НОВЕЙШИЕ ЦЕРКОВНЫЕ СОБЫТИЯ В КОНСТАНТИНОПОЛЕ

С тех пор, как отношения Римского двора к Турецкому правительству приняли вид новый небывалого доселе взаимного дружелюбия, приверженцы латинства на Востоке, от Константинополя до Иерусалима, двинулись на поприще мечтательных завоеваний. Прибытие в Константинополь прелата Ферриери, посланного Пием IX к преемнику калифов, с особенным поручением, многие приветствовали как залог усиленного преобладания латинства в странах восточных, где с давних времен длится жалкая борьба западных христиан с православными. Картину этих враждебных движений мы уже представили в главных чертах и в немногих страницах, под названием: Взгляд на церковные события в Сирии и Палестине, помещенных в № 6 Москвитянина 1848. Теперь постараемся ознакомить наших читателей с дальнейшим развитием этих современных происшествий, которые, — среди разгрома политических установлений на Западе, колебания царств и волнения народов, — пройдут, может быть, незамеченными, но не останутся бесплодными.

Признаки жизни новой в недрах Православия, — проявившиеся в воссоединении по местам униатов, в открытии небольших училищ и в изданиях на разных языках церковных книг, — по необходимости возбудили опасения поборников латинства и других иноверцев. Вот почему посольству прелата Ферриери общее мнение приписывало важную цель. Вскоре догадки оправдались событием: в ноябре прошлого 1847 года посланник Римского двора издал в свет и разослал по всему Востоку окружное послание Пия IX к восточными христианам, напечатанное на Греческом живом языке — [80] явление, с незапамятных времен неслыханное: призыв к соединению всех и каждого с Римским престолом. Минуя пастырей и всякую вообще духовную власть, Римский первосвященник обратил увещательное слово безразлично ко всем, исповедующим на Востоке веру Христову, предложил народу кое-какие поверхностные доводы в пользу духовного самодержавия Рима, и взамен неукоснительной покорности обнадежил их в сохранении всех обрядов восточного богослужения. При чтении сего странного воззвания, ярко выказывается убеждение западных ученых в том, что между православными господствует крайнее и безотчетное невежество, даже в отношении к истинам веры. Однако же самонадеянность Римская совершенно обманулась в своих соображениях и рассчетах. Вскоре после объявления папской граматы вышло из печати, в Смирне, на Греческом же языке, сильное, смелое и основательное возражение против содержащихся в ней доводов и увещаний. Сочинитель назвался клириком Православной Церкви; но сведущие люди приписывают труд сей маститому иерарху, давно известному и вне отечества, по своему благочестию и учености. Примеру его последовали и другие ревнители Православия, издав несколько опровержений, более или менее систематических, но всегда дельных и заключающихся в пределах законной обороны. Наконец в мае 1848 года, вследствие предварительных письменных совещаний между четырьмя Восточными Патриархами, вышла из печати и разослана по всему Востоку соборная грамата, под заглавием: Окружное послание единой, святой, соборной и Апостольской Церкви к повсюду Православным (EgkuklikoV thV miaV, AgiaV KaJolikiV EkklhsiaV Epistolh proV touV apantacou OrJodoxouV). He можем издали судить о действии, какое произвел голос Церкви в сердцах христиан; должно однакоже думать, что ее увещания не остались бесплодными, — в чем удостоверяет нас немалое число отголосков, которыми ученые и благочестивые мужи не в одной Турции, но даже в самой Италии [81] отозвались eй (В сонме защитников православия явился Георгий Маркоран, издавший свое рассуждение на Италиянском языке, с коего Греческий перевод напечатан в Константинополе). Таким образом покушение кичливого, недальновидного Запада — нарушить спокойствие совести в православных странах Востока оказалось безуспешным и едва ли не обратилось во вред самих нарушителей. Чувствуют ли они свою неудачу и не замышляют ли какой-нибудь мести за претерпенное поражение, — этот вопрос отчасти уже разрешается недавнею сменою Константинопольского Патриарха Анфима, при святительстве которого происходила духовная борьба. Его низвели с престола Златоустого; но прочие Патриархи: Мефодий Антиохийский, Иерофей Александрийский и Кирилл Иерусалимский, с Анфимом подписавшие соборную грамату, остались на своих кафедрах, и воинствующая Церковь стоит по прежнему непоколебимо на своей страже ночной.

