ВОССТАНИЕ КУРДОВ 1880 ГОДА

Донесение русского консула в Табризе
послу в Тегеране И. А. Зиновьеву

31 декабря 1878 г., г. Тавриз

Милостивый государь Иван Алексеевич!

Несколько времени тому назад дошел сюда слух о том, что известный курдский шейх Убейд-улла вновь собирает около себя толпы своих единоплеменников и единоверцев.

Как удалось узнать мне, ныне шейх замышляет возмущение против Оттоманского правительства и намеревается образовать из турецкого Курдистана независимое государство, стать во главе оного, избрав резиденциею город Мосуль. До сих пор идут, однако, лишь одни приготовления; к решительным же действиям еще приступлено не было.

Далее мне было сообщено из источника, заслуживающего некоторого доверия, что движение шейха Убейд-уллы не вполне изолированно и что курдский вождь вступил в сношения с тарифом Мекки и с хедивом египетским. К чему клонятся эти сношения и какое участие могут принять в этом движении владетели Мекки и Египта, мне неизвестно однако.

Хотя я и не могу ручаться за полную справедливость сего последнего известия, я тем не менее почел долгом донести о всем слышанном мною Вашему Превосходительству, и с глубоким уважением и истинною преданностью имею честь быть, милостивый государь, Вашего Превосходительства покорнейшим слугою

Кребель

АВПР, ф. «Миссия в Персии», 1877—1896 гг., д. 1202, лл. 4, 4 об.

Копия с донесения Генерального консула в Эрзеруме
ст. сов. Обермиллера в Императорское посольство в Константинополе
от 8 сентября 1879 года за № 361

Из Вана получены тревожные для англо-турок известия. Шейх Обейдуллах, о котором я уже имел честь доносить, открыто восстал и, как говорят, идет на Ван.

Курды Хайдеранлы, кочующие в долинах от Баязида до Ванского озера, возмутились открыто.

Вали Мустафа-паша сам сказал мне, что маршимун Хеккарский примкнул к партии недовольных.

Турки направляют несколько батальонов на Ван и Баязид и [104] поджидают сюда приезд Самих-паши, назначенного мюширом 4-го корпуса и получившего главное начальство в этой экспедиции.

Во всем этом деле забавно смотреть на англичан, которые заправляют турецким азартом. Третьего дня впопыхах прискакали сюда из Вана два английских здесь деятеля: Lieutenant colonel, Crowder и Reverend M. Fozer. Эти господа исполнили путешествие в зигзагах через Самсун, Амасию, Сивас, Эрзингян, Муш, Битлись и Ван и обратно через Мелазгерд сюда.

Из этого пути ясно, на что бьют англичане и какими средствами они надеятся задавить курдов.

С глубочайшим почтением и пр.

Копия с донесения Генерального консула в Эрзеруме
Г-ну поверенному в делах в Константинополе
от 23 февраля 1880 года

Положение здешних дел продолжает быть ненадежным — и носит на себе характер переходного состояния. Последняя война нанесла туркам такой удар, что оправиться они никогда более не смогут, притом происки протекторов явно подготовляют почву ввиду своего вступления в абсолютное владение всею страною.

Все распоряжения Порты за истекшую неделю только подтверждают ее безвыходное положение в финансовом отношении и ее мелочную страсть подводить своих же собственных подданных.

В прошлом году Порта фирманом обнародовала, что будет принимать [платежи] по 1 июня текущего 1880 года, в счет определенных правительственных налогов, по данному курсу найма. Ныне, не дождавшись срока, она отменила эту льготную меру и требует теперь же все платежи звонкою монетою.

Налог на баранов — «эгнам»— увеличен на 20 пар; т. е. вместо прежних 3 пиастров теперь с каждого барана Порта взимает по 3 1/2 пиас. саг. Поземельная подать «эмляк» удвоена, вместо прежних %о 4 теперь должно вносить по %о 8.

Все бывшие здесь заптие ныне переименованы в жандармы; и носится упорный слух, что по случаю безденежья Порта намеревается возложить жандармскую службу на некоторые части линии, которые попеременно будут служить то жандармами, то опять солдатами. Это нововведение проектировано, как сказывают, протекторами, которые и в этом мероприятии имеют свою заднюю, отчетливо ясную цель.

АВПР, ф. «Главный архив, V—A2», 1880 г., д. 1095, л. 24. [105]

Краткое изложение письма шейха Обейдуллы
Икбал-од-Довле, губернатору Урмии
от 15 сентября 1880 г.

После поклонов говорит, что он посылает ходжу Молла Исмаила для установления устной связи с губернатором. Он не забывает о прежних обязательствах и считает своим долгом прямо указать на то, что, по его мнению, выгодно Персидскому правительству, а уж последнее пусть сам решает, воспользоваться его советами или нет. Губернатор несомненно знает, что в Курдистане 500 000 семей, включая турецких и персидских подданных.

На Курдистан никогда не допускалось никакой клеветы, но население всегда представляли в самом худшем свете.

Конечно, среди них могут быть скверные люди, но почему невиновных сваливают в одну кучу с виновными.

Единственной причиной жалоб на курдов является то, что ни турецкое, ни персидское правительства не имеют ни силы, ни желания управлять ими по-настоящему.

В результате о курдах идет плохая молва, да и сами курды не питают уважения к своим правителям.

Из-за такого положения вещей курды Персии и Турции решили объединиться и образовать единую нацию, чтобы поддержать внутри своей страны порядок, и они дали письменное обязательство, что в их стране не будет беспорядков.

Настоящее движение подавить силой невозможно. Если правительство прибегнет к насилию, оно проиграет и обе стороны понесут большие жертвы. Поэтому будет разумно, если правительство примет мирные решения, иначе возможны тяжелые последствия.

Шейх заканчивает тем, что все вышеизложенные указания сделаны им из добрых побуждений, а правительство, конечно, может поступать, как считает нужным.

«Correspondence respecting the Kurdish invasion of Persia. Turkey, №5 (1881)», pp. 48, 49.

25 сентября 1880

Вы, безусловно, слышали о том, как в предшествующие годы Шуя-эд-Дауле приказал обезглавить 50 моих подчиненных, которые ни в чем не провинились и не совершили преступления, и разорил меня на 100 000 туманов.

Ни оттоманское, ни персидское правительства не имеют честных намерений. Они не считались с нашими правами. Кроме того, они до смерти избили Фараджулла-хана, сына Хаджи Гавур-хана, одного из вождей Ушну, до такой степени, что он умер; в прошлом году Моен-эд-Довле арестовал Абдулла-хана и Ибрагим-хана из Ушну и оштрафовал их на 20 000 туманов, таким образом полностью разорив их семьи. Он также взял в плен трех женщин. В этом году губернатор района Мукри арестовал Фейзула-бега, ни за что избил его и оштрафовал на 1500 туманов. Он также силой [106] забрал от мужей несколько женщин-тункус. Недавно губернатор Соуджбулака пригласил Хамзу Манкури, вождя нескольких племен той местности, под предлогом выражения доверия ему, но на самом деле с целью заключения его в тюрьму. Он убежал из комнаты, убив по пути двух мужчин, и с трудом освободился.

Трудно описать последствия такого рода фактов насилия и угнетения. Именно вследствие такого положения вещей Курдистан в настоящее время поставлен перед необходимостью объединения, которое нельзя больше оттягивать ввиду таких подлых и разорительных действий. Мы поэтому убедительно просим вас полностью сообщить и объяснить все британскому консулу в Тебризе так, чтобы дело Курдистана, если оно будет расследоваться, могло быть понято. Для объяснения положения посылаем Ходжу Исмаила.

«Correspondence respecting the Kurdish invasion of Persia. Turkey. №5 (1881)», p. 47.

5 октября 1880

Я посылаю Молла Измаила объяснить конфиденциально, как я изложил ему, положение вещей здесь, и я убедительно прошу вас сообщить английскому правительству факты о положении в Курдистане и поездке моего сына в Соуджбулак.

