20 000 хане 138. Даже если эти цифры не совсем точны, все же тенденция ясна.

Таким образом, изучение финансовоэкономических обязательств Румынских княжеств подтверждает правильность высказывания К. Маркса, отмечавшего, что “пребывание турок в Европе представляет собой серьезное препятствие для развития всех ресурсов, которыми обладает фракийскоиллирийский полуостров” 139.

Экономический упадок Молдавии и Валахии, который явно наметился во второй половине XVI в., нашел свое выражение и в падении на 75% цен на деревни, в резком падении цен на землю, мельницы и т. п. 140.

Система описанных выше обязательств позволяла султанусюзерену вмешиваться во внутренние дела своего вассала и обеспечить себе [256] там, на севере Дуная, постоянный и надежный источник экономических ресурсов, прежде всего продовольственных запасов для своей огромной столицы.

ХАРАКТЕРИСТИКА ПУБЛИКУЕМЫХ ТУРЕЦКИХ ДОКУМЕНТОВ

Публикуемые нами 14 турецких документов представляют собой копии, выполненные в XIX в. (1899 г.). Их оригиналы пока не обнаружены. Однако в Архиве Совета министров в Стамбуле М.Губоглу нашел копии с них того же времени, когда были составлены и оригиналы (т. е. XVI в.). Микрофильмы их мы имели возможность видеть.

Каждая из публикуемых нами копий сделана по инициативе Румынской Академии наук Каракашемэфенди и Нишаном Дживаняном за выплату им вознаграждения румынским посольством в Стамбуле. На каждой копии имеется печать румынского посольства в Стамбуле и подпись посла, подтверждающего ее подлинность: “Проверено нами, министром (т. е. послом.— М. М.В.) Румынии в Константинополе”.

При сличении публикуемых нами копий с микрофильмами и копиями, привезенными М. Губоглу из Стамбула, мы не обнаружили различий. Единственное, что пропустили Каракаш и Дживанян,— это некоторые заметки на полях, как, например: “Вручен чаушу Сулейману”, “Вручен драгоману”, дату этого вручения и т. п.

Содержание этих документов стало известно научному миру через французские переводы, которые сделали те же Каракашэфенди и Нишан Дживанян, хорошо знавшие как староосманский, так и французский язык. Однако, как это будет видно из нашей публикации, эти переводы не всегда точны. Первым, кто обратил внимание ученых на важность этих документов, был Н. Йорга 141.

Из тех же французских переводов (Каракаша— Дживаняна), хранящихся в Библиотеке Румынской Академии наук в Бухаресте, два документа 142 опубликовал в 1931 г. Д. 3. Фурникэ 143. Однако принять эту публикацию в качестве научной нельзя, так как автор не знал турецкого языка и потому не мог критически отнестись к французскому переводу. В издании не даны ни турецкий текст, ни факсимиле документов. К тому же Д. 3. Фурникэ не указал и шифров документов, ограничившись лишь отсылкой: “Румынская Академия. Турецкие ферманы”.

Румынский перевод со ссылкой на турецкий текст одного документа из той же коллекции, но который не входит в число публикуемых нами, впервые издал А. М. Йонеcку в 1950 г. 144, однако без турецкого текста и факсимиле, а также с элементарными ошибками 145.

Научное описание публикуемых нами документов сделал М. Губоглу в “Каталоге турецких документов из хранилищ Государственных [257] архивов и Академии наук Румынии” 146, хотя с его чтением и пониманием их не всегда можно согласиться 147.

Ахмед Рефик в своей книге “Жизнь Стамбула в XVI веке (1553— 1591)”, вышедшей (во втором издании) в 1935 г. 148, опубликовал копию (или оригинал?) XVI в. одного документа, передав его в транскрипции латиницей 149.

Между копией, опубликованной А. Рефиком, и копией, публикуемой нами, имеются лишь незначительные несоответствия (например: “Koyun eminim” вместо “Koyun emini”; “olursuz” вместо “olursunuz”; “celeblerinin” вместо “celeplerini”; “siginn” вместо “sigirlann”; “emri serifine” вместо “emri serife”; “kasabalara” вместо “kasabatta”).

Установить причины этих разночтений невозможно, так как у А. Рефика отсутствуют факсимиле документа и передача его в арабской графике. Современные требования научного издания документов уже не позволяют пользоваться подобным методом. Издание документов только в латинской транскрипции не может обеспечить правильной передачи языка, так как никто точно не может знать, каково было турецкое произношение 500 лет назад. Ввиду этого для научной публикации староосманских текстов следует считать единственно правильным воспроизведение их в арабской графике, которую мы и приняли для нашей публикации.