Но, как мы уже заметили, эта долгая, многовековая ночь мало по малу сменяется занимающимся, благодатным рассветом. Не входя здесь в подробное обозрение отрадных признаков возрождения церковного, укажем только на одно, мало кем замеченное событие в столице Турецкой Империи.

Назад тому 4 года восточные Патриархи, вместе с членами Константинопольского Синода, основали общими силами первую духовную семинарию на небольшом островке Константинопольского пролива Халки. Для помещения учащихся избрали полуразрушенный монастырь, основание коего приписывается знаменитому Патриарху Фотию, следственно восходит до IX века. Там, около древнего храма Пресв. Троицы, пpиютилось не более 40 учеников, большею частию взрослых, даже молодых иноков, движимых желанием облечься во всеоружие Божие, для служения слову и защиты правоверия. Им-то Бог послал благонадежного руководителя и наставника в лице архимандрита Константина (Типальда), уроженца Кефалонийского. Выходец благочестивый и ученый, повинуясь зову [82] Константинопольской Церкви, принял на себя должность схоларха (ректора), и с тех пор всецело посвятил себя образованию духовного юношества. Кроме неусыпных трудов — в сем первом восточном рассаднике богословия, архимандрит Константин не замедлил ознаменовать управление свое мыслью новою и светлою: он в Халкийском училище ввел постоянное преподавание Церковно-Славянского языка, и вверил важную должность сию ученому Сербу. Стоить только взглянуть на карту Турецких владений, и обратить внимание на духовные сношения Востока с Православною Русью, чтобы оценить вполне мудрое распоряжение прозорливого наставника. И вот прошло не более 4 лет, — а заботливость его уже приносит желанные плоды. В «Телеграфе Воспорском», издаваемом на Греческом языке среди Турецкой столицы, напечатано подробное известие о публичном испытании, которое производилось в прошлом Июле месяце сего года. Богословский класс юной семинарии выдержал испытание в присутствии самого Патриарха и Cинодальных Митрополитов. Четыре иеродиакона, в награду за успехи, удостоены степени проповедника, и посылаются уже на дело проповеди по разным направлениям. В нижних классах успехи оказались не менее удовлетворительными по церковной истории и светской, по словесности Греческой и Латинской и по Славянскому языку. Питомцы уже свободно читают наши церковные книги, как бы в залог будущей деятельности на поприще служения и проповеди в Болгарских и Сербских областях. Отрадно было видеть быстрые их успехи в знании языка Славянского, которого звуки во время испытания сменялись речами и стихотворениями Греческими. В тесной ограде древней обители, недавно возникшей из запустения, явились первые начатки духовного просвещения, осеняемого духом единения Православных Церквей. Для утверждения правоверных в спасительном духовном единстве остается только молить и желать, чтобы светильник, зазженный на малом Воспорском островке, не угас от бурного дыхания страстей человеческих, — чтобы это [83] скромное убежище истинного ведения по вере сделалось со временем светоносным маяком, сияющим во мраке варварства и невежества по всему протяжению Восточной Церкви. Сколько веков протекло, в продолжение которых восточные христиане, по недостатку в учебных заведениях и пособиях, уподоблялись чадам древнего Израиля, насыщаемым пятью хлебами в пустыне! А преграда разноязычия, постоянно разобщая Восток с Севером, лишала Греков и Асийских христиан всякой возможности восполнять собственную скудость займами умственными у тех, которые приняли от Востока все семена веры и образованности христианской. Видно, настают времена лучшие, времена общения и воскресающего духовного просвещения. В явлениях сего рода обнаруживается теперь многообещающая взаимность; ибо с недавнего времени Церковь Российская имеет своих представителей в Иерусалиме, в древнем монастыре св. Феодора, в котором питомцы наших духовных училищ изучают язык Сирийских христиан, под руководством достойных иноков. Как же нам, Русским, не порадоваться первым успехам в деле христианского сближения, как не понадеяться, что начатое совершится во славу Божию и на пользу первородного человечества?

Для тех из читателей наших, которым желательно знать все подробности события нам нечуждого мы присовокупляем к настоящему обзору более отчетливое известие об испытаниях в Халкийском духовном училище по тем сведениям, кои помещены в «Воспорском Телеграфе». (Надеемся видеть его в Московских Ведомостях. Ред.)

А. Стурдза.

Одесса. Ноября 15-гo дня.
1848.