Курдская нация, состоящая из более чем 500 000 семей, является отдельным народом. Их религия отличается от религии остальных, их законы и обычаи особые. Она известна среди всех народов как злобная и развращенная. Вот как описывают Курдистан. Если один человек (среди них) совершает грех, тысяча мирных благонравных людей приобретают дурную славу. Да будет вам известно, что все это вызвано преступной халатностью турецких и персидских властей, так как Курдистан находится между этими двумя странами и оба правительства, только по их собственным соображениям, не видят разницы между добрыми и злыми людьми. И, таким образом, недобрые люди остаются такими же, а добропорядочные люди приобретают дурную славу и гибнут. Вы, вероятно, слышали о племени Али-ага Шекака, известном своими злодеяниями, одинаково разорительными как для своих, так и для иностранных сект, магометан и других. Каждое правительство слышало об их преступлениях. Независимо от того, возьмет ли Персия власть в свои руки или нет, эти люди никогда не станут цивилизованными, они останутся дикарями. Преступления, совершаемые племенами Харки, которые являются турецкими подданными, тоже очевидны. Оттоманское правительство, так же как и персидское, или не знает путей цивилизации этих народов или пренебрегает ими. Курдистан пользуется дурной славой и опорочен. Не проводится грань различия между людьми мирными и склонными к преступлениям. Вожди и правители Курдистана, и турецкие, и персидские подданные, и все население Курдистана объединились в едином решении, что нельзя больше жить с двумя правительствами и что необходимо что-то предпринять, чтобы европейские правительства, поняв положение, расследовали обстановку. Мы также разделенная нация. Мы хотим сами решать свои внутренние дела и быть сильными и независимыми [107] в наказании своих собственных нарушителей и обладать такими же правами, как все другие нации, а что касается наших нарушителей, мы готовы обещать, что от них не будет страдать ни одна нация. Цель и причины поездки моего сына в Соуджбулак — добиться расследования положения в Курдистане, но с ним ничего не должно случиться,— иначе поднимется весь Курдистан, так как народ не может мириться с постоянным гнетом и злодеяниями, совершающимися двумя правительствами.

«Correspondence respecting the Kurdish invasion of Persia. Turkey, №5 (1881)», pp.47, 48.

Копия письма русского вице-консула в Ване
послу в Константинополе Е. П. Новикову

Милостивый государь Евгений Петрович.

Вслед за донесением моим из г. Битлиса от 10 августа сего года за № 31 я выехал в Сгерт, оттуда в Диарбекир, Харпут и затем через Дерсим и Арзинджян проехал в Эрзерум.

В дополнение к вышеупомянутому письму моему имею честь сообщить Вашему Высокопревосходительству следующее: По прибытии в Сгерт я виделся там несколько раз как с местным мутасерифом, так и с влиятельными лицами означенного города. Мутасериф, признавая вполне безотрадное положение вверенного ему санджака, высказал, что, несмотря на настоятельные требования его дать в его распоряжение хоть 2 батальона пехоты для прекращения беспорядков, производившихся в названном санджаке курдами, правительство оставляет без внимания его представления.

По словам названного лица, Порта, очевидно, мирволит курдам. Затем тот же мутасериф, а равно и все наиболее выдающиеся личности в Сгерте как из христиан, так из мусульман высказали убеждение, что шейх Обейдулла при первой возможности вновь поднимет знамя восстания в Хеккари. При этом считаю долгом заявить, что названный шейх имеет большое влияние на курдов Битлисского вилайета, с которыми он находится в беспрестанных сношениях. Упомянутый мутасериф не сомневается, что по первому призыву Обейдуллы курды Сгертского санджака присоединятся к восстанию. Добавлю, между прочим, что означенный шейх имеет на курдов округа Джезире несравненно большее влияние, чем адъютант султана, полковник Бегри-бей (сын известного курда Бедыр-хан-паши), выехавший уже из Вана в Константинополь.

Из Вана никаких сведений об Обейдулле не имею, мушир Самих-паша еще в Ване.

Получил на днях письмо от капитана Клейтона, который, извещая меня о поездке своей в с. Башкале (Хеккарие), сообщает между прочим, что в Хеккари в текущем году голод (une famine knerе) неизбежен. 7-го текущего месяца предполагаю выехать в Муш и Баязет.

С истинным почтением и преданностью имею честь остаться покорнейшим слугою Вашего Высокопревосходительства

К. Камсаракан

2-го октября 1880 г., г. Ерзерум

АВПР. ф. «Посольство в Константинополе», 1880 г., д, 2667, лл. 110—111. [108]

Копия с донесения управляющего вице-консульством в Ване
г-ну управляющему Императорским посольством в Константинополе
от 1 ноября 1882 г.

Руководствуясь последней шифрованной телеграммой Вашего превосходительства, я сообщил посольству 26 минувшего октября месяца по телеграфу следующее: «Обейд[улла] выехал Мусуль». В разъяснение этой телеграммы имею честь уведомить, что шейх поехал в Мусуль 25 означенного октября в сопровождении Кямиль-бея и сына своего Магомед Садыка, о чем Мусса-паша Кундухов и дал знать на следующий день (26 числа) по телеграфу корпусному командиру в г. Эрзингян. Добавлю также, что упомянутый Магомед Садык намеревался поехать из Мусула в Константинополь, если ему разрешат совершить это путешествие.

По причинам, изъясненным мною в предыдущем донесении (№ 47), и опасаясь нападения шейха Абдул-Кадыра на свиту Обейдуллы с целью освободить последнего, 24 октября двинуто было из Гявара 2 батальона пехоты под начальством Мустафы-паши, дабы отрезать дорогу от Оромара к Нери, куда также направлено было 2 батальона. Ныне решено учредить в округе Шамдинан кайма-камство или Мудирство с назначением местопребывания начальника округа в Нери. Затем, что касается шейха Абдул-Кадыра, последний находится до сих пор во главе курдской милиции в укрепленном им Оромаре, где он продолжает открыто действовать против турецких властей. Что Абдул-Кадыр действует в данном случае по соглашению с отцом своим, провозгласившим его помимо старшего сына своего Магомед Садыка наследником прав своих, в этом нет никакого сомнения. Таким образом, при настоящих условиях, если только Порта не удалит из Хакярии Абдул-Кадыра, пользующегося там почти таким же влиянием, как и отец его, в будущем всегда можно ожидать возникновения беспорядков на турецко-персидской границе. И произвести там восстания тем легче для курдов, что шейх Обейдулла, крайне не довольный Портой и едва ли могущий примириться с этим правительством, будет жить в городе Мусуле, где он так же дома, как и в Хакярии, как по близости расстояния, так и по тому громадному влиянию, которое он имеет на курдские и арабские племена, населяющие Мусульский виляет.

Ввиду (угрожающего) враждебного против правительства положения, принятого шейхом Абдул-Кадыром, турецкие войска остаются еще в Xакярии. Вообще следует заметить, что удаление оттуда Обейдуллы не внесло пока порядка в дела Хакярийского виляета. где и ныне царит также безурядица и та же неопределенность (в смысле спокойствия края), что и до выезда в Мусуль Обейдуллы.

30 числа минувшего октября месяца прошел через Ван шифр Али-Риза-паши (из Маденна) на имя Кямил-бея, которого запрашивают, можно ли оставить в Хакярии шейха Абдул-Кадыра, и существуют ли опасения, что последний произведет когда-либо беспорядки на персидской границе. Запрос этот основан, как видно из текста приведенной телеграммы, на требовании персидского правительства об удалении из Хакярии Абдул-Кадыра. Трудно объяснить себе подобный запрос после целого ряда телеграмм как Кямил-бея, так и высших военных властей турецких, указывавших правительству [109] своему на полную неблагонадежность упомянутого шейха и на его открыто враждебные Порте действия.

С истинным почтением и проч.

Господину Российскому императорскому чрезвычайному посланнику
и полномочному министру при дворе персидском в Тегеране
Управляющего Генеральным консульством в Азербайджане

Донесение

8-го ноября тегеранские войска соединились у Соучбулага с войсками, бывшими в Бинабе под начальством Иттимад-ус-Селтане, а с приездом туда Сипахсаляри-Азама разделились на два отряда, из которых один остался в Соучбулаге, а другой, в котором находятся обученные австрийцами войска и артиллерия, двинулся к Урмии. В этом же отряде находится Мирза Хусейн-хан.

Персидский офицер из саперной команды, находящейся под начальством барона Лейтнера, рассказывал мне, что по 10 ноября — день его выезда из Соучбулага — войска, шедшие из Тегерана, не имели ни одного сражения и нигде не встречали скопищ курдов, по пути следования действительно выжигали и грабили деревни, как он выразился, старые войска и иррегулярные конницы, а не они, как их в том обвиняют. Только раз пришлось им употребить в действие пушки, а именно в одной из деревень курда Фейзулла-бека, жители которой встретили войска враждебно и убили нескольких солдат. Об этом еще раньше говорил мне и Сайд-ул-мульк.

В Соучбулаге и Лаиджане давно нет курдов, все они ушли к племенам бильбас и зар и в Сердешт к Осман-аге. Войска шейха Кадыра очистили Соучбулаг и Лайджан после поражения, которое они потерпели в Бинабе, и когда бинабский отряд двинулся к Соучбулагу, то даже и жители-курды оставили свои деревни и, забрав скот и другое имущество, ушли в горы.

Дольше всех держался в десяти верстах от Соучбулага в деревне Киндир-Агаджа сын Кадыр-аги Мина-ага с двумя тысячами курдов. Кадыр-ага, бывший в персидском лагере, ездил уговаривать сына явиться с повинною в лагерь, но Мина встретил его выстрелами. Выбитый из деревни подошедшими войсками, Иттимад-ус-Солтане Мина-ага бежал вслед за шейхом и Хамза-агою в Сердешт.

На днях и Кадыр-ага тоже бежал из лагеря, боясь, что и ему также не миновать смерти, так как почти все курды, добровольно явившиеся в лагерь, были казнены или закованы в цепи.

Шейх Убейдулла, стоявший лагерем у г. Урмии, в день курбан-байрама ушел со своим полчищем в крепость Исмаил-ага, куда за ним последовали с войсками Икбал-уд-Доулэ и Теймур-паша-хан. Шейх, узнав о приближении персидских войск, с двух сторон двинулся в Черих к Али-хану Шеккак. В Мергавере и Тергавере укрепляются войска другого сына шейха Убейдуллы—Садыка, которого считали убитым в г. Урмии.

Сведения эти из Урмии доставлены людьми Теймур-паша-хана, приехавшими в Тавриз интриговать против Икбал-уд-Доулэ, врага Теймур-паша-хана, и привезшими головы убитых в Урмии курдов. [110]

Посланные мною в Урмию два касыда не вернулись. Вследствие грабежей в Салмасе и Урмийском округе сообщение Тавриза с Урмией совершенно прекратилось как сухим путем, так и по озеру.

Ага Хан Сартип писал из лагеря старшин Оскар Беку, что по ходу дела в Курдистане уверен в невозможности подавить восстание скоро; по его словам, курды с приближением персидских войск ушли в неприступные в настоящее время для персидских войск места, куда согнали награбленный скот и свезли почти весь хлеб и фураж, которых им хватит надолго, и если курды не начнут снова военные действия против персиян зимой, то начнут весною наверно, так как трудно после стольких потерь отказаться от своей цели отложиться от ненавистной им Персии и добиться объединения Курдистана.

Убеждение это преобладает и в Тавризе, к тому же ходят слухи, что курдские шейхи, не принимавшие до сих пор участия в настоящем восстании курдов, а именно: шейх Джалал-Эддин — сын известного и убитого в последней Турецкой войне шейха Джелал-Эддина, Осман-ага и другие, склоняются на сторону шейха Убейдуллы и намерены оказать ему помощь для достижения задуманной ими цели.

По словам вышеупомянутого офицера, приехавшего из лагеря, после смерти Гншмет-уд-Доулэ и по принятии начальства над войсками, шедшими из Тегерана, Хаджи Хиссам-уд-Доулэ в старых войсках между начальством и сарбазами начались страшные беспорядки: сарбазы не повиновались начальникам, грабили и жгли деревни, попадавшиеся им на пути, а начальники их брали взятки с агаян и ханов за сохранение в целости их деревень.

Между начальниками разных полков происходили постоянные ссоры, вследствие чего капитан Вагнер решился двинуть артиллерию под прикрытием новых батальонов с австрийскими офицерами на один переход вперед, чтобы быть свободнее и не столько зависящим от персидского главнокомандующего Хаджи Хиссам-уд-Доулэ. С приездом в лагерь Сипахсаляри-Азама порядок восстановился.

В городе ходят слухи, что Иттимад-ус-Солтане с несколькими начальниками частей по жалобе жителей деревень и их агаян за вымогательство ими денег были арестованы.

В Урмии вследствие вражды Теймур-паша-хана с Икбал-уд-Доулэ боятся, что между войсками их может произойти столкновение.

При сем имею честь представить на благосклонное воззрение Вашего Превосходительства копию донесения старшины Аскер-бека и с только что полученного донесения старшины Мирзы Хасана из Урмии.

Коллежский асессор Шульжевский

АВПР, ф. «Миссия в Персии», 1877—1896 гг., д. 1202, лл. 103—105. [111]

Господину Российскому императорскому чрезвычайному и полномочному министру при дворе персидском в Тегеране Управляющего Генеральным консульством в Азербайджане

Шейх Кадыр, уходя с войсками в Мергавер, оставил Соучбулагский округ нетронутым. Во время еще его пребывания в этом округе строго было запрещено войскам даже входить в деревни и в особенности в те, которые принадлежат подданным других держав.

Русскоподданные в особенности пользовались покровительством шейха Кадыра. Арутюн Назарбеков, находясь все время в Соучбулаге, был несколько раз у шейха, который дал ему людей для охранения городских амбаров русских подданных и просил его выдавать под расписки пшеницу и ячмень, если таковые понадобятся для войска.

С уходом шейха Кадыра и Гамза-аги по Соучбулагскому округу разбрелись шайками всадники, вызванные в Курдистан из Ардебиля, Карадага, Талыша и других мест, к которым присоединились разные лица для наживы грабежом, и начали жечь и грабить деревни и убивать курдов, жителей деревень.

Приехавшие из Соучбулага рассказывают, что оттуда возвращаются тысячами жители Марагинского округа с награбленным имуществом и хлебом.

С приездом в Соучбулаг Сипахсаляри-Азама приказано было немедленно собрать всех всадников в лагерь и принять меры к охранению оставшихся в целости деревень.

В Мергевер, куда ушли сыновья шейха Убейдуллы Кадыр и Садык, отправлены 4 фоуджа, тысяча всадников при четырех орудиях под начальством Сертипа ага-хана и Насырул-Мулька. Сипахсаляри-Азам писал Хаджи Шейху в Тавриз, что в Соучбулагском округе спокойно и нет ни одного вооруженного курда и жители начинают возвращаться в город и деревни.

Мирза Хусейн-хан едет в Урмию для ведения переговоров с приехавшими за границу турецкими чиновниками — Нашхат-эфенди и Обкар-эфенди.

Миссионер Клюзель писал господину Берне от 10 ноября, что шейх Убейдулла, которого Теймур-паша-хан мог несколько раз взять в плен и не сделал этого, чтобы иметь больше времени грабить Урмийский округ, из крепости Исмаил-ага ушел к себе в Ноуче, куда за ним последовали персидские войска.

Донося о вышеизложенном, имею честь почтительнейше представить при сем рапорты за истекшую неделю и сведения, собранные бывшим Мирзою у Арутюна Назарбекова, который находился в Соучбулаге с начала движения курдов и только дней пять тому назад приехал в Тавриз.

Коллежский асессор Шульжевский

АВПР, ф. «Миссия в Персии», 1877—1896 гг., д. 1202, лл. 113—114 [112]

Копия письма управляющего генеральным консульством в Азербайджане Шульжевского послу в Тегеране И. А. Зиновьеву

Милостивый государь Иван Алексеевич.

Вашему Превосходительству угодно было знать, что рассказывал господин Аббот по возвращении его из Урмии. Господин Аббот так мало говорил о своей поездке и в особенности о том, что касалось его свидания с шейхом и вообще курдского восстания, что я положительно ничего не находил такого, что могло бы быть достойно внимания Вашего Превосходительства.