Палеографическое описание публикуемых документов в научном смысле не представляется возможным, так как мы имеем дело не с оригиналами документов XVI в., а лишь с их копиями XIX в. Можно лишь отметить, что эти копии переписаны почерком типа рик'а.

Относясь к категории записей в реестрах (дефтерах) государственной казны в одной из канцелярий дивана, каждый из наших документов характеризуется отсутствием начальных протокольных формул и многих других традиционных атрибутов, свойственных сложной структуре старых османских документов 150. Здесь все предельно сжато и упрощено. За неимением места мы опускаем произведенный нами анализ документов с точки зрения их структуры и языка. Отметим лишь, что публикуемые документы представляют большую ценность и для филологов. В частности, они могут быть весьма полезными при создании исторической грамматики турецкого языка, отсутствие которой чувствуется особенно остро теми, кто работает над старотурецкими текстами.

Комментарии

1 См.: М. Guboglu, Despre materialele arhivistice otomane din Turcia si importanta lor pentru istoria Tarilor Romane (Об османских архивных материалах Турции и их значении для истории Румынских княжеств), — “Revista Arhivelor”, t. IX (1966), стр. 175.

2 Там же, стр. 187.

3 Biblioteca Academiei Republici Socialiste Romania:

4 Этим вопросом занимался проф. М. Берза. См. его главу об экономическом режиме Османского государства в Молдавии и Валахии во второй половине ХVI в. в коллективном труде “Istoria Romaniei”, vol. II, Bucuresti, 1962, стр. 776—791; его же, Haraciul Moldovei si Таru Romanesti in secolele XV—XIX,—“Studii si materiale de istorie medle”, vol. II, Bucuresti, 1957, стр. 7—45 (далее: М. Berza, Haraciul). Обе работы основаны преимущественно на европейских источниках.

5 Считаю приятным долгом выразить искреннюю признательность своим учителям— А. С. Тверитиновой, Ш. С. Айлярову и М. Губоглу за ценную помощь, оказанную мне в расшифровке и истолковании турецких документов.

6 См.: А. Н. Lуbyer, The Government of the Ottoman Empire in the Time of Suleiman the Magnificent, Second Edition, New York, 1966, стр. 181. Венецианские посланники (байлы) в Стамбуле называли более крупные суммы: Бернардо Наваджеро (1553) —9 220 000 золотых дукатов, Маркантонио Барбаро (1573) и Константине Гарцони (1573) —8 000 000 дукатов (см.: Е. Alberi, Document} di Storia Ottomana del Secolo XVI, Firenze, 1842, стр. 37, 311, 426).

7 Последние материалы и исследования [O. L. Ваrkan, Edirne askeri kassamina ait defterleri (1545—1659),—“Belgeler”, Ankara, 1968, с III, sayi 5—6, стр. 479; H. Inalcik, Adaletnameler,— “Belgeler”, Ankara, 1967, с II, sayi 3—4, стр. 49—145; А. С. Тверитинова, Некоторые нерешенные проблемы в характеристике турецкого феодализма,—“Ближний и Средний Восток (История, культура, источниковедение)”. Сб. статей в честь 70летия проф. И. П. Петрушевского, М., 1968, стр. 159—171] показывают, что распад военноленной (сипахийскотимариотской) системы еще не означал начала разложения османского феодализма. Наоборот, разрушение военноленной системы являлось следствием дальнейшего углубления и развития феодальных отношений.

8 Уже в 971/156364 г. Османская империя зарегистрировала свой первый дефицит в размере 5720000 акче (доход — 183 880000 акче, расход —189 600000 акче). См.: М. Ве1еn (Ве1in), Turkiye iktisadi tarihi hakkinda tetkikleri. Turkceye ceviren M. Ziya, Istanbul, 1931, стр. 106.

9 Своеобразие прежних отношений в общих чертах заключалось в том, что османские правители, как правило, не вмешивались во внутренние дела княжеств. Князей избирали бояре, султаны же должны были лишь санкционирoвать этот акт. При коронации румынских государей в Стамбуле исполнялись гимны, которые когдато звучали при коронации византийских императоров. Османские купцы не имели права переправляться через Дунай иначе как с особого разрешения султана и господаря. Мусульманам стрoго запрещалось селиться на левом берегу Дуная. Именно этим объясняется, что на территории Молдавии и Валахии не было построено ни одной мечети. Следует также добавить, что в румынских городах не размещались турецкие гарнизоны. Во внешней же политике в отличие от республики Дубровник, находившейся по отношению к Османскому государству в таком же положении, княжества полностью зависели от сюзерена, который представлял и защищал их интересы. Об османорумынских отношениях с юридической точки зрения см.: К. Маркс, Восстание в Мадриде.—Австротурецкий договор.—Молдавия и Валахия, — К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, изд. 2, т. 10, стр. 307—308; G. G. Florescu, L'aspect juridique des Khatti cherifs. Contribution a l'etude des relations de l'Empire Ottoman avec les Principautes Roumaines,— “Studia at Acta Orientalia”, Bucarest, 1958, № 1, стр. 121—147; С. Ф. Орешкова, К вопросу о подчинении Валахии Османской империи,— “Краткие сообщения ИНА”, М., 1961, вып. XXX, стр. 172—182.

10 См.: С. М. Kortepeter, Ottoman Imperial Policy and Economy of the Black Sea Region in the Sixteenth Century, — “Journal of the American Oriental Society”, 1966, vol. 86, № 2, стр. 86—122.

11 N. Iorga, Istoria Ronanilor prin calatori (История румын глазами путешественников), Ed. 2, I, Bucuresti, 1928, стр. 153.

12 Там же, стр. 148.

13 М. Berza, Haraclul, стр. 7—49.

14 I. Н. Uzuncarsili, Osmanli tarihi, с. VIII, 2. kisim, Ankara, 1959, стр. 106.

15 Такого же мнения и другие исследователи: D. Z. Furnica, Documente privitoare la comertul romanesc, Bucuresti, 1931, стр. XVII—XVIII; I. Beldiceanu Steinherr et Niсоагa Beldiceanu, Acte du regne de Selim Ier concernant quelques echelles danubiennes de Valachie, de Bulgarie et de Dobrudja, — “Stidost Forschungen”, Munchen, 1964, № 23, стр. 105—107; M. M. A1exandres cu Dersсa, Contribution a l'etude de l'approvisionnement en ble de Constantinople au XVIIIe siecle,— “Studia et Acta Orientalia”, Bucarest, 1957, vol. I, стр. 13—27.

16 M. Guboglu, Catalogul documentelor turcesti din dipozitele Arhivelor statului si ale Academiei Republicii Socialiste Romania (далее — M. Губоглу, Каталог), Bucuresti, vol. I, 1960, 683 стр. 40 facsim; vol. II, 1965, 750 стр. +18 facsim.

17 P. P. Panaitescu, Interpretsri romanesti. Studii de Istorie economica si sociala (Румынские интерпретации. Исследования по социальноэкономической истории), Bucuresti, 1947, стр. 153—156.

18 Интересную параллель между Османской империей и Монгольской империей в Индии проводит А. Н. Lybyer (“The Government of the Ottoman Empire”, стр.278—303).

19 P. P. Panaitescu, Interpretari romanesti, стр. 156.

20 Кстати, именно во избежание возникновения опасных для султанского престола центробежных ситуаций Мехмедом II Фатихом был принят “закон о братоубийстве”, в результате применения которого только с начала XVI до конца XVII в.60 (!) принцев османской династии было убито по приказам правящих султанов. См.: R. Mantran, La vie quotidienne a Constantinople au temps de Soliman le Magnifique et de ses successeurs (XVIе et XVIIе siecles), Paris, 1965, стр. 82.

21 См.: Н. Inаlсik, L'Empire Ottoman, — “Les peuples de l'Europe du Sudest et leur role dans l'histoire (XVе—XXе ss). Rapport pour la seance pleniere”, Sofia, 1966, стр. 14.

22 “Istoria Romaniei”, vol. II, стр. 778.

23 См.: В. Д. Смирнов, Грамота султана Османа II семейству иудейки Киры,— в сб.: “Восточные заметки”, СПб., 1895, стр. 61—63.

24 Kitabi Cihan Numa, Nesri tarihi, с. I, Ankara, 1949, стр. 328—331.

25 E. Alberi, Documenti, стр. 39, 392, 426; “Istoria Romaniei”, vol. II, стр. 785; Hurmuzaki, Densusianu (далее — Hurmuzaki), vol. II, 5, Bucuresti, 1897, стр. 418, 567; vol. II, 1, doc. CCCXLII, стр. 356.

26 В ноябре 1567 г. Селим II направил повеление воеводе Валахии Петру III (1559 — 1567) увеличить харадж на 400 акче ежегодно изза миграции в Молдавию и Валахию населения из Видина и, других областей империи. См.: М. Guboglu, Catalogul, vol. I, doc. 51, стр. 37.

27 В. Nedkoff, Die Cizya (Kopfsteuer) im Osmanischen Reich, mit besonderer Beriicksichtigungvon Bulgarien, Leipzig, 1942; H. Hadzibegic, Glavarina u Osmansko] drzavi, Sarajevo, 1966.

28 См.: М. Guboglu —M. Mehmet, Cronici turcesti privind Tarile Romane, vol. I, Bucuresti, 1956, стр. 364, 375, 378, 381, 382, 389. Термином “джизье” называют харадж с Молдавии и Валахии и многие другие турецкие хронисты. См. в том же издании: Идрис Битлиси — стр. 156, 158, 166; Кемальпашазаде — стр. 216; Матракчи — стр. 221; Карачелебизаде — стр. 543.

29 Первый раз она заплатила харадж в 1391 г. и платила еще несколько раз до 1415 г. См.: С. Ф. Орешкова, К вопросу о подчинении Валахии Османской империи,—“Краткие сообщения ИНА”, 1961, вып. XXX, стр. 174—175.

30 1 дукат (galben 'желтый') — золотая монета стоимостью 60 акче (румынск. aspri) до 1584 г., когда стоимость дуката стала между 100 и 120 акче. В конце XVI в. 1 дукат=150—180 акче. См.: “Istoria Romaniei”, II, стр. 848.

31 М. Berza, Haraciul, стр. 8—27. М. Губоглу обнаружил в Архиве Музея дворца Топкапы в Стамбуле турецкий дефтер, содержащий записи хараджа, который выплачивали султанской казне Молдавия и Валахия за период примерно с 1470 по 1513 г. См.: М. Guboglu, Despre materlalele arhivistice otomane, стр. 44. Этот документ опубликован. См.: Mustafa A. Mehmet, Un document turc concernant le kharatch de la Moldavie et la Valachie au XVе—XVIIе siecles,— “Revue des etudes SudEst Europeennes”, t. V, 1967, № 1—2, стр. 255—264.

32 M. Веrza, Haraciul, стр. 34.

33 M. Berza, Haraciul, стр. 44. Согласно Селяники, Иеремия Мовилэ (1595— 1600) обещал чеpез крымского хана и польского короля платить ежегодно “по старому обычаю” 30 юк акче (т. е. в данном случае 3 000 000 акче; 1 юк —100 000 акче, или 50 000 дукатов) в качестве haraci seriyye (M. Guboglu — М. Mehmet, Cronici turcesti, I, стр. 375).

34 M. Berza, Haraciul, стр. 44.

35 Там же.

36 Е. Alberi, Documenti, стр. 38.

37 G. W. F. Stripling, The Ottoman Turks and the Arabs 1511—1574, Uubana,. 1942, стр. 76—78.

38 St. Pascu, Ion Ionascu si altii, — “Istoria medie a Romaniei”, vol. I, Bucuresti, 1966, стр. 313. Для Трансильвании в 1573 г. сенатор Гарцони приводит цифру в 30000 цехинов (см.: Е. Alberi, Documenti, стр. 426). А. Бусбекк в 1561 г. пишет Фердинанду I, императору Германии и королю Венгрии: “Transilvanie ro saleannua decem ducatorum millia pollicetur” (Hurmuzakl, vol. II, 1, doc. CCCLXIV, стр. 391).

39 E. Alberi, Documenti, стр. 39.

40 См.: Belin, Relations diplomatiques de la Republique de Venise,—“Journal Asiatique”, 1876, ser. 8, t. VIII, стр. 392.

41 E. Alberi, Documenti стр. 38.

42 В договоре, заключенном в 1559 г. между Фердинандом I и Сулейманом Кануни, говорится: “Pro uno enno XXX scilicet millia ducatorom transmiteret” (Hurmuzaki, vol. II, 1, doc. CCCXLII, стр. 366); см. также: М. Guboglu—M. Mehmet, Cronici turcesti, 1, стр. 491.

43 E. Alberi, Documenti, стр. 426.

44 В Османской империи эти военные обложения известны под названием “avariz”, “avarizi divaniye” (см.: А. С. Тверитинова, Аграрный строй Осмaнской империи XV—XVII вв., М., 1963, стр. 205).

45 St. Pascu, Ion Ionascu si altii, стр. 313.

46 Селяники пишет, что в 990/158283 г. “получены по закону (курсив наш.— М. М.В.) пешкеши от королей Московского, Венгерского, Польского, а также от посланников Германии, Чехии, Франции, Венгрии, Рагузы, Валахии и Молдавии” (цит. по: М. Guboglu — М. Mehmet, Cronici turcesti, I, стр. 361).

47 N. Iorga, Istoria Romanilor prln calatori, I, стр. 209—210.

48 1 скудо в то время=50 aspri (акче). Отношение дуката к скудо — 5:6; см.: М. Berza, Haraciul, стр. 31, прим. 3.

49 St. Pascu, Petru Cercel si Таrа Romaneasca la sfirsitul secolului al XVIlea (Петру Черчел и Валахия в конце XVI в.), CluJ, 1944, стр. 177.

50 Hurmuzaki, vol. II, 1, doc. CCXXXVIII, стр. 263.

51 Турецкий летописец Садеддин (1536—1599) пишет, что по случаю вступления на престол Селима I (в 1512 г.) “от беев Молдавии и Валахии и Венеции поступили бесчисленные подарки кроме установленного хараджа” (М. Guboglu — М. Mehmet, Cronici turcesti, I, стр. 332). Такая же практика, несомненно, должна была существовать и во второй половине XVI в.

52 См.: R. Mantran, La vie quotidienne, стр. 146.

53 Hurmuzaki, vol. II, 1, стр. 405.

54 М. Guboglu — M. Mehmet, Cronici turcejti, vol. I, стр. 337.

55 Об этой продаже престола с торгов см.: St. Pascu, Petru Cercel si Тага Romaneasca и особенно: N. Banescu, Opt scrisori turcesti ale lui Mihnea “Turcitul” (“Восемь турецких писем Михни „Отуреченного””),— “Analele Academiei Romane. Mem. Sect. 1st.”, ser. III, t. IV, Bucuresti, 1926—1927.

56 “Istoria Romaniei”, II, стр. 782. Иногда кредиты предоставляли и внутренние поставщики, но от этого крестьянам было не легче. Селяники пишет, что, “когда был назначен воевoдой в 999/1591 г. Арон (господарь Молдавии Арон, 1591— 1593.—М. М.В), он обязался увеличить харадж. Он взял взаймы от ростовщиков своей страны с условием вернуть 5 и 10 акче за каждую взятую акче” (см.: М. Guboglu — М. Mehmet, Cronici turcesti, I, стр. 365).

57 См. об этом: R. M ant r an, La vie quotidienne, стр. 253.

58 См. док. 13.

59 “Istoria Romaniei”, II, стр. 783.

60 “Istoria Romaniei”, II, стр. 796; N. Iorga, Istoria Romanilor prin caiatori, I, стр. 165, 228.

61 Джелeп — торговец скотом. См.: В. Cvetkova, La service des celep et le ravitaillement en betail dans l'Empire Ottoman (XVе—XVIIIе s.), — “Etudes historiques a l'occasion du Ier Congres International des etudes balcaniques et Sudest europannes”, t. III, Sofia, 1966, стр. 145—173.

62 См. док. 5.

63 1 стамбульский киле (1553) был равен 22,25 кг.

64 М. Губоглу, Каталог, т. II, док. 126, стр. 43.

65 См. ниже. док. 9

66 В “Istorla Romaniei” (vol. II, стр. 784) в данном случае ошибочно подсчитано “около 5000 тонн”.

67 М. Губоглу, Каталог, т. I, док. 3, стр. 29; т. II, док. 88, стр. 32.

68 См. ниже, док. 7; М. Губоглу, Каталог, т. I, док. 37, стр. 35.

69 См.: “Istoria Romaniei”, vol. II, стр. 844. Правда, В. Хинц, ссылаясь на X. Дерншвама, устанавливает, что в 1553 г. в Стамбуле за киле ячменя платили от 4 до 5 акче, а в 1559 г. в Эдирне — 4 акче, т. е. почти в 2 раза дешевле, чем в Румынских княжествах (см.: W. Hinz, Lebsnsmittelpreise im mittelalterlichen Vorderen Orient,— “Die Welt des Orients”, Gottingen, Bd II, H. 1, Oktobsr 1954, стр. 58). Однако не следует забывать, что эти данные относятся к более раннему времени, когда Стамбул и Эдирне были обильно обеспечены продовольствием и не было военных нужд. Но в 1556 г. происходила знаменитая Сегединская осада, в 1569 г.— Астраханский поход, а в 1578 г. началась длительная и тяжелая для османов иранская война. Все это вызывало большие потребности в провианте и повышение цен на него.

70 Hurmuzaki, vol. XII, стр. 49.

71 См. док. 1.

72 О. I. Bratianu, La question de rapprovisionnement de Constantinople а l’epoque byzantine et ottomane,— “Byzantion”, 1929, t. V, № 7, стр. 105.

73 См.: L. Gucer, XVI—XVII Asirlarinda Osmanli imparatorlugunda hububat meselesi ve hububattan ahnan vergiler, Istanbul, 1964. Автор упоминает о поступлении пшеницы “из стран, расположенных вдоль Дуная” (стр. 10), только в 1578 г. — для пoкрытия потребностей Порты в связи с войной против Ирана, т. е. речь идет о чрезвычайной контрибуции.

74 N. Iorga, Istoria Romanilor prin calatori, II, стр. 167.

75 Hurmuzaki, vol. II, 5.

76 “Istoria Romaniei”, II, стр. 827.

77 Hurmuzaki, vol. IV, 2, стр. 104. Зерновые поступали в Стамбул также из Фракии, Фессалии, Македонии, Египта, Крыма (см.: R. Mantran, La vie quotidienne, стр. 179).

78 См. док. 5.

79 См. док. 7, 8 и др.

80 А. М. Ionescu, Un eplsod din lupta impotriva jugului otoman dupa un firman inedit (Эпизод из борьбы против османского ига по неизданному ферману),— “Studii si cercetari de istorie medie”, vol. I, Bucuresti, 1950, стр. 242.

81 См. док. 8.

82 См.: L. Lehr, Comertul Tarii Romanesti si Moldovei a IIa jumatate a sec. XVI si prlma jumatate a sec. XVII,—“Studii si materiale de istorie medie”, vol. IV, Bucuresti, 1960, стр. 240.

83 См. док. 6.

84 Повидимому, речь идет о 1552 г.

85 М. Губоглу, Каталог, т. II, док. 115, стр. 41.

86 См. док. 10.

87 Крупный скот поступал в Стамбул также из Марата, Диярбекира и др. (см.: G. I. Bratianu, La question de l'approvisionnement, стр. 103).

88 Там же, стр. 84.

89 О. I. Bratianu, Nouvelles contributions a l'etude de l'approvisionnement de Constantinople sous les Paleologues et les empereurs ottomans,—“Byzantion”, 1931, № 6, стр. 641—656.

90 R. Mantran, La vie quotidienne, стр. 708.

91 Тем не менее недостаток продовольствия нередко ощущался. Об этом говорят наши документы, в частности документ № 3 (от 3 августа 1560 г.). В нем султан признает, что “в отношении мяса в богохранимом Стамбуле испытываются большие затруднения”. Это опровергает мнение Р. Мантрана (“La vie quotidienne”, стр. 76), утверждающего, что “при Сулеймане Великолепном и Селиме II еще не замечалось недостатка в продовольствии”, которое якобы возникло лишь при последующих султанах.

92 G. I. Вгatianu, La question de l'approvisionnement, стр. 107; R. Mantran, La vie quotidienne, стр. 59.

93 St. Pascu, Ion innascu si altii, стр. 301.

94 См.: N. Iorga, Istoria comertului romanesc, vol. I, Bucuresti, 1925, стр. 268

95 Известно, что в те времена в ярмо обычно впрягалось по 4 и даже по 12 быков (St. Pascu, Ion Ionascu si аltii, стр. 300). По свидетельству Павла Алеппского, у одного только боярина Петре Брынковяну имелось 12 000 лoшадей, 30 000 овец, 4000 свиней (см.: L. Lehr, Comertul, стр. 226; N. Iorga, Istoria comertului, vol. I, стр. 268).

96 St. Pascu, Ion Ionascu si altii, стр. 301.

97 См. док. 11.

98 Овцы поступали в Стамбул также и из Болгарии. Например, в 1566 г. джелепы закупили в разных ее районах 174 290 овец (см.: В. Cvetkova, La service des celep, стр. 147—149). Доставляли их также из Центральной Анатолии, Киликийского Тавра и других областей империи (см.: R. Мапtran, La vie quotidienne, стр. 179). Вопрос об этих поступлениях и месте каждой провинции в жизни Стамбула очень сложный и требует специального исследования. Для того чтобы дать общее представление о поставках, сошлемся на документ 1674 г., в котором значится, что в том году в Стамбул поступило: овец — 3 965000, ягнят — 2 877 000 и быков—199 000 (см.: R. Mantran, La vie quotidienne, стр. 267).

99 Эти данные сообщает европейский путешественник Рейхерсторффер (см.: Раpiu Ilarian, Tesauru de monumente istorice pentru Romania, vol. III, Bucuresji, 1864, стр. 139). Лошади, поступавшие из Молдавии и Валахии, использовались на работах в султанских огородах и в государственном арсенале. В султанском указе, опубликованном А. Рефиком, значится: “Младшему конюшему повелевается: ввиду того что в настоящее время требуются вьючные животные для собственных султанских огородов и обслуживания моего государственного арсенала, то я, приказав выделить [для этой цели] необходимое количество вьючных животных из доставленных из Молдавии и Валахии, повелел: пусть согласно моему распоряжению вы. делят из доставленного скота необходимое для моих личных огородов и моего государственного арсенала количество и передадут [туда]. 18 джумада II 985 (3 сен. тября 1577) г.” (A. Refik, On altinci asirda Istanbul hayati (1553—1591), Istanbul, 1935, стр. 6, № 35).

100 N. Iorga. Istoria Romanilor prin calatori, I, стр. 197.

101 L. Lehr, Comertul TSrii Romanesti, стр. 240.

102 Там же.

103 См.: L. Lehr, Coraertul Tarii Romanesti, стр. 240; N. Iorga, Istoria Romanilor prin calatori, vol. I, стр. 212.

104 См.: R. Mantran, La vie quotidienne, стр. 210.

105 В 1579 г. трансильванским купцам позволяется торговать в Османской имприи, но только с условием, что они не будут привозить “оружие и лошадей” (cм М. Губоглу, Каталог, т. II, док. 176, стр. 57).

106 См.: Рapiu Ilаrian, Tesauru de monuraente, t. III, стр. 139; Hurmzaki, vol. II, 1, doc. DLXXXVI, стр. 106.

107 См. док. 12.

108 См.: Papiu Ilarian, Tesauru de monumente, t. III, стр. 139.

109 Дискуссия по этому вопросу отражена в ст. С. Ф. Орешковой “К вопросу подчинении Валахии Османской империи” (“Краткие сообщения ИНА”, 1961, в XXX, стр. 172—182).

110 См. док. 8 и 9.

111 См.: М. Губоглу, Каталог, т. I, док. 41, стр. 35.

112 См. док. 7 и 8; М. Губоглу, Каталог, т. I, док. 37, 41, 42, стр. 35; док. 45, стр. 36.

113 М. Губоглу, Каталог, т. I, док. 41, стр. 35.

114 “Istoria Romaniel”, II, стр. 785.

115 М. Губоглу, Каталог, т. I, док. 80, стр. 42.

116 Там же, т. II, док. 157, стр. 52.

117 Hurmuzaki, vol. IV, 2, стр. 107.

118 М. Губоглу, Каталог, т. II, док. 71, стр. 26; док. 74, стр. 27; док. 77, стр. 28; D. Z. Furnica, Docuraente privitoare, стр. 5—8.

119 М. Губоглу, Каталог, т. II, док. 25, стр. 33. Относительно этих крепостей и обязанностей румынского населения см.: 3. Весела, Турецкий трактат об османских крепостях Северного Причерноморья в начале XVIII в., — “Восточные источники по истории народов ЮгоВосточной и Центральной Европы”, вып. II, М., 1969, стр. 119, и др.

120 См.: Б. Цветкова, Извънредни данъци и държавни повинности в българските земи под турска власт, София, 1958, стр. 75—152.

121 Hurmuzaki, vol. IV, стр. 134.

122 N. Iorga, Istoria Romanilor prin calatori, I, стр. 222—223.

123 M. Губоглу, Каталог, т. I, док. 40, стр. 35; т. (I, док. 115, стр. 41: док_ 126, стр. 43.

124 Там же, т. I, док. 42, стр. 35; док. 45, стр. 36.

125 Hurmuzaki, vol. II, 1, doc. DLXXIX, стр. 589,

126 E. Alberi, Documenti, стр. 414.

127 Hurmuzaki, vol. XI, стр. 81, 193.

128 См.: N. Iorga, Istoria Romanllor prin calatori, I, стр. 171—172. В том же году Якоб Гераклид Деспот мог спокойно обещать 28 000 всадников Сигизмунду I Заполию, князю Трансильвании, для подавления внутреннего восстания (Нurmuzaki, vol. II, 1, стр. 241).

129 Живoтный жир упoтрeблялся в Стамбуле для изготовления свечей, а также для смазывания лодок (см.: A. Refik, Eski Istanbul, Istanbul, 1931, стр. 96).

130 См. док. 14.

131 Они могли, например, позволить себе дать взаймы князьям крупные суммы, при этом обратно предпочитали получать скот. Так, в нoябре 1589 г. Штефан (брат и соправитель воеводы Молдавии) взял от некоего мясника Перванбея 420000 акче с условием, что вернет долг овцами по 45 акче за голову (т. е. 9333 овцы) (см.:Documente privitoare la istoria Romaniei veac. XVI, doc. 536, стр. 446). О подобных займах см. там же, стр. 447, doc. 544; стр. 450, doc. 546; стр. 451.

132 N. N. Соnstantinescu, Istoria Economiei Nationale in Romania (История народного хозяйства Румынии), vol. I, Bucuresti, 1965, стр. 156—157.

133 См. док. 10.

134 См.: St. Pascu, Petru Cercel si Тага Romaneasca стр. 51.

135 См.: AI. Orecu (P. P. Panaltescu), Rascoala taranilor in Moldova intreanii 1563—1564,—“Studii. Revista de istorie”, 1953, vol. IV, № 2, стр. 201—213.

136 N. Iorga, Istoria Romanilor prin calatori, vol. I, стр. 152.

137 Господари как вассалы не имели права самостоятельно чеканить монеты. Однако, чтобы показать свою независимую позицию по отношению к Порте, во второй половине XVI в. чеканили монеты Якоб Гераклид Деспот и Ион Страшный [см.: D. С. Оlures сu, Ion Vod eel Viteaz (Ион Воевода Страшный), Bucuresti, 1963, стр. 103—106].

138 М. Guboglu — М. Mehmet, Cronici turcesil, vol. I, стр. 337. О “гибели страны и жителей” говорит и Ботеро (см.: N. Iorga, Istoria Romanilor prin с Шtori, I, стр. 228).

139 К. Маркс и Ф. Энгельс, Британская политика.— Дизраэли. — Эмигранты.—Мадзини в Лондоне. — Турция,— К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, изд. 2, т. 9, стр. 6.

140 “Istoria Romaniei”, vol. II, стр. 833.

141 N. Iorga, Dacumente si cercetari asupra istoriei financiare si ecanomice a Principatelor Romane (“Документы и исследования по финансовой и экономической истории Румынских княжеств”), Bucuresti, 1900, стр. 173—183.

142 В нашей публикации док. 1 и 11.

143 D. Z. Furnica, Docuraente privitoare la coraertul romanesc. 1473—1868 (“Документы относительно румынской торговли. 1473—1868”), Bucuresti, 1931, стр. 6—7, 13—14.

144 См.: А. М. Ionescu, Un episod din Iupta fmpotriva jugului otoman, стр. 242—245.

145 Например, для А. М. Йонеску *** это —“имя собственное у турок, которое встречается и сегодня”, а не “qu'il augmente en force”, как правильно перевели Каракаш и Дживанян (в нашем переводе — “да умножится могущество его!”, см. док. 8).

146 М. Губоглу, Каталог, т. I, doc. II, стр. 30, doc. 17, стр. 31, doc. 26, стр. 33, doc. 46, стр. 35, doc. 47, стр. 36, doc. 64, стр. 39, doc. 76, стр. 41, doc. 85, стр. 43; т. II, doc. 86, стр. 31, doc. 106, стр. 37, doc. 117, стр. 41, doc. 127, стр. 44, doc. 145, стр. 49, doc. 148, стр. 50.

147 В частности, документов 4, 12, 13.

148 A. Refik, On altinci asirda stanbul hayati (1553—1591), ikinci basim, Istanbul, 1935.

149 У нас это док. 3, датированный 3 августа 1560 г., у А. Рефика — дата 1559 г. (см.: A. Refik, On altinci asirda, № 5, стр. 8).

150 См.: М. Guboglu, Paleografia s1 diplomatica turcoosmana. Studiu si album Bucuresti, 1958, стр. 78—79.

Текст воспроизведен по изданию: Турецкие документы о финансово-экономических обязательствах Молдавии и Валахии перед Османской империей во второй половине XVI в. // Восточные источники по истории народов юго-восточной и центральной Европы. Т. 3. М. Институт Востоковедения. 1974

Еще больше интересных материалов на нашем телеграм-канале ⏳Вперед в прошлое | Документы и факты⏳

Главная страница  | Обратная связь
COPYRIGHT © 2008-2024  All Rights Reserved.