«Вилайет-наме полюса постигших (кутб аль-арифии) Султана Шуджа эд-Дина Баба»

Во имя Аллаха, Милостивого, Милосердного.

Султан Варлыгы ³⁶ гонял овец пастись в поле. Куда бы он ни пошёл, за ним следовали три волка, охраняя его. Султан же поручал овец этим волкам. Сам же он шёл туда, где был сад, и сидел там. Он разговаривал на [68] языке, не имеющем знаков (бинишан). [Люди] пришли, посмотрели, что Султан сидит там, и овец рядом с ним нет. Они бросились по горам искать их, крича: «Ох-ох, наших овец задрал волк!». Придя туда, они увидели, что овцы пасутся в горах. Они заметили, что те волки пасли овец, как полагается, и, забрав своих овец, возвратились домой. Те, кто возлюбил Султана (мухиб оланлар), знали о том, какие дела творятся благодаря близости к Богу (велайет). Но и тем, кто отрицал его, Султан Варлыгы говаривал: «Детушки (кёчегюм), вы идите, занимайтесь тем, что для вашего блага, а старец (пирлер, букв. «старцы») за вашими овцами присмотрит». Они отправлялись по своим делам. Султан Варлыгы снова отдавал приказание волкам. Они овец отводили, а он сам оставался сидеть на одном месте. [Люди] пришли, смотрят, — Султан сидит, а овец нет! Они сказали: «Горе нам, мы поручили своё добро дерзкому человеку, и оно ушло из наших рук». И отправились искать овец. Обнаружили их в горах. Увидели, что волки их пасут. Они [люди] удивились, сказали: «Что за премудрость (хикмет), что за тайна в этом, ведь даже наши сыновья, плоть от плоти нашей, не обращаются с нашим добром по-честному [а тут хищные звери никакого вреда стаду не причиняют]». Султан Варлыгы внушил волкам праведность (тогрылук), поручил им пасти овец, вот и всё.

Рассказ (хикяйет). Есть место, известное как Байындыр Ози, и там был бахадыр по имени Канлу Мелик-бег. Султан [Шуджа] часто бывал у него в доме, но народ там был из числа отрицающих (мюнкир). Они поговаривали: этот дервиш ходит к нему домой и с его женой делает то-то и то-то. Однажды они ему сказали прямо в лицо: «тот дервиш в твоём доме чего-чего только не делает, твою жену пользует». А тот богатырь был человек страстный (гёнюллю). Гнев помутил его взор. Он забыл всё [хорошее], что получил от Султана Варлыгы, он вынул стрелу и взял в руки лук, говоря: «Ладно, пойду-ка, этого дьявола (иблис) поражу стрелой, умерщвлю». Он пришёл, видит, что пресвятой Султан сидит под грушевым деревом, прислонившись спиной. Как только богатырь увидел Султана, злой умысел вылетел из его сердца. Султан Варлыгы сказал ему: «Подойди, детушка, старец тебе натрясёт груш с дерева». Султан Варлыгы взобрался на дерево, снял с себя пояс, бросил его вниз, остался голым, а тот богатырь снизу вверх посмотрел на него. Видит, что у Султана вместо срамных мест (уд) растёт белая роза поверх двух красных роз. В сердце богатыря в тот же миг никакой тяжести больше не осталось. Бросился он лицом на землю, стал умолять: «Я последовал наветам лицемеров, пришёл к тебе с дурными намерениями». Султан же отвечал ему: «Детушка, у старцев подобной похоти не бывает, старцы — это непросверленная жемчужина, клянусь Луной и Солнцем!». Сказал так и пошёл с миром.

Рассказ. Султан Варлыгы в тех местах часто бывал, в Султан Сейидгази часто бывал, в Меликгази часто бывал. В Нигярынчалы, в [69] Атлучалы, в Чамагаче часто бывал, и во всех перечисленных местах много шаманствовал (ойнарды). И ночью и днём обнаруживал свою святость вблизи этих мест. Однажды он сидел под одинокой сосной, венчавшей собой холм, покрытый сосновым лесом. Пришёл к нему мужичонка, стал просить его: «Мой Султан, в нашу деревню пришла смертельная болезнь; у меня детишки есть; защити их, пусть спасутся, если будет на то воля Аллаха!». Султан Варлыгы натянул на один миг на голову войлочное покрывало, потом опять открыл лицо и сказал тому человеку: «Детушка, у тебя вроде бы семь детишек есть; с тех пор как ты сюда пришёл, старец семь раз поднимался в собрание Друга [Бога], и каждый раз нам отдавали по одному ребёнку. Но в последний раз нам сказали: «Слово Султана исполнилось, теперь же нужно исполнить и слово Величайшего». Есть у тебя хроменькая дочка, её взяли в жертву. Через три дня она должна переселиться в мир иной». А у того человека было шесть сыновей, и сверх того та самая дочка-хромоножка. Тот человек пришёл домой и приготовился к тому, что было предречено. Через три дня девочка умерла; и вот, в той деревне смерть скосила стольких людей, но сыновьям этого человека никакого вреда не было.

Когда тот человек удалился, подошёл к Султану ещё один человек и сказал: «Султан, ты знаешь обо всех затруднениях. У меня есть пять верблюжат. Ночью я уснул, и пришёл вор, забрал их, угнал». Султан ответил: «Иди, детушка, позади Нигярынчалы есть ущелье, в котором лежит верблюд. Два человека увели его туда и, привязав его, спят рядом с ним; иди туда и возьми». Тот человек пошёл туда и видит в том месте, о котором говорил Султан, привязанного верблюда и рядом с ним двух воров. Верблюд, завидев хозяина, побежал к нему, хозяин же, взяв его, отправился в обратный путь. Он восхвалял достоинства (эрлик) Султана. После этого народ собрался (дирилди) перед ликом Султана, стал спрашивать его: «Что ты делаешь?». Тогда он взобрался на сосну, под которой до этого сидел, стал трясти ветки одну за другой, и вниз стали падать яблоки. Стоявший там народ начал собирать их и есть. Они складывали их себе за пазуху, говоря: Султан нам даёт вкушать «пищу силы» (кудрет локмасы). Они возрадовались и радостные ушли с миром.

Рассказ. Между тем Султан ушёл оттуда и направился в Кыркларчамы. [Люди] видели, как некий человек с плачем подошёл к нему, поцеловал его руки и ноги и сказал: «Мой Султан, твоя сила властна и в этом мире, и в потустороннем, ты — муж, исполняющий желаемое. И у меня есть пожелание к твоей милости». Пресвятой Султан спросил: «Какое у тебя пожелание к старцу?». Он сказал: «Мой Султан, я задолжал деньги; к тому же у меня большая семья, дети просят есть. Сегодня придёт заимодавец, схватит меня, начнёт истязать. Нечего мне дать ни заимодавцу, ни своим детям на пропитание (нафака)». Султану тогда он сказал: «Защити меня (химмет эйле), [70] исполни моё желание; ты исполняешь желания стольких людей, спаси же и меня от этой беды!». Султан же взял в руки палку (тайаг), копнул ею землю, вырыл ямку, из-под земли показалось горлышко кувшина. Из кувшина посыпалось чистое золото. Султан спросил: «Если наполнишь свой подол [золотом], этого хватит?». Он сказал: «Хватит, мой Султан». Султан же наполнил подол этому человеку и сказал ему: «Теперь ступай, детушка». Тот человек пустился в путь, а тот кувшин исчез. Султан же с того места ушёл [букв. «утанцевал» — ойнады]. Человек же на следующее утро после возвращения домой подумал: «Пойду-ка я, возьму, сколько мне вздумается, из того клада!». Он взял лопату (казма) и пошёл туда. Стал копать в том месте, где он видел клад, но ничего не смог найти. «Наверно, я перепутал место», — подумал он и стал перекапывать всё кругом. И в тот час перед ним появился Султан. Он сказал: «Хватит вам того, что вы просили. Ваша доля изменяется [?], алчность человека делает низким». Тот человек устыдился Султана, а Султан оттуда удалился. Он остановился в роще Бёлюкчам напротив деревни Караджа. Ибо Султан в деревнях надолго не задерживался, останавливался на привал вдали от селений. Жители деревни собрались вместе и так пребывали. Они увидели, что вдалеке абдалы улеглись спать, и только один пресвятой Султан сидит [среди них] ³⁷. Один порицатель сказал: «Что, если бы Султан этим спящим абдалам настучал палкой по спинам?». Эти слова стали известными пресвятому Султану. Он выпрямился и по очереди ударил палкой всех абдалов. Абдалы все вскочили спросонья. Стали друг с другом переговариваться: «Что мы такого сделали, интересно, что Султан нас всех побил палкой?». Султан же им сказал: «Детушки, ваша боль по причине того, кто сказал — пусть Султан встанет и даст каждому удар палкой». Жители деревни стали упрекать того человека, говоря: «Что ты за злодей, что по твоему слову Султан стал бить этих дервишей?». Потом Султан, сидя там, сказал: «Детушки, запах друга доносится к старцу вместе с дымом большого костра». Он поднялся и ушел оттуда. Прибыл к гробнице Сейида Гази Султана. Каждый раз, когда он приходил туда, в усыпальнице открывались невидимые двери, и Султан Варлыгы заходил внутрь. Они сидели и разговаривали на языке без слов. Султан там просидел три дня. Потом вместе со своим сообществом (джемаат) отправился в деревню Каркын. В тот день было очень холодно. Султан остановился в пустынном, голом месте. Одним из чудесных деяний Султана было то, что, когда он в холодный день садился где-нибудь, то вокруг него благодаря его экстазу (джезбе) образовывалась площадка, куда холод не проникал. Абдалы садились в кружок вокруг Султана. Другое чудо Султана заключалось в том, что, если он был обнажён, тень от его тела не падала. Ещё одно чудо в том, что он всегда протягивал руку падшим (дюшмишлер эли алыджы иди). Султан в тот день отдыхал. Один человек из той [71] деревни принес жертву к их столу. Султан сказал: «Детушки, приготовьте кешкек!». Они из этого жертвенного животного приготовили кешкек, поели. На следующий день Султан, взяв в руку посох, встал и сказал: «Детушки, нашёлся бы какой-нибудь состоятельный человек, который прокормил бы нас в эту зиму!». В то время при нём уже было две сотни абдалов. И никто из них ему не ответил. Он видит, что никто не даёт ответа. Кюрт Баба сказал: «Мой Султан, кто может быть богаче тебя? Наверно, опять тебе придется кормить этих бедняг (гариб)». Султан Варлыгы повернулся и бросил взгляд на Кюрта Баба и сказал: «Правду (раст) ты говоришь, Черный Отрок (Караджа Оглан), правду» ³⁸. Покинув то место, направились в пещеру. Зашли внутрь, сели там. Он [Шуджа] сказал: «Устройте очаг, детушки, старец здесь будет зимовать». Абдалы сделали очаг, и Султан Варлыгы провёл всю зиму в пещере. В один из дней одна женщина (баджи) захотела пройти к Султану. Она подошла и сказала: «Перед ликом Султана каждый человек достигает желанного, и я тоже хочу предстать перед взором Султана, а желание моё таково: у Султана много ведь юродивых с безумным (диване) сердцем, пусть даст мне одного, чтобы я исполнила с ним то, что хочу». Те, кто приходили к Султану, держали свое желание скрытым в сердце. Султан же сам читал в их сердцах и объявлял им. И вот она пришла и села напротив Султана, думая о своём намерении. Султан посмотрел в её сторону и произнёс: «Дитя, потерпи ещё немного, и я дам тебе то, что ты пожелала». А внизу той деревни проходила большая дорога, и по той дороге шли три путника, разговаривая между собой: «Говорят, здесь есть один святой муж (эр) по имени Султан Шуджа эд-Дин, и он знает всё, что скрыто в сердце любого человека». Один из них сказал: «Пойдёмте, мы тоже загадаем трудное желание, и если он, в самом деле, настоящий маг, он даст нам то, чего мы пожелали». Другой спросил: «Какое же трудное желание нам загадать?». Первый человек ответил: «Давайте попросим у него слугу для нас, посмотрим, сможет ли он дать?». И с таким невежественным помыслом предстали они перед Султаном. Султан вышел из пещеры и поднял руку: «Подойдите, несчастная чернь!» — сказал он им. Они же, устыдившись, подошли и стали пред его лицом. Он подозвал ту женщину и подвёл ее к ним. «Вот пришли те, кого ты хотела», — сказал он ей. Путники двинулись в дорогу, увидев воочию святость Султана.

В той же деревне был один человек. Он ловил рыбу. Султан сделал ему благое внушение (нефес), сказав: «Нехорошо причинять столько вреда этим птенчикам!» ³⁹. Но тот человек, не приняв внушения Султана, каждый день продолжал ловить рыбу. И однажды он пошёл к реке и раскинул свои сети в воде. В сети что-то попало. Он стал тянуть, но не мог [72] вытянуть. Привязав конец сети к дереву, он побежал в деревню и объявил всем: «В мою сеть попала такая рыба, что я стал тянуть её к берегу и не смог вытянуть! Её хватит на всю деревню, пойдёмте туда, достанем её!» Жители деревни последовали за ним туда, где была сеть. Они взялись за сеть, потянули все вместе и только что вытянули на берег, как сеть вновь стремглав ушла под воду. И так они тащили сеть, пока совсем не устали, и тут из сети показался Султан. Он сказал: «Детушка, старец тебе делал внушение насчёт твоей сети; теперь ты стал постигшим (эрмиш)!». И он тотчас ушёл, а тот человек раскаялся и больше уже рыбу не ловил, отказался от этого, вот и всё.

Рассказ. Султан провёл ту зиму там, а когда вот-вот должна была настать весна, сказал: «Детушки, [до меня] доходит аромат земли старцев, Кумкырана». Он встал, отправился туда, в то место, где сейчас находится его могила. Там он зачерпнул (шунду) рукой пригоршню земли и сказал: «Детушки, это запах полей старца». То место было заброшенным, сухая степь, наподобие равнины Кербелы. Султан Варлыгы поселился в том месте и обратился к абдалам: «Детушки, сюда никого не пускайте, старец будет здесь ходить-гулять». По наитию Султана абдалы тоже поселились там, но воду они носили издалека. Ибо кругом царила засуха. Абдалы однажды про себя подумали: «Раз Султан устроил здесь обитель, хорошо бы, чтобы он и воду нам пожаловал». Султан обернулся, бросил взгляд (назар) на абдалов и сказал: «Детушки, у старца воды много, пойдёмте, достанем-ка её!». И пошёл. Подошёл к месту, где теперь течёт Масляный источник (Яг бунары), осмотрел его. Воткнул посох в землю, потянул. Из-под посоха потекла вода. Он сказал: «Теперь копайте, детушки». Абдалы принялись копать, отовсюду брызнула вода. Они напились. Масляным же этот источник называют вот почему. В Хорасанском царстве есть пустынное место, называемое берийе, в трёх днях пути находится место празднества (?). Один из святых людей Аджама [Ирана] славный старец по имени Баба Хаки жил там. Несколько абдалов, путешествуя днём, сами того не замечая, оказались в той пустыне. Они хотели пойти в другую сторону, но тут их застала буря. Они сбились с пути и не знали, куда им податься. У них не осталось сил (меджаль). Они нашли углубление в земле и, зайдя туда, целую неделю пережидали там. Они не могли выйти оттуда и не знали, куда им идти. Надежда покинула их души, но вдруг они увидели перед собой усталую лань, которая еле дышала, высунув язык. У неё уже не было сил убегать [от людей]. Они сказали: «Эта лань немощная. Кто знает, кто за ней гнался, лев или барс? Надо бы нам её схватить». Они побежали за ней, настигли её, подмяли её, связали ей ноги своими поясами и хотели перерезать ей горло. Но лань, встрепенувшись, вырвалась из их рук, помчалась, разматывая на ходу их пояса. Они погнались за ней, думая: «Ага, сейчас снова схватим!». Лань убегала, а они неслись [73] вслед за ней, думая, что вот-вот схватят её. И так они добрались до какой-то деревни. Лань-дервиш пропала с глаз долой, как только вдали показалась деревня. Они сказали: «Это была не лань, а один из святых, который пришёл нам на помощь в столь затруднительный час». Придя в деревню, дервиши рассказали о том, что с ними произошло. Через некоторое время Баба Хаки отправился в страну Рум. Придя в Рум, он явился перед лицом пресвятого Султана Баба вместе с тридцатью абдалами. В тот день к Султану пришли также сорок старцев, в подчинении у которых было у кого десять, у кого двадцать, у кого — тридцать абдалов. Султан Варлыгы, сидя, расспрашивал каждого по очереди о том, что с ним произошло. Он повернулся, посмотрел в лицо Баба Хаки и сказал: «Детушка, вы хотели старца схватить и съесть». Баба Хаки задумался и спросил: «Что означает эта загадка Султана?». Султан Варлыгы пояснил: «Когда вы остались без поддержки в той пустыне, старец вам тогда доставил помощь. Превратившись в лань, он пришёл, а вы намеревались перерезать ему горло, набросили путы ему на ноги. Старец, избавившись от ваших рук, указал вам путь к деревне. Возьмите назад свой пояс!». Говоря так, он бросил [пояс] Баба Хаки. Баба Хаки увидел, что это тот самый пояс, который он набросил на лань, и история — та самая, которую они пережили ⁴⁰. Баба Хаки от чистого сердца сказал: «Мы хотим, чтобы муж, подобный вам, был нашим заступником и в том, и в этом мире!». И тотчас он вместе со своим сообществом отдал себя под покровительство Султана. В те дни Султан Варлыгы, сколько бы пищи ни приносили ему, на завтра ничего не оставлял. Съестного как раз было достаточно для того сообщества, и риса, и масла, ничего лишнего не было. У пресвятого Султана был повар, которого называли Щедрым (Джёмерд), и вот он пришёл, из имевшегося риса сварил плов, растопил масло, залил им плов. Но масла не хватило, и он не знал, что ему делать, и устыдился. И в таком состоянии его застал Султан и сказал: «Идите, детушки, принесите столько воды, сколько вы масла вылили в плов». Они пошли, принесли воды, вылили в плов, и он стал таким жирным, будто это было масло. И с тех пор тот источник назвали Масляным. Вот и всё.

Рассказ. Был старец из святых людей Аджама. Звали его Баба Меджнун. Старец однажды отправился в путешествие в Рум. Он прибыл в Рум, но к какому бы постигшему он ни обращался, никто не желал его принимать. И вот вместе с сорока абдалами он предстал перед Султаном. Султан Варлыгы сидел в сосновой роще (чам бахчесинде). Дервиши окружали Султана и вели с ним беседу на языке без слов. Баба Меджнун, также сидевший там, вдруг превратился в козу и помчался к сообществу дервишей, на ходу немного спотыкаясь. Пресвятой Султан сделал знак: вылейте на голову этому дервишу [74] таз с водой. Вылили на него таз воды, и он снова принял человеческий облик, сел на своё место. Он потерял дар речи, засмущался. Тогда Султан подал знак Юнли Самуду: спроси, детушка, у того собрата, зачем он превратился из человека в животное? Юнли Самуд воскликнул: «Абдал, ты ведаешь о том, что с тобой сейчас творилось? Ты перешел из человеческого образа в образ животного!». Баба Меджнун ответил: «мне ведомо о моём состоянии, что вот, когда я сидел, я стал вдруг небесным козерогом (гёкче оглак). Султан повелел, чтобы меня зарезали. Меня прикончили, содрали мою шкуру, отрезали мне голову и оставили её в стороне, рассекли мне живот и вынули мои внутренности. Султан сказал: «Очистите его живот и внутренности, чтобы ничего [грязного] не осталось». Все мои внутренности разделили, очистили и по приказу Султана положили в котёл. Сварили в котле моё мясо и съели, но голову оставили. Мои кости обглодали и сложили в одном месте. Голову мою положили на них сверху. Я стал козлом и очнулся, вскочил. Потом Султан велел: «Принесите таз с водой и вылейте ему на голову». Принесли, вылили мне на голову. И я превратился вновь в человека; вот таково моё состояние. Я дал ответ обо всём, что со мной было». Когда он сказал так, Султан Варлыгы воскликнул: «Детушка, твоё перевоплощение было бы таким, как ты видел; ныне тебя от этого воплощения освободили» ⁴¹. И он [Баба Меджнун] признал достоинства Султана и бросился ему в ноги, припал к его руке. Вместе с сорока абдалами предал себя на волю Султана. Ранее, за три дня до этого, Султан брился сорок раз подряд. Никто не знал о значении этого знака, но, в конце концов, догадались, что это было знамение (ремз), и всё.

Рассказ. Однажды Султан Варлыгы, сидя в сосновой роще, сказал: «Детушки, у старца вон там осталась золотая печать (сикке). И, кроме того, наш золотой ковшик и золотые стремена там хранятся, возьмём их». Они встали и пошли к месту, которое сейчас носит название Медовый источник (Бал бынары). «Вот об этом месте говорил старец. Теперь начинайте копать». Стали копать, прыснула вода. Еще копали, копали, нашли золотой ковшик. Принесли его Султану, он же сказал: «Копайте, детушки». Стали копать, выкопали шпоры и стремя. Он сказал: «Ещё копайте». Копали, пока не показался водоём. Наполнили таз водой, принесли Султану. Султан испил и сказал: «Детушки, это похоже на мёд. Пусть этот ключ называется Медовым источником. Если кто придет сюда и омоется этой водой, тот будет, ради лика старца, оправдан перед диваном Друга и избавлен от мук ада». После переселения Султана в мир иной Али Челеби, сын Тимурташ-бега из курдов Чакамуз(?), стал преданным поклонником Султана. Он сказал: «Мне пристало хранить памятный подарок от моего пира, отдайте!». Говоря так, он напал на дервишей и отнял [клад?] у них. Сын Тимурташа называл Султана своим пиром вот почему. Некогда кафиры напали на земли ислама, беги объединились, [75] чтобы дать отпор. Сын Тимурташа упал с лошади в гуще сражения и остался один на один с кафирами. В этот момент он закричал: «На помощь, Султан Шуджа эд-Дин!». И тут же он [Султан] появился и, взяв его с места, посадил его на лошадь, которая как раз пробегала мимо [будущей?] могилы Султана. Короче говоря (махфиль-и келям), кафиры были побеждены и вернулись восвояси. Любовь к Султану возгорелась в сердце сына Тимурташа. Он сказал сам себе: «Откажусь я от этого царства, пойду, сяду на войлок перед лицом Султана и начну ему служить». Он взял с собой всю свою казну и своих слуг и прибыл к Султану, сказав: «Мой Султан, прими на службу к себе этого раба, позволь мне сесть на войлочный коврик [стать дервишем] перед твоим ликом». Долго он просил. Султан разрешения не дал. Он сказал: «Детушка, иди, займи своё место на стене крепости [т. е. оставайся воином]. Ибо старец тебя там будет охранять». Итак, он не получил того, чего добивался, и возвратился к своим обязанностям. Однажды он сидел и думал, что хорошо бы послать Султану тысячу овец с пастухом, тысячу царских золотых монет, одну лошадь с седлом кёс и одну лошадь с седлом кур. Он загадал в своём сердце, что, «если Султан примет эти посылаемые мной дары, это означает, что он и меня самого принимает, и в том и в этом мире». С такой просьбой он явился к Султану и привёл к нему эту лошадь. Султан сказал: «Возьми, детушка, эту лошадь, что ты за собой ведёшь. Возьми, детушка, а то детишки пира отпустят [её] на волю». Потом Али пригнал несколько тысяч овец с чабаном. Султан сказал: «Возьми, детушка». Затем он велел принести царские золотые монеты, но Султан их не принял, сказал: «Возьми, детушка, высыпь их в собачью кормушку». Но абдалы стали умолять его: «Ради Бога, Султан, давай примем эти деньги!». Они пошли и высыпали деньги в собачью кормушку. Собаки пищу съели, а золотые остались в кормушке. Сын Тимурташа, сложив руки на груди, стоял тут же и смотрел. «Пусть будут приняты на твой путь те вещи, которые я принёс», — говорил он. Султан сказал: «Посмотри, детушка, что сталось с тем золотом, которое бросили в собачью кормушку?». Пошли, посмотрели, сказали, что собаки свою еду съели, а золото оставили. Тогда он сказал: «Ох, детушка, зачем нам есть то, что не едят даже собаки?». Потом Султан бросил взгляд на камень, который лежал справа от него, и из камня потекла золотая жила, было там золота без счёта. Он повернулся и посмотрел влево. Зачерпнул горсть земли, сжал её в ладони, и из неё посыпались золотые монеты. Он сказал: «Детушка, старцу нет нужды в золотых монетах». Али Челеби, сын Тимурташа, продолжал умолять, но Султан сказал: «Детушка, мы не принимаем тебя». Али Челеби возвратился на своё место и после этого часто посещал Султана. Однажды он приехал и сказал: «Мой высочайший Султан, я определил вам в вакф несколько городов и сёл, пусть [дервиши] питаются с их [населения] во имя любви к Султану». Как он ни умолял, Султан не принял дара, говоря: «Детушка, у старца нет необходимости пользоваться вещами других людей. Старцы рождают босоногих [76] детишек с непокрытой головой, и они для старцев — дети души, они разжигают очаг старцев». Так он сказал, и всё.

Рассказ. В один из дней Султан Варлыгы сказал: «В диване Друга объявили соревнование, семьдесят тысяч незримых отроков принимали в нём участие. Лошадь [вашего] старца выиграла скачки. Старец получил приз, и его доля была увеличена; старцу дали пятьдесят семь тысяч абдалов Рума и попросили распределить их долю. Ваша награда у пира, детушки, требуйте её у него! Вашу Луну, ваше Солнце потеряйте (?) и возьмите то, что принадлежит вам во имя Луны и Солнца. Детушки, старец ничьей доли не проедает; даже тот, кто приготовит заячий бок и поставит на стол ради любви к старцу, не потеряет то, что принадлежит старцу в диване Друга ⁴². В то время на службе у Султана был один из абдалов Хаджи Бекташа Вели по имени Якуб Абдал. Через некоторое время он вышел вперёд и сказал: «Мой Султан, одари нас, твоего раба, взором твоего покровительства!». Султан Варлыгы одарил его взглядом. От этого он обезумел, и все его чувства смешались, и он стал танцевать сема перед Султаном. Султан сказал ему: «Иди, детушка, мы даём тебе Джезбели [букв. «Место влечения»] в качестве пристанища». И он, по-прежнему танцуя, вышел. После его ухода Султан Варлыгы сказал: «Идите, детушки, спросите у Якуба, какое время есть во времени (во временах) ⁴³?». А тот ещё вчера ушёл в Кырккавак, там его и догнали. На ходу у Якуба спросили: «Какое время во времени?». Якуб Баба, посмотрев на небо, ответил: «Вот, с именем Солнца с земли встаёт». Абдалы вернулись и подошли к Султану. Он спросил: «Что вы сделали, детушки?». Они сказали: «В Кырккаваке мы настигли его, спросили, он сказал: вот, с именем Солнца стоит на земле [sic! — Ю. А.]». Султан Варлыгы тогда сказал: «Детушки, тот ашик (влюблённый в Бога), для которого и ночь, и день равны». Якуб Баба же расположился в Джезбели и там показал множество чудных дел (ойюн) и остался там. Сейчас его обитель действует в той местности, и он святой того климата (иклим), вот и всё.

Рассказ. Однажды Султан Варлыгы сидел [с абдалами] и сказал: «Детушки, под солнцем какая-то сестрица идёт к старцу и у неё какой-то немалый сосудец есть, огонь(?) göneni (гёнени) на её сосуд». Султан продолжал сидеть в одном месте. Пришла жёнушка (карычук), обратилась к Султану с просьбой: «Мой Султан, ты удовлетворяешь нужды любого человека, и мою нужду прими. Я старая беспомощная женщина, у меня только пряжа (иплид-жигюм), а денежек нет, чтобы мне самой соткать ткань или кому-то поручить». Султан промолвил: «Детушки, кто из вас сможет оказать помощь этой жёнушке, я готов исполнить всё, что ему нужно». Абдал Мехмед разбирался в [77] ремесле выделки тканей (чулхалук). Он встал. Поцеловал руку Султана, взял ту пряжу с собой и ушёл. В дергахе одного человека сделал ткань, принёс её, положил перед лицом Султана. Султан Варлыгы тогда одарил его своим взглядом. Ведь куда бы ни направлялся Султан, тот абдал всё ходил за ним и просил дать ему насиб (долю, мистический «удел»). Вот так однажды они шли, и Султан сел, чтобы справить нужду. Однако прежде никто никогда не видел, чтобы Султан садился справлять нужду. Перед тем, как встать, что-то у него выпало. Абдалы помчались наперегонки (сегирдишдилер) к тому месту. Абдал Мехмед впереди всех прибежал. Он видит, что на месте, где сидел Султан, лежит драгоценный камень размером с орех. Он взял, положил его себе в рот, проглотил и с тех пор он стал в милости у Султана. Султан промолвил: «Детушки, этого [абдала], который нас любит, засыпьте его [с ног до головы] галькой (чакыл)». У него было около трёх сотен абдалов. В его присутствии каждый из них бросил по одной гальке на того абдала. Султан Варлыгы ушёл оттуда. Через несколько дней вернулся и сказал: «Откопайте его, детушки!». Они раскопали его, посадили Абдала Мехмеда на войлок Султана, закутали его (кочдылар). Султан сказал: «Теперь иди, детушка, мы тебе дали в качестве пристанища (ятак) город Боклыджа (буквально — «Дерьмовый»). Абдал Мехмед ушёл от Султана и направился в Бурсу. В стенах Бурсы был некий святой человек, совершенно опьянённый мистической любовью (сермест). Он прихватил с собой ещё двух блаженных юродивых, вышел к реке Куруджа-чай и сказал [Абдалу Мехмеду]: «Не входи в мой город!». Абдал Мехмед ответил: «Я пришёл от моего Султана, это Султан дал мне город». Тот мистик сказал: «Принеси свою владельческую грамоту (берат), посмотрим». А Султан Варлыгы поставил Абдалу Мехмеду на ладонь правой руки прямо посередине печать святости. Он раскрыл ладонь, показал. Тот смотрит, что на ладони печать святости, и со словами «Султану принадлежит власть, город — в твоём распоряжении» исчезает. Абдал Мехмед вступает в город Бурсу. Он сидел там в одной бане среди помоев (чиркеф) в течение восемнадцати лет. Там он показал множество проявлений святости (велайетлер). Он говорил [горожанам Бурсы]: «Нет у вас будущего, и мы не придём [к вам], потому что вы — ничто». Несколько учёных из медресе (данишменд) приступили к нему с оружием в руках, говоря: «уничтожим этот оплот неверия, спалим его в огне!». Они обнажили свои мечи и напали на него. Но их руки тут же отсохли, и они раскаялись в содеянном и вернулись назад ни с чем.

Мать падишаха Султана Мурада постоянно посещала Абдала Мехмеда. Однажды она послала своего слугу к нему со словами: «Иди, посмотри, чего желает сердце Баба Мехмеда». Баба Мехмед же сказал: «Иди, принеси пирогов». Он вернулся, рассказал госпоже султанше. Султанша своим служанкам (халайик) приказала: «Быстро напеките пирогов». Испекли пироги, послали их со слугой. Когда он принёс их, Абдал Мехмед разгневался и [78] закричал: «Эта зас...аная бабёнка не могла сама испечь? Зачем поручила печь рабыням?». Слуга вернулся, поставил пирог перед султаншей. Рассказал ей о странных словах Абдала Мехмеда. Услышав этот рассказ, султанша встала и своими руками испекла пирог. Вручила его посланцу и снова отправила его. Когда тот передавал его, Абдал Мехмед сказал: «Вот так-то, зас…аная бабёнка, молодец!». Чудеса его всем очевидны. Обитель его находится в стенах города Бурсы, мир ему!

Рассказ. Однажды Лачиноглу-паша в беседе с султаном обратился к нему: «Мой Султан, у меня к тебе есть несколько вопросов». Тот сказал: «Спрашивай, детушка, посмотрим». Он спросил: «Ты носишь с собой такую же палку, какую и другие люди носят. Им она нужна для того, чтобы опираться при ходьбе, либо чтобы отбиваться от собак. Но ты ведь ни собак не бьёшь, ни при ходьбе не опираешься на неё. В чём причина этого и зачем ты её носишь?». [Султан] отвечал: «Детушка, когда старец в облике Адама из рая выходил, мы с Евой потеряли друг друга и скитались несколько дней порознь. И когда мы встретились вновь, она одичала и вела себя с нами как дикий зверь. По воле Всевышнего, Джебраил принёс мне из рая [эту палку], чтобы воспитывать Еву, итак, чтобы почтить нас её принесли». «Другой мой вопрос, мой Султан, для чего на голове своей ты носишь этот венец (тадж)?». Он [Султан] сказал: «Детушка, когда старец явился в образе [имама] Али, и когда после нашей кончины мы привели верблюда, чтобы похоронить наше бренное тело и преподать урок [нашим] сыновьям Хасану и Хусейну, в то время наше лицо было закрыто покрывалом, и этот колпак сделан из того покрывала. Ибо это — одеяние старца». «А эта плеть (мефтуль) в твоей левой руке, её делают сёстры [женщины]. Раз ты Султан, почему ты заставляешь это делать женщин? ⁴⁴». Султан сказал: «Детушка, по повелению небесных ангелов (гёк фериш-телери) плеть была послана старцу в подарок с одним ангелом. Поэтому старец ею и машет, детушка». Когда он так сказал, в сердце Лачиноглу закралось сомнение. Он подумал: «Как это он может быть вечным (нихайетсюз — «бесконечным»)?». Султан Варлыгы тогда взмахнул плетью, которая была у него в руке. Та превратилась в двухголового дракона, который бросился на голову Лачиноглу. Тот воскликнул: «Ах, благородный Султан, тот, кто не верит тебе, — кафир!». Султан снова взял плеть в руку. Лачиноглу, увидев это чудо, сказал: «Мы нашли то, чего жаждали сердцем, это — слуга Ахмеда [пророка?], пусть он придёт(?)». И так три дня он взывал непрестанно.

Рассказ. Сейид Несими, прибыв в страну Рум, встретился в Ларенде в одном месте с Баба Кайгусузом и Султаном Кемалем. Они сказали: «Нам нужен человек более продвинутый, чем мы, чтобы он рассказал нам о [79] будущем». Кайгусуз Баба сказал: «есть такой человек». Его спросили: «кто?». Он говорит: «Султан Шуджа». Они потребовали: «Давай, отведи нас сейчас к нему». Он ответил: «отведу». Они отправились в путь. Султан Кемаль знал такое чародейство: где бы он ни находился, он мог создавать (башарды) городской базар, и там он в течение недели мог есть и пить сколько заблагорассудится. На седьмой же день он восклицал: «Мы не градоправитель (шехрдар) и на базар не ходим!». И говорил: «Я — Бог (Танры)!». Сейид Несими же, да пребудет с ним милость Аллаха, говорил: «Мой дед ⁴⁵ пришёл и положил начало устройству мира; если бы не их [людей] привязанность [к традиции], в моих силах было бы изменить тот порядок и установить новый». На это он претендовал. В конце концов, они прибыли к гробнице Сейида Гази и там стали разведывать о том, где находится Султан. Они послали Султану [сообщить] о своём приходе, и, когда они шли, Султан промолвил: «Детушки, боги, пророки идут к нам!». Встав, он пошёл прочь. Когда они прибыли, то его не застали. Они говорят: «Если он был бы истинным магом, он остался бы на месте, он же от нас ушёл, сбежал!». У Султана был баран, которого называли златорогим. На нём проявилось много тайных знаков [знамений] по воле Султана. Бывшие в диких местах детёныши зверей (кичик) и зайчики(?) (тавшанджук) на него садились и плавали (переплывали ручьи?) ⁴⁶. Когда Султана не было на месте, а к нему приходили гости, он [баран] давал им приют (мескенлик). Он знал, что к Султану приходит так много гостей. Сейид Несими и Кемаль нашли этого барана в местопребывании Султана и воскликнули: «Что это ещё за баран?». Дервиши сказали: «Он — нашего Султана». Сейид Несими же вопросил: «Для чего нужен Султану баран? Истинный Султан — лишен недостатков (мюнеззех). Если он чист от всего земного, зачем ему баран?». Он продолжал: «Этот баран стал для Султана идолом (пут), зарежьте барана, избавим его от идолопоклонства!». Кайгусуз Баба возразил: «Давайте не будем совершать нелицеприятного по отношению к святому!». Султан Кемаль и Сейид Несими не последовали словам Баба Кайгусуза, зарезали барана. Кемаль подвесил тушу барана, а Сейид Несими содрал с неё шкуру. Они бросили тушу в котёл, но, сколько ни старались, не могли сварить её. В тот же миг неожиданно появился Султан, обнаженный, неся на себе свою войлочную подстилку и сидя верхом на палке. Когда они увидели Султана, у них отнялся дар речи. Султан Варлыгы сел, посидел, затем словно бы очнулся от раздумий («совершил базгяшт»). Встав, он босоногий пошёл в сторону Сосновой рощи. Они тоже разулись и двинулись вслед за ним. Султан шел по склону, покрытому репейником (чакыр). У Несими и у Кемаля ноги были изранены колючками, они не смогли идти, присели. Султан обернулся к ним и сказал: «Детушки, вы претендуете на то, что являетесь [80] богами и пророками, а сами не властны даже над зарослями колючек». У Кемаля было сорок мюридов, все они происходили из знати. Они постелили под ноги Кемалю войлок. Султан же подошел к сосне и сел, прислонившись к ней спиной. И те тоже пришли туда, сели поблизости, положив на землю тюфяки. Султан подозвал к себе Кемаля: «Подойди, детушка, тебя ведь старец родил и продолжает рождать, но старец-то в сокровенном (батын), а ты — во внешнем (захир)». Кемаль сам пожелал отдать свою душу Султану. У него был халифе по имени Кушчуоглу. Он был сыном судьи. Он вскричал: «До этого ты выставлял себя вторым Богом, а теперь идёшь в услужение к простому человеку?». Из-за этих слов Кемаль отказался [стать мюридом Султана Шуджи]. Султан повернулся, посмотрел в лицо Сейиду Несими и промолвил: «Детушка, кожу (себт), которая давала пропитание старцу, стяни и положи перед нами». Сейид Несими тогда возгласил (мутала'а эйледи):

В меня вместятся оба мира
Но в этот мир я не вмещусь,
Я суть, я не имею места,
И в бытие я не вмещусь.

Султан Варлыгы засмеялся и молвил: «Детушка, если ты сказал это [о] шариате Мухаммеда, то тебя засунут в ореховую скорлупу». Султан поднялся и ушёл в другое место. Они тоже встали и пришли туда, где сидел Султан. Кемаль сказал: «Да будет любовь, мой Султан!» ⁴⁷. Султан Варлыгы ответил: «Ху, ха», — и ушел от них дальше. Он [Кемаль] нагнал его и снова спросил: «Мой Султан, мы же люди по нашему обличью, почему вы обращаетесь с нами как с животными?». Он [Султан] сказал: «Детушка, тот, кто не знает своего хозяина, тот хуже, чем животное! После того, что вы сказали старцу, пусть старец даст то, чего вы пожелали». Он сорвал своей благостной рукой яблоко с сосны, возле которой стоял Сейид Несими, и положил перед Сейидом меч, сказав: «Иди, тебя позвали в город Халеб, поспешай!». Сейид встал и отправился в путь. Он же [Султан] сорвал грушу, нацепил на рукоятку своей плети и положил перед Кемалем: «Иди, детушка, тебя спрашивают в царстве желания в [мире] смысла». Потом он снова потянулся, сорвал с ветки сосны красную розу. Он протянул её Кайгусузу Баба и молвил: «Иди, детушка, да дымится твой очаг!». Он сказал эти слова потому, что тот в течение тридцати лет носил на спине дрова в обители Абдала Мусы и ни разу ни одного кривого полена не принёс; однажды, когда он ссыпал дрова, зацепил за поленницу, и вся она рухнула. Абдал Муса прервал беседу (сохбет) и сказал: «Те, кто нас [81] любит, пусть дадут Кайгусузу по одному удару кулаком». При нём находилось сто пятьдесят абдалов. Кайгусуза ударили сто пятьдесят раз. Кайгусуз Баба воскликнул: «Для познавшего сто пятьдесят ударов — это знак!». Он [Аб-дал Муса] сказал: «Он — отрицатель, не пускайте его, пусть сидит снаружи». Когда Кайгусуз Баба уходил из обители, ему на ум пришла мысль: «Если нас прогнали через дверь, мы войдем снова через трубу». Он поднялся и через дымоход бросился вниз, прямо лицом в огонь упал. Абдал Муса беседовал с дервишами, он сказал: «Ах ты, Кайгусуз, чтоб твой очаг не дымился, ты нас замучил!». Они [дервиши] схватили его за руки и вывели наружу. После этого Кайгусуз Баба бродил по всем четырём сторонам света; куда ни придёт, везде строил обители. Но нигде он не находил себе пристанища [букв. «в его очаге не выпадала зола»], пока наконец не прибыл к Султану, который сказал ему: «да дымится твой очаг!». После того он пошел и поселился в стране Рум в местности Караджадаг. Он зажег очаг, выпала зола, пошел приятный запах. Между тем Несими всё ехал, добрался до города Халеба. Когда он приехал туда, то воскликнул: «Держите поводья лошади Бога!». Жители Халеба обвинили его в распространении ереси (гулувв). Это была пятница; его с бранью потащили в мечеть, поставили перед лицом улемов. Несими стал доказывать, что их намаз — неправедный (фасид), а сами они — кафиры. Он покинул город и остановился за стенами. Когда он ушел, горожане сказали: «Что за дело, какой-то человек нас называет неверными, а наш намаз — ложным?». Они погнались за ним, настигли его в одном фарсанге [от города], опять привели назад, бросили его самого в темницу, а диван его стихов послали к султану Египта: «Прибыл один человек, вот такое неверие стал распространять, как прикажете поступить с ним?». Гонец приехал в Египет, показал диван Сейида египетскому султану, говоря: «Такой-то человек есть, такое-то учение распространяет (сейран багламыш), в этом действительно безбожие заключено». Султан Египта приказал: «Доставьте его ко мне». И послал ещё своего уполномоченного (хеджин). Но, когда тот ещё не добрался до Халеба, жители города содрали кожу с Сейида, и, когда сдирали до пупка, он всё говорил: «ох, ох!». А когда стали сдирать дальше, он воскликнул: «Да, к Аллаху мы возвращаемся!». Жители Халеба отправили посланца к султану Египта сказать: «мы содрали с него кожу». Падишах Египта разгневался и закричал: «Почему не дали мне знать об этом и зачем с такого святого ('азиз) человека кожу содрали?» И он приказал содрать кожу с четырех кади [Халеба] и обложить всех кади [налогом] в тридцать тысяч акча. И с того времени это стало традицией, и сейчас взимают ⁴⁸. Кемаль же отправился в [царство] смысла (духовный мир?), которое он любил.

У Султана Мурада был сын — его звали Султан Ала эд-Дин. Он, едва увидев Кемаля, полюбил его. Собираясь на охоту, посадил его на свою [82] лошадь впереди себя и поехал. Он свою свиту не взял с собой, и они пошли жаловаться падишаху: «Пришел какой-то человек, сбил твоего сына с пути, и сам сел на лошадь впереди него». Падишах же воскликнул: «Спросите, в чём он искусен, что за волхвование он знает?». Когда это стало известно, султан повелел: «Я вам ничего не говорил, вы сами знаете, что хотите, то и делайте». Украдкой же отдал приказ визирям: «Убейте его [Кемаля]!». Они пришли и объявили: «это повеление падишаха!». Не стали медлить ни минуты. Его сочинения стали рвать. Самого Кемаля повесили на ветке тополя. Кемаль твердил: «Мы от этого мучиться не будем, это наш переход [в иное состояние], как нам это предсказывал святой муж (эренлер)». Когда его повесили, увидели, что у него изо рта вылетел голубь. Из трёх голубей [?] один полетел в сторону франков, другой — в Стамбул. В [царстве] смысла было [место], называемое Канлуджа, и туда он [голубь] прилетел; там был человек, разбиравшийся в тайнах эренов. Он побежал вслед за птицей, летевшей в сторону Карабуруна ⁴⁹. Он гнался за ней, думая: как бы её схватить? В Карабуруне он увидел, что в одном месте два вола пашут, а рядом с ними лежит мальчик и спит. Тот голубь влетел в рот спавшего мальчика. [Тот человек] пнул лежащего мальчика, [крича]: «Ты проглотил мою долю, taksirluk сделал! Имя того мальчика потом стало Самуд Баба. Вот и всё.

Рассказ. У султана Мурада ⁵⁰ был муфтий, которого звали Молла Фенари. По какому-то делу (маслахат) он поехал в Кютахью. Люди, видевшиеся с Султаном, рассказали [ему]: «В этом краю есть такой-то муж-чудотворец (кераметлю киши)». Хвалили его. Молла Фенари сказал: «В нашу эпоху таких святых людей не может быть. На следующее утро я вам разъясню, является ли виденное вами проявлением святости, или же то, что он делает, — лишь колдовство; я дам вам знать!». Он написал тридцать вопросов (меселе). И сказал: «Наше мусульманство, наша наука вот в этом. Если он даст ответ на эти вопросы, значит, он — постигший (эр); если же нет, значит, он творит колдовство, и я позабочусь о том, чтобы наказать его!». Пока он в Кютахье писал свои вопросы, Султан направил свои стопы в ту сторону и, сидя [на привале] и улыбаясь, воскликнул: «Детушки, этот братец старца хочет испытать. Он старцу послал тридцать орехов. Пусть придёт, во имя Луны и Солнца, среди этих [вопросов-орехов] только один цельный, остальные все гнилые». Сказав так, он изменил направление пути. Написав вопросы, [муфтий] послал их с четырьмя мюдеррисами [преподавателями медресе], которые предстали перед ликом Султана. Он повторил: «Детушки, этот братец хочет испытать старца! Старцу тридцать орехов прислал. Во имя Луны и Солнца, только один из них цельный, остальные же — гнилые». Те не успели ничего ему сказать, как Султан уже им объявил цель их прихода. Когда он давал ответ, мюдеррисов охватил страх. Они сняли с себя тюрбаны и мантии (джуббе), [83] и стали просить: «Сделай нас дервишами!». Султан Варлыгы молвил своим спутникам: «Встаньте, детушки, обрейте вот этим людям бороды и головы!». Исполняя веление Султана, обрили их; потом всю ночь они сидели перед Султаном. Утром Султан, продолжая сидеть, натянул войлочное покрывало себе на голову. В руке у него вдруг оказалась связка перца, причём ещё оставались свежими места среза. Он сказал: «Возьмите, детушки, тому братцу от нас это передайте в качестве знамения (нишан)». Мюдеррисы покинули то место и прибыли к Фенариоглу [sic!-Ю. А.]. Они положили перед ним ту связку перца, и он заметил, что они стали дервишами. Он спросил: «Эй, что с вами стало?». «Не обращай внимания на наше состояние, лучше посмотри на то, что перед тобой», — сказали они, указывая на связку перца. Муфтий призвал бывших при нём хваджеги [купцов, членов одной из купеческих гильдий], которые совершили путешествие в Индию, и спросил: «Что это такое, скажите?». Они же сказали: «Это ничто иное, как гроздь перца». «Откуда она?» — спросил он. «Из Индии», — отвечали. Он спросил: «В других местах растёт ли?». Они сказали: «нет». Он продолжал: «Раз так, мы установили, что он был в Индии; давайте принесём книгу, раскроем и посмотрим: этот человек принёс сие с помощью своей святости или с помощью колдовства?». Раскрыли книгу, прочитали, что сила колдунов распространяется на путь в десять дней, в тридцать дней, в сорок дней, но не более того. Он сказал: «Дальше того не простирается». Они ответствовали: «Туда нужно добираться в течение года». Итак, муфтий признал [власть пира] и объявил: «Стало явным, что тот человек — обладатель святости, и принёс это с помощью святости». Так он сказал и всё.

Рассказ. Был человек, отрицавший [силу святого]. Он пожаловался кадию: «Дервиши Султана Шуджа эд-Дина не соблюдают пост». Кадий тоже был противником дервишей. Он воскликнул: «Я пойду и спрошу с них за всё!». И сказав так, он ополчился на дервишей: «Эй, дервиши, почему вы не держите пост?». И он велел побить всех дервишей. Когда судья собирался уходить, Султан сидел на земле, дервиши же подошли к нему и сказали: «Мы стали слугами такого Султана, как ты, и вот приходит какой-то кадий и бьёт нас. Спроси же за это с него ответ!». Он сказал: «Детушки, для каждого, кто явился сюда, чтобы бить вас, приготовьте по одной могиле (макбер)». Они пошли, вырыли могилы. Там вместе с кадием было пятнадцать человек. Султан поднял посох и стукнул один раз о землю. Кадий и его спутники упали с лошадей на землю и отдали Богу душу. Вот и всё.

Рассказ. Султан Варлыгы вместе с тремя сотнями абдалов поднялся к Атлучалу. Со стороны никого не допускал туда; абдалы не выдерживали голода и стали понемногу уходить от него — кто через десять дней ушёл, кто через двадцать дней. Вместе с ним осталось семнадцать абдалов. Он никого не допускал со стороны, чтобы не могли накормить их. Сорок ночей и дней он сидел и ничего не объявлял на языке без слов. Через сорок дней он встал [84] и быстро пошёл к горе Тутман (Дутман). Он дошёл до какой-то поляны, на которой стояли зелёные и красные шатры. Обитатели этих шатров вышли навстречу Султану, стали целовать его руки и ноги и сказали: «Ты перестал к нам приходить, оставил своих рабов без своего покровительства; не забывай нас, приходи к нам!». Султан Варлыгы отвечал: «Детушки, пригласите этих братцев, каждого в отдельный шатёр, угостите их». Они взяли [дервишей], привели к себе. Поставили перед ними блюда с едой, потом они [дервиши] забылись сном. Они пришли туда в полдень. Когда же они проснулись, наступил новый день. Они обнаружили, что каждый из них лежит под отдельной сосной, но место — то же самое. Ближе к полудню они заметили, что Султан Варлыгы тоже сидит под одной из сосен. Свет от его лица столбом поднимается к небу, будто молния сверкает. Дервиши собрались перед ним. Султан молвил: «Скажите, детушки, что вы видели?». Они рассказали обо всём, что видели. Он сказал: «Те, кого вы видели, — это скрытые эры, и то, что вы ели — это сокровенная пища. Теперь вы стали вместилищем сокровенной пищи, и старец вам даст благословение (насиб)». Своей благостной рукой он взялся рукой за их клобуки (ускюф); их глаза и сердца прояснились, им стало открыто и явное и тайное. Каждый из семнадцати стал показывать многие чудеса. И даже в нынешнее время у каждого из них — своё место поклонения (зийаретгях) [букв. «каждый из них стал великим местом поклонения»], и они исполняют просимое, мир с ними!

Рассказ.

Слушай снова предание, о юноша,
Пресвятой Султан возвестил это, не сомневайся.
Тот, кто отрицает эти слова святости,
Тот сам себя толкает в адское пламя.
Всевышний Бог-Истина поминает святых,
Для святого не существует страха и предосторожности.
Ибо «нет у них страха» ⁵¹ — как сказал Господь;
Если ты получил знания о Слове Божьем,
Теперь услышь и вести о святых,
Со сладостью которых не могут спорить ни сахар, ни мёд.
Говорят, что на берегу реки Сейди
Сидел Султан, обладатель чар (сахиб-хюнер),
Рядом с ним появилась толпа,
Чтобы обратиться с просьбами к этому кладу щедрости. [85]
В тот день также пришли к Султану
Три человека, дабы пасть ниц перед его ликом.
Все трое были дервишами, индийцами,
Послушай, что они сказали Султану.
Они сказали: «Если он и вправду постигший, о душа,
Пусть он даст знак с нашей родины.
Если его сила простирается над Западом и Востоком,
Пусть Хаджи даст нам знамение!».
Когда они пришли и достигли встречи с ним,
Они увидели, что он окружён народом.
Они поклонились до земли Царю:
«Выслушай, о кладезь щедрости, душевное слово!».
Эти пришедшие к нему люди свои припасы
Принесли с собой и поставили перед ним.
Если чья-то просьба не была приемлемой,
То Султан отказывался есть еду с ним, о щепетильный!
Султан в тот миг сказал людям:
«Ваши просьбы услышаны, вкушайте.
В диване Друга разлетелась весть,
Что там принимают ваши просьбы, о любимые!».
Когда Падишах изъяснил эту тайну,
Приступили к еде и войско, и предводитель.
Когда же пища была съедена, и трапеза окончена,
Они возблагодарили гимнами и молитвами [Творца].
Султан встал, разделся и вошёл в воду,
Да услышат слушающие слова святых!
Они увидели, что Султан вошёл в воду,
И каждый поспешил снять свою одежду.
В то мгновение Султан погрузился в реку,
И тогда все ашики, подобно морю, узрели это чудо.
Султан вдруг исчез в тот миг,
И все, старцы и юноши, были поражены.
Они увидели, что Султан не появляется,
И ничей ум не мог постичь этой тайны. [86]
Через час они смотрят, — он появился вновь,
И все дружно пропели славу [Господу].
Он держит в руке три цветка перца(?),
И, неся их, выходит и бросает их дервишам со словами:
«Вы хотели получить знак от старца,
Возьмите же от вашего пира жемчужину души!».
Они увидели просветлённость Султана,
И поняли, какова сила [букв. «жизнь»] Друга [Бога].
Для святого нет разницы между близким и далёким,
Если ты правоверный, сожги в огне своё многобожие (ширк)!
Когда Султан сотворил это,
Подумал один человек из народа:
«Да, мы познали, что Султан — постигший,
Что его сила простирается над Западом и Востоком.
Может быть, его рука и до небес достаёт», —
Промелькнуло у него в сердце, но не осмелился он сказать.
Обернулся Султан, посмотрел ему в лицо,
Слушай, какой ответ он дал на его размышления.
Он сказал: «Нас было три братца,
Мы были все трое на небесах.
Нас посадили в отдалённое место,
Нас спустили в Нигярчалы.
Мы, покачиваясь, пошли, о, старцы,
Один из нас был влюблён(?) и был пьян,
Наш пир же лежал плача
И просил у Всевышнего своей доли».
Так сказал тот избранный муж,
Тот Рудник святости, Царь веры.
На этом заканчивается эта речь,
Святой — наш Царь, а мы — его рабы ⁵². [87]

Рассказ о Султане Шуджа эд-Дине Баба, да освятит Аллах его драгоценный дух!

Услышь же ещё сладостный рассказ,
Место которого — в возвышенном рае.
Речи о святых — это пища духа,
То, что бывает открыто во вратах Истины [т.е. откровения].
В то время возлюбленный пресвятой Султан
Явным образом творил чудеса,
Несколько торговцев (базарган) во времена святого
Собрались совершить путешествие в Индию.
Был среди них один торговец,
Которого звали Ходжа Мехди.
Тот человек был владельцем многих товаров,
И к тому же был он очень образованным и умным.
Через какое-то время прибыли они в Индию,
Когда ехали, послушай, что с ними стало.
В море их захватила буря,
Все они плакали и стонали [от ужаса],
Ветер дул в противоположную сторону,
Их корабли отгонял в разные стороны.
Он подхватил их корабли, о достойные,
И бросил их в пучину океана как игрушку (баз),
Когда так они разлучились друг с другом,
Они обнажили головы и зарыдали.
Ходжа Мехмед [sic! — Ю. А.] сказал, обнажив голову,
Послушай, какие слова он сказал:
«И на море, и на суше святые мужи
Обладают властью, если они есть.
Свою помощь окажи старцу, святой,
Ибо милость твоя [букв. «его»] велика, без числа».
Ходжа таким порядком молится,
Послушай теперь о том, что делает святой.
Они [терпящие бедствие] увидели, что вдруг какой-то человек появился, [88]
Лицо его было закрыто зелёным покрывалом.
Повернувшись, он простёр руку к кораблям,
И в тот же миг привёл их к берегу.
Ходжа увидел, что корабли достигли берега,
Он обратился к Султану: «О, постигший, о, Султан,
Где мне найти тебя, о, Падишах,
Того, кто стал для нас опорой и спасением?».
Султан сказал им: «Вы нас ищите
В стране Рум, там, где Сейидгази.
Там называют нас Султан Шуджа,
Для тех, кто любит нас, нет забвения (силя)».
Так он сказал и исчез оттуда,
Расскажем теперь о том, что стало с теми [людьми].
Когда тот Ходжа прибыл в свою страну,
Послушай, что он тогда предпринял.
В сердце его запала любовь к святым,
Тот, кто отрицает святых, становится смутьяном.
Обездоленный, искал он способ
Найти лекарство от своей болезни.
Он собрал великих людей той страны
И рассказал им о том, что его мучит.
Он растратил все свои деньги, которые были в наличии,
Но две тысячи динаров отложил.
Он сказал: «Мне следует пойти,
И повстречаться с тем Царём, оказавшим мне услугу,
Пришло время мне увидеть его священный лик,
Пусть эти деньги будут моим обетом, пожертвованием ему».
Но он не утерпел и потратил и эти деньги,
Посмотри, что делает с людьми расточительство.
Остались у него из ценных вещей только книги,
Он отправился, чтобы посетить страну Рум.
Куда бы ни пришел он, везде спрашивал о Султане,
Но встреченные люди лишь огорчали его душу [букв. «были печалью души»]. [89]
Задавал он вопросы знающим людям,
Но всех он ставил в затруднение (мюльзем).
Наконец, он предстал перед лицом Султана,
Истина каждого своего раба приводит к желаемому [букв. «к надежде»].
Он положил перед Султаном яблоко,
Чтобы попросить его о своей недостаче,
Он поцеловал его руки и склонился к его ногам,
И сказал: «Прости мне мою несостоятельность».
Султан сказал ему: «Детушка,
А где та тысяча акча, которые ты обещал старцу?».
Он ответил: «Я допустил оплошность, Царь,
Я знаю, что это — моя вина».
Он [Султан] сказал: «Не заботятся старцы обо всём этом,
Я дам тебе достоинство бега над бегами.
Существуют пятьдесят семь тысяч абдалов Рума,
У святых мужей такой заведён порядок,
Я делаю тебя выше их всех!».
Смотри, как назвали его величайшим из них.
Он остался при Султане служить:
Что поделать, в его руки попал истинный Возлюбленный.
К каким бы он ни приходил знатокам,
Он мучился и бывал побежден ими, о безумец.
Когда он взялся за руку этого чистого сокола (пак баз),
Его привели в Сосновую рощу.
Султан тогда бросил взгляд на землю,
Кто может постигнуть мудрость святых?
В тот миг открылись врата могущества,
И внутрь вошли они оба в тот момент.
Ходжа увидел перед собой сад, изысканный и свежий,
Много роз, повсюду страстно поют соловьи,
Ещё увидел он огромный прекрасный дворец,
Превосходно построен он, знай, о любимый.
Он увидел, что внутри поставлен трон, [90]
(Ещё ты не уселся [как следует] в седле знания) ⁵³.
Султан в то время берёт в руки писание (мусхаф),
И в течение часа читает молитву.
Он сказал: «Старец тоже читал, детушка,
Однако ни на кого он не нападал(?) ⁵⁴.
У него не речь поёт, поёт сострадание,
В одночасье можно стать постигшим».
Снова он берёт за руку [Ходжу] и выводит наружу,
Ворота стали невидимыми, не осталось и следа от них.
Ходжа теперь понял свою неполноценность,
Он принёс покаяние, получил свою долю (или «похвалу» — ойюни, огюни).
Когда в его сердце пронеслись эти мысли,
Он в своём [благом] намерении сказал такую речь.

РЕЧЬ ХОДЖИ

О, Эсири, если эти слова будут повторяться до дня воскресения ⁵⁵,
Как же наступит Страшный суд, пока не закончены они.
О, ныряльщик в море щедрости, Султан Баба,
О, Султан Баба, по сравнению с которым и Хызр и Ильяс слабы.
И вновь послушай приятный и свежий рассказ,
Для имеющего ум эти слова послужат примером.
Эта весть — загадка эвлийа,
Но отверженец не получит об этом известия.
В то время Султан, рудник щедрости,
Проявлял чудесную силу (велайет).
Был великий муж, более великий, чем падишах,
Называли его Султан Варлыгы.
Захотел он посетить, о, исполненный приличий,
Мухаммед-бега, из династии Караманов.
Сказал принц [сын Мухаммед-бега?] своим визирям: [91]
«Приходите, отправимся куда-нибудь на охоту.
Заключим удачу в наших сердцах,
Подвигнем нашего шаха на охоту.
Давайте каждый из нас призовет по одному святому мужу,
Посмотрим, кому улыбнется счастье от Истины.
У кого из нас святой-эр самый мощный,
Самый устрашающий среди эвлийа?».
Каждый из них призвал на помощь одного-двух святых-эров,
Источник святости для тех, кто их видит(?).
Пустил вначале своего сокола падишах [эмир Карамана],
Ах, не принес он тому мужу никакой добычи.
Пустил тогда один из визирей своего сокола,
Послушай, о, утонченный, что он тогда сделал,
Дабы его сокол теперь поохотился,
Поднял он пыль столбом до небес(?).
Тот Али Челеби, сын Тимурташа,
Который был у бега визирем ⁵⁶,
И он пустил своего охотничьего сокола.
Послушай теперь, что он сотворил ⁵⁷.
Воскликнул он: «О, Султан Шуджа, от тебя я жду помощи,
Ибо чудеса были видены без счета от тебя,
Ясно, что ты — предводитель эвлийа,
Не будет обделен тот, кто последовал за тобой».
Пустил он сокола, и принес тот ему добычу,
Пришпорил он лошадь, воздавая хвалу без числа,
То место, куда он погнал коня,
Было обрывистым, и вдруг он полетел вниз,
Вскричал он: «От тебя я жду помощи, Султан Баба!».
Тотчас примчался тот подобно ветру с востока (саба),
На лицо он набросил зеленое покрывало,
Подхватил его [визиря] и спокойно уложил на землю. [92]
В тот же миг он [святой] немедленно скрылся,
Послушай же, что делает падишах.
Видели все, что его визирь упал,
Сказали они [придворные]: «Жалко, разбился царский сокол» ⁵⁸.
Но увидели они, что ничего ему не стало, он жив-здоров,
Идет он, взяв руками свою добычу.
Вопросили они: «Раскрой нам эту тайну,
Кто был тот, кто поддержал тебя и опустил на землю?».
Он ответил: «Султан Шуджа, мой пир,
Мой эмир на троне святости!
Он подхватил меня и опустил на землю,
Любовь к нему поселилась в моем сердце как в собственном жилище».
Так поговорив, они поскакали далее,
Увидели они, что нет у них добычи.
Услышав обо всем, падишах тотчас сказал:
«Во имя Аллаха, доставь и нас к нему [к Шудже],
Да узрим мы его прекрасный лик,
Того Султана, предводителя эвлийа!».
Ответил [визирь]: «Если ты увидишь его лицо,
В тот же миг ты отречешься от царской власти.
Царство твое, страна твоя придут в запустение,
Мой падишах, да будет твое величие вечным!
Но позволь мне, чтобы я пошел,
И спросил у него знамения для тебя».
Сказал [падишах]: «Иди, вот тебе мое позволение,
Узнай, какой знак даст нам тот пречистый».
Поцеловав руку, отправился тот в путь,
Хотел он взглянуть, какое знамение даст Султан.
Через какое-то время прибыл он пред очи Султана,
Стал он восхвалять Султана безгранично,
Встал он [Шуджа] и быстро пошел в сторону (йара),
Туда, где много и уступов и колючек, [93]
Сказал [визирь]: «Снимите с меня мои сапоги,
Пойду и я туда вослед за Царем!».
Сняли с него [слуги] сапоги, о, деде,
Пошел и он, шагая вослед за Султаном.
Султан остановился в одном месте и замер,
Изъявил он очевидный знак своей силы,
Произнес он загадочные слова о правителе Караманоглу,
Сказал он: «Собирался он идти на охоту,
Но схватили его самого, детушка,
Только мальчонке все же смерти нет!».
Визирь получил этот знак силы,
Знал он о могуществе этого Царя.
Поцеловал он руку Султана с миром,
Понял он [или запомнил] всё, что прорек Султан.
Вернулся он к падишаху, передал ему слово в слово,
Все то, что сказал загадочными словами Султан.
В то время [враги], заключив союз,
Напали на того правителя Караманоглу,
Возгласили люди Мухаммед-бега:
«Нашло на нас войско Османов!
Нет у тебя силы, дабы противостоять ему,
Чтобы встретиться с ним лицом к лицу.
Лучше нам пойти и поклониться,
Принять его и подчиниться ему».
Он же [падишах], послушавшись вельмож своих,
Последовал тому, что они сказали.
Выступили они из крепости Акшехир ⁵⁹,
Поцеловали они руку [османскому] падишаху, покорились
Падишаху все это пришлось по душе,
В тот час он повелел Караманоглу:
«Кто своими ногами приходит, того не казнят,
Иди, — сказал он ему, — я тебя освобождаю! [94]
Совершай же добро, в согласии со своим сердцем,
Не проявляй неповиновения ('укук) в отношении нашего Бога, о, спорщик (фузуль)!» ⁶⁰.
После таковых речей заключили они мир,
Смотри же, каков был знак эвлийа.
Отправился тот [правитель Карамана] в путь вместе со свитой,
Прибыли они радостные в Мюските (?) (букв. «Место молчания»).
Так сбылось это чудесное предсказание,
Воздадим же славу душе Мухаммеда.
Услышь же вновь об этой святости,
Того, кто внемлет этим словам, ожидает счастье,
Каждый, кто выслушает эти слова силы,
Пусть отречется от своего существования.
Тот, кто преодолел себя самого [перешагнул через себя самого], обрел душу,
Тот, кто отдал жизнь ради Друга, тот станет тысячью душ,
Пойми эти слова, ибо они — основа,
Говорит Пророк: «Умри раньше смерти своей»,
Послушай об этих тайнах, о, муж веры!
Пресвятой Султан, предводитель эренов
Совершал многие чудеса
Тот человек Божий, чудотворец.
В городе Энгури [Анкара] однажды, о, друг,
Как вы слышали, был вождь по имени Хаджи Байрам.
Святой-эвлийа бросил на него свой взгляд,
Оттого и стал он столь почтенным.
Сказал он: «Желание наше таково,
Пойдем, повидаем Султана Шуджу,
Поцелуем ему руку, совершим поклон,
Попросим у него для себя сына, смуглого и проворного (таз)
Да случится так, что он исполнит нашу просьбу,
Он — обладатель истинного зрения, ничто от него не скрыто». [95]
Сказали мюриды шейху: «Как жаль,
Вы человек шариата, слова ваши благочестивы,
Как можно вам целовать человека, чьи брови и ресницы выщипаны!
Если вы сделаете это дело, сие не будет одобряемо».
Хаджи Байрам продолжал настаивать,
Сказал он: «От Истины было нам откровение.
Если будете смотреть на святого человека такими глазами,
Душу свою предадите адскому пламени!».
Был у него один послушник из Эскишехира,
Сказал он в тот час оному послушнику:
«Проводи ты нас к святому — эру,
Пойдем мы преклоним голову перед тем Царем».
Было у него [Хаджи Байрама] около двух сотен мюридов,
Отправился он в путь вместе с ними.
Разговаривали между собой некоторые из его мюридов,
Сказали они: «Безумец, как там можно ночевать,
Откуда взять нам съестное?».
Так они переговаривались друг с другом.
Стало известным Султану все это,
Смотри, как проявилась его святость.
Султан в тот же миг встал и пошел,
Двинулся он по пути, по которому и они шли,
И там, где садился пресвятой Султан,
Там собирались и яства из невидимого мира,
Поступали они с кухни Силы без числа,
Не было берегов у моря даров.
Сказал он [Султан] абдалам: «Встаньте, детушки,
Сложите эти припасы туда-сюда».
Сложили они в одно место лепешки, в другое — жареное мясо,
И все прочее, что там имелось из припасов.
Потом он [Шуджа] встал и пошел в иное место,
Смотри, какую загадку он загадал.
Хаджи Байрам как раз в тот самый час
Прибыл туда, и дервиши вслед за ним, [96]
Сошел он с мула и пошел пешком,
Был он ашиком, нет в этом сомнений.
Когда узрел он избранника Божьего,
Послушай, о тот, чья вера чиста, что за тайное деяние тот сотворил.
У одного [из мюридов] потекла вдруг кровь.
Сказал Хаджи Байрам дервишам: «О, гордецы (мерахан)!».
Воззвал он к дервишам: «Воспойте гюльбанг,
Ибо просьба наша принята, знайте!»
Когда дервиши увидели пищу(?),
Они стали спрашивать: «Что это за загадка?».
Сказал им [Хаджи Байрам]: «Тот человек таковую тайну сотворил,
Это — трава, корм, вы же — не люди, а животные,
В сердце своем вы помыслили нечто подобное,
Такого тайного знамения не видал еще взор!».
Оттуда пошли они к Султану Баба,
Приложились к его руке, поклонились ему,
Сказал [своим] дервишам Султан следующее:
«Подойдите к ним и возьмите их за руки,
Держите за руки каждого из них.
Пусть станет здесь явной тайна истины,
Каждый, кто в то озеро Единства не нырнул,
Не познал, что есть жемчужина смысла».
Каждый из них уселся возле дверей,
Хаджи же стоял пред глазами Султана.
Отрезал Султан кость от sögüş,
Бросил взгляд в сторону Хаджи Байрама,
Протянул ему кость и трижды сказал:
«Ибрахим вернется от Друга ⁶¹».
С пресвятым Султаном на языке откровения
Беседуя так, Хаджи Байрам
Три дня и три ночи провел в разговорах,
Погрузился глубоко в море смыслов. [97]
На третий день, поцеловав его руку,
Отправился он в свою землю.
Через положенное время родился мальчик,
Чье лицо было полно светом, имя же ему нарекли — Ибрахим,
Так загадка [Султана] стала явной.
Оставь лицемерие, пробудись от сна невежества,
Предай свою душу святым-эвлийа,
Займи свое место в согласии с благим уставом.
Закончилась с благодарностью и эта речь,
Тысячу раз хвала пречистому духу Мухаммеда!
И новая глава началась о той святости,
Если ты выслушаешь, познаешь много смыслов, без числа.
Если хочешь, чтобы в каждом слове был смысл,
Нужно, чтобы слова эти произносили своими устами постигшие,
Стоит услышать тебе эти слова, о счастливый.
В Кырккаваке меж тем пресвятой Султан
Сидел вместе с несколькими абдалами,
Разговаривали они на языке откровения.
Вдруг встал тот утонченный, что прежде сидел.
Смотри, что делает избранник Божий.
Взяв свой посох, поднялся он в небо,
Скрылся он из глаз, окутанный облаком,
Через час увидели они [дервиши], что он появился
И держит в руках зеленоватое крыло птицы.
Опираясь на посох, вручил он свой груз одному [из дервишей],
И вновь опустился на землю тот сокровенный.
Когда Юнли Самуд увидел те перья (крыло),
Попросил он: «Султан мой, дай мне эти перья».
Стал он умолять Царя без слов,
Дабы отдали ему то оперение, о, горделивый.
Возложил он [Шуджа] ему на голову [крыло] и указал ему его место,
Сказал он: «Знай, эти перья у тебя заберут».
Если в руки Самуда попадали какие-либо перья или шерсть, [98]
Он начинал их распихивать повсюду(?) ⁶².
В то время он вышел и спустился в Рум,
Да будет разъяснен смысл этого деяния, о, счастливый.
Он оставил народ Рума, отправился в путь,
Подошел он, наконец, к Сиврихисару,
Собрались люди из Сейидгази,
Среди них были и старшины.
Сказали они: «Пойдем-ка к Султану Баба,
Поцелуем ему руку и взмолимся,
Скажем ему, что надвигается на нас Тимур-Камень (Тимур-сенг вместо Тимур-ленг?),
Спросим: что ты нам посоветуешь сделать?».
Султан в тот час прогуливался по горам,
Придя, стали они умолять того предводителя,
Сказали: «Вот каково наше положение,
О, величайший наш, возлюбленный святых-эвлийа,
Что нам делать, бежать или оставаться?
Вот приближается беспощадный Чагатай ⁶³».
[Шуджа] сказал: «Идите, старец вас на месте оставляет!».
Радостно они головы преклонили к земле,
Сказали они: «Наша просьба исполнена,
Хороший знак нам дал Султан Баба».
И отправились они обрадованные в путь.
Смотри же на загадочные деяния Султана.
Было у Султана три послушника по имени Самуд,
Один из них — Юнли, другой — Зинджирли Самуд (букв. «Самуд в цепях»),
Третьего же называли Черный Самуд.
Сказал тогда Султан этим Самудам:
«Поднимайтесь, идите навстречу тому мужу (Тимуру),
Пусть не входит он в нашу страну,
Пусть не сгоняет со своих мест наших приверженцев!». [99]
Встали Самуды и пошли в дорогу,
Слушайте же, о, чистейшие, какова тайна!
Время прошло, и достигли они [Тимура],
Заговорил с ним каждый из них загадками.
Объявили они: «Не вступай в нашу страну,
Не причиняй вреда нашим возлюбленным».
Повернулся Тимур, обратился к ним,
Сказал: «Выражайтесь яснее,
Скажите яснее, а мы вас послушаем,
И узнаем к тому же, откуда ваш путь к нам».
Увидел Юнли Самуд, что отступать некуда,
Воскликнул: «Имя нашего пира — Султан,
Этот муж послал нас к тебе,
Он сказал: пусть не вступает в нашу землю».
[Тимур] спросил: «Что за человек ваш пир?
Опишите мне, как он выглядит».
«Наш пир выглядит так-то и так-то», — ответили они.
Описали они своего Царя.
Сказал им Тимур: «С добром вы пришли,
Я рад исполнить всё, что скажет ваш глава!».
Оказал он честь Юнли Самуду,
Сказал: «Пусть подойдет сюда, ко мне.
Пусть принесут из моего колчана (теркеш) стрелу,
Принесут и воткнут ее перед абдалами.
Не сломаться вовек этой стреле,
Так и я верен моему слову, это Божье право,
И каждый, кто увидит эту стрелу на границе,
Не хватит у него мужества вступить в эту страну».
Тогда пошли [слуги] и принесли ту стрелу,
Вручили ее Самудам, о, почтенный,
Взяли Самуды стрелу и пустились в путь,
Ибо та стрела была тем знаком, который он [Тимур] им дал,
Сказал [Тимур] Самуду: «Не уходи,
Еще на какое-то время останься с нами!». [100]
Юнли Самуд принял его предложение,
Некоторое число дней он пребывал там,
Те же Самуды отнесли стрелу,
Передали ее с поклоном Султану.
Сказал он: «Идите и воткните ее теперь, детушки,
Чтобы больше на вас они не нападали».
Пойдя, воткнули жители стрелу на границе (сынурда),
Научили они своих детей прекрасному гюльбангу,
От врага в тот час они стали в безопасности,
И Тимур повернул и ушел оттуда ⁶⁴.
О чудесных деяниях Юнли Самуда
Рассказывали Султану о каждом по очереди,
Царь был очень рад этому,
Вознеси же хвалу Мухаммеду Мустафе!
Закончилось и это чудесное деяние,
Избавь же свою душу от тревог и будь счастлив.
Услышь же еще об одном чуде,
И оно принадлежит моему Султану.
Восседал он на горе Алмалы,
Тот предводитель святых, полный милости,
Был там человек по прозвищу Иса Чакылар,
Пришли повидать Султана пятьдесят человек,
Пришло с ним вместе немало его послушников,
Послушай, какая тайна в этом кроется.
Когда подошли они близко к Султану,
Увидели они, что подбежали к Султану два волка,
Волки уже были рядом с Султаном,
Прыгали вокруг него, лизались.
Взял Султан в руку свой посох,
Погладил им спины волков,
Сказал им: «В Алтунташе ⁶⁵ у слепого Сатылмыша [101]
есть два хороших быка.
Одного из них старец вам отдает,
Если вы голодны, идите и съешьте его».
Один из них ушел, второго же
Погладил он [Шуджа] еще раз по спине,
Сказал: «И ты поспешай вслед за ним,
Без твоей помощи ничего не выйдет».
Волки убежали, люди же подошли к Султану,
Поцеловали руку, поклонились ему,
Когда же они расселись, тот Царь
Неожиданно натянул свою хырку на голову.
Через час вновь он высвободил голову,
Слушай же теперь, что творит Сила.
Он сказал: «Жаль, что от жары они выбились из сил!».
Такого рода загадку им загадал.
Те люди подумали: «Что это за тайна?»
И вновь они расселись на земле.
Через час они попросили Султана:
«Если будет на то твоя воля, мы удалимся».
Султан говорит им: «Сейчас придет один братец,
Для старца он взял пять жертв (курбан), и вот он идет.
Зарежьте тех баранов, освежуйте и ешьте,
Потом же, если хотите уйти, уходите».
Услышав эти слова Султана,
Стали они наблюдать, кто же придет?
Увидели, что один молодец на ходу гонит
Впереди себя пять баранов, о, хаджи,
Бараны же, одурев от жары, высунули языки,
И тяжело дышали, разве не жаль их?
Поняли они [люди] тогда, что вещал им Султан,
«Жаль, что от жары они выбились из сил», — говорил он.
Когда стала эта загадка ясной для них,
Султан приказал: «Немедленно зарежьте этих баранов!».
Принесли в жертву всех пятерых баранов, [102]
Сварили их и съели в тот же час.
И вновь попросили люди разрешения уйти,
Услышь же теперь таковую весть,
Султан снова говорит им: «Немного подождите,
После жертвенного мяса разве вы не поедите закуски?
Сейчас идет сюда из Алтунташа один человек,
Несет он вьюк халвы и лепешек.
Придите, поешьте той халвы и лепешек,
А потом я разрешу вам удалиться».
Увидели, что снова идет один человек,
Несет он вьюк халвы и лепешки,
Приносит он это к дому Султана ⁶⁶,
Сам же он целует его руку и садится,
Султан говорит: «Вот о ком мы вели речь,
Откушайте же, и потом я позволю вам уйти».
Поели они халвы и лепешек,
Некоторые из них ушли, некоторые остались.
Назавтра был базар в Алтунташе,
Послушай теперь, что случилось с Сатылмышем.
Пришли те два волка и съели одного из быков,
Узри же тайну святых-эвлийа!
Те люди ушли [от Султана]
И на базаре вот что они услышали.
Два человека разговаривали меж собой,
Один сказал: «Смотри, каковы дела Господни,
У Сатылмыша было двое быков,
Вчера одного из них задрали два волка».
Те люди, которые приходили к Султану,
Познали, что это — его тайное деяние,
Не ведали они прежде, что за человек Султан,
Что он дает пищу диким волкам в природе.
Тогда же Султан, сидя перед теми людьми, [103]
Вдруг полетел и скрылся от их взоров,
Он пропал, и они не могли его видеть,
Послушай же, что за тайное деяние он сотворил.
Султан в тот миг обратился в сокола (шахин),
Поднялся и стал летать в воздухе перед ними,
Увидел народ, что перед ним летает сокол,
В лапе же он держит сеть и тянет ее за собой.
Сделал он один круг, другой, возвратился,
Взлетел и сел на вершину кургана.
Сказали в народе: «Пойдем, схватим его!
Подождите, придет хозяин, мы его ему отдадим».
Побежали и стар, и млад вприпрыжку,
Увидели они, что на холме сидит Султан.
Он показался им в обличье сокола,
Прилетел на холм и завернулся в шубу(?) (т.е. вернул себе человеческую плоть?).
Пресвятой Султан сказал этим людям:
«Долго ли мне нужно ловить вас сетью?».
Когда они увидели святого-эвлийа в таком виде,
Бросились к его ногам, с плачем простерлись.
И это чудесное деяние свершилось,
Лицо того, кто отрицает, пусть почернеет.
Вначале всего — Истинный Бог, он ни в чем не нуждается,
Возлюбленный пребывает и днем, и ночью, и зимой, и летом,
Сила Его сотворила человека,
Пойми же эту мудрость.
В облике человека, сотворенного из персти земной, Мустафа (пророк Мухаммед)
Обучил народ религии, тот рудник чистоты,
Тот последний из даров (энам) — Любимый Аллахом,
Его душе вознесем сто тысяч молитв и приветствий.
Он — тайна Али Муртазы, сын царя Хорасана,
Покровитель старцев и глава над вождями святых.

Право сего нищего униженного Дервиша Мухаммеда (Мехмеда) ибн Баттала, да простит его Аллах. Окончание.

Комментарии

36. Султан Варлыгы («Сущность Повелителя») — прозвище Шуджа эд-Дина Баба, под которым он чаще всего фигурирует в тексте «Вилайет-наме».

37. Здесь впервые говорится о том, что Султана Шуджу сопровождали дервиши-абдалы. В четырёх предыдущих эпизодах он предстаёт одиноким странником.

38. Поскольку Кюрт Баба, вероятно, был курдом и отличался смуглостью, поэтому Султан Шуджа обращается к нему, называя его Черным (т. е. «смуглым») Отроком (Караджа Оглан).

39. Султан Шуджа сравнивает этих рыб с птицами, поскольку, по-видимому, для него нет особой разницы между полётом и плаванием в глубине вод.

40. В данном рассказе прослеживается явная связь с тотемистическими верованиями: лань-олень одновременно является старцем-защитником, своего рода первопредком-тотемом.

41. Как известно, вера в переселение душ была широко распространена среди различных групп маргинальных дервишей (каландаров, абдалов, хайдари, джавлаков).

42. Это место в тексте не совсем ясно, возможно при переписке оно было испорчено. Заяц считался у бекташи табуированным животным. Заячье мясо было запрещено к употреблению в пищу. Вероятно, Шуджа эд-Дин хочет сказать, что даже тот, кто поднесет хотя бы мясо зайца ради любви к пиру, будет спасён и получит у него свое вознаграждение.

43. Это место в тексте не совсем ясно, возможно при переписке оно было испорчено.

44. Это место в тексте не совсем ясно, возможно при переписке оно было испорчено.

45. Вероятно, имеется в виду пророк Мухаммед, потомком которого мог себя считать еретический тюркский поэт Сейид Имад эд-Дин Несими/Насими (1370-1417 гг.).

46. Это место в тексте не совсем ясно, возможно при переписке оно было испорчено.

47. Букв. «Султана ышк олсун». Это традиционное приветствие дервишей-бекташи, которым они обмениваются с собратьями.

48. Здесь можно видеть указание на то, что во времена составления текста «Вилайет-наме» Египет ещё не был завоеван Османами, (это произошло, как известно, в 1516-1518 гг.).

49. Карабурун — селение на берегу Черного моря, примерно в 50 км к северу от Стамбула (Константинополя).

50. Речь здесь идет об османском султане Мураде II (1421-1451).

51. В подлиннике по-арабски: ля хавфун алейхим.

52. Обращает на себя внимание отличие данного рассказа от прозаической версии «Вилайет-наме», в которой эпизод с индийским перцем связан с Моллой Фенари, а не с дервишами из Индии, а о погружении святого пира в воду вообще ничего не говорится.

53. Это риторическое замечание обращено, по-видимому, к читателю или слушателю текста (приём, обычный в средневековой османской поэзии).

54. Смысл этих слов не вполне ясен. Возможно, Шуджа эд-Дин имеет в виду то, что он читал Коран, но не вынес из него никакой агрессивности; остался по-прежнему кротким и сострадательным.

55. Эти строки по стихотворному размеру отличаются от основного текста месневи.

56. В прозаическом тексте «Вилайет-наме» также упоминается Али Челеби, сын Тимурташа, однако не говорится о том, что он был визирем у правителя Карамана Мухаммеда.

57. Эти строки, похоже, повторяют то, что было сказано четырьмя строками выше (возможно, ошибка переписчика).

58. Вероятно, придворные называли визиря Али метафорически «царским соколом».

59. Акшехир — город в 130 км к западу от Коньи, на берегу озера Акшехир.

60. Из этих слов османского султана можно понять, что правитель Карамана до этого уклонялся от правоверного исповедания.

61. Подразумевается пророк Ибрахим (библейский Авраам), которому Бог даровал сыновей уже в преклонных летах.

62. Это место в тексте не совсем ясно, возможно при переписке оно было испорчено. Здесь делается попытка объяснить прозвище Самуда, так как Юнли означает «Шерстяной», «С шерстью».

63. Государство Тимура по-прежнему официально называлось Чагатайским по имени династии монгольских ханов-Чагатаидов, потомков Чагатая, сына Чингисхана, регентом при которых считался Тимур.

64. В 1402 г. полчища Тимура заняли османскую столицу Бурсу, осадили и взяли христианский город Смирну (Измир), но затем повернули назад и покинули Анатолию.

65. Селение Алтынташ (Алтунташ) существует до сих пор. Оно расположено примерно в 80 км западнее Сейидгази.

66. Здесь впервые заходит речь о доме (эв) Султана Шуджи, так как до этого он постоянно появлялся в житии «на лоне природы».

Текст воспроизведен по изданию: Суфийский шейх Шуджа ад-Дин Вели (Султан Варлыгы) и его жизнеописание "Вилайет-наме" // Иран-наме, № 1 (13). 2010