По словам Аббота, он предпринял эту поездку в Урмию по предложению из Тегерана по примеру прежних английских консулов обозреть положение несториан, ход пропаганды американских миссионеров и осмотреть их школы и больницу. Не отложил же он этой поездки до более удобного времени потому, во-первых, что жена его уезжала с семейством Кребеля в Тифлис лечиться, и, во-вторых, чтобы на месте проверить слух о движении курдов, которое он давно предвидел. Только около Урмии он узнал, что курды действительно показались в Урмийском округе, а потому нашел неудобным возвращаться обратно, так как позади него уже шайки грабивших курдов, и он счел, что нахождение его в деревне Сир, где живут американские миссионеры, будет безопаснее от курдов, которые, будучи под начальством предводителей восстания и ведя войну с Персией, не тронут, вероятно, европейцев. И действительно, скоро в деревню Сир пришли курды под начальством сына шейха Убейдуллы Садык, а за ними приехал и сам шейх Убейдулла.

Шейх Убейдулла говорил Абботу, что он не пришел грабить, а желает избавить своих соотечественников от ненавистного им всем владычества Персии и, если город [Урмия] сдастся добровольно, то он не тронет ни одного жителя города. Это уверение и опасение за жизнь христиан дало господину Абботу повод предложить Икбал-уд-Доулэ, который, как он полагал, не мог бы отстоять города с находившимися в его распоряжении силами, сдать город и не проливать напрасно крови, но, видя, что город укрепляется и Икбал-уд-Доулэ с жителями намерен сопротивляться, Аббот с согласия шейха и Икбал-уд-Доулэ вывел часть христиан, пожелавших оставить город, в построенный американцами вне города дом и после того всеми силами старался отдалить приступ шейха к городу для того, чтобы дать время подойти помощи к Икбал-уд-Доулэ, так как говорили, что Теймур-паша-хан уже послан из Маку с войсками.

Шейх Убейдулла, давший слово Абботу и американским миссионерам щадить христиан, действительно сдержал свое слово. Собравшиеся в дом американцев несториане не терпели никакого насилия со стороны курдов. Даже несторианские деревни были в безопасности от курдов, после того как несколько курдов за ограбление христиан были распяты шейхом.

После того как Икбал-уд-Доулэ отбил приступ шейха и даже вышел с войсками из города и оттеснил шейха к деревне, Аббот, поручив христиан покровительству шейха, хотел вернуться в Тавриз через Салмас, но шейх отсоветовал ему ехать по той дороге, так как там уже завязались стычки курдов с подошедшими войсками [113] Теймур-паша-хана, и, дав ему эскорт из курдов, направил его путем через Соучбулаг.

Доехав благополучно до Соучбулага с проводниками и рекомендательным письмом, Аббот остановился у сына шейха Убейдуллы, шейха Кадыра, который хотя и принял его очень гордо и даже не встал при входе Аббота, но приказал отвести ему помещение в том же доме, в котором он сам жил, и присылал Абботу и его всем людям обед и все необходимое.

По словам Аббота, шейх Кадыр гораздо менее общителен, чем его отец, и почти не говорил с ним. Аббот полагает, что шейх Кадыр был очень озабочен понесенным им поражением в Бинабе и тем, что многие из агаян курдских стали переходить на сторону персиян. В Соучбулаге к Абботу являлись: Гамза-ага, Мина, сын Кадыр-аги, Фейзулла-бей и другие предводители курдского восстания.

Из Соучбулага Аббот с данными ему шейхом Кадыром всадниками поехал к Бинабу...

Шульжевский

Господину Российскому императорскому
чрезвычайному посланнику и полномочному министру
при дворе персидского в Тегеране
Управляющего Генеральным консульством в Азербайджане

Донесение

В дополнение к телеграмме от 2-го декабря имею честь почтительнейше донести Вашему Превосходительству, что, по-видимому, курдское восстание подавлено избиением нескольких тысяч курдов без разбора лет и пола и разграблением и сожжением более двухсот курдских деревень. Агаяни явились с повинною, а выпавший повсюду в Курдистане и Урмии глубокий снег приостановит действие персидских войск до весны и избавит от мести их курдов и их агаян, спасшихся в горах.

При сем имею честь представить на благосклонное воззрение Вашего превосходительства копии с донесений Арутюна и Овакима Назарбековых из Соучбулага и таковою с донесения Мирза Хасана, старшины в Урмии, а также копии с трех писем Беюк Хана Тюфенкдара сипахсаляри-азама.

Шульжевский

АВПР, ф. «Миссия в Персии», 1877—1896 гг., д. 1202, л. 137.

Копия с письма и. д. Российского вице-консула в г. Ване,
от 2.1.1881 г.
Чрезвычайному послу в Константинополе Е. П. Новикову

В письме от 13/1, № 4 мною донесено было о приготовлениях шейха Обейдуллы к новому вторжению в пределы Персии. Ныне дошло до моего сведения, что к названному шейху прибыло из [114] Багдадского и Мосульского вилайетов от 4 до 5 тысяч арабов. Утверждают вместе с тем, что большая часть этих арабов из отставных солдат (низам). Арабы размещены шейхом в Хеккарии, в округах Аhана (или Алана), Герди и Герки. Сверх того собрано Обейдуллой около 5 тысяч курдской милиции, размещенной в округах: Пиньяниш, Ркан, Музури, Герки, Хакури и Арт(?). Вся эта милиция обучается ныне военному искусству. Офицеров турецкой службы (отставных) у шейха — 26. Живя на всем готовом, последние получают от Обейдуллы содержание в месяц 2 лиры, арабы — 2 1/2 меджидие, курды — 1 меджид.

В том же донесении упомянуто, что названный шейх послал в Эриванскую губернию письмо к начальникам российских курдов, приглашая последних идти к нему на помощь. Добавлю, что для означенной цели послал туда племянника шейха—Магомеда-Эмина, которого сопровождал несторианин Бабана (в качестве проводника), переодетый священником.

АВПР, ф. «Главный архив 1—9», 1880—1882 гг., д. 29, л. 136.

Копия с перевода шифрованной депеши
(от 25 января сего 1880 года)
начальника 1-й дивизии IV корпуса Фазли-паши
на имя комиссаров Порты, из Дерсима в Ван

«Правительственными властями предпослано было командиру войск, расположенных в сел. Бах, собрать недоимки в казах Млязгерд и Палу. С тою же целью послано было достаточное число войск в селения Даря. При этом жители названных селений восстали, хотя главные предводители их и были под арестом. Шах Гусейн, сын Давриш-Алия, в сопровождении 200 всадников, объезжая упомянутые селения, призывал всех к восстанию против правительства, говоря, что оттоманы из-за податей разрушат курдские селения. Шейх этот убеждал курдов зарыть свои драгоценности, угнать стада в горы и присоединиться к нему для сопротивления войскам. Таким образом, собрав более 500 вооруженных курдов, Шах-Гусейн занял все важнейшие горные проходы Дерсима. Не имея сведений об этом, 3 белюка войск нечаянно наткнулись на курдов. Причем после 2-часовой стычки войска, оттеснившие последних, расположились в сел. Каин. В означенном деле убиты 2 рядовых и ранены 1 капитан и 14 рядовых. Каймакам казы Мязгерд Темир-ага подоспел на помощь к войскам и окончательно разогнал курдов.

В такое время посылка войск для сбора недоимки — мера весьма непрактичная, если не опасная». Подлинное подписано Фазли-пашой.

Верно э. н. д. вице-консул К. Камсаракан

АВПР, ф. «Посольство в Константинополе», 1880 г., д. 1566, л. 17.

13-го января 1881. Ван

Шейх Обейдулла продолжает серьезно готовиться к новому вторжению в Азербайджан. Более 20 писем было им разослано к [115] разным предводителям курдских племен с приглашением принять участие в этом вторжении. В Эриванскую губернию с подобным приглашением шейх отправил племянника своего в сопровождении несторианина, переодетого священником.

В настоящее время Обейдулла располагает уже 5 тысяч[ами] курдской милиции, которая обучается отставными турецкими офицерами, получающими от шейха ежемесячное жалованье. Кроме милиции в его распоряжении находится еще пятитысячный корпус-арабов, прибывший из Багдадского и Мосульского вилайетов, Несториане также ведут переговоры с Обейдуллой об оказании содействия курдам.

Все приготовления к вторжению производятся явно. Шейх Обейдулла по всем своим нуждам для успешного ведения военных действий обращается непосредственно к представителям турецкой администрации. Мирза Риза-хану, присланному в Ван для переговоров о мерах к обеспечению спокойствия на границе, дан местными властями уклончивый ответ.

АВПР, ф. «Главный архив 1—9», 1880—1882 гг., д. 29, л. 103.

26 июля 1881

Персидские власти обещали прощение Гамзе-ага и старшему брату его Как-ага. Кадыр-ага и брат соуджбулагского кази Мирза Касым поехали за Гамза-агой, первым приехал старший брат Как-ага Соуджбулагский. Губернатор принял его хорошо и дал халат. Через два дня приехали Мирза Касым, Гамза-ага, племянник его Сувар-ага и два родственника с нукерами. Спросили губернатора. Фараш-баши пригласил в палатку ожидать губернатора, который в эндеруне. Фераш-баши вышел из палатки, сделал знак сарбазы, и конные, заранее приготовленные, начали стрелять в сидевших в палатке людей Гамзы-аги. Гамза-ага, Сувар-ага и два его родственника убиты, головы их посланы эмиру. Говорят, Гамза-ага прострелен четырьмя пулями, выскочил из палатки, убил кинжалом одного султана и в свою очередь был заколот одним из людей губернатора. Старший брат Гамза-аги Как-ага назначен правителем Мангура. При перестрелке убиты восемь нукеров Гамза-аги, четыре сарбаза и ранены пять сарбазов и людей губернатора.

Сведения по письму из Соучбулага от Артуна Назарбекова.

Донесение пришлю почтою.

Шульжевский

АВПР, ф. «Миссия в Персии», 1877—1886, д. 1202, лл. 199—200.

Перевод секретной телеграммы
персидского посла в Константинополе Мирза Саидхану
от 14 октября 1882 г.

Сегодня я получил особенное приглашение от султана присутствовать на молитве в пятницу. Из мечети я был приглашен султаном [116] во дворец и был принят им особенно ласково. Примера подобной милости прежде не было. Его величество сказал, что исполнил свое обещание, и при этом показал мне две телеграммы шейха и Кямиль-бея. Шейх объявляет покорность, отправил в Константинополь сына; сам едет в Мосул с семейством и приближенными. Кямиль-бей пишет, что он отправит шейха и всех его приближенных в Мосул, а Садыка в Константинополь; а потом по прибытии доложит о другом своем намерении и приведет его в исполнение. Султан приказал доложить его величеству шаху, что затруднение заключалось лишь в отправлении шейха из его местожительства, из Мосула же сделать это очень легко. «Цель моя — спокойствие на границе обоих мусульманских государств. Я знаю, что беспорядки очень возможны, чего я никогда не могу одобрить. Его сын останется здесь заложником, слава богу, цель достигнута без кровопролития».

Его величество продержал меня два часа и разговаривал со мною очень ласково. Жду инструкций.

ЦГВИА, ф. ВУА, д. 1361, л. 32 и об.

Копия с донесения исправляющего должность Российского вице-консула в Ване
к г. управляющему Императорским посольством в Константинополе
от 22-го ноября 1882 г.

В дополнение донесений и телеграмм моих о шейхе Обейдулле имею честь разъяснить следующее: названный шейх, согласившись наконец выехать из сел. Евлиаи, доехал только до сел. Шептан (в 70—75 верстах от Реваядуза), расположенного на горе, командующей окружающей местностью. При этом, ссылаясь на недостаток помещения, Обейдулла предложил сопровождавшему его Кямил-бею (с 30—40 сувари) поместиться в соседнем селении (в 3—4 верстах от Шептана). На что последний поневоле согласился, находясь в полном распоряжении Обейдуллы. Приблизительно в то же время шейх Абдул-Кадыр покинул Орамар, занятый после этого 2-м батальоном пехоты под начальством Мустафы-паши. Впоследствии оказалось, что Абдул-Кадыр направился в Бешал-баб (к стороне Ревандуза) с целью увеличить там свою милицию и соединиться с отцом.

Кямил-бей, сознавая безвыходное положение свое и убедившись вместе с тем, что без употребления силы Обейдулла не поедет в Мосул, отправил нарочных (по всей вероятности, приближенных Мамед-Садыка) в Нери и в сел. Канираш (в 25—30 верстах от Шептана), около которого находилось 4 батальона пехоты, направленных туда из Мосульского и Багдадского вилайетов. Замечу здесь, что Нери, после выезда Обейдуллы в Мосул занят был 8-м стрелковым батальоном и 4 батальонами 32-го полка, командиру коего, полковнику Гаджи-мамед-бею, и поручен был этот отряд.

Тотчас же по получении приказания Кямил-бея вышеупомянутые 4 батальона были двинуты из Канираша к Шептану под начальством полковника Гусейн-бея. Из Нери направлены были туда же 150 отборных стрелков, которые имели по дороге перестрелку [117] с курдами, пытавшимися остановить их в горном проходе (Кюрд-богазы); но стрелки, подкрепленные прибывшей из Нери на выстрелы пехотой, разогнали курдов и подошли к сел. Шептан. Таким образом, селение это обложено было войсками со всех сторон. Затем, 13 сего текущего ноября месяца, между курдами и упомянутыми войсками началась перестрелка, причем курды терпели особенно от действия горных орудий. После слишком 6-ти часового сопротивления Обейдулла сдался войскам вместе с Абдул-Кадыром, успевшим еще раньше соединиться с ним.

Кто начал перестрелку, турки или же курды, мне пока неизвестно. Неизвестны мне также потери с обеих сторон. В сел. Шептан турки нашли склад пороху — около 40 ок и 32—35 большого калибра персидских ружей (под названием «Мазгал»), некогда заменявших пушки.

О результате описанного дела телеграфировал Ванскому вали из Дизы 17 ноября Мустафа-паша, вызванный из Орамара Кундуховым, отправлявшимся вследствие вышесказанных причин в Нери. Ныне Муса-Кундухов вернулся уже в Башкала и на днях должен вернуться в Ван, куда он возвращает также несколько батальонов пехоты. Вообще здешние как военные, так и гражданские власти считают отныне дело Обейдуллы поконченным.

В заключение добавлю, что шейха повезли из сел. Шептан в Мосул не через Ревандуз, а через гор. Акру, о прибытии куда Обейд-уллы с сыновьями (13 сего ноября) здешний вали получил телеграмму из Мосула. Таким образом, можно полагать, что к 24, 25 ноября названный шейх будет в гор. Мосул.

С истинным почтением и преданностью и пр. и пр.

АВПР, ф. «Главный архив 1—9», 1882—1883 гг., д. 54, лл. 86—87.

Копия с донесения управляющего генеральным консульством
в Азербайджане в Азиатский департамент
от 21 мая 1887 г.

Ввиду того что Соучбулагская провинция служит весьма часто театром беспорядков, чинимых как населяющими ее курдами, так равно и курдами соседних с Персией округов Турции, имею честь представить на благоусмотрение Азиатского департамента некоторые сведения, собранные мною через посредство нашего агента в Соучбулаге и могущие служить к освещению тех событий, кои совершаются в этой провинции в последние два года.

Соучбулагская провинция, известная также под общим именем «Мукринской», состоит из двух округов: Соучбулагского с городом того же имени, служащим резиденцией губернатора, назначаемого обыкновенно Азербайджанским хукуметом, и Сердештского с местечком Сердештом. Этот последний округ управляется особым начальником, назначаемым уже Соучбулагским губернатором.

Преобладающий элемент населения Мукринской провинции по вероисповеданию составляют сунниты. Насколько значительно в количественном отношении это преобладание, видно из того что, например, в Соучбулаге из 1400 жителей, составляющих население этого города, насчитывают до 1300 человек суннитов, шиитов же [118] всего 40 человек. Остальное же население состоит из христиан и евреев.

Соучбулаг имеет цитадель (Топ-ханэ), вооруженную десятью пушками, заряжающимися с дула, при коих находится до 40 человек артиллеристов. Гарнизон города состоит из 400 человек из Шикакского батальона (фауджа). Кроме того, в распоряжении губернатора имеется до 100 вооруженных всадников. Этим исчерпываются военные силы Мукринской провинции.

По отношению к национальности преобладающей народностью, являются курды, которые подразделяются на соучбулагских и сердештских. К первым принадлежат следующие племена: Мамаш (1500 человек мужского пола) и Мангор (800 человек). Сердештские курды подразделяются на шесть племен: Гевурки (1200 человек), Беражи и Мелькери (1300 человек), Аланы (400 человек), Басыги (300 человек) и Келаси (500 человек). Племена: Мамаш, Мангор и Гевурк управляются избираемыми ими самими начальниками "Мазингами" Остальные племена Мазингов не имеют, а управляются старшинами по назначению местных властей. Из всех курдских племен Мукринской провинции три вышеупомянутые племени, т. е. Мамаши, Мангори и Гевурки, могут назваться полукочевыми, так как с половины весны и до половины осени кочуют в горах на турецко-персидской границе, а остальное время проживают оседло в деревнях. Прочие же курдские племена живут круглый год оседло.

Так как летовки Мамашей, Мангоров и Гевурков находятся, как уже сказано, на турецко-персидской границе, то в случае каких-либо недоразумений между администрацией и названными племенами, последние беспрепятственно переходят в Турцию и остаются там до устранения этих недоразумений. Так же поступают и курды, проживающие в пограничных с Персиею округах Турции, а именно племена: Зуди, Акор и Пиран, весьма часто переходящие в Персию. Наиболее беспокойно племя Пиран, Мазингом коего состоит Папир Ага, один из сыновей известного деятеля во время последнего курдского восстания Гамзи-аги.

Таковое положение дела служит причиною того, что в последние два года персидским властям каждое лето приходится отправлять военные экспедиции или для усмирения курдов, персидско-подданных, или для удаления турецких курдских племен. В минувшем году экспедиция была вызвана беспорядками, происходившими среди перехода в Персию турецких курдов племени Пиран. Ныне же, как Азиатский департамент благоволит усмотреть из донесения моего от сего числа за № 251, виновниками беспорядков являются курды племени Гевурк.

При том небольшом количестве военной силы, которая находится в распоряжении соучбулагского губернатора, в особенности принимая во внимание, что курды известны своею храбростью, отличные наездники и стрелки и вдобавок все вооружены скорострельными ружьями систем Генри Мартини, Винчестера и Бардана, между тем как правительственные войска вооружены ружьями системы Вренделя, управление провинцией этой было бы немыслимо, если бы, к счастью для персидских властей, все курдские племена не находились между собой во вражде. Этой враждой всегда с успехом пользуется администрация, причем постоянно в случае восстания какого-либо племени посылает против него для [119] усмирения враждебное ему племя, только благодаря этой вражде персидские власти могут справляться с курдами. Последнее курдское восстание наглядно показало, какую действительную силу представляют сплотившиеся курдские племена и как бессильны перед ними регулярные персидские войска.

К изложенному считаю не излишним прибавить, что Мукринская провинция заключает в себе 750 деревень, из коих 650 приписаны к Соучбулагскому округу, а 100 — к Сердештскому. и дает Азербайджанскому хукумету ежегодного дохода до 25 500 туманов. Кроме того, учрежденная два года тому назад в Соучбулаке таможня отдается начальником азербайджанских таможень на откуп за 5750 туманов в год.

Хотя Мукринская провинция и принадлежит к числу плодороднейших округов Азербайджана, но к сожалению дурные пути сообщения делают невозможным сбыть местных произведений при среднем урожае в прочих провинциях в другие места, почему землевладельцы принуждены или сбывать сельские продукты на месте за ничтожную иену, почти не окупающую затраченного трупа, или же должны выжидать повышения цен в соседних округах. Поэтому и запас зерна в Мукринской провинции весьма значителен.

Изложенное имею честь почтительнейше представить на благоусмотрение Азиатского департамента.

Копия с донесения консула в Эрзеруме
к господину Российско-императорскому послу в Константинополе
от 25 июня 1872 года за № 124

Во время моего путешествия по Эрзерумскому виляету, останавливаясь в селах, местечках и городах, я коротко ознакомился с жизнью и с живыми потребностями народа. Обратив особое свое внимание на повинности турецких подданных вверенного моему наблюдению района, и. ч. представить на благосклонное воззрение Вашего Превосходительства систему всех ныне действующих правительственных сборов и в том числе рекрутского набора.

При этом случае считаю своим долгом оговориться, что если нынешние подати непомерны, систематическая неопределенность, недосказанность и неизвестность их невыносимы, то в особенности несносны для народа фантастически лишь на случайном капризе, личной жадности и вечном невежестве сборщиков и властей основанные способы самого взимания этих сборов. В разных деревнях одной и той же казы или даже одного и того же невзрачного нахие ют же самый налог именуется иначе, взимается иначе, в различном размере, в иные времена года и при иных условиях.

Дело в том, что сборщики собирают деньги лишь бы побольше и погрубее, отвечая перед своей только совестью и распоряжаясь по собственному только своему усмотрению, а подлежащие сбору жертвы уступают по глупости и по своей беззащитности.

Излагая употребительную в крае форму взимания законных сборов и рекрутского набора, я ничем не касаюсь злоупотреблений, которые в свою очередь в начале настоящего года в санджаках [120] Карском, Баязидском, Ванском и Мушском достигли неимоверных пределов. Не более как один месяц тому назад вследствие вопиющих неправильностей прежние мутесарифы всех упомянутых санджаков были сменены самой Портою и на их места назначены из Константинополя люди, если не ошибаюсь, относительно честные и более или менее приличные.

Быстрая смена лихоимцев, назначение честных пашей и приличных чиновников, хорошая часть последних нововведений, появление некоторой надежды на лучшую будущность изнуренного «стада» приписываются всеми здесь людьми как мусульманами, так и христианами, в том числе католиками и даже иностранными моими коллегами, решительному влиянию императорского посольства на турецкое правительство.

Перехожу к самим сборам, но ни к тем, что имеют осуществиться в близком и прекрасном будущем, и ни в тех размерах, как то утверждают на словах вновь прибывшие из Константинополя образованные паши, а к тем налогам, которые ныне существуют на практике и в той пропорции, как я ее застал нынешнего года в апреле и мае месяцах.

А. Сборы, коим, подлежат все без исключения турецкие подданные:

1. Ушр — собственно десятинный сбор со всех произведений почвы. Придумав объяснение, Порта сумела изменить и значительно увеличить десятинный сбор. Вместо одной части с десяти, т. е. 10 %, в 1283 году Порта собрала 15 %; в годах 1284, 1285, 1286, и 1287 правительство взимало по 12 1/2, т. е. восьмицу, а не десятину. Упомянутое объяснение есть следующее: вся земля есть собственность султана, а не землевладельцев. Султан в безграничной милости своей желает дать возможность землевладельцам приобрести свою землю, а поэтому позволяет им откупить оную. При этом Портою было обещано, что по истечении пяти чрезвычайных лет ушр опять будет взиматься в нормальном размере одной части на десять.

Будет ли когда-либо исполнено это обещание или нет, поселяне сомневаются. Будет ли их земля действительной их собственностью, никто не знает.

Отложив в сторону толкования и объяснения Порты, дело в том, что на практике десятина ныне заменена восьмицею.

Таким образом, например, поселянин, собрав 8 арабу сена, уступает правительству одну арабу сена или платит по желанию сборщика взамен натуры 30 пиастров.

Статистика ушра

В 1282/3 году (1865—1866), когда в последний раз ушр был еще действительной десятиной и правительство, согласно курану, довольствовалось 10% со всех произведений почвы, Эрзерумский виляет принес казне; 124 410 золотых турецких лир.

В 1283/4 году (1865—1867), когда десятина была 15 %, этот самый доход едва достиг 152 900 зол. лир.

В 1284/5 году (1867—1868) десятина была 1272 %, правительственный доход был 184 470 зол. лир. [121]

В 1285/6 году (1868—1869), десятина 1272 %, ушр принес 149 930 зол. лир

В 1286/7 году (1869—1870), десятина 1272 %, то ушр доставил 177 782 зол. лир.

В 1287/8 году (1870—1871), десятина 1272 %, ушр доставил 195 000 (?)

Из этой таблицы можно наглядно убедиться, что недостаточна одна алчность турецкого правительства увеличить, вопреки курану и здравому смыслу, число взимаемых процентов, чтобы затем увеличить в математической прямой пропорции и доход. Результат ушра доказал бессилие министерских финансистов, он не столько зависит от 2 или 3 лишних процентов, как в особенности от случайности цен на хлеб и ячмень. Предписать цифру цен вне силы Блистательной Порты. В 1869—1870 [годы] цены на хлеб были двойные и на ячмень были тройные против стоимости хлеба и ячменя 1866—1867 года, ушр и принес 177 782 зол. лир., хотя взимался лишь по 12 1/2 %. В 1866—1867 [годы] цены были низкие, ушр и принес лишь 152 900 зол. лир, несмотря на то что десятина была 15 %.

2. Эмляк или, как он еще называется в деревнях, сальян — налог поземельный, взимается с домов, пахотных земель и лугов, принципиально в размере 4 с 1000. В городах и касабах эмляк взимается довольно близко к определенной пропорции. Домовладелец, отдающий свой дом под наем, платит не 4 с 1000, а 40 с 1000, т. е. 4 % с дохода. С пахотных земель и лугов вышеупомянутая пропорция принимает часто чудовищные размеры и выхолит иной раз не 4, а 9 и более с тысячи. Эта разладица между принципом и практикой происходит преимущественно от негодности застарелых кадастров, которые с каждым годом все более расходятся с реальной сущностью.

Поселянин засеял 10 самаров пшеницы и платит за это правительству 200 пиас.

Считая один кот пшеницы в 15 пиас, 10 сомаров ее обходятся в 2400 пиастров. Здешний средний урожай, будучи с2м-десять, мы можем считать ценностью упомянутого посева после снятия его с поля = 24 000 пиастров. Если затем правительство, взяв с этого количества восьмицу, т. е. 3000 пиастров, с остающихся на лицо 21 000 пиастров взимает еще 200 пиас., то сальян есть налог в 9/10 % со сбора и 8 1/4 % с посева.

Статистика. Этот налог доставил казне в

3. Верги и таматту, подоходный сбор, взимается принципиально по 30 с 1000, или 3% с ежегодного дохода каждого жителя.

Армяне и курды его платят, но смысле его и самого расчета большая часть из них отнюдь не понимает. Определение цифры ежгодного дохода какогго-нибудь курда или армянина, самих ничего не смыслящих, зависит от доброй воли и благоусмотрения местных властей. Вообще этот налог окружен непроницаемым туманом. [122]

Статистика его неуловима, если не ошибаюсь, таматту эрзерумского виляета принес казне за прошлый год 16 000 (?) з. л.

4. Хамчур — такса с овец по 3 пиастра поштучно и ежегодно,

В прежнее время за баранов брали 60 пар, четыре года тому назад этот налог был возвышен и взимался в продолжение двух лет по 2 пиастра, с прошлого года и ныне взимают 120 пар, т. е. 3 пиастра с овцы и козы.

Приняв в соображение, что цена барана от 30 до 50 пиаст., козы от 20 до 32 п. (ягненок стоит от 10 до 25 пиастров, козленок от 3 до 10 пиастров), не подлежит сомнению, что нынешняя пропорция хамчура непомерна, она отбивает у поселян желание, в иных местах уничтожают самою возможность разводить стада. Часто случается, что бедный поселянин предлагает сборщику: «Возьми ягненка, возьми козленка — нет у меня денег!» На это сборщики хамчура отвечают: «На что мне твой козленок, он и со шкурой не стоит 3 пиастров. Подавай деньги, наличные деньги!»

Между тем стада всюду мелеют и мало-помалу совершенно исчезают. Козы почти совершенно вывелись. Вследствие этой подати уже укрепившиеся в Мушской долине курды опять все бросают и возвращаются кочевать и разбойничать в Мотку и Хыют, где никто ничего правительству не платит.

Пример: Мушской долины, нахие Чухур, в курдской деревне Нуршин еще в прошлом году существовало 400 дымов, ныне же осталось всего 50 дымов. Эти оставшиеся до поры до времени горемыки в числе (50x7) = 350 душ, не имея от правительства ни малейшей защиты против нападений со стороны независимых курдов Моткинских и Хыютских и не будучи в состоянии отыскать себе насущный хлеб, тоже смотрят в горы. Норшинские курды мне говорили: «В Мотке хорошо, там хамчура нет. В солдаты тоже не берут. Моткинский каймакам хотя и есть, но он туда и показаться не смеет. Он живет и получает жалованье в г. Ахлате».

До прошлого года хамчур отдавался на откуп, в нынешнем году само правительство собрало его и выгадало этим способом 2 010 000 пиастров.

По официальным сведениям, такса на овец относительно санджаков была следующая:

[123]  

Статистика: Хамчур принес в

5. Бейре. С пары быков собирается всюду по одной мерке пшеницы и по одной же мерке ячменя.

Несмотря на все мои усилия, я не мог привести в ясность этот туманный налог.

Дело в том, что он всюду свято существует, употребление же его, кажется, следующее.

Одна из вышеупомянутых мерок, т. е. половина со всего сбора, забирается казной и составляет капитал на какие-то неопределенные и непредвиденные нужды той самой местности, откуда собрано зерно. Другая половина сбора остается зацело на месте и расходуется тоже на неизвестный конец. Меня уверяли, что на эти деньги угощают проезжих турецких мюсафиров (?), следовательно, так или сяк, но бейре расходуется на славу султана.

6. Эхтисаб. При продаже или даже мене рогатого скота, лошади, мула, осла правительство взимает ни с того, ни с сего по 1 пары с одного пиастра с продажной цены, т. е. 1/40 цены.

При этом случае покупатель и продавец обыкновенно сговариваются и, заявив меньшую против действительности цену, стараются обмануть мухтасиба, который в свою очередь, чуя всюду обман, обыкновенно кончает тем, что распорядится по собственному усмотрению, определит самовольно невозможно высокую цену.

7. Сбор с соли в количестве одного пиастра за оку соли.

Всюду поселяне жалуются на дороговизну соли. Судя по экономии и осторожности, с которыми они сохраняют соль, жалобы, как кажется, не лишены основания. Старший хозяин дома обыкновенно носит соль при себе в кармане и во время обеда сыплет щепоточку соли на общий стол. Эта щепоточка соли исчезает мгновенно. Опять просят хозяина, опять хозяин сыплет, но уже полпорции.

Статистика: Пошлина на соль во всем Эрзерумском виляете дала в

8. Такса на табак. В кассу Эрзерумского виляета поступает лишь сбор с мушского табаку. Этот налог за прошлый год доставил казне 22 400 зол. л.

9. Таможенный сбор взимается более или менее правильным образом, но весьма часто случается, что тот же самый товар, уже заплативший пошлину, несмотря на таможенную марку, при переходе с места на место подвергается снова и опять снова той же самой пошлине. В Эрзерумском виляете таможенная пошлина [124] взимается в следующем размере: с достоинства товаров, привозимых из Европы, взимается 8%, с персидских товаров — 6%.

Европейцы, отправляющие товары транзитом из Персии в Европу и из Европы в Персию, платят 1 % с достоинства, персияне за то же самое — 6%. Год тому назад с персиян взималось за то же лишь 4%. С турецких товаров, отправляемых за границу, таможня взимает по 1 % с достоинства.

Статистика: Эрзерумского транзита, т. е. с товаров, идущих из Персии в Европу, взято в

1866/7 г. 1867/8 г. 1868/9 г. 1869/70 г. 1870/71 г.

14303 л. 14190 л.  14410 л.  17050 л.   17840 л.

Весь таможенный сбор за прошлый год вместе с транзитом, который представляет 1/5 всего таможенного дохода, был 89 200 лир. Расход таможни на весь виляет был 23 150 лир. Следовательно, чистый доход = 66 050 лир.

Сбор с рыбной ловли. На Ванском озере в апреле и мае месяцах ловится огромное количество особенного рода маленькой рыбы, похожей на нашу корюшку. Вся ловля на Ванском озере поступает ежегодно на откуп и приносит значительный доход. В каком именно размере, неизвестно.

11. В касабах и городах имеются сверх вышеприведенных сборов еще многие таксы (ресюмат), взимаемый с предметов местного потребления, с торговли и с ремесленников.

Статистика: Ресюмат в

Такса на вина и спирты:

неизвестно 1276 979 660

Правительственные сборы за паспорты, процессы, штрафы, гербовые бумаги

14300 14410 7 040 8107 тур. лир.

В. Военная повинность

12. Рекрутский набор, которому подлежат исключительно мусульмане, в настоящее время производится в Эрзерумском виляете при самых нелепых и несправедливых условиях, так как списки подрастающего поколения, имеющего нести военную обязанность, давно застарели и сделались негодными. Тем не менее правительству и в голову не приходит проверить и возобновить эти списки, чтобы с некоторой достоверностью знать настоящую численность мусульманской молодежи в данной местности.

Дело в том, что многие десятки лет тому назад населенные местности ныне опустели, тогда [как] мелкие ныне расширились, появились [125] наконец совсем новые центры — одним словом, все условия существенно изменились, а турецкая военная администрация все еще держится старых своих списков. Таким образом, часто случается, что рекрутская комиссия, имеющая набрать в данном месте, согласно со старыми списками, положим, десять конскриптов с сотни молодых курдов, она и соберет требуемое число, но ни с сотни, которых там вовсе не оказывается, а с имеющихся налицо всего-навсего шестнадцати человек. Понятно, что деревня, теряющая вдруг десять работников на шестнадцать молодцов, неминуемо разрушается. Такое исчезновение населенного места, часто здесь повторяющееся, называется народом «хараб».

В других местах комиссия, согласно предписанию, набирает, положим, пять конскриптов, но опять же не с пятидесяти, как то сказано в старых списках, а с имеющихся налицо трехсот здоровых молодцов.

Предположить, что, быть может, правительству неизвестна негодность старых списков, тоже невозможно, так как рекрутские комиссии, а в особенности военные медики из европейцев ежегодно доносят начальству о неизбежной необходимости возобновить перепись мусульманского населения по данным округам для раскладки в надлежащей пропорции рекрутского набора.

Ни один мусульманин Эрезерумского виляета охотно и добровольно в солдаты не поступает. Курды в критический момент по большей части вместо [того, чтобы] идти в солдаты, поступают в разбойники или бегут в горы, или Персию, или Россию. По миновании опасности они иной раз возвращаются восвояси, где оставляются в покое равнодушными и доброхотными турками.

13. Евкаф. С церковных имуществ правительство взимает одну четверть годового прихода. Этот налог за прошлый год представляет сумму в 6600 т. лир.

С. Подать взимается исключительно с христиан.

14. Бедель, или харадж, взимается в замене рекрутской повинности в неопределенном размере от 21 пиастра до 32 пиастров поголовно и при различных условиях. В различных деревнях и местечках одного и того же нахие весьма часто бедель взимается иначе, в различных размерах, в иное время года и при иных условиях. Как кажется, это есть дело совести мюдира или простого заптие, который часто стучится в дверь и кричит: «Эй, эй, поскорей! 32 пиастра!» — в то время, когда ребенок еще не совсем родился. Иной раз бедный армянин, со слезами на глазах, но с восторгом откликивается докучливому заптие: «Пробирайся, голубчик, у меня родилась дочь!»

В некоторых местах бедель платится христианами с минуты рождения по гроб, в иных местах с 3-х летнего, в других — с 15-и летнего возраста до 60-ти лет. Наконец, самый сносный способ платы беделя в тех местах, где раз и навсегда правительством положена известная цифра, требуемая ежегодно с известной местности, тогда вся община раскладывает рекрутскую повинность по усмотрению, но таких счастливых уголков в Эрзерумском виляете оказывается очень мало. В городах бедель взимается более кротким образом.

В Ване, например, до прошлого 1871 года беделю подлежали все христиане, бедные и богатые, с 15 до 60 лет платили поголовно 21 пиас. 20 пар. В прошлом году Ванский Идаре меджлис придумал странную льготу, от которой ванские армяне сначала пришли в восторг, но потом, раскусив секрет, поняли, что над ними еще издеваются. [126] Ванский Идаре меджлис решил: считать христиан мужского пола группами по ста, в том числе всех новорожденных, молодых и старых, бедных и богатых, из этих ста человек освободить от беделя 25 душ, а с остальных затем 75 человек требовать не 21 пиас. 20 пар, а 27 пиастров 30 пар поголовно. Иными словами, сотня ванских христиан ныне платит ежегодно 2081 пиас. и 10 пар рекрутской повинности тогда как сперва они хотя и платили 2150 пиас., но за исключением детей моложе 15 лет и стариков старше 60 лет. Эти цифры красноречиво доказывают, как турецкие льготы невыгодны для христиан.

В Эрзеруме все без исключения христиане с роду по смерть платят ежегодно и поголовно 21 пиастр. В самом городе Эрзеруме христиан и турецких подданных мужского пола всех исповедований считается всего-навсего 4000 душ, и, следовательно математический бедель должен бы быть ежегодно 84 000 пиас., но мусульманские власти, допуская добровольно, что между христианами города Эрзерума есть же и нищие, и убогие, и пьяницы, у которых действительно не имеется за душой ни одного пиастра, довольствуются сбором 82 000 пиастров. Но и из этой официальной цифры эрзерумского беделя явствует, что с христиан взимается солдатская повинность немилосердно.

Статистика:

Несмотря на такое изобилие всевозможных сборов и поборов и при полном и абсолютном отсутствии чего бы то ни было со стороны правительства, турки почти ежедневно открывают старое арабское слово, никому из жителей, конечно, не понятное, и ухитряются таким, можно сказать, филологическим способом выманить последнюю пару от злосчастного и беззащитного «стада». Считаю своим долгом повторить, что я отнюдь не касаюсь злоупотреблений. Между филологическими сборами, число коих легион, я привожу один лишь пример сбора, основанного на чисто коммунистическом начале и расхваливаемого донельзя турецкими прогрессистами и журналистами. Занимаемый нас чудовищный налог носит язвительное название «манфаа», т. е. польза. Христиане и мусульмане с воплем отказываются от этой пользы и называют этот cбop «маззара», т. е. вред, тем не менее сбор манфаа был введен везде, где только оказалась возможность силой сломить всеобщее сопротивление.

Основная нелогическая мысль манфаа следующая: заставить богатых добровольно заплатить правительству 4 с 1000 с годового их дохода, а правительство обязуется из этого «добровольно-насильственного» сбора помогать бедным, выдавая им ссуды по 2 1/2 %.

То был и остался по сию минуту коммунистический мираж ни столько по воле самого правительства, как по природной нечестности турецкого чиновного люда. Эти господа или совсем забирали себе деньги из кассы манфаа, или платили сами кассе по 2 1/2 %, а отдавали эти же деньги бедным по 25 и 35 %. Чтобы отбить у бедных всякое помышление на ссуду в 2 1/2 %, они сумели окружить выдачу денег такими формальностями, что потеря времени для поселянина не [127] взвешивала ожидаемую выгоду, и, попусту промаившись две-три и более недели в меркезе, поселянин с радостью принимал наличные деньги с эсконтом 25—30 %, чтобы только мог вернуться к своим полям, где работа не терпела отлагательства.

Таким образом, касса «пользы» ни одному бедному пользы не принесла.

Пример:

В прошлом году Мушский мутесариф Ахмед-бей легальным образом собрал со вверенной ему Мушской долины, под именем Манфаа, 100 000 пиастров. Легальность была соблюдена до поступления 100 000 пиастров в Мушскую кассу, а там Ахмед-бей распорядился нелегально взяв без объяснений себе 80 000 пиас, подарив 10 000 хазнадару Пидросу Арамьяну и разделив остальные 10 000 пиас. на прочих крикунов чиновников. Когда в нынешнем году Ахмед-бей опять предписал сбор манфаа, тогда все богатые отказались платить и пожаловались в Эрзерум и в Константинополь. Вследствие чего Ахмед-бей был сменен. Теперь Мушские жители наивно спрашивают: «А наши деньги?» и «Где же польза?»

Общий итог всего правительственного чистого дохода с Эрезерумского виляета за истекший 1287/8 год можно считать 500 000 турецких золотых лир. Из них, по словам самого мюшира, им уже собрано 82 000 кисе = 410 000 лир и надлежит еще получить 18 000 кисе = 90 000 лир.

С глубоким почтением.

АВПР, ф. «Главный архив V—A₂», 1872 г. д. № 1083.

Текст воспроизведен по изданию: Джалиле Джалиль. Восстание курдов 1880 г. М. Наука. 